Текст книги "Некромант. Чужая война (СИ)"

Автор книги: Руслан Агишев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Такая же картина их ждала и в остальных помещениях: везде запустение и трупы, трупы и запустение. Лишь в поварской из своего извращенного любопытства Керн ненадолго задержался.

Большая кухня, заваленная всякими бочками и кастрюлями, представляла собой зрелище не для слабонервных. Расчлененные тела в белых халатах лежали вперемешку с босяками в рубище. Ужасные рубящие раны так часто покрывали тела мятежников, что Керн удивленно присвистнул.

– Где же сам герой, устроивший это представление? – с интересом пробормотал он, ища куда поставить ногу в этом кровавом месиве. – Где же этот молодец? Ах, вот ты куда запропастился!

Проповедник с восхищением рассматривал открывшуюся перед ним картину. Толстый повар, продолжая сжимать в руках огромные тесаки, висел в очаге, насаженный на шампур.

– Хорошо, он здесь порезвился! – проповедник кивнул своим спутникам на повара. – Вон сколько последователей нашинковал… Силен!

– Так, это Скал! – узнал его один из сопровождавших. – Он же в повара из гвардии подался. Прозвище у него еще было Скал Буйвол.

– Ладно, к Каину этого буйвола! – разворачиваясь, бросил Керн. – Покажите мне короля и его семя! Подайте мне его сюда!

– Он в главном зале, преподобный, – вышел вперед один из сопровождавших. – Там и король и наследник. Только…

Керн бешено сверкнул глазами, как готовящаяся к прыжку кошка.

– Что только? Что? – прорычал он.

– Там же Конклит заседает, – отступая на шаг, с благоговением выдал тот. – Маги.

Среди последователей, столпившихся вокруг своего проповедника, пронесся легкий ропот. Чувствовалось, что они не горели желанием сражаться с разгневанными магами.

– Мой дорогой друг, не надо беспокоиться по поводу магов! – из-за их спин раздался насмешливый голос. – Маги никогда не пойдут за короля-некроманта! Они все помешаны на своем Великом равновесии и сделают все, чтобы оно сохранялось.

– Чей это голос я там слышу? – мгновенно гася вспышку ярости, невозмутимо спросил Керн. – Уж не мой ли это брат по вере, великий лорд-канцлер?! Уж не сам ли это светлейший Беату Марите?!

Раздвигая сопровождающих плечом, лорд-канцлер радушно обнял своего собеседника. Оба, казалось, лучились от радости…

– Ну, что вы, преподобный! – лицемерно возмутился лорд-канцлер. – Какие расшаркивания могут быть перед настоящими друзьями и, главное, единомышленниками?! Для вас я просто Марите…

Он смотрел на Керна и улыбался, думая при этом совсем о другом: «Я, же тебя, скотина, сгною в подвале! Будешь гнить там заживо, пока мясо с твоих костей не спадет и его не сожрут крысы!».

– Ладно, друг Марите, – Керн улыбался не менее лучисто и широко. – Тогда идем в главный зал и окончательно раздавим гниду!

Они подошли в тот самый момент, когда в воздухе уже начало «пахнуть жаренным». Группа последователей, раздобыв где-то бревно, готовилась высаживать массивные бронзовые двери, а с другой стороны, замерли маги, ощетинившиеся боевыми заклинаниями.

– Братья! Стойте! – грозно прогудел Керн. – Стойте! Единый сказал мне, что сейчас он явит нам свою милость! … Он поведал, что враги наши падут, а несогласные прозреют и обратятся к истинной вере!

После этих слов, осторожно пробираясь мимо разгоряченных последователей Единого бога, лорд-канцлер подошел к двери и крикнул:

– Уважаемый Конклит, выслушайте меня, прежде чем прольется кровь наших братьев и сестер! Это говорю вам я, лорд-канцлер Беату Марите! Вас, наших благословенных друзей, обманули. Посмотрите, кого вы защищаете?

Речь лорда-канцлера вызвала за дверью бурю негодования. Собравшиеся магистры взорвались гневными криками и яростными призывами…

– Братья, он же сошел с ума! Предать своего короля, нарушить священную клятву.

– Предатель и мятежник!

– На дыбу его!

– Сжечь!

Королю все эти возгласы были как бальзам на рану. Всю дорогу боровшийся с тяжкой мыслью о всеобщем предательстве, он увидел, наконец, что ему верны и преданы, и не кто-нибудь, а сами маги – элита королевства.

– Магистры! – продолжал кричать Беату Марите, наблюдая в щелочку за реакцией. – Во имя Великого равновесия, выслушайте меня!

Его голос, таинственным образом усиленный, долетел до всех уголков зала, и маги затихли. В ложе поднялся первый магистр и величественно произнес:

– Лорд-канцлер Беату Марите сказал священные слова и мы должны его выслушать! Впустите его!

Засов со скрежетом выскользнул из пазов и массивные двери открылись, пропуская довольного Марите.

– Уважаемые магистры, вы говорите, что я мятежник и клятвопреступник, – с искренней дрожью в голосе начал он. – Да! Я скажу вам – да! Я восстал против своего короля и преступил священную клятву и я совершенно в этом не раскаиваюсь! Ни сколько не раскаиваюсь, ни капельки сожалею! Если надо будет я снова сделаю это…

– Лорд-канцлер, вы осознаете, о чем говорите?! – недоуменно пробормотал пораженный первый магистр. – Вы говорите о предательстве своего монарха, миропомазанника божьего…

– Я?! – с яростью ткнул себя в грудь Марите. – Я в своем уме, а вы? Вы, уважаемые магистры, знаете кого пригрели на своей груди? Посмотрите на него внимательнее!

Ни чего не понимающий, король растерянно вертел головой. Он уже совершенно ни чего не понимал. За маленький отрезок времени Мореот Второй испытал столько, сколько иной монарх не увидит и за целую жизнь. Мятеж, предательство друзей, потом бегство сквозь залитые кровью коридоры, кажущееся спасение, и вновь нависшая смертельная опасность.

– Кого же вы видите перед собой? – тыкая пальцем в короля, возопил лорд-канцлер. – Думаете, перед вам стоит брошенный и обиженный всеми король?! Да?! Думаете, я, злой и ужасный Беату Марите, связался с мятежниками и решил завладеть престолом?! Это так?…

Выдержав небольшую паузу, он с еще большим гневом продолжил:

– Да, он еретик!

Толстый палец, словно копье указывал на сгорбившегося короля.

– Вы служили ему верой и правдой! Вы не покладая сил защищали королевство от врагов! Он же занимался проклятым искусством! Он в тайне изучал знание мертвых!

Тишина в зале стояла такая, что было прекрасно слышно, как под радостные крики толпа разносила дворец. Магистры не могли поверить в услышанное. Брошенное обвинение было не просто ужасным, а потрясающим основы всего государства. Если хотя бы даже небольшая часть из сказанного окажется правдой, то Китон, как самостоятельное королевство, может просто не устоять на карте. Соседние правители с огромной радостью направят свои армии на государство, где правит возрожденный некромант.

Первым не выдержал Пелту Дарин, резво вскочивший со своего места. Взгляд его был устремлен туда, где стоял растерянный король.

– Ваше Величество, это правда? – обвиняющее спросил он. – Вы, действительно, занимались проклятым искусством?

– Я. Я не понимаю о чем вы говорите, – дрожащим голосом пробормотал Мореот Второй. – Каким еще проклятым искусством?!

– Вот видите! Видите! – закричал лорд-канцлер. – Он морочит вам голову… Смотрите, как дрожат его руки! Это душа, проданная Каину, говорит за него!

Руки у короля, действительно, ходили ходуном. Пытаясь унять дрожь, он неловко спрятал их в широкие разрезы камзола.

– Лорд-канцлер, это очень тяжелое обвинение! – с сомнением в голосе, заговорил первый магистр. – И вы нам, так и не предоставили ни одного доказательства виновности короля в данном преступлении. У вас есть, что еще сказать, прежде чем вас выпроводят отсюда?!

Марите с презрением оглядел огромный зал и, заложив руки за спину, произнес:

– Да, мне есть, что показать Верховному Конклиту… Керн, тащи сюда камердинера!

Через мгновение из-за дверей, которые, по-прежнему, охраняли четверо огненных магов, вылетело скрюченное тело.

– Вставай, мешок с дерьмом! – лорд-канцлер с чувством ударил по телу ногой. – Вставай, тебя хочет услышать Верховный Конклит! Гордись, ведь еще ни один простолюдин не удостаивался чести обращаться к собранию магов!

Человек стал осторожно вставать с карачек, продолжая боязливо закрывать голову руками. Он с испугом смотрел по сторонам и шарахался от каждого шороха.

– Смотрите, уважаемые магистры! – показывая на него рукой, закричал Марите. – Вот мое доказательство! Это камердинер короля! Его самое доверенное лицо на протяжении почти двадцати лет. Он ему полностью доверял и делился с ним своими самыми сокровенными тайнами. Спросите его сами и вы все узнаете!

Магистры вставали с мест, стараясь лучше разглядеть забитого человечка.

– Назови свое имя! – приблизился к нему Пелту Дарин.

– Я… Маста Кей, – заикаясь, прошептал человек. – Я камердинер его королевского величества последние двадцать лет.

Первый магистр с ужасом смотрел на него и с трудом узнавал. Прежде холеный придворный, с большим пиететом относящийся к своей внешности, выглядел совершенно разбитым и дряхлым стариком.

Глава 16

Тяжелый сапог, густо намазанный дурно пахнущим гуталином, смачно приложился по животу.

– Ну что, дальше будешь тут ваньку валять! – заорал усатый следователь, наклоняясь к отлетевшему в дальний угол телу. – Ты свои россказни для лагеря побереги! Если повезет…

– Ха! Эта гнида твой сапог кровью запачкала! – очнулся, наконец, второй, до этого наблюдавший молча. – Смотри-ка, нутро, кажись, уже отбили, а все молчит! Упертый, падла. Знаю я таких, до последнего хайло свое не раскроет.

Первый задумчиво оглядел свой сапог и тщательно протер его ветошью.

– Да уж. Молчаливый попался, но это ничего и не такие у нас говорили, – недовольно пробормотал он. – Это, Павлуша, как грибочки собирать.

– Какие-такие грибочки, Никанор Васильевич? – удивился второй следователь, выскочившей присказке. – Что-то я не слышал.

Напарник его, зрелый уже мужик, усмехнулся в усы и говорит:

– Так, слушай. Грибы, они ведь разные бывают. Ну там могут и с червоточинкой попасться, и с треснувшей ножкой или шляпкой. А бывает и красавца белого найдешь! Сам богатырь, без единой трещинки, крепенький такой… Увидишь его и диву даешься, как это он такой вырос в лесу?!

– И, что? – недоуменно спросил молоденький особист. – Хорошие грибы, плохие грибы.

– А то! – покровительственным тоном продолжил Никанор Васильевич, откидываясь на спинку стула. – Гриб, если уж ты его в корзинку положил, все равно пойдет на щи или в пироги! Понял, Емеля?!

Посмотрев на соседа, он разъяснил:

– Человек тоже, как гриб, бывает и с червоточинкой в душе… Размазня… Тронешь его, а он в слезы или того хуже в штаны… Противно даже! Тьфу! Руки об такого марать не охота! А встречаются и такие вон, как эти… Орешки, хрен расколешь! Но, все они, Паша, все они через нас пройдут! Всех их, мы в бараний рог согнем! Давай-ка, ты его теперь а то я утомился слегка.

– Сейчас, сделаем, – довольно прогудел молодой. – Все расскажет, как миленький.

В этот момент зашевелился задержанный, до этого лежавший окровавленной кучей. Он с трудом, по стенке, встал и, подняв голову, с ненавистью уставился в следователей.

– Что, сынки, слабоваты оказались?! Силенок маловато-то красного командира расколоть?! – хрипло рассмеялся бывший комбат бывшей сто семнадцатой стрелковой дивизии.

– Красный командир? – опешил молодой, медленно заворачивая рукава синий гимнастерки. – Быдло, ты троцкистское! Бросил свой батальон! Кинул солдатиков-то, а?

– Я?! – загорелись яростью глаза задержанного. – Бросил? Я с первой германской… ни одного бойца не оставил! … Ты, тварь, здесь лясы точишь, а я на танки с голыми руками …

– Лясы, так лясы! На! – мощный удар полетел в голову. – Хорошо?!

– Отставить! – грозно прогремел приказ. – Это что такое? Вам, баранам, что было сказано?

Оба следователя мгновенно вытянулись перед разгневанным начальством, преданно тараща глаза.

– Так, товарищ майор, – заикаясь лепетал Никанор Васильевич. – Допросить было сказано. Узнать про бой у Велитино. Мы и допросили, а он, гнида.

– Допросить?! – сорвался на крик майор. – Допросить?! … Это называется допросить?! Вы, вообще, когда-нибудь думаете головой? … Или у вас в башке дерьмо?

Особисты боялись даже вздохнуть лишний раз. Ни разу до этого они не видели свое непосредственное начальство в таком виде. Раскрасневшийся майор орал так, что слюни веером летели во все стороны… Наконец, его отпустило.

– Тупицы! Дело на контроле у самого, – слегка задыхаясь проговорил он, многозначительно тыкая пальцем вверх. – Вы хоть понимаете, что наделали?! Вы же, олухи, меня под статью подвели.

Майор, растолкав продолжавших стоять на вытяжку подчиненных, подошел к валявшемуся телу.

– Вроде жив, – пробормотал он, щупая пульс. – Давайте его на стол кладите и доктора. Живо! Может очухается еще

Врач появился через несколько минут и сразу же деловито завозился вокруг пациента. Оба следователя роились вокруг него, незамедлительно выполняя то одно, то второе поручение.

– Ну, вот и все, товарищ майор, – тяжело вздохнув, доктор запахнул гимнастерку на теле. – Повезло. Крепкий подследственный попался… Из таких бы гвозди делать, не было бы в мире крепче гвоздей! Можете его поспрашивать…

Майор мгновенно оживился.

– Николай Алексеевич, – настойчиво позвал он. – Комбат. Слышишь меня? Комбат, очнись!

Тело, только что лежавшее окровавленным куском мяса, встрепенулось. Веки дрогнули.

– Хм… Давно, давно меня не величали по имени отчеству, – прошептал он, еле шевеля разбитыми губами. – Что… сильно нужен? Прижало. Падлы!

Глаза у следователей округлились.

– Комбат, ты же не мальчик и все прекрасно понимаешь, – без всяких эмоций проговорил майор. – Мои дуболомы, получив приказ, перестарались, и за это ответят. Короче, это нужно не мне, не тебе и уж тем более не этим двум дуракам! Это нужно для страны, для победы!

– На жалость давишь?! – захрипел подследственный. – Ты еще мне о долге расскажи или о чести советского командира!

Услышав издевательский смех, майор крепче сжал кулаки. Он отнюдь не был тем чудовищем, каким его считали многие знакомые, и прекрасно понимал, что после такой обработки должен чувствовать человек.

– Но ты прав! – неожиданно услышал шепот майор. – Ты совершенно прав! Мы пыль, мы всего лишь прах. Слушай, майор внимательно, а то, чувствую, не потяну я долго. Тяжело мне, так тяжело, что жить не хочется!

Бой тогда тяжелый был. Больно сильно немец давил: почти полк против моего неполного батальона, да танки. Одна, нет, две танковые роты! Понимаешь, против моих пацанов? Они же не все раньше винтовки видели. В руки брали как вилы. А их на танки. Кругом танки, одни танки.

– Николай Алексеевич, что дальше? – нетерпеливо вскочил с места майор, едва бывший комбат умолк. – Что же там все-таки случилось?

Не услышав в ответ ни звука, он повернулся к доктору:

– Приведи его в чувство! Живо!

– Но, товарищ майор, – начал было разводить руками врач. – Он в очень плохом состоянии… Ему бы отлежаться, а то до вечера не протянет.

– Интеллигент очкастый, – прошипел сквозь зубы майор, расстегивая кобуру. – Ты, кажется, чего-то недопонимаешь?! Он должен сообщить сведения, представляющие особую ценность для обороноспособности нашего государства…

Он поднял пистолет и направил его прямо в лоб врачу.

– Подумай, хорошенько. Ты сейчас или помогаешь … или по законам военного времени…

Ему не пришлось даже договаривать, как до смерти перепуганный врач бросился к столу и вновь стал колдовать над телом.

– Что, майор, испугался? – наконец, очнулся комбат. – Думал, все?! Слушай, тогда дальше! В бою мы смогли подорвать лишь три танка три жалких танка из двадцати. Не злись, майор, знаю, о чем хочешь услышать. Это началось, когда последний дот взлетел на воздух и танки пошли утюжить пехоту. Я уже хотел стреляться, когда в троечки из окоп что-то полетело.

– Что? Что полетело? – низко, почти к самым губам, наклонился майор. – Граната, мина? Бутылка с зажигательной смесью?

– Нет, – с трудом из себя выдавливал слова комбат. – Это было что-то другое. Яркое-яркое, аж глаза резало! Шары какие-то. Танки горели, как бумага. Шипели и горели!

Он протяжно застонал и стал затыкать уши руками:

– А-а-а-а-а! Я слышу, как они кричат. Они горят заживо… Уберите! Уберите меня отсюда! – неожиданно закричал он, пытаясь приподняться со стола. – Это невыносимо! А-а-а-а-а!

Оба следователя навалились на него, пытаясь удержать на месте.

– Кто это был? – заорал ему в самое ухо майор. – Кто? Откуда летели эти шары?

Комбат захрипел, на губах стала выступать кровавая пена… Он пытался что-то сказать…

– Второй. Второй взвод… Петр Логинов взвод.

Врач осторожно пощупал пульс, потом приподнял веко и, наконец, дрожащим голосом произнес:

– Все… Готов!

– Значит, так! – продолжая держать пистолет, решительно заявил майор. – Никто из здесь присутствующих ничего не слышал!

Он грозно посмотрел на своих подчиненных, продолжавших держать умершего.

– Повторяю для особо тупых, никто ничего не слышал! Помните, в Магадане много снега, на всех хватит!

Крепко прижав к бедру планшет с материалами допроса, майор бросился к двери. В этот момент в его сознании билась лишь одна мысль – «доложить или пока не докладывать». С одной стороны, он формально выполнил данное ему поручение и должен немедленно отчитаться о полученных результатах, но, с другой стороны, докладывать практически не о чем. Сейчас в собственноручно исписанных им бумагах содержится крайне обрывочная и путаная информация, которая дает огромный простор для фантазии.

– И, что с этим «идти на ковер»? – вопросительно пробормотал майор, подходя к автомобилю. – Да он даже слушать не будет! С говном съест. Торопиться не будем пока. Значит, решено! На завод!

Взревев двигателем воронок помчался на окраину Москвы, где располагались крупнейшие военные предприятия. Его план был прост, и поэтому реален: не пытаться самостоятельно разобраться в сумбурных мыслях бывшего комбата, а заставить это сделать профессионала в области разработки вооружения. Именно таким нужным ему профессионалом, который первым пришел на ум, и был Абросимов Илья Петрович, занимавший пост директора завода № 14. Под этим достаточно скромным названием скрывался Московский институт экспериментальной взрывотехники.

В связи с военным положением заводская охрана была усилена несколькими автоматчиками, вышагивающими возле контрольно-пропускного пункта. Едва черная легковушка остановилась возле шлагбаума и требовательно засигналила, как из корпуса выбежало еще несколько солдат, сразу же грамотно окруживших машину.

– Выйти из машины! – громко крикнул молоденький солдатик, подходя к самой дверце. – Приготовить документы!

Майор решительно хлопнул дверью, засветив всем знакомую форму, и, набычившись, посмотрел на бойца.

– Шлагбаум! Живо!

Струхнувший солдат, быстро козырнул и бросился к подъемному механизму.

– Отставить, рядовой Гамаев! – в спину ему ударил приказ. – Оружие на изготовку!

Расслабившиеся было при виде грозной формы солдаты вновь подняли автоматы. Из будки медленно вышел крупный, поперек себя шире, сержант.

– Рядовой Гамаев, почему не проверил документы? – недовольно спросил он, не обращая ни какого внимания на бледнеющего майора. – Тебе, что устав не указ? Два наряда!

– Есть! – с обидой рявкнул солдат.

– Сержант, что ты за балаган здесь устроил? – закипая, начал майор. – У меня дело государственной важности.

Сержант спокойно поднял глаза, словно каждый день задерживал майора НКВД, и невозмутимо произнес:

– Завод на особом положении, товарищ майор. Въезд только по спецпропускам! Имею приказ для досмотра всех прибывающих и отбывающих машин и лиц!

– Что? – опешил от такой наглости майор. – Ты кого досматривать собрался? Майора НКВД?! Да, ты придурок, кого из себя возомнил?!

Прекрасно все слышавшие солдаты зашевелились. Не каждый день, на их глазах какой-то сержант собрался обыскивать целого майора НКВД.

Сержант быстро передернул затвор и через секунду черный зрачок уставился на майора.

– Имею приказ стрелять на поражение, товарищ майор! – хриплым голосом произнес он. – Лучше, пройдемте.

Дотошный сержант «мурижил» майора около получаса. Сначала тщательно обыскали его самого, потом чуть не по винтикам разобрали машину. В конце концов, когда личность майора была подтверждена прибывшим на место курьером из центрального управления, сержант стал выдавать вещи назад.

– Товарищ майор, тут такое дело…, – крутился возле одевающегося нкведешника директор завода. – Диверсанта поймали пару дней назад. Аккурат также как и вы заявился в форме со всеми бумагами. Кричал, чтобы пропустили в лаборатории для осмотра. Хорошо, вон сержант у нас бдительность проявил, когда портфель попросил предъявить…

– Вы представляете?! – виновато поглядывая на майора, не переставал тараторить Илья Петрович. – Бомба у него там была! Здоровая такая.

– Бомба, говорите? – хмыкнул, закончивший оправляться, майор. – Я, собственно, к вам, Илья Петрович.

– Да? – удивился тот. – Ну, тогда, прошу ко мне в кабинет…

В огромном кабинете, буквально заваленном рулонами с бумагой, они сели друг против друга.

– Илья Петрович, – начал майор, доверительно поглядывая на директора. – К нам попали некоторые бумаги, где описывается применение в бою одного устройства. Описание очень сумбурно. Скажу больше, мы практически ничего не поняли! В связи с этим всплыла ваша фамилия. Такой хороший специалист, как вы, Илья Петрович обязательно должен разобраться в нашем вопросе!

Директор, суховатый старичок с настороженным взглядом, заерзал на стуле. Такое внимание со стороны сотрудника наркомата внутренних дел говорило об очень многом и, как правило, не сулило ни чего хорошего.

– Интересно, интересно, – пробормотал директор, то снимая, то вновь одевая очки. – Может быть мы перейдем к делу!

– Какой энтузиазм, Илья Петрович! Сразу видно, что вы наш, советский человек! – со странным воодушевлением оценил такое рвение майор. – Только вы, уважаемый Илья Петрович, должны понимать, что даваемое вам поручение – это не только большая честь, но и огромная ответственность перед страной! Вы осознаете эту ответственность?!

– Я все прекрасно понял, – напрягся Абросимов. – Давайте же ваши материалы!

Когда документы были торжественны извлечены из планшета и переданы по назначению, в кабинете надолго воцарилась тишина. Директор, казалось окаменел, настолько он углубился в себя и ничего не замечал вокруг. Карандаш в его руке порхал как бабочка и, в результате, на бумаге появлялись странные рисунки, цифры.

Через час майор стал проявлять первые признаки нетерпения.

– Не ерзайте, товарищ майор, не ерзайте, что вы как школяр! – не поднимая глаз, фыркнул директор. – Вот и все готово!

Он вернул документы майору и, скрестив руки на груди, стал назидательным тоном выкладывать свои умозаключения:

– Если я сделал правильные выводы после изучения этих, прямо скажем, малодостоверных документов, то вырисовывается следующая картина. Не так давно в зоне ответственности некой стрелковой дивизии были зафиксированы несколько случаев применения неизвестного нам оружия. Согласно предоставленным данным, выстрел из данного оружия был бесшумным и достаточно эффектным. Хотя я бы поставил под сомнение утверждение о бесшумности!

– Но как же так? – возразил, внимательно слушавший майор. – Вот же, черным по белому написано: «звука выстрела слышно не было».

– Позвольте, товарищ майор, я поясню свою мысль, – вежливо отдернул его Илья Петрович. – Данное оружие применялось, если я не ошибаюсь, в условиях боя, а точнее танковой атаки. Следовательно, бойцы находились в состоянии сильнейшего стресса, который вполне мог повлиять на адекватность восприятия ими действительности.

Наткнувшись на вопросительный взгляд, директор поспешил пояснить:

– Они вполне могли не услышать звука выстрела или он мог быть не очень громким. Далее обратим внимание на те эффекты, которые сопровождали выстрел. По словам свидетелей, боевая часть боевого устройства, предположительно, мины, представляла собой летящий ярко красный или близкий к этому цвету небольшой шар. Этот, с позволения сказать, снаряд, легко прожег лобовую броню тяжелого немецкого танка. Следующее обстоятельство, на которое я бы рекомендовал обратить внимание, это скорость летящего шара. Да, да, именно скорость! Шар летел достаточно медленно, так как был визуально легко идентифицируем.

Итак, подведем небольшой итог. Бесшумность или практическая бесшумность выстрела – это раз, внешний вид в форме ярко красного шара – это два, малая скорость полета боевой части – это три и, наконец, результативность, а именно, поражение экипажа через лобовую броню танка, – это четыре.

Илья Петрович чувствовал себя в своей стихии. Он мерил огромный кабинет шагами, двигаясь из одного его угла в другой. Сложенными на груди руками активно жестикулировал, пытаясь более доходчиво донести свою мысль до слушателей. Было видно, что нынешний директор крупного предприятия, еще недавно был вузовским преподавателем, привыкшим работать в контакте со студентом.

– Если мы попытаемся в соответствии с данными фактами определить, хотя бы, приблизительно тип оружия, то, несомненно, потерпим неудачу! – бодро продолжал старичок. – Как среди нашей номенклатуры вооружений, так и среди зарубежной, нет образцов, которые бы стопроцентно соответствовали указанным параметрам. Таким образом, напрашивается единственный в данных условиях вывод. У солдат была массовая галлюцинация, вызванная специфическими условиями боя…

Майора словно подбросило из кресла, где он спокойно сидел до этого.

– Профессор! Вы ведь профессор у нас? – недовольно проговорил он. – Сказать, что они психи, я мог бы и без вашей помощи! Для этого мне не нужно было ехать за пол-Москвы… Мы не ждем, что вы нам назовете марку и все остальные характеристики этого чуда оружия! Мы всего лишь хотим, чтобы вы предположили, что это могло быть! Понимаете, насколько реально, что фашистская Германия обладает таким оружием?!

– Раз вы так ставите вопрос и предлагаете перейти из области науки в область фантастических предположений, – пробурчал профессор, вновь скрещивая руки на груди. – Подобное оружие вполне могло быть неким аналогом нашего противотанкового ружья и рассчитано для поражения бронированной техники. Э-э-э… Боеприпасы скорее всего был бы отличен от используемого нами; возможно, было использовано в качестве начинки какое-то особо мощное взрывчатое вещество… Принцип движения у такого боеприпаса, определенно, должен быть реактивным по сути. На все это указывает невысокая скорость полета и яркая вспышка сзади… Таким образом, товарищ майор, если следовать вашей логике, то в том сражении кем-то было применено противотанковое ружье или может быть специальная установка очень оригинальной и более чем специфичной конструкции!

– Что же профессор, – поднялся майор с кресла. – Спасибо за очень занимательную лекцию! Я думаю, вы существенно нам помогли.

В результате данной беседы всего лишь через одни сутки из недр наркомата внутренних дел в особые отделы всех боевых частей, расположенных на центральном направлении, полетели специальные телеграммы: «Особо секретно. Обращаем особое внимание на тщательную фильтрацию бывших военнослужащих сто семнадцатой стрелковой дивизии, переходящих линию фронта. Разыскивается Петр Логинов, взводный первой роты второго батальона. Принять все необходимые меры для его задержания».