Текст книги "Некромант. Чужая война (СИ)"

Автор книги: Руслан Агишев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Глава 29

Из немецкой листовки, обращенной к местному населению оккупированных территорий:

Жители сел и деревень, поселков и городов, к вам обращается командование доблестной германской армии! Германский солдат пришел к вам, чтоб освободить от еврейско-большевистского ига. Больше вы не должны относить выращенные собственными руками продукты в колхозы и совхозы, больше вами не будут управлять комиссары. Теперь вы сами хозяева своей жизни!

Вскоре мы окончательно очистим Россию от большевистской заразы и здесь воцарится настоящий немецкий порядок. Вы должны честно трудиться на земле и заводах, чтобы ваш край становился все богаче и богаче.

Ничего теперь не бойтесь, ведь вас защищает непобедимая германская армия во главе с великим фюрером Адельфаном Гитлером. Мы призываем сотрудничать с германской администрацией в вашем районе, досконально и по первому требованию выполнять все ее распоряжения. Не бойтесь угроз и мести! Кровавые руки красных комиссаров никогда не дотянуться до вас! Смело приходите к нам и рассказывайте обо всем, что показалось вам странным и необычным, а может и подозрительным. За любую, даже самую незначительную информацию, которая поможет задержать преступника, германской администрацией будет выплачено 100 рейхсмарок.

Внимание! Внимание! В случае неповиновения распоряжениям и приказам германской администрации виновный подлежит расстрелу!

За саботаж и вредительство на сельскохозяйственных и промышленных предприятиях, имеющих военное назначение, виновный и члены его семьи подлежат расстрелу.

За диверсии на объектах военного назначения пойманный на местепреступления подлежит расстрелу!

За нападение на германского солдата или чиновника виновный подлежит расстрелу!

– Слушай, Люк, – критически осмотрев внешний вид одного из своих солдат, заворчал капитан. – Ты похож на настоящего оборванцы!

– Опять, господин капитан! – обиделся тот, оттопыривая свою накидку на доспехах. – Почему опять Люк? Чуть что, так сразу Люк, да Люк… Вон Ханс тоже в рванье одет не лучше моего.

Поравнявшийся рядом с ним, второй солдат, действительно, выглядел точно также, если не хуже. Прожженный во множестве мест плащ практически не скрывал закопченные и помятые доспехи. Засаленные штаны, у которых уже и цвет не угадывался, были заправлены в разваливающиеся калиги.

– Банда! Сборище уголовников! – заорал Синко дель Като, увидев их рядышком. – Да разве вы похожи на королевских гвардейцев?! Нет! Тысячу раз нет! Ангкорские каторжники по сравнению с вами выглядят, как отпрыски из порядочных семей. Смир-р-р-на!

Гвардейцы мигом вытянулись в струнку и стали «пожирать» глазами командира. Чуть в стороне эту комедию наблюдали остальные – принц и маги.

– Слушай, мой приказ! – громко произнес капитан, буравя взглядом Люка, как самого шебутного. – В первом же селении достать подходящей одежды два комплекта! Нет! Лучше, три! Мне все равно, как вы это сделаете, но лучше мне не перечить.

После такого нагоняя вся компания двинулась по проселочной дороге. Во главе их размеренно вышагивал пожилой маг, опираясь при ходьбе на длинный черный посох. Следом семенил Мариот, почему-то испуганно озирающийся по сторонам. В середине шел принц, от которого не отставал ни на шаг капитан. Вечно прямая спина, дерзко приподнятый подбородок и упрямые глаза… Всем своим видом он демонстрировал, что жизнь наследника королевского престола под его личной защитой и отобрать ее можно только лишь после его собственной смерти. Венчали всю эту процессию два гвардейца, яростно о чем-то спорящих.

Через некоторое время магистр остановился и окликнул капитана:

– Господин дель Като, мы практически пришли. Вон на том пригорке и расположено селение, о котором я вам рассказывал. Думаю, мы там найдем все, все что нам нужно!

Все сразу же оживились. Дни, проведенные на природе, похоже, были по душе только наследнику престола. Долговое время проведя взаперти дворца, он по детски радовался каждой минуте на свежем воздухе. И, судя по его выражению лица, он бы предпочел провести и эту ночь под открытым небом. Однако, остальные отнюдь не горели желанием последовать его примеру и с заметным интересом восприняли перспективу провести очередную ночь в тепле настоящей постели.

– Наконец-то, – обрадовался Мариот, начиная расправлять свой потрепанный плащ. – До здравствует, теплая постель и чистые простыни! Да! Да! Да! Еще немного и я бы превратился в настоящее животное. Оброс бы шерстью и стал мочиться под себя!

Услышавший эту тираду Люк мгновенно ткнул локтем своего товарища и ехидно прошептал:

– Наш бедненький господин магистр устал. У него слишком нежные косточки. О, Благословенный Митра, спасибо, что ты послал нам это селение и не дал уважаемому магистру умереть…

Не сдержавшись, товарищ захохотал так громко, что спугнул сидевших недалеко ворон.

– Заткнись! – взорвался капитан. – Мерзкий пес, ты разбудишь стражу! Вдруг, тут поблизости засада.

Он гневно зыркнул на подчиненных и те мигом начали с самым серьезным видом рыскать по окрестным кустам.

– Стоп! – вдруг, насторожился Синко дель Като, медленно вытаскивая из ножен меч. – Ханс, охранять принца! Люк, живо ко мне!

Солдаты как стадо кабанов ломанулись назад.

– Что, командир? – спросил, запыхавшийся Люк. – Враги?

Капитан задумчиво всматривался в верхушки домов, видневшихся между деревьев. Над некоторыми из них кругами летали птицы.

– Видишь? – кивнул он.

– Летают твари, – пробормотал Люк, прикладывая ладонь ко лбу. – Селение не большое. Дворов двадцать – двадцать пять. Скотины, птицы должно быть много, а тихо как в могиле.

– В могиле, – машинально за ним повторил капитан. – Похоже, никто нас там и не ждет! Никто! Это даже к лучшему. Так, слушаем меня!

Он развернулся в пол оборота к деревушке и начал:

– Мы точно не знаем, что нас может там ожидать. Поэтому, впереди пойду я с Люком и …

Синко дель Като вопросительно посмотрел на старого мага. Тот с доброй усмешкой кивнул в ответ.

– И магистр Зенон! – продолжил он. – Через полчаса выйдут остальные. Ханс, ты за старшего! Извините, ваше высочество, но Ханс более опытен! Все поняли? Тогда вперед!

Трое человек, отделившись от основной группы, начали медленно подниматься на холм. При входе в деревню они увидели нечто, что подтвердило опасения капитана. У невысокого забора, который хорошо защищает от любопытной скотины, но не от человека, валялся развороченный труп черного пса. Здоровенное, ростом с новорожденного теленка, животное было буквально выпотрошено. Окровавленные внутренности, раздробленные кости… Чувствовалась работа настоящего мясника!

Капитан мечом осторожно повернул пробитую голову пса, как показался обрывок грубо выкованной цепи.

– Не похож он на дикого, – задумчиво пробормотал Синко дель Като. – Может бойцовый?

На вопросительный взгляд, брошенный на Люка, тот недоверчиво хмыкнул.

– Бойцовый?! – переспросил он. – Командир, если это бойцовый пес, то я анкгорская портовая шлюха! … Где нагрудник, острые шипы? А лапы? Посмотри, сам. С такими лапами только гонять овец! В бою я бы не поставил на него и жалкого нанта! Это местный! Хозяев, похоже, защищал…

– Так, – протянул капитан, поправляя шлем. – Начнем с этого дома. Люк, твои окна. Я войду через дверь, а вы, магистр, займитесь нашим тылом. И помните, нам нужен живой пленник!

Оглядев свой небольшой отряд, он двинулся прямо к дому. С первого взгляда, избушка ни чего особого из себя не представляла. Обычная бревенчатая коробка, крытая потемневшей от времени соломой. Практически весь пригород столицы, насколько знал капитан, состоял практически из таких же домов.

Прижавшись к одной из стен, дель Като осторожно толкнул дверь. С противным скрипом она распахнулась настежь, словно приглашая зайти и отдохнуть с дороги. Выставив вперед меч, капитан решительно шагнул в полумрак и сразу же выбрался наружу, где столкнулся с магом.

– Там кто-то есть? – обрадовался магистр.

С трудом сдерживая рвотные позывы, капитан пробормотал:

– Да, господин магистр. Там точно кто-то есть, точнее когда-то был…

Ни чего не поняв из этой сумбурной речи, Зенон шагнул в дом, из которого также выскочил через секунду. Вскоре, он присоединился к капитану, который, согнувшись, извергал из себя остатки завтрака. Люк оставался единственным из них, кого нисколько не тронула увиденная в доме картина.

– Каким же это надо быть зверем, чтобы сотворить такое?! – ошарашено проговорил капитан. – Люк, это же девочка! Совсем малютка.

В ответ Люк промолчал. Ему совершенно не хотелось говорить о том, что на границе он видел и не такое. Дикие оргии, устраиваемые разгулявшейся солдатней, были самым обычным делом: когда селение или маленький городок брался приступом и ожидалось скорое контрнаступление противника, то командование спускало с поводка пехоту…

– Люк! – капитан, кажется начал приходить в себя. – Похоже, здесь уже никого нет. Нужно осмотреть остальные дома! Все до единого!

– Живых что-ли искать? – жадно оглядывая соседний домик, крытой свежей еще не успевшей потемнеть соломой.

– Ищи местного! – встрял в разговор магистра. – Здесь точно должен был кто-то остаться. Я чувствую какое-то трепыхание. Оно очень слабое, едва заметное и, кажется, где-то там…

Зенон неуверенно махнул рукой в сторону высокого здания с причудливым флюгером на крыше. Проследив взглядом, Люк кивнул головой и направился в сторону облюбованного дома.

– Топчешь землю, топчешь…, – ворчал он, поднимаясь по скрипучим ступенькам. – А вот на такой домик и не заработал… Богато живут! Вон гвоздей сколько…

Хозяйским взглядом он шарил по крыльцу, пытаясь найти что-нибудь ценное.

– Ладно, посмотрим в доме, – раздосадовано пробормотал он. – Там точно есть что-нибудь, что порадует старого и слабого солдата…

Твердо ухватившись за ручку двери, Люк попытался ее открыть, но с той стороны что-то мешало. Он надавил сильнее и почувствовал, как препятствие сдвинулось и образовалась щель, вполне для него достаточная.

– Так…, что тут такое? – прошептал он, продираясь через приоткрытую дверь. – Значит, это ты держал дверь?!

Оказалось, дверь подпирал мертвый старик.

– Ты, отец, извини нас! – оценивающе начал осматриваться Люк. – Но тебе это уже не сгодится, … а вот мне в самый раз…

Просторная, светлая горница была похожа на место сражения. Стоявшаямебель – пара широких лавок и массивный, сбитый из толстых досок, стол были переломаны. Большой сундук, в каких в Китоне хранили казну, безрадостно зиял пустым дном. Посредине комнаты валялось какое-то тряпье – рваные холщовые порты, потрепанный овчинный зипун, разодранное женское платье. Словом, здесь кто-то знатно похозяйничал, а поэтому все ценное, наверняка, уже исчезло.

Люк не был настоящим мародером, каких полно в любой армии. Ему совершенно не доставляло удовольствия копаться в чужих тряпках, сундуках, обыскивать погибших на поле боя. Просто, он считал, что не страшно позаимствовать что-то у мертвых, ведь живым это гораздо нужнее. Однако, и делать из этого свое призвание солдат тоже не стал бы.

– Врете… от старины Люка еще никто ничего не мог спрятать…, – шептал он, пристально осматривая углы комнаты. – Все равно должны что-то оставить… Хоть одну монетку… Малюсенькую…

Через минуту он уже ползал на коленях около подозрительно скрипевшей половицы. Несколько ударов ножом, потом энергичное ковыряние и вот, небольшой тайничок найден. Под расщепленной доской лежало что-то аккуратно завернутое в светлую тряпочку. Довольно причмокивая, Люк развернул тряпицу и в его руках оказался странный предмет. Чем-то он был до боли похож на дамский арбалет: здесь было отполированное ложе, удобная рукоять, небольшой спусковой крючок. Однако, вместо металлической дуги на ложе была укреплена черная трубка.

– Каин его побери! – выругался солдат. – Думал, старый пень золотишко здесь припрятал…, а этот самострел какой-то упрятал…

Он разочаровано встал и еще раз прошелся по комнате, в надежде что упустил что-нибудь. После получаса активных поисков ему вновь улыбнулась удача: в самом углу дома его сапог наткнулся на какое-то кольцо, приделанное к полу. Потянув за эту импровизированную ручку, Люк приоткрыл лаз в погреб.

– Вот, старик, вот хитрый куркуль…, – с восхищением пробормотал он. – Тайников наделал… Ну-ка, что ты там приготовил для старины Люка?!

Он уже начал спускаться, как откуда-то снизу раздался тоненький голосок:

– А плохие дяденьки уже ушли? Мне можно выходить?

Не успевший ничего сообразить Люк среагировал именно так, как и должен был бы сделать опытный солдат. Словно сайгак, он вылетел из погреба и, выставив вперед меч, уставился вниз.

– А вы, дяденька, хороший или плохой? – из погреба показалась белобрысая головка с черными глазенками. – Дедушка говорит, что у плохих дяденек глазки нехорошие… Правда, ведь?!

– Ребенок! – растерянно пробормотал Люк, опуская меч. – Ты как туда попал, малыш?

Положив меч, солдат подхватил с пола какое-то темное покрывало и укутал им поднимавшегося по лестнице ребенка.

– Дедушка сказа, чтобы я сидел там тихо-тихо…, – пищал ребенок. – Как мышка!… Я сидел, сидел, а потом устал … А где дедушка?

Осторожно пробираясь к выходу, Люк так держал мальчика, чтобы он даже случайно не увидел труп у двери.

– Магистр, магистр! – закричал он прямо с порога. – Я нашел мальчика! Больше там никого нет.

Капитан выразительно посмотрел на своего солдата, а тот лишь беспомощно развел руками. Маг тем временем уже сюсюкался с малышом, что то ему рассказывая.

– … Садись пока сюда, – ласково усадил он его на лавку у дома. – Сейчас мы посмотрим, что у нас есть покушать для такого богатыря…

Сунув мальчику в ручку кусок хлеба, магистр вернулся к товарищам. Увидев их угрюмые лица, Зенон улыбнулся.

– Зря вы такие кислые, – проговорил он. – Я меня, кажется, есть хорошие новости! Посмотрите-ка на покрывало, в которое укутан мальчонка…

Оба солдата синхронно повернули головы и уставились на темную ткань.

– Это же…, – охнул Синко дель Като.

– Точно, мой друг, – закончил за него Зенон. – Это плащ мага! И смею вас заверить, это точно плащ Килиана Барториуса… Я сам подарил ему этот плащ в день окончания магической академии.

– Откуда на нем плащ? – мгновенно оживился капитан, вопросительно посмотрев на солдата.

– Там подобрал…, – пробормотал Люк, расстроенный что упустил такую прекрасную возможность выслужиться. – В куче какого-то барахла валялся.

– А ну-ку, малыш, посмотри, что у дяди есть для тебя, – присел рядом с ребенком маг. – Видишь?

– Кабуточек!? – радостно завопил мальчик, выхватывая из рук мага золотистую гильзу. – Желтенький кабуточек…

– А что это у тебя за плащ такой красивый? – магистр погладил мальчика по голове. – Со зверюшками…, с растениями…

– Это мне дедушка принес, – пробормотал ребенок, гладя свою новую игрушку. – Говорит на поле нашел… Вон там…

Глава 30

Из протокола допроса свидетеля № 324 по делу о нацистских военных преступлений на заседании Нюрнбергского трибунала:

– Господин свидетель, расскажите, пожалуйста, уважаемому трибуналу, что случилось с вами 4 сентября 1941 г.? – усталым тоном задал вопрос обвинитель.

– Мне сюда говорить? – женщина средних лет в мешковато сидевшем на ней костюме ткнулась в один из стоявших перед ней микрофон. – Э… Солдаты приехали к нам в село около обеда. Лютые были, аки собаки… Чуть слово поперек скажешь, они, вражины, сразу в зубы прикладом!

Всех нас из домов выгнали – и стариков, и детей в кучу собрали и в грузовики… Долго мы там тряслись… Душно было, грязно! Детки плакали сильно…

Выгрузили нас на каком-то поле. Кругом танков полно, солдаты везде бегают… Слышу еще, как вдалеке пушки вроде как стреляют… Потом гнали нас по дороге в ту сторону. Ну, думаю, все – конец настал!

Вышел к нам мордастый такой немец с погонами. Сам злющий, а усы в разные стороны торчат… Говорит нам что-то по своему, а детина рядом переводит. Сказал, чтобы мы бежали по полю к своим… Сразу же солдаты погнали нас прикладами. Везде стреляют! А они за нами идут, ироды!

Черный дым столбом поднимался в небо. Гарь от коптящих танков медленно оседала на траву. Ни звука не раздавалось на поле: молчали птицы, не завывал ветер.

К линии окоп спотыкаясь шел комбат. Зажимая рукой рану на голове, он упрямо брел вперед, не обращая внимания ни на перепаханное снарядами поле, ни на непривычно звенящую тишину. «Ну, вот и полдень, – мысли текли медленно, словно в картинки в замедленном кино. – Осталось дожить до вечера и все… Шесть часов – две – три атаки».

– Жив, значит?! – устало кивнул он молоденькому лейтенанту, привалившемуся к стенке окопа.

Тот попытался встать, но комбат махнул рукой и он плюхнулся на прежнее место.

– Жив, значит, курилка, – вновь повторил командир, оглядывая то, что осталось его батальона.

Увидев комбата, к этому месту потянулись оставшиеся в живых бойцы. Они брели по полузасыпанным ходам сообщения в грязных и окровавленных гимнастерках, блестя белыми бинтами повязок. Это были его солдаты – солдаты, с которыми он много лет служил на границе, а потом отступал в тяжелые июньские дни!

Комбат смотрел на подходивших солдат, которые своей кровью давали армии время закрепиться на новом рубеже, и не видел в их глазах страха… С воспаленными от недосыпания глазами, почерневшие от разъедающего дыма горящей резины, они спокойно смотрели на своего командира и ждали от него приказа.

– Братки! – прохрипел комбат, вновь и вновь вглядываясь в них. – Вон там, – он махнул рукой на восток, к своим. – Для нас там земли нет!

Он опустился на колено и собрал в горсть опаленную землю.

– Вот она родимая! Вот она наша землица, – протянул он крепко сжатый кулак. – Она и мать наша, и сестрица, и дочка махонькая. Страшно мы перед ней провинились! Так страшно, что нет мочи даже говорить.

Солдаты стояли словно греческие статуи во всеми покинутых музеях. Они ловили каждое слово.

– Мы же, все с вами клятвопреступники! – из его голоса уже давно исчезла усталость и безнадега. – Мы клялись врагу не отдать ни пяди земли. Ни пяди!

Упершись на винтовку зарыдал пожилой стрелок.

– Отдали мы нашу землицу! Ни за грош отдали! – с яростью чеканил он каждое слово, буквально буравя солдат своими глазами. – Братки! – продолжилкомандир через мгновение. – Братки, мы уже давно мертвецы! Да, в нас течет горячая кровь! Да, в груди бьется сердце! Но наши дома захвачены, наши родные убиты. Мы уже мертвецы, потому что должны исполнить свой последний долг. Долг перед землей! Долг перед самим собой!

Комбат медленно расстегнул кобуру и вытащил пистолет.

– Все по местам! – отдал он свой приказ, как надеялся последний приказ в своей жизни. – Враг не должен пройти!

– Миша, – положил руку на плечо лейтенанту. – Давай на левый фланг. Тамдаже сержантов не осталось, а я уж здесь как-нибудь без тебя покомандую.

Козырнув тот сразу же убежал.

– Как Михеич есть патроны-то? – улыбнувшись одними уголками губ комбат спросил пожилого дядьку, расположившегося недалеко от него.

– Э-э-э! – презрительно протянул солдат. – Патронов еще завались… Товарищ командир, лишь бы немчуры хватило. Я ведь если в раж войду, то просто держись!

– Орел! – уже не сдерживаясь, по настоящему усмехнулся комбат. – Давай, Михеич, давай. Ты уж, родной постарайся.

На поле тем временем началось движение. У самой его кромки, где горел подбитый еще в самом начале боя танк, появился немецкий бронетранспортер. Издалека было видно, как высаженные пехотинцы забегали тараканами, занимая позиции для броска на советские позиции.

– Приготовиться к бою! – отдал по цепи приказ комбат, взведя затвор автомата. – Что же вам, твари, надо от нас на этот раз?

Наблюдая за мельтешащими немцами, комбат прокручивал в уме будущий рисунок боя. «На этот раз танки в центре не пойдут, – размышлял он, прикидывая направление главного удара. – Утром они здесь хорошо по шапке получили, – он на мгновение залюбовался продолжавшими чадить машинами противника. – Значит, остается или правый или левый фланг… Справа низкий овражек. Танки пройдут, но скорость придется сбросить. Так, а слева у нас практически шоссе – езжай не хочу».

Однако, противник с первых же минут спутал все карты. Вместо привычного массивного кулака, состоящего из десятка танков и многочисленной пехоты, к линии окоп медленно приближались лишь солдаты.

– Вот гады-то! – через несколько минут ахнул комбат, заметив как из-за спин солдат начали появляться фигуры в цветастых платьях. – Прикрыться, значит, решили?!

Вдруг, слева от него раздался голос:

– Товарищ майор, что-то танков не слышно. Одна пехота что-ли?

Он щурил свои подслеповатые глаза, пытаясь разглядеть что творилось на поле.

– Это, Михеич…, – только открыл рот командир, как в знойном воздухе раздалась усиленная мегафоном русская речь.

– Доблестный русский солдат! – безбожно коверкал слова переводчик. – Ты доказал, свой смелость и отвага. Ты – настоящий солдат и мы готовы предоставить тебе почетный плен! Тебя ждет теплая чистая постель, сытная еда и хорошие условия! Посмотри на поле! Немецкое командование привело твоих мать и отец, бабка и дедка, жена и маленькие детки. Они зовут тебя к себе. Бросай оружие и сдавайся! Мы не воюем с русским солдатом! Немецкая армия воюет с большевиками и евреями!

Серо-цветная линия, тем временем, медленно но неуклонно приближалась к советским окопам. Вскоре, уже можно было различить лица людей, бредущих под дулами автоматов. Женщины с плачем прижимали к себе маленьких детей, словно так можно было их защитить от смертоносного металла. Они протягивали к детей, умоляя пощадить хотя бы их.

– Русский солдат! – продолжал надрываться мегафон. – Твое сопротивление бессмысленно! Сдавайся! Здесь твои родители, жена и дети. Не стреляй в них!

Комбат трясущими рукам в очередной раз отстегнул и вновь пристегнул магазин с патронами.

– Добре, – пробормотал он, ощущая тяжесть набитого патронами диска. – На всех хватит! И на них и на нас!

Живой щит уже поравнялся с танком, который батальон поджег в утренней атаке последним. Еще пять – десять минут и враг выйдет на рубеж «одного броска». Медлить было нельзя.

– Батальон! – хрипло заревел комбат, поднимаю руку. – Огонь!

Окопы в мгновение ока окутались пламенем, выпуская рой металлических пчел.

– Огонь! – не переставая хрипел командир, поливая из автомата продолжавшие подниматься и бежать фигурки людей. – Дави! Дави!

За несколько минут боя на ногах остались лишь наступающая немецкая пехота. Весь живой щит был выкошен под чистую: поле было беспорядочно усеяно белыми и цветными пятнами. Однако, гренадеры противника рвались вперед, как заведенные, не обращая внимания ни на плотный винтовочный и автоматный огонь, ни на попадавшие под ноги тела.

– На! На! – оскалив зубы, кричал молоденький лейтенантик. – Получи! … Патроны!

Ответа не было.

– Гуляев, патроны! – вновь крикнул лейтенант, не поворачивая головы.

Снова молчание. Молодой якут уже давно лежал на дне окопа, вперив остекленевший взгляд в небо.

– Гуляев, – осекся он, увидев мертвого бойца. – Братки, патронов бы самую малость…, – беспомощно огляделся он по сторонам.

На десятки метров в обе стороны окоп был пуст; то там то здесь лежали тела убитых, но так и не выпустивших из рук оружие. Лейтенант бросился сначала к одному солдату, но тот был пустой, потом ко второму. Знакомый подсумок оказался полон лишь у четвертого.

– Вот вы где, – бормотал он почерневшими губами. – Сейчас, мы им зададим!

Вдруг, совсем рядом грохнул такой силы взрыв, что лейтенанта выбросила из окопа. Глотая воздух как вытащенная из воды рыба, он ошарашенно водил головой по сторонам. Следующий взрыв разнес бывший штабной блиндаж, подняв в воздух целую тучу земли и дерева.

– На землю! На землю! – орал кто-то издалека. – На землю!

Лечь в этот момент, означало сдаться. Он даже в мыслях не мог себе такого позволить. «Лег – значит, сдался! – билось у него в голове. – Только вперед! Вперед!». С колен на четвереньки, с четверенек на ноги лейтенант вставал целую вечность…

– Ложись, дурья бошка! – не мог кто-то успокоиться. – На землю!

Винтовка осталась где-то там, в засыпанном окопе. Он вытащил пистолет и, подняв руку, прошептал:

– Вперед, братцы! В атаку… Вперед!

Почерневшая фигура медленно пошла на запад. На глазах залегшего и огрызающего очередями противника из окоп, где, казалось, никого в живых уже не должно было остаться, начали подниматься люди. Оборванные, с наспех перебинтованными конечностями, солдаты с трудом выбирались на поверхность и, сжав оружие, спешили за лейтенантом.

Может ли человек быть сильнее стали? Может ли он побороть свой страх перед смертью? Видимо, каждый из немцев, смотревших в этот момент на мир через прорезь прицела, утвердительно ответил на эти вопросы. Сначала одинпехотинец нервно задергал головой, в поисках командира, потом приподнялся второй, с испуганным лицом оглядываясь назад. Страх читался на их лицах, необъяснимый ужас овладевал их сердцами. Медленно приближавшиеся красноармейцы, идущие в последнюю атаку, казались им бесплодными тенями, сошедшими из ада. Наконец, кто-то из солдат не выдержал и с криками побежал в спасительный тыл. За ним всколыхнулась вся остальная масса: гренадеры поднимались с земли и, бросая оружие, неслись в прочь.

Однако, и там их ждал ад. Штабные палатки, склад с боеприпасами, зенитная батарея, три оставшихся танка, то есть все то, что и было тем спасительным и долгожданным тылом, исчезало на глазах. Тяжелые грузовики, полные солдат, неожиданно вспыхивали ярким огнем и, взрываясь, осыпали все вокруг дождем огненных осколков. В панике мечущиеся человечки, беспорядочно стрелявшие во все что движется, в мгновение ока превращались в живые костры.

Взрывы следовали один за другим. На воздух поднимались оторванные танковые гусеницы, башни, солдатские каски, части человеческих тел…

– Батальон, стоять! – проревел комбат, опуская выставленную штыком вперед винтовку. – Братцы, родненькие, это же наши! – он говорил и сам не верил в свои слова. – Пришли, братцы! Пришли!

Редкий строй брошенных на смерь солдат остановился. Обгоревшие в огне солнца и боя лица опустошенно смотрели в сторону запада, где продолжало что-то взрываться. С гулким уханьем стреляло какое-то орудие, раздавались автоматные очереди. Вдруг, лейтенант упал на колени и зарыдал.