Текст книги "Семья Тибо, том 2"

Автор книги: Роже Мартен дю Гар

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 51 страниц)

3-е, утро.

Так как же? Какая смерть? Хуже всего – от асфиксии, как у несчастного Труайя.

Этой – боюсь.

Эту ждать не стану.

Вечер.

Так худо сегодня вечером, что два раза вызывал Бардо. Придет еще раз около двенадцати. Оставил у меня на столе свой ящик для трахеотомии.

Говорят обычно: "Смерть не страшна, страшны мученья". А почему же я, хоть и могу избавиться от них, продолжаю страдать? Ждать? И я жду.

4 ноября.

Италия подписала перемирие с Австрией и Венгрией[146]146
  Италия подписала перемирие с Австрией и Венгрией. – Перемирие между союзниками и переставшей уже существовать Австро-Венгрией на итальянском фронте было подписано 3 ноября 1918 г.


[Закрыть].

Священник хотел было снова прийти. (Отказал ему, сославшись на усталость.) Это предостережение. Близок день, когда мне надо будет решиться.

5-е.

Все, во что мы верим, все, чего мы желаем, все, что нам не удалось сделать, ты должен воплотить в жизнь, мой мальчик!

6 ноября.

Заходил Гуаран. Ждут перемирия. На всех фронтах идут бои. К чему?

Полная афония. Не могу вымолвить ни слова.

7-е.

Горло уже почти совсем не расширяется. Что это – паралич задних крико-аритеноидных нервов? Бардо непроницаем.

Морфий.

8 ноября 1918 г.

Немецкие уполномоченные перешли наши линии. Это конец.

Все-таки удалось дожить.

9 ноября.

Ухудшение. Снова страшно скачет температура (37,2-39,9). Снова отечное полнокровие. Никаких новых симптомов, но обострение во всем.

Попросил (к чему?), чтобы сделали просвечивание. Можно будет проверить, нет ли нового очага. Боюсь нового абсцесса. Колебание температуры определенно указывает на глубокое нагноение.

10-е.

Правое легкое делается все более болезненным. Весь день принимаю внутрь морфий. Новый абсцесс? Бардо не верит. Никаких симптомов.

Мокрота, пожалуй, менее обильная.

Революция в Берлине. Кайзер бежал[147]147
  Революция в Берлине. Кайзер бежал. – Начавшаяся восстанием матросов в Киле 3 ноября 1918 г., германская революция в течение недели охватила всю страну. 9 ноября победило вооруженное восстание рабочих и солдат в Берлине. Руководство армии заявило о ненадежности войск. Кайзер отрекся от престола, правительство Макса Баденского ушло в отставку, и была провозглашена республика. В ночь на 10 ноября 1918 г. кайзер бежал из Спа в Голландию, а 11 ноября было заключено в Компьене перемирие между Германией и союзниками.


[Закрыть]. Повсюду в окопах надежда, ликование! А я…

11 ноября.

Страшный день. Непереносимое жжение, все в том же месте – с правой стороны.

Почему я не решился раньше, когда энергия была еще при мне? Чего я еще жду? Каждый раз, когда я говорю себе: "Час пришел", – я…

(Нет. Я еще ни разу не говорил: "Час пришел!" А говорю: "Час близок". И жду.)

12-е.

Бардо замечает при дыхании очаг субкрепитирующих и локализованных хрипов (?).

Полдень.

Просвечивание. Полоса затемнения в верхушке правого легкого, без резких границ. Диафрагма неподвижная. Общее уменьшение прозрачности, но без явных уплотнений. Будь у меня другой абсцесс, было бы полное затемнение подозрительного места, с ясными границами. Что ж тогда? Указания пока слишком еще неясны, чтобы решиться на пункцию. Раз не новый абсцесс, тогда что же? Что же?

13-е.

Очень ограниченные флюктуирующие очаги, локализованные все в тех же точках. Инфекция определенно стала всеобщей. Зловонный, страшно обильный пот.

Вечер.

Мелкие абсцессы, множественные мелкие абсцессы?

Бардо, конечно, тоже близок к этой мысли.

Значит, ничего больше сделать нельзя, множественные абсцессы в паренхиме легких, никакое вмешательство невозможно, неминуемая асфиксия.

14-е.

Жжение с обеих сторон. Левое легкое тоже отекло. Абсцессы, очевидно, рассеяны в обоих легких.

Последний шанс – вызвать наружный абсцесс.

Вечер.

Бесконечная апатия, равнодушие. В столике письмо от Женни, другое от Жиз. Только что опять от Женни. Даже не распечатывал. Оставьте меня одного! Ничего больше не могу никому дать. De profundis clamavi![148]148
  Из бездны взываю! (лат.).


[Закрыть] Сегодня всю ночь твердил эти слова, смысл которых понял только впервые.

15-е.

Быть может, я зря так боялся. Быть может, это не так страшно, как я думаю. Быть может, худшее уже позади. Так часто я воображал себе конец, – не могу больше. Но все готово, все здесь, под рукой.

16-е.

Наружный абсцесс… Безрезультатно. Да и пробовали ли они? Или просто притворились?

Два дня ничего не писал в черную тетрадку. Так мучился.

Надо подумать о конце. Нелегко сказать себе: "Завтра", – сказать: "Сегодня вечером…"

17-е.

Морфий. Одиночество. Тишина. С каждым часом все больше и больше отдаляюсь от всех, уединяюсь я еще слышу их, но я их не слушаю.

Выделение мокроты стало почти невозможным.

Как подкрадывается смерть? Так хотелось бы сохранить ясность сознания, писать еще, вплоть до самого укола.

Приятие? Нет, безразличие. Бессилие убивает всякий протест. Примирение с неизбежным. Власть физического страдания.

Мир.

Кончить.

18-е.

Отек ног. Пора, а то уже не смогу. Все – здесь, стоит только протянуть руку, решиться.

Боролся всю ночь.

Пора.

Понедельник, 18 ноября 1918 г.

37 лет, 4 месяца, 9 дней.

Гораздо проще, чем думают.

Жан-Поль.

КОММЕНТАРИИ

 Мысль о написании романа «Семья Тибо» возникла у Роже Мартен дю Гара в январе 1920 года, о чем свидетельствует запись в его «Воспоминаниях»: «Меня захватила идея написать историю двух братьев, двух совершенно различных и разнонаправленных характеров, но людей, отмеченных существенным, хотя и едва ощутимым сходством… Эта идея давала мне возможность выразить разом две противоречащие друг другу тенденции моей собственной натуры: инстинкт независимости, бегства, бунта, отказа от всякого конформизма – и инстинкт упорядоченности, меры, отказа от крайностей, – именно те свойства, которые были мною унаследованы».

Весной 1920 года, в фамильном доме в Верже-д'Оржи, Мартен дю Гар в течение нескольких недель создает полный и тщательно отработанный план всего романа "Семья Тибо". Он составляет огромную картотеку, в которой на отдельные карточки им записываются как основные черты характеров и поступки героев, так и наиболее важные события, звенья движения общего сюжета. В одну комнату были снесены все столы, имевшиеся в доме, и на них Мартен дю Гар разложил свои записи соответственно хронологии событий. "Ни строчки из романа еще не было написано, а он весь был здесь, у меня перед глазами", писал Мартен дю Гар в "Воспоминаниях".

В июне 1920 года писатель переезжает в Клермон, городок, расположенный в часе езды от Парижа, и там в полном уединении пишет четыре книги первого тома "Семьи Тибо".

Серая тетрадь. Эта первая часть романа была написана к декабрю 1920 года и опубликована в апреле 1922 года в издательстве Гастона Галлимара, с которым Мартен дю Гара связывала многолетняя и прочная дружба. Многие эпизоды «Серой тетради» находятся в несомненной связи с детскими впечатлениями Мартен дю Гара. Даже само название напоминает об одном из значительных обстоятельств его детства. В «Воспоминаниях» мы находим следующую запись: «Нередко мальчик на пороге возмужания встречает в один прекрасный день соученика или старшеклассника, чьи вкрадчивые слова, как некая червоточина, проникают в его сознание. Маленький сосед по даче сыграл для меня эту роль обольстителя, когда мне было девять или десять лет… Он был года на два старше меня. Этот ученик шестого класса писал трагедии в стихах». Далее Мартен дю Гар вспоминает, как в каникулы он переписывал в «толстую серую тетрадь» сочинения своего друга, которые остались в его памяти на всю жизнь. Строки из них, приводимые в «Воспоминаниях», напоминают сочинения Жака Тибо, о которых идет речь в «Серой тетради». Мезон-Лаффит, дачный пригород Парижа, в котором сосредоточены многие сцены романа, также связан с детством Мартен дю Гара, который несколько раз проводил там школьные каникулы. «Католический лицей» очень напоминает «Школу Фенелона», где до пятого класса учился Мартен дю Гар. В «Серой тетради» можно найти и другие биографические совпадения, однако они претерпевали в процессе творчества весьма сложный переплав. Так, образ Даниэля несет в себе черты детского друга Мартен дю Гара, но, несомненно, связан и со «взрослыми» отношениями писателя с Андре Жидом, которые сам Мартен дю Гар определял как «дружбу-вражду». Многое из того, что говорит в романе Даниэль, внутреннее его несходство с Жаком, происхождение из пуританской семьи – все это восходит к облику Андре Жида. Не случайно настольной книгой Даниэля становится один из его романов.

Исправительная колония. Написана к февралю 1921 года, опубликована в мае 1922 года. Первые две книги цикла были прочитаны издателю Гастону Галлимару, и одно из его замечаний Мартен дю Гар записал в «Воспоминаниях»: "Гастон Галлимар, прослушав «Серую тетрадь» и «Исправительную колонию», сказал: «Зачем так отрабатывать стиль?.. Предоставь другим эти замысловатости, синтаксические вольности, погоню за редкими эпитетами… удовольствуйся стилем ясным, обнаженным, точным, который не бросается в глаза…» За этой записью следует другая: «После посещения Галлимара я пересмотрел рукопись „Серой тетради“ и „Исправительной колонии“. И во многом учел его мудрые предостережения в дальнейшем».

В "Исправительной колонии", так же как в "Серой тетради", немало автобиографических реминисценций. Одна из них относится к Пьеру Маргаритису, которому посвящен весь роман. Дружба Мартен дю Гара с ним была особенно тесной с 1912 года. Пьер Маргаритис, родственник дю Гара, был одаренным юношей и мечтал посвятить себя музыке. Он умер 30 октября 1918 года в военном госпитале. Сочинения Пьера Маргаритиса, по выраженному им перед смертью желанию, были переданы дю Гару и сожжены последним. Маргаритис во многом послужил прототипом Жака Тибо. (Четырнадцати лет он бежал из дому, был разыскан и, по воле деспотичного отца, помещен в исправительную колонию.)

Мартен дю Гар прочитал первые две книги романа Андре Жиду, и тот, сравнив их со своими произведениями, сказал: "Это две разные эстетические системы". Об этой же творческой несовместимости пишет и сам Мартен дю Гар: "Ни одна книга Андре Жида не была для меня той настольной книгой, которая становится помимо твоей воли… образцом для тебя. Толстой – да. Чехов, Ибсен, Джордж Элиот – да. Но Жид – нет. Ни его "Яства", ни его "Дневник".

Пора расцвета. Опубликовано в октябре 1923 года. В этой книге впервые обозначено время действия – 1910 год. Тем самым семейная хроника включается в современную историю.

Наибольшие расхождения в оценке критиков вызвал образ Рашели. Так, Альбер Камю считал, что "сияние чувственности Рашели озаряет весь роман"; другие критики находили этот образ надуманным, "вымученным".

Единодушное восхищение читателей и критики вызвала сцена ночной операции, написанная, как было отмечено, с поразительной профессиональной достоверностью. Медицина всегда привлекала Мартен дю Гара, он относил ее к "самым высоким профессиям", в юности был дружен с врачом Даньян-Бувере и часто посещал больницы, где тот практиковал, присутствовал на приемах больных и при хирургических операциях. "Если бы Мартен дю Гар не был романистом, он стал бы врачом", – писал Гастон Галлимар.

День врача. Эта книга появилась только через пять лет после опубликования «Поры расцвета», в апреле 1928 года. Такой перерыв в работе объяснялся тяжелыми семейными обстоятельствами (в апреле 1924 г. умер отец писателя, а вскоре заболела и в 1925 г. скончалась его мать).

Сестренка. Опубликовано в мае 1928 года. Мартен дю Гар писал, что наибольшую трудность в этой части романа представляла для него новелла, сочиненная Жаком Тибо, чтение которой раскрывает Антуану подлинный смысл событий, происходивших до бегства его брата в Швейцарию. «Создание этой новеллы доставляло мне невероятные мучения… Я был убежден, что правдоподобие требует, чтобы я изобрел особый стиль Жака, непохожий на мой собственный: стиль свежий, витиеватый, временами манерный и вместе с тем несущий на себе отсвет страстной натуры Жака и следы его писательской неопытности».

Смерть Отца. Опубликовано в мае 1929 года. Критик Жак Бреннер в своей книге о Мартен дю Гаре писал: «Роже Мартен дю Гар очень старался, чтобы к его персонажам нельзя было „приклеить ярлык“. Например, неверно считать Отца Тибо только воплощением крупной буржуазии. Отец Тибо – не аллегория… Оскар Тибо персонаж очень сложный».

Любопытно, что в записях Оскара Тибо мы находим совпадения с мыслями самого писателя, зафиксированными в его воспоминаниях, дневниках и письмах. В одном из своих последних писем Мартен дю Гар цитирует Бюффона высказывание о смерти, которое заставляет нас вспомнить соответствующие записи Оскара Тибо.

Первые шесть книг "Семьи Тибо" вышли отдельным изданием в 1930 году в издательстве "Галлимар" с иллюстрациями Жака Тевене.

Лето 1914 года. По первоначальному плану всего цикла после книги «Смерть Отца» должна была следовать книга, носившая название «Отплытие», которая и была написана в 1931 году. В ней появлялись новые персонажи, боковые линии сюжета. Однако вскоре Мартен дю Гар отказался от ранее принятой последовательности развития действия, которое должно было быть доведено до 1936 года. В письмах и воспоминаниях он объясняет изменение плана «Семьи Тибо» желанием избежать излишней растянутости, или, по его выражению, «затухания» романа Этой угрозе, по его мнению, могла противостоять лишь более концентрированная композиция и более обозримое время действия, что обеспечило бы произведению «единство и равновесие». Писатель уничтожает рукопись «Отплытия» и приступает к сбору исторических материалов для «Лета 1914 года». Первая часть этой книги была закончена в мае 1935 года, вторая и третья – в марте 1936 года. Все три части вместе были опубликованы в ноябре 1936 года.

По количеству страниц книга "Лето 1914 года" равна всем шести книгам первого тома романа, вместе взятым, то есть сорок четыре дня накануне и в начале первой мировой войны, на протяжении которых длится действие второго тома, наполнены такими событиями, которые по значительности как бы уравниваются десятью годами мирной жизни, изображенной в первых частях романа.

Появившись в обстановке преддверия второй мировой войны, "Лето 1914 года" прозвучало особенно остро. Мартен дю Гар и сам осознавал историческую актуальность своей книги. В речи при получении Нобелевской премии (1937 г.) в Стокгольме писатель сказал, что "эти книги (то есть три части "Лета 1914 года". – И.П.) показались способными… защищать некоторые ценности, которым вновь угрожает опасность, способными бороться против пагубного распространения военного угара… От всего сердца моего, снедаемого тревогой, я хочу, чтобы мои книги о лете 1914 года читались, обсуждались и чтобы они напоминали всем людям трагический урок прошлого".

Эпилог. Над этой заключительной частью романа Роже Мартен дю Гар работал в основном весной 1939 года. «Эпилог» был закончен весной 1939 года, во время пребывания писателя на острове Мартиника. Окончательно рукопись была подготовлена к печати к 5 июня 1939 года. Опубликован был «Эпилог» в издательстве «NRF» («Нувель ревю франсез») в январе 1940 года.

И. Подгаецкая

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА В РОМАНЕ РОЖЕ МАРТЕН ДЮ ГАРА

В романе Роже Мартен дю Гара «Семья Тибо» четыре последние книги из десяти охватывают период первой мировой войны 1914—1918 годов. Повествование в седьмой книге начинается 28 июня 1914 года, в день Сараевского убийства, и заканчивается 18 ноября 1918 года, через неделю после подписания перемирия, положившего конец военным действиям. Сюжет «Лета 1914 года» развертывается во время драматических событий июльского кризиса 1914 года. Возникновение войны, противоборство сил, толкающих к войне и препятствующих ей, находится в центре внимапия писателя. Он выступает здесь как историк-публицист.

В середине 30-х годов, в условиях нарастающей угрозы новой войны, Роже Мартен дю Гар стремился раскрыть в своем романе тайну возникновения первой мировой войны, внести свой вклад в борьбу с грозившей человечеству новой трагедией.

В «Семье Тибо» Роже Мартен дю Гар рисует запоминающуюся картину начала первой мировой войны, Эта картина является обобщением собственного опыта писателя-современника и участника войны. С другой стороны, работая над последними частями романа, Роже Мартен дю Гар, который был по образованию архивист и палеограф, изучил большое количество документов и материалов, исторических трудов, публицистики и комплектов прессы, которые имели отношение к первой мировой войне. Характер материалов отразился на трактовке исторических событий в романе, во многом определил их авторскую оценку, а также оценку выведенных или упомянутых в ходе повествования исторических личностей. Ленинская трактовка войны 1914—1918 годов и ее причин, а также развития и перспектив рабочего движения тех лет оказалась, по существу, вне поля зрения писателя. Поэтому картина, нарисованная Роже Мартен дю Гаром, является в известном смысле односторонней, она не передает всей сложности и взаимосвязи исторических явлений, а иногда отражает неправильные положения и утверждения буржуазных публицистов и историков.

Первая мировая война была порождением мирового империализма, она явилась следствием обострения империалистических противоречий, которые невозможно было разрешить мирным путем. К войне готовились все империалистические державы, которые и несут ответственность за эту войну; но решающую роль в ее развязывании сыграла кайзеровская Германия, правящие круги которой нашли наиболее благоприятным моментом для начала войны лето 1914 года. Подчеркивая роль кайзеровской Германии в развязывании войны, В. И. Ленин писал, что характер войны не определяется выяснением того, «кто напал первым». Война 1914—1918 годов была империалистической и несправедливой. В октябре 1914 года В. И. Ленин указывал: «Захват земель и покорение чужих наций, разорение конкурирующей нации, грабеж ее богатств, отвлечение внимания трудящихся масс от внутренних политических кризисов России, Германии, Англии и других стран, разъединение и националистическое одурачение рабочих и истребление их авангарда в целях ослабления революционного движения пролетариата – таково единственное действительное содержание, значение и смысл современной воины»{В. И. Ленин, Полное собрание сочинений, т. 26, стр. 15.}.

В романе Роже Мартен дю Гара, разумеется, нельзя искать столь же глубокого проникновения в сущность империалистической войны, но ход событий передается в значительной степени достоверно. Убийство 28 июня 1914 года в Сараеве наследника австрийского престола Франца-Фердинанда сербским националистом Принципом было использовано в Берлине и Вене для нагнетания напряженности. Кайзер Вильгельм изрек: «Теперь или никогда». А рейхсканцлер Бетман-Гольвег, во время переговоров в Берлине (5 и 6 июля), заверил дипломатических представителей Австро-Венгрии в том, что Германия полностью поддержит непримиримую позицию Вены: «Мы считаем, что если война должна разразиться, то было бы лучше, чтобы это случилось сейчас, а не через два года, когда Антанта сделается более сильной». В Германии развернулась подготовка к войне, но одновременно в Берлине и Вене предпринимались всевозможные меры для дезинформации своих империалистических соперников и собственных народов, с тем чтобы возложить ответственность на своих противников. Правительство Германии требовало «самым тщательным образом скрыть все, что может возбудить подозрение, будто мы подстрекаем австрийцев к войне».

Правящие круги Германии надеялись в это время на английский нейтралитет. Английская же дипломатия не спешила заявить о своей позиции, с одной стороны как бы поддерживая надежды Германии, а с другой – всячески пытаясь воздействовать на царское правительство с целью проведения антигерманского курса.

Проблема возможности войны обсуждалась также во Франции и России. Именно для согласования позиций по этому вопросу был использован визит в Петербург президента Пуанкаре 20—23 июля 1914 года. Английская дипломатия знала о содержании франко-русских переговоров и сообщала, что «Франция и Россия пришли к решению поднять брошенную им перчатку». Попытки некоторых французских политических деятелей и историков умалить роль правящих кругов Франции, и, в частности, лично Пуанкаре, в нагнетании напряженности накануне войны и переложить большую долю ответственности ка Россию (отзвуки чего можно найти в романе Роже Мартен дю Тара) не соответствуют действительности. В начале августа во французском генеральном штабе можно было наблюдать «нескрываемую радость воспользоваться выгодной, по мнению Франции, стратегической обстановкой»,– писал русский военный агент во Франции А. А. Игнатьев 30 июля 1914 года. 4 августа германские войска перешли бельгийскую границу. Англия вступила в войну с Германией. Первая мировая война началась.

В романе Мартен дю Гара исторические события лета 1914 года составляют не только хронологические рамки или фон действия, но вплетаются в живую ткань повествования, входят важной составной частью в самое содержание произведения. Герои романа живут и действуют во время июльского кризиса, их судьбы определяются развитием событий. Позиция правительств империалистических держав, готовящих войну, роль военщины и милитаристских группировок, лихорадочная деятельность дипломатов предстает перед читателем таким образом, как ее воспринимали герои Мартен дю Гара. С другой стороны, эти герои делаются непосредственными участниками организованного антивоенного социалистического движения масс, непосредственными свидетелями акций вождей II Интернационала, поведения лидеров социалистических партий Европы и рядовых социалистов. В первую очередь это относится к Жаку Тибо.

В Женеве Жак входит в группу социалистов-швейцарцев и эмигрантов из различных европейских стран, душой которой является «Пилот» Мейнестрель. Эта группа имеет хорошо налаженные связи с социалистическим движением по всей Европе, развертывает широкую деятельность, пытаясь воспрепятствовать надвигающейся войне; к Мейиестрелю стекается обширная политическая информация. (Один лишь Жак по его заданию побывал с такой целью в Берлине, Париже и Брюсселе!)

Деятельность женевской группы, изображенной в романе, является плодом художественного вымысла, как и эффектный эпизод с похищением секретных бумаг у австрийского полковника Штольбаха в Берлине. Трудно сказать, кто именно послужил прототипом образа Мейнестреля. Но в женевских эпизодах романа, несомненно, отразились некоторые реальные черты социалистического движения тех лет, сильные и слабые стороны

II Интернационала. Типичны бесконечные дискуссии и споры, в которых выявляется порою отсутствие твердой теоретической платформы и растерянность перед надвигающимися событиями. Среди женевских друзей Жака много искренних революционеров, убежденных социалистов, готовых действовать и драматически переживающих неудачу своих усилий. И в этой связи не случайно, что ряд товарищей Жака по женевской группе, как только они получают ясную перспективу революционной деятельности, после победы Октябрьской революции 1917 года, направляются в Россию.

Хотя деятельность женевской группы Мейнестреля не находит себе прямых исторических аналогий, все же переданные писателем беседы, споры, поездкп членов группы позволяют читателю увидеть как бы «изнутри» положение в социалистическом движении тех лет, в его национальных отрядах, в низовых ячейках и руководящих органах.

На страницах романа находят свое место рассуждения о различных течениях в рабочем движении накануне первой мировой войны, причем их оценка нередко вкладывается в уста действующих лиц. Среди прочих политических деятелей, в кружке товарищей Жака неоднократно упоминается и Бенито Муссолини. Возникновение в романе имени будущего «дуче» – фашистского диктатора Италии не случайно. Работа над «Семьей Тибо» велась в годы, когда пришел: к власти гитлеризм, когда была попытка произвести фашистский путч во Франции, когда фашизм явно готовился к новой войне. И многие соотечественники Мартен дю Гара, задумываясь над сущностью происходивших событий, в поисках их истоков обращали взоры к недавнему прошлому, к предыстории и истории войны 1914 года, которая давала немало примеров политического перерождения и опасной демагогии тогдашних лидеров рабочего движения. Политический путь Бенито Муссолини предоставлял в этом смысле писателю богатый материал. В 1914 году Муссолини был влиятельным лидером Итальянской социалистической партии и редактором ее центрального печатного органа, газеты «Аванти». Уже тогда он выступил с демагогическими требованиями «революционной ревизии марксизма», призывал к немедленному и прямому «революционному действию», пренебрегая социалистической теорией и повседневной политической работой в массах, которым, по его словам, достаточно «не знать, а верить»; истинным же творцом истории является будто бы «избранное меньшинство». Муссолини, проницательно названный в романе «авантюристом», который «любит пускать пыль в глаза», умело подделывался под вастроения масс. Его демагогия принесла ему в те годы популярность в крайне-левых социалистических кругах Италии, особенно среди молодежи. Так что выведенный в романе образ молодого итальянского социалиста Сафрио – горячего поклонника Муссолини вполне правдив. В июльские дни 1914 года Муссолини выступал против войны, но очень скоро круто переменил фронт и превратился в активного шовиниста, за что в конце 1914 года был исключен из Итальянской социалистической партии. После войны он создал фашистскую партию, стал во главе фашистского режима в Италии и в 1945 году, после разгрома гитлеризма во второй мировой войне, позорно окончил свою жизнь, казненный патриотами.

В описании обстановки накануне войны 1914 года в романе Мартен дю Гара имеются некоторые неточности. Так, размах революционного движения в эти дни несколько преувеличен. В этом сказалось недостаточно критическое использование Роже Мартен дю Гаром социалистической прессы тех лет. В России, 3—6 июля 1914 года, действительно, произошла мощная стачка на Путиловском заводе в знак солидарности с нефтяниками Баку, и подавление ее полицией сопровождалось человеческими жертвами; забастовки и демонстрации прокатились по всем промышленным центрам России, в Петербурге и Лодзи выросли баррикады. Но «сотен убитых» в Петербурге не было, и это далеко еще не была «революция», как об этом рассказывает в романе Княбровский. Не было оснований говорить и о «уже начавшейся» гражданской войне в Ирландии: в действительности верхушка землевладельцев и буржуазии в Ольстере, на севере Ирландии, выступила против уступок ирландскому освободительному движению и лишь стала формировать вооруженные отряды, что предвещало гражданскую войну в будущем.

Жак Тибо и другие персонажи романа в разгар июльского кризиса 1914 года становятся очевидцами многих важных шагов социалистических лидеров во Франции, лидеров социал-демократов в Германии, а также деятельности руководящего органа II Интернационала – Международного социалистического бюро. Жак Тибо и его политические друзья придавали очень большое значение – в связи с угрозой мировой войны – заседанию Международного социалистического бюро, которое действительно проходило в Брюсселе 29 и 30 июня 1914 года. В нем принимали участие многие лидеры большинства социалистических партий Европы; (следует, однако* отметить, что представителей большевиков на заседании не было). «Эта настойчивая попытка дать отпор империалистической политике правительств собрала в бельгийской столице не только всех вождей социалистических партий Европы, но и значительное количество активистов, съехавшихся отовсюду»,– говорит Роже Мартен дю Гар, описывая прибытие в Брюссель по случаю этого заседания членов группы Мейнестреля.

Несмотря на тревожную политическую обстановку в Европе, героями романа овладевает мажорное настроение: «Приезд группы в Брюссель, первые встречи с другими европейскими делегатами, присутствие официальных вождей – вся эта торжественная коалиция против войны являлась для большинства из них доказательством международной солидарности, активной и уверенной в победе». Жак и его друзья жадно прислушивались к рассказам о том, что происходит на заседании Международного социалистического бюро. Передавая содержание прений на этом заседании, Роже Мартен дю Гар следовал за тенденциозными заявлениями некоторых его участников, сделанными в разгар войны или даже много позднее. Официальный протокол заседания – неизвестный писателю, ибо опубликован он был лишь в 1965 году,– позволяет в наши дни восстановить истину о брюссельском заседании июня 1914 года. Протокол не подтверждает рассказа

о том, будто бы на заседании происходили ожесточенные споры в связи с предложениями Кейр-Харди и Вайяна, энергично поддержанными Жоресом,– начать превентивную всеобщую стачку, которую они считали могучим средством борьбы против войны.

В действительности на заседании Бюро обсуждались две темы: международное положение и предстоявший конгресс Интернационала. Обсуждение международного положения происходило в довольно спокойных тонах, а не так, как об этом слышали герои Мартен дю Гара, и, в сущности, не отражало всего драматизма стремительно развертывавшихся событий накануне военной катастрофы. Большинство участников заседания было настроено оптимистически, считало, что можно «локализовать» конфликт на Балканах, и верило в действенность антивоенной деятельности II Интернационала и его секций по странам. Но, обсуждая положение, руководители социалистических партий отказывались от немедленных и конкретных практических действий и даже от принятия определенных решений и только заявляли, как это сделал председатель Социал-демократической партии Германии: «Мы выполним свой долг»,– не уточняя, что именно под этим подразумевается. Значительную часть времени Бюро обсуждало вопрос о месте созыва и сроках конгресса, о его повестке дня (было решено, что первым вопросом будет: «Пролетариат и война»). Что же касается вопроса о превентивной стачке против войны, упоминаемого у Роже Мартен дю Гара, то он, по словам одного из участников заседания, «никого пе интересовал». Документы показывают, что весь дух обсуждения был иным, чем это описано в романе.

В «Лете 1914 года» дается яркая картина международного антивоенного митинга 29 июля в Брюсселе и последующей демонстрации. Речи лидеров на этом митинге действительно отличались той же недооценкой военной угрозы и оптимистической переоценкой могущества сил, противостоящих войне, что и на заседании Бюро. Например, Жан Жорес, речь которого с таким волнением слушал Жак Тибо, закончил свое выступление такими словами: «Пролетариат уже чувствует свою силу, и с еще большей гордостью миллионы пролетариев в лице своих делегатов придут в Париж, чтобы утвердить свою волю к справедливости и миру». Не удивительно, что Жак Тибо и его друзья после таких речей прониклись уверенностью, что «мир спасен, никакая сила на земле не способна прорвать такую плотину!». Ведь даже сам Жан Жорес на другой день после демонстрации 30 июля и накануне своего отъезда из Брюсселя говорил бельгийскому лидеру Вандервельде: «Мы переживем еще взлеты и падения, но и этот кризис окончится, как и другие». Однако на самом деле многие лидеры партий II Интернационала уже в эти дни отошли от интернационализма. Если раньше они подчеркивали ответственность правящих классов и правительств своих стран за создание политического напряжения и подготовку войн, то на заседании Международного социалистического бюро 29—30 июля 1914 года ораторы разоблачали правительства других стран, а о своих правительствах говорили, будто они стремятся к миру; теперь для этих лидеров главной силой, стремящейся к войне, оказался не классовый враг – буржуазия – и его правительство, а внешний противник. В июльские дни 1914 года значительная часть, лидеров партий II Интернационала свыкалась с мыслью о войне.