Текст книги "Враг навсегда (СИ)"

Автор книги: Роза Ветрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

– Ты сегодня отлично побегал, дружище. Спасибо тебе.

Было непривычно слышать голос проклятого задиры Торнхилла таким ласковым и нежным. У меня даже мурашки пробежали по рукам, когда он перешел на низкий полушепот. У него… красивый завораживающий голос, с легкой хрипотцой. Это так… непривычно. Никогда не слышала, чтобы он говорил вот так. Почему-то щеки внезапно обдало жаром, а желудок бухнул в колени, едва я представила, что он точно так же разговаривает со мной. Может, даже наклоняется ближе, и я могу рассмотреть его расширенные зрачки. Как тогда…

О Боже! С ума сошла! О чем ты вообще, идиотка?!

Это же Торнхилл! Мать его, Торнхилл!

Это он портил мою жизнь с самого детства. Это с ним мы дрались до крови мелкими десятилетками. Это он постоянно пакостил, ломал мои игрушки. То специально мусорил тут и там, чтобы я убирала. Я же была прислугой в их доме.

То обвинял в воровстве. То рвал на мне одежду. Бесконечные подножки, от которых я дважды разбивала нос. Бесчисленное количество раз, когда он сбрасывал меня в бассейн. Глумился надо мной вместе со своими друзьями. Обзывал. Обманывал.

А еще… тот случай на яхте, когда он позволил себе дотронуться… о нет, нет! Даже не хочу вспоминать! Торнхилл – грязное ничтожество, как и все его друзья, подлизывающие ему пятки.

Воспоминания обрушились на мою голову ушатом ледяной воды, приводя в чувства. В негодовании я дернулась и поскользнулась на кучке сена, съехав в низ. Сухая травинка попала в ноздрю и у меня отчаянно засвербило в носу. Даже не успела ужаснуться, как громко чихнула.

Черт! Только не это. Просто великолепно! По-другому и быть не могло!

Вечно со мной одни неприятности.

Можно было бы еще больше зарыться в сено, но выглядеть глупее итак уже больше некуда.

Его удивленное лицо нависло над деревянной балкой.

– Что ТЫ тут делаешь? – резко спросил парень, глядя на меня сверху.

ДИАНА

Мой враг привычно скривился в презрительной гримасе. И как ему еще скулы не свело?

– Не твое дело, – огрызнулась я, поднимаясь с сена.

– Мое, если ты трешься около моего коня, – указал своим аристократическим носом в сторону соседнего стойла, в которое уже вошел его подопечный.

– Да сдался мне твой конь! Я даже не знала, кто по соседству с Клепой.

Торнхилл скосил глаза на мирно жующую лошадь, а потом на серую рабочую одежду, которую мне выдали пару недель назад. Сейчас начнется…

Так и есть. Его губы раздвигаются в насмешке, он давится смехом.

– Серьезно? Ты работаешь здесь?

Не собираюсь ему отвечать, а потому, сжав зубы, выхожу из стойла Клеопатры и прикрываю калитку, пытаясь нащупать щеколду в полумраке.

– Эй! Я тебя спрашиваю! Отвечай!

– Какая тебе вообще разница? – меня потряхивает от негодования.

Он еще и приказы мне тут отдавать вздумал! Калитку так и не удается закрыть, уровень раздраженности во мне стремительно поднимается. Как же хорошо без него было!

Закрыв Призрака, Алекс поворачивается ко мне, скрестив руки на груди и облокотившись о перегородку.

– Да плевать мне, в общем-то. К Призраку не смей подходить.

Серьезно? Хочется едко рассмеяться, но вместо этого я отбрасываю растрепавшуюся копну волос за спину и язвительно отвечаю ему.

– Какая жалость, а то я уже хотела впрячь его в телегу и покататься по окрестностям.

– Я не шучу, – Торнхилл заметно злится из-за моей реплики. Тонкие ноздри гневно раздуваются. – Только прикоснись, и в телегу я ТЕБЯ впрягу. Объезжу как следует.

Не знаю почему в последней фразе мне увиделся какой-то скрытый подтекст, может, он ничего не имел такого в виду. Но я сорвалась.

– Ну ты и козел! – швыряю в него пучком сена, который по-прежнему зажат в моей руке.

Одна секунда, и он толкает меня всем своим корпусом, а потом прижимает к шершавому дереву коленом и локтем. В поясницу впивается крюк с подковами.

– Следи за языком, Горилла. Иначе я за себя не ручаюсь.

Его запах проникает под кожу, а прикосновения ее тут же жгут. Все горит и пылает. Пытаюсь вырваться из стальных тисков, но он сильнее.

– Убери свои грязные руки! – шиплю ядовитой змеей ему в лицо, отпихивая от себя его тело и руки, но он остается спокоен и холоден.

– Я не шутил по поводу Призрака, – повторяет он сквозь зубы. – Не приближайся к нему даже на метр. Мне не нравится что ты тут слоняешься.

– О Господи! Думаешь из-за тупоголового хозяина я захочу выпустить твоему коню кишки, раз ковыряюсь в соседнем стойле?! Ты больной! Да мне на твоего Призрака даже смотреть неприятно. Ваши с ним морды, кстати, очень похожи.

В ответ на мою издевку он лишь лениво поднимает брови. Все ни почем этому мерзавцу.

– Ну да, рассказывай, как тебе наплевать. И в конюшне ты тоже чисто случайно оказалась, а не потому что мечтаешь о лошади. Тебе на арабскую скаковую зарабатывать долго придется, нарядившись вот в это, – потягивает мой серый фартук на себя, демонстрируя мне мою же рабочую форму. – Хотя у тебя всегда остается запасной вариант обвести вокруг пальца моего папашу, очень падкого вот на это.

С ужасом ощущаю, как он вдавливает свое колено мне между бедер, откровенно намекая на что-то грязное и неприемлемое, что якобы существует между мной и его отцом. Как же ненавижу! Сволочь!

Резко размахнувшись, отвешиваю ему звонкую пощечину. Только открываю рот, чтобы высказать ему все, что о нем думаю, как он, яростно зарычав от удара, толкает меня в грудь.

Пошатнувшись на пятках, и наступив на свой же развязанный шнурок, я падаю спиной в слегка прикрытую калитку стойла Клепы. Однако в последний момент ухватываю Торнхилла за рубашку. Глухо вскрикнув, мы оба вваливаемся внутрь и падаем на сено. Причем здоровый боров Торнхилл падает на меня, окончательно продавив в жидкую кучку (сена, слава Богу!). Руками успевает упереться в деревянный пол, тем самым спасая мой нос от удара со своим лбом.

Серо-голубые глаза горят недобрым огнем в паре сантиметров от моего лица.

– Идиотка! – выплевывает сквозь зубы. – Ходячее недоразумение! Вечно от тебя одни неприятности!

– С-слезь, – хриплю под его весом. – Я сейчас задохнусь.

Еще и гребанное сено засыпало пол-лица. Но через секунду страдания лица забываются, потому что осознаю другое. Мои колени разведены в сторону, и этот безмозглый болван развалился между ними! Хорошо хоть рабочая форма состоит из брюк!

Как ошпаренная начала дергаться и елозить под ним, пытаясь выбраться. Бледные скулы врага тут же покрылись розовыми пятнами, он подскочил на месте и отпрыгнул от меня, словно от проказы, в сторону.

– Ты противный и склизкий червяк! Не смей никогда меня трогать и говорить обо мне в таком ключе! – заорала я, поднявшись с пола. Над моим плечом тяжело вздохнула Клепа.

– Я тебя сейчас точно в порошок сотру, чертова Горилла! Ты кем себя возомнила?!

– Сам ты горилла! Не называй меня так! Как же я тебя ненавижу!

– Диана! – нас прерывает голос Стефана совсем рядом.

Не успеваем с Торнхиллом отдышаться и привести себя в порядок, как парень выходит из-за угла и удивленно распахивает глаза, уставившись на нас. Глаза монетами по два фунта каждый.

– Что случилось?

– Я… тут… – замявшись, поспешно стряхиваю с себя сено, но его как назло так много в волосах.

У Торнхилла видок тоже так себе, он стоит весь потрепанный и взлохмаченный. На щеках румянец. В волосах застряла солома, на плечах темного свитера она же.

Но этот невероятный придурок, как истинный потомок настоящего английского лорда, гордо поднял подбородок и с достоинством вышел из стойла Клеопатры, на ходу стряхивая с себя сухую траву. Прямая спина, будто кол проглотил, развернутые плечи.

Проходя мимо Стефана, намеренно задевает того плечом, хотя ширина коридора позволяет обоим чуть ли не вприсядку танцевать.

– Торнхилл! – злится Стефан.

– Проблемы, пастушок? – он словно ждал, что тот бросит что-то гневное ему спину.

У этого идиота явно чесались руки и он искал причину выпустить пар.

– Ты… – лицо Стефана багровеет, он поднимает кулаки, и я испуганно встаю между ними.

– Брось, он того не стоит. Стефан…

Злобно хохотнув, Торнхилл оглядывает нас неприязненным взглядом.

– Будь осторожен, Коннели. Эта малышка не упустит возможность залезть к тебе в штаны. Не за тем, не думай, – снова презрительный смех. – Ей нужно совсем другое. Обшарит твои карманы только так, едва ты отвернешься.

Выдав нам эту тираду, он разворачивается и уходит.

Ну отлично просто. Ну какой же он мерзавец! Теперь Стефан будет думать, что я воровка.

В изнеможении я молча беру у парня ведро и, перевернув, сажусь на него, как на пенек. Тот смотрит на меня, подняв брови.

– Что это с ним? Что он несет? И что вы делали в стойле Клеопатры?

– Разговаривали, – буркнула я, затягивая развязавшиеся шнурки.

– Эмм, по вашему виду больше похоже на «целовались»…

– Не выдумывай! – скривилась я от отвращения. – Это… фуу! Только не с этим! Никогда! Торнхилл придурок.

– У вас постоянная война. Все это знают. Все так плохо? – с любопытством интересуется Стефан.

– Не знаю. Наверное, да, – жму плечами. Мне о нем совершенно не хочется разговаривать.

– Вот как. Вы давно друг друга знаете? Кажется, что между вами тайна.

– Нет никакой тайны, – соврала я. – Просто с детства ненавидим друг друга. Да, знаем друг друга с шести лет.

– Ясно. Он намекнул, что ты воровка.

– Послушай, – рассердилась я. – Торнхилл много чего говорит, и не все является правдой. А учитывая, что между нами война, как ты говоришь, нет ничего удивительного в том, что он швыряет мне в след. Хочешь верь, хочешь – нет. Я не буду ничего доказывать! Надоело!

– Да не кипятись так, я просто спросил…

– Лучше не лезь в это.

– Хорошо, не буду.

– Ну и чего вы тут языками чешете? – из-за угла показался главный конюх. Его еще для полного счастья не хватало! – А ну марш за работу!

– Да, сэр! – хором ответили ему и бросились по своим лошадям.

Краем глаза я заметила, как конюх подошел к Призраку и начал его распрягать. Ну конечно. Королевского коня нашего золотого мальчика может касаться только главный конюх школы, и никто больше. Пф.

ГЛАВА 5

ДИАНА

В середине ноября было мое день рождения, и я его всегда ждала с легким страхом и обреченностью. Так повелось, что каждый год класс устраивал мне «сюрприз». Сначала это делал мой класс на Каймановых островах. А теперь в старой доброй тетушке Англии.

Обычно это тупой спектакль, непредсказуемый и жестокий, разыгранный для меня, для уничтожения моего душевного равновесия, для унижения, для того, чтобы причинить мне боль. Все довольно просто.

Когда мне исполнилось пятнадцать (это был мой первый год в Англии и в этой школе, в частности) мои одноклассники жестоко подшутили надо мной, подбросив в сумку несколько пакетиков с белым порошком. Такой скандал тогда поднялся, полиция приезжала. Я заливалась слезами и божилась, что это не мое. Белая, как полотно, мать стояла рядом и от шока молчала. На меня даже наручники надели и увезли в городской приемник! В слезах и соплях я просидела там несколько часов, прежде чем один из копов догадался вызвать эксперта и проверить порошок. Это оказался обыкновенный ванилин для выпечки.

Вообще-то, все началось намного раньше, еще на Каймановых островах. Мне тогда исполнилось десять, и Эмили сказала, что мы обязательно отметим день моего рождения всей толпой «друзей» у нее во дворе. До сих пор помню, как я была взволнованна, когда спускалась в патио Эвансов в новеньком платье, которое мать купила по этому случаю. У меня была эйфория. Видела шары и кучу сладостей, закуски. Я даже благодарную речь произнесла в микрофон на небольшой сцене, разнюнилась от счастья. Поверила, что теперь со мной будут все дружить. Ведь до этого не дружили…

И до сих пор помню свое разочарование, шок, обиду, горечь, когда узнала, что праздник был устроен не в честь моего дня рождения, а в честь того, что Эмили выиграла свои первые скачки. Тот жестокий смех вокруг меня, растерянно стоящей на сцене, до сих пор отзывается кошмаром в груди. Я с позором сбежала, ведь для меня тогда наступил конец света.

Я еще не знала, что он будет наступать каждый год, и всего лишь через пару лет я сильно возненавижу собственный день рождения.

До этого дня «икс» оставалась еще неделя, и, честно говоря, я, хоть и боялась, но простодушно расслабилась. Ждала подвоха только в саму дату, но никак не неделей ранее.

В кампусе, где мы жили (общежитие, по-простому) произошел неприятный и унизительный инцидент, после которого я объявила всем войну. Открыто и громко. Наплевав на учебу, на мать с ее просьбами, и на учителей, которые пытались все прикрыть и не предавать огласке.

Даже мать назвала меня неблагодарной сволочью, но я осталась непоколебима.

Все во мне стало протестовать и отчаянно рваться на волю, вдаль от этого гнета. Торнхилл был прав, я всю жизнь была идеальной жертвой.

Вот как все произошло.

В школьной прачечной, куда я пришла стирать свое белье поздно вечером, я, к своей досаде, встретила Эмили, Соню и Ванессу.

– Ооо, замарашка пришла стираться, – размалеванные красной помадой губы Ванессы растянулись в ухмылке. Ну кто наносит макияж в прачечную, в самом деле?

Хотя, если приглядеться, она вся при параде. Как и ее подружки. В коротких юбках, каблуки… Только у Сони страшные говнодавы на ногах.

Эмили аж всю перекосило при виде меня, но она промолчала, глядя на меня оценивающим взглядом со своего места. Я посмотрела на нее в ответ, отстраненно отметив про себя, что девушка Алекса выглядит неважно. Уложенные волнами блондинистые волосы немного спутались, хотя перфекционистка Эмили никогда себе такого не позволяла. Красные воспаленные глаза и размазанная косметика выдают, что она явно плакала.

Это не вызвало во мне ни удовлетворения, ни радости. Ничего.

Мне было все равно.

– Че ты вылупилась? – гаркнула Соня.

Вздрогнув, я отвернулась от них и прошла к свободной допотопной машинке.

Вообще-то странно. Они обычно не стирают здесь, девяносто процентов учеников увозят вещи домой, где ими занимаются домоправительницы и слуги. Я раньше никогда одноклассников тут не видела.

Но девушки и в самом деле что-то стирали и трепались между собой. Эмили сидела на машинке и вяло болтала ногами, отчужденно наматывая жвачку на палец, в ее руках была опустевшая корзина из-под белья. Ванесса перебирала чистые носки, что достала из сушилки. Соня медитировала на кнопки, пытаясь разобраться.

– Старье, – ругалась она. – Будто во времена динозавров перенеслась. Как это работает?! Черт!

Она долбанула по панели, и та запиликала в ответ неприятным звуком. Сразу все индикаторы загорелись.

– Ванесса, – Эмили взглянула на ту многозначительным взглядом.

Без всяких вопросов та бросилась помогать Соне. Ванесса, как и Мэриэнн, была у них на побегушках. Вообще Эмили считалась главной, но сегодня она была сама на себя не похожа. То Торнхилл, то Эванс. Что это с ними? Разлад в сладком раю?

Загрузив свое белье, я села рядом на стульчик, достала школьные уроки. Последний год, все-таки. Нужно хорошо сдать экзамены. Уйти отсюда и оставить машинку без присмотра – быть вещам испорченным, это я уже знаю. Лучше уж получить пару тумаков, но сохранить вещи.

Пока я делала домашнюю работу, девушки о чем-то тихо переговаривались. Решив последнюю задачу по тригонометрии, я потянулась, разминаясь от неудобной позы, в которой просидела полчаса, как ударом ноги Соня выбила из моих рук учебник. Он отлетел в угол прачечной.

– Как же бесит твоя страдальческая мина!

Я прижалась спиной к вибрирующей машинке, настороженно глядя на нее. Что ж ей не сидится-то?

– А меня бесит тот день, когда она появилась в нашей жизни, – Эмили лопнула розовый пузырь жвачки. Слезла со стиральной машины и подошла ко мне, разглядывая меня сверху.

– Боже мой, даже после уроков в школьной форме. Нечего надеть? – прыснула девушка. – У тебя пуговицы вот-вот лопнут, корова. Эта форма тебе давно мала.

– Может, она специально надела? – предположила Ванесса, сморщив смуглое лицо. – Ну, типа, парней завлекать. Все в обтяжку, не по правилам школы. Зато привлекает внимание.

Что она несет? Ванесса, конечно, никогда мозгами не отличалась, но быть настолько тупой… Это постараться надо. У меня же рукава до запястий не достают…

– А что? – Соня подхватила ее мысль. – Оскар теперь облизывается в ее сторону, и остальные мальчики. Феллроуз слишком уж задумчиво на ее зад пялится. Эми, твой Алекс разблестящий тоже за этим был пойман не раз, не так ли?

О чем она вообще, черт возьми? На меня никто даже не смотрит, чураются как проказы. Что за фигня?

– Заткнись! – блондинка рявкнула на Соню, покосившись на меня. – Хватит трепать языком что попало!

– Ну не знаю, – ее подруга развела руками. – Мне кажется Ванесса права.

В холодных голубых глазах Эванс откровенная злость и ненависть.

– Думаешь, Алекс теперь будет помогать тебе? Пожалеет? Да его от тебя тошнит, он сам об этом говорил тысячу раз! – ее голос странно звенит. – Он просто не хочет больше об тебя мараться! И быть хоть как-то связанным с тобой.

Она истерично смеется, словно ляпнула какую-то чушь. Но смех ее трескучий и наигранный.

Я с трудом разлепила губы.

– Зачем ты мне это говоришь? Я не спрашивала о нем.

Эмили резко замолчала, только гневно раздувающиеся ноздри выдавали в какой она ярости. Острыми яркими ногтями одноклассница впилась в свои ладони, медленно наклоняясь ко мне.

– Ты жалкое отребье, твое пребывание здесь – самая большая ошибка школы Рочестера. И мистера Торнхилла. Все это знают. Ты здесь никто!

– Окей, как скажешь. Мне плевать на твои слова. Ты закончила? – спокойно интересуюсь у нее.

Ее трясущийся вид вызывает сейчас только жалость, она явно не в себе. А во мне какой-то странный спокойный штиль. И чем большее ее трясет, тем спокойнее и равнодушнее я себя ощущаю.

Нутром чувствовала, что сейчас на передовую вылезет массивная Соня, и все круто поменяется, но все равно не смогла промолчать.

Так и есть, та совсем неожиданно пинает меня ногой в живот. Охнув и согнувшись по полам, я пячусь назад, но опять упираюсь в машинку. В прачечной стоит характерный шум стирки и отжима.

Из глаз буквально искры сыпятся от боли, на тяжелые модные ботинки с толстой подошвой я смотрю с боязнью.

– Больно? – участливо спрашивает Эмили.

Ванесса стоит у двери и что-то усердно строчит в телефоне. Ко мне снова приближается ухмыляющаяся Соня. Я с содроганием смотрю, как она довольно потирает руки. Соня – пловчиха, они у нее очень сильные. Она всегда бьет метко и дьявольски больно.

Черт, вот же попала.

Считав мои эмоции на лице, Эмили заливисто смеется, обнажая ровный ряд белоснежных зубов.

– Ты навсегда останешься той нищенкой с улиц Джорджтауна, русской оборванкой, ворующей у богатых людей. Грязная, вшивая потаскушка. Никогда тебе не отмыться и не отстираться. Хоть что на себя надень. Хоть на «Роллс Ройсе» приезжай, хоть живи в чужом особняке. Это все не ты. Прикиньте, – она обернулась на своих подруг, которые стояли подле нее и улыбались. – Она у Грэйс один раз нижнее белье сперла. Настоящие шелк и кружево, цвет пыльная роза, как сейчас помню. Миссис Торнхилл ей выписывала из каталогов. Когда позор раскрылся, эта бродяжка конечно же кричала, что не брала. Комплект не нашли, но я уверена, что он был у нее в бунгало для прислуги. Где она со своей продажной мамашей жила. Для себя решила приберечь. Для своего первого раза. Ты сама об этом обмолвилась.

– Я не крала тот комплект! Я уже говорила! Я обмолвилась совсем о другом. Господи, мне было двенадцать лет! О чем ты вообще?

– Ты много чего «не крала», это я тоже помню, – ухмыляется Эмили. – А как же золото? Его же нашли у тебя, не отпирайся.

– Нашли, да! И я все уже рассказала полиции, как было! Мистер Торнхилл мне верит. Я говорю правду! Но не вижу причин почему я должна сейчас распаляться перед тобой и доказывать. Ты никаким боком не относишься к той истории.

– Мы с Алексом росли вместе, мы почти семья. Все, что касается его, касается и меня.

Какие громкие слова. Я тоже росла с ним вместе. Но мы не семья. Это все такой бред.

Не удержавшись, искренне смеюсь над ее словами. Ну прямо один за всех и все за одного. Мушкетеры, не меньше.

– Смешно, дрянь?

Она лупит меня щекам, оставляя царапины своими кошачьими ногтями, Соня и Ванесса по традиции удерживают меня. Мой смех мгновенно прекращается. Пытаюсь вырваться, но их трое и в этом их преимущество. Силы не равны.

– Ложи на пол! Проверим, что она носит. Узнаем, завлекает или нет.

Я не понимаю о чем речь, но они вдруг валят меня на пол, больно ударив носом об плитку. Во рту появляется металлический вкус крови, в глазах на секунду темнеет от удара.

Мне ничего не видно, но, почувствовав на себе что-то невероятно тяжелое и выбивающее дух, сразу опознала Соню. Кобыла уселась мне на лопатки, лишая воздуха. Кто-то из них уселся в ноги.

Запоздало поняв, что мне не выбраться, начинаю истошно кричать, но Соня запихивает мне в рот комок носков, что стащила у Ванессы. Теперь мне остается только невнятно мычать и надеяться на помощь. Вдруг кто-то сейчас зайдет и увидит это вопиющее бесчинство.

Мне даже не удается пошевелиться, не то что выбраться.

Сердце леденеет, а желудок падает вниз, едва я ощущаю, как чужие ладони задирают на мне школьную юбку.

Какого…?!

Нет! Нет!

НЕТ!

Отчаянно мычу и извиваюсь, пытаясь выкарабкаться из железных тисков, но у меня не получается. А еще появляется животный страх захлебнуться собственными слюнями и кровью из носа, которая стала затекать в горло. У меня начинается приступ паники.

Когда по моим зажатым ногам стягивают белье, я уже беззвучно плачу, понимая в душе, что меня ждет что-то поистине ужасное и страшное.

А потом раздается щелчок двери.

– Ребята, тут такие новости, закачаешься! – возбужденно воскликнула Ванесса в дверь, и в нее вломилось несколько человек из класса.

Я с трудом поднимаю голову, пытаясь рассмотреть входящих сквозь упавшие на лицо пряди волос. Мои волосы везде. И во рту, и на глазах. Еще секунда, и я начну задыхаться.

Мне хочется умереть.

Оскар Янг, Джексон Феллроуз, долговязый Патрик и другие одноклассники стоят надо мной, рассматривают. Даже Таня была здесь, отвела взгляд, делая вид, что ее интересуют стиральные машины.

Не было только ЕГО.

– Ооо, какие люди, – радуется Янг, потирая ладонями. – Обалдеть у вас тут зрелищные игры.

– Оскар, отвали, – ржет Соня, хлопая ему глазами. – Мы не по девочкам.

– Да? А выглядит все именно так.

Одноклассники заполняют пространство прачечной слишком стремительно. С тоской и страхом я все сильнее вжимаюсь в пол, пока они меня обступают со всех сторон. Обреченно принимаю тот факт, что мою обнаженную пятую точку сейчас наблюдает весь класс.

– Зачетный зад у Гориллы. Я бы пожмякал. – Узнаю голос противного толстяка О'Лири.

– Пожмякаешь как-нибудь, – веселится Соня.

– Вы ему не проболтались? – хладнокровно спрашивает Эмили, перебивая подругу.

– Нет. Но ты нас удивляешь, Эми, – Янг манерно растягивает слова. – Почему Торнхилл-то не здесь?

– Они расстались, – выдает Феллроуз.

Эмили вспыхивает.

– Так вот в чем дело…

– Это здесь не при чем! – она шипит на Янга. – Но то, что он встал на ее сторону, лишь доказывает, что ему тогда лучше оставаться в неведении.

– Ты объявляешь войну Торнхиллу? – Джексон скептически щурится.

– Из-за этой маленькой шутки? – удивляется Эмили. – Нет, конечно. Я его люблю.

– Маленькая шутка? Эми, наша принцесса лежит без трусов на виду у всего класса. Алекс будет очень зол, если мистер Торнзилл. Опусти ей юбку.

– Да причем тут Алекс? Это вообще его никак не касается! – Она все-таки дергает мою юбку вниз. – На вот, держи красоту. Бабушкины рейтузы.

Сквозь слезы я вижу, как она кидает в Феллроуза белым комком. Моим нижним бельем. Тот ловит и двумя пальцами перекидывает дальше.

Я снова утыкаюсь носом в прохладную плитку, пытаясь абстрагироваться от кошмарного настоящего. После физической борьбы с ними у меня не осталось сил.

– Фу, убери это от меня!

– Обалдеть, труселя! У моей бабушки и те повеселее.

– Монашкой прикрывается. Чопорные трусы нацепила. А сама-то как мамаша.

Одноклассники ржут, перебрасывают их друг другу. Девчонки морщатся и повизгивают, отскакивая в сторону.

– Соня, заканчивай, – опять произносит Джексон безразличным голосом. – Отпусти ты Гориллу. У нее кровь из носа ручьем льется.

– Еще один сердобольный, – вздохнула Соня.

Но Феллроуза послушалась. Дышать, и впрямь, стало легче, когда она подняла свою тушу с моей спины.

– Так, ребята! – громко провозгласила Эмили, привлекая внимание остальных. – Что будем делать с трофеем?

Она удерживает белую хлопковую ткань на кончике моего карандаша, который подняла с пола. Учебник по тригонометрии уже лежит разорванным. И когда успели?

Я опустила глаза и уставилась немигающим взглядом в чьи-то ботинки перед моим лицом, из-за слез ничего не видно. Но я и не хочу смотреть.

– Сжечь!

– В рамку и на доску почета!

– Давайте Ковальчику подкинем?

– Может, бесячему Робертсу? Он ее как раз обожает. Пусть хранит у себя под подушкой.

– Фуууу!!!

– У меня предложение покруче, – заявляет Эмили. – Продадим их на самом настоящем аукционе! Грэйс для нас такие устраивала.

От ее слов я почувствовала, как во мне поднимается тошнота.

Неужели это все происходит на самом деле?

ГЛАВА 6

ДИАНА

Много лет назад…

Умытые, причесанные и выстиранные, мы стояли с матерью в шикарном холле. Мать в красивой черно-белой форме с кружевным передником. На мне почти такая же юбка и блузка, накрахмаленный фартук из хлопка, не из кружева, но тоже смотрится очень красиво. Как мне потом объяснили, у них никогда не было слуг моего возраста, поэтому форму быстро сшили на заказ. Работать в таком возрасте вообще-то незаконно, но в этом доме были свои порядки, а местная полиция была давным-давно хорошо прикормлена, чтобы обращать на такие мелочи свое внимание.

Мистер Торнхилл сам предложил мне помогать матери, а не слоняться без дела. Даже платил мне за это деньги. Жаль, что все до последнего пенни мать забирала. Словно чувствовала, когда у меня появлялись заветные купюры. Или просто знала. Один раз пробовала прятать от нее, так она меня так отходила цитрусовой розгой, что еще неделю кожа на икрах чесалась.

Знакомство со всем семейством произошло сразу же, как только мы въехали в этот дом. Нам разрешили занять замечательное бунгало на пляже. Забыла сказать, что с обратной стороны от белоснежного забора дом смотрел прямо на океан. У Торнхиллов был свой частный пляж.

Наше бунгало было заброшенным, спрятанным от хозяев в мангровых зарослях и густой листве пальм. Нам пришлось хорошенько там убраться, прежде, чем мы могли там ночевать.

Я была счастлива ощутить под своей щекой настоящую подушку, пахнущую невообразимым запахом свежести кондиционера. Полночи я гладила рукой свое одеяло в белоснежном сатиновом белье, не могла уснуть, пораженная непривычной чистотой и скрипом простыней. Да и вообще их наличием.

Что говорить, я сама отмылась как следует в летнем душе с нагретой на солнце водой. В пляжном бунгало все удобства были довольно примитивными, но я ощущала себя самым счастливым человеком на земле.

Весь вечер мать выводила мне вши, вооружившись специальными лекарствами от мистера Торнхилла. Голова жутко зудела, но она не разрешала трогать мазь, сказала, что так придется походить несколько часов. Мне еле удалось смыть эту адскую смесь с сильным запахом скипидара.

На следующий день, выряженные в форму, умытые и причесанные, мы стояли в главном холле, а мистер Торнхилл знакомил нас с обитателями дома.

– Моя супруга – Лора Торнхилл.

Высокая красивая блондинка чуть сморщила нос при виде нас, дождалась кивка мужа, и высокомерно удалилась.

Мы с ней практически не пересекались, а если и было дело, то я пряталась от нее. Мне она очень не нравилась. А мы ей и подавно.

– Мой сын, Алекс. Диана, ему тоже шесть лет. Может, вы даже подружитесь, – он подбадривающе мне улыбнулся.

Алекс стоял насупившись. Серо-голубые глаза метали молнии, а красиво очерченные губы недовольно поджались.

– У меня уже есть друзья, – заявил мальчишка.

– И что же? Твой лимит исчерпан? – прохладно спросил его отец, скрестив руки на груди.

– Что с ее волосами? Она больная?

– Алекс!

– Ничего страшного, мистер Торнхилл, – мать вежливо поклонилась и достала из кармана косынку, впихнула мне ее в руки. – Пока волосы не отрастут равномерно, Диана походит в косынке.

Тот пожал плечами.

– Алекс, не обижай ее.

Тот опять недовольно попыхтел, но все-таки смиренно кивнул головой.

– А Дайена совсем не понимает нашу речь? – Первое время он не мог выговорить мое имя на русский лад. Называл меня Дайена.

Я захихикала, услышав свое имя, а он метнул в меня острый взгляд.

– Она обучится. А пока мы все ей поможем.

В ответ на его разумное предложение мальчишка нетерпеливо посмотрел на часы.

– Папочка, а кто это такие? – в холле появилась потрясающей красоты девочка лет десяти.

Я уставилась на нее во все глаза, обалдев от увиденного.

Чудо. Ангел.

Белокурые, почти пепельные волосы обвязаны нежно-голубой атласной лентой, кокетливый бантик выглядывает над ушком. На девочке нарядное белоснежное платье, при виде которого я начинаю обливаться откровенной завистью. Невероятно воздушное, с серебристыми жемчужинками, оно было великолепным, потрясающим. Красивое лицо девочки напоминало куколку с картинки. Ее сказочный образ завершали лаковые голубые туфельки на небольшом квадратном каблучке, в руке она держала настоящую куклу Барби.

У меня и обычной никогда не было, что говорить о Барби… Я сглотнула слюну, во все глаза разглядывая то ее, то куклу. Заметив мой взгляд, она спрятала свое сокровище за спину.

– Познакомьтесь, это моя старшая дочь, Грэйс. Грэйс, это Инна и ее дочь Диана. Они теперь работают у нас в доме в качестве горничных.

– У них странные имена. Ее похоже на имя английской принцессы.

– Да, оно и пишется так же. Но читается немного по-другому. Они из России.

– Из России… Она тоже будет работать? – Грэйс удивленно указала на меня пальцем. Маленький ноготь был покрыт глянцевым розовым лаком.

– Она будет помогать по мере возможности, поэтому, прошу, отнестись к этому серьезно.

– По мере возможности? – она захлопала большими глазами. Цвет такой же, как у младшего брата.

– В первой половине дня она будет учиться. Сначала ее погоняют с полгодика репетиторы по английскому. А потом она пойдет в первый класс школы Джорджтауна, как и Алекс. Присоединится, как только сможет.

Все это время я косилась на мать, забыв как дышать. Неужели это все правда? Это не сон?

Какой рай меня ждет! Я пойду в школу! Боже, даже не верится!

Я готова была зареветь и одновременно заплясать от счастья. Расцеловать своего благодетеля.