Текст книги "Враг навсегда (СИ)"

Автор книги: Роза Ветрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

ГЛАВА 1

Душа потрескалась как старое стекло,

Хрустальный звон…

И вырвется лишь тихий стон.

На тысячу осколков раскололась потускневшая мечта,

И в спину глубоко вонзается тяжелый меч врага.

ДИАНА

Застегнув все пуговицы на блузке и затянув потуже галстук, придирчиво оглядываю свое отображение в зеркале.

Опять вытянулась. В рукавах прошлогодняя блузка мала. Кисти торчат, на запястья ткань уже не натянуть. Вот же блин. Как будто мне и без этого насмешек в школе не хватало… Почему я ее не примерила заранее? Хотя бы вчера.

Плиссированная темно-бордовая юбка в клетку на раздавшиеся бедра налезла, но стала выглядеть существенно короче, потому что пришлось застегнуть молнию на талии, а не на косточках, как раньше.

Дурацкое тело. Мне скоро восемнадцать, а округляться стала только этим летом. И так неожиданно резко, что сама себя не узнаю. Раньше я была угловатой, тощей, как палка. Но меня все устраивало, мне было комфортно. Быстра, как ветер… А теперь… Блузка обтягивает на груди, пуговицы вот-вот разлетятся. В образовавшейся прорехе виден лифчик. Срамота. И из-за своих новых выпуклостей я даже чувствовать себя стала, как неповоротливая корова. Это так неудобно. Я же не смогу спокойно бежать, зная, что это все колыхается. Черт.

– Диииии, – доносится снизу голос матери. Услышав ее оклик, я недовольно выдыхаю. – Опоздаешь в школу. Водитель тебя уже ждет.

Водитель ждет.

Плеваться хочется от ее слов. Какая нелепость.

Еще полчаса, и меня снова начнут клевать стервятники. Одноклассники, то есть. Все они прекрасно знают всю мою ситуацию, и приехать с водителем – все равно что пройти с красной тряпкой по арене для корриды.

– Мам, я на автобусе.

Спустившись вниз, обхватываю рюкзак поудобнее, стараясь не смотреть на уткнувшегося в газету мистера Торнхилла. Мне вполне хватит его сыночка, который, наверняка, устроит для меня сегодня адский денек.

– Какой автобус? С ума сошла? Бегом завтракай. Чего ты копаешься? – мать, кажется, недовольна.

Скорее всего, опять повздорила со своим любовником. Брр, как же от них трясет.

– Не хочу.

Мне, и правда, сейчас кусок в горло не лез. Как представлю встречу с ненавистными одноклассниками. Лето и свобода кончились. Что они приготовят для меня в новом учебном году? Какие унижения я еще не пережила? У меня до сих пор мурашки по коже после прошлого окончания учебного года. Как они посмели сделать со мной такое? У меня остались незажившие шрамы… Как на теле, так и на сердце. Сволочи… Какие же они сволочи… Шайка малолетних преступников.

Хотя, в этом году уже почти всем восемнадцать стукнуло. Но это не решает проблемы. Эта горстка представителей золотой молодежи по-прежнему неприкосновенна. Они сами закон.

Ненавижу.

– Тогда езжай голодная, – мать теряет терпение. Ее черный шелковый халат разлетается за спиной, она даже не пытается прикрыть кружевной туалет на стройном теле. – Раз так хочется. И чтобы без глупостей. Что это на тебе?

Она только сейчас замечает, что блузка безбожно мала. Недовольно морщится.

– Я же предлагала тебе денег, почему не заказала новую форму?

– Эта еще нормальная, – буркнула я, не желая больше дискутировать с ней на эту тему.

Не хочу брать у нее деньги, потому что знаю, что они принадлежат Торнхиллам. У нее нет ни пенса. Торнхилл и так полностью оплатил мое обучение в самой элитной школе-пансионате Англии. И, честно скажу, я ему совсем не благодарна.

Он всего лишь удовлетворил прихоть своей любовницы, матери моей, то есть. Меня он терпеть не может, как и я его. С превеликим удовольствием я бы училась в самой замухранской школе. Вдали от всех истязателей. Вдали от НЕГО. Моего главного врага. Торнхилл младший виртуозно превращает каждый мой новый день в худший.

Но не могу все бросить. Не могу бросить ее. Вот эту женщину в черном шелковом халате. Хоть и сильно ненавижу. Да, ненавижу родную мать. Если бы не она и ее слепые амбиции, наполеоновские планы… Эх, все было бы по-другому.

– Ну чего ты уставилась на меня? – зыркнула на нее в ответ обозленным взглядом. Мать скривилась и отвернулась.

Чувствуя, как в спину неприятно жжет тяжелый взгляд мистера Торнхилла, я поспешила выйти из роскошного особняка. Покорно села в черный блестящий «Роллс Ройс». Иначе опоздаю, а наш директор строгий фанатик. Опять оглядела свой внешний вид.

Ужас. Лучше бы заработанные летом деньги потратила на новую форму. Спустила на очередные пластинки. Я обожала джаз, особенно на старом допотопном граммофоне. Но теперь еду в туфлях, что сильно жмут и трут ноги, и одежде, которая, увы, тоже не по размеру.

Ну, здравствуй, первое сентября.

– Тут остановите, – прошу шофера через час, едва вижу за углом кованные ворота.

Тот послушно кивает, глядя на меня с жалостью. Он видел больше остальных. Видел то, что вообще никому видеть не нужно было.

И многочисленные синяки, кровь из носа, и испорченные разбитыми яйцами волосы, испачканную в краске одежду, и так далее, и тому подобное. Я всегда оставляла у него запасной комплект одежды на заднем сиденье, а он его перепрятывал, чтобы больше никто из членов семьи не увидел. Домой на выходные я всегда возвращалась в приличном виде. Если особняк Торнхиллов можно назвать домом.

До ворот уже бегу, тяжело дыша. Носы туфель болезненно впиваются в большие пальцы. Осталось пару минут до начала линейки.

– Свали, Горилла, – меня довольно сильно пихнул в бок опаздывающий, как и я, одноклассник.

Оскар Янг. Местный шут и заводила. Одно его слово, и над тобой будет хохотать весь класс. Прозвище «Горилла» тоже он придумал. Из-за русской фамилии Горилина. Почему-то всем это показалось очень забавным, и прозвище с легкостью врослось в мою спину (Gorilla, Gorilina – фамилия героини созвучна с названием животного, – прим. автора).

Потирая свой бок и посылая в рыжего мудака тонну проклятий, спешно иду в сторону своего класса. По спине уже мурашки бегут от плохого предчувствия. Нет, презрительные взгляды меня не трогают. Но ведь эта банда не просто смотрит. Делает. Унижает, дразнит, порой бьет. Неволей выработался страх.

Мгновенно нахожу взглядом светловолосую шевелюру Торнхилла младшего. Он словно почувствовал, что я смотрю. Чуть повернул голову, бросив в мою сторону ледяной взгляд. Потом и вовсе отвернулся, скривившись, будто на дождевого червя наступил. Придурок. Все правильно, лучше не смотри в мою сторону. Мне так намного лучше.

Один вид его высокой широкоплечей фигуры с засунутыми в карманы руками вызывала аллергическую реакцию. Прямо-таки адский зуд в сжатых кулаках.

– Горилина, вставай в ряд. Чего встала? – по ушам ударил крикливый голос классного руководителя миссис Клерман.

Ее черные кудряшки как обычно собраны на манер благородных девиц романов Бронте. Внешний вид учительницы всегда был немного странным, но она была хорошим человеком. Мне нравилось как она вела предмет.

– Пошла вон, от тебя воняет, – тут же сморщила намазанные блеском губы Эмили, рядом с которой я попыталась встать. Не то, чтобы очень хотела, но место было только рядом с ней. Но стерва опять устроила из всего представление.

– Здесь тоже занято, страшила, – возле других мне тоже встать не удается.

– Бог мой, ты видела ее блузку? Там пуговицы сейчас лопнут.

– Думаешь операцию по увеличению сделала?!

– Да полюбас, она же плоскодонкой была.

– Фууу, моветон какой.

– Ой, да что вы городите, курицы. Ей просто тряпки малы, а на новые денег нет. Мамашка плохо Торнхилла обслуживает.

– Потише, Оскар, Алекс тебе морду набьет, если услышит хоть слово про своего отца.

Послышались смешки, обсуждение. Устало вздохнув, я встала позади всех, за самыми высокими парнями, которым доставалось место в последних рядах в силу их роста. Прислонилась к одинокой березе.

– Ди, привет! – мне машет конопатый парень из параллельного класса.

Я морщусь, опять услышав насмешки. «Принцесса Ди» меня называли с откровенной иронией одноклассники. Еще «нищая принцесса», «благородная леди из трущоб», «королева помоек», и прочий отстой.

Томми вообще-то хороший парень, и называет меня «Ди» безо всякого умысла, никак не намекая на погибшую английскую принцессу, кумира молодежи. Мы вместе занимаемся легкой атлетикой. Среди парней Томми лучше всех, на кроссе забрал золотую медаль. Иногда он даже в марафонах участвует, что для меня пока еще мечта.

Он единственный, кто относится ко мне хорошо. Даже защищал пару раз, когда становился свидетелем издевательств. Жаль, что он не в моем классе.

Помахав в ответ, я утыкаюсь глазами в носы туфель и смиренно стою до конца скучной линейки. Она сворачивается через час, и мы все расползаемся по кабинетам. Очередной учебный год начался.

В школе все по-прежнему, словно не было летних месяцев, словно я покинула пустой душный класс только вчера. На сердце сделалось тоскливо, но я приказала себе не раскисать. Всего один год, а потом выпускной. Помашу всему Лондону ручкой, вернусь в Россию. Забуду все как страшный сон. Для меня начнется новая жизнь.

– Дай пройти, костлявая, – опять тычок, когда иду на урок химии.

В этот раз меня толкает Джексон Феллроуз. В зеленых глазах раздражение. Парня можно было бы счесть красивым, если бы не это вечно брезгливое выражение лица. Он всегда такой, сколько себя помню. Крайне неприятный тип, лучший друг Торнхилла. Они вместе дружат еще с Каймановых островов, где их богатые родители прятали в оффшорах свои миллиардные доходы. Все детство там прошло. И мое тоже.

Не вспоминать. Ту, другую жизнь. Там было еще больнее.

– А в этом году тощая Горилла-то мясцом обросла.

Я замечаю на себе пристальный, какой-то ощупывающий взгляд Янга. В его глазах вспыхнули неприятные, горящие огоньки, а губы расплылись в плотоядной усмешке, словно парень увидел перед собой лакомое блюдо. Этот взгляд мне не понравился категорически. Янг сделал непотребный жест, изображая в пустых ладонях огромную грудь. Феллроуз закатил глаза и сел на свое привычное место.

– На нее смотреть противно, а ты себе навоображал.

– Капот теперь в порядке. Теперь я бы посмотрел как ты бегаешь, Горилина, – похабно ржет Оскар, и все подхватывают.

Один только Торнхилл уставился невидящим взглядом в окно, не замечая ничего вокруг. Это странно, обычно он среди первых подхватывает издевки Янга в мою сторону. А то и первым начинает.

Не желая гадать над непривычным поведением мерзавца, я усаживаюсь на свое место за последней партой. Рядом кто-то уже поставил мусорную корзину, набитую объедками. В начале-то учебного дня? Ну отлично.

Отодвигаю ее подальше от себя, игнорируя смешки. Внезапно на стол прилетает вчетверо сложенная записка. Оглянувшись, вижу только, что все заняты своими делами, и определить, кто бросил записку невозможно. Может и не записка это вовсе. В позапрошлом году здоровенная кобыла Соня, подружка Эмили сочла прикольным харкать сгустком слюны в бумажки и швырять этим в меня. Я даже развернула самую первую, ничего не подозревая…

Но в этот раз бумажка была сухая и аккуратная. Осторожно развернув ее, я читаю слова, от которых холодеют щеки и каменеет тело.

«Я знаю, что ты сделала с Грэйс».

На секунду мне становится плохо. Перед глазами снова всплывает красивое лицо девушки, мокрые голубые глаза. Она плакала.

В след за ней в сознание врываются другие воспоминания. Бескрайний бирюзовый океан, тропическая зелень островов, белоснежные пляжи. Рай на земле. Для туристов, для местных жителей, для богатых экспатов, таких, как Торнхиллы и Феллроузы.

И только для меня это место самый настоящий ад.

ГЛАВА 2

ДИАНА

Уроки протекали вяло, всем было трудно переключиться с каникул.

Девчонки откровенно наплевали на лекцию по географии, сидят красят губы и ресницы. Делятся впечатлениями о новой линейке люксовой косметики. Рассказывают про какой-то чудодейственный крем. Все это я слышу краем уха, рассеянно уставившись в окно через два ряда.

За окном еще остатки лета. Теплое солнышко пробивается через густую крону многолетних дубов, его лучи падают на первый ряд. Жаль, до меня не достает.

Внимание привлекает недовольное лицо Сони. Указывает на меня пальцем, кивая подругам.

– Че пялишься, Горилла? Тебе такое даже в магазине на стенде не попробовать. Такую замарашку просто туда не пустят.

Они весело ржут, привлекая внимание других одноклассников к нашей перепалке. Учитель географии, отвернувшись от класса, рисует схематически материки и не слышит.

– Сдался мне твой крем за тысячу фунтов. Лучше бы деньги собачьему приюту пожертвовала, тебе он все равно уже не поможет, – съязвила я, не выдержав.

– Пфф, смешно. Обхохочешься. Тебе о таком только мечтать, нищебродка, – фыркнула Соня.

А вот Эмили уже смотрит опасным взглядом. Я приказываю себе остановиться.

– Ты что?! Она же теперь такая богаааатая.

– Классно смотришься в Роллс Ройсе, – на красивом лице Торнхилла появилась ядовитая усмешка. Он лениво изогнул бровь, неожиданно повернувшись ко мне.

А вот и главный шакал проснулся. А я уж было заволновалась, куда он запропастился, и кто этот молчаливый задумчивый парень вместо него.

Все начинают хохотать, хотя, казалось бы, что смешного в этой фразе?

Но она с подоплекой. Ведь весь класс помнит, как в прошлом году этот придурок засунул меня в багажник и закрыл там, обмотав запястья и лодыжки малярным скотчем, спертым со стола миссис Клерман. Рот мне тоже заклеил. Подошедшему водителю (наверное, сам же куда-то и слил его на пять минут) сказал, что я уже уехала. Тот и поверил, отправившись домой.

Беднягу чуть сердечный приступ в дороге не схватил, когда я освободилась от скотча и заорала в багажнике.

Торнхилл идиот. У меня тогда начался самый страшный в моей жизни приступ паники. Я боялась закрытых пространств. Я вообще много чего боялась. Просто кладезь комплексов для потирающего руки психолога. Ходячее пособие. После этого случая я возненавидела павлина еще сильнее.

На переменах Эмили то и дело виснет на нем, они постоянно целуются. Или сидит на его коленях перед партой, он ее поглаживает. Меня же от одного их вида тошнит.

– Торнхилл, Эванс, ну сколько можно? – учитель физики сделал им замечание, но они его нагло проигнорировали. – Нет, это уму непостижимо. Как вы смеете игнорировать замечание учителя?!

Они недовольно отклеились друг от друга чуть ли не с причмокивающим звуком. Эмили отошла от Алекса, корча рожицы за спиной учителя. А Торнхилл стоял со скучающим видом, равнодушно выслушивая речь учителя.

Мне было его жаль. Учителя физики, конечно же! Не о Торнхилле же я говорю, в самом деле.

Из-за толстых очков и единственного серого костюма он постоянно был объектом насмешек учеников. Однажды они взяли и на Пасхальный понедельник подарили ему новый костюм. По-моему, это было слишком. Он так покраснел, выглядел растерянно. Но выдержал тот эпизод достойно. Поблагодарил за костюм, но сказал, что как наш наставник не может принять такой подарок. К тому же, баснословно дорогой.

– Да это не Армани, мистер Ковальчик. Но неплохой костюм на смену, – Эмили и там была на передовой. – Нам это ничего не стоило.

Намекнула, что он даже дешевый костюм себе не может купить.

– Спасибо, ребята. Но не могу.

– Я думал им прилично платят, – протянул Оскар Янг, когда смутившийся мистер Ковальчик ушел. Все стояли посмеивались.

– Так и есть. Мне отец говорил. Жлобится Ковальчик походу.

– Может, откладывает на что-то?

– И прямо ну никак не может купить себе костюм? – скептически фыркнула Эмили. – Позорище сплошное. А еще говорят элитная школа.

Королевская школа Рочестера, расположенная на юге Англии в графстве Кент, и правда, считается элитной, а вот само здание жутко старое. Школа-пансион входит в десятку самых древних школ Англии с присущими таким пансионам традициями. С тех пор, как король Генри Восьмой возобновил деятельность школы в 1541 году, она больше никогда не закрывала свои двери. Ну и ремонта, наверное, с тех же времен не знала.

Иногда у меня было ощущение, что мы живем в монастыре. Холодные каменные стены не казались уютными, наоборот. В вечно тусклых помещениях кампуса перемещаться было даже страшновато. Склеп, а не школа.

И здесь вечная холодрыга по вечерам, даже в сентябре. Из душевой по комнатам мы обычно бегом бежим, роняя тапки.

Последним уроком на сегодня была физкультура, и я выдохнула с облегчением. Хоть английский я уже давно знаю в совершенстве, а все же, порой, тот или иной материал ставил меня в ступор.

То ли дело физкультура, когда от твоего мозга требуется только одно – отдыхать. Из-за того, что я состояла в местной команде по легкой атлетике и регулярно приносила медали, учитель физкультуры меня очень любил.

А я просто всю жизнь любила бегать. Этому я научилась с детства. Убегать.

После уроков все ученики занимались в разных кружках. Конный спорт, плавание, футбол, сквош, теннис, регби, гольф, и так далее. Список огромен.

Я радовалась, что мое увлечение не требовало много финансовых вложений. У меня и кроссовки были самые дешевые, однако, это не мешало мне занимать призовые места. А самое главное, на атлетике почти никого не было из нашего класса. Только я и Таня.

Таня на самом деле американка, русских корней у нее нет и в помине. Просто ее родителям понравилось это имя, кстати, не такое уж и редкое в Америке. Одноклассница со мной не разговаривала, но и не пакостила, когда была одна, без группы поддержки. Меня это более, чем устраивало.

– Эй, Ди, ты, и впрямь, растолстела, – Соня швырнула в меня кроссовком. Он не больно ударил меня по плечу, но как всегда было неприятно.

Девчонки ехидно посмотрели на меня, а я промолчала. Слишком хорошо усвоила правила.

Не вылезать, когда их слишком много. Не вылезать, когда вокруг нет взрослых. Не вылезать, когда ты заперт с ними в замкнутом пространстве.

У Сони тяжелая рука, и ее удар мне не удастся выдержать, особенно если Ванесса и Мэриэнн будут держать меня в четыре руки. Знаем, проходили. Тоналка, к тому же закончилась, и синяки потом ничем не спрятать.

Поэтому, когда все девочки вышли из раздевалки, по очереди раздавая мне тумаков – я промолчала, пытаясь устоять на месте и пряча горящее лицо под волосами. Да. Стыдно и позорно промолчала, проглотив очередное унижение. Вот моя нездоровая реальность.

– Это тебе за комментарий о моем лице, – Соня подошла последняя, и отвесила мне приличную пощечину.

Кожа тут же загорелась от боли, но я сжала зубы, упав на лавку и глядя на ее здоровенную фигуру исподлобья.

– Позыркай мне тут еще, овца, – бросила одноклассница напоследок и вышла из раздевалки.

Я осталась одна. Прижав руку к пылающей щеке, пыталась лихорадочно пригладить растрепавшиеся от тумаков волосы. Сидела на лавке до тех пор, пока учитель физкультуры мистер Робертс не начал кричать за дверью.

– Диана, сколько тебя будем ждать?!

Только тогда я поспешила выскочить из раздевалки и выйти на открытое поле стадиона. Все уже были там.

– Дайте ей пару кругов в наказание, – во всеуслышание съязвила Эмили.

– Пусть весь урок челночный бег нарезает. Мы тут стоим столбами из-за нее, а она там прохлаждается!

– Нечестно!

– Замолчать! – рявкнул мистер Робертс на разошедшихся учеников.

Я все это время помалкивала, опустив глаза и ни на кого не глядя. Боже, как мне выдержать еще один год?

– Диана, ну чего стоишь? – учитель возвращает меня с небес на землю. – Быстрее проходи в строй на свое место. Стоп. Ванесса, Таня, Мелинда. Что-то особенное трескали все лето? Вы теперь значительно выше. Меняйтесь местами. Ди, а ты в этом году опять самая последняя в ряду. Совсем не тянешься к небушку, – пошутил мистер Робертс.

Знал бы он, что мне школьная форма вообще-то мала стала. Еще как тянусь, но, кажется, другие тоже не останавливаются.

– Как с такими короткими ногами умудряешься золото получать? – в мою сторону летит шпилька Торнхилла, пока я иду на свое место. – Боюсь представить остальных участников, раз удается их обогнать…

– Катись к черту, Торнхилл, – рядом с учителем я была похрабрее.

Он ничего не ответил, только продолжил посмеиваться, тихо перекидываясь словами с рядом стоящим Феллроузом. В своих белоснежных шортах и футболке Торнхилл смотрелся на зеленом поле слишком контрастно и болезненно для моих глаз.

Вырядился. Тоже мне.

– Алекс, Джексон, угомонитесь уже. И дабы избежать дальнейшей потери времени, пятнадцать кругов…

Я, как самая последняя во всем строю, бегу за тучной Мелиндой, терпеливо выдерживая дистанцию. Обгонять нельзя, бежать только цепочкой. Но мальчишки слишком торопятся, бегут быстро, а это значит, что совсем скоро тот, кто стоит первым, будет дышать мне в затылок. Мой враг, конечно же.

Обычно самым первым стоит долговязый Патрик, но в начале каждого учебного года он отдыхает на Мальдивах вместе с семьей. Милая такая традиция. Продлевать себе лето. Так вот этот мерзкий Патрик всегда специально наступал мне шипованными кроссовками на пятки, оставляя царапины даже на щиколотках.

Торнхилл обычно издевался на словах, но иногда выдерживать его давление было совсем невыносимо. Уж лучше бы наступал на ноги, как Патрик.

Однако сегодня он непривычно молчал. Бежал прямо за моей спиной, я слышала его чуть сбившееся дыхание. Но, черт побери, молчал. Это нервировало.

Пару раз я даже оглянулась, ожидая подвоха. На третий раз Торнхилл не выдержал.

– Что ты тут постоянно выглядываешь? – раздраженно процедил почти в затылок. – Отверни свою лохматую голову и пошевеливай ногами.

Больно ты нужен, выглядывать тебя. Я недовольно отвернулась, догоняя оторвавшуюся Мелинду. Как ни странно, но сегодня Алекс Торнхилл меня не трогал.

Однако, я так рано расслабилась, дура. Дала слабину, наивно поверив, что на первое сентября меня проигнорируют. Что обо мне забудут к концу уроков.

Поэтому, когда мистер Робертс подозвал меня и Таню после урока обсудить время тренировки, я, не обращая внимания на шепотки, осталась на улице.

– Я могу хоть сейчас, мистер Робертс, – с готовностью предложила я.

– А я отдохнуть хочу. Сегодня такой напряженный день, – заартачилась Таня.

Вот и зачем, спрашивается, ей эта секция? Если ей постоянно лень тренироваться.

– Девчонки, сегодня все равно никак не получится. У остальных бегунов еще уроки, да и у меня сейчас последний урок физкультуры с классом футболистов, и потом совещание по случаю начала учебного года. Очередное, – невесело закончил физрук. – Предлагаю устроить тренировочный забег завтра. Сегодня, если кто-то из вас захочет, можно побегать индивидуально. Ключи на вахте, но только до восьми вечера.

– Ага, – незаинтересованно отреагировала Таня.

Я же, наоборот, обрадовалась. Такие дни я любила. Бегать наедине с собой по стадиону, где ни души, занятие приятное. Обычно в такие редкие дни я втыкала наушники и просто бегала по кругу, наслаждаясь оранжево-фиолетовым закатом.

– Я приду, мистер Робертс. С шести до восьми здесь буду.

– Хорошо, Диана, договорились.

Мистер Робертс выглядел мной довольным. Таня же скривила губы и ушла переодеваться. Я неторопливо отправилась за ней.

Девушки поглядывали на меня как-то странно, но, в общем-то, так было всегда, поэтому это не стало для меня тревожным звоночком.

Самый страшный кошмар наяву начался чуть позже. А пока я совсем отключила голову. Зашла в душевую и включила горячую воду. Остальные девчонки уже домывались, а Таня не стала даже заходить внутрь. Я не обратила на это никакого внимания.

Вот только, когда смыла пену с волос и лица и открыла глаза, я увидела, что душевая стремительно опустела. Стало не по себе. Взволнованно оглянувшись, я заметила, что мое полотенце нагло сняли с крючка вместе с одеждой.

ГЛАВА 3

ДИАНА

Сердце уже начало отбивать испуганную чечетку, а мысли холодеть, но я не отчаивалась. Бросилась к двери, дергая за ручку. Безрезультатно. Меня закрыли.

Вот же черт!

Через несколько минут сюда притащатся футболисты, и я не могу сказать точно, что вся эта толпа в тридцать человек моется только в мужской душевой, где от силы десять кранов, как и в женской. Уверена, мистер Робертс разрешает им пользоваться нашей. А значит, они зайдут и увидят меня в таком виде! Какой ужас!

– Откройте! Откройте дверь, идиотки! Это не смешно! – Я лихорадочно дергала ручку, и внезапно, минут через пять она поддалась.

– Какого дьявола?!

Аккуратно выглянув за дверь, я увидела, что раздевалка опустела. Ни единой моей вещи не осталось, даже обуви. Ну конечно. Несомненно.

Хотелось рычать и выть от бессилия. Гребаные идиотки! Думают, это смешно?!

И почему я сама такая дура? Совершенно расслабилась.

Мокрое тело без полотенца быстро покрылось мурашками. Можно было высушиться встроенным допотопным феном, но тратить драгоценное время на это не хотелось.

Нужно было что-то делать.

– Мистер Робертс! – закричала я из-за двери. – Мне нужна ваша помощь!

Все правильно! Он услышит мой крик, подойдет к щели, и я расскажу, что учинили мои одноклассницы. Как минимум, он даст мне чем прикрыться, а максимум… Эх, я бы с удовольствием представила сейчас, какая расправа их ждет. Но совершенно точно уверена, что ничего этим гадким пираньям не будет. Не впервые с этим сталкиваюсь.

– Мистер Робертс! – я приоткрыла щелку в двери пошире, высовывая нос наружу. – Мистер Робертс!

Он не отвечал, зато я внезапно услышала чьи-то тихие и крадущиеся шаги за спиной, от которых на голове зашевелились волосы, а кровь застыла. Я же точно была тут одна!

– Кто здесь? – резко повернулась, и в этот же момент мощным толчком Соня толкнула меня вперед.

Чуть ли не кубарем я выкатилась за дверь, ощущая под обнаженной задницей прохладную траву. Лица коснулся сентябрьский воздух. Я тут же прикрылась руками и волосами, не вставая со стриженного газона. Это конец…

Над моей головой раздались раскаты смеха. Надо мной потешался весь мой класс. Мальчишки и девчонки стояли, одетые в форму, с сумками наперевес, разглядывали меня, как какого-то диковинного зверька под ногами. Какое унижение…

Их лица размылись рваными пятнами, потому что я обессиленно прикрыла веки.

Хотелось заплакать, чтобы на душе стало легче, но глаза были сухими и горячими. Так даже лучше. Плакать перед этими отморозками – худшее, что только может быть в моей жизни. Если что-то еще может быть хуже того, что есть сейчас.

– Обалдеть, русский колобок выкатился, – ржет Янг, придерживаясь за живот.

– Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел, а от Сони не уйдешь, – грубо пропела Соня. Всем понравилось, опять захохотали.

Но внезапно шакалий смех разрушил ледяной, до боли знакомый голос.

– Вы ради этого «сюрприза» просили нас остаться? – В голосе Торнхилла не было ни капли улыбки.

Наоборот, сейчас в нем звенела холодная сталь. Я осмелилась взглянуть на него.

Еще влажные после душа светлые волосы, обычно стильно уложенные, свободно упали на лоб. Челюсть сжата, видно как ходуном ходят желваки. Его глаза, которые, как я помню, меняют цвет в зависимости от настроения хозяина, сейчас были серыми, как грозовые тучи. Он был зол.

Не знаю, что меня удивило больше. То, что он не смеялся со всеми, или то, что он сделал дальше. Сняв пиджак от формы под изумленные взгляды одноклассников, он подошел и набросил его мне на плечи, закрывая от чужих глаз.

– И что это все значит, Алекс? – Эмили скрестила руки на груди, неверящим взглядом уставившись на своего возлюбленного.

– Это я бы хотел спросить, – мрачно ответил он. – Тебе не кажется, что это уже перебор?!

Меня потряхивало от происходящего, да и мокрой на свежем воздухе в сентябре малоприятно оказаться, но я хватала каждое его слово. Потому что. Он. За меня заступился.

Нонсенс. Такого никогда не было.

– Она этого заслуживает. Ты сам знаешь!

– Эми, хватит.

– Это она виновата в том, что случилось с Грэйс!

– Заткнись!!! – заорал Торнхилл, сорвавшись. – Заткнись!!!

На загорелом лбу вздулась вена, крылья носа яростно раздувались, а губы чуть подрагивали. Видимо осознав последнее, он плотно сжал их в тонкую линию.

На него было больно смотреть. Все, что касается Грэйс – запретная тема. Ребята это знали.

– Вставая на ее сторону, ты предаешь нас! – в звонком голосе Эмили сквозило отчаяние. Соня погладила ее по руке, но та бешено оттолкнула ее.

– Слишком пафосные и громкие слова, – парировал Алекс. Он вмиг успокоился, ничто в нем не напоминало дико кричавшего секунду назад мальчишку.

Он всегда это умел. Такие метаморфозы от злости до ледяного спокойствия меня пугали. Торнхилл был непредсказуемым.

– Может, разойдемся? – лениво предложил Феллроуз, удерживая зубами спичку.

– Тебе же было наплевать на нее? – Эмили проигнорировала разумное предложение Джексона, глядя на Алекса чуть ли не с мольбой.

– Мне и сейчас наплевать. Просто оставьте меня в покое! Я не хочу в этом участвовать!

Я вздрогнула от этих слов. Словно очнулась от долгого сна. Дура! Поверила, что он защищает.

– Я думала…

– Мне плевать, что ты там думала, – жестко отрезал мой враг, перебив свою девушку. – Я все сказал.

– Не заводись ты так. Мы всего лишь хотели показать уродливые телеса этой страшилы, – миролюбиво заключила Соня.

Феллроуз усмехнулся.

– А в итоге показали, что Горилина не такая уж и горилла, – похабно подмигнул мне, на что-то намекая. – Ты очень изменилась за лето, Ди.

Вкрадчивый тон Джексона, когда он произнес «Ди» мне решительно не понравился. И этот взгляд… Я определенно видела в нем проснувшуюся заинтересованность. От мерзавца Феллроуза! Фу!

Торнхилл скривился и внезапно дернул меня за плечо, помогая встать. Я обмоталась в его пиджак, радуясь, что длина прикрывает все, что должно быть прикрыто.

Развернул меня к себе.

– Не знаю какова твоя последняя капля этого жалкого мазохизма, судя по всему, тебя все устраивает. Роль жертвы тебе идеально подходит, наслаждайся. Но я не хочу, что в это впутывали меня или мою семью, – процедил он, продолжая болезненно сжимать мое плечо. – Исчезни.

– Я всего лишь… Про Грэйс…

– Замолчи сейчас же. Иначе я за себя не ручаюсь, – еле слышно произнес Торнхилл. Стало страшно. Он не бросал слов на ветер. Если грозился унизить, значит сделает.

– Спасибо за пиджак, – упрямо ответила ему шепотом. Подошла к брошенным на газоне вещам, подобрала и снова скрылась в раздевалке.

– Ну, так неинтересно, – наигранно вздохнул Оскар, и я услышала, что голоса одноклассников стали отдалятся. – Алекс, ты сегодня такой нудный.

– Отвали.

– Не даешь повеселиться.

Вскоре все стихло. Они наконец-то ушли.

Быстро переодевшись в свою одежду, я бережно подхватила пиджак Торнхилла, собираясь ему отдать при встрече. Или мне нужно постирать его? Он же ненавидит мой запах. Он меня всю ненавидит. Как и я его.

Размышляя во сколько обойдется химчистка при школе, я открыла дверь и вышла наружу. Вздрогнула, увидев ЕГО, стоящего возле двери. Торнхилл караулил, чтобы мне никто не помешал одеться?