Текст книги "Полиция реальности"

Автор книги: Ростислав Гельвич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

   Следующий день, встретил город дождем. Одним из первых, весенним, наводнившим улицы слякотью. Когда, после универа, я пришел к Стасу, дешевые кроссовки предательски хлюпали. И носки, тоже были мокры.

   Впрочем, хозяина квартиры, это не огорчило.

   – О! Ты! Снимай носки, тапки накинь!

   Он, слегка поддатый, захлопотал надо мной, с радушием. Наверное, все еще чувствовал вину.

   Я повесил носки в ванной, на батарею. Прошел в зал. Новая мебель, более компактная. Комната, обычная, комната двухкомнатной квартиры советской планировки, теперь казалась больше. Более того. Темного тона, сероватые обои – в сочетании с серым видом из окна, создавали странное ощущение для глаз. Будто бы, погода с улицы, забирается в дом, медленно захватывает его, через окно.

   – Чай будешь?

   – Да, налей.

   – Ты давно не приходил. – это уже из кухни, приглушенное звяканьем ложки о чашку – А ко мне, Анька зашла как-то раз. Спрашивала про тебя, говорила что скучает. Я сказал, что передам.

   – Ну, передавай.

   Стас вышел, с прозрачной чашкой. Запах оттуда шел, изумительный. Чай был зеленый. Я сделал маленький глоток. Будто бы, капля раскаленного серебра, скользнула в горло.

   Стас изменился. Как я уже сказал, он был поддат, но не пьян. Того ощущения, которое возникает при сильно пьющем человеке, его вид больше не вызывал. От круглого, с намечающимся вторым подбородком лица, разило удовольствием от жизни, гораздо больше чем алкоголем. И голубые глаза, смотрели радушно.

   – Ты сам вообще как? – спросил я его

   – А. – махнул он рукой – Все так же. Хожу на сходочки, играю в приставку. Ну, еще работаю.

   – Ты же ушел с работы.

   – А у меня Родя бутылку отобрал. Теперь, раз в неделю, дает выпить, чисто чтобы немножко нашабашить.

   – Тебе это пошло на пользу.

   Он пожал плечами.

   Мы сидели в зале, перед выключенным телевизором. Я все так же пил чай не обращая на это внимания, а Стасу, видимо, надоело.

   – Пойдем в мою комнату?

   Расположились за его компьютером. Отечественный экшен, про нелегкую судьбу некого сталкера, поставлен на паузу. С удовольствием, расположившись в удобном компьютерном кресле, Стас продолжил играть.

   Я, глядел на экран. Выстрелы, и геноцид корявых монстров.

   Опорожнил, примерно половину чашки, удовлетворив свою тактичность, и сказал только потом:

   – Родион звонил вчера. Говорил, будто бы что-то нарыл.

   – Да. – кивнул Стас, занятый, впрочем, больше игрой чем мной – Он сказал, чтобы я ждал тебя сегодня.

   – И больше ничего?

   В ответ, мотание головой. И яростные клики мышкой.

   Родион пришел ближе к вечеру. То есть, часа через три. Только дикая заинтересованность, подпитанная разговором с Учетчиком, не дала мне на него разозлиться. Он же, даже не снял с себя, модное, несколько зауженное пальто.

   – Ты, одевайся. – это мне – Стас, будешь дома.

   – Аааа...

   – Да на, отхлебни, только не ной!

   Молча, и с видимой эйфорией, Стас присосался к бутылке. Сделал пару глотков, хотел еще, но бесцеремонно был оттолкнут из прихожки в зал. К тому моменту, я уже надел и носки, и кроссовки. Мы с Родионом, вышли из квартиры.

   По лестнице – спустились вмиг.

   Все разговоры – в машине. В серой иномарке, точно не скажу ни марки, ни модели. Но внутри, было уютно. Я поймал себя, на том, что не ощущаю в салоне запаха затхлости. Пахло, скорее, новизной.

   – Почему мы не взяли Стаса?

   – Он будет мешать. А ты считаешь, что я не прав?

   Действительно. Трудно возразить.

   – Я поговорил со знакомыми гиками. – первая фраза Родиона, после того как машина завелась, и поехала – Кстати, потом познакомлю тебя. В общем, есть в городе, с десяток мест, которые называют странными. Ужасная паранормальщина. – и он добавил, погодя секунду, несколько басисто, хотя у него скорее был приятный баритон – Во-о-о-от.

   – Например? – я смотрел в окно, мимоходом. Судя по указателям, и по моему личному знанию города, продвигались мы, в сторону промзоны.

   – Ай, да чего например. Черная Комната, – это было произнесено с пафосом – Кровавый Подвал, тьфу, фигня всякая, для маленьких девочек. Это все, я с парнями, отмел еще на стадии первичной проверки.

   Мы встали в небольшой, вечерней пробке. Народ ехал по домам. Благо что, центр мы уже покинули, понемногу продвигаясь к промзоне. То что сказал Родион далее, заставило меня удивленно взглянуть на его лицо – не стебет ли меня, хотя я знал, что не стебет.

   – Есть реально опасные места, ух. Например, старые катакомбы Венлеца.

   Катакомбами Венлеца, народ пафосно именовал небольшую систему подземных ходов, что располагалась в редколесье, километрах в двадцати за городом.

   Я ответил:

   – Известная хохма же. – и далее, декламировал, сдабривая тон нотками сарказма – Йозеф Венлец, богатый фермер, зарыл свои драгоценности, в старых катакомбах. Кто туда пойдет – тот там пропадет. Как страшно.

   Родион, посмотрел на меня, тоже, весьма едким, даже ехидным взглядом.

   – Коля, там реально пропадают люди. Регулярно.

   – И что? Ты меня туда везешь?

   – Конечно нет! – фырканье, усмешка – Если мы туда и поедем, то однозначно, не ночью. Мы едем в маленький цех, по изготовлению деревянных изделий. Хозяин, слегка того, – пальцами, Родион сделал некое движение у виска – Ну, ты понял. Считает, что его цех сглазили.

   Мой взгляд, прямой, и твердый, правильно был истолкован.

   – И чего ты на меня так глядишь? Я сам, считал что чушь. Но справочки навел. Там реально, что-то нечисто. – далее, машина остановилась. Родион, закончил быстрой фразой – В общем, особо не трепись, я сказал ему, что ты знаменитый экстрасенс. Пошли.

   В зеркале заднего вида, отражалось мое ошалевшее, бледное лицо. Я не знал, что мне делать: плакать или смеяться? Или плакать со смеху? В любом случае, последнее – самый верный вариант.

   Так или иначе, из машины я вышел. Местность оказалась заснеженной. Снег поблескивал, отраженным светом фар.

   Я оглянулся. Ощущение пустоты. Толстые трубы, проложенные издали, в еще большую даль. Линии электропередач, стоят худыми, синтетическими деревьями. И много, ужасно много желтой, сухой и высокой травы, оставшейся с осени.

   Помножить это все, на темное небо. Даже если бы я не ехал сюда, по таким "потусторонним" делам, то это ощущение все равно бы у меня возникло. Потому, что это неживая территория.

   – Пошли.

   Мы пошли, в брака, возле которого встала машина. Не могу сказать, чтобы полностью разглядел его снаружи. Обычный, длинный и широкий барак, с большими окнами. Внутри, горел свет. Как оказалось – от люминесцентных ламп. Этот свет, всегда ассоциировался у меня, со строгой официальностью, с холодком.

   Бледно освещаемые станки, длинные балки и доски, внушительные баллоны, смотрелись чужеродно. Не больше, и не меньше.

   Пожилой человек, в квадратного вида шапке, и небольшой бородой, уже звал нас.

   – Доброго вечера, Родион.

   Он снял перчатку, сунул ее в карман коричневой дубленки, и подал руку сначала Родиону, а потом и мне.

   Я пожал ее. Твердая, сильная рука. Подрагивает.

   Человек продолжил:

   – Все готово, в общем-то. Вычистили, вымыли, и день не работали, как вы и сказали. Даже доски, всего час назад занесли. – он замолчал, ожидая ответа.

   – Да, Александр Владимирович, спасибо. Дмитрий, начнет работу, как только вы уйдете.

   – Ключи, в моем кабинете, в шкафчике. Вам уже говорили, что по уходу, надо полностью все закрыть, и включить сигнализацию....

   И далее, хозяин цеха вышел наружу. Из окна, я увидел, как он прошел за барак, уселся в девятку, после чего уехал, аккуратно объехав машину Родиона.

   – С чего начнем?

   Я не знал. Все казалось, как уже было сказано, очень чужеродным. Поневоле отвлекающим. Я прошелся, туда-сюда по цеху, тронул пару станков. Оказались очень холодными.

   – А что вообще такое?

   – Александр Владимирович, говорит, что древесина портится. – охотно ответил Родион – Изделия из нее. Даже опилки. Систематически так, знаешь.

   – Тогда зачем, ты сказал ему все вымыть и вычистить?

   – Так материал же остался. – указующий жест, на доски и балки – Специально. А так, что, было огромное желание поползать по мусору?

   – Как смешно.

   Я все еще ходил по цеху, все так же, изредка дотрагиваясь, то туда, то сюда. Родион, которого, видимо несколько достало молчание, сказал, стоя где-то в середине. Точнее, он недолго стоял. Сказав:

   – А я в школе, работал на станках. – немного придержал пальто, и запрыгнул на железный верстак – На уроках труда, знаешь. У нас были. Мы вытачивали, в основном всякие биты.

   – И как, много выточил?

   – Штук пять бит, разного размера. Еще скалки. Одну биту, кстати, подарил двоюродному брату. А потом, был у него в гостях, и нашел ее в кладовке, заброшенную. Такие дела.

   Молча, я к концу короткого рассказа, уже обошел цех. Метров, наверное, восемь-девять в длину, а в ширину, не больше шести. В голове, ни-че-го. Ни малейшей ассоциации.

   Что я и озвучил.

   – Ты уверен?

   – Конечно.

   – А кабинет?

   Я прошелся и до кабинета. Открыл дверь, и вошел, с неким ожиданием в глубине живота.

   И снова ничего. Типичная советская обстановка. Шкаф, сейф, стол, стулья, и календарь на стене. Окно.

   Вот окно-то, и привлекло мое внимание. В основном здании цеха, были стеклопакеты. А в кабинете, рама оказалась деревянной. Этот запах, какой-то странной гнили, я учуял только подойдя ближе.

   Да. Именно "странной гнили". Потому что, редко удается учуять гниль обычную. Да и нельзя, этот оригинальный запах, назвать неприятным. А тут же, не сказать чтобы такой уж противный... именно странный.

   Ногтем, ковырнул облупленную краску. Странное дело. Где-то – краска была. А где-то, нет. И она осыпалась не сама собой, не от старости. Будто бы, кто-то начал счищать ее, причем наждачкой, да и забросил со временем. Вместе с засохшим кусочком, отколупался еще и кусочек дерева. Я поднял его, он оказался будто бы невесом. Малейшего сдавливания двумя пальцами, хватило, чтобы он разломился.

   В мозгу, будто шестеренки бешено вертелись. Я ожидал, как обычно, появившейся, словно из неоткуда информации, но нет. Ощущение нехорошего, появилось, а вот самого ценного – фактов, так и не пришло.

   Я вернулся в цех.

   – Странно. Я не знаю что делать. – рассказал про раму.

   Родион выслушал, и пожал плечами, глядя на меня.

   Я крепко задумался. Голова заболела. Мысли, упругими червями, прорывались словно сквозь землю. Бесчисленные множества Объектов, сами собой, отметались вон, хотя я даже и не успевал их осмысливать.

   – Быть может, выйдешь на улицу?

   Негнущимися ногами, идти тяжело, но я смог. Странным образом, в голове что-то прояснилось. Точнее не так. Мне удалось ухватить ускользающую мысль за хвост. И когда, я радостный, зашел внутрь, то был огорошен фразой:

   – Ты чего так долго?! Я уже думал за тобой идти!

   – Долго? Я пять минут там был.

   Родион покачал головой, и резюмировал:

   – Сорок.

   – Неважно. – я махнул рукой, на лице сама собой расцвела улыбка – Значит, отключаем тут свет, затем, отключаем фары в машине, и сидим там.

   – Зачем?

   – Потому что так надо! Давай-давай!

   – Погоди. Зачем? Ты мне объяснить можешь?

   На лице все еще сохранились остатки улыбки. Я могу только догадываться, каким перекошенным было мое лицо, когда я отвечал:

   – Ну, обычное же дело! Логика. Ведь, не днем же, когда работают, древесина внезапно портится? Только ночью, когда никого нет. Ну, вот, мы посидим, подождем, может, что и получится.

   Взгляд Родиона, был полон праведного скептицизма. Таким взглядом, упитанный телом и твердый в убеждениях физик-атеист, советской закалки, смотрит на подошедшего к нему, с вопросом: "А вы хотите поговорить о Боге?" парнишку.

   – А ничего, что дверь незаперта, и сигнализация отключена?

   – Попытка не пытка?

   Вздохнув, Родион подошел к выходу, и нажал на красную кнопку выключателя. Лампы мгновенно потухли. Мы вышли, оставив дверь чуть-чуть приоткрытой, и сели в машину. Внутри, было прохладно, но не холодно.

   – Зачем тебе все это? – спросил я

   – Что "это"? – ответил Родион

   – Эта замуть с цехом. Я понял бы нечто полезное, типа бутылки. Но цех? Даже при всей загадочности, вряд ли можно что-то такое с этого выжать.

   – Ты удивишься, но можно. Знаешь, сколько хозяин цеха, отдал священнику, за освящение помещения?

   Я промолчал в ответ.

   – Двадцать пять тысяч. И нифига. Обещает, столько же, если мы справимся. Немного, но все же деньги.

   Я снова промолчал. Минуты через две, когда молчать надоело, в мозгу сверкнула мысль. Внезапная такая:

   – Стоп. А вдруг у нас, что-то удастся. И допустим, это какая-нибудь тварюга. Чем, в случае чего, мы ее мочить будем?

   Родион усмехнулся, и перегнулся назад, почти что под заднее сиденье. Через секунду, он разогнулся назад, предоставив моему вниманию, помповое ружье.

   – Ремингтон. Заряжено. – и далее, отвечая на жест моих протянутых рук – Не-не-не, тебе я его не дам. Ты им пользоваться не умеешь.

   Я посмотрел обиженно.

   – Даже и не думай!

   Он поставил ружье, под свою левую руку, подальше от меня. Я, несколько обиженно, хотя особо и не злясь, вздохнул, и поплотнее закутался в куртку.

   Время текло медленно, и особо не запоминалось. Полная тишина и звуки дыхания. Местность была пустынной. В обычное время, я бы наверняка сразу уснул, в такой ситуации. Но железная уверенность, что мои действия подчиняются какой-то странной логике, какому-то странному плану – отгоняла любой сон. Родион, впрочем, сразу видно, ничем голову не загружал, хоть и волновался. Поэтому, с чистой совестью побдев, некоторое время, он тихонько задремал, положив одну руку на ружье, а другую, сунув под пальто. Меж пуговиц куртки, он сжал кулак, где-то в области сердца, это было видно.

   Я не знаю, в какую конкретно часть ночи, все случилось. Сидя в машине, чуть-чуть подмерзая, но все же будучи в относительном тепле, я впал в такое полусонное состояние, в котором воспринимал мир, уже больше автоматически, не фиксируя эмоций и чувств. И не сразу, заметил ощущение. То самое  ощущение. Подобное тому, которое было, когда я первый раз сам заметил Учетчика.

   Нельзя сказать, как оно завладело моим мозгом. Может быть лавинообразно – а может постепенно, по капельке, по клеточке. Неважно. Важно то, что очнувшись, я ощутил свое восприятие, как никогда ясным. Без особых усилий, словно сам собой, в голове представился этот самый барак.

   Я знал, что сейчас, в кабинете хозяина цеха, находится  нечто.

   И нет, это не попытка испугать. Просто, нельзя описать иначе. Существо – Объект. Вот только, неизвестно какой.

   Тихонько, ткнул локтем Родиона:

   – Проснись! – прошептал я ему

   Тот открыл глаза, его лицо показалось мне лицом деревянной статуи. Ни единая мышца не двинулась, лишь янтарно сверкнули глаза. Кулак, в области сердца, сжался, но тут же – левой рукой, он аккуратно взял ружье.

   – Идем?

   – Нет. – ответил я – Ждем. Еще рано.

   Невозможно сказать, откуда. Я догадывался, что существо тут недавно. Что оно может убежать, если попытаться предпринять какие-либо действия сейчас.

   Как показывают в фильмах, такую приятного глазу цвета виртуальную карту местности, где враги обозначаются красными точками. Так же, невольно представлял себе все я.

   Почему-то, только сейчас, я понял всю суть моих действий в цехе. Да и как их теперь-то можно было не понять?

   Существо в кабинете. Существо, каким-то непонятным мне образом, ощупывает пол, и медленно движется в основной цех.

   – Оно немного переваливается. – я прошептал это, и действительно, услышал, будто защекотало в ухе, шварканье по полу. – Идет к доскам, медленно.

   Пару раз, характер шагов изменялся. Оно обходило станки, и точно так же как и я, ощупывало местность. Но я, ощупывал пальцами. Его же действия, ощутить не получалось.

   Хотя, загадкой должно стать, каким образом, обычному парню, удается воспринимать то, что он воспринимает, однако в тот момент, это меня не волновало.

   Как никогда, я ощущал себя на своем месте.

   Существо, дошло до той части цеха, где располагались деревянные материалы. И своего местоположения, больше не меняло.

   – Жрет.

   – Идем? – Родион, поудобнее перехватил ружье

   Пару секунд, я думал.

   Затем сказал:

   – Идем.

   Должно быть, ту еще картину, мы представляли со стороны. Родион, с помповиком, в модном пальто, чуть зауженных джинсах, и туристических коричневых ботинках. Плюс, я, в черной куртке, из неизвестного мне материала, джинсах гораздо более обычных, и в теплых кроссовках.

   Мы не крались, однако, шли чуть присогнувшись, и медленно. Так, только гораздо более карикатурно, идут в мультфильмах злодеи, когда хотят совершить какую либо пакость.

   Я ткнул Родиона пальцем в спину. Он обернулся, и я сказал:

   – Включи свет, когда войдем. – последняя мысль, которая осенила меня, в тот небольшой промежуток времени.

   Кивок в ответ.

   Твердой рукой, реально твердой, Родион приоткрыл дверь, и скользнул внутрь. Скользнул, будто бы гуттаперчевый мальчик, пластично и красиво. Я, за ним. Более топорно, как мне показалось.

   Я не слышал ничего. Лишь, звук, некоторая смесь тихого чмоканья, и чавканья. Родиона видно не было. Чувство неуютности, и страха, завладело мной. Однако, нечто, сидящее еще глубже чем неуютность и страх. Гораздо более сильное, чем эти две эмоции, давало мне неизмеримое самообладание. Тем не менее, не зная, что делать, я стоял и ждал.

   И тут.

   Внезапно.

   Щ-Е-Л-К.

   Медленно, тягуче, загудели лампы, и моргнули. Наверное, двигатели пассажирского лайнера, гудят тише. Лампы моргнули еще раз. И зажглись.

   Мои глаза даже не успели осмыслить то, что я увидел, а Родион, уже заслонил меня спиной, оттолкнул назад, и выстрелил из ружья. Все это, за одну секунду.

   Бах!

   Он передернул затвор.

   Бах!

   Картечь, поражала что-то мягкое. Но крика, или рева не было. Быстро, Родион выстрелил еще два раза. Подошел, к туше, скрываемой станком. Пару раз пнул ее. Позвал меня.

   Все оказалось, несколько банальнее, чем я ожидал. Видимо, адреналин в Родионе, уже несколько перегорел. Его проперло на поболтать.

   – Вижу – оно! Я в него, бах! Оно, с деревяшкой на пол, бдыц! Я в него еще раз: бах, бах, бах! – все это, сопровождалось взмахами ружья. Остатками своего холодного состояния головы, отметил, что ни разу, он не направил дуло на меня.

   Существо, ростом оказалось, метра полтора, может даже сантиметров сто сорок. Глядя на вытянутое тело, это определилось легко. Достаточно худое, даже чересчур с плотными мышцами, и легкое. Я пнул пушистое тело, и оно легко сдвинулось с места. Шерсть, светлого цвета, почти что белая. Голова, лобастая, с массивной челюстью. Широкий, лопатообразный язык, с неким подобием жестких крючков на нем. С языка, к слову говоря, капало нечто желтовато-прозрачное, в чем была облеплена большая часть деревяшки. По-видимому, эта штука сильно размягчала дерево. Судя по тому, что язык, той своей частью с крючками, почти целиком оказался облеплен в деревянных щепочках, существо именно так и питалось.

   И да, чуть не забыл.

   Красная кровь. Мы с Родионом, тихонько отступали от растекающейся лужи.

   – Класс: Безопасный. – голова выдала справку, которую я озвучил – Неизвестный объект. Поздравляю Родион. Мои мозги, могут кратко описать эту тварь, но ничего больше.

   – Знаешь... – в ответ, он замялся – Вряд ли, оно может жрать людей. Или мясо вообще. Просто портит древесину.

   Я немного подумал.

   – Думаешь?

   Родион положил ружье на верстак, и отошел в сторонку, где заходил, туда-сюда, сбрасывая напряжение, не переставая, впрочем, говорить:

   – Ага. Убили несчастную тварюшку. – усмехнулся – Хех. – потом помолчал, и добавил – Хотя, все равно, очень хорошо все удалось. Я рад, что это не был хищный монстр.

   Теперь, выдохнул я. Смесь некого мандража, радости, и дрожи в коленках, завладела мной без сопротивлений. Кратким резюме, произошедших событий, стала фраза:

   – А уж я то как рад. – из моих уст

   Андрей Владимирович, прибыл сразу же, как только Родион позвонил ему. Даже, несмотря на то, что спал – что было вполне закономерно.

   Мы не стали трогать существо, оно так и валялось в собственной крови, на деревянных материалах. Прибывший хозяин цеха, вполне достойно отреагировал на него. Перекрестившись, он тоже, аккуратно потыкал ногой, в светлую шерсть, и сказал:

   – Вызывать ментов?

   На что, Родион ответил, весьма резко причем:

   – Каких ментов? С ума сошел?! Сжечь эту тварь, и все.

   Далее же, он снял куртку, оставшись в ново выглядящем свитерке. Мы аккуратно оттащили тварь за цех, по ее следам. Следы, вели в некое подобие норы, кстати. Из всех, туда осмелился заглянуть лишь я. Оттуда остро несло типичным животным, грязным запахом. Посветил мобильником, с трудом разглядел кучу старых рваных вещей, из которых существо устроило себе лежбище.

   Облив тело бензином, Родион весьма манерно, можно даже сказать "по-киношному", кинул в него спичку. Затем, когда вполне закономерно, через двадцать минут оно затухло, затолкал остатки в нору, залил бензина туда, и снова поджег.

   У меня возникали вопросы. Но простейшего напряга мозга, хватало, чтобы понять, зачем он это делает. Действительно. Проблемы не нужны никому.

   Я дождался Родиона в машине. Он вернулся из цеха, достаточно быстро, держа в руках, небольшую пачку денег.

   – Держи. – он отдал мне часть, сев в машину

   Я сунул в карман, даже не считая. Как-то, не хотелось. Даже, если он разделил их не пополам. Лишь только, когда он завел двигатель, и включил печку, тепло будто бы подстегнуло меня.

   – А Стасу?

   – А зачем? Он двадцать пять тысяч, может за пару часов работы под Тоником сделать.

   Спорить не стал.

   – Ты вообще, как? – машина, медленно ехала по кочковатой дороге, к шоссе – Нормально себя чувствуешь?

   На одном дыхании, но медленно, я выдохнул:

   – Да. Лучше чем ожидал. – вдохнул – Устал, но доволен.

   – Есть хочешь?

   – Не. Спать. А ты как?

   Родион, легонько ударил ладонями по рулю. Голос его, был злой, и хрипловатый, видимо от недосыпа:

   – Фигня. Гиблое какое-то дело. Я искал, нечто типа бутылки с Тоником, но куда не плюнь, всюду сплошная лажа. Люди пропадают. Прочее бла-бла-бла.

   Меня, легонько затрясло.

   – И что? – я говорил аккуратно, казалось, что голос мой тягуч как мед. Мне казалось, само собой – Больше, такой охоты не будет?

   – А тебе понравилось?

   Он остановил машину, но я этого не заметил, будучи погруженным в себя.

   Мда. Задачка.

   Понравилось ли мне? А если понравилось, то что? То – что я еще немного, раскрыл непонятное содержимое своей головы? Или же, то – что я нашел применение, этому содержимому? А может быть, третий вариант, вариант того, что использование этого, доставляет мне удовольствие, и все стремления были устремлены больше к этой цели, чем к какой-нибудь другой?

   Ощущение того, что разгадка близка, манило как кусок мяса, за решеткой запертой клетки.

Ощущение того, что решать это не мне, или даже не столько мне, было стальными, неразрушимыми прутьями.

   Факты не склеивались между собой, так и оставаясь кусочками пазла. Не сложенными.

   Не варила голова.

   – Понравилось. Наверное. Это было интересно.

   – Только интересно? И всего-то?

   – Я не знаю.

   – Все понятно, в общем. Мда. – машина завелась, и поехала – Я что-нибудь придумаю. Может быть, постараюсь сделать что-то типа работы за деньги. Как в этот раз. Но, двадцать пять тысяч, все-таки, это слишком мало.

   Родион говорил еще, но я уже не слушал. На душе, было тепло. Ощущение того, что я именно там где должен быть, и делаю именно то, что должен делать, завладело мной, как будто, теплым одеялом накрыли. И я уснул.

   Эйфория от всего сделанного, только усилилась и окрепла. Что к вечеру, нового дня. Что через день. Я знал, что сделал некое дело, которое могу сделать только я. Более того, сказать больше: я знал, что не растрачиваю попусту содержимое своей головы.

   Пусть и закрытое от меня.

   Наверное, это и называется довольством жизнью.

   Вот только хватило его ненадолго. Я позвонил Родиону, уже через неделю, после случая в цеху. Сначала, было желание зайти к Стасу. Но потом, вспомнил, что у меня есть номер Родиона.

   – Алло? – знакомый баритон.

   – Так что? Ты узнал, насчет еще какого-нибудь случая?

   Уши, улавливали музыку. Людской смех. Веселый голос Родиона. Все приглушенное, видимо владелец, прикрыл микрофон телефона.

   Десять секунд ожидания, тянулись долго. Я не ожидал, такого ответа:

   – А это вообще кто?

   Тихо ругнувшись, тоже, зажав микрофон ладонью, ответил.

   – Николай это. – голос у меня, был напряженный. Я стоял напротив зеркала, и видел, что бледен. Зрачки в глазах, как два черных озера. Широкие, и бездонные, поглощающие свет.

   – А-а, это ты... – в голосе Родиона, добавилось серьезности. Мне показалось, что он поддат – А я тебя не узнал! Богатым будешь!

   – Что с делами?! – я сам не заметил, как рыкнул

   – Даа-а... чего ты торопишься? Так быстро ничего не делается. Я, вообще занят. День рожденья друга.

   Теперь, время на раздумья взял я. Но в голове, ничего. Не нашел ничего лучше, чем сказать.

   – Хорошо, извини.

   И положить трубку. Довольствуясь, дрожью в руках. И отвратительнейшим ощущением в душе. Наверное, так, чувствует себя нищий, первый раз в жизни, попросивший милостыню. Гадко-гадко-гадко.

   На следующий день, в универе, прямо на паре, завибрировал телефон. Я отпросился, и вышел.

   – Да?

   – Николай, ты что, обиделся?

   В лицо бросилась кровь. Мне стало стыдно.

   – Слушай, Родион, извини за вчерашнее, я не хотел.

   – Да нет, это ты извини, я виноват. Пьян был. Но, не мог я вчера, прямо в компании, начать говорить о наших делах.

   – Я же говорю. – повторил я – Все понимаю. Извини. Чего-то, накатило вчера.

   Секунд пятнадцать, пустых речей, вся суть которых, во взаимных расшоркиваниях.

   – Ай, ладно. – наконец, последовало завершение, со стороны моего собеседника – Оба виноваты.

   Помолчали, секунду.

   – Ну а все-таки. Что, со всем этим?

   – Ищу, ищу. Не объявление же в газету давать, господи.

   Я так и представил. "Молодой человек, раскроет причину любых ваших паранормальных проблем". Усмехнулся.

   – Вот видишь, даже тебе смешно. Кроме того. Большая часть любой потусторонней движухи – это выдумки и чушь. Для того чтобы найти человека, с реальными проблемами, способного что-то дать взамен, надо хорошенько поискать.

   Я схватился за соломинку.

   – Так может, катакомбы Венлеца?

   – Не-не-не! – мне представилось, как Родион живенько машет руками. Настолько его голос, отдавал нездоровой истеричностью – Парни еще не проверили всю эту инфу. А соваться куда-то без предварительной разведки, это дело глупое, уж прости.

   – Ты прав.

   – Не переживай, Николай. Я позвоню, когда что-то будет наклевываться.

   – Да я и не переживаю... – это прозвучало фальшиво.

   Родион положил трубку. А я, вернулся назад на пару.

   Скоро, она кончилась. Староста, дождавшись ухода из аудитории преподавателя, встала за трибуну.

   – Хей, народ – она подняла рука вверх, голос этой упитанной девушки, был зычен – Скоро сессия, не забывайте. Надо подарки преподам купить. Нужно сдать, рублей по пятьсот.

   Народ отозвался, общественным, недовольным кличем:

   – Дорого!

   – Зато, сдавать будет легче.

   Честно говоря, я сомневался, что в нашем универе, так уж обязательным были подарки. Однако, сарафанное радио, распускало ужасающие слухи. К тому же, пятьсот рублей, для меня, не были тратой.

   – Я конечно понимаю, что не все смогут сдать, но, все и не надо, двадцать человек в группе, блин. – почему-то в этот момент, староста смотрела на меня.

   И ладно бы, просто смотрела, но взгляд, явно был упрекающим. Я подошел к ней, сразу после окончания речи.

   – Ты чего? – спросила она, смотря все так же, упрекающе

   – Когда деньги сдавать?

   Клянусь, она будто бы куском подавилась. Точно так же, дернула головой, и затем сглотнула, будучи видимо, крайне ошеломленной:

   – Когда угодно, в общем-то.... Время пока терпит....

   – Я сдам сейчас.

   Достал бумажник, из внутреннего кармана куртки. За это краткое время, произошло то, что обычно называется разрывом шаблона. И не у старосты. У меня.

   Я почуял запах. Застарелый, не слишком сильный, но все же чувствующийся, запах пота. Обратил внимание, что я в нестиранной футболке, в той, которую носил уже минимум три дня. С отросших волос, сыпались крошки перхоти, стоило только двинуть головой.

   И несмотря на то, что я сверкнул почти что непотраченными деньгами, выданными мне Родионом, в цехе, несмотря на то, что лицо старосты вытянулось, стыд был жгуч.

   То, как я покраснел во время недавнего разговора, было ничем, по сравнению с тем, как я покраснел сейчас. Лицо горело красным, рубиновым даже, огнем. От пяток, до кончиков волос на макушке.

   Придя домой, я будто прозрел. Сняв ботинки и носки, ступил на пол, где он не был прикрыт ковром. Обнаружил, что нога слегка прилипает. На телевизоре, и приставках – пыль. Привезенные мамой, вкусняшки длительного хранения, давно пропали.

   Мне захотелось раздеться, и посмотреть в зеркало. Зеркало, показало мне парня, который зарос волосами, и был худой. С длинными ногтями, и бледной кожей.

   И вот тут то, мне показалось, что вместо крови, во мне течет острейший мексиканский кетчуп.

   Надо ли говорить, что я привел комнату в порядок? Думаю, это было бы глупым. Разве что, стоит сказать о причинах. Не злость, и не стыд, послужили движителем. О нет. Движителем, послужил страх. Даже закончив все, даже воспользовавшись, на следующий день, услугами парикмахера, и купив себе отличную кожаную куртку, о которой давно мечтал, я все равно ощущал внутри себя ледяной ком неуютности. Снова и снова смотря в зеркало, на свое лицо. Снова и снова, находя в нем, что-то чужое, чего раньше не находил. А особенно, глаза. Их уже нельзя было назвать моими.

   В этот день, я пошел к Стасу. Он был все такой же, каким я видел его в последний раз – великолепно выглядящий, и удивительно домашний. Его, несколько высоковатый, весьма подходящий пухлой комплекции голос, довершал это впечатление. У меня, как у любящего на досуге почитать какое-нибудь фэнтези, возникла первейшая же ассоциация. Хоббит. Стереотипный хоббит, причем не из фильмов, а именно из книг Толкина. Пухлый, толстенький, жизнерадостный король своего дома.

   Мы попили чаю, говоря ни о чем. Я сознательно не хотел вести разговоров о делах. Стас же, задал пару вопросов, со слабой заинтересованностью: