Текст книги "Полиция реальности"

Автор книги: Ростислав Гельвич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

   – Японский сегмент. – я произнес его название

   – Хм. Снова японский... ладно. Как близко?

   Если раньше, ниточка переросла в канат – то теперь, канат оформился в пульсирующую трубу. Пульс Объекта, различался в пульсе города. Второе, состояло из множества первых.

   – Близко. Впереди. – не потребовалось даже указывать. Переулок, превратился, по сути, в коридор между стенами домов. Темный, серый, и странно чистый. Я сомневался, что в это место, можно попасть просто так.

   – Ну, тогда идем вперед.

   Видимо, ей нравилось говорить "ну".

   Впереди замаячил свет. Холодный, как от энергосберегающих лампочек. Он мешал смотреть. Мы пришли к некоему концу этого странного коридора, и вышли в небольшой дворик. Хотя, неверно было бы, назвать это двориком. Просто, широкий квадратный закуток, со стороной, метров так восемь. Кирпичные стены домов, капилляры-переулочки, и Оно, стоящее возле входа в один из них.

   Я сказал:

   – Нуппепоу.

   Существо вздрогнуло. Вздрогнули все десятки-сотни-тысячи кусков плоти, из которых, огромным шаром, оно состояло. Поросшие где-то шерстью, щетиной, а где-то простые в каком-то смысле, жирные груди, мошонки, эрегированные (и не очень) фаллосы, вагины, человеческие и этим особенно ужасные, бьющие прямо через все слои психологической защиты; по всему этому мерно пульсирующему мясу, прошла четкая дрожь. Ухнув, Нуппепоу дернулось еще раз, и с шумом, распространяя вонь и аромат, встало на четко оформленные, мощные ноги, и теперь уже точно повернулось к нам. Куски плоти, в беспорядке, казалось бы, нагроможденные друг на друга, продолжали мерно пульсировать.

   – Впервые такого вижу. – сказала моя напарница – Обычно, просто куски мяса. А тут, прямо Гигеровщина. Без технологий, конечно.

   – Такое, скорее. – я не обратил внимание на "Гигеровщину" – Нуппепоу, это оно.

   – Доверюсь твоему мнению.

   Существо стояло, не двигаясь, ожидая наших действий. Несмотря на свой внешний вид, Нуппепоу – мирный Объект, хотя и считается демоном. По легендам, человек встретивший Нуппепоу, и съевший хотя бы один кусок его мяса, обретет бессмертие, и вечную молодость.

   Кажется, заманчиво.

   Но я поймал себя на мысли, что мне этого не хочется. Даже если и убрать все побочные свойства. Довольство от выполненной работы, теплотой грело из центра груди, заполняя все мое существо.

   – Что будем делать? – спросил, отгоняя привязавшиеся образы

   – А чего тут делать? Возьмем образец, да пусть идет. Он... – женщина поправилась – Оно же как овечка, вреда не причинит.

   После чего, достав из внутреннего кармана черный, непрозрачный пакет и острый ножик, она деловито подошла к Объекту, и несколькими ловкими движениями, отковыряла от него внушительный кусок мяса. Он немного потек, на месте среза, противного вида сукровицей, и затем перестал. Женщина сунула его в пакет.

   – Иди-иди. Кыш! – последнее, прозвучало глупо

   Нуппепоу ухнуло. Или вздохнуло. Затем, скрылось в одном из переулков. Я почувствовал, как гораздо быстрее чем до этого, оно уходит куда-то далеко, и вскоре сливается со всем остальным, что обитает в городе.

   Переулок потерял свои потусторонние очертания. Запахи плесени и экскрементов, снова заняли доминирующее место. Настолько доминирующее, что мы как можно быстрее побежали назад, и вышли на улицу.

   – Это было легко.

   – Да. Наверное, нам повезло, Николай.

   – Николай. А ты?

   – А. Ну, Марта.

   И я пожал ей руку, будучи, в принципе, под хорошим впечатлением от успешных совместных действий. Но, исходя из них же, я ей совсем не верил. Уже был в моей жизни эпизод, когда все шло слишком гладко. Кончилось разочаровывающе.

   Именно поэтому, и тряс жесткую ладонь, очень показушно, прямо как в каком-нибудь фильме. Она это заметила, и сказала:

   – Не дурачься. – после чего, позвонила Евгению Павловичу. Все с того же мобильника, к слову говоря. Она так и не объяснила мне, что еще совмещает в себе это устройство.

   За нами приехала та же машина. Водитель молчал, когда мы садились внутрь. Он хотел включить радио, и спросил об этом Марту, но в ответ, та лишь покачала головой.

   Евгений Павлович уже ждал. Он встретил нас у самого входа в здание. Пожал руки, конечно же, и заглянул затем в пакет с образцом. Сказал:

   – Мне кажется, это напоминает человеческую грудь.

   Марта ответила, ее губы были искривлены:

   – Это и есть человеческая грудь. Сиська от Нуппепоу.

   – Мда, кхм-кхм... – Евгений Павлович закашлялся, и затем, сунув руку в пакет, достал оттуда этот кусок мяса, благо мы уже зашли в здание.

   Место среза, уже зажило, а вот вся остальная поверхность, покрытая раньше кожей, теперь сплошь поросла каким-то подобием плесени, и язв. Неприятный запах усилился.

   – Действительно, обыкновенная женская грудь. Марта Сергеевна, отнесите это в лабораторию. И поскорее, пока окончательно коростой не порос. – далее, он обратился ко мне – Николай, а вы следуйте за мной.

   Мы поднялись по лестнице, в его кабинет. Евгений Павлович открыл свою дверь левой рукой, правую, то в которой держал кусок мяса, не используя вообще. И войдя, первым делом, он ушел в глубь комнаты, за бесчисленные стеллажи. Оттуда, почти сразу же послышался скрип открываемого крана, и затем, звук текущей воды.

   Когда хозяин кабинета вернулся, я уже сидел на гостевом стуле, перед его столом.

   – Давайте по чаю, с шоколадкой. – от вымытых рук, пахло сиренью, и резким медицинским запахом

   – Конечно.

   – Извините, что это все так внезапно случилось. Надеюсь, инцидент не доставил неудобств? – он говорил это, включая старый, видавший виды электрочайник. Из стола, затем, он достал мисочку, полную порезанных на кусочки шоколадных батончиков.

   Но это все зря. Все его жесты, все его действия, зря. Они снова что-то хотят. Какой-то план.

   Я решил не выдавать своих эмоций:

   – Нет конечно. Просто, это случилось совершенно внезапно. Я шел из парка.

   – А, прогулка с девушкой?

   Таким тоном произнесена была эта фраза, что это словно ожгло меня. Как он догадался? Теперь уже, сдержаться оказалось решительно невозможно.

   – Кхем... А откуда вы знаете?..

   – А чего тут знать-то? Молодой парень, идет из парка. Конечно, с девушкой гулял, очевидно же. – Евгений Павлович пожал плечами. Чайник уже вскипел, и бурлил теперь, легонько запахло горячей пластмассой.

   Я взял протянутую мне чашку, с пакетиком крепкого черного чая внутри. Кинул пару ложек сахара, и оставил пока на столе.

   – Неужели не хотите ничего спросить, Николай? Прямо совершенно?

   – Не очень. Вы же знаете, что я знаю. Это было обычное нуппепоу. Разве что, не знал, что на них бывает такое мясо. Человеческое.

   – Такое бывает в больших городах. Не только Объекты влияют на людей, но и люди влияют на Объекты.

   Звучало логично.

   Евгений Павлович, тем временем, продолжал:

   – Их вообще много, по городам шляется, Нуппепоу, или еще кто. – он отхлебнул из чашки, закинул в рот шоколадку, и далее говорил уже прожевывая – Чаще всего японский сегмент, всякие там пожиратели дерьма, и прочие безвредные существа.

   – И вы их не изолируете?

   Мой собеседник удивился абсолютно искренне, настолько, что даже легонько взмахнул рукой.

   – Зачем? Вреда нет. А так, уже сложившаяся экосистема.

   Я покачал головой в ответ, ничего не говоря. Мысли упорно съезжали на произошедшее. Подозрительность, маленьким буравчиком засела в центре головы. Ни о чем другом, думать я не мог.

   Странное ощущение. Смесь радости и удовольствия от проделанной работы, с четким отвращением от того, что меня снова использовали.

   – Конечно. Я с вами согласен.

   – Это хорошо. Ты чай пьешь?

   – Пью-пью. – я не прикасался ни к шоколаду, ни к чаю. Они явно предлагались мне неспроста. Я просто сидел и смотрел, на крышку стола.

   Евгений Павлович не говорил, наверное, смотря на меня. И еще, он пил и ел. Я увидел, что он почти опустошил свою мисочку, да и чашку тоже, когда поднял голову.

   – Можно идти?

   – Можно. А ты хочешь уйти?

   – Да.

   Он пожал плечами.

   Я вышел из здания в состоянии полной прострации, как сомнанбула. Водитель тарантаса уже ждал меня, но заманить меня в машину, ему не удалось. Я прошел мимо. Вышел на улицу, и зашагал вперед. Не слишком знакомые места, но примерный путь отложился в голове.

   Совсем не важно то, как я шел. Важно лишь то, что куча мыслей провертелась в голове. Как в центрифуге стиральной машинки. Быстро-быстро, с шумом и ревом.

   Лишь придя домой, я понял, что ни разу за все это время, не подумал о Сойер.

   Ни одного раза.

   Это заставило меня улыбнуться своему отражению, в черном экране ноутбука. Так и смотрел на самого себя, вертя в голове строчку: " Отражение смотрит, наверное, знает ответ". Эта мысль уже возникала в голове, но не удавалось вспомнить когда.

   Я включил музыку, и улегся на кровать, не снимая одежды. В тишине, и общей пустоте квартиры, задумчивость вскоре как рукой сняло. Лишь одна не особо длинная мелодия успела закончиться. Сев на кровати, почуял слабый запах пота и мускуса. Резкий получился контраст, с ни на йоту не уменьшившейся стерильностью квартиры. Я включил музыку погромче, и ушел в душ. Почти ничего не слышал, конечно же, в упругих струях воды. И слушать, наверное, не хотел. Мысли пошли совершенно по иному, думалось легко и уютно.

   Когда я вышел из душа, на душе было уже гораздо легче. Все мысли, вертевшиеся в голове раньше, казались крайне глупыми. Действительно. Сел на кровать, и накатило понимание, как же глупо я себя вел. Точнее, не только даже оно. Ополоснувшись, сбросив негатив, я понял, что хочу работать.

   В основном именно это заставило меня сделать звонок Евгению Павловичу.

   – Извините что ушел тогда, было не по себе. – сказал я, как только услышал "Алло".

   – Ничего. Я понимаю. – ответил он – Ты в порядке, Николай?

   – В порядке. Вы что-то говорили, что я буду нужен, завтра. Или послезавтра?

   – Может быть. Думаю, что из-за сегодняшнего случая, можно и повременить.

   Неприятно. Мне хотелось работать. Применять способности. Давать им выходить наружу, не позволять киснуть в голове. Страх того, что мне придется сдерживать их, особенно после того, как я грамотно ими воспользовался, охватил с утроенной силой.

   Эдакий поток сознания. Я еле удержался от того, чтобы именно такими словами все и высказать.

   Лишь только:

   – Я просто хочу работать. Мне это нравится. – не мой голос. Как змеей вытошнило.

   – Да? – без паузы, Евгений Павлович ответил сразу же – В таком случае, ничего не будем задержить. Я тебе позвоню, Николай.

   Меня не удовлетворили его слова. Особенно, когда уже сейчас, пульс города сам собой бил в виски. Я чувствовал, что город кишмя кишит Объектами. Если бы мне сказали: "Ты обязан взять все их за ночь. Один", я побежал бы сразу, не забыв сказать спасибо благодетелю.

   – Отлично. В таком случае, не буду вам мешать.

   За-вер-шить.

   В меня вгрызлось чувство неудобства. Из области правого легкого, оно очень быстротечной раковой опухолью распространялось на остальную грудь, и в голову.

   Чувства были ненормальные. Все происходящее в голове, было ненормально. Было ненормально.

   – Было ненормально.

   Да, было ненормально.

   Я встал с кровати, и голым, уже обсохшим, заходил по комнате. Туда-сюда. Играла музыка, что-то с интернет радио, может Джонни Кэш, а может быть и саундтрек из какой-нибудь игры. Голову занимало совсем другое.

   И на часах, как назло, не было даже и шести. Я лег в кровать, просто потому, что не мог уже чем-нибудь занять себя. И, наверное, каждые минуты три-четыре, у меня дергалось веко, или просто, начинали зудеть руки. Я смотрел на часы. Время текло медленно, и нудно, сон никак не шел.

   Поэтому удивление ударило кувалдой.

   Ведь я встал, глядя в неработающий экран ноутбука. Экран именно что не работал из-за поломки, а не потому что отключился. Плюс еще, на нем появилось множество царапин и трещин, которых я не видел раньше. Квартира была удивительно цветная, своим белым цветом. В воздухе по-прежнему слабо пахло хлоркой, и хвоей. Как и обычно в моменты сновидений, все было удивительно реально. То что случится далее, я понял не логикой – понял рефлекторно, можно сказать душой.

   Серое нечто виднелось еще вдали, из окна. Оно медленно, и неотвратимо пожирало Петербург. Не туман, не какая-либо еще серая, аморфная масса. Просто – ничто. Серая текстура, из компьютерной игры.

   Во сне такое бывает, когда ты стоишь, и не можешь двинуться. Так было и со мной. Понимая, что проходят часы, но ощущая их секундами, я смотрел в окно, не в силах бежать. Лишь только, когда ничто приблизилось ко мне почти вплотную, я развернулся, и размашисто побежал, как пловец взмахивая руками и ногами.

   Страха не было. Не было ничего. Я понимал, что нахожусь во сне. И это заставляло бежать еще быстрее. Если оно догонит – придется просыпаться. И уж тогда-то – уверенность сражала железобетонностью – на меня накатит. Именно поэтому, я бежал. Хватаемый за ноги, руками знакомых мне людей. Странно. Никогда в жизни их не видел, но ощущал знакомыми. Они все хватали меня за лодыжки. Я спрашивал у них, криком, срывая горло, зачем они меня тормозят? Я не ожидал ответа. Но они стали отвечать. Двумя голосами: один мужской, и один женский. Горож в моем сне, был квинтэссенцией всех виденных мною городов, а голоса людей, квинтэссенцией слышанных голосов.

   Они отвечали мне сплошь:

   – Мы хотим тебя.

   Я увидел Родиона, который проткнул мне кожу, пальцами, и не отпускал. Он сказал, что хочет меня. И Стас говорил, что он хочет меня. Они все облепили меня, их липкие руки, тепло их кожи. Я отвечал что не хочу. Но нет.

   Они сорвали с меня одежду. Все еще было больно, но в то же время, нечто странно-возбуждающее появилось в этом сне. Это было так на грани, боль и удовольствие. Чужие пальцы ковырялись в моих ногах, и в то же время, теплые волны, берущие начало из паха, понемногу. Понемногу.

   Заполняли меня всего, просто заполняли.

   Вы хотите меня?

   – Да, мы хотим тебя.

   И странные, ниоткуда появившиеся голоса, подтвердили это. Им приходилось верить – ведь это был сон. Несмотря на все удовольствие, через некоторое время, я дернулся, вырываясь, и пытаясь бежать.

   Бежать именно что в никуда. Спереди приближалось еще одно нечто. Такое же, серое. Точно так же, подгоняя людей, с такими же лицами, и все с теми же безэмоциональными криками:

   – Мы хотим тебя.

   Оставьте меня в покое.

   – Мы хотим тебя.

   Я стоял, сотни их вцепились мне в ноги, разрывая икры, и хватая уже за голую кость. Не чувствовалась боль. И страх тоже. Я сделал лучшее, что мог сделать – позволил им творить все, что они захотят. Упал ниц, закрыв глаза.

   От кровати пахло тем же запахом пота и мускуса. Плюс, навязчивые нотки чего-то просяного. Но первые два запаха, чувствовались твердо. Настолько твердо, что это перебивало, царившую ранее стерильность. Протянув руку, я двинул мышкой, и сразу же был ослеплен ярким светом монитора. Это успокоило меня лучше всего.

   Я поднялся с кровати. Простынь и одеяло – хоть выжимай. Подушка чуть получше, но тоже мокрая. Удивился еще, и откуда во мне столько пота? Трудно было понять. Сон сохранился в голове урывками, связанными между собой нитками из тревоги и страха.

   Повесив одеяло и простынь на две спинки кровати, ушел в душ. Долго стоял там, наверное, минут даже сорок. Страх не смывался водой. Сильно захотелось почистить зубы. Почистил. Это не помогло. Лишь только, исчезло неприятное ощущение во рту. Я понял, что вернусь в комнату, в таком же состоянии, в котором и ушел из нее. Поэтому, перестал зря лить воду, закрыл душ.

   От Сойер семь непрочитанных сообщений. Она спрашивала, почему нет ответа, последними тремя. Ответил, что уснул за ноутбуком, извинился и прочел первые четыре. Они вызвали улыбку.

   – Да, мне тоже было неплохо, спасибо Кира. Может еще погуляем как-нибудь, я был бы не против.

   – Просто, я думала, что ты позвонишь. А ты молчишь, а сам онлайн. Заставляешь девушку писать первой, признавайся? – пара смайлов скобочек в конце, плюс еще маленькая морда чертика.

   Хорошо, что наш разговор был виртуален. Я чувствовал себя выжатой тряпкой, дохлой крысой по которой проехался асфальтовый каток. И выглядел наверняка не лучше. Хотя, само собой, недотягивал, до дохлой крысы.

   – Конечно. Надо же рушить стереотипы.

   – Ах, Клок, ты та-акой нонконформист! Ну что, готов завтра идти на сходочку клана?

   – Завтра? Уже?

   – А чего медлить, к тому же, ты сам хотел.

   Я хорошенько подумал, прежде чем ответить. В принципе, нормально согласиться мешало только одно:

   – Просто, родственники сказали, что может быть запрягут. Не хочу, чтобы в разгар встречи мне пришлось свалить.

   – Мда.... Задачка. Коля, я тоже не могу всех просто послать! Уже всех собрала, кто-то отпросился с работы....

   – Сойер, я не говорю что не приду. Просто может бы...

   – То есть, это все чушь полная?

   – Что чушь?

   – Все это. Приехал. Я собирала людей, люди хотели тебя видеть, будут рады. А ты, вдруг внезапно не придешь. Все хотят тебя видеть, и я хочу тебя видеть!

   Мне стало очень-очень неудобно.

   -Да я что? Хорошо, конечно, я буду. Родственников, попрошу слегка повременить, если позвонят.

   – Ну вот и отлично! Я тебе позвоню, ближе к обеду. Все будем рады, Клоки, только тебя и будем ждать!

   Я покачал головой, скривив при этом губы. Всего наплевательства мира не хватило бы дабы показать, как мне плевать сейчас на эту встречу. Но, есть два ключевых слова. Первое – "сейчас". Второе – "Сойер". Уже наученный тем, как странно легко у меня меняется настроение, я четко осознавал, что потом, приоритеты могут и измениться. А что касаемо второго?

   Я снова покачал головой, теперь, только, улыбнувшись. Улыбка была не столько грустная, сколько, как хотелось думать, мечтательная. Мне представилось, как молодой парень, сидит ночью в пустой квартире, освещаемый светом экрана компьютера, и мечтательно улыбается. Что-то в этом такое было. Красивое.

   Несбыточное?

   Даже отражение не знало ответа.

   Я поднялся на следующий день рано утром. Это вышло совершенно странно, потому что сон сморил меня чуть ли часов не в семь. Каково же было удивление на моем лице, когда проснувшись, и открыв ноутбук, я увидел на часах лаконичное: 09:21. И даже не хотелось поспать еще, стоило только закрыть глаза, как веки тут же раскрывались сами, будучи словно на пружинках.

   Первое что я сделал, после, конечно же, обычного утреннего моциона, так это позвонил Евгению Павловичу. Ему очень шло имя-отчество. Он был крайне чопорный, образ создавшийся в мыслях, не мог ассоциироваться как просто с: "Евгением", так и с каким-нибудь простым определением, типа: "Начальник" или же "Босс".

   Я сказал, что не смогу сегодня быть полезным.

   – Николай, ты сам вчера говорил, что хочешь работать?

   – Я знаю. Извините. Я нужен людям, к которым формально приехал.

   Вздох с той стороны трубки, был укоризненный и неприятный.

   – Знаешь, Коля, я могу тебя понять. Друзья, девушки. Просто, в другой раз, – и еще один вздох. А может быть и просто, он вдохнул побольше воздуха в грудь – Пожалуйста, информируй заранее, без такой строгой конкретики.

   – Извините. Я хочу работать. Просто, не могу бросить людей.

   Мелодичное "та-ди-ду-ду". Он завершил звонок. Я бросился в ванную, и подозрения подтвердились: мое лицо пошло красными и уши ужасно горели. Мне было неудобно.

   Не знаю, как удавалось мне усидеть на месте. Очень неспокойное ощущение терзало внутри, сдерживаемое ребрами, как взрывная волна. Я листал какую-то статью в каком-то интернет издании, думая о. О. Это сможет описать только одна буква. И сразу же встает ассоциация, как будто указатель стоит перед пропастью, указывая стрелкой в бездну. А в бездне, разноцветная мешанина чего-то тихого, громкого, ароматного, и соответственно наоборот.

   Примерно об этом я и думал. До тех пор, пока мне не позвонила Сойер. Она сказала, чтобы я выдвигался к тому парку, в котором мы были вчера. Я спросил, одна ли она?

   – Нет, пара людей есть. Кансер, да еще его знакомый, с клана.

   Я ответил ей дежурным "увидимся".

   Оделся, и вышел на улицу. Из окна, казалось, что на улице прохладно – небо затянуло тучами, извечным свинцовым цветом. Но нет, от земли парило теплом. Лишь только излишняя духота, предвещала скорый дождь. Я кивнул сидящим на скамейке женщинам, и быстрым шагом прошел мимо. Дошел до остановки, спросил у нескольких людей, как добраться до нужного мне места. Мне ответили, даже куда душевнее, чем я ожидал.

   Доехал на автобусе, прямо до парка. Прямо – это значит метров так за сто до него, он был в пределах видимости. Я вышел из транспорта, и пошел туда, обуреваемый смесью неприятных чувств. Слишком давно, меня не цапал дискомфорт. Это заставляло постоянно ждать внезапного удара. По моему мнению, уж лучше пусть неприятные ощущения будут постоянными, размазанными тонким слоем, так их легче терпеть. Сомневаюсь, что будет приятно, в один прекрасный момент просто ощутить как на тебя накатит, и далее же пытаться все это за один раз переварить.

   Я споткнулся, при входе в парк. Оно и понятно. Больше смотрел в себя, чем под ноги. На душе чуть полегчало, метров через двадцать-тридцать, когда я вошел в область деревьев. Может потому, что пространство было не таким просторным, может просто, спокойнее было под зеленой сенью. Важно одно, стало легче дышать, словно бы. Немного поумерило аппетиты грызущее еще с утра, чувство внутреннего беспокойства.

   К месту, на котором мы с Кирой сидели вчера, я вышел минут через десять, после того как вошел в парк. Потому, что продвигался медленно, наслаждаясь видами. Вышел, и сразу же увидел ее – она как и день назад, сидела опустив ноги в воду, и беспечно ими болтая. Неподалеку от нее, по воде, курсировала стайка уток.

   Вокруг Киры стояли люди, сразу становилось понятно что они с ней. Я узнал Кансера, который заметил меня, по мере приближения; я помахал ему рукой. Он помахал мне в ответ, и быстрым шагом подошел, не дожидаясь пока подойду я.

   – Привет!

   – Да, привет. Это что, – я кивнул в сторону людей – Все клановцы?

   – Ага. Еще пара фермеров есть.

   – Неужели Генли?

   – Нет, Генли не с Питера, но он сказал, что если бы жил в Питере, то пришел бы.

   – Вот прямо-таки вселенское счастье.

   Мы вместе подошли к основной массе народа. Иван, тряхнул волосами, и подошел к Кире, дабы хлопнуть ее по плечу. Та воскликнула:

   – Уже пришел?!

   И мигом, буквально за секунду вскочила на ноги. Пачкая мокрые ноги пылью, она подошла ко мне, и обхватила меня руками.

   – Кло-оки! – затем, взяла меня за руку, и подняла ее в воздух – Народ, смотрите, это Клокворк!

   Я не ожидал такого шквала внимания на себя. Страх как того, что на меня накатит, так и такого непомерного чувства взглядов, возник темнотой в глазах. Ноги пошли гусиной кожей. Если бы Кира не держала меня за руку, скорее всего я бы убежал. Или же, потерял бы сознание, прямо там.

   Но, Сойер держала меня за руку. Ее ладошка была мокрой. Теплая прохлада немного приводила в себя. Я глупо улыбнулся, и посмотрел на нее, на ее сияющее бледное лицо, все с тем же беретом кое-как державшимся на макушке.

   – Ну... Привет народ. – я пару раз дернул рукой, дабы наконец перестать держать ее в воздухе, как первоклассник на уроке – Рад вас всех видеть, серьезно.

   "Народ", обступивший меня, загомонил приветствиями. Кучи ладоней, сухих и потных, больших и не очень, мужских и женских. Может и не куча, но никак не менее десятка. Я пожал, или хотя бы коснулся всех их, отвечая, что мне нравится город и что я действительно рад их видеть. Последнее, кстати, в основном спрашивали девочки, их было четыре экземпляра. Я говорю "девочки" только потому, что девушками их назвать было нельзя, лет тринадцать-четырнадцать, как-то так.

   В основном, контингент, как и ожидалось, оказался мужской. Не стереотипично-суровые интернет-задроты, сплошь жирные в очках и прыщавые, нет. Обычные люди.

   – Так вот он ты какой, Клоця. – сказал парень моего роста, но с гораздо более атлетичным телосложением. Возле него, вертелась одна из девочек, держа его за запястье. – Рад тебя видеть.

   – И я тоже. А ты кто?

   – Фермер. Лалларту.

   – А. – я немного помялся, и добавил – Так вот он ты какой, Лалларту. – помялся еще немного, и спросил – И сколько тебе в самом деле лет?

   Парень, до этого сохранявший флегматично-наплевательское выражение лица, растянул резиновые губы в улыбке, и ответил:

   – Двадцать шесть.

   – А мы думали что четырнадцать.

   Сойер, державшаяся рядом, тоже влезла:

   – Да, мы думали что ты реально школьник какой-то!

   Лалларту, снова перешел в состояние полнейшего пофигизма, обхватил свою девчонку за талию, и молча ушел к воде. Я посмотрел на Киру, и сказал:

   – Он что, обиделся?

   Та пожала плечами. Ее уши, стали по цвету подобными ее красной майке.

   – Да понятия не имею, – пробормотала она – Странный он, этот Лалларту. Дитя интернета, мать его.

   – Все мы тут, дети интернета. В разной степени.

   Я оставил Киру одну, и прошелся небольшим кружком, разыскивая знакомых. Нашел не слишком много. Из тех тринадцати человек, что пришли на эту сходку, пятеро оказались фермерами, и лишь остальные восемь, считая Киру и меня, были из нашего клана. И из них, только с Кирой, и Кансером я общался более-менее активно. С остальными, почти никак, если не считать общего чата во время боя. Они, в общем-то, не особо нуждались во мне, разговаривая больше в своей компашке, на свои темы.

   Обойдя кружок, вернулся на то же место, откуда начал. Кира, болтала с Кансером, весело посмеиваясь. Кансер тоже, показывал миру все свои белые тридцать два. Я подошел к ним за спину, чувствуя себя немного лишним. Не зная, как встрять так, чтобы не особо помешать разговору, просто хлопнул обоих по плечам.

   – О, Клоки! – от Киры

   – Клок? – от Кансера

   – Как поговорил? Как народ? – снова от Киры

   – Дак, нормально. Болтают. Ходят. Двое школьников за пивом пошли.

   Кансер обеспокоился, сощурив глаза за очками:

   – А им продадут?

   – У них щетина вовсю растет. Продадут.

   – Все равно. – покачал он головой в ответ – Народ так хочет выпить?

   – Они сами скинулись. А вы что, не будете?

   Кира неопределенно пожала плечами, что означало, должно быть, что она как все. Кансер, снова сощурился, и внимательно посмотрел себе под ноги. Затем, сказал:

   – Буду. Но я же денег не сдавал.

   – Считай, что я тебя угостил.

   Мы оба, при этом, посмотрели на Киру. Она, снова пожала плечами, смотря при этом широко раскрытыми глазами, словно чему-то удивляясь.

   Скоро вернулись гонцы. Они поступили как поступил бы любой юный и горячий, закупившись по принципу: "подешевле зато побольше". От баночного пива, изрядно воняло спиртом, оно было теплым, да и на вкус не ахти. Я осилил лишь несколько глотков, затем мне ударило в голову, и я отставил емкость. Видимо, Кансер, к алкоголю был еще гораздо менее привычен, поскольку осилив порцию, он уселся на одну из лавочек, где и находился далее.

   Кира же, подошла ко мне, с так и не открытой банкой.

   – Я не выпью ее одна. – она улыбалась, как вчера, поблескивая огоньками глаз.

   Молча, я сделал то, что от меня и ожидалось. Открыл банку, и сделал пару больших глотков. Было противно. Я отдал банку назад, и ушел поближе к воде, уселся там, опустив ноги. Кира села рядом, не выпуская пиво из рук.

   – Да отставь ты его, боже мой. Это пить невозможно.

   – Я не боже. – кокетливо опустила глаза Сойер – Действительно, погань. Но школьники же пьют?

   – На то они и школьники. Они что, тоже с клана?

   – Тоже.

   – А девчонки?

   – Одна с сервера, остальные подруги. Фермерша, кстати.

   Я покачал головой, болтая ногами в прохладной воде. Секунд, может быть, десять, я молча глядел на другую сторону пруда, где гуляла парочка с двумя детьми. Не знаю, что в этот момент делала Кира, но она спросила:

   – Что-то не так?

   – Все нормально. Просто, это уже не сходка, капустник по интересам, скучно. – я ткнул пальцем назад. Народ, уже присосавшийся к банкам, гораздо более пообвыкся. Голоса стали громче, и темы веселее. Это не доставляло мне дискомфорт, просто разговаривать с ними, казалось глупым.

   В голове вертелась мысль, что ради этого я упустил возможность заниматься любимым делом.

   Кира прикоснулась к моей ноге своей. Я не сразу заметил это, ощущения в воде притупились.

   – Клок, да хватит уже дуться. Я не виновата, что они стали сами по себе.

   – Повторяю, я не дуюсь. Просто скучно.

   Мы бы сидели так еще долго, переговариваясь, или же наоборот – в гордом молчании. Сойер все так же постукивала по моей ноге, я – все так же отвечал ей тем же. Она сказала, примерно через минуту этого действа:

   – И что ты делаешь?

   – Да просто так. А это мешает?

   Прежде чем ответить, Кира оглянулась назад. Как и раньше, народ спокойно метаболировал сам в себе.

   – Не-а, не мешает. Пыщ!

   Я тоже плеснул в нее водой, в ответ.

   Как уже говорилось, это могло продлиться долго. А может быть, и во что-то другое перерасти, однако же, скоро, нас прервало грубое постукивание меня по плечу.

   Я обернулся. Все с той же девчонкой под ручку, во весь свой рост стоял Лалларту, и улыбался.

   – Ничего такого не хочу сказать, но Кансер напился, и блюет.

   Спокойно сидящего на лавочке Ивана, не оставили без внимания. Кто-то, уже невозможно понять кто, услужливо подавал ему банку за банкой, а тот, точно так же услужливо эти банки опустошал. Повернув голову назад, я увидел не особо приятную картину. Кансер валялся аккурат под лавочкой, на траве. Судя по позе – ему было хорошо. А судя по булькающим звукам, и некому подобию конвульсий, совсем нет.

   – Я ему что, нянька? – против воли, мне не удалось сдержать брезгливую гримасу

   – Я просто говорю, чего ты? Попросили сказать, вот сказал. – Лалларту, снова ушел в толпу.

   Кира посмотрела на меня, беспокойно описывая ногой круги в воде. Я спросил первым:

   – Что?

   – Нельзя чтобы он прямо тут в ауте валялся.

   – Что предлагаешь? Оттащить его сюда, и пускай его рвет прямо тут?

   – Нет конечно! Просто... – она помялась пару секунд – Давай отведем его домой?

   Может быть, Кира ожидала ярого отказа, но перспектива как минимум уйти от этой компании, показалась мне неплохой. Даже с учетом пьяного груза.

   – Посиди тут.

   Я встал, и подошел к Ивану, растолкав нетрезвых людей. Оказался в центре внимания. Видимо, человек которого рвет, представляет из себя веселое зрелище. Во всяком случае, людям было приятно на него смотреть, как мне показалось.