Текст книги "Полиция реальности"

Автор книги: Ростислав Гельвич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

   " Если похищены – то зачем?"

   Это тоже предстояло понять. Но, было слишком много если, во всех моих размышлениях.  Если убийца собаки, и похититель одно лицо,  если он хотел убить – то почему не убил,  если – он убил девушек – то почему их не нашли? Это, уже задолбавшее слово, красно-зелеными буквами всплывало, стоило только закрыть глаза. Поневоле напрашивалась наглая мысль: может быть, девушки похищены, не убиты, ведь  если  они были бы мертвыми, то наверное, трупы бы уже нашли.

   А может, и не нашли бы. Задолбавшее  если,  черт его дери.

   Такие рассуждения, показались мне очень глупыми. Это не казалось мне серьезной умственной работой – хотя требовало тех еще усилий, и головной боли. Какая-то, глупая игра в бирюльки. Домыслы и чушь.

   Я очень точно вдруг, взглянул на себя со стороны, в один момент. Понял, какого дурака представляю из себя. Стер все строчки, написанные в редакторе – и снова включил новое интернет-шоу. Нечто в голове, требовало работы, но у работы, должен быть нормальный КПД. Иначе, грош таким действиям цена.

   Я вышел из дома только раз, за тот остаток дня, купить лимонада в магазине. Пришел домой, услышал из-за закрытой двери мелодию мобильника. Пока заходил, закрывался, то уже опоздал. Впрочем, он тут же зазвонил снова. Родион.

   – Николай?

   – Да.

   – Череп самки добермана. Доволен?

   – Конечно. Прыгаю до потолка.

   – Нет, я серьезно. Ты, вроде бы, хотел чего-то там надумать серьезного. Много надумал?

   – Да ничего. Это все гадание на кофейной гуще какое-то.

   Родион сказал рассказывать подробнее. Я и выдал ему, все мысли что тухли в голове. Словно бы, вырвало. И неприятно это было, чувствовать себя дураком – но и полегчало.

   – Мда. – ответил Родион, после моего разглагольствования – Вижу, один ты не справляешься.

   – Совершенно.

   – Подтягивайся к бару. В кабинет, сразу же, тебя пустят.

   Меня пустили. Знакомая мне комната, какой была, такой и осталась. Все та же обстановка. Я пододвинул стул к столу, и уселся. Родион сидел напротив. Тот самый собачий череп – это было видно по характерному следу топора – вычищенный, буквально вылизанный, стоял на сейфе. Смотрелось так себе, средненько.

   – Ну что, будем думать? – настроение у Родиона, видимо, было хорошее, так он это сказал.

   – Будем думать.

   И мы начали думать. Иначе это и не назвать – мозговой штурм. Сидели, и перекидывались словами, как мячиком. К моему удивлению, мы пошли по той же самой схеме, которую я уже проработал сам.

   – Если убил, не берем. – слова Родиона – Если похитил, то думаем. Зачем похитил?

   – Увезти и убить?

   – Нет. Сразу после похищения той же девочки, никому выезжать из деревни не позволяли. Полный контроль.

   – Запрятать? А потом убить?

   – Вряд ли. Можно и запрятать. Но если хотел убить, почему не убил сразу?

   Я помотал головой, и ответил:

   – Не знаю. Может он маньяк, и у него ритуалы какие-нибудь.

   – А такой бы остановился, после убийства собаки? Ему же так удобнее. Все равно, никого нет, так почему бы не зарубить форумца? Хоть заритуалься потом.

   – Тогда? Девушек можно похищать и для насилия.

   – Можно. Не отрицаю. Но к чему тогда форумец?

   И теми же кругами, в том же стиле. Окон в директорской комнате не было. Часов, как настольных, так и висящих на стене, тоже. Время летело жуть как незаметно. В конце концов, все наши диалоги привели к тому, что Родион хлопнул рукой по столу, и сказал:

   – Хватит. Я согласен, полная чушь. Как ты там сказал по телефону?

   – Игра в бирюльки.

   – Вот-вот, оно и есть. Ясно только то, что надо ехать в деревню, и поспрашивать людей. Может что дельное и выйдет.

   Прежде чем согласиться – это стопроцентное решение, без вариантов, я задал вопрос. Из чистого интереса, и для очистки души:

   – Слушай. Я тут подумал. А зачем нам вообще этим заниматься? Это же не Объект.

   – И что? Бросать порученное дело? Тебе надоело?

   – Да нет. Просто, это не Объект.

   – Повторяю: и что? – слегка раздраженный тон – Мне поручили дело. Я должен предоставить наработки. Как минимум.

   – Да ничего. – я ответил Родиону той же монетой – Просто, я не детектив. Из агентства "Лунный Свет", ха. Чтобы сидеть, и курить бамбук, продумывая всякую чушню. Что дальше? Будем каких-нибудь гопников ловить?

   – Ты бы еще сказал педофилов.

   – А их разве полиция ловит?

   Родион шутки не понял, его лицо скорчилось в недоуменной гримасе. Я тоже, крепко поморщился, но не столь эмоционально. Отпустило. Как обычно, впрочем.

   Помедлив, глядя на меня, Родион заговорил. Вкрадчиво. Неприятно:

   – У тебя, я вижу, профессиональная гордость взыграла. Чудо-мальчика ткнули мордочкой в серую обыденность.

   – Это не похоже на серую обыденность.

   – Неважно. – он показушно вздернул ладони – Вы только подумайте. Не нашлось таинственной и страшной твари, пожирающей людей, и все, мы обижены. Еще года не прошло, как это заимел, а гонору уже, как у наследного принца.

   – Это не гонор. И ничего плохого в виду я не имел. – я говорил достаточно тихо, нормальным тоном, не желая переходить к ссоре – Я ничего не понимаю во всем этом. И все.

   – Ну да, ну да. Конечно. Не хотим растрачивать драгоценный мозг, на всякие глупые дела.

   – Повторяю. Я этого не говорил.

   Мое спокойствие, постепенно передалось и Родиону. С его лица исчезла злость. Словно бы, некую часть воздуха спустили, из шарика. Острые черты слегка пообмякли, губы уже не сжимались в узкую полоску.

   – Извини.

   – Ничего.

   Условились на том, что как и сегодня, он заедет за мной утром, и мы снова поедем в деревню. Пожали друг другу руки, на прощанье.

   На улице – прекрасная погода. Глянул мимолетом на часы, а там уже пятый час. Шел домой спокойно. По крайней мере, старался так идти. Дискомфорт все еще присутствовал. Смесь комариного пищания над ухом, и дикого волнения. Ноги приходилось держать ровно, исключительно усилием воли. Я чувствовал себя, идущим по канату.

   Это состояние проходило, по мере того как я шел. Адаптация. По капельке, с каждым шагом, комар переставал пищать над ухом. И волнение отпускало. Я почувствовал холодный пот на сине. Одна капля скатилась, проскользила ме-е-едле-е-ен-н-но-о-о, от шеи до копчика, как змея. Я остановился, закрыл глаза, вдохнул, и выдохнул. Никак невозможно было понять, что беспокоит сильнее. Дискомфорт – или гудящие ноги.

   Дошел домой. Со спины, футболка оказалась мокрой насквозь. Брезгливо, я отнес ее в ванную, и прополоскал. Вернулся. Повесил сушиться, и в изнеможении лег на диван. Отрубился почти сразу же. Исключительно подходящее слово. Отрубился. Лег, закрыл глаза, пара минут мыслей ни о чем, и все.

   Я пришел в себя. В себя бегущего. Снова, в абсолютной тишине. Звуки просто появлялись в моей голове. Я знал, что люди кричат – но они не кричали на самом деле, как не трещал асфальт, и не грохотали ломающиеся дома. Это действительно мой сон. Несмотря на крайнюю реалистичность в изображении, обмануться снова было невозможно.

   Лицо выставлено вперед, и чуть-чуть вверх. Я видел маленькую часть не интересовавшего меня неба. И свою цель. Цель, которая меня испугала. Так, как пугают ужасные ночные кошмары. Своей абсурдностью, неправильностью. Которую, я не запомнил. Она испарилась из моей головы, словно сгорел чистый лист бумаги, когда я проснулся.

   Так же внезапно, как и уснул. Головная боль. Пот рекой со лба. Гипервентиляция легких. Лежал, пытаясь отдышаться, и придти в себя. Не мог заставить себя встать. Страх все еще сидел внутри. Только спустя полчаса, по странному стечению обстоятельств, со стола упала ручка. Раньше – я бы не обратил на это внимания. Но не теперь. Только не теперь, ведь город – опасное место. Любую, маленькую упавшую вещь, сразу же надо поднять. Страшно даже представить, для чего она может быть украдена, и использована. Я положил ее в стол. Теперь – точно не упадет.

   Лежал и вспоминал сон, не мог вспомнить. Точнее, помнил что бегу. И помнил от чего. Но куда? От того что забыто, остался лишь страх, и ощущение лютой безнадежности. Я так и не смог уснуть, несмотря на то, что действительно этого хотел, впервые за долгое время. Ворочался-ворочался. Но, словно четче, ярче стало все восприниматься. Простынь, слегка мокрая от собственного пота. Горячая подушка. Тяжелое одеяло. Я сбросил его с себя, и перевернулся на спину. Снова открыл глаза. Белый-белый потолок. Гуденье проехавшей машины, или мотоцикла. Где-то что-то шуршит. Или скребется. Хорошо, что я поднял ручку с пола. Да. Хорошо. Иначе, могло бы случиться что-то нехорошее. Наверняка.

   Родион снова позвонил мне, рано утром. В восемь часов. Я был уже готов, одет, сыт, и даже лично намешал крепкого кофе, в бутылке из под лимонада. Выходя, глянул на себя в зеркало. Бледная кожа. А так, даже глаза не красные.

   В машине, Родион сказал:

   – О, кофе. Дай. – и жадно выхлебал половину литровой бутылки, всего за полчаса езды. Кофе я сделал сладкий, даже слегка чересчур, неверно соотнес объемы.

   Я не мешал. Он рулил и пил одновременно, передавая мне бутылку, только замечая гаишника в зоне видимости. А потом – брал снова. Когда наконец напился, то поставил ее в низ моего сиденья, и там же, я увидел несколько смятых оберток, в которые заворачивают хот-доги.

   – Не спал ночью?

   – Да. – кивнул Родион – Ездил по делам.

   – Что-то наше?

   Снова кивок:

   – Точно.

   Видимо, настроения говорить у Родиона не было. У меня, в принципе тоже. Очень некстати захотелось поспать, глаза начали слипаться. Я опустил окошко, и поудобнее устроился в кресле, попытался точнее. Родион, обративший внимание на мои потуги, остановился, и я пересел назад. Лег там. И снова смежил глаза.

   В транспорте, сон совершенно особый. Такой полусон-полуявь. Спишь в сплошной черноте, но вроде бы все еще слышишь шум мотора, и прочие звуки. Отдыха такой сон не дает вообще. Просто время пролетает незаметно. Да мне и не хотелось снов. Я уже скучал, по простому погружению в никуда на ночь – и выныриванию оттуда же поутру.

   – Приехали. – показалось, что прошло часов шесть, а может и дольше. Но словно я не шел по ним, а скользил, быстро-быстро. Хотя, на самом деле, как и вчера, мы доехали всего за час, может чуть меньше.

   Машина снова стояла у того же магазина. Я встал, с ощущением маски на лице. Покорчил рожи, пытаясь его сбить. Прохрустел шеей, попрыгал на месте. Дышалось хорошо, но ощущение помятости крепко сидело на горбу.

   Родион терпеливо дождался, пока я приведу себя в порядок. Затем, достал с заднего же сиденья небольшую поясную сумку, надел. Достал оттуда две небольших изумрудно-зеленых корочки, и одну из них, отдал мне.

   – Держи. Пол ночи в типографию пилил, а потом обратно.

   Я открыл ее. Корочка удостоверяла, что я вхожу в Союз Журналистов России.

   – Эм. – я как-то не нашелся что сказать – А я не слишком молод, для такой штуки?

   – Нет. – Родион провел рукой по волосам, от лба до шеи – Да и кто глядеть-то будет?

   И мы вошли в магазин. Все та же продавщица, стояла за прилавком. Магазин, удивительно напоминал тот, что возле дома моей мамы. Точно так же расставлены товары, с самодельными ценниками. И самое главное, хорошее – нет камер.

   – Добрый день. – Родион, тем временем, начал говорить – У нас тут что-то типа небольшого такого опросика. – мы показали удостоверения продавщице – По пропажам, в катакомбах.

   Взгляд брошенный на корочки, действительно был весьма вял. Да и вообще, вид у женщины за прилавком, был как у медика-старшекурсника, зашедшего в морг.

   – А-аа. Опять кто-то пропал?

   – Нет. Мы по старым пропажам.

   Сохраняя тот же вид, и чуть поджав толстые красные губы, продавщица сказала:

   – Поздновато вы. Полгода прошло, надо было раньше подходить.

   Родион пожал плечами. Как-то так у него это получилось, что передавало не только виноватую растерянность, но и придало ему совсем уж студенческий вид. Он сунул удостоверение в свою сумку, и спросил:

   – Ну, вы же сможете хотя бы на пару наших вопросов ответить?

   Продавщица смотрела все таким же взглядом, полным безразличия и лени. Сначала на Родиона, потом на меня. Не знаю, с какой целью. По ее круглому, со складками и вторым подбородком лицу, невозможно было понять эмоций.

   – Смогу. – и добавила – Конечно.

   Снова, из той же сумки, Родион достал небольшой диктофон. Включил, положил на прилавок, и спросил:

   – Кем были пропавшие?

   – Аааа! – махнула рукой женщина – В катакомбы ездят всякие, со школ дети, туристы всякие. Вот, из этих и пропадали.

   – И что, со школ до сих пор ездят?

   – А чего им не ездить? На день приедут, пошляются-пошляются, и уедут.

   – Как по-вашему, что из себя представляли пропавшие?

   – Говорю же, развлекаться сюда приехали. Что я, на них любоваться должна? Ну покупали всякое. Тушенку. Сгущенку. Пивко. И все.

   Тон ее голоса, был громкий и визгливый – при этом не крик. Уши от него начали побаливать, тем более что в тихом помещении магазина, он казался еще громче.

   – Почему они пропали, как считаете?

   – О! – вот тут, она взбодрилась – Чего ж ты сразу не спросил? Это я много рассказать могу, это я знаю!

   Мы молчали, не перебивая.

   – Их катакомбы взяли. Пропавших-то. Ведь Венлец, он сначала туда свое золото закопал, а потом, от жадности и сам ушел, и пропал в них. И теперь, катакомбы забирают девушек. Чтобы, стало быть, у Венлеца жены были.

   Меня это особо не поразило. Есть легенды и похлеще. А вот как отреагировал Родион – оставалось лишь догадываться. Наверное, он был слишком воспитан, чтобы выставить это напоказ. Лишь только сказал:

   – Ого как. – и покачал головою – Надо же. А что, и раньше пропадали?

   – Нет, ведь раньше никто не ходил в катакомбы.

   – А вы считаете, что туда не надо ходить?

   – Нет конечно! Это все, знаете, Венлец мстит. – далее, продавщица говорила, наклонив лицо к диктофону, для надежности, стало быть – Моя прабабка, его лично знала. Говорила, страшный был человек. Попросишь у него для коровы корму в долг, а он зыркнет! – я едва удержался от смеха, при продемонстрированной попытке "зыркнуть" – И откажет, всегда отказывал. А тут, всякие ходят, золото его ищут. Вот он и мстит.

   Тем и закончили. Поблагодарили, купили что-то из дешевого сока, и вышли наружу.

   – Ну что? – сказал я Родиону

   – Чушь. – ответил мне он – Я хотел еще спросить про то, как поиски велись, но забил. Спросим еще кого-нибудь.

   – Долго будем опрашивать?

   – Да нет, зачем много. Может, что-то полезное обнаружим. А если нет, то я просто сдам дело.

   И мы пошли. Следующим человеком, что показался подходящим для опроса, был средних лет мужик, шедший навстречу нам, в магазин то есть. Ростом в два метра, с черной бородой, и пузом, он говорил по мобильному телефону. Знаком, Родион попросил его остановиться. Тот кивнул в ответ, говоря в трубку:

   – Ну а потом, про Эксгумацию Марвина допишу. Что значит когда? Мое дело. И вообще, тут двум молодым людям, от меня чой-то надо. – закрыл телефон. Судя по всему, самсунг-лягушка. Оглядел нас взглядом, подозрительным, но в то же время и не злым – Чего?

   Ощутив легкий толчок в бок, слово в слово, я повторил слова Родиона про журналистский опрос. Корочки наши, мужик изучил достаточно тщательно, из своих рук. Большие они были, эти руки, широкие.

   – Ну что, Шпайдеры Ерусалимские, хах. – он хохотнул – До дома со мной дойдете? Не стоять же на улице? Заодно и чаем угощу.

   – Да. – ответил Родион – Было бы неплохо.

   – Тогда, постойте тут. Я в магазин сначала.

   Он вернулся через несколько минут, с полным пакетом, из которого выглядывала пачка пельменей. Дом мужика, обычная, свежепобеленная постройка, с крытой шифером крышей. Из-за закрытых ворот, визгливо гавкала собака, оказавшаяся небольшой дворнягой черной масти.

   Обстановка в самом доме, оказалась на удивление городской. Ни одного ковра, кстати. Множество книг, причем не только художественные, но и по программированию, механике. Мы прошли в зал, где помимо дивана, кресел, и журнального стола, располагался еще и большой плазменный телевизор.

   Электрочайник вскипел быстро. Чай пили из больших кружек. Я – просто так. Родион, клюя песочную печеньку. Сам хозяин, коего звали Дмитрий, пил скорее не чай, а заварку.

   – Ну, что по поводу людей. Туристы. Такие тут по сезонам. Вон, даже сейчас, очередная компашка приперлась, засели там с ночи. Правда, это ролевики, если я не ошибся.

   – И по какой причине люди могли пропасть?

   Тут, я прервал Родиона. Мне показалось весьма органичным, добавить:

   – Продавщица, в том магазине, целую историю рассказала, про Венлеца, про катакомбы. Про его золото.

   – Небось, не могли их уже больше слушать?

   – Почти. А вы, как считаете?

   Дмитрий поморщился, глотая очередную порцию горького чая. Он уже собирался ответить, но у него зазвонил мобильник.

   – А? Что? Хм. Я думаю, что вид на сельскую местность, из окна небоскреба. Неплохо звучит? – получив ответ, Дмитрий закрыл мобильник. И ответил теперь нам – Да ничего я не считаю. Хотя, наверняка знаю только то, что никакие это не катакомбы. И не Венлец.

   – Почему?

   – Я верю в то, что вижу. Паранормальщины я тут не видел, хотя по этим катакомбам с детства рыскаю, все их излазил когда ребенком был. Нет там, ни злых духов, ни сокровищ, ни самого Венлеца. Там даже не пропадал никто, до ваших случаев. Не скажу за все время, конечно.

   Затем, мы спросили его про то, как велись поиски. Он ответил:

   – Милиция вела. Все перекрыли, обыскали. Вообще, за поиски, если так интересно спросите пастуха Ваську Терентьева, он ментов по всему лесу водил. Или, можете еще собачника Игнатьева. Пал Палыча. Он в двухэтажном коттедже живет, тот который почти сразу на въезде.

   Родион задал еще пару вопросов, на которые Дмитрий охотно отвечал. Предложил остаться на обед, когда мы собрались уходить. Переглянувшись, отказались. Пожали словоохотливому мужику руки, да и вышли наружу.

   Там, начинало припекать. Я закатал рукава футболки.

   – Что теперь? Куда пойдем?

   Родион почесал затылок, и расстегнул пару верхних пуговиц на рубашке. Блеснула золотая цепочка.

   – Ну, к пастуху или к этому собачнику. Хотя, где пастуха искать будем?

   Я понятия не имел. Ответил, в таком же духе.

   – Тогда, сначала к собачнику.

   Пошли к нему.

   Заборы обычных домов, достаточно высокие. Два метра, обычно. Забор, который ограждал двухэтажный коттедж, мало того что был выше даже остальных, так еще и буквально блестел свежей краской. Внушительный такой забор, хотя не без вкуса.

   Я нажал на кнопку звонка, что была на входе. В доме, басовито залаяла собака. Спустя минуту, вышел сам хозяин. С короткой стрижкой, уже скорее пожилой, чем средних лет мужчина, моего роста. Достаточно худощав, хотя и не без небольшого живота. Лицо спокойное, даже доброе. Он приблизился к фигурным прорезям в калитке, в которые мы наблюдали его.

   – Добрый день. – сказал Родион – Мы статью пишем, по поводу пропаж. – протянул корочки – Не откажетесь на вопросы ответить?

   Реакция была незамедлительна:

   – Конечно! – голос оказался таким, каким я его и представлял. Мягкий такой баритон – Только подождите, я собак в доме запру.

   Он вернулся где-то минут через пять. В это время, на нас разрывалась экая образина из конуры. Я не знал породы, но Родион сказал, что это кавказская овчарка.

   – Проходите.

   В этом доме, явственно ощущался запах денег. По самой обстановке. Есть нечто такое, что схватывает интуиция, когда заходишь в дом к явно богатому человеку. Словно невидимое, но ощущаемое излучение, исходит от всего. Хотя, к моменту снятия кроссовок, запах денег, уже весьма ощутимо перебивался запахом собак. Не неприятным, но крепким.

   Хозяин дома, тоже расположил нас в комнате, служившей роль зала.

   – Павел Павлович. – сказал он, и сел на диван. Он был в серых, рабочих штанах, и старой спортивной футболке. Контраст между домом и его хозяином, казался несуразным.

   Откуда-то сбоку и снизу, послышались стоны, скуление, рычание, и крепкий звук сталкивающихся тел.

   – Собачки шумят. – сказал Павел Павлович – Развожу их, знаете ли....

   Снова, диктофон на стол, а далее, те же вопросы:

   – Ну, кого похищали. Девушки. И девочку однажды похитили одну. Жаль конечно. Я пытался помочь чем мог. Выводил Марточку, – он указал пальцем на большую фотографию, что висела на стене. Большая, красивая немецкая овчарка, возлежала (именно возлежала) на зеленой траве, и смотрела блестящими глазами – Мы же, с Мартой призеры. Я сам предложил, чтобы Марточка помогла в поисках.

   – И как, помогла?

   – О, да. Она взяла след. Сплошь в катакомбы, сплошь туда. Мы там искали, искали, но ничего не нашли.

   Мы с Родионом сидели и слушали. Хозяин дома говорил сусально, с увлечением, и знанием дела. Шум состоящий из тонкого скулежа и толчков, все еще изредка прорывался из подвала.

   – Я считаю, что туристы это хорошо. Да. Правда, не надо лезть в катакомбы. Катакомбы – это место историческое. И злое, к тому же.

   – Почему злое? – спросил я

   – Потому, что там и раньше пропадали люди, знаете ли.

   Я посмотрел на Родиона. Родион, подпер щеку рукой, и смотрел на Павла Павловича. Так ее подпел, что рот, фактически оказался скрыт за ладонью. Для того чтобы сказать следующую фразу, он приподнял голову:

   – И что, можете что-нибудь рассказать такое? – после чего, снова оперся подбородком на ладонь

   – Конечно могу. – как послушный мальчик, хозяин дома кивнул нам, после чего, опять же, как-то так чересчур покато ладно, заговорил – Мне тогда было, лет тридцать. Жила тут девочка, с семьей. Точной ситуации я вряд ли смогу описать, но девочка то ли поспорила с подругами, то ли ее просто подбил кто, и она решила пойти ночью в катакомбы. Ну, и само собой пошла. После чего, не вернулась. Ее тоже очень долго искали, но так найти и не смогли. Родители ее потом уехали.

   – Мы ничего не слышали об этом деле.

   – Конечно, вы не слышали! Советский Союз на дворе был, церкви рушили, и в Бога, – слово "бог", было произнесено явно с большой буквы – Не верили! Стали бы говорить о катакомбах? Списали на какой-то непонятный форс-мажор.

   – То есть, вы считаете, – сказал Родион – Что люди, пропавшие в катакомбах, пропали из-за какого-то паранормального явления? – его голос был глух

   Павел Павлович, закряхтел, сев чуть-чуть по-иному. Правой рукой, схватился за поясницу, еще секунд пять распрямлялся, и ответил только потом. Его лицо, сохраняло спокойное выражение, если не считать гримас боли. Говорил он, так же, как и рассказывая историю:

   – Вполне может быть. Я верующий христианин, и не буду отрицать, что в мире много того, чего наука объяснить не может. Все может быть.

   – Да, вы правы. Все может быть. Это был хороший разговор.

   – Спасибо! – как китайский болванчик, из сказки Андерсена, Игнатьев покачал головой, и добавил – Останетесь на чай?

   Отказались. Вышли из его дома. Пока шли до ворот – кавказец запертый в будке, рвался и агрессивно лаял. Собачий запах дома, не шел ни в какое сравнение со свежим воздухом. Я вышел за ворота первым, Родион же, шел медленнее, вертя головой туда-сюда.

   – Красивый у вас дом. – услышал я его голос, уже будучи за воротами.

   Ответ Павла расслышать не удалось. Родион снова сказал:

   – Наверное, и подвал хороший, большой.

   Так как они подошли ближе, то теперь, голос хозяина дома достигал моих ушей:

   – Да, конечно. Утепленный. Ведь я же собачек развожу. А подвал теплый такой, как раз для девочек с щенками.

   – Это было интересно. Наверное, вы действительно мастер своего дела.

   Ворота закрылись. Выпущенный из будки кавказец, тут же кинулся на них, и они загремели. Лай был громким. Я стоял на месте, потому что Родион не двигался. Мы лишь отошли от прорези в калитке.

   – Он нас обманул. – сказал Родион

   – Я заметил. – добавил я – Сказал что христианин, а крестика на шее нет.

   – Может быть. Не о том речь, он слишком сильно заврался про катакомбы.

   – Хм?

   Задумавшись, я пролистал в памяти события сегодняшнего дня, и достаточно легко нашел то, на чем засветился собачник.

   – Да, точно. Но он вполне мог просто так соврать. Из любви к искусству.

   Родион отрицательно покачал головой:

   – Нет, если бы он врал из любви к вранью, он бы нам с три короба наговорил. А тут, просто хотел, чтобы мы поскорее ушли из дома.

   – И что это значит?

   – Знать бы. Мне это кажется нехорошим знаком. Кроме того, подвал. Кто разводит собак в подвале? Собака любит свежий воздух, солнце. Я не собачник, конечно....

   – Думаю, ты прав. Что делать? Не ломиться же?

   – Не ломиться.

   Солнышко по-прежнему ласково припекало. Я оперся на горячий металл забора. Тот чуть-чуть прогнулся, но не сильно. Родион, тоже подошел к забору, но лишь только затем, чтобы внимательно его осмотреть. Затем, он огляделся вокруг, и в прыжке попытался достать рукой до верха. Наверное, ему это удалось, потому что он удовлетворенно отступил.

   – Пошли в машину.

   Закрыв двери, он не опустил окна, несмотря на то, что духота в машине стояла ужасная. Запах был дурен, кружил голову – в нехорошем смысле. Пахло пылью, чуточки бензином, и жарой.

   – Я бы попытался пролезть внутрь, ночью.

   – Ты рехнулся. – ответил я – Там собаки. И если поймают?

   – Знаю. Но что делать?

   Рвение Родиона, было для меня непонятным. Он сидел на водительском месте, опустив голову и руки на руль. Красный, дышал с некоторым шумом, глубоко. Чужая душа – потемки.

   – Сообщи своим. Может они что придумают?

   – Для любого законного обыска, нужны доказательства. А что есть у нас?

   А у нас не было ничего. Лишь только неясные подозрения, и то, даже не подозрения, а скорее навет.

   Я пытался что-то придумать. Исходя из банальной логики. Пытаясь совместить эффективность, с максимальной производительностью. Первое что я исключил, это любые попытки влезть туда тайком. Даже если бы на территории дома не было собак, это все равно, решение достойное лишь современного отечественного сериала. Плохое, то бишь. По вполне понятным причинам, исключена была и попытка следить. Временем мы не располагали.

   Все это, я тихо излагал вслух. Мыслевой паззл, легче складывается во что-то дельное, если ты проговариваешь ход работы. Родион, слушал, так и не меняя позы. Комментариев с его стороны, я не ждал. Вплоть до появления удачной идеи, он молчал, ничего не предпринимая.

   – Слушай, – не могу сказать, что меня озарило, мысль родилась благодаря долгим терзаниям мозга – У тебя есть что-нибудь, что можно подсыпать в чай, как в фильмах, и человек отрубится?

   Родион не встрепенулся, однако слегка воспрял:

– Достать смогу. Смысл?

   – Да все просто. Снова напрашиваемся на треплю языком. Затем, пьем с ним чай. Кто-нибудь из нас, его отвлекает, затем подсыпаем ему в чай эту штуку...

   Договаривать не пришлось, Родион прекрасно понял мою мысль. Сказал, что это может сработать, но надо поторопиться. Завел машину, и мы рванули в город.

   Стоит ли описывать, как это было? Как мы мчались по трассе, снижая скорость лишь в самых опасных ситуациях, и как прорывались сквозь городские пробки. Говоря прорываясь – я то и имею в виду. В жизни не приходилось видеть столько нарушений ПДД, сколько произошло во время этой поездки.

   Родион остановил машину, возле одной из самых больших аптек города, бегом пробежал по лестнице, и скрылся внутри. Вернулся он быстро, сжимая в руке стеклянный пузырек, с резиновой пробкой. Ничего не говоря, сел назад. Завелся снова, и мы понеслись назад. Не больше двух часов ушло на всю дорогу. И почти никаких эмоций. Видимо, потому, что ничего примечательного не случилось. Даже гаишниками мы остановлены не были.

   Это было то время, когда солнце уже не печет – но все еще жарковато. Только сумасшедший шакал, и белый чужак, способны заниматься делами в такую погоду. Я вылез из машины, такой же как и эти самые два часа назад. В футболке, с закатанными рукавами, в джинсах и белых кроссовках. Родион, внушал больше: в рубашке, брюках, и туфлях. Все с той же поясной сумкой. Не знаю как, но модель и расцветка ее была подходящей к полуофициальному стилю.

   В ворота стучал я. Разморенная жарой кавказская овчарка, залаяла как-то лениво, и на забор не кинулась. Хозяин вышел, раздраженный. Не подал виду. Но чувствовалось, что он не доволен.

   – Здравствуйте, снова, и простите за беспокойство!

   – Нет, не стоит. – ворота тем не менее, Павел Павлович открывать не торопился

   – Мы тут подумали, что было бы неплохо спросить у вас про ваше участие в поисках людей.

   Родион плел, несмотря на жару. Как только у него не пересыхал язык. Говорил и про уважение к такому самоотверженному человеку. И про участие, еще много раз повторял. Про то, что от человека на котором лежал весь поиск, можно много услышать, что прекрасно дополнит рассказы местных о катакомбах.

   Павел Павлович, улыбнулся в ответ. И снова пошел запирать собак.

   – Я, сразу предложил, – говорил он позже, уже сидя в зале – Дайте мол я Марту к делу подключу. А милиционеры отказались. А потом пришлось взять, ведь мы призеры.

   С пропажей девочки со школьной экскурсии, дела обстояли трудно, по словам собачника. Дело было громкое. Ее родители примчались в деревню. Их сотрясало от истерики. Именно они, в большинстве своем, и заставили полицию принять помощь стороннего человека. Благо что, немецкая овчарка Марта, с длинной родословной, и не меньшим списком регалий, действительно весьма добросовестно брала след. Вот только вел он, все в те же катакомбы.

   – Когда пропала девушка, то уже сразу пошли ко мне. А кто я, чтобы отказать, если людям действительно надо?

   Девушку, из группы туристов-"дикарей" искали дольше, в большем ареале. По словам подруги, ночью, пропавшая отошла в кустики, и пропала. Призовая Марта, набегалась так, как не бегала никогда. Но опять же, тщетно.

   – Больше, никто не пропадал. Но помяните мое слово, если так и будет кто попало шляться по катакомбам, то они снова кого-нибудь заберут!

   Родион кивал. Я делал вид что пишу в блокнотике, который предусмотрительно взял из машины. Хотя, на самом деле, исчеркал уже целую половину. Волнение понемногу брало свое. Щелчок диктофона, прозвучал как выстрел.

   – Угостите чаем? – спросил Родион, пряча технику в сумку – И мы поедем. С утра, со всеми этими делами ни крошки во рту.

   Хозяин дома опять улыбнулся нам. Три складки образовывались на его щеках. Какие-то, странные щеки. Сам он не толстый, а вот щеки пухлые.