Текст книги "Полиция реальности"

Автор книги: Ростислав Гельвич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

   – Вам дверь на склад открыть?

   – Нет.

   – Склад?

   – Николай, – Евгений Павлович повернулся ко мне – Я не пущу тебя на склад.

   Я не стал спорить, пожав плечами. Просто спросил:

   – Не доверяете?

   – Нет. Слишком муторные процедуры входа и выхода. К тому же, мы тут по делу. Сергей, открой нам дверь в научный отсек.

   Охранник зажал пальцем одну из кнопок. Открылась одна из дверей, расположенных в этой комнате. Уже обычная, под человеческий рост.

   И мы в нее прошли.

   – Смотри. Как тебе?

   – Очень обычно.

   Все действительно было обычно. Именно что очень. Мне казалось, что мы находимся в незатейливом здании. Иллюзию этого, создавал, прежде всего, чуть скрипучий деревянный пол. Паркетный, а-ля: "сделано в СССР". Светло-салатовые стены. И окна. Да. Я очень удивился, и подошел к одному из них. Оттуда лился мягкий свет. Вид открывался на лесок, и зеленый луг.

   – Красиво?

   – Красиво. Мы же под землей.

   – Конечно. – кивнул Евгений Павлович – Но люди отсюда, порой сутками не вылазят. Это помогает купировать дискомфорт.

   – Вы сказали люди. – я обернулся назад, и вперед, дабы удостовериться, прежде чем говорить – А где все?

   – Заняты работой, конечно же. Это просто коридор. Лишних людей, которые ходили бы, тут не водится. Пошли.

   Пошли дальше. Евгений Павлович, остановился перед деревянной дверью, кремового цвета, и постучал в нее согнутым указательным пальцем. После одобрительного: "Войдите!", прошел туда. Я зашел за ним.

   Комната открывшаяся мне, тоже подходила под описание: "обычная". Выполненная в том же стиле – муниципальное здание советского периода. Закос был потрясающий, вплоть до грязной побелки потолка. Есть разница, между просто грязным потолком – и грязной побелкой.

   Все двадцать-двадцать пять квадратов обстановки, составляли, в основном, столы. Штук десять, наверное, похожие на школьные парты, но чуть побольше. За столами, что вполне естественно, сидели люди, занятые какими-то рутинными обязанностями. По крайней мере, только так я мог это описать, ибо видел мало что. Ничего больше чем ожесточенное щелканье по клавиатуре, и меньше чем черканье ручкой по бумаге, не наблюдалось.

   Евгений Павлович прошел между столами, в другой конец комнаты. Там располагался еще один стол, только чуть другой конструкции, располагавшей больше к приему гостей, чем к сплошному труду. Хозяин стола, сидел в большом таком, мощном стуле, и весьма увлеченно глядел в ноутбук. Увидев нас, он встал, и пошел навстречу моему проводнику.

   – Евгений Павлович. Рад видеть. – они пожали друг другу руки – У нас тут, как видите, сейчас разгар. Обработка информации от объекта Н. – он подошел ко мне, и спросил, глядя сквозь меня – А это, видимо, Николай?

   – Точно. – отозвался Евгений Павлович

   – Замечательно. Коля, рад с тобой познакомиться. Меня зовут Сергей.

   Я пожал протянутую мне руку. Ответное рукопожатие было слабым, сама кисть оказалась маленько влажной. Не настолько чтобы захотелось вытереть ладонь, после, но чувствовалось.

   – Я тоже рад.

   – Ты, видимо, к объекту Н?

   – Да. – Евгений Павлович влез, не давая мне сказать, к счастью –  Мы, – он выделил это голосом –  Мы идем к Объекту Н. Будь добр, обеспечь пропуска.

   – С радостью.

   Сергей мигом уселся за свой стол, и щелкнул кнопкой коммуникатора. Коммуникатор был неизвестной мне модели, надо сказать. По приказу, почти сразу же, ему принесли два бланка, которые он быстро заполнил.

   Отдавая их нам, Сергей сказал:

   – Прошу. Евгений Павлович, – добавил затем, несколько стушевавшись. Его скуластое лицо, немного сморщилось – А это не опасно? Объект Н. Все-таки, это... ну....

   Сам Евгений Павлович, подождал еще секунд десять. Слушал все эти: "ну... вы понимаете...", с каменным лицом, я не мог понять о чем он думает.

   – Понимаю. Не опасно. Спасибо за заботу.

   Собственноручно, он прицепил мне пропуск на воротник. Себе же, к правому карману ветровки. Мы вышли из этой комнаты, и снова двинулись по тому же коридору. Свернули один раз, и метров через пятнадцать, после еще одного поворота, оказались перед двумя дверьми. Еще одной кремовой, и металлической. Возле металлической, что характерно, располагалась панель, напоминавшая панель домофона.

   – Свищев. С сопровожающим. – сказал Евгений Павлович в динамик, зажав черную кнопку.

   Дверь отъехала вверх, с тихим жужжанием электромоторов. Только проходя под ней, я оценил, насколько же она толстая. Вес, наверное, не меньше пары тонн, как показалось.

   Помещение же, в которое мы вошли, являло разительный контраст коридору. Серые стены. Люминесцентные, длинные лампы, с их вечным гудением. И это, не считая малого размера комнаты. По сути, большую ее часть, занимал сидящий за пультом управления охранник, одетый точно так же, как и мужичок в предбаннике.

   Он посмотрел на нас, достаточно тоскливым, но цепким взглядом. Задержался на пропусках, но не дольше секунды на каждом. Затем, нажал кнопку, и открылась еще одна дверь, точно такая же как и та что до нее. Снова, этот тихий звук электромоторов.

   То что было дальше, напоминало тюремный коридор, такой как его показывают по телевизору. Атмосфера замкнутости и холодности, поглотившая кучу железных дверей.

   – Тут у нас Молочная Ведьма. Ну, мы ее так называем. – Евгений Павлович, ткнул пальцем в первую дверь, с номером (что логично) "1", мимо которой мы прошли – Была просто, такая легенда о молочной ведьме. Я уже не помню подробностей. Там была злая колдунья, которая вымогала у жителей своей деревни молоко. А потом, наткнулась на другого волшебника. И он, превратил ее в корову, которую невозможно подоить. Такое вот наказание за жадность.

   Не скажу, чтобы мне стало как-то интересно. Я спросил из чистой вежливости:

   – Так что за Молочная Ведьма?

   – Корова, с полным выменем молока. Молоко, кстати, ядовитое.

   – Евклид?

   – Нет, мы отнесли ее к безопасному классу. Самая обычная корова, если не считать вечно полного вымени, и ядовитого молока.

   – Странно, что я о ней не знаю. Давно поймали?

   Евгений Павлович призадумался, но ответил быстро:

   – Вчерашним вечером. Ближе к ночи.

   – А.

   Лампы гудели все так же, это начинало надоедать. Мой слух, никак не мог адаптироваться к вечному шуму. Приходилось силой отвлекаться, на что-то стороннее.

   – А что у вас тут? – дверь номер пять

   – Любопытная штука. Комната сейчас пустует. С месяц назад, мы отослали отсюда один объект. Снарк.

   – Снарк? Ого.

   – Точно неизвестно. – Евгений Павлович, пожал плечами, и вздохнул – Мы не смогли определить, Снарк это, или Бурджум.

   – Немудрено.

   – Да. Первый – безопасен. Второй – Евклид.

   – Я знаю.

– Ну, не хочешь – так не слушай. Ушей-то полным-полно.

   Я улыбнулся. Его мысль была мне непонятна, но ее захотелось поддержать:

   – Ушей? К чему это?

   – А может и не ушей. – в глазах Евгения Павловича, промелькнуло нечто странное – Знаешь, со всеми этими Объектами, порой разное кажется. Что слова можно не только слышать.

   Он выглядел сумасшедшим, в этот момент. И невозможно было понять, делает ли это его хуже, или же нет. Хотя бы по причине того, что я, как-то странно начал понимать ход его мыслей. Глубиной души, скорее, не умом – что и показалось мне необычным.

   – Да. Кажется... кажется я вас понимаю.

   Мы прошли еще немного. Коридор оказался длинным. Когда, наконец, мы дошли до цели – я поглядел дальше, и увидел, что впереди еще примерно половина того что мы прошли.

   Внушало уважение. Как к тем, кто за этим ухаживает, так и к тем, кто это строил.

   Я повернул голову обратно. К двери, с цифрой "18". Ничего такого, в плане самочувствия, просто сердце чуть-чуть ускорило свой темп. Я глубоко-глубоко вдохнул, наполняя легкие, и выдохнул, ощущая теперь себя уже полностью готовым к тому, что меня ждет.

   – Открывайте дверь.

   Евгений Павлович нажал на панельную кнопку. Через пару секунд, гул лампочек разбавил шум электромоторов, и дверь открылась.

   Существо, сидящее внутри, сразу же повернуло голову. Дождавшись пока я войду внутрь, и дверь закроется, оно сказало:

   – Ну, здравствуй, маленький братец.

   А я посмотрел на него, и ответил:

   – Что?

   – А что, не так? – отозвалось существо – Ну извини, извини.

   Оно поднялось, и потянулось всем телом, открывая, скрытое за ним некое подобие железного корыта с накрошенным туда салатом. Все так же, поигрывая мышцами, вальяжной кошачьей походкой, оно подошло ко мне, и спросило:

   – Ну что, страшно?

   Это действительно могло испытать. Тело у существа, было похожее на помесь бычьего и кошачьего. Столь же мускулистое, с мощными конечностями, однако не без грациозности. Тем нелепее, смотрелась человеческая голова. Словно плод фантазии сумасшедшего художника. С длинными волосами, и бородой. Волос, надо сказать, был жесткий, но явно человеческий.

   – Нет, не страшно.

   – Совсем-совсем?

   – Да.

   – Ну, знаешь, это не интересно. Я вот, рассчитывал на тебя порычать. Уру-ру! – хаку-таку заревел, рождая из своей глотки громовые звуки

   Я достаточно спокойно на все это реагировал.

   – Это было громко.

   – Спасибо, спасибо. – существо присогнуло передние лапы, и цокнуло копытами, кланяясь – Ну, ты скажи, как я тебе?

   – Неплох. А рога не мешают? – я говорил, не о тех рогах что на лбу, хотя они тоже присутствовали.

   Нет. Указательным пальцем, я нескромно ткнул в четыре рога, которые росли у хаку-таку на спине, по два на каждой половине тела. Можно было бы подумать, что рога образуют эдакое седло, если бы не шесть глаз, по три между каждыми двумя рогами.

   – Не мешает. Это дает очень оригинальный угол зрения, знаешь ли. Боковыми глазами, я вижу лучше чем обычными. Знаешь, такая великолепная четкость!

   – Охотно верю.

   Я оглядел комнату. Обстановочка, самая что ни на есть спартанская. Телевизор, отключенный в данный момент. Уже упомянутое корыто с салатом. И ортопедический матрас.

   Хаку-таку, внимательно смотрел на меня. Его лицо, нельзя было отнести к какой-то определенной расовой группе. С чертами европеоидов, монголоидов, и с несколько чрезмерной смуглостью, оно сохраняло на себе ехидное выражение.

   – Зачем ты хотел со мной поговорить?

   – О. – ответило существо – Это хороший вопрос. Ты думал о нем? Или не думал? Может быть скажешь, что надумал? Я бы послушал. Мне интересен ход твоих мыслей.

   Оно сказало это, достаточно быстро. Я впервые заметил, что говорит хаку-таку даже без акцента, на чистом русском языке.

   Между тем, не представлялось возможным понять, чего существо от меня хочет. Выражение его лица, почти не изменилось, лишь только легкий прищур карих глаз, говорил о любопытстве.

   Я решил, просто выложить ему все свои соображения.

   – Я не верю своему куратору, что они не знают, о чем ты хочешь со мной говорить. Они знают. Иначе бы, меня сюда не привезли.

   Хаку-таку молчал, все также щуря глаза. Лишь только, переступив пару раз, он, повернулся ко мне больше боком, чем лицом.

   – Я думаю, что это что-то важное. И более, ничего сказать не могу.

   – Не можешь? Не хочешь? Не знаешь?

   – Не могу.

   Оно еще больше встало боком. Три больших, непохожих на человеческих глаза, открылись, и влажно уставились прямо на меня. Ощущение то еще. Неприятное.

   – О, это неплохо. Неплохо....

   И далее – тишина. Я стоял и смотрел на него – а он (оно) стояло и смотрело на меня. Этими своими, тремя боковыми глазами. Так продолжалось с минуту. Это долго. В конце концов, мне ничего не оставалось, кроме как сказать:

   – Ну что, если так, я пошел?

   А существо ответило:

   – Зачем пошел? Включи мне лучше телевизор.

   Я подобрал с пола пульт – он лежал возле матраса. Далее, прощелкал на образовательный канал, и еще с минуты полторы, наблюдал, как хаку-таку хрустит салатом, внимательно смотрит в экран.

   Опустошив корыто, примерно на треть, оно (он) сказало, даже не поворачиваясь.

   – Расскажи мне о том, что ты знаешь.

   – О чем конкретно? Я много чего знаю.

   – Вот оно как? Тогда о том, как ты это все получил.

   – Зачем?

   – Маленький братец. – теперь оно повернулось – Это долгий разговор. С долгим вступлением. Рассказывай, и не тяни. Присаживайся, если так хочешь.

   Я сел. Глубоко вдохнул, и начал говорить.

   Вспоминать про деда, оказалось достаточно трудно. Не невыносимо. Просто трудно. Кроме того, накатившие чувства, ошеломили меня. Прежде всего потому, что я понял, как давно ничего не испытывал, в плане душевных? Или сердечных терзаний? Это нелегко описать. Практически невозможно рассказать, об этом ощущении, об осознании потери, о которой я, впервые за долгое время, задумался.

   Хаку-таку заметил мои эмоции. Как пить дать, заметил. Но виду не подал. И даже не изменил выражения своего лица. Слушал и меня, и телевизор – порой дергая ухом, почти что в коровьей манере.

   – Значит, вот так. – сказал он, когда я закончил.

   Я кивнул, выжидая его реакции. Он прошелся взад и вперед, повернулся вокруг себя, и опять уставился на меня боковыми глазами.

   – И как тебе? Это великолепное ощущение всезнания, не правда ли?

   Я отрицательно мотнул головой:

   – Я знаю не все.

   – О, не спорь. Ты понимаешь о чем я. – он глубоко вздохнул, и его бока значительно раздулись – Даже если, твои знания и ограничиваются информацией о так называемых Объектах. Суть в самом ощущении. Оно кажется тебе приятным? Отвечай честно, маленький братец.

   Я встал, будучи несколько раздраженным. Подошел ближе. Меня немного взяла робость, несмотря на то, что я был уверен в миролюбивости хаку-таку.

   – Во-первых. Перестань называть меня маленьким братцем. Во-вторых. Нет, оно не кажется мне приятным.

   – Ну, перестану-перестану, прекрати! – существо хихикнуло, и переступило копытами, звонко цокнув – А по поводу неприятности этих ощущений, объясни мне, как может быть неприятным знание?

   За малую долю секунды, во мне промелькнул миллиард мыслей, не меньше. Я открыл рот, чтобы начать говорить, но не смог выразить всю гамму эмоций. Все прекрасно компоновалось у меня в мыслях. Но в слова, не переводилось совершенно. Я почувствовал себя писателем в творческом кризисе, но который при этом, связан узами контракта:

   – Я не могу. – я еще замялся тогда, потому что очень важный был момент – Это слишком мне нравится... – и снова замялся – Оно такое приятное, что даже неприятное. Оно... – осмысливал на ходу, чтобы понять прежде всего самому – Оно вытесняет все, кроме себя.

   – Ага. – голос у хаку-таку был медовый-медовый. – Понятно.

   Он замолчал. И сказал потом, совершенно внезапно:

   – Когда я шел сюда, Учетчик просил передать тебе привет.

   – Учетчик? – я удивился – Ты знаешь Учетчика?

   – Конечно, знаю. Я знаю его. Он знает меня. Мы оба знаем тебя, а ты знаешь нас. Это все вполне закономерно, для этого мира. Все мы друг друга знаем. В конце концов, между нами не так уж и много разницы, и почему бы нам всем друг друга не знать?

   – Что ты имеешь в виду?

   – Что? Конечно же, людей и Объекты. Да....

   Я поднялся с матраса, раздраженный, но не понимающий почему. Обошел внушительное тело, и подошел к лицу хаку-таку, все такому же, с ироничной насмешкой. Я сказал:

– Это все глупо. Зачем ты хотел разговора со мной?

   – Ты же сам сказал, что это наверняка что-то важное. – он почти прошептал это, что в исполнении Объекта, звучало все равно гулко, басисто – Так почему бы этому разговору и не быть важным? Ведь он важный.

   Я покачал головой, будучи не в силах его понять. Сказал ему это, наверное, невежливо, но существо не обратило внимания на мою грубость.

   – Мы мыслим разными категориями, Коля. Только и всего.

   Выражение лица хаку-таку, сменилось на задумчивое. Он посмотрел на меня.

   – Я знаю больше. Потому, и говорю, то, что говорю. Заканчиваем. – он повторил это еще раз – Заканчиваем.

   – Объясни мне. Просто объясни. Зачем?

   – Ты же знаешь, что меня попросили. – теперь, существо немного загрустило – Это же очевидно.

   – Очевидно. – с моей стороны, торопливый жест, я мотнул головой, и раздраженно потер висок – Но зачем? Что ты хотел сказать?

   Он не стал мне отвечать. Хаку-таку легонько толкнул меня, в сторону двери, и улыбнулся.

   – Заканчиваем, маленький братец. Прощай.

   Я не знал, что можно еще добавить. Да и нужно ли это было. Поэтому, сказал лишь:

   – Хорошо. Прощай.

   Далее, постучался в дверь. Ее сразу же открыли. Евгений Павлович, стоял снаружи, оперевшись на стену. Я подошел прямо к нему – и дверь закрылась за моей спиной.

   Мы стояли друг напротив друга, секунд наверное десять. Наверняка, мой куратор чувствовал себя неуютно, ведь я молчал. Молчал, просто глядя на него.

   Но вопреки своим даже собственным ожиданиям, первым заговорить захотелось именно мне.

   – Вы попросили его со мной поговорить. Он это сказал.

   Евгений Павлович кивнул:

   – Попросили. Это было очень важно, как для тебя, так и для него. Точнее, для нас. Пошли, я расскажу это по дороге.

   Мы двинулись назад. Выйдя из тюремного блока (как я его назвал) не пошли назад, направившись в другую сторону, в блок научный. Пока мы шли, по очередному коридору, Евгений Павлович рассказывал:

   – Понимаешь, Николай, ты прекрасно знаешь, кто такие хаку-таку. Теперь, ты знаешь это еще лучше. Действительно, руководство выразило желание, чтобы свершился разговор, между тобой, и этим существом. Для того, чтобы может быть, выудить из него побольше информации. Ну и, наверное, чтобы ты расширил горизонты своих знаний.

   Он выдал это, чуть ли не на одном дыхании. От его слов, отчетливо пахло фабричными заготовками. Я слушал их, и холодная, привыкшая работать с обрывками фактов, часть моего мозга, подавала сигналы недоверия.

   – В любом случае, это было бы полезно для тебя. И что он тебе рассказал?

   Я не хотел пересказывать ему наш разговор. Ведь наверняка он записывался. Если у этих людей, хватило возможностей построить себе подземное учреждение, то почему они не должны оборудовать тюремные камеры следящим оборудованием?

   – Ничего такого. Он просто трепал мне нервы. Пудрил мозги. Всякая глубокомысленная чушь... – я задумался, и далее постарался подключить свой самый едкий тон – Ло-о-ожки не существу-у-у-ует, Не-е-ео. Как-то так.

   – Типичный хаку-таку. – улыбнулся Евгений Павлович.

   – Действительно. Типичный.

   – И все равно, я бы советовал тебе поразмыслить над его словами.

   – Я поразмыслю. – и все-таки, стоило позволить себе, немного прояснить суть нашего диалога – Знаете, он все время называл меня маленьким братцем. Мне кажется, что это неспроста.

   Евгений Павлович пожал плечами.

   – Не знаю. Может быть, из-за твоих способностей?

   – Наверное. Но все равно. Маленький братец. Маленький братец. Мне показался странным тон, которым он это говорил.

   Мы подошли к очередной деревянной двери, как раз тогда, когда я закончил фразу. Евгений Павлович, положил руку мне на плечо, а второй, правой, постучался.

   – Поразмыслишь над этим на досуге. Наверняка, он что-то имел в виду. – его слова, пахли планировкой заранее. Слишком ладные. Слишком быстрые. Не такие, как его обычный стиль ведения диалога. – А в любом случае, это у нас научный отдел. Проходи.

   Дверь открылась.

   Я пришел домой лишь под вечер. Как бурдюк, полный кофе и овсяных печений. Дикая смесь, надо сказать. Это все как-то так странно булькало в желудке, рождая неприятную тяжесть. Я зашел домой, и развалился на кровати. Закрыл глаза, вдохнул уже привычный запах дезинфекции, и расслабился.

   В уши настойчиво рвался писк. Беззвучный писк полной тишины вокруг. Все было как обычно. Но он обретал совсем другой, дополнительный смысл, в этот раз. Как для человека с абсолютным слухом, заметна любая фальшивость в мелодии. Я устал, и хотел уснуть, но у меня не получалось. Писк становился все громче и громче.

   В конце концов, я встал. И включил свет в комнате.

   Писк пропал, изгнанный звуком щелчка, и освещением. Но дополнительный смысл, остался. Сквозил из каждой стены, и особенно с пола. Ведомый неизвестной тягой, я прошелся по квартире. Прошелся еще раз. Затем, опустился на корточки, и тщательно обшарил пол сначала прихожей, и потом и зала. Ничего.

   Перейдя на кухню, заглянул куда только можно. Сильно оцарапал руку, засунув ее под холодильник – но, о чудо, нащупал пальцами что-то маленькое, продолговатое, ребристое, оказавшееся ручкой. Я вспомнил, как уронил ее здесь, примерно сутки назад. Уронил неудачно, поддав ее ногой, и случайно запулив под холодильник, поэтому, решил не доставать.

   Вертя в руках синюю палочку, я задумался над тем, что сподвигло меня так ее достать – а это было очевидно, что именно желание достать ручку из под холодильника, не давало мне уснуть.

   Как по команде, в голове всплыло что-то уже слышанное, или читанное.

   – Если в полной темноте на пол упала некая маленькая, легко теряемая вещь – немедленно найдите её. Вам не стоит знать для чего они могут её использовать.

   Я произнес фразу, не хотя этого. Просто, мысль удивительным образом не хотела думаться – только произноситься. Только произноситься. Лишь так, я смог осмыслить эту фразу.

   И она показалась мне дельной. Хотя бы потому, что нечего раскидывать мусор. Да и кроме того, действительно? Она под холодильником. Холодильник – штука тонкая. Вдруг, эта ручка что-нибудь в нем нарушит? И те же самые, "они". Они. Это несколько дестабилизировало полезный смысл фразы, но еще немного поломав голову, я решил, что это тоже не лишено смысла.

   А потому, положил ручку на подоконник. Очень тщательно закрепил ее в небольшом просвете между досками. Убедился, что она теперь уж точно не упадет, и только потом уже вернулся в кровать.

   Довольный сделанным, расслабился и уснул. На душе было хорошо-хорошо.

   Даже новый кошмар, не уничтожил мой полный душевный покой. Я встал с кровати, зная, что сплю. Понимая, что не смогу проснуться по собственному желанию – как это обычно уже со мной бывало. Признаки наступающего серого ничто, становились все явственнее.

   Я чувствовал слабый треск пропадающей в пустоте земли. Вплоть до самой ничтожной песчинки. Подойдя к окну, увидел где-то вдали надвигающуюся серую стену.

   Улыбнулся.

   Вышел из дома, и пошел к ней. Меня разрывали на части несовместимые ощущения. Я все еще ощущал страх, даже ужас. Но вместе с тем, душевный покой, тоже наличествовал. Как это описать?

   Горяче-холодный чай. Такой в самом деле бывает. Слой кипятка, и слой холодной воды, они могут и не смешиваться. Вот только в стакане, ты пьешь это поочередно. Сначала горячий – потом холодный.

   Я же, ощущал все вместе. Где-то в центре груди. Горяче-холодные чувства. Горячий страх, и холодный душевный покой. Приятно-неприятные ощущения. Под них, хорошо шагалось.

   Серое ничто приближалось ко мне, набирая скорость.

   – Да. – сказал я, глядя на это – Хотелось бы, чтобы было такое слово, описывающее одновременно страх и спокойствие.

   Потому что ничем иным описать это я совершенно не мог. Оно приближалось, а я не мог. Люди внезапно оказались вокруг меня. Они желали. Они желали. Они все, цеплялись за мои штанины, вгрызались в мою одежду, не повреждая, не отпуская.

   – Мы хотим тебя. – говорили они – Ты нужен нам. – говорили они – Мы не оставим тебя. – говорили они

   Я их не понимал. Но не сопротивлялся.

   Звуки прыгали по моим глазам, и я не знал как это пережить, поскольку ни разу не испытывал этого в реальности. Умирающие цвета моего сна цеплялись за уши, и тонко пищали на разные голоса, и я снова не мог пережить этого полноценно. Мир вокруг меня закручивался в спираль. Я закручивался в спираль.

   Падая. Падая. Падая.

   Падая в серое ничто, я закручивался в спираль, и раскручивался в шар, распадаясь на атомы, ощущая проходящие через меня нейтрино, сносимый этим бесконечным потоком в разные стороны.

   Откуда я это знал?

   Откуда понимал, что именно испытываю, не будучи в силах это пережить?

   Страх взял верх, только когда я проснулся. Открыл глаза, сдерживая крик плотно сжатыми губами. Быстро и мелко дышал, как пьют глоточками ледяную воду. Мне показалось, что я все еще лечу в сером нечто. Расщепленно-целый. Горяче-холодный. Голова просто начинала болеть, стоило только подумать о невозможности испытываемых мною ощущений. И ладно бы, просто голова. Усиливался страх.

   Я сел на кровати, и подумал, что закурил бы, будь рядом сигареты. Хотя, при этом, никогда в жизни такой тяги я не испытывал. Просто, нужно было чем-то занять руки. Я вспомнил о ноутбуке.

   Меня успокоил интернет. Универсальное успокоительное от всего.

   Первой дозой, по венам потекла легкая музыка. Какой-то старый рок, на онлайн-радио. Это придало некий настрой, но страх не исчез.

   Вторая доза – новости. Трудно назвать их дозой. Однако, я заинтересовался статьей про маньяка, раскрытого мной и Родионом. Ничего кроме того что уже было мне известно. Стало приятно. Я улыбнулся.

   Третья доза – любимый форум. От Сойер, что интересно, ничего. Но она была онлайн. Я смотрел в экран, минут с десять. Сам удивился, когда осознал это время. Так и не решился что либо сказать. Просто по соображениям строгой логики. Именно из-за них. Сама мысль, о том, что разговор может привести к чему-то амурному, вызывал резкое отторжение.

   Можно сказать, что стало полегче уже к этому моменту. Я все еще ощущал отголоски страха внутри, но они не были столь сильны чтобы мешать мне уснуть. Поэтому, лег, и накрылся одеялом. Мысли думались сами собой, вне зависимости от моих желаний. Это можно было бы назвать даже приятным, не будь это так необычно. Как скользкие макароны по коже. Ты лежишь, а в голове идет что-то независящее от тебя, при всем этом, наблюдение за мыслями осуществляется прекрасное.

   Я пару раз мотнул головой, и пошел в ванную дабы умыться. Хорошенько растер лицо ледяной водой, и улегся снова. Вроде бы, меня отпустило. Да. Как обычно бывало со мной, после таких состояний, наступило облегчение, совмещенное с добродушием и ленцой. Сонливость, к тому же, накатила такая, что я уснул, даже не успев додумать какую-то мысль.

   Просыпался еще пару раз за ночь, с невнятной тревогой. Засыпал снова, понимая, что идти никуда не надо, и в общем-то ничего не горит.

   Доспался, в итоге, до обеда.

   Солнце вовсю светило прямо в глаза. Я повернулся пару раз, затем положил руку на лицо, повернулся снова. И упал с кровати. Чуть-чуть не свалил ноутбук, задев за провод зарядного устройства, но пронесло.

   Падение настроения не испортило, надо сказать. Я все еще был сонный, но ощущал в себе последствия хорошего отдыха. Любая попытка закрыть глаза проваливалась – они открывались сами, как бывает, когда великолепно отоспишься. Пришлось идти в ванную, само собой. Утренний, или же обеденный свой моцион, я совершил по всем заветам Карлина, разве что несоизмеримо большим количеством щеток. Вышел из душа, благоухающий свежестью. Было слегка зябко.

   В холодильнике завалялась бутылка, почти что наполовину полная колы. Где-то пятьсот миллилитров, не больше. Я снова развалился в кровати, не застилая ее, и придвинул ноутбук чуть поближе. Включил музыку.

   Мысли сползали на Сойер. Мысли упрямо сползали на Сойер. Я не владел ими. И не хотел о ней думать. Но не получалось контролировать себя. Вспоминались не отдельные ее положительные черты, как то, например улыбка, или голос. Цельный образ, всплывал в сознании. Граничащий с идеалом.

   Я лежал на кровати. Я не мог понять природу этих мыслей. Меня разрывало, между желанием ей позвонить и осознанием ненужности этого действия. Именно так. Глоток лимонада, поставил точку в одной части раздумий, и начались другие, но на ту же тему, и точно с тем же результатом. Как я могу это описать? Существует ли такая вещь, как привязанность ума – но не привязанность души?

   Произнес вслух:

   – Любовь умом.

   Как можно любить умом?

   – Как можно любить умом?

   Пустота не ответила мне. Странно. Смысл старой песни, из фильма про иронию судьбы, открылся именно в тот момент. Когда не кого спросить, уточнить то, что ты чувствуешь. Когда твоя душа, или же эмоции, реагируют только на одно – но умом, холодным разумом, ты понимаешь, что испытываешь привязанность.

   Я попробовал это слово на вкус, покатал его языком по деснам, и размазал по нёбу.

   – При-вя-зан-ность.

   Покачал головой. Точно так же, вспомнились слова, которые я сказал ей, в ответ на знаки, которые нельзя было игнорировать.

   Музыка все играла и играла.

   А я все думал и думал.

   Бутылка опустела после пяти композиций. Я откатил ее к выходу, чтобы захватить, если куда-то соберусь. Точно так же, как раньше мысли сами думались о Сойер, теперь, они перестали думаться вообще. Точнее, внутренний диалог сохранялся, куда без него? Но вот мысли просто ушли. Как юркие змеи, ускользнули куда-то вглубь сознания.

   Отключив музыку, расположился за ноутбуком, и увидел, что мне написал Кансер. Я удивился. Обычно, текстом меня закидывала Сойер, а тут совершенно внезапное "Привет, как дела", от человека с которым я общался только в игре, и в реальности.

   – Привет. – ответил ему – Нормально. Сам как?

   – Да тоже неплохо. Чувак, Кира с тобой?

   Я удивился еще сильнее. Настолько, что написал с ошибкой, однако, исправил, прежде чем отправить:

   – Нет, я ее не видел с момента, когда тебя домой привел. Мы на остановке расстались.

   – Мда. Жаль.

   Минут пять, мы не говорили. Я просто думал, спросить, или не спросить.

   Спросил:

   – А с чего ты вообще взял, что она может быть с тобой?

   – Как с чего? – он сказал то, что в общем-то мне было известно и так. Однако, в лицо хлынула кровь, стоило только прочесть от чужого человека. – Она вокруг тебя вертится, как привязанная. Само собой, я решил что вы вместе как-то.

   Я не знал что ответить. Выручила простая логика:

   – А на мобильник ей не звонил?

   – Не-а. Звонок просто идет, ну и потом, из-за времени, скидывается.

   – Понятно.

   На этом и закончили. Как раз тогда, я обрел наконец контроль над непослушными мыслями, и понял, что у меня появился повод.

   Руки немного подрагивали, когда искал ее номер. Да и всякое, противоречивое, вертелось в голове. Уже описанный мной, странный дуализм. И хочется, и не хочется. За ту, и другую позицию, имелось полным-полно аргументов.

   Я недолго ждал ее ответа. Она взяла трубку, всего через четыре гудка. Голос Киры был сух, и грустен.

   – Чего тебе, Клок?

   – Привет. – ничего другого, из себя выдавить не удавалось.