Текст книги "Полиция реальности"

Автор книги: Ростислав Гельвич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

   – Эй? – пара легких пинков лежащему в бок – Ты как? Живой?

   Ответ неожиданно четкий, по голосу и не сказать, что человек пьян вдрызг.

   – Живой. Помоги встать.

   От него не особо даже и воняло, хотя в пыли он изгваздался – жуть. Даже не столько в пыли, сколько в обычном мусоре, что неистребим вокруг лавочек. Сигаретные окурки, пробки от бутылок, и прочая чепуха. Я как мог оттряхнул с него основную грязь и пыль. Далее, провел его к воде.

   Кира смотрела во все глаза, на мои действия. Опустив Ивана на корточки, я щедро зачерпнул прямо из водоема, и плеснул ему в лицо. Он поблагодарил:

   – Спасибо. – все тем же, не подходящим к его пьяному виду голосом, и далее полез к воде сам, но был немедленно одернут.

   Еще несколько раз, я плеснул водой ему в лицо, затем, точно так же, мокрой ладонью, прошелся по одежде, чтобы придать ей какой-никакой хороший вид. Кира сказала что сойдет, после моих трудов. Кансер же, мнения не высказывал.

   Далее, я крепко схватил его за плечо, фактически служа опорой. За вторую руку, Ивана взяла Сойер, уже просто так. Мы попрощались с компашкой, и двинулись к выходу. Кансера изрядно шатало, к тому же, еще пару раз, его сотрясали рвотные спазмы, к счастью, не переходящие в полноценное действо.

   Дойдя до остановки, мы расположились там. Ивана посадили на лавочку, он погрузился в дрему. Сойер стала поближе к дороге, высматривать нужный автобус. Я находился между этими двумя, следя краем глаза и за первым, и за второй.

   – Извини.

   – А что такого?

   – Я думала, это будет по-другому. Как-то так вот как там, в игре. Теплое, клановское общение.

   – Забей, бывает. По крайней мере, не надо терпеть кучу пьяных школьников.

   Кира повернулась ко мне.

   – Что ты зациклился на этих школьниках? – она взмахнула руками, и скорчила рожу, пародируя меня – Шкоо-о-ольники! Шкоо-о-ольники! Их там всего-то два человека! Плюс еще, ты тоже скидывался!

   – Скидывался. Но можно было и не поить Ивана. Пить самим, например.

   – Ты же только что сказал, что рад уйти оттуда!

   На этом моменте, я немного вспылил. Не сильно, но достаточно для того, чтобы ляпнуть не подумав:

   – Вот знаешь, если уж и идти куда-нибудь вдвоем, то только вдвоем, без третьего лишнего!

   Лицо Киры, поле этих слов, ощутимо пошло пятнами. Я осмыслил сказанное, и тоже почувствовал жар в щеках и ушах.

   – Извини. Как-то, просто, вспомнилось, как вчера гуляли.

   – Ничего-ничего.

   Автобус, в конце концов пришел. Мы загрузились, он был полупустой. Уселись в самом конце, посадив Ивана между нами двумя. Кира сидела у окна, а я ближе к проходу. Заплатил за троих, взял билеты. Ничего примечательного.

   Когда вышли, Кира вела, показывая куда идти. Это было не далеко от парка, но и не близко. Не знаю как описать, больше я в тех районах не был. Просто, мы шли-шли по улицам, затем зашли в какой-то двор – оттуда, в не менее какой-то подъезд. Лифт – нужный этаж, сдали Ивана на руки отцу, и вышли на улицу.

   Я сказал:

   – Мда. Ты хорошо все растолковала.

   Кира ответила:

   – Да. Ваня хороший, надеюсь, ему ничего не будет. Что, пойдем назад?

   – Нет. – я помотал головой – Не хочу. А ты хочешь?

   – Тоже не особо. По домам?

   – А может прогуляемся? – сердце забилось быстрее, волнение.

   Кира посмотрела на меня. Снова жар разлился по ушам.

   – Клок, у тебя уши красные, рубиновые такие, представляешь?

   Я нервно усмехнулся.

   – Пошли пройдемся, все равно пока делать нечего.

   Вышли со двора. Небо, раньше бывшее просто серым, теперь окончательно окрасилось в темно-свинцовые тона. Заморосили первые капельки. Мы все равно шли, по маршруту доставившего нас сюда автобуса. Я не знал о чем говорить. Разум был захвачен знакомым ощущением, находящейся рядом красивой девушки. Сердце билось ускоренно, но не настолько чтобы вызывать ощутимый дискомфорт.

   – Тебе правда понравилось гулять в парке? – спросила Кира, заходя чуть вперед, и одновременно поправляя берет

   – Да. Было весело и круто. – мне показалось, что последнее слово лишнее. Глупое, не слишком подходящее.

   – Это приятно, Клок. Знаешь, в реальности ты совсем-совсем не такой как там, в игре.

   – Ты тоже. Я уже говорил.

   – Нет. Это другое. Ты там тоже хороший, но здесь – совсем иное.

   Дождь медленно набирал силу, наполняя звуками улицы.

   Я все еще не знал что сказать. Сердце билось все так же быстро, и в голову лезли совсем другие мысли. Про работу. Про случай с нуппепоу.

   – Спасибо.

   – Спасибо? – Сойер посмотрела на меня. Штампованно, кажется, но ее взгляд можно было назвать только пронзительным, никак не меньше. – Да что же ты за человек-то такой?

   Меня охватило чувство раздражения. Что-то во мне, отреагировало на посягательства на свою личную собственность, коей был я.

   – Кира, чего ты от меня хочешь?

   – Ничего. – она покачала головой, шла задом наперед, лицом ко мне. – Абсолютно ничего. Клок, ты такой... такой Клок.

   Она встала со мной рядом, мы пошли уже наравне. Молча. Раздражение понемногу растворилось, и я понял что сказал. Понял то, о чем говорила Сойер. Украдкой смотря на нее, еще раз убеждался, что она красива.

   Все портило лишь одно. То самое, что беспокоило меня уже давно. Ничего не вспыхивало в сердце, как вспыхивало еще год или два назад. Я смотрел на Киру, и мог оценить ее красоту, гармонию ее внешности, ума, и поведения. Но оценить лишь умом, не сердцем. Можно даже сказать, не душой. Это меня и пугало. Как пугали слишком частые смены настроения, и многое другое.

   Страх что-то предпринять был слишком силен.

   Я остановился возле остановки. Сердце мое, все так же колотилось. Кира стала спиной ко мне, но в то же время достаточно близко, чтобы это можно было не счесть обидой.

   – Тогда пока, Кира?

   Она вздохнула.

   – Клок, ты такой Клок. Пока.

   Я развернул ее к себе, как куклу, и обнял. Думал, что ей действительно будет все равно, но она тоже обхватила меня руками.

   – Пока, Сойер. Извини.

   – Ничего, Клок.

   Я ушел. Оглянулся через десять шагов, Кира смотрела мне вслед. Тем же, пронзительным взглядом блестящих глаз.

   Следующий день начался со звонка. После ночи, полной просмотров низкопробных фильмов, мобильник прозвучал молотом по голове. Я открыл глаза, ощущая заложенность носа. Сухие губы, и сухой кончик языка. Пробило быстро, извечным стерильным запахом моей квартиры.

   – Николай?

   – Евгений Павлович?

   – Я надеюсь, что ты сегодня свободен.

   – Свободен.

   – В таком случае, подъезжай ко мне, часа через два. Обязательно.

   Я не стал спрашивать в чем дело. Просто, сказал:

   – Хорошо.

   И встал с кровати. Заправил ее, затем в ванной, как следует растер лицо, глядя в зеркало. Глаза оттуда, смотрели бешеные. С краснотой сосудов, усталые. Запах вчерашнего пива, противно ощущался языком. Даже зубная паста не принесла особой свежести, как казалось.

   Вчерашний день вспоминался мимоходом. Я думал о Сойер, думал о встрече, думал о делах. Не жалел ни о чем. Лишь только, может быть, слегка-слегка.

   Город был светлым. Я вышел из подъезда, и мне ударило в глаза, прищурившись дошел до остановки. Пахло машинами, пылью, влажной землей, и теплой кошачьей шерстью. Голову все еще занимали мысли о Сойер. Все так же, мне не казалось, что я сделал что-то неправильное. Но при всем этом, Кира не выходила у меня из головы. Просто никак.

   Я достал телефон из кармана джинсов, и набрал ей сообщение. Небыстрое было дело, никогда не умел пользоваться Т9.

   " Привет. Как ты там? Я не помешал?"

   Подумал-подумал. Не слишком ли глупо звучит "Привет"? В голову, почему-то лезло лишь: "Дорогая подруга!", но я помнил, к чему это привело. Хотел уже удалить сообщение, но словно пересиливая себя, отправил.

   Ответ пришел аккурат когда я расположился на нагретом сиденье автобуса. Кира писала, что дела нормально, и нет, не помешал. Она спросила:

   " Почему ты решил написать?"

   Автобус трясся и гудел. Я смотрел в окошко, размышляя что ответить.

   " Думал о тебе"

   Лучше правду, да к тому же сплеча. Очередной раунд борьбы с собой, но сообщение все же ушло адресату.

   " Это приятно. Но Клок, чего ты от меня хочешь?"

   А и действительно. Мне представилось, как она говорит это, едко, и со злой миной лица. Очень четко это возникло в голове, хотя я никогда не видел действительно злую Сойер.

   Быстро удалил все отправленные ей, и сунул телефон в карман. Руки подрагивали, и было слегка обидно. Теперь-то, я понимал, что наверное сглупил. И непонятно только когда: вчера, или же сегодня, когда написал ей ту самую правду, сплеча.

   К тому же, голова снова, поразительно быстро переключилась на дела. Да и автобус, как по заказу, доехал до нужной остановки.

   Я вышел из него, и быстро дошел до нужного здания. Вошел внутрь. Меня встретил тот же человек, что и в первый раз.

   – Николай? Привет. Евгений Павлович уже ждет.

   В ответ я кивнул. Неуютно было в этом большом холле. В нем значительно прибавилось людей, шум стоял знатный. Мужчины и женщины, очень разные, без малейших общих признаков, казалось бы, буквально заполонили все. Заходили и выходили из кабинетов, шуршали стопками бумаг.

   Я лавировал мимо них, ощущая как нарастает дискомфорт, как иголочки лезут из пор кожи. Как в такт моим шагам, топают еще десятки ботинок и туфель. Как многие пары глаз, липкими мазками скользят по мне. Скользят не случайным взглядом обывателя, нет, речь о профессиональном наблюдении.

   Спокойствия хватило лишь до лестницы, где людей было поменьше, и я ринулся бежать. Последний этаж – дверь в конце коридора. Не остановился даже чтобы отдышаться, и постучать, просто влетел в тихий покой архива, и с шумом захлопнул дверь.

   – Николай!

   Я не ответил, прижавшись к двери, переводя дух. Евгений Павлович поднялся, и быстро подошел ко мне.

   – Николай! – взял меня за плечи, и крепко потряс – Коля! Коля! Что с тобой?!

   После внезапного бега, пробила слабость. Голос мой был тусклый, наверное неприятный.

   – Просто. Столько людей там у вас внизу. Вывело из себя.

   Крепко держа меня, теперь уже за предплечье, хозяин кабинета дошел до стола, и придвинул стул ко мне. Или меня к стулу. Я опустился на него. Тот успокаивающе скрипнул.

   – Вывело из себя, говоришь? Это чересчур, чересчур.... – Евгений Павлович нажал на кнопку коммуникатора – Врача ко мне. Быстро.

   Я, за эти несколько секунд, если и не пришел в себя, то достаточно отдышался, уже не выглядя пробежавшим марафон. Хотя это не уменьшило градус тревоги, в глазах сидящего напротив меня. Евгений Павлович, пристально смотрел мне в лицо, пытаясь что-то, одному ему ведомое, понять.

   – И частое у тебя бывает такое выхождение из себя?

   Хотел было сказать что нет, но взгляд в лицо оказался как дуло пистолета. Крайне мотивирующим, в плане правдивости. Меня хватило лишь на маленькую уловку. Показалось что это очень важно, не открываться полностью

   – Бывало. Пару раз, может чуть больше.

   Покачивание головой в ответ. Взгляд уже не настолько прямолинеен и требователен, но все равно. Сила его, уже не настолько на виду, но все еще чувствуется.

   – Это очень важно, Николай.

   Врач оказался мужчиной. Он пришел с пластмассовым чемоданчиком. Померил мне давление, пощупал лоб. Дал пару таблеток, и аскорбинку. Я выпил все это прямо при нем, только после этого он ушел. Единственное что осталось после этого человека, так это только слабый запах картона от белого халата.

   По прошествии, минут так двух, с момента принятия таблеток, я действительно почувствовал себя полностью спокойным, и адекватным. Евгений Павлович, сидел напротив, занимаясь своими делами. Перебирал бумаги, если говорить кратко. Черкал ручкой, что-то откладывал. Я хмыкнул, прочищая горло, дабы привлечь внимание.

   – Ты в порядке?

   – Конечно.

   – Точно? – снова этот взгляд. Я повторюсь, но его нельзя назвать иначе, кроме как пистолетным дулом. Холодный взгляд, бездонный.

   – Да.

   – Вот и хорошо. – он снова нырнул в бумаги. Пара строчек ручкой, только затем он снова обратил внимание на меня – Для тебя есть дело.

   Я молчал.

   Евгений Павлович, не дождавшись моей реакции, заговорил опять.

   – Точнее, я бы не сказал что это дело. Просто разговор. Хаку-таку.

   Как чашку отличного кофе выпил, и шоколадкой заел. Кровь быстрее заструилась по венам.

   – И снова японский сегмент. – я позволил себе усмехнуться

   – Ничего удивительного. Японский сегмент – сегмент крупных, населенных городов.

   Усмешка еще не сошла с моего лица. Я получал удовольствие, вычерпывая из головы информацию.

   – Оно и понятно. Хаку-таку. Почему именно я?

   Мой собеседник немного помедлил, вертя ручку меж пальцев правой руки. Он посмотрел на меня, затем опустил взгляд на стол, а затем перевел его на ручку. Прошелся по этому треугольнику, раза три, за пять секунд. Только затем ответил:

   – Он сам захотел.

   Ухмылка расплылась еще шире – я этого не хотел. Ситуация поражала и смешила своей абсурдностью.

   – Я сейчас длинно скажу, чтобы провериться. Вы меня поправьте если что?

   Евгений Павлович кивнул.

   – Значит, вот как. – тон бодрый, мысли чисты, вот оно то, что стоит меня – Всезнающий японский демон, который, если верить легендам, говорит только с императорами, захотел поговорить со мной? Все верно?

   Я знал, что все верно. Неверной информации в моей голове не водилось. По крайней мере, касательно Объектов. Хотя, было бы не слишком правильно, считать хаку-таку Объектом. Точно так же как и нуппепоу. Это просто достаточно древние существа, ведущие достаточно странный и малопонятный образ жизни.

   – Да. Все верно.

   – В таком случае, позвольте спросить. – теперь настал мой черед тыкать взглядом как пистолетным дулом – Что это за чушь? Хаку-таку мирный и человеколюбивый Объект. Но с простыми людьми он не говорит.

   – Говорит. И в конкретно данный момент, он хочет говорить с тобой.

   – Хорошо. Другой вопрос. Зачем?

   – Николай, – я почувствовал, что Евгений Павлович несколько раздражен – Я сам не знаю. Он сам вышел на контакт. Выдал несколько томов полезной информации. Попросил комфортную комнату, телевизор со спутниковым телевидением, ежедневную выдачу нескольких килограмм овощного салата. А потом, спустя пару недель такой жизни, еще и поговорить с тобой.

   – То есть, я приехал – и только потом он захотел со мной поговорить?

   Хозяин кабинета кивнул, сказав нечто типа: "Мгм-угу". Я откинулся на спинку кресла, все так же, его буравя взглядом. Разговор показался мне интересным. Как и его цель.

   – Вы же знаете, что я не могу отказаться.

   – Почему не можешь? Можешь.

   – Не могу. И что? Как это будет? Где он?

   Евгений Павлович снова ткнул кнопку коммуникатора. Отдал приказ (не сказал, и не попросил, именно что отдал приказ) подготовить  хорошуюмашину, в течение трех минут. Быстро встал из-за стола, оправил на себе одежду, и накинул модную короткую ветровку.

   – Пошли. Ехать за город.

   Нас ждала иномарка, в небольшом закутке сбоку основного здания. Не новая, надо сказать, тоже пропахшая застарелым бензином и пылью. Но естественно, что по сравнению с тем тарантасом в котором возили меня, иномарка явно выигрывала.

   Водитель не обращал внимания на наш разговор. Мы его не стеснялись.

   – Чего мне ждать от этого разговора? Как вы думаете?

   – Я не знаю что думать, Николай. Хаку-таку, странные существа. – Евгений Павлович подпер подбородок рукой – Редкие. Умные. Трудно понять, почему он вообще пришел.

   Я коротко сказал, лениво глядя в окно. Достаточно очевидная вещь, наверняка мой собеседник просто подначивал меня, вот я и поддался.

   – Телевизор и салат. Авитаминоз, и информационный голод. Что за информацию выдал хоть?

   – В основном о миграциях Объектов. Через полтора месяца, ожидается стая домозвонов, примерно так в триста существ.

   – Домозвоны. Они же янари. Снова японский сегмент.

   – Не только японский, они везде встречаются.

   – Да все равно, безвредные твари. И что, это все? Сплошная чепуха?

   – А чего ты ждал? – Евгений Павлович посмотрел на меня удивленным взглядом, и далее изрек менторским тоном – Мальчик, опасные Объекты мы и сами контролировать можем. Опасный Объект, он как передвижной балаган – шумит и светится, его издалека видно. Самые простые Объекты, контролировать нелегко.

   Меня уязвила эта нотация. В небольшом запале, с каплей справедливого негодования, выдал историю про Гуараггед Аннон, произошедшую со мной ранее.

   – А что? Это же фейри. Чаще всего, они безвредные. А те что вредные – уже не лезут на рожон. К тому же... – тут, этот худой и чопорный человек, вполне явственно замялся, кашлянув в кулак, сам того не замечая, крутя пуговицу второй рукой – Гуараггед Аннон.... Их очень много на территории Великобритании. Плюс Ирландия, Шотландия. Я там работал, приходилось общаться. Цел, как видишь.

   Я не стал развивать эту тему. Никак не выдал даже возникшую усмешку. Все его эмоции, мысли, впервые за период моего с ним общения, великолепно проглядывались на его лице. И мне хотелось над ним посмеяться. Мысль о том, чтобы испытывать нежные чувства к Объекту, казалась глупой.

   – Понятно. – я немного подумал, и спросил – А что потом случилось с этим Александром?

   – Откуда же мне знать? Использовали амнезиак скорее всего. Вряд ли фейри снова пошла с ним на контакт. Странное дело... – и опять, он впал в состояние слабости – Ведь почти как люди. А такие, порой, пугливые... можно сказать донельзя.

   – Наверное, это к лучшему.

   Евгений Павлович глядел на меня вопросительно, поэтому я продолжил. В этот момент, мы ехали по относительно ровному участку дороги, без ям и ухабин. Говорилось легко, можно даже сказать с вдохновением.

   – Испытывать чувства к Объекту. Я считаю это странным.

   – Что конкретно ты считаешь странным?

   – Я же сказал.

   – Ну ладно, сказал. И почему?

   – Как почему? – я постучал пальцами по стеклу, смотря на них, не на собеседника – Объект – это объект. Человек – это человек. Они разные.

   – Надо же, как ты заговорил. И что? Поройся в голове, найди хотя бы один прецедент, когда отношения человека и Гуараггед Аннон, приносили первому вред.

   – Почему только человек и аннон?

   – Ты сам заговорил конкретно о них. – видимо, я задел Евгения Павловича. Он не особо повысил тон, но было ясно что вышел из себя. Щурил глаза, как раздраженный кот. – Вот значит и давай вести речь о них.

   Я не мог парировать его аргумент. Никаких минусов, кроме отсутствия детей – если считать это минусом – в отношениях человека и озерной девы не наблюдалось.

   – Ага. Вот видишь. Теперь второе. Человек это человек – замечательно. Объект это объект – тоже замечательно. И чем первый хуже второго? Или чем второй хуже первого?

   – А вы что, считаете, что человек может иметь отношения с нуппепоу, допустим-то?

   – Нет, Коля, не пори чепухи. Речь не о такого класса Объектах, и ты прекрасно понимаешь, что я имел в виду.

   – Хорошо. – я сжал кисть в кулак – Да, я согласен, что человек и Объект класса Гуараггед Аннон, не настолько отличаются друг от друга, чтобы причинять обоюдный вред. Что дальше?

   – А дальше, Николай, вопрос номер три. Что плохого, в отношениях, по сути своей?

   Я посмотрел прямо в лицо собеседнику, и увидел улыбку. Не ухмылку. Улыбку. Он понимал или знал то, что никак не удавалось понять мне. Действительно. Я хорошенько задумался. Несколько минут яростных самокопаний, привели к простому выводу.

   – Да много чего плохого. Всего и не перечислишь.

   Ответом мне были шутливые хлопки в ладоши. Евгений Павлович в открытую чуть ли не хохотал надо мной.

   – Ну, вы посмотрите. Умудренный жизнью и опытом старец, рассуждает о том, хороши или плохи отношения. Давно аскезу принял?

   Я молчал, снова барабаня по стеклу.

   – Молчишь. Вот и правильно. Вот и молчи. Ты чего-то не понимаешь? Это не порок, скорее недостаток возраста. А вот называть что-то глупым только потому, что ты этого не понимаешь – уже самая настоящая глупость. Ты ведь умный парень, Николай, почему несешь такую чушь?

   Если бы нашелся в моей голове ответ, я бы ответил. Действительно. Осознание того, что я действительно нес полную чушь, раскрыло себя полностью. И мне хотелось что-то сказать, чтобы выразить признание своей неправоты.

   И что-то внутри меня, мешало мне это сказать. Как заслонка, полностью блокировало любую генерацию мыслей на эту тему. Я понимал ошибочность своих рассуждений. Умом понимал, целиком и полностью. Сердцем же и душой, если можно так сказать, признать свою неправоту мне возможным не представлялось. Снова то ощущение, будто бы выпил кофе, и съел вкусную шоколадку – тепло растеклось из центра груди, подбадривая меня.

   Поэтому, я покачал головой. И сказал:

   – Каждому свое.

   На что, Евгений Павлович ответил:

   – И действительно, чего это я.

   Водитель хмыкнул, тем самым поставив точку во всем этом странном разговоре. Он ни разу не дал о себе знать, с тех пор как мы выехали. Я видел его глаза в зеркале заднего вида. Он смотрел только вперед, не на нас.

   Мы подъехали к большому зданию, напоминавшему завод. Оно тоже было старой постройки, из красного кирпича, прямо как редакция в городе. И действительно оказалось заводом, если бы точным, то маргаринной фабрикой. Причем, я не сказал бы, что бездействующей – даже сидя в машине, возможным было услышать людской шум из внутреннего двора.

   Наша машина остановилась у ворот, водитель просигналил пару раз. Ворота открылись почти тут же, несмотря на то, что были старые, с ржавчиной, и яркой красной звездой в середине.

   – Как-то несерьезно у вас тут все. – сказал я, осматривая внутренний дворик

   Он не был особо большой. И не был особо обустроенный. Пара самодельных собачьих будок, чьи обитатели лениво валялись в высхошей луже. Пост охраны, в паре шагов от этих самых будок – пузатый обитатель небольшой пристройки, огладил густые усы, провожая машину взглядом. Еще, ходили люди. Рабочие, и прочий персонал. Грузчики загружали коробки в видавший виды грузовик.

   Евгений Павлович подал голос.

   – Конечно, несерьезно. Это же передний вход. Тут у нас маргаринный комбинат.

   – Я вижу – указал я рукой на вывеску – Просто, ожидал другого.

   – Да тут не особо опасные объекты же. Всего четыре евклида, и те уже лет по тридцать каждый тухнут. Тихо и безопасно. Это тебе не американский сегмент, где единственный близкий к гражданскому персонал – это сотрудники класса D.

   Я немного подумал, собираясь задать вопрос. Машина, тем временем проехала через весь двор, и завернула в небольшой проезд, меж стеной комбината и забором с колючей проволокой. Проезд вел на задний двор.

   – Мне всегда было интересно. D – это от слова death? – меня действительно интересовал этот вопрос

   – Конечно же нет. D – значит disposable.

   – А.

   Машина остановилась. Водитель открыл окошко, и закурил сигарету, на меня пахнуло приятным запахом. Я вышел вслед за Евгением Павловичем, и обнаружил себя в небольшой грязевой луже. Действительно небольшой, не выше подошв, но было неприятно.

   Если передний внутренний дворик – напоминал муравейник, полный занятых людей, то место в котором оказались сейчас мы – пустовало. Во многих смыслах. Пожухлая трава, ржавые остовы грузовиков и легковушек. Казалось, что мы на каком-то подобии американской машинной свалки.

   Евгений Павлович, тем временем, не тратил время на разглядывание обстановки. Подойдя к большой, гаражной двери, преграждающей вход в здание комбината, он достал мобильник, и набрал какой-то номер. Дверь открылась почти сразу же. В отличии от ворот со звездой – которые открыл обычный рабочий персонал, эта железная махина открылась сама.

   Я ожидал что за ней будет темный, огромный зал, с бетонным полом, и запахом сырости. Так и было. Только зал оказался светлым. Множество люминесцентных ламп освещали это помещение, размером квадратов так в семьдесят. Я специально посвистел немного, войдя внутрь, и услышал эхо.

   – Денег не будет.

   – Это ложная примета.

   – Я знаю. А разве бывают другие?

   Не нашелся что ответить. Просто промолчал.

   Водитель загнал машину внутрь. Евгений Павлович снова набрал номер, и дверь за нами закрылась. Лампы, словно загудели сильнее.

   – Ты пойдешь с нами?

   Это было обращено к водителю, хотя я подумал было что мне. Уже хотел ответить, но водитель меня опередил.

   – Нет, у меня термос с кофе с собой. Тут посижу.

   – А что? Давай вниз, свежего попьешь.

   – Да какой там кофе? Покупают в ближайшем супермаркете дерьмо дерьма, а потом варят в древней кофеварке. Гадость.

   – Ну как хочешь. – Евгений Павлович пожал плечами.

   Он подошел к достаточно большой стене, все того же красного, немного выщербленного временем кирпича. Пальцами, быстро, повторяя уже знакомый алгоритм, уцепился за один из немного выступающих кирпичей. Потянул, даже мне, стоящему вдали было видно, что тянет он с немалой силой.

   В конце концов, Евгений Павлович добился желаемого. Кирпич оказался простой крышечкой, прикрывавшей панель с одной большой металлической кнопкой. Я подошел поближе.

   – Что это?

   – А ты как думаешь?– мой собеседник с силой, кулаком, показушно ткнул в блестящий кругляш.

   Очень скоро земля загудела. Не просто загудела, легонько затряслась. Не неприятно, нет. Гудение было довольно уютным, напоминающим такое странное мурлыканье. Я стоял, и чувствовал, что меня расслабляет. Постепенно, гул нарастал. Можно сказать, что он прошел от степени мурлыканья, до степени работающего рядом трактора. На этом, все совершенно внезапно и затихло. Стало ясно, что лифт поднялся, и остановился точно за кирпичной стеной.

   То что произошло далее, конечно уже вполне мной ожидалось. Неожиданно мягко, стена пошла большой трещиной, делящей ее на две больших половины. Метра три в высоту, это уж точно. С небольшим шипеньем, сначала медленно, а потом чуть быстрее, эти две половины раскрылись, постепенно открывая лифт.

   Он оказался даже больше чем моя комната в коммуналке. Я имею в виду, что гораздо больше. Наверное пять таких комнат, можно было бы уместить в помещении этого лифта – и еще бы осталось немного места для широкого дивана.

   – Ну и чего ты встал? Проходи.

   Не скажу что без страха, я зашел внутрь. Евгений Павлович, нажал точно такую же кнопку как и снаружи. Стена медленно встала на место. Лифт двинулся вниз.

   – Как тут тихо. Снаружи был сильный гул.

   Евгений Павлович постучал пальцем по металлической стене, добавив при этом:

   – Изоляция хорошая. Прежде всего, как понимаешь, для безопасности Объекта. И от Объекта.

   – То есть, мы сейчас, можно сказать, в служебном грузовом лифте?

   Ответом мне был кивок.

   Я немного подумал, и сказал:

   – Это интригующе. И как? Много ли опасных объектов тут побывало?

   – Не слишком. Я же тебе говорил уже, конкретно в данном месте, у нас всего три евклида. Последний раз, инциденты с ними были чуть ли не тридцать лет назад. Так что, можно сказать, пока что, все возможности этого лифта не используются.

   – То есть, ни одного кетера, ни разу не помещали? – я говорил прежде всего затем, чтобы не было тишины вокруг. Даже паузы между словами, тут же заполнялись беззвучно-громовым писком в ушах.

   Евгений Павлович, отвечал с удовольствием. Наверное, ему нравилось рассказывать такие вот прописные основы:

   – Не помещали. Любые Объекты класса Кетер, в самый краткий промежуток времени отправляются в американский сегмент. Он гораздо более специализирован для их содержания и изучения. Евклиды, если они не несут какой либо масштабной угрозы, просто остаются тут. Принцип Коробки.

   – Принцип Коробки?

   – Конечно. Если положить обычный Объект в коробку, и убрать ее с глаз подальше – то не случится абсолютно ничего.

   Он помолчал, значительно глядя на меня, и продолжил:

   – Если положить Евклид в коробку, и убрать ее с глаз подальше – то достаточно трудно прогнозировать, что случится. Однако, с достаточно большой вероятностью, коробка долго не проживет.

   – А Кетер?

   – Если положить в коробку Кетер, и убрать ее с глаз долой, то в самое ближайшее время начнутся разрушения и массовая гибель людей. – это было сказано серьезным тоном, с фирменным "дулопистолетным" взглядом. Я, можно сказать, даже проникся. – Хотя, коробка может и выжить.

   Лифт все опускался и опускался, уже минуты две. Евгений Павлович продолжал:

   – За Евклидом достаточно просто наблюдать. Пара камер. Плюс смена из охранников. И все, фактически, этого хватит, чтобы как минимум предотвратить весь негатив. Кетер... – покачивание головой, тон голоса чуть ниже – О... Кетер это кетер. Страшная вещь. Даже в полностью адаптированных под кетер условиях, рано или поздно он все равно жахнет. Неизбежно, понимаешь? Просто потому... да потому что это кетер.

   – Мне трудно понять.

   Взгляд мне в ответ достался иронично-издевательский. Быстро, торопливо, я добавил:

   – Нет, я все знаю о кетерах. Но, понять трудно, именно эту неподконтрольность.

   – Быть может и поймешь. Лет через десять.

   Я хотел сказать, что еще неизвестно, буду ли я связан с ними через десять-то лет, но лифт встал.

   Массивные двери раскрылись. На смену холодному освещению, в глаза ударило более теплое из открывшегося помещения. Можно ли назвать коридор помещением? Наверное, да.

   Он был длиной метров в двадцать. Достаточно широкий и с высокими потолками, явно рассчитанный на форс-мажор. Я почувствовал себя неуютно после блестящего лифта, в этой раздутой, серой бетонной кишке.

   Наши шаги отдавались эхом. Путь был всего один – в большую, как раз под коридор, металлическую дверь, судя по виду – складскую. Когда мы подошли к ней, я ожидал многое, но Евгений Павлович просто стукнул в нее несколько раз, со всей силы, породив гулкий звук.

   Почти сразу же, дверь сдвинулась с места. С шипеньем и шуршаньем, она отошла влево, открывшись не полностью, так, чтобы дать пройти человеку. Мы прошли внутрь.

   – Могли бы и позвонить. Я от грохота чуть чашку не пролил.

   Это сказал мужчина в синей, типично ЧОПовской форме, сидящий на стульчике возле небольшой контрольной панели. Я мимолетом разглядел там несколько экранчиков, кроме кнопок, ко всему прочему.

   – Зачем звонить? Дешево и сердито. – Евгений Павлович пожал руку мужчине.

   Их можно было сравнить. Мужчина казался младше, хотя выглядел, физически, несколько похуже. Более одутловатое, старое лицо, с красноватыми щеками. Короткоостриженные седые волосы.

   – Это у нас, Николай, эдакий предбанник. Сюда выходят двери из служебных отсеков, и склада. Как понимаешь, затем, чтобы при доставке Объекта, сразу можно было начать с ним работу.