Текст книги "Полиция реальности"

Автор книги: Ростислав Гельвич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

   Окно квартиры, оказалось открыто, настежь. Несмотря на холодную погоду. Когда мы поднялись, и вошли внутрь, я рявкнул:

   – С ума сошли, что ли?

   Но Стас, остановил меня, сказав:

   – Угомонись, Клок. Я разрешил. Чтобы дольше не пьянеть.

   Хотя, окно я все равно закрыл. В квартире было двое, не считая меня и Стаса, хотя, я так понял, что несколько людей ушли. Парень, и девушка. Парень, с жесткими чертами обветренного лица, плотный, с жилистыми руками и короткой стрижкой. Девушка, можно даже сказать, что изящна. Но, несколько потасканного вида. Я даже не стал спрашивать их имена. Мы просто пожали друг другу руки, кивок девушке и все.

   Мы выпили, отмечая мой зачет. Потом, сидя у телевизора. Они были как механизмы. Вливали в себя все новые, и новые граммы. Даже девушка. И особенно, Стас.

   Заходили знакомые хозяина квартиры, наливалось и им. Регулярно, девушка бегала в супермаркет. Обычно, возвращаясь, сразу же липла к парню. У него, были карие глаза, и светлые волосы. Лицо широкое. Как я уже сказал, точеное. Это заставляло побаиваться. Я перестал пить достаточно рано, а они, продолжали, вплоть до того момента, когда я уснул.

   А проснулся от торопливого голоса Стаса. Сонно, не разлепляя глаз, повернулся голову к прихожке, откуда и шел звук.

   – Эй не уходите, вы чего?

   – Стас, ты достал. – парень выругался гораздо грубее – Двое суток отсидел. Больше не буду. У меня своих дел полно.

   – Да ладно, оставайтесь. Еще чего купим, погудим...

   – Стас, отвали. Реально, было круто, но третьи сутки у тебя сидеть я не буду.

   Звук открывающейся двери. Затем, закрывающейся.

   Я прищурил глаза, и притворился спящим.

   Стас, прошел в комнату. На его голом животе, были растяжки, а лицо, отражало ужасное уныние. Он посмотрел на меня, вздохнул, ушел на кухню, затем вернулся оттуда с пачкой каких-то таблеток. Порвав ее, и выдавив в горсть примерно штук пять, Стас разом закинул их в рот, и запил вином. Потом, он сел на диван, и уставился в пустой телевизор. Снова вздохнул.

   Я смотрел на него. А он смотрел в черный экран телевизора. Я не мог видеть его глаз, лишь какое-то выражение лица, освещалось, так и не выключенным светом в прихожей. И мне оно совсем не понравилось. Решение возникло само собой.

   Утром, когда я проснулся, то первым делом подошел к нему. Он, спал на диване, все в той же позе, и был жалок.

   – Стас. – я толкнул его в плечо. – Стас! Проснись!

   – А... ты чего?

   – Стас, я домой.

   – А. Когда снова будешь?

   То что последовало далее, заставило меня отвести глаза. Поэтому, я не видел выражение его лица. Было стыдно.

   – Не знаю. Не скоро, наверное.

   Рукопожатие. Этим же вечером я уехал к матери. Стас звонил мне, пару раз. Мы говорили онлайн, но к нему домой, мне больше не хотелось.

   Мама приехала ко мне, в январе. Фактически сразу, после того, как я вернулся от нее. У нее, мы справляли новый год.

   И мало того, что она приехала внезапно, так она приехала с собакой.

   – Это пекинес. – ее слова. А я смотрел, на рыжего цвета моську, со сплюшенной мордой – Мне подарили. Девочка, зовут Клёпа, правда красивая?

   Я взял псинку на руки. Тельце ее было теплым, шерсть жесткой. А от морды, попахивало чем-то, похожим на запах моющего средства.

   – О, не знаю. Просто от нее так пахнет.

   – И что, ты надолго? У соседей сплошь кошки. По вечерам гуляют.

   – Как кошки? Ты же говорил, что животных тут у вас нет!

   Да, я такое говорил. Однако, после случая с Кошкой, как-то так получилось, что котята стали приживаться. И вот, уже три неплохих catus felis, обитали в общежитии, наравне с людьми.

   Однако, в мордочке пекинеса, было нечто умильное. Этим, мне нравятся еще и мопсы. Так и хочется потрепать за эти прикольные щеки.

   – Ладно, что-нибудь придумаем. Вряд ли, такая маленькая псинка, доставит много проблем.

   Мама повесила шубу в шкаф, на плечики. Снова, этот запах духов и косметики. Собака, тоскливо глядя на меня, устроилась на одном из двух диванов, и опустила морду на лапы.

   – Ты что, ее истязаешь? Погляди. У нее на морде, вся скорбь еврейского народа.

   – Коля!

   – Что, "Коля"? – я улыбнулся, и снова сел за ноутбук.

   Время было относительно раннее – одиннадцать часов. Комната, заполнена светом, из окна. Картон я снял, мне надоела эта фишка.

   Мама поставила чайник. Я заварил ей чаю из банки, которую мне подарил Стас. Точнее, трудно сказать "подарил". Он сказал, что ему не понравился вкус, и отдал мне.

   Несмотря на то, что полустертый ценник, был четырехзначным, я особо не обращал внимания на эту банку. Ну, чай как чай.

   – Хороший чай. – мама быстро выпила свою чашку – Откуда у тебя? Я таких банок не видела, в супермаркетах.

   – Друг подарил. – почти правда – У него таких куча.

   – Щедрые друзья у тебя. Одногруппник?

   – Да нет. Просто друг. Но умный малый.

   Она сощурила глаза, смотря на меня. Она сидела напротив, ее руки были на столе. Внушительно.

   – Раньше, тебе таких подарков не дарили.

   Я немного повысил тон, сам того не желая. Мама задела за больное.

   – Раньше, я о них не говорил. Или тебе не понравилось?

   – Причем тут это?

   – Да не причем, ты чего? Я же мать. Мне просто интересно как ты вообще, с кем ты общаешься?

   Меня испугал ее тон. Нет, не испугал, насторожил. Очень явственно, я ощутил себя насекомым под микроскопом.

   – Просто. Ты так говоришь, будто я что-то плохое сделал. Я тебя дерьмом напоил?

   – Коля!

   – Не Коля. Что такого?

   – Ничего. – тоже, плюс немного жесткости. Ее глаза блеснули, черты заострились. Она всегда смотрит на меня в упор, когда злится. Это делает ее лицо похожим на маску. – Ты как со мной разговариваешь?

   Меня попустило, на самую чуточку. Все еще раздраженный, я понял что вспылил, и в общем-то, кое-что было сказано зря.

   – Извини. Я не хотел.

   Замяли.

   Мы прожили вместе неделю. Собака, оказалась неконфликтной. Лишь изредка, осмеливаясь выбежать за дверь, и прогуляться по коридору, она, опустив голову, избегала кошек, сохраняя в глазах, все ту же вековую тоску. Мама, конечно, хотела, заставить меня еще выгуливать, это вечно грустное животное, но я отказался. Рабочий класс должен быть непритесненным.

   Собственно, это была закономерность моего университетского обучения. Каждый раз, на каникулах, я подрабатывал курьером. Магазин компьютерных товаров: "Double Bite". Множество людей, хочет чтобы новый винчестер принесли на дом, удивительно.

   В один из дней, я забыл дома мобильник. Это не разовое событие, надо сказать, я часто его забываю. Не так уж он мне и нужен, хотя, до отказа в стиле Стивена Кинга, мне далеко.

   Я прибыл, с доставки заказа. Ехать пришлось, на другой конец города, и переться с тремя коробками, через дворы. Я чуть не упал, наступив на припорошенную, замерзшую лужу. Вернулся, весь холодный, продрогший. Вошел в теплое помещение, и разморило. Только-только снял куртку, сел за столик, и налил себе было кипятка в чашку – как вдруг, шеф позвал. Сказал, мать звонит, срочно.

   – Мам? – первое слово, в телефонную трубку

   – Коля, тут такое дело. На мобильник, человек позвонил. Говорит, важное дело.

   – Что такое? Я на работе, пусть ждет.

   – Я ему сказала. – голос у мамы был сочувствующий – Но он, как одержимый. Пусть, говорит, Клок придет, пусть придет. Скажите, Стас зовет, важно-важно.

   Я не знал что ответить. Мама, продолжала говорить. Уже более задумчиво, чуть испуганно:

   – И голос, дрожит у него. Аж зубами стучит. Коля, что такое? Кто это?

   И снова молчал. Лишь выдавил, как засохший кусок пасты, из горлышка тюбика:

   – Друг. Что-то случилось. Спасибо, мам.

   – Коля? Николай? Николай!

   Я положил трубку. Что со Стасом? Непонятно. Беспокойный, позвонил ему на домашний номер, даже не спросив стоящего рядом шефа. Впрочем, он не помешал, просто наблюдая за мной.

   Ждал, секунд тридцать. Наконец, трубку подняли.

   – Что? Это кто? Это вы?!

   – Стас, это я, Николай. Что такое? Ты чего хотел?

   – Нет! Нет!! Врете!!

   Звук жаркого дыхания, затем, пропала связь.

   Тахикардия. Бум-бум-бум.

   Я повернулся к начальнику, как солдатик на штырьке. Сказал, первое, что пришло в голову. Это отлично срабатывало в университете:

   – Константин Михалыч, мне надо уйти с работы. Семейные обстоятельства.

   Шеф, мужик сорока семи лет, плотный, с красным лицом, чуть седой, кивнул мне, и коротко сказал:

   – Иди. – даже ничего особо и не прибавив – Потом расскажешь.

   И я побежал. Я накинул куртку, натянул шапку, выбежал из магазина, перепрыгнул через ступеньки крыльца, и бегом к остановке. Залетел, в первую же маршрутку, задней мыслью осознав, что совершенно не знаю куда она идет. Забегая вперед, упомяну, что мне таки повезло.

   Почему я так спешил? Странно. Стас, не был мне другом. Но, был странно дорог. Может быть, более точно – ценен. Ценностью чего-то единственного, но не человека.

   Дверь его квартиры была приоткрыта. Я влетел туда с колотьем в боку. Гортань кололо, как иголками. В квартире – срач.

   – Стас! – крикнул я

   Тишина

   – Стас! – крикнул снова

   И опять ничего. Мне хватило мозгов, закрыть за собой двери, даже на замок. Затем, быстро: кухня, туалет, зал. Его комната.

   Да. Его комната.

   Ворвался туда. Будто бы, в пузыре из разноцветного конфетти – на стенах, куча игровых, и анимешных плакатов. Конечно, Стас оказался там.

   Сидел зажавшись в угол. Он завернулся в одеяло, и держал в руке револьвер. Тот странно поблескивал. Дуло, направлено на меня.

   – Ублюдки... – проговорил Стас. С него текли ручьи пота, по зеленовато-бледному лицу. Руки дрожали. Он сжал перламутровую ручку револьвера, так крепко, что казалось, вот-вот услышится ее треск – Вы пришли... вы пришли. Я ждал.

   Сделав попытку двинуться, я понял, что это большая ошибка.

   Стас крикнул:

   – Стоять! – и вытянул руку, в мою сторону.

   Я смотрел на револьвер.

   В комнате, обклеенной анимешными, и рокерскими плакатами. Над большой постелью, висит пиратский флаг. Мощный, топовый компьютер, и компьютерный стол, рядом с батареей отопления. Рядом с ней, сидит человек. Он держит револьвер. Он неадекватен. Кабель моих мыслей отрубился, и я не думаю ни о чем. Мне страшно.

   – Он летит! Он летит надо мной! Вертолет! Скажи, чтобы он ушел!

   Молчу.

   – Скажи, чтобы он улетел! Мне больно! – он машет револьвером туда-сюда. А его лицо, пухловатое, одутловатое, оно как у ребенка. Скривлено.

   И я понял. По его лицу, течет не только пот. Но еще и слезы.

   – Убери их! Убери! – Стас плакал.

   Мне было его жалко. Точнее, стало жалко. Но, я никак не мог оторвать глаз от револьвера.

   Стас замолчал, глядя на меня, карим взглядом.

   Я решился сказать:

   – Это же я. Коля Клок. Ты чего....

   – Нет! – снова крик. Ножом по ушам – Врете! Вы все врете! Я вижу! Черные вертолеты! Цифры в воздухе! Это все обо мне! Все обо мне!

   Мне пришлось молчать. Он лопотал что-то, как горячечный. Хотя, я не знаю, как говорят в горячке. Просто, это слово хорошо сюда подходит по звучанию. Две буквы "ч". Выражает торопливость.

   Его шепот был жаркий.

   – С утра... все с утра... компьютер. Началось от компьютера. Я выключил! Выключил его! Почему? Отовсюду шум и гам! Отовсюду следят! – и тут, он опять зашелся в рыданиях

   – Стас, это же я. – мотиватором послужили его новые слезы. И то, что револьвер теперь смотрел больше в стену, чем в меня – Я, Коля. Тот человек, который рассказал тебе о Мозговом Тонике. А еще, с Анькой, целовался, у тебя на диване, после сходки. Помнишь? Это же я.

   Наверное, именно мои слова про Аню, и сходку, как-то помогли. Стали тем якорем, что вернул Стаса, из его параноидальных метаний, в реальность.

   – А.... Коля.... – в словах прибавилось слез, и убавилось неадеквата – Да... тоник.... Тоник.... Его нет, его нет....

   Медленно, чертовски, по сантиметрику, я подошел к нему, и сел рядом. Он прижался ко мне, как ребенок, в самом деле.

   А началось все, в его любимом стиле, с попойки. В баре.

   Потом было похмелье. Наутро же, Стаса разбудил телефонный звонок, и голос его приятеля, по совместительству, хозяина заведения, озвучил следующее:

   – Хай, Сахиро. Ты у меня свою водку таежную забыл.

   – А. – громкая икота в трубку – В нехорошее место. Все потом.

   И Стас отрубился. Проснулся уже к обеду. И первым, что он услышал на сей раз – был писк камеры из супермаркета неподалеку. Стас, понял, что надвигается состояние неадеквата, которое наступает, если не выпить Тоника. И позвонил мне.

   Мне захотелось его убить. Злость, мигом заместила весь страх. Револьвер же, как-то остужал эмоции.

   – Что за бар?

   Еще минут десять, ушли на уговоры. Стас отказывался меня отпускать. От состояния: "Ты засланец мирового зла", он перешел к состоянию: "Ты единственный, во всем мире, кому можно доверять". Я при всем желании, не смог бы описать, как он уговаривал меня не уходить. Стоит упомянуть, лишь бег на коленях. Если к нему – я добрался быстро, то из его квартиры, вылетел еще быстрее. Не забыв закрыть дверь на ключ, само собой. И забрать револьвер, да. Он сам его мне отдал, когда уговаривал остаться. Забрал я его, лишь затем, чтобы он не вздумал чего учудить.

   Не было уверенности, что он не учудит и без оружия. Но, сделанное, это лучше чем ничего.

   Первым делом, я прошел пешком, через десяток домов, наверное. Выискал подъезд почище, и зашел внутрь. Там, вытащил револьвер, и осмотрел его. Маленький, с коротким дулом, заряженный. Это ввергло меня в панику. На моих руках, оказалось оружие. Не мое. Черт знает, у кого Стас купил его, какой у револьвера послужной список.

   Полой футболки, так тщательно, как только мог, я протер ручку, ствол и вообще, все-все, чего только мог коснуться. Порыскал по карманам, не нашел ничего, во что можно было бы завернуть оружие. Затем, пожертвовал шапкой, и уже на улице, подойдя к помойке, сунул руку в бачок, и запихнул шапку куда-то под черные мусорные пакеты. Можно сказать, мне повезло. Я ни в чем не изгваздался.

   Были и минусы. Вошел в бар, и во всяком случае, мои уши будто в кипяток попали – так сильно искусал их морозец.

   Я фыркнул носом, ощутив крепкие, спертые запахи. Надо сказать, бар, оказался не таким, каким я его себе представлял. Именно что представлял, раньше в подобных заведениях бывать не доводилось. А так, несмотря на полет фантазии – просто кафе, пусть и в неплохих декорациях. Обычные, разве что барная стойка, и типичные такие стулья, возле нее. Дверь за мной, открылась.

   – Чего встал в проходе? – прошел пожилой мужчина, в пальто, с седым хвостом волос. Публика в баре, вообще, была разная. Разве что, молодых, моего возраста, не было. Вообще. Хотя, внимания на меня никто не обращал.

   – Здрасьте. Я по поводу Стаса-Сахиро. Он вчера тут свою бутылку забыл.

   Бармен, молодой парень, мажорной внешности, посмотрел на меня понимающим взглядом, хотя я ожидал иного.

   – Окей, сейчас. – ответил он, и ушел куда-то, в служебные помещения. За стойку, зашла одна из официанток, продолжив обслуживание.

   Я слегка обмяк от тепла. Расстегнул куртку. Играло какое-то неторопливое кантри, может быть даже Конвей Твитти. Трудно различить, при всех достоинствах кантри, это несколько однообразный стиль. Бар, показался мне респектабельным, даже не верилось, что Стас ходит в такие места. Теперь, я понял, что от обычного кафе, это помещение отличает какая-никакая стилизация, под США начала двадцатого века. На стенах – фотографии миссисипских пароходов, войск Севера и Юга. Большой портрет Сэмюэля Клеменса, как раз на двери, в которую вышел бармен.

   Даже американские флаги, причем немаленькие, простирались, под потолком. Причем, как Конфедеративный, так и "Звезды и полосы".

– Эй. – парень-бармен окликнул, засмотревшегося меня, и жестом пригласил за стойку – Прямо в общем, до кабинета главного. Там табличка.

   Я прошел по коридору, с некрашеными серыми стенами. На железной двери, в которую я уткнулся, действительно была табличка: "Директор".

   Кабинет оказался небольшой. Столик, сейф, пыльный линолеум на полу. Углы комнаты, заставлены коробками. Диванчик еще, разве что. Контраст между баром и кабинетом, оказался огромен.

   – Привет. – директор встал из-за стола – А чего Сахиро сам не пришел?

   – Животом мается. – хмуро ответил я.

   – Животом? Ох ты ж. Проняло наконец. – он сказал это не шутя, сверкнув желтоватыми глазами. – Сейчас отдам бутылку.

   Прежде чем я успел что-то сказать, он поднялся из-за стола, и подошел к металлическому сейфу. Советский такой, открывающийся ключом. Этот человек, оказался ростом даже выше меня, хотя во мне, добрых сто восемьдесят семь сантиметров роста. Светлые волосы, веснушки на лице, и некая излишняя тощеватость. Кремовый костюм, был ему широковат, как будто бы он сначала его купил – и только потом из него похудел, а далее, не продавать же вещь?

   – Стас вообще загонялся. Припер откуда-то эту бутылку, носился с ней как с писаной торбой. Так что, чем скорее ты ему ее передашь, тем лучше.

   – Не доставай. Я к Стасу назад не пойду.

   – Э-э-э...

   Бутылка из темного стекла, уже покоилась в его руке, и он поставил ее на стол.

   – Стоп. – взмахнул руками – Тогда зачем ты пришел?

   – Сказать пришел. Я, этому мудаку, не нянька.

   Далее, я ожидал какой угодно реакции, но хозяин бара вздохнул, и с некоторым переигрыванием спросил, скорее в пустоту, чем у меня:

   – И что он опять учудил?

   Вкратце, сдобрив реальность доброй порцией выдумки, я обрисовал ситуацию. Вышло, по рассказу, так, что Стас срочно вызвонил меня к себе, будучи в неадеквате, однако сумел мне рассказать, что его ломает, без его бутылки.

   – Мало того, что я с работы ушел. Так еще и по пустяку ушел. Так еще, он и матери моей позвонил, что я теперь ей скажу?

   – Мда. Слушай... тебя как вообще зовут?

   – Николай.

   – Родион. – он встал, и пожал мне руку – Я не могу к нему сейчас прийти. Но, раз такое дело... Вообще, дико как-то. Обычно, он ничем не упарывается. Я же пил из бутылки, там простая водка, с идиотским привкусом.

   Сам того не ожидая, я отошел на пару шагов назад. Мое лицо, наверное, разительно изменилось, потому что у Родиона отвисла челюсть.

   – Ты чего? – затем, он посмотрел на бутылку – То есть, это там...

   Он мертвенно побледнел. Быстрым шагом прошел за стол, и обмяк в кресле.

   – Что там такое? – спросил у меня, будучи явно испуганным

   А я не знал, что ему ответить. Фантазия засбоила, и вранья не хватало.

   Я попытался успокоить Родиона.

   – Стас явно жив, просто перебрал, да еще с водкой. Вот его и кроет. – вариацию этой фразы, я повторял не раз и не два, однако, хозяин бара с упорством своего друга, не хотел от меня отцепляться.

   Кончилось все тем, что к Стасу, мы пошли вместе. Я решил не доводить, эту ситуацию до непредвиденных осложнений. Лучше уж, всучить наркоману его бутылку, и пусть разбираются сами. Кроме того, я сам пришел к нему в дом. И сам, завязал с ним знакомство, если зрить в корень. Пожалуй, это можно назвать, чувством ответственности.

   Родион зашел в квартиру первым. Ничего особого не произошло, и я последовал за ним. Квартира, разительно изменилась. Всю технику, свихнувшийся владелец, стащил в зал, и накрыл тряпками. Не беспокоясь, конечно, о ее сохранности. Когда я говорю всю – то это и имею в виду. Судя по контурам, он содрал даже настенный телефон

   Мы вошли в его комнату, как раз тогда, когда отодвинув стол, он откручивал розетку.

   – Стас! – его друг, кинулся к нему.

   Я стоял, и продолжал смотреть, как Родион оттаскивает его трясущееся тело, от опасности попробовать двести двадцать вольт. Если, по дороге в квартиру, я его еще побаивался, то сейчас, страх прошел. Стас, в теперешнем состоянии, не смог бы даже муху раздавить. Он был слаб, и от него воняло потом.

   Не составило труда, разжать ему зубы, и напоить Тоником. Он потерял сознание, почти сразу же, погрузившись в крепкий сон.

   – Что с ним? Он жив?

   – Жив. – ответил я Родиону – Дрыхнет. Не видно что ли?

   – Так что там? Что в бутылке? Что такое?!

   – Ничего.

   Бутылку, я оставил прямо на полу, возле спящего Стаса. И добавил, уходя.

   – Передай этому мудаку, чтобы позвонил мне, когда проспится. И больше, не терял свою гребаную бутылку.

   Из прихожей, я прихватил одну из шапок, кстати.

   Выйдя из подъезда, сел на лавочку, передохнуть. С души, будто камень упал. Посидел так, отдышался, и на работу.

   Шеф особо не злился. Разве что, у него в кабинете, мы посидели, полчаса. Времени было, уже примерно пять. Я рассказал начальнику, наверное, довольно бессвязную выдумку, что-то про помощь матери, и проблемы с документами. В универе, это срабатывало довольно часто. Но начальник, как железный, выслушал меня, и отпустил домой. Дескать, мать, просила его об этом, позвонив повторно.

   – Чтобы такое, было последний раз. Санкций не будет, только потому, что ты – студент, и великолепно справляешься. Ну, и еще, из-за матери конечно же. – добавил он.

   И мне было стыдно.

   Особенно перед мамой. Когда я пришел к себе, то лучше бы она закатила скандал. Но нет, впервые, она показалась мне такой расстроенной.

   – Что случилось, Коля? Куда ты ввязался?

   Никакими словами невозможно передать этот тон. У каждой матери, он свой. Ты слышишь этот тон – и из тебя разом выходит задор и смелость.

   – Что случилось, Коля? Куда ты ввязался?

   Я сел на диван, рядом, и положил свою голову ей на плечо. Камень, что вроде бы ушел с души – трансформировал в гору. Очень. Очень тяжко.

   – Просто, друг-идиот....

   – Что за друг? Что такое? Почему ты бросил трубку?

   – Прости, мам. – опустив голову, ее лица не вижу. Но чувствую взгляд, волосами и затылком. Будто миллионы мурашек, бурят мне толстые кости черепа. Я волнуюсь. – Я выбежал, сразу. Побежал к другу. Надо было ему помочь.

   Мама встала, теперь уже, глядя на меня явно сверху вниз. Ее голос, был все таким же, но с легкой ноткой раздраженности:

   – Коля! Я это поняла! Что случилось?!

   Я решил все для себя именно тогда. Вранье, как рвота желчью, болью срывалось с уст, и жгло губы:

   – Друг. Наркоман. У него ломка. Я просто, связывался с его родителями, чтобы положить его в больницу.

   По наитию, я снял с себя футболку с длинным рукавом, и показал ей локтевые сгибы. После чего, продолжил говорить.

   – Я не колюсь, и не употребляю мам. И он сам, по глупости подсел. Не бросать же его?

   Она осела на диван. Я снова обнял ее. В отличие от слов, этот порыв был искренним. Мы так и сидели, вместе. Мама, тихонько дышала. Я прижался к ней.

   И собака, сопела где-то в углу.

    Глава 3

   Стас, купил новую технику. Родион, сидя перед телевизором, сказал:

   – Дай мне бутылку. – ту самую бутылку

   Получив желаемое, налил себе стакан, и выпил. Его глаза, с янтарным дымком в них, остались такими же. У Стаса, Тоник вызывал какие-то проявляемые эмоции. А у Родиона – нет.

   Их взгляды, жестки, в них искусственный стержень. Стержень, родом из бутылки непрозрачного стекла

   В моем взгляде, другой стержень. Стержень упорства, натуральный.

   Мы в зале. Они на креслах, а я на диванчике. Они пьют Тоник, а я пиво. Темное. Мне нравится привкус карамели.

   Что-то во всем этом, казалось не так. И никак не понять, что.

   Стас, смотрит телевизор.

   Родион, не дожидаясь уже, сам взял из его рук бутылку, и налил себе новый стакан.

   – Что молчишь? – сказал он, обращаясь ко мне

   – Ничего. И как тебе?

   На его лице, улыбка. Кресло под ним – не кресло, а трон. Когда я сказал, что костюм ему не идет – я был не прав. Типун мне на язык. Он высокий, и худой. Чуть мешковатость одежды, придает ему шарма и властности. Он постучал пальцами, по кожаным подлокотникам, и ответил:

   – Непередаваемые ощущения. Жаль, что тебя не цепляет.

   – Жаль.

   Они занимались своими делами. А я, не знал даже, зачем пришел. Стас позвонил мне, вскоре после отъезда матери. Сказал, что он в порядке. И что рассказал все Родиону. Я примчался в квартиру. Я ожидал увидеть срач.

   А тут, безукоризненно чисто. Как уже было сказано, новая техника. Даже бутылок с алкоголем, значительно поубавилось. Родион, хорошо повлиял на своего друга.

   – Да. Жаль. Спасибо, что тогда пришел со мной, к этому обалдую. – жест в сторону хозяина квартиры

   – Не за что.

   – Так что... эта информация, у тебя в голове... – Родион замялся. Отхлебнул еще, и продолжил, уже без пауз – Она как, сама появляется? Как она появляется?

   – Когда вижу объект. Сама.

   – Раздражитель, и бессознательное.... Это интересная тема, Коля.

   Ко времени этой фразы, я уже прикончил бутылочку.

   – Стас, принеси еще, для гостя.

   Он исполнил. Я открыл бутылку, и снова отхлебнул. Пошло легко. Но, уже с некой приторностью.

   – И что? Все эти объекты такие полезные?

   Я рассказал про Кошку.

   – Тут уже чистая логика. Конечно, что не все. Я так думаю.

   Родион потер щетину на подбородке. Визуально, его мыслительный процесс был внушителен.

   – Но все же. Мне это кажется, хорошей перспективой.

   – Родя?

   – Стас, я не с тобой говорю.

   Стас замолчал.

   – Я попробую поискать что-нибудь такое, в городе. Или в области. Может быть, найдем что-то похожее на эту бутылку... ах. Непередаваемые ощущения. – он снова сделал глубокий глоток. В нем пропал хороший актер. Это было крайне чувственно. Пожалуй, что если бы я не знал, что такое этот самый Тоник, то мне бы захотелось его попробовать.

   – Поищи. Что-то из этого и выйдет, наверное. – я почувствовал, что прикончить бутылку уже не смогу. Я поставил пиво на линолеум, и встал. – Схожу отлить.

   Хлопнула входная дверь, когда я мыл руки. Родиона уже не было в квартире. Стас, оставшийся в зале, закупоривал бутылку. Я вошел в комнату, и посмотрел на него, и на Тоник. Он занервничал, явно и не стесняясь:

   – Клок, ты чего? – закрыл бутылку, и поставил ее за кресло

   – Ничего. Просто ты – алкот и мудак.

   – Что? Я уже неделю не пью! В доме кроме пива ничего!

   – Да мне все равно. – так оно и было – Звони, как будет что-то, о чем мы говорили.

   Я вышел в прихожку. Быстро надел куртку, ботинки. Стас, быстрым шагом, подошел ко мне, с виноватым лицом.

   – Да чего ты! Извини, Клок. – странное дело. На лице взрослого человека, причем с характерными чертами любящего выпить, это смотрелось противно и глупо – Ну извини, я же не специально тогда, с бутылкой!

   В ответ, лишь хлопок двери. Без слов, я спустился на улицу. Шел до дома, с ощущением собственной правоты, уверенность грела душу. Хорошо, что Стас мне не звонил. Впрочем, вместо него, позвонил Родион. Спросил меня:

   – Ты со Стасом общаться не будешь?

   Я ответил:

   – Не знаю.

   Он помолчал, секунды две. Его дыхание было твердым.

   – Да. Наверное, ты в своем праве. Но не злись на него. Стас это Стас, он действительно чувствует себя виноватым.

   – А это исправит, то, что случилось?

   – Не исправит.

   На том, мы и закончили наш разговор.

   И та тема, кончилась для меня. Вплоть, до шестого семестра.

   Ах, этот шестой семестр. Третьего курса. Самый смак, увлекательного студенчества. Ты уже, не заваленный ответственностью первокурсник, но и до серьезных проблем выпуска еще внушительно времени.

   Многие из моей группы, не слишком активно посещали занятия, в это время. Впрочем, многие, не посещали их и на первом курсе – но первым курсом, их учеба и закончилась. Но стоит ли о них? Я мог понять одногруппников. Дух весны, беспощадно оккупировал город. Очень ясно, я ощутил это, наверное, в апреле, когда вышел из универа, всего лишь после двух пар. На улице еще лежал снег, но травка уже слегка пробивалась. И вот, выйдя, я вдохнул запах, ожидая учуять снег, выхлопные газы машин, "вкус города", пафосно если говорить. Но нет. Царствовал запах травы, и запах свежести.

   Я стоял, не меньше минуты. Солнце, слепило глаза. Стоял так, стоял, а затем пошел домой. Запах был вкусен. Запах, радовал. Но не захватывал.

   Потому, что голова уже была захвачена. Я все так же, видел Учетчика, идя по перекресткам. Он еще более отчетливо, стал бросаться мне в глаза. Теперь, я мог выделить его фигуру, в каком бы обличье он не был, фактически с любого расстояния. И мысли, само собой, были только о том, что таится в моей голове.

   Придти в универ – отсидеть пары – вернуться домой.

   Дома, залипать в игрушку. Читать книжку. Смотреть какое-нибудь кино.

   Серая. Ничем не примечательная жизнь.

   – Эй, Клок, ты в сампе давно не был! – написал как-то раз Сойер

   Я смотрел на его сообщение, думая, что ответить. И не ответил ничего. Просто, вышел с форума.

   Все мое положение, прекрасно обрисовал Учетчик, в один прекрасный момент. Уже в конце апреля. Я подошел к нему, на том самом перекрестке. Меня можно понять – его вид именно тут, вызывал доверие, казалось.

   – Выглядите хуже, молодой человек.

   – Хуже?

   – Гораздо. Вы осунулись, и слегка обрюзгли.

   – Наверное, просто стал больше жрать.

   Учетчик засмеялся:

   – Ах, как мило, как мило. Какая похвальная самокритика, я это признаю. И как ваши дела?

   – Не очень. – я говорил лениво – Все скучно. И ничего не происходит.

   – Да-а? Ах. Юноша. Я гляжу в ваши глаза, и вижу, что вы не на своем месте. Вы не делаете то, чего должны делать, именно это и подтачивает вас.

   Я улыбнулся в ответ, кивнув, принимая его игру.

   – Но, вы не беспокойтесь. По городу, уже ползут занятные вопросы. Я слышу их даже прямо сейчас, в перипетиях улиц. Скучать вам не придется.

   – Что? Что?!

   Теперь уже, улыбнулся он. И как обычно, повернулся ко мне спиной. Снова, ощущение, будто тебя вытолкнули из пузыря.

   Тем же вечером, позвонил Родион. Он начал издалека.

   – Ты так и не говорил со Стасом.

   – Не говорил. Зачем?

   – Он говорит, что тебя какая-то Анька ищет.

   Я, как раз стоял возле большого зеркала, вмонтированного в дверь шкафа. Стоял, в одних шортах. Энергосберегающие лампы, бледным светом освещали комнату. Из окна, молчаливой кошкой глазела ночь.

   И кран.

   Все тот же, чертов подъемный кран, бесконечной стройки.

   Это все к чему. В свете ламп, тело в котором я обитал, не казалось таким уж красивым. Что я и озвучил.

   – Неважно. – ответил Родион – Я по другому поводу. Дело есть.

   Я молчал.

   – Зайди завтра к Стасу, когда сможешь, конечно. Зайдешь?

   Сердце забилось радостнее. Краски мира показались притягательными. Снова.

   – Конечно. – это проявилось в моем тоне.

   Готов поклясться, что Родион улыбнулся, когда заканчивал сеанс связи.