Текст книги "Полиция реальности"

Автор книги: Ростислав Гельвич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

   И что сказать еще? Только то, что дальше небоскреб мы удерживали с легкостью, почти два часа. Ни захват истребителя с ракетами, ни даже попытка повторить наш маневр, фермерам не помогли. Выдержав нужное время, мы получили новый кусок территории, и, конечно же, весьма солидный кус в наш командный банк. Уж какой бонус мы на него приобретем – это дело будущее. Да и может быть этот небоскреб отобьют уже в следующий военный период, неважно.

   Посмотрев на часы, понимаю, что просидел три с лишком часа. Времени уже, почти что двадцать два ноль-ноль. Диван в зале, уже застелен, и под одеялом лежит мама.

   – Ты спать будешь? – говорит она, моему выглядывающему из комнаты лицу

   – Наверное, не сейчас. Посижу еще немножко. А ты что?

   – Да вот кино смотрю. – по телевизору, идет какой-то старый американский, еще черно-белый музыкальный фильм. Несмотря на то, что я люблю такие, просмотрел их много, да и актеры знакомые, сам фильм я не видел.

   – Интересно?

   – Да, неплохой.

   – А как называется?

   – Только что переключила, минут десять назад. А ты все играешь?

   – А что еще мне делать, мам?

   Она пожимает плечами, и снова откидывается на подушку. Я возвращаюсь в комнату.

   Сообщение от Кира:

   – Круто было. Ффух. Блин, я сейчас наушники снял, а то по ушам будто молотком били.

   – Ага, бывает. И что фермеры?

   – Да неизвестно. Но это фигня. Я думаю, надо с новых денег, попросить админа респ истребителя у нас на базе запилить. Или мессершмидта. – таковы были правила сервера. За бонусные деньги с захваченных районов города, команда "покупала" у администратора улучшения к своей базе.

   Я, потирая гудевший лоб, и снова, сам того не хотя, погружаясь в муторное беспокойство, захотел что-то спросить. Не знаю что. Написал первое, что пришло в голову.

   – Было бы неплохо. Слушай, Кир... а у тебя вообще, как дела? Как день прошел?

   – Нормально дела. День быстро прошел. В Питере есть чем заняться. А ты?

   – Да вот. Всякое. У меня дед умер.

   Смайл удивления, и далее почти минутное молчанье

   – Я... как бы... ох, я не знаю что сказать, Клок. Не могу сказать что что-то такое испытываю, я же не знал твоего деда. Это тяжело переносить?

   – В том-то и дело. – пишу я – Особо ничего не тревожит, но порой накатывает. Очень-очень плохо становится.

   – Сейчас накатило? Ты поэтому мне это и написал? – сообщение прилетело почти сразу же, после моего.

   Беспокойно. Вдруг я его обидел? В игре мы знакомы уже полгода, или даже месяцев семь, но о таких вещах говорим первый раз. Я неуверенно отвечаю:

   – Ну, да. А что, не надо было писать?

   – Да нет, ты что! Почему не надо? Просто, наверное тебе очень тяжело стало, раз ты со мной об этом говоришь, а не с каким-нибудь лучшим другом.

   Усмехаюсь, и даже хмыкаю. Пожалуй, будь я у себя в комнате, даже расхохотался бы погромче.

   – Лол, Кир, в реале я мало с кем общаюсь. Так что, хоть как написал бы тебе. А какая у тебя семья?

   – Обычная, в общем-то. Мама, папа. Еще брат есть, маленький, ему пять лет. Бабушка с дедушкой живут сейчас далеко, я их только лет в пять видел. А у тебя?

   – Только мать. А у нее только я.

   – Это одиноко?

   – Да нет, конечно. В детстве, очень часто был с дедом.

   – Какой он был?

   Не то что бы впадаю в ступор, однако я крепко задумался. Я знаю, какой он был. Но как это передать далекому человеку, который никогда-никогда не видел его, и не знает его? Лучшим на что хватает моих идей, это отсканировать одну из фотографий, где мы с ним вместе, и выслать Киру.

   – Хм. Ты на него не похож, но вы смотритесь. – пишет мне Кир

   – Так вот, – отвечаю ему – Я всегда им восхищался. Мой дедушка был хорошим человеком. – именно сейчас осознаю еще раз, как слово "дедушка" не подходит для моего деда. Короткое и мощное "дед", как кто-то гвоздь забил с одного удара. Все же, "дедушка" больше отдает дряхлой старостью.

   – Ну, ладно, Клок. Я отхожу, и ты там это, смотри, держись.

   – Спасибо. И тебе удачи.

   Кир выходит оффлайн.

   Я смотрю на часы, и понимаю, что наш разговор, длился полтора часа – хотя я не особо заметил, как это время пролетело. Мама уже уснула, и смешно открыла рот во сне, похрапывая. Я отключаю телевизор, и далее же, совершив перед сном основной моцион, и глотнув напоследок воды, ложусь спать.

   Этот день начался так же, как и остальные дни. Утро. Немножко игры в самп, где мы узнали о введении еще нескольких группировок, куда ушла толпа людей и от нас, и от фермеров. Было весело играть, учитывая то что добрый админ фактически обнулил все и вся, включая уже хорошенько прокачанные базы. Уже упоминавшийся мной Генли, значимая личность в банде фермеров, поднял истерику, и получил вполне закономерную заморозку аккаунта, на несколько часов. Бан и удаление минули его только из-за личного знакомства с админом, и из-за большого стажа игры.

   Я сидел и трепался с Киром, параллельно еще разговаривая с одногруппницей, в самой-знаменитой-российской-социальной-сети, когда зашла мама, и окинув меня взглядом, сказала:

   – Коля, пора.

   После чего я встал, щелкнул "завершение работы", и поправил свой строгий, черный костюм.

   Да, на мне был черный костюм. На похороны деда.

   Мы вышли из дома, и сели в иномарку, припаркованную перед подъездом. Это был синий фольцваген, уж не знаю какой марки. Я швырнул приветствие сидящему за рулем пузатому старику, со слегка длинноватым, как-бы-английским лицом, и мы поехали. В машине воняло бензином, и пылью.

   Сорок минут езды до кладбища. Я смотрел в окно, а в окне не видел леса. Странно. Обычно когда выезжаешь из поселка, всегда видишь густой лес. Но кладбище, оно весьма стереотипно, располагалось в поле. Словно бы, готовое к расширению. Да, те кто основал его в полевой местности, поступили весьма мудро, в случае чего – такое кладбище весьма удобно расширить. Стоит только передвинуть ограду.

   Далее. Я, мама, и этот пузатый старик, идем к месту, где хоронят деда. Вообще, мама должна была присутствовать, но все заботы взяли на себя друзья деда, предоставив матери разборки лишь с окончательной частью церемонии.

   Нетрудно было увидеть группу людей, даже от входа в кладбище. Все в строгих костюмах, старики в основном. Мужчин больше, женщин почти нет. Подойдя ближе, я понял, что среди всех – есть еще и священник, в рясе, тоже черного цвета. Хотя, разве рясы бывают другие? Я спросил маму:

   – Зачем? Дед не верил в бога. – и это было так.

   – Так надо. – ответила мать – Скандал нам не нужен.

   Пожимаю плечами, словно был не я, а игровой персонаж. Мне сейчас действительно сейчас все равно. Я чувствую себя отстраненно. Лишь волнение в животе, напоминает, что я – это я.

   Дед лежит в гробу. Он очень строгий, красивый, в своем дорогом, хоть и старом, черном костюме. Гладко начищенные туфли, поблескивают под летним солнцем. В каком-то смысле, он идеален. Идеален – потому что мертв. И этой своей идеальностью, не похож на себя.

   Церемония. Непонятная вещь. Что-то говорящий священник. Пошатывающийся я. Сначала мама, и потом уже я, целуем ленту, которой накрыт лоб деда. Речи пары лучших друзей усопшего. После них – выбираемся с кладбища. Шагая ко входу, мне кажется что мои ноги в тяжелой грязи. Я опускаю вниз глаза, и вижу, что ноги чистые, и туфли на ногах лишь слегка пыльные. Но поднимаю ногу – и она идет тяжело. Будто бы, к ней что-то такое прилипло. Как же мне плохо. С трудом дойдя до машины, я заполз, как слизняк, внутрь, и прилип к сиденью.

   – Что с тобой, Николай? – спрашивает благообразная, маленькая старушка, в черной юбке, и такой же блузке.

   А я лишь мотаю головой. На моих ногах грязь. На моих руках грязь. В моем рту грязь. Откроешь рот – и она польется из него. Я снова мотнул головой.

   Поминки. Несколько больших кастрюль на моей кухне. Мама и пара дедов, непрерывно снуют с тарелками. Кажется, что они жужжат.

   Хотя нет, не жужжат. Опускаю взгляд, в тарелку с пюре, и парой котлет. Как заведенный, съедаю это. Кажется, что я ничего не чувствую. Кажется, что начни я жевать язык, как эту же котлету, я сжую его и проглочу. Наконец встав, достав из холодильника открытую бутылку водки, и сделав прямо из горла три хороших глотка, обретаю наконец некоторые ощущения. Первое – гадкий вкус этанола, и масляное ощущение во рту. Второе – то, что надо пойти умыться.

   Холодной водой, натерев лицо, смотрю в зеркало, и вижу что морда красная, как помидор. Мать заходит ко мне, и обнимает за плечи.

   – Бедный ты мой... Коля....

   Почему я бедный?

   – Что?

   Странно. Я сказал это вслух. Вижу удивленное лицо матери. И это сказал.

   Хм. И это тоже.

   Молча, отодвинув ее с пути, прохожу в свою комнату, и как есть, в костюме, с галстуком, плюхаюсь на диван. Стоит мне закрыть глаза – все. Пуффф. Чернота сна.

   Снится какая-то чушь. Толстые космодесантники, с джедайскими мечами, и джедайскими же луками (а вот это откуда взялось-то?) воюют на какой-то космической базе. Типичный американский боевик. Когда просыпаюсь, то удивление достаточно сильное. И еще, стойкое ощущение, что я проспал почти целый год, никак не проходит. Со стороны кухни, говор, звук текущей воды, и небольшое звяканье посуды. В зале уже нет расставленных столов, достаточно чисто, работает телевизор. По нему, "Ошибка резидента".

   Почистив зубы, умывшись, и пригладив водой взлохмаченные волосы, зашел на кухню. Мама, и та старушка, что говорила со мной в машине, моют посуду. Точнее, мама помогает составлять – а старушка, расположившись у раковины, бодро наяривает тарелки губкой.

   – Здравствуйте. Я долго спал?

   Лицо у мамы, веселое, но с грустнинкой:

   – Алкота ты, Коля. Я думала тебе плохо, грустит сын, а ты повернулся, и я, бааааа! – она всплеснула руками, прямо как в каком-нибудь фильме про деревню – От "грустного сынули", – едко прозвучало – Разит как от алкаша подзаборного!

   – Это вы, Женечка зря. Я вам как врач говорю, от того что мальчик раз в год выпил стакан алкоголя, ничего ему не будет. – голос у старушки слегка дребезжащий, но мягкий, что усиливается легкой картавостью – К тому же, он от него хорошо поспал, значит успокоился, и голова у него работает хорошо. А то на похоронах, был сам не свой. Еще неизвестно кто краше был – Сергей, или же ты.

   Качаю головой:

   – Да-а.– тяну букву "а" – Дед был красивый. Он смотрелся. Так сколько я спал?

   – Недолго. – отвечает мама – Часа три. Сейчас двадцать пять восьмого. Скоро стемнеет. Ты, сегодня не засиживайся долго – завтра с утра поедешь в дом отца.

   – А может сейчас рвануть?

   – Ты с ума сошел?! – мать плескает в меня каплями воды с руки – На ночь глядя, пилить почти пятнадцать километров? Нет-нет-нет! Дома сиди!

   Я киваю, пожимая при этом плечами, как бы говоря, что мое дело это предложить. Сажусь за ноут затем, и захожу в самп. Как только появляюсь на базе, понимаю, что нас хорошенько так утюжат аж две команды сразу, фермеры, и некто в форме работников китайского ресторана. Утюжат смачно так, со вкусом, и расстановкой. Хотя, немножко побегав, пообщавшись в чатике, и оценив общую обстановочку, понимаю, что не так все и запущено. Они не могут пробраться через нашу ограду – в то время как мы, не в состоянии выйти. Ограда, с лихвой уводит в минус их вооружение, и большее их число, в то же время мы – не можем выехать, чтобы купить в городе броню, и новые комплекты оружия.

   Именно в оружии все и дело. Начальный комплект, состоит из: самого слабого пистолета, автомата (это Калашников, сделанный в игре, самым слабым и недальнобойным автоматом вообще), и одной винтовки, бьющей далеко – но лишенной оптики. Что и говорить, положение нелегкое. Стоило мне только залезть на крышу, чтобы попытаться снять кого-нибудь оттуда, как мне сразу же, с нескольких сторон, прилетело по несколько длинных очередей. И я ушел в респаун. Ждать – две минуты.

   Крякнув, откидываюсь на спинку дивана. Убил меня, некий новичок, со снайперской винтовкой. Какой позор... Хотя, новичкам, и дуракам везет, не?

   Снова появляюсь на базе. Теперь уже, почти, что на выходе, лишь чудом успеваю сдернуть с открытого пространства, слыша кучу выстрелов. Однако даром это никому не прошло – с нашей базы, тоже весьма активно стреляют. В таблице умерших, сразу появляется два "фермерских", и один "ресторанный" ник. Однако же, один только взгляд на мини-карту, дает понять: положение тяжкое. Вокруг базы, человек двадцать, и больше нет только потому – что сервер начнет лагать.

   В мини-чате, внезапно, красный админский цвет:

   – Что, менты, зашиваетесь?

   Куча положительных сообщений, и не меньше мата со стороны других команд.

   – А ну рот офф, давайте потише тут. Я кину нескольких ментов в рандомные части города, а то вы их зажали, они отбиться не могут. Скукотища.

   И правда, по очереди, несколько людей исчезают с базы. Я в их числе, админ, видимо как одному из самых старых игроков сервера, пишет мне:

   – Клок, к магазину не суйся, там засада.

   Он закинул меня, на небольшое здание, в портовом районе. Неподалеку от меня – аэропорт, где располагается парочка легких самолетов. Прямо перед зданием же – стоянка, с кучей весьма средненьких машин. Ну и, конечно, так вышло, что двое людей из моей команды, оказались неподалеку, почти на самом краешке радара. Быстро, спрыгиваю, сажусь в четырехместную машину, и догоняю их. Это оказались новички, один с ником Keter, а второй, некто Soprano.

   – Ты Тони, или Джуниор? – говорю я ему, перед тем как газануть вперед

   – Тони-младший, лол. – отвечает он – В магазин едем?

   – Нет, админ сказал что там засада. Поедем в Израиль – так мы называли игровую копию Лас-Вегаса – там закупимся.

   Остановившись лишь один раз, чтобы взять машину побыстрее, мы доехали до оружейни, без приключений. Они, закупили себе по парочке неплохих одноразовых пушек. Я же – купил целый "постоянный" комплект, который будет появляться у меня после каждой смерти, вместо старого. На остатки же, приобрел броню, и два десятка гранат.

   – Куда теперь? – написал в чат после этого

   – Хз. Го на ВБ – военная база – за танком?

   – Танк уже занят! – в тимчате отвечают новичку – И он кстати тут, его китайцы заняли!

   – Китайцы? – спрашиваю я

   – Да, ресторанщики. Потому что в китайской тошниловке работают.

   – Лол. Тогда, давайте в аэропорт. Один возьмет мессер, а второй кукурузник. Я скину с крыльев несколько гранат.

   Идею признали неплохой. Тут же, к нам подлетели на всех парах три китайца. Они были на быстрой тачке, неслись весьма быстро, но я ловко пробил им две шины. Конечно, после этого, машина вильнула, подпрыгнула на кочке, и улетела в море – магазинчик стоял фактически на обрыве. Я кинул вниз пару гранат, но они взрывались не долетая.

   Добравшись до аэропорта, я прыгнул на крылья игровой копии легкой Цесны, куда пилотом сел Soprano. Keter, быстро занял кукурузник, и написав в чат: "От винта!" – ринулся ввысь. Soprano тоже, сначала хотел было набрать скорость, но после порции ругани в свой адрес, сбавил обороты, и держался уже ровнее. Истребителей противника, хорошо что не было, и долетели мы неплохо. Пилот взлетел повыше, ибо снизу начали стрелять, и я кинул гранату, на пробу. Она почти долетела до земли, однако взорвалась еще в воздухе, хоть и сняв волной примерно треть полоски здоровья, какому-то китайцу.

   – Давай пониже.

   – Знаю.

   Далее, было лучше. Конечно, основная часть гранат канула в Лету, все же не идиоты играли со всех сторон. Но штук пять, дали результат, да и между делом, большая часть команды, киснувших на базе, разбежалась кто куда.

   – Круто Клок! – написал кто-то в командный чат

   – Ага, да. Постоянки закупите, и давайте уже что-нибудь захватим.

   И мы захватили. Ну, чуть-чуть совсем, пару участков. Денег с них, ни на что толковое хватит не могло, поэтому решили подкопить. И я вышел из игры. Глянул на часы. В углу монитора, черненькие цифры констатации факта: 22:36

   Полтора часа серфинга по интернету. А затем – сон. Здоровый, и крепкий, так его сон, без снов.

   Мама растолкала меня часов в восемь. Первое испытанное ощущение – непорядок с головой, волосы были встрепанные, жесткие, торчали пучками во все стороны. Я с трудом пригладил их холодной водой, и затем хорошенько зачесал назад, вроде бы получилось неплохо.

   – Ты давай скорее, – мимоходом сказала мама, когда я пил кофе, читая книжку с ноутбука – Не хочу чтобы ты по жаре ехал.

   В качестве транспорта, я взял у соседки здоровенный велосипед "Урал". Как-то, я ездил на таком в детстве. От него ужасно болели ноги, не по Сеньке шапка, как говорится. Сейчас же, нажранными двадцатью годами, управляться с махиной было легче. Выйдя из подъезда, зябко поежился: в майке и шортах, с тапками на босу ногу, мне показалось, что погода холодновата. Уже через пару километров по дороге, я резко изменил свое мнение. Не то что бы сильно устал, но лицо раскраснелось, и в ушах стучало.

   Путь мой лежал, на нашу дачу. Как сказать дачу, это трудно было назвать именно дачей, скорее уж, небольшой дом, с участком земли, на котором еще сараюшка и баня. Дед, сначала живший в поселке, неподалеку от нас, после смерти жены, продал квартиру, и приобрел этот дом. Ему нравилось жить уединенно, будучи окруженным лишь пятьюдесятью такими же, разной степени обшарпанности домами.

   Доехал я, наверное, часа за полтора. Может быть чуть дольше. Из-за сухой погоды, я изгваздался в пыли полностью, ко всему прочему, загадив еще и велосипед. Наверное, проезжая по неширокой дороге, которая делила этот дачный поселок на две части, я представлял то еще зрелище. Но, так как уже начинало припекать, то оценить мой перфоманс не смог никто. Разве что, загорелая почти дочерна старуха, привлеченная скрипом велосипеда, выглянула из окна дома.

   Остановился возле ворот, выкрашенных в светло-коричневый цвет. Покрашено качественно, явный контраст с остальными домами. А крыша у дома все еще зеленая, и тоже, видно что ее старательно обновляли. Я перелез через не очень высокий, метра в два, забор, и открыв ворота, закатил велосипед во двор. Очень привычная чистота, как ни странно. Все казалось очень стерильным, если можно применить это слово, для описания улицы. И голая земля, на месте огорода, и асфальтовые дорожки от дома к бане, сараю, и воротам, плюс еще пустая собачья будка, со свернутой внутри цепью, и ошейником. Будто кто-то взял и вычистил все живое, что тут только было. Это удивило меня. Я не увидел ни каких-нибудь малинных кустов, ни банальных грядок. Конечно, дед вряд ли стал бы один тянуть огород, это само собой разумеется, но зачем покупать дом с землей, если тебе не нужно что-то выращивать?

   – Коля! Коля, это ты что ли? – отвлек меня от размышлений, голос соседа.

   Я помнил этого человека. Бывший шахтер, с крепкими руками, и светлыми волосами. Он сильно постарел, но все еще можно было узнать его, из детских моих воспоминаний.

   – Да-да, я. Здрасьте.

   – Привет Коля. Да-а... вот так и бывает... – он стоял за деревянным заборам, оглаживая большую дворнягу, что сидела у его ног. – Столько не был, а теперь пришел. Когда Сергей умер. И не стыдно тебе?

   – Вы чего? – я удивился, мне стало противно – Дед сам не хотел никого видеть. Да и вам-то что?

   – Да, действительно... чего это я... – он все так же оглаживал собаку, все так же не смотря на меня. Лишь договорив, он поднял лицо, и уставился в мои глаза.

   Я почуствовал, что трудно отвести взгляд. Такое бывает. Ты сцепляешь с человеком на улице, и между вами происходит эдакий бой. Кто первый отведет глаза.

   Сосед первым отвел свои зеленые, с желтоватыми, янтарными крапинками.

   – Ты, ладно, Коля... Извини... – он оперся на своих руки, с выпирающими венами, сильные, мускулистые руки – Извини... Но все равно. Стыдно, Коля.

   У меня создалось впечатление, что я разговариваю с тронутым. Общий тон его речей, да и обрывистость фраз, будто бы он скачет с одной мысли, на другую, как катится под гору слетевшая с рельс вагонетка, прыгая по камням. Дворняга, заскулила. Сосед снова начал гладить ее по голове, все так же стоя у забора. Странный человек.

   Я шел по асфальтированной дорожке. Старый, деревянный забор. Ржавый бак, с тухлой водой. Не знаю зачем, но я нагнулся, и открыл кран. Вода потекла на то, что раньше было огородом, не впитываясь в твердую, как корка землю. Баня и сарай, остались такими, какими я их знал раньше. Слегка обшарпанные, но крепкие строения, полностью деревянный сарай – и банька, уже кирпичная, с толстой, беленой трубой.

   Открыл дверь, нажал на ручку и... накатывает. Запах. Запах тоже остался таким как прежде. Не знаю как описать, куча ассоциаций родилась у меня в голове меньше чем за секунду, когда я даже еще не войдя внутрь, сделал первый вдох. Деревянные полы, старые вещи, уют, спокойствие, книги. И это только веранда. Основная часть дома за следующей дверью, которая тоже закрыта. Я прошел к ней, по дороге проведя рукой по советской газовой плите. Шланг от газового баллона, шел от нее в вырез в двери, которая закрывала кладовку. Я открыл ее, и заглянул внутрь. Оттуда потянуло затхлой прохладцей, и пылью: куча старой посуды, и прочего раздолбанного хлама. Лишь на участке в метр, очищенном от всего этого, в уголке, располагался большой газовый баллон. Не смог бы сказать литраж, пожалуй. Так всегда было, опять же. Разве что редуктор, сменился на вентиль.

   Дверь, за который был дом, в детстве мне казалась очень тяжелой, и толстой. Это ощущение не прошло. Когда я открыл ее, зашел внутрь, и потянул на себя, то при закрывании она сделала: "Пфамм-м", плотно захлопнувшись, как в шлюзе космического корабля. И было тихо.

   Я огляделся. Закрытое зеркало. Вешалка для одежды, где висят синий лабораторный халат, и черная ветровка. Прямо – зал, с ковром, двумя креслами, диванами, и весьма большим – но все же ЭЛТ телевизором. Направо – кухня, где заботливо прикрыта драненькой тканью печка. Налево – проход в рабочие комнаты деда. Гудит холодильник. Тикают часы. Кремовые шторы, удачно довершают палитру уюта. Осматриваешься – и глаз отдыхает. Хочется свернуться калачиком, и поспать.

   Честно говоря, не знаю, зачем мать послала меня сюда. Всех делов было, вытереть пыль. Когда я начал разбирать книги, оказалось, что вся техническая и прочая рабочая дедовская литература, в отдельных двух шкафах. Остальные же книги, занимавшие несколько небольших тумбочек, рассортировать было делом получаса. Даже с костюмами, долго мучиться не пришлось, потому что большей их части уже не было. Военной формы тоже. Видимо, дед ее кому-то уже отдал. По времени, еще даже обед не наступил. Поэтому, поддавшись интересу, я начал рыться в дедовских вещах. Точнее даже как рыться. Сначала, фотографии.

   В месте, которое я идентифицировал как рабочий дедов кабинет, их висело много. Не меньше пяти фотографий жены деда, моей бабушки. Еще девушкой, в легком летнем платье, она улыбается с черно белой фотки. Затем, уже наверное чуть постарше – но на вид точно такой же девушкой, смотрит с другой фотографии, где она уже с дедом. Дед узнаваем даже в молодости. Правда, на этой фотографии он держит бабушку на руках, и улыбается.

   Затем, они уже взрослые. Не меньше тридцати обоим. Видно, что бабушка одного роста со своим мужем. Они опять улыбаются. У деда на лице еще нет этой вечной, понурой строгости. Она появляется лишь на следующих снимках, где бабушка выглядит болезненно.

   Фотографии мамы. Фотографии мамы с семьей. Со мной. И даже мамы с мужем, моим отцом. Странно смотрится, потому что он ниже ее, сантиметров на пять, наверное. Волосы у него русые, в противовес светлым маминым, и вьются.

   Оказывается, хозяин дома был в какой-то мере сентиментален.

   Я порылся еще в толстых тетрадях, лежащих на столе. Но понять что-то не получилось – сплошные формулы, расчеты, и чертежи. Вот как раз в тот момент, когда я пролистывал невесомые листки в клеточку, громко зазвонил телефон. Так громко, что меня пот прошиб, так оно несуразно показалось в тишине дома. Подняв трубку, старого дискового телефона, я даже "Алло!" сказать не успел, мне в ухо ударило безостановочное:

   – Сергей Витальевич, это непорядочно, вы задержали заказ на две недели, я звоню вам уже пять дней кряду, вы не берете трубку, а заказ очень важен, я понимаю сложность пайки золотых контактов, и ламповых систем, но имейте же совесть!

   Пораженный тирадой, я так и держал трубку у уха. Мой собеседник, снова бухнул, тем же криком:

   – Вот чего вы молчите! Я слышу, как вы дышите в трубку!

   – Это не Сергей Витальевич, – наконец смог выдавить я – Это его внук.

   – Так позови его!

   – Дедушка, – слово слезло как гадкий слизняк, с языка – Дедушка умер.

   – Ох... – владелец голоса, еще немного помялся-помялся, затем тихо сказал – Извините! – и бросил трубку

   Меня заинтересовало, над чем так работал дед. Я прошел в другую комнату, видимо рабочую, заставленную микросхемами, лампами, и прочей, по моему мнению, устаревшей техникой. На неком подобии верстака, красовалась пара больших колонок, примерно в полметра каждая. Они выглядели... старо. Винтажно. По-другому и не сказать. И видимо стоили дорого.

   Снова телефонный звонок. Все тот же абонент.

   – Мальчик, понимаешь, – он опять тарахтит, но теперь спокоен. Почему-то я уверен, что его трубка забрызгана слюной – Твой дедушка взял у меня заказ, и материалы, на очень дорогую вещь....

   – Две большие такие колонки? – перебиваю я его

   – Не колонки, а аудиосистема. Мне необходимо ее забрать!

   – Ничем не могу помочь. Позвоните завтра, когда я смогу позвать к телефону Евгению Сергеевну, мою маму. Сам я вещами деда распоряжаться не могу.

   С его стороны посыпались уговоры, и прочая словесная чушь. Я молча положил трубку. Далее звонков не было.

   В той же комнате, с колонками, на другом столе, располагалось нечто, накрытое полотном. Ведомый интересом, я прошел туда, и сдернул тряпку. Удивление пропало, и я был даже разочарован – накрытым оказался самый обычный компьютер. Разве что, системный его блок, оказался лишен боковин, и от материнской платы, и прочих деталей, отходили толстенные трубки, полные, очевидно, воды. Я постучал по ним пальцем, они слабо качнулись, твердо-упругие, увесистые.

   Когда я включил компьютер, то не услышал привычного мне шума кулера, разве что зашумела перекачиваемая жидкость, да изредка слышалось слабое бульканье.

   Только теперь, я смог увидеть, что из себя представляет этот компьютер. Он не был похож на обычную "машинку". Насколько я смог понять, системный блок, проводами уходил в ламповые схемы, развешанные по стенам комнаты. Да и трубки системы водяного охлаждения, тоже, проходили по каждой из них. Мое сердце забилось часто-часто, почему-то это испугало меня. Не знаю, что я ожидал увидеть на экране монитора, но загрузилась самая обычная Windows 7. На рабочем столе, по-спартански располагалось всего несколько значков. Автокад, папка с чертежами, Мой Компьютер с Моими Документами, пара новых игр, и ярлычок выхода в интернет.

   Точнее же, таких ярлычков было два. Вот только один, был озаглавлен как: "Сетевое подключение", и отлично запускался – а вот второй, названия не имел. И при запуске, выдавал пустое окошко, какое обычно выдается при ошибке. Но ни текста, ни каких либо еще пояснений в нем не было. Решив перезапустить роутер, я потянулся к нему. Странно, фирма оказалась незнакомой мне – Ericson. Да и кабель подключения, ч тоже раньше никогда не видел. Удивило меня еще и то, что сам роутер был опять же, частично полуразобран, от него, несколько толстых проводов, уходило в большую железную коробку, с вентиляционными прорезями. Коробка мягко светилась изнутри, и из нее доносился непонятный гул. От коробки, шел гораздо более толстый кабель, белого цвета, аккуратненько, почти незаметно, протянутый к выходу из комнаты.

   Я шел по нему, и вышел в прихожку. Сдернул с зеркала полотно, и посмотрел на себя. Зрачки узенькие, на лбу испарина, дыхание частое. Дом больше не казался мне уютным. Я наткнулся на что-то, что не столько удивило, сколько испугало меня. Непонятно, причем, почему. Ничего такого, вроде бы, во всем этом нет – но может быть, во мне взыграли предчувствия, а может просто, нафантазировал я себе всякого. И кстати о фантазиях, пару раз вздохнув, шепчу в слух, цитируя:

   – Глубина-глубина, я не твой. Отпусти меня глубина...

   Но глубина не отпускает. Легче мне не становится.

   В горле сухо. На кухне, прямо из большого чайника, через носик, выхлебываю почти два литра, залпом, застоявшейся воды, и в живот будто бы ядро чугунное сунули. Пот прошибает настолько, что течет по спине. Какой-то подвернувшейся кухонной тряпкой, обтеревшись, я хочу встать, и вижу тот самый белый кабель. Он уходит вниз. В погреб.

   Сердце – паф – остановилось. И забилось опять, еще быстрее. Я, смотрю на кабель, как на толстую пиявку, что насосалась крови. Мне страшно.

   Вдох.

   Выдох.

   И так не меньше пяти минут. Лишь только потом, мне стало легче. Отпустило, что называется. Я даже сам удивился, своей реакции, на все происходящее.

   – Да, действительно. Чего это я. Дед просто инженерил помаленьку. Собрал из комплектующих некий компьютер. Или что-то такое изобрел. Ламповое. – это шепот, мой быстрый шепот. Он не горячечный, но мне хочется его таким назвать – Ведь есть же, ламповые аудиосистемы. А тут – ламповый компьютер. Дед же инженер. Ему положено. А я просто запущу эту штуку, и все будет нормально. Да.

   Я сдернул, и свернул коврик, пытаясь действовать как можно медленнее. Руки не дрожали, но в голове словно поселилось что-то испуганное, и кричащее. Мешающее адекватно мыслить.

   Потянул на себя крышку погреба, и прищуренными глазами, глянул внутрь.

   Странно. Это не испугало меня. Хотя это было необычно.

   Громадная. Именно громадная, гигантская конструкция, выглядевшая как мешанина из ламп, микросхем, и кучи иных деталей. Да и сам погреб изменился. Если раньше, в детстве, это была обычная комната вырытая в земле, полная пауков и подземной прохлады, то теперь, помешение напоминало небольшой бункер. Стены, и пол, оказались обиты металлическими пластинами, белого цвета. Там где раньше располагалось отверстие для трубы, теперь была вентиляционная задвижка. Да и сама эта конструкция, занимавшая почти весь погреб.... С пола, я мог дотянуться лишь до тумблера: ВКЛ/ВЫКЛ. Дотянувшись, щелкнул. Клянусь, когда я это сделал, то ожидал чего угодно. Но щелчок ни к чему не привел. Еще раз, тщательно все осмотрев, увидел толстые кабеля, которые были протянуты под полом, куда-то к выходу.