Текст книги "Солнценосец (СИ)"

Автор книги: Роман Мережук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 32 страниц)

– Генрих Сульсширский, – удивленно сказал старший из них, пока остальные глупо моргали, пытаясь оценить, куда попали и почему их окружают мертвецы.

– Ничего не забыто, Кевин де Сиз, – сказал ему лорд в волчьей шкуре. – Я помню, как ты спешил меня на том турнире, долгих двадцать лет. Ты был моей последней ошибкой. Теперь я намного сноровистей и умнее. Ты был изгнан со двора леди Берри и нашел приют у лорда Бараньей Головы.

– Меня не изгоняли, – гордо вскинул подбородок Кевин. – Я сам ушел от Эвиции. Жеан дал мне надел земли и титул, чего никогда бы не сделала она.

– Ты должен чтить только своего лорда, – ответил ему Генрих. – Вставай, я окажу тебе честь умереть с оружием в руках, а не спеленатым как младенец.

– Мой лорд, обратился к нему один из наемников. – Мы не должны так рисковать...

– Заткнись! – Генрих был похож ни оскалившегося волка, изображенного на гербовом щите. – Дай ему меч.

Де Сиз ринулся вперед, пытаясь сбить его с ног. Генрих принял его выпад щитом. Дерево затрещало, но волк не сошел с места. Он приподнял щит и атаковал старого противника. Кевин подставил плечо, зная, что не успеет уклониться. Удар заставил его припасть на колено. Левая рука онемела, но правая еще сжимала оружие. Рыцарь выдал серию ударов, ловко орудуя мечом. Генрих не блокировал, предпочитая уклоняться. Де Сиз быстро выдохся и Генрих воспользовался тем, что рыцарь даже и не думал о защите. Лорд Сульсширский выбил меч из уставших рук и раскроил де Сизу череп.

Наемники прикончили остальных. Затем они вложили им в руки оружие.

Генрих в последний раз оглядел место. Идеально. Даже он не смог бы усомниться в том, что здесь произошла кровавая и скоротечная схватка. Люди Фасрлоу напали на Мороготов внезапно и были убиты, но ранения Дрэда и его сыновей оказались слишком серьезны, чтобы те выжили. Героическая смерть, которую кто-нибудь изложит в стихах и воспоет.

Ему было жаль бедную и внезапно осиротевшую Сибиллу Моргот. Отвергнутая королем-варваром, лишившаяся родных, она обратит гнев на тех, кто этого заслуживает. На тех, кто носит рогатые шлемы. Перемирие с Фарслоу теперь точно невозможно. Будет кровопролитная война без права на помилование. И ему, Генриху Сулроуду останется снимать с нее сливки.

Умело составленный план стал настоящим подарком богов. И что от него требовалось взамен за такую услугу? Всего одно – не вмешиваться в дальнейшие события. Волки терпеливы. Они будут ждать.

Глава 9

Трезвый расчет холодного сердца

Линда одевалась медленно и нарочито неторопливо. Она знала, что Лотту нравится за ней наблюдать. Он смотрел, как аккуратные маленькие грудки исчезают под легкой тканью и думал о том, что предстоит сделать.

Спасение Линды Лотт считал своей маленькой победой в хаотическом мельтешении разоренного осиного гнезда Ларрэ. Людей сгоняли как скот. Шэддоу решал кого миловать, а кого инквизиция увезет на допрос в псоглавую башню. Со стороны казалось, что Мрачный Жнец выбирал жертв наугад, но Лотт знал, что это не так. Шэддоу умел читать чужие души и находил в них скрытые тайны.

Когда очередь дошла до протеже Эммы Ларрэ, Лотт не мог не вмешаться. Он нарушал данное слово не раз. Но теперь, когда Марш стал приближенным к архигэллиоту, его правой рукой в борьбе с Зароком, обещания значили куда больше.

Он поручился за Линду. Никто не возражал. С тех пор она делила с ним еду и постель, что устраивало обоих. Когда они покинули Обитель Нежности, Линда повеселела и стала чуть более беззаботной. Теперь она мало походила на расчетливую лисицу и больше на пушистого котенка. Линда умела притворяться. Жизнь с Ларрэ научила ее многим маскам. Днями она почти летала по палубам, радуясь всему, что было на борту, махала платом проплывающим кораблям. Вечерами Линда трудилась над Лоттом так усердно, что по утрам ему приходилось собирать себя по кускам, чтобы хоть как-то соответствовать человеку, представляющему несгибаемую волю церкви.

С ней Лотт чувствовал себя простым человеком. Но он знал – всему приходит конец. Два дня назад его вызвал Шэддоу и намекнул, что скоро станет не до забав. Он получил письмо от архигэллиота. Иноккий сообщал, что Дальноводье на грани. Люди запираются в церквях и молят богов и помощи. Тракты забиты беженцами. Еще не бывало такого, чтобы одна червоточина заставляла людей пускаться во все тяжкие. Каторжники поднимают восстание. У них появился главарь. Ширился слух, что ими командует черный инквизитор. Ересь просачивалась именно туда, где Священная Империя давала трещину, и это не могло не беспокоить.

Линда обулась в сафьяновые сапожки темного окраса и любовалась на себя в зеркало.

– Ну, – требовательно сказала она. – Скажи что-нибудь.

– Тебе идет.

– Мужчины, – вздохнула Линда. – Ласковые слова из вас тащишь раскаленными щипцами.

Она стрельнула в него глазками:

– Хочешь, я могу снять с себя это барахло?

– Хочу, – сказал Лотт. – Но у нас нет на это времени.

– Понятно, – Линда повязала плат на голову. – Я подожду тебя в лодке.

Иногда эта девушка была чересчур расчетлива. Лотт понимал, что она с ним только на время. Возможно, Линда не прочь продлить отношения, но вскоре они войдут в Дальноводье и тогда придется распрощаться с легкой жизнью. Линда не пойдет с ними. Там будет жарко и слишком опасно для такой как она. Лотт еще не говорил ей об этом, но понимал, что чем дольше будет тянуть, тем хуже для нее. Линда должна понимать, что дальше их пути расходятся. Она осядет в небольшом городишке и постарается начать новую жизнь. Это самое большее, на что она могла рассчитывать после Обители Нежности.

Он облачился в крепкую дорожную одежду. Прикрепил к поясу ножны с мечом и кинжалом. Надел меховой берет и поднялся на верхнюю палубу.

Вчера ударил первый мороз. Стужа прошлась ледяной плетью по деревьям. Последние листья отваливались с окаменевших веток и падали на заиндевевшую землю. Складывалось впечатление, что идет желто-красный ливень, за которым не виден окружающий мир.

Лотт подошел к Пегушке и потрепал отросшую челку. В Солнцеграде существовало множество загонов с отборными лошадьми, которые были и выносливее и проворнее этой кобылы, но Лотт отказался от них. Пегушка нравилась Кэт, и Лотт не мог с ней расстаться. Он не хотел терять тех, кто ему дорог.

Лошадь обматывали ремни. Матросы налегли на лебедку, и Пегушка взмыла в воздух. Она пролетела над кораблем, давшим крен на правый борт, и плавно опустилась на лодку.

– Отлично, теперь вы, сир Лоттар, – сказал ему капитан.

Лотт пожал морскому волку руку на прощание и послал воздушный поцелуй Гальюнной Леди. Ростра не ответила взаимностью. Лотт провел на корабле не самые приятные дни своей жизни и был рад, что остаток пути пройдет по суше.

– Что станет с телом? – спросил он капитана.

– Мы похороним Мэддока как моряка, – сказал капитан. – Он был хорошим человеком. Помолитесь за его душу.

– Я не большой знаток в этом деле, – улыбнулся Лотт. – Кому вознести молебен?

– Николасу Чодотворцу. Я тоже помолюсь. И вся команда. Мы обязательно поставим свечку за упокой.

– Как и я, капитан. Как и я.

Лотт приложил все усилия, чтобы Мэддок избежал ужасной участи в латифундии, но этого оказалось мало. Рулевого хватил удар прямо за штурвалом.

Белокурая Леди шла под парусом большую часть пути. Ближе к границе Делии Многодетная сужалась в талии. Трирема Церкви Крови юркнула в приток реки. Мертвый Сын пролегал по восточным границам Делии. Это была постепенно мелеющая река, исчезающая в Перевале Проклятых.

Падающее тело, ранее принадлежавшее человеку по имени Мэддок, задало движение рулевому колесу. Матросы слишком поздно поняли, что корабль идет не тем курсом. Белокурая Леди села на мель близ небольшой деревеньки, которые всегда возникали на берегах рек. Исключением стало лишь то, что в деревне жили покорившие-ветер.

Брат Леон, проведший большую часть жизни в королевстве, рассказал, что люди запрещали желтоглазым селиться рядом с собой и сознательно загнали их в обособленные резервации.

Древний народ стоял в отдалении, наблюдая за тем, как люди покидают севший на мель корабль. Покорившие-ветер и не думали помогать. Но в глазах их легко читался испуг. Они боялись того, что пришельцы выгонят их на улицу, заняв дома.

Переправившись на берег, Лотт оседлал Пегушку. Он сунул руку в переметную суму Кэт и выудил оттуда еще в столице запасенные лакомства. Лошадка схрумкала красную морковь и благодарно заржала.

Потребовалось некоторое время, чтобы все необходимые вещи были упакованы на козлы. Команда корабля останется в деревне пока не прибудет буксир, чтобы вытянуть корабли из мелководья. Остальные – Лотт, инквизиторы, божьи воины с закаленными в боях безликими, отправятся в Дальноводье изменив маршрут.

Первоначальный план состоял в том, чтобы Белокурая Леди прошла весь путь вдоль Мертвого Сына. Затем богами помазанные герои должны были двигаться по Имперскому Тракту, пока не достигли бы Последнего Предела – форпоста империи, стоящего на границе Гиблых Топей. Но последнее письмо из Солнцеграда внесло корреляции в план. Последний Предел пал и больше не подавал признаков жизни, а Имперский Тракт перестал быть надежным местом. На нем орудовали мародеры. Обезумевшая от страха толпа осаждала окрестные порты.

Деревня желтоглазых отличалась от людской. Дома располагались так, чтобы по подворью гулял ветер. Округлые срубы домов цепляли непривычными формами. Покорившие-ветер снимали шапки, приветствуя людей, но мало кто из них кланялся. Галлард скрипел зубами, медленно выходя из себя. Инквизиторы напротив не придавали значения церемониальным формальностям.

На окраине деревни у обочины дороги одиноко высилась стела. Тесаный века назад камень был в идеальном состоянии. Покорившие-ветер ухаживали за ним, но они не приносили даров скрытому под толщей гранита духу-хранителю. Они не поклонялись ему как люди, возносящие мольбы перед иконостасами святых.

Лотт хмыкнул. Он заметил на стеле ряд знакомых руниров. Такие были вытатуированы на щеках Кэт.

Он догнал Линду. Девушка ехала на гнедой кобылице, которую взяли у местных.

– Линда, я...

Эта деревня была неплохим местом. Совсем неплохим. Ей могло здесь понравиться.

– Да, Лотт?

Он посмотрел на приятные округлости грудей. На то, как восхитительно они поднимаются и оседают, когда Линда дышит.

– Держись подле меня. Не отъезжай далеко. Дороги не безопасны.

– Хорошо, мой герой.

Линда чмокнула его в щеку и пристроилась сбоку, приноравливаясь к шагу.

Кавалькада выехала на тракт. Лед в замерших за ночь лужах хрустел под копытами. По левую руку от тракта нес медленные осенние воды Мертвый Сын. С другой стороны раскинулся дремучий лес. Желтоглазые брали оттуда сырье, но запасы древесины казались неисчерпаемыми. Кромка опушки с сетью пней походила на залысину в космах дикаря. Птичий клин прорезал небо, застилая серый покров чернилами цвета воронова крыла. Они летели в Дальноводье. Сейчас Лотту казалось, что все дороги ведут туда.

На границе горизонта дорогу заволокло пылью. Частицы засохшей грязи клубились, создавая фантасмагорию за пределом человеческого воображения. Восемь фигур в развевающихся по ветру плащах мчали так быстро, будто за ними гнались гончие ада.

Шэддоу дал знак остановиться. Безликие и божьи воины взяли их маленький отряд в кольцо. Шэддоу наскоро сплел заклинание, наложив на них прозрачную завесу, похожу на мыльный пузырь. Остальные инквизиторы тоже проделывали пасы руками. Бьерн Костолом вынул из петлицы шестопер. Это был монстр среди оружия. Лотт едва мог его удержать, не говоря о том, чтобы замахнуться. Бьерн держал его совершенно спокойно, словно обычную палку.

Всадники остановились в пяти шагах от группы. Незнакомцы показали лица из-под капюшонов. Лотт удивился. Он ожидал увидеть головорезов или еще кого-нибудь в этом духе. Восемь женщин восседали на лошадях. Двое из отряда были людьми, остальные шесть покорившими-ветер. Лотт вздохнул с облегчением. Женское общество не могло не радовать. И он был рад. Почти всем из них.

– Здравствуй, Квази. – произнес Лотт. – Не думал, что доведется увидеть тебя еще раз.

Халифатка спешилась.

– Я рада видеть тебя живым и здоровым.

– Извините, что прерываю, – с холодком в голосе сказал Шэддоу, – но может кто-нибудь скажет мне, что вы здесь делаете?

– Не могли же мы позволить людям, направленным самой Церковью, проделать столь долгий путь через Делию в полном одиночестве, – сказала вторая женщина. Она прикрывала лицо вуалью из полупрозрачной ткани. – Это недостойно королевских особ. Делия всегда славилась гостеприимством. Что я и собираюсь вам доказать сегодня.

С этими словами женщина откинула вуаль. Брат Леон ойкнул и поспешил отвесить самый низкий поклон, который Лотт видел за свою жизнь. Его примеру с запозданием последовали остальные не исключая Шэддоу. Даже Линда склонила головку и шепнула Лотту:

– Поклонись королеве Делии, Лотт. Ты ставишь нас в неловкое положение.

– Королева Делии? – тихо спросил он.

Перед помазанием Ричард упоминал о своей супруге, но Лотт и не предполагал, что встретится с ней на проселочной дороге.

– Да. Она самая. Игнис. А кто эта женщина рядом с ней?

– Долгая история.

– Ты расскажешь ее. И не дай боги ты на нее положил глаз!

– На это счет можешь не волноваться.

– Вы закончили?! – Шэддоу играл желваками, наблюдая за их перешептыванием. – Отлично. Я продолжу. Квази. Почему ты не в псоглавой башне?

– Я буду сопровождать ваш отряд в миссии.

– Да? Архигэллиот не говорил ничего насчет тебя.

– Иноккий не единственный, кто способен приказывать нам, – ответила халифатка. Она достала из кожаного тубуса свиток, скрепленный церковной печатью.

Шэддоу прочитал документ.

– Архиалланесса Стэфания выражает предельное сожаление, что не смогла присутствовать на церемонии посвящения Лоттара Марша и приказывает главе экспедиции Шэддоу включить свою подопечную в состав группы.

Шэддоу отдал свиток Квази с непроницаемым лицом.

– Вопросов к вам больше не имею.

– Ко мне, надеюсь, тоже? – спросила королева Делии и улыбнулась, показывая зубы в идеальном состоянии.

Лотт старательно отводил от нее взгляд. Прозябая в Гэстхолле, ему довелось увидеть слепого, газа которого пожрала проказа. Он был страшен. Ходячий труп, просящий милостыню и тыкающийся по углам, пытаясь задать себе верную траекторию движения.

Игнис выглядела немногим лучше. Болезненно хрупкая женщина с трудом держалась в седле. Она была бледна как смерть. Ломкие волосы цвета седины едва прикрывали голову. А глаза... Если бы Лотт не знал кто она с легкостью поверил в истории про вампиров, живущих, чтобы пить чужую кровь. Он не мог представить Ричарда, делящего с ней ложе. Лотт испытывал отвращение и жалел ее одновременно.

– Замечательно, – не получив возражений продолжила королева. – В таком случае мы смиренно просим Лоттара Марша посетить Острие перед тем как он продолжит святой поход против зла.

***

– Я пообещал вернуть вам кое-что при случае, – сказал Лотт.

Он достал из мешка Кэт амулет. Руна в форме литеры "Х", выполненная из куска оникса, тускло поблескивала на солнце. Он передал амулет Игнис, и та повесила его на шею.

Дорогой к Острию королева не давала гостям скучать, постоянно заводя светские беседы. Несмотря на кажущуюся хрупкость, Игнис оказалась стойкой женщиной. Она ехала рядом с Лоттом и он видел, как тяжело ей дается путешествие. Но она не жаловалась, и старательно делала вид, что ей весело и беззаботно.

Квази ехала чуть поодаль. Лотт старался не обращать на нее внимания, хоть это и было нелегко. Хотел бы он узнать, зачем она решила присоединиться к ним.

– Благодарю вас, сир Лоттар, – сказала она. – Я дала его сыну на пятый день рождения. Он действительно много значит для меня.

– Символ на нем – рунир древнего народа?

– Это так. Амулет создали покорившие-ветер.

– Я слышал, желтоглазые не в почете в Делии.

– Покорившие-ветер вечные скитальцы, – сказала королева. – Люди не любят, когда им напоминают, что они не всегда здесь были хозяевами.

– А королевы?

– Вы о моем окружении? – улыбнулась королева. – Я стараюсь не обращать внимания на расовые различия. В конце концов, не цвет глаз или кожи делает нас теми, кто мы есть. Мы нечто больше чем краска.

Они увидели шпиль первым. Тонкий как игла, он рос вертикально вверх, и казалось, что вот-вот продырявит мрачные небеса, и те в ответ забросают королевскую резиденцию комьями снега.

Острие было относительно скромным жилищем для королевских кровей. Дворец Фениксов казался огромным по сравнению с ним. Лотт был слегка разочарован. Он ожидал роскоши и помпезности, которыми ему ткнут в глаза. Он видел с холма небольшой городок, окружавший дворец. Но он не шел ни в какое сравнение с Солнцеградом. Наверное, после него теперь все города будут казаться Лотту крохотными.

– Что означает руна?

– Благая Весть лучше объяснит, – сказала королева.

– Благая Весть?

– Моя служанка.

– Странные мена у ваших людей, – хмыкнул Лотт.

– Имена всегда что-то значат. Ваше имя тоже.

К ним подъехала желтоглазая одного возраста с Игнис. Она была так же коротко подстрижена, как и Кэт. Цвет радужки глаз из песочного медленно переходил к янтарному. Она низко поклонилась Лотту и еще ниже госпоже.

– Что угодно королеве? – спросила Благая Весть.

– Расскажи нам, что означает символ на этом амулете.

Прежде чем ответить желтоглазая с минуту размышляла.

– В нашем алфавите немного рун. Но они могут приобретать совсем разные значения в зависимости от ситуации, места или времени. Я хочу, чтобы вы поняли, этот рунир для одних значит сохранность, для других безопасность. Для моей королевы он будет "решительностью". Для вас, святой, он значит "выбор".

– Выбор? Что же я должен выбрать?

Желтоглазая пожала плечами.

– Сторону, в которую подует ветер.

Люди любили свою королеву. Их встретила толпа горожан и все протягивали руки к Игнис. Королева приказала слугам раздать милостыню бедным и произнесла короткую и трогательную речь внимавшему ей люду. Закончила она, представив Лотта.

Марш уже привык к такому отношению. Его не передергивало от раскрытых ртов и перешептываний при одном появлении святого. Лотт исправно сыграл свою роль, раздав святых гало всем желающим, благословив жилье, детей, дороги, родимые пятна и полные вшей головы.

За тем они приехали в Острие. Герб Ричарда возвеличили в самом замке. Главная башня имела вид двуручника, который сжали в руках. Королева оставила гостей, сославшись на неотложные дела. Но Лотт не мог не заметить, как слуги снимают ее с лошади. Старый кастелян Кабаньей Норы что-то говорил ему о родовой болезни Игнис. О том, что в крови ее рода есть дефект. Девушка была альбиносом, но Лотт не знал что это, пока не увидел королеву Делии.

– Она кажется милой, – сказал Лотт.

– Помни о заговоре, – одним губами прошелестел Шэддоу. – Доверять ей – ошибка.

– Думаешь, на нас нападут? – скривился Лотт. – Нас привели в город, пригласили в Острие и огласили на каждом углу кто я и что за люди сопровождают меня. Архигэллиот объявил священный поход и каждый здесь знает, что мы пытаемся спасти Дальноводье. Какой шанс, что нас схватят?

– И все же. Держи меч вне ножен этой ночью, – посоветовал Мрачный Жнец.

После того как Лотт закрыл червоточину, разорвав инквизиторские четки, Шэддоу стал относиться к нему немного лучше, чем к куску дерьма. Если бы у таких как он были друзья, Лотт мог рассчитывать попасть в этот список.

– Лотт, нам так и не представился случай поговорить в Солнцеграде. Я многое должна тебе рассказать, – сказала Квази.

– Это место прекрасно, – воскликнула Линда.

Девушка подошла со спины и ухватила его за шею. Лотт проявил чудеса ловкости и вывернулся из захвата. Затем подхватил Линду и закружил вокруг своей оси. Девушка завизжала от радости.

– Мы должны поговорить о том, что случилось в святом городе, – сказала Квази.

– Позже, – Лотт отмахнулся от нее как от назойливой мухи. – Я выслушаю вас, инквизитор. Нас ждет долгий путь. В дороге и поговорим. А здесь я просто хочу весело провести время. Правда, милая?

– О, дорогой! – Линда подарила ему жаркий поцелуй. – Я буду с тобой, куда бы ты меня не понес.

– Так чего же мы ждем?

Они уединились в укромном местечке около смотровой башни. Виноградные лозы мертвыми змеями ползли вверх по каменной кладке. Над ними, делая обход, переговаривалась стража. Гербовые знамена, насаженные на вымпелы, поникли на безветрии. Ткань обоих флагов переплелась так тесно, что оба рисунка сплелись в один клубок. Казалось – бабочку-огневку насадили на иглу, чтобы засушить для коллекции. Лавочку покрывал иней. Линда потрепала его за щеку.

– Видишь, я не только для постели сгожусь.

– Я никогда не говорил, что считаю тебя шлюхой.

Линда действительно пришла как нельзя вовремя. Лучше бы Квази не появляться здесь. Он смог выжить без нее, и это вселяло некоторые надежды.

– Брось, Лотт, – сказала Линда. – Я не первый год живу на свете, и знаю, к чему все идет. Ты позволяешь мне сытно есть и сладко спать, не боясь инквизиции, я плачу тем, чем наградила природа. Но всему приходит конец. Признайся, как давно ты думаешь избавиться от меня?

Лотт не ответил. Женщины обладали поразительной силой – не зная толком ситуации чувствовать ее суть.

– Замухрышка из глубинки, позволявшая убивать детей старым извращенцам, чтобы спасти собственную жизнь, становится любовницей святого? Кому такое вообще может прийти в голову? Мне не позволят быть с тобой всегда. Я прекрасно понимаю.

Линда была очень практичной девушкой. С ее то прошлым другого и ожидать нельзя. Если бы за Лоттом не стояла Церковь Крови, кто знает, какие веревки она смогла бы из него скрутить.

– Чего ты ждешь от меня?

– Женщинам нелегко приходится в мире мужчин, – проворковала Линда. Она запустила руку в штаны новоявленного святого.

Лотт охнул, но не от неожиданности. Он привык к таким забавам. У Линды были до ужаса холодные пальцы.

– Я хочу получить твою протекцию, – сказала Линда, не прекращая работу. – Письмо, прощающее мне прошлые грехи и некоторые будущие. Подписанное тобой. Я могу рассчитывать на понимание?

–А-абсолютно.

– Хороший мальчик, – прошептала на ухо девушка и чуть сжала кулак. – Мне совсем не хочется голодать. Несколько золотых, думаю, улучшат мой нрав.

– Я... у меня совсем нет... Ох. Хорошо-хорошо. Я постараюсь решить эту проблему!

– Замечательно. Три сотни золотых марок аурийской чеканки будут честной платой. Я думаю, Лоттар Марш, наша беседа прошла очень позитивно для обеих сторон.

Линда чмокнула его в щеку и вытерла руку о штанину солнценосца. Лотт следил за тем как двигается Линда. В покачивании бедер и плавном шаге чувствовалась грация. Линда знала себе цену и не скрывала этого.

Он провел в царстве инея и зимнего сна некоторое время, собирая порванную мужскую гордыню и пытаясь понять, как из покровителя он превратился в того, кто покорно следует за поводком хозяйки.

От него не укрылось, что в замковом дворе покорившие-ветер служили наравне с людьми. Желтоглазые носили тюки с поклажей, кормили лошадей, которых вели конюхи для вечернего выгула. И самое главное – прислуга никак на них не реагировала. Никакого пренебрежения или презрения в отношениях. В Острие – в этом крохотном островке Делии не существовало второго сорта.

Благая Весть командовала группой желтоглазых, суетящихся на кухне. Громыхали котлы, полные кипятка. Крышки время от времени подскакивали, создавая мелодию абсурда. Здесь было жарко как в аду. Желтоглазые мелькали туда-сюда, протискиваясь мимо мясистых кухарок и отвечая шутками над подтруниваниями людей. Дюжие мясники нарезали мясо. С десяток поварят ощипывали кур и месили тесто, расположившись полукругом. Дети ежесекундно отвлекались от своего занятия, чтобы хоть одним глазком проверить состояние кабана, медленно доходившего на вертеле. Громадная свинья покрылась хрусткой корочкой, сквозь трещины которой сочился сок. Капуста, морковка, яблоки и некие пучки трав нарезались ажурными ломтиками, сервировались на большие тарелки, образуя горы и леса. Кошки драли глотки возле бочек с засоленной сельдью, за что время от времени получали пинки под хвост.

– Мне жаль, – обратился к заправляющей парадом желтоглазой Лотт. – Наш визит стал неожиданностью. И теперь на вас навалилась куча дел.

– Нам приносит радость служение госпоже и церкви, – серьезно ответила Благая Весть.

– Верите в Гэллоса?

– Как и все покорившие-ветер в этом замке.

– Даже так, – задумчиво сказал Лотт. – Это было необходимым условием для служения королю или...

– Или, сир Лоттар. И мы не служим королю, – Благая Весть закончила раздавать наставления, и поднесла ему ложку бурой жидкости. – Попробуйте. Ее величество сказала, что вам должно понравиться.

Лотт послушно исполнил ее желание. Кисель и вправду был превосходен. Со времен ученичества в Кабаньей Норе он не пробовал так чудно приготовленного напитка.

– Падальщик раздери меня надвое, если это не напиток богов, – обрадовано сообщил он. – Вы настоящая кудесница. Королеве Игнис очень повезло с вами. Клянусь, я уже подумываю предложить вам готовить только для меня.

– Благодарю, но я служу только тем, на чьем гербе огневка, – зарделась Благая Весть.

– Верны людям и набожны как монашки. Не этого я ожидал от покоривших-ветер.

– А с многими ли из нас вы имели дело?

– Всего с одной. И скажу вам, она была огромной занозой в заднице. Но мне она нравилась.

– Как ее звали?

– Кэт.

– А каким было настоящее имя, данное при рождении?

– Настоящее? – опешил Лотт. – Разве у кого-то есть два имени?

– Людям понятнее и ближе их имена. Но у нас есть память о наших предках. От нее не избавиться, – Благая Весть провела пальцем вдоль жирной линии татуировки. – Это наше имя. И мы храним его только для себя.

– Хмм, вы выбили меня из колеи. Я... должно быть я еще много не знаю о вашем народе. Но, знаете, я бы хотел восполнить этот пробел.

– Святому интересны желтоглазые?

– Иначе он не направлялся бы в Дальноводье.

– Хорошо, – подумав, сказала покорившая-ветер. Она сняла фартук и передала его молодой девушке, которая принялась помешивать черпаком густую подливу, доходившую на огне. – Полагаю, у нас есть несколько часов перед ужином. Что вы хотите узнать?

Они поднялись на высокую башню. Опустив лестницу, взобрались на крышу, переполошив сонного стражника. Острие разделили две половины каменного клинка. Благая Весть подвела его к краю обрыва. Лотт смотрел на мир с высоты гигантской гарды.

Отсюда открывался вид на город. Люди казались муравьями. Маленькие черные точки двигались по дороге несколькими ручейками, таща в свои ульи припасы. Хотел бы Лотт знать, как бы они отреагировали на приказ Игнис схватить его. Королева-мать против прямого потомка Гэллоса. Интересное бы вышло противостояние.

– Что вас связывает с королевским домом? – спросил он у покорившей-ветер.

– Столетия тесных отношений. Дом Файснарров всегда хорошо ладил с покорившими-ветер и мы отплачивали им своей верностью. Я знала Ее Величество с детства. Ее родители позволяли малышке играть с нашими детьми.

– Вы стали подругами?

– Что вы. Покорившие-ветер никогда не были ровней людям. И тем более благородным кровям.

– У Файснарров интересный герб. Желтые круги на крыльях огневки немного похожи на ваши глаза.

– Вы умеете делать комплименты, сир Лоттар.

– Оставим родственные связи в покое, – Благая Весть не доверяла ему. Ее и Игнис связывало нечто более тесное, чем многовековая верность. Они были друзьями. – Я был в деревне покоривших-ветер. Там была одна штуковина. Каменная стела, изображающая не то ангела, не то демона. Я не большой знаток по части вашей культуры, но кое-что знаю о них. Там, под толщей каменной породы скрывается очень сильное существо, готовое поделиться своей силой, если к ней подобрать некий шифр. Назвать слово, выгравированное на плите. Особый и ни на что не похожий рунир. Один из тех, что нанесены на амулете, о котором мы недавно говорили. Меня давно интересует вопрос – почему Хранитель до сих пор в стеле? Неужели никто из вас его не освободил?

Благая Весть выглядела потрясенной. Она по-новому взглянула на Лотта. С уважением и, как показалось – с опаской.

– Как вы узнали?

– Я видел, как дух-хранитель вышел из камня собственными глазами.

– Со всем почтением, но это невозможно, – смиренно сказала Благая Весть.

– Почему?

– Хранителей могли призывать только капитаны.

– Капитаны?

– Капитаны каменных кораблей. Они были чем-то вроде шаманов. Или старейшин, если вам так понятнее.

– Каменные корабли? – рассмеялся Лотт. – Большей чушью было бы делать их из железа.

– Может быть вы правы, – осторожно согласилась Благая Весть. – И, тем не менее, так говорится в записях.

Желтоглазая указала на свою голень.

– Здесь повествуется о том, что каменные корабли пристали к атоллам на заре Эры Ветра. Земля, на которой стоит этот дворец, была скрыта под толщей воды. Мы связали нашу судьбу с новой родиной и бросили якоря раз и навсегда.

– Вы хотите сказать, что вместо материка здесь были острова? В это сложно поверить.

– Так говорится в нашей истории, в наших легендах. Там говорится много чего. Например, о том, как земля поднялась из морских глубин, вынеся из бездны множество гигантских животных, чьими костьми усеян север. И о том, как Кости Земли и Волчья Пасть стали оголенными горами, а не лесистыми всхолмьями.

Покорившая-ветер стянула перчатку, показав эллипсоидный рисунок с загогулинами, напоминающими хохолки птиц.

– Здесь написано, что наши корабли были живыми. Мы вложили в них душу нашей родины, разделенную на миллион осколков. И бросив якорь, мы связали прошлое и настоящее. Так появились хранители. Они оберегали Скрижали, в которых было записано Первое Слово.

– Длинноватое слово вышло.

– Именно от него произошел язык и клинопись. Мы брали из Слова части и творили руны, которые помогали нам создавать цивилизацию. Каждая из семей владела лишь частью Слова, потому что ни одно существо не могло понять его целиком.

– Но затем пришли люди...

– Да. Затем пришли вы, и была эпидемия, которая сделала нас слабыми копиями величия древних.

– Так что там с капитанами?

– Доподлинно неизвестно. Но если хоть один из них выжил, мы бы знали. Только они могли пробудить Хранителей и заново распечатать Слово. Тогда, – Благая Весть грустно улыбнулась и осенила себя святым знаком, – тогда бы я уверовала, что надписи на моей коже не дань традиции, не просто слова, изуродовавшие тело. Что за ними есть правда, не меньшая, чем Восхождение Солнца и гибель солнцеликого Гэллоса.

– Пойдемте, вас ждут в трапезном зале, – сказала покорившая-ветер.

Острие был новым замком. Когда Ричард Храбрый соединил свою династию с Файснаррами, взяв в жены Игнис Беловласую, каменщики только-только закончили строительство. Лотт шел просторными помещениями, в которых не хватало налета старины, чтобы придать величие и статность этому месту. В некоторых помещениях велись отделочные работы. Люди все еще обживали Острие, несмотря на то, что жили здесь не один год.