Текст книги "Солнценосец (СИ)"

Автор книги: Роман Мережук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 32 страниц)

А желтоглазых? Покорившие-ветер всегда были изгоями, но теперь их жизни станут дешевле мусора. Он не мог этого допустить. Теперь не мог. Жизнь способна на шутку в самый неподходящий момент. Кэт ненавидела церковь и желала им смерти, за то, как инквизиция обошлась с ее родными. Но именно архигэллиот просил Лотта стать во главе святого похода во имя защиты Дальноводья и живущих там нелюдей.

Лотт поднялся и почтительно осенил святым символом статую Мильтиада. Рыбак не обратил внимания на смертного. Первый архигэллиот продолжал ловить рыбу. Кажется, в его сети угодила еще одна юркая рыбешка.

Лотт принял решение. Прозревший не может закрывать глаза вечно. Лотт слишком долго ходил с повязкой на глазах. Пришло время увидеть мир в новом свете.

***

Новость разлетелась подобно чуме – быстро и безжалостно. Город бурлил. За три дня улицы вычистили до блеска. Цветные флаги развевались на карнизах домов, пестрые ленты оплели медные флюгеры. Поговаривали, архиалланеса Стэфания прервала свой визит в Кальс и плывет в столицу.

Все хотели узреть чудо. Увидеть, коснуться и услышать живого потомка богов.

Лотт придирчиво осмотрел свое изображение в зеркале. Брадобреи обскоблили щетину. Щеки горели и были гладкими как попка девственницы. Его облачили в молочного цвета дублет, расшитый нитями жемчуга. Узкие шоссы того же оттенка были жутко неудобными и сдавливали мужское естество. Он взвесил в руке золотую цепь. Лотт мог выручить за нее неплохие деньги. Но она была полезнее на шее. В ней Лотт из беглеца преображался в святого воина, несущего хоругвь во главе всех верующих в Гэллоса. Каплевидный рубин в оправе из золотых сплетенных рук весело подмигнул ему. Лотт ответил взаимностью.

Марш заново учился вести себя в цивилизованном обществе. Он кланялся монсеньорам гэллиотам и отвечал на вопросы алланес. Танцевал бранль и гальярду при дворе. В Солнцеград приплывали корабли с важными гостями. Лотт сопровождал Иноккия на многочисленных приемах. Он стоял по правую руку от восседающего на золотом троне Наставника Королей. Лотт посетил все залы Обители Веры. Он видел Зал Мудрости, где читали лекции будущим королям, побывал в церковном хранилище, где касался ценнейших реликвий и добытых в войнах за веру трофеев. Гэллиот Тринадцатиземья отслужил мессу в его честь, а виллийский принц, вчера позвавший его в свои покои, обнажил парадный клинок и приказал преклонить колено. Лотта посвятили в рыцари среди шелков и пьяных вельмож. Было что-то неправильное в этом. Лотт слишком многое перенял от лорда Кэнсвудского. Рыцарские шпоры давались за заслуги, заслуживались в боях перед сюзереном, добывались кровью, потом и бесстрашием. Виллийский принц похлопал его по плечу и намекнул, что Марш может взять одну из сопровождавших его дам в качестве любовницы. Лотт отказался. Поначалу.

Наступал новый этап в его жизни. Глядя на довольное лицо, на огромный рубин, подаренный самим архигэллиотом, Лотт не мог не признать, что начало ему нравится.

Сегодня его официально признает Церковь. Лотт Знаменосец. Под таким именем Марша будут чтить столетия спустя. Все, что для этого нужно – спуститься на пару лестничных пролетов ниже и показаться перед ликующей толпой.

Лотт страшился такого внимания. После стольких лет, когда он всеми правдами и неправдами старался встать на одну ступеньку с популярным братом, получить мировое признание оказалось до смеха легко.

Он пригладил подстриженные на здешний манер волосы, и вышел из комнаты. Придворные кланялись, лебезя ободряющие слова. Лотт отвечал им самой приятной улыбкой из своего арсенала.

– Приятно наконец-то увидеть вас воплоти, – произнес высокий мужчина в черном костюме, подводя к нему стесняющегося мальчика.

Он был коротко стрижен. Над губами пролегала тонкая полоса рыжих усов. Он стянул перчатки.

– Ричард Второй, король Делийкого королевства.

Лотт на секунду замешкался. У короля отсутствовал большой палец на правой руке.

– Волк оказался матерым, – благодушно пояснил монарх, заметив, куда пялится новоявленный солнценосец. – Цапнул раньше, чем я насадил его на пику. С тех пор жена не позволяет мне охотиться.

Он грустно усмехнулся.

– Да и о какой охоте может идти речь, ведь я толком даже меч не могу держать. Да-да, вы пожимаете руку венценосному неудачнику.

– В таком случае вы познакомились с самым везучим человеком в мире, ведь кто еще способен удостоиться аудиенции у Ричарда Храброго, – ответил на любезность Лотт.

Мальчик выпростал вперед ручонку. Лотт бережно пожал ее.

– Я тоже Ричард, – пробубнил под нос он.

– Это мой сын, Дик, – довольно сказал Ричард. – Уж он окажется расторопней со своими волками, когда придет время. Верно малыш?

– Да, па, – ответил мальчик и посмотрел на Лотта большими детскими глазами. – А вы правда святой?

– Все уверены что да, – честно ответил Лотт. – Кто я такой, чтобы доказывать обратное?

– Если позволите, – вы не совсем похожи на того, кто спасет нас от надвигающегося конца света, – сказал Ричард Храбрый. – И знаете – мне вы настоящий больше нравитесь. Герои с налетом бравады гибнут первыми не успев довести дело до конца.

– Что есть, то есть. Я из тех, кто предпочитает отсидеться в резервах, предоставляя стяжать славу другим. А я, Ваше Величество, никогда не ожидал увидеть короля, который сошел с трона, чтобы пожать руку простолюдину.

– Вы уже рыцарь, – Ричард хитро подмигнул ему. – А значит, я не совсем оконфузился.

– А ты умеешь призывать архангелов? – допытывался мальчик.

– Если бы они услышали мои приказы – померли бы со смеху, – рассмеялся Лотт. – Увы, нет, Дик.

– А где меч, которым разгоняешь демонов?

– Пока не заслужил.

– А можешь показать, как закрываешь врата ада прямо здесь?

– Дик, – Ричард Храбрый наклонился к сыну и погладил по голове. – У воина святого престола сегодня много дел. Не утомляй его расспросами. Вот, держи.

Король дал ему инкрустированный синими опалами кинжал.

– Это подарок от мамы.

– А она не приехала? – сказал опечаленный мальчик.

– У нее дела. Но она обязательно приедет.

– Обещаешь?

– Честное королевское. А теперь иди, погуляй с друзьями. Нам с Лоттом нужно поговорить.

Мальчик сбежал по лестнице, изображая из себя всадника.

– Дети, – извиняющимся тоном сказал Ричард. – Они хотят знать все.

– Я тоже.

– Значит ли это, что вы не понимаете природу своего Дара?

– Ваше Величество, я также далек от этого как ваши надежды скрестить с кем-то мечи.

– Люблю честных людей, – сказал правитель Делии. – Так мало их осталось среди лизоблюдов.

– Им отрезают языки.

– Вы определенно мне нравитесь, юноша. Я рад, что Иноккий заставил вас передумать.

Ричард провел Лотта к балкону. Люди скандировали его имя. Высший клир махал им руками. Каждому гэллиоту отвели отдельный балкон. Их кровавые рясы колебались под слабым ветром. С крыш служки сыпали лепестки роз. Розовые, белые и красные хлопья сыпались подобно манне небесной.

– Он не заставлял. Это мой выбор.

– Вы уверены?

Что он имел в виду? Лотт согласился вступить в ряды церкви по своей воле. Никто его не насиловал.

Ричард обнял его, словно давний друг, и прошептал:

– Архигэллиот знает тысячи дорог к чужим желаниям. Он говорит одно, но подразумевает иное. Будьте осторожны. Помните, что бывает с честными людьми. Покинув Многодетную, не забудьте посетить Острие. Моя жена, Игнис, будет рада такому гостю.

Ричард мягко толкнул его вперед. Иноккий ждал его. Наставник Королей был счастлив, словно обрел пропавшего сына. Он молитвенно сложил ладони вместе. Лотт последовал его примеру.

Иноккий произнес молитву Николаса Чудотворца. Слова складывались в строфы, строфы образовывали рифму. Иноккий пел чистым, лишенным дребезжания и хрипоты, голосом. Так должно быть пели ангелы под аккомпанемент лир.

Архигэллиот творил чистое вдохновение. Он посыпал им как сахарной пудрой верующих. И те бились в восторге. Люди спекались в топке подобно кексам. Вызревали, наполняясь уверенностью, что солнце готово спуститься с небес. Чудо произойдет вот-вот. И случится это благодаря ему, Лотту.

Он посмотрел на свои руки. Обычные руки, чуть трясущиеся от мандража. Линия жизни вклинилась в линию веры. Его судьба здесь. Стать солнценосцем. Так сказал архигэллиот.

Лотт поднял руки вверх и все стихло. Люди смотрели на него. Тысячи глаз, жадно ловящих любое движение живого воплощения богов. Ремесленники. Путаны. Бездомные. Богачи. Священники.

Архигэллиот тоже смотрел. Он ждал со спокойствием познавшего вечность. И напутствовал его теплой отеческой улыбкой. Станет ли он для него новым наставником? Таким, каким должен был стать отец. Каким никогда не был сир Томас.

Лотт сотворил святой символ. Пальцы сомкнулись в замок, ладони выгнулись дугой, творя круг. Солнце пробило прореху в темном саване мчащихся по небосводу облаков. Это было неожиданно и очень красиво. В этот момент Лотт действительно поверил, что боги следят за ним.

Ликующий люд завопил в экстазе. Женщины плакали, дети пытались забраться на плечи родителям. Краем глаза Лотт увидел, как молятся гэллиоты.

Это был славный день. Лотт принимал поздравления. Он восседал на троне архиалланесы рядом с Иноккием. Люди приносили дары. Бедные отдавали краюхи черствого хлеба, и он вкусил большинство из них. Кузнечный цех принес посеребренный доспех. Виллийцы подарили рыцарское копье, аргестийцы одноручный меч с золотым солнцем, пленившим самоцвет в навершии. Сеннайцы подвезли в паланкинах сундуки с дорогими одеждами тонкой отделки. Ювелиры Тринадцатиземья положили в ноги десять шкатулок, забитых перстнями, в оправе которых находились камни размером с ноготь. Представляющие Дальноводье агапиты подарили сапоги, перчатки и пояс с большими и малыми ножнами из редкой и необычайно прочной кожи водного дракона. Мальчик Дик преподнес настоящий сюрприз. Он отдал амулет матери. Лотт увидел странный символ, напоминающий букву "Х", только с загнутыми под углом концами. Он видел подобный на коже Кэт. Новоиспеченный мессия отказался принять этот дар. Но пообещал хранить его у себя, пока не встретится с королевой Игнис.

Дальше было веселье. Люди танцевали на площадях и улицах. Влюбленные пары кружились на широких балконах стремившихся к небу домов. Вино текло рекой. Вечер расцвел яркими взрывами. Радужные вспышки украсили небосвод невероятными оттенками. Над монастырями сияли тягучие смолы патоки и пары клубничного джема. Ящерицы цвета молодой листвы обрушивались на черепицы, скатываясь по дорожкам золотой мальвазии. Лотт узнал у местных, что в праздники делийцы привозят в город под строгим присмотром дьяконов бочки конфискованной атуры, смешанной с красильными веществами. В емкости вставляли фитили от свечей и отбегали на безопасное расстояние. Яд, обрекавший на медленную смерть, на краткое время превращался во взрывную радость.

Лотт понял, что счастлив.

Пусть впереди ждала долгая дорога, он знал, что двигается к цели, указанной самим Гэллосом. Стоящее дело, за которое его уже наградили больше, чем можно представить.

Путешествие представлялось ему плевым делом. Иноккий обещал выделить тридцать кораблей. Лучших инквизиторов из псоглавой башни. Проклятье, даже сопровождение в виде служек, обслуживающих приемника богов! Лотт улыбался, представляя, как поедает сладкую хурму с рук миловидной монашки.

К походу уже велись приготовления. Недели через три они покинут Солнцеград. Если повезет, успеют прибыть в Делию, опередив первый лед. Лотт сделает свое дело, щелкнув пальцем со стриженым ногтем, и вернется в уютное гнездышко. Все просто. Никаких проблем.

Он добрался до своей комнаты далеко за полночь. Битье поклонов поначалу льстило, но к концу дня от этого устаешь также как и от повторяющейся из года в год шутки.

Голова гудела от пережитого и выпитого вина, произведенного сердобольными монахами на побережье Лихого моря. Лотт стянул с себя туфли, до сих пор не потерявшие навощенного блеска, и бросил тесные шоссы на спинку кресла. Он рухнул как убитый и погряз в перинах кровати, такой же широкой, как дельта Амплус.

Ему снились холодные горы Волчьей Пасти. Он тонул в рыхлом снеге и глотал ледышки, обжигавшие гортань.

Лотт вскочил. Сел на край кровати, пытаясь прийти в себя. Волосы вымокли. В него плеснули водой!

Узкая полоса света разрезала слепую темноту. Шэддоу поднес свечу почти к самому лицу.

– Какого падальщика ты здесь забыл?!

– Собирайся, – сказал Мрачный Жнец без намека на сочувствие. – Планы изменились.

– Что? Какие планы?

Инквизитор подал ему сверток с одеждой.

– Мы уезжаем из города. Таков приказ архигэллиота.

– Но почему?

Лотт наскоро вытер голову одеялом. Спросонья натянул сапог не на ту ногу. Чертыхнулся и повторил попытку с тем же результатом. На четвертый раз ему удалось вспомнить правильную последовательность. Лотт промычал что-то похожее на победный клич нордов.

– Дело усложнилось. Люди подожгли торфяники в надежде прекратить террор. Глупцы, они сделали только хуже. Дальноводье в огне. Страна чадит, а демоны озверели пуще прежнего. Еще один город перестал существовать. Но это не главное.

Лотт натянул охотничью куртку, более удобную, чем расшитый вензелями и побрякушками дублет. Инквизитор позаботился о нем будто любящая жена. Сума Кэт и все мелочи, таскаемые в карманах, оказались при нем.

– Мог бы извиниться за грубое пробуждение.

– Прошу прощения.

– Не очень верится.

– Потому что я не искренен.

Они вышли в холл Обители. Шэддоу отвел гардину, символизирующую мужское и женское начало церкви. За ней оказался проход.

– Не похоже на парадный выход, – проворчал Лотт.

– Ты поразительно смышлен. Это казематы.

У Лотта похолодели внутренности. Живо представились многочисленные крючья, на которых развесят органы святого для последующего изучения.

– И что же главнее судеб пропавших бедолаг? – спросил он, чтобы отвлечься.

Крутая лестница не спешила заканчиваться. Обитель тянулась не только к небесам. Они одолели шесть ярусов, прежде чем наткнулись на дверь. Мокрое дерево держалось на ржавых петлях. За ней слышался плеск.

– Краеугольные камни церкви рушатся, – сказал ему Мрачный Жнец, возясь с замком. – Не все это видят. Червоточины привычная угроза, Лоттар Марш. Мы знаем, чего от них ждать. Люди куда опаснее.

– Что за люди?

– О, это самое интересное. Мы догадываемся кто это. Знаем имена почти со стопроцентной гарантией, но этого мало. Нужен толчок.

Он двинул скрепленные полоской железа доски ногой. Подсвеченная факелом, их ждала лодка. Родриго, жевавший чеснок по-приятельски уступил место.

Лотт застонал. Кроме него, хуже всех себя в этой компании чувствовал Джеймс Галлард. Блондинчик цедил улыбку изо всех сил. Это было похоже на попытку справить нужду сидя на огромном еже. Огромный детина с квадратным подбородком помог ему забраться внутрь и присоединиться к тесной компашке. Полуогр-полудемон, по недоразумению высших сил принадлежавший к роду человеческому, оттолкнулся от причала веслом и задал быстрый ритм без особых усилий.

Лотт поискал глазами Квази. Халифатка не удостоилась чести быть разбуженной среди ночи. Странно. Он думал, что чародейка захочет следовать за ним и дальше.

– Они называют это союзом перчаток, – сказал Шэддоу, пригибаясь под проплывающими кирпичными арками подземелья. – Мы знаем о девяти. Они хотят заполучить тебя.

– Меня?

Туннель вывел их за черту города. Лотт узнал знакомые очертания корабля. Болтанка внутри Белокурой Девы – что может быть хуже? Матросы скинули трап. Детина отбросил весло и в два прыжка забрался на палубу. Лотт полз как черепаха. Корабль шатало. Он думал, что вся команда бегает из стороны в сторону, специально усложняя задачу.

– Ты нарушил их планы. Заставил действовать открыто. Один из них уже закинул сеть наудачу.

– И кто он?

Старый знакомец Мэддок выкрутил руль, заложив новый курс.

– На одной из перчаток этого союза не достает пальца. Тебе о чем-нибудь это говорит?

Лотт встал как вкопанный. Его предок Мильтиад закидывал сети, ловя язычников. Лотт нагло считал себя подобным ему. Но он был добычей. Мальком, запутавшимся в тенетах. История усложнялась, а путешествие перестало казаться веселой прогулкой. Он должен был догадаться раньше.

Мечты никогда не сбываются так, как того хотим мы.

Трирема шла на юго-юго-восток. За левым бортом, пока еще еле видимый, проносился Луч Надежды, будто маяк освещенный кристаллами, хранящими дневной свет.

Интерлюдия

Уголек

Мальчик Без Имени следил за тем, как падает солнце, сидя на деревянной бочке. Яркий шар из света и тепла опускался быстрее, чем месяц назад. Мальчик Без Имени знал это наверняка, потому что летом вечера стояли долгие. Он сделал часы, начертив на земле круг и воткнув в центр палку. Конечно, он сделал не так, как писали в книге, но даже та жалкая поделка просто кричала о том, что солнце с каждым днем садится все раньше.

Это означало, что ночь вновь станет долгой. Мальчик Без Имени боялся темноты. Он ненавидел себя за это, но ничего не мог с собой поделать. Поэтому он провожал солнце как единственного друга.

Мальчик не был замкнутым. Ребята охотно с ним резвились и болтали. Но ни один из них не мог быть ему другом. Женщина с мертвыми глазами говорила с ним об этом столько раз, что слова отдавались гулом в голове даже против воли мальчика.

Мальчик чувствовал себя одиноким, живя здесь. Поэтому он сделал солнце своим другом, и оно не возражало.

Здорово, что сегодня он не будет один. Тилус сообщил ему новость, когда они играли в салки. К нему приедут гости. Женщина с мертвыми глазами и его няня. Няня была слугой женщины, мальчик не сомневался в этом. Но когда они оставались наедине, женщина с мертвыми глазами вела себя с няней как с ровней.

Мальчик Без Имени жил на склоне холма. Отсюда открывался вид на деревню. Дорога крутыми зигзагами виляла между домами. На ней словно следы от оспы зияли рытвины и колдобины. Редкие телеги, груженные репой и пшеницей, возвращались с полей. Столпотворение круглобоких домов образовывало овал с кривыми полями. Няня говорила, что люди в своих городах живут в четырехугольных домах, потому что их легче строить. Мальчику казалось, что спать в таком доме будет неудобно. Но что он мог об этом знать? Сведения о внешнем мире мальчик получал по крупицам. Местные говорили на эту тему неохотно, в основном он черпал информацию из книг. Горы фолиантов заполонили комнату. Шкафы были доверху заполнены свитками. Мальчик читал много и охотно. В редкие визиты женщина с мертвыми глазами привозила с собой сундучок с новыми рукописями.

Из них мальчик узнал о своем родовом имени. Он понял, почему его нельзя называть никому из живущих здесь. Имя могло убить их. Женщина с мертвыми глазами хотела, чтобы он сам узнал об этом, а не поверил ей на слово. Так она научила его, что доверять можно не всем.

"Человек должен сам решать, что правда, а что нет", – сказала она. – "Я хочу, чтобы ты научился думать своей головой, а не говорил чужим ртом".

Мальчик увидел клубы серой пыли. Гости спешили приехать до заката. Он поспешил в дом. Внутри было серо. Мальчик поборол желание зажечь свечи. Женщина жестоко искореняла в нем слабости. Он потерпит.

Год назад Мальчик Без Имени свалял дурака. Няня раздавала деньги местным жителям по приказу своей сеньоры. Мальчик знал, что им живется очень плохо. Злые мужчины в доспехах обирали их, потому что жители деревни отличались от людей. Иногда показательно избивали за то, что посмели не склонить головы, когда эскадрон гарцевал по дороге.

"Желтоглазые выродки. Чахоточные твари", – цедили солдаты им вслед.

И жителям не оставалось ничего другого кроме как смириться.

Поэтому мальчик подошел к женщине с мертвыми глазами и сказал всего два слова:

"Спасибо, мама".

Она влепила ему пощечину. Хлестко и больно. Мальчик Без Имени заплакал и она ударила его еще раз. Из носа хлынула кровь. Няня прервала свои дела и поспешила к мальчику, чтобы прекратить кровотечение.

Она попросила не называть так женщину с мертвыми глазами. Но мальчик и сам об этом уже догадался.

Когда женщина спросила, как же он зовет ее про себя, мальчик сказал правду почти с радостью. Он ожидал еще одной пощечины. Он надеялся получить ее, чтобы взрастить в себе если не любовь, то ненависть к ней, потому что тогда эти понятия казались ему одинаковыми. Но женщина с мертвыми глазами похвалила его и дала еще книг. Она плакала при этом, и мальчику тоже стало грустно.

Две фигуры проникли в дом словно воры. Они принесли с собой свет, на который мальчик потянулся как мотылек. Он обнял няню и неумело поклонился женщине с мертвыми глазами. Мальчик видел картинки и пытался следовать этикету, но практика – не теория. Он поблагодарил богов, что не плюхнулся на колени перед гостьями.

Это было странное чувство. Он боялся приезда женщины и ждал его с нетерпением. Всякий раз его сердце отплясывало джигу, когда мальчику приносили вести о вечернем визите.

Няня закрыла занавесями окна и принялась зажигать свечи от лучины. Это было восхитительно. Мальчик будто наяву видел, как тьма нехотя отдирает цепкие когти от стен и удирает в далекие закутки, шипя проклятия. Женщина откинула капюшон шелковой накидки и улыбнулась.

Она редко так делала. Мальчик Без Имени думал что это из-за него. Он недостаточно прилежно учился и был нерасторопным. Сегодня ему показалось, что этой улыбкой женщина за что-то извинялась. Ну конечно, его день рождения был два месяца назад! Он ждал ее приезда. Надеялся. Даже спустя день. Через неделю он проверил подъездную дорогу к деревне, переживая, что случилось несчастье и та, которую запрещено называть мамой, сломала ногу и не может к нему добраться самостоятельно. Мальчика ждало разочарование, но он к этому привык так же, как ко многому другому в своей жизни.

И теперь она приехала. Она ждет, что Мальчик Без Имени простит ее.

Мальчик оценивающе оглядел гостью. Женщина с мертвыми глазами носила простые одежды, но благородную осанку не выправишь маскировкой. Бледная кожа покрылась волдырями и струпьями. Мальчик прочитал много книг и ни в одной из них не нашел описания этой болезни.

"Солнце очень любит меня", – ответила она, когда мальчик спросил, почему она так выглядит.

Ее кожу словно окунули в белила. Когда бы ни приезжала женщина, она всегда походила на алебастровую статую. Солнце оставляло на женщине жуткие отметины. Мальчик не чувствовал отвращения к ней из-за этого. Но и не жалел. Он знал, что женщине это не понравится. Она была сильной и не нуждалась в подачках со стороны других. Ее волосы казались седыми в трепещущем испуганной птицей отсвете свечей. Волосы были ломкими как хворостинки. Мальчик боялся, что когда-нибудь женщина их лишится. В своих снах он плел ей венки, чтобы заменить утрату.

Женщина протянула к нему руки, и мальчик обнял ее. Обида испарилась как вода в закипающем котле. Он хотел, чтобы это мгновение длилось вечно. Нежные руки гладили его волосы, щеки, плечи.

Плечи... Еще одна неудача. Он наколол на правом плече один из символов, которыми украшали себя жители селения. Мальчик хотел быть как остальные.

"Ты не можешь стать одним из нас", – смеясь, ответил ему Тилус. Он был старше мальчика на год, но между ними лежала пропасть веков.

"Почему?" – спросил мальчик.

"Прислушайся" – ответил Тилус. – "Ты слышишь?"

"Только шелест листьев и ничего больше".

"Я слышу радость", – сказал Тилус, подставляя лицо воздушным потокам. – "Ветер шепчет мне хорошие вести. У мамы будет ребенок. Через девять месяцев у меня появится сестренка!"

"Почему я не могу слышать ветер?"

"Ветер говорит только с теми, кто его покорил", – ответил Тилус.

Женщина с мертвыми глазами приказала няне взять хворостину и отстегать сорванца. Он не вырывался.

"Ты человек" – сказала женщина. – "Запомни это раз и навсегда".

"Я не хочу быть человеком. Они боятся своих имен".

"Имя – второе после души, что получают люди при рождении. Ты не должен его бояться. Ты должен гордиться".

"Но я не могу о нем даже рассказать!"

В тот день женщина впервые назвала его по имени. На душе мальчика стало тепло. В грудь будто засунули уголек.

"Имя это пламя", – сказала та, которую запрещено называть мамой. – "Если сотрясать им воздух, можно разжечь пожар. Ужасный, пожирающий дотла. Но когда он догорит, пламя затухнет и не отчего будет согреться зимой. Поэтому нужно ждать".

"Чего?!"

"Ждать, когда придут холода и людям понадобится весь жар, который мы сможем дать".

"И когда это случится?"

"Всему свое время..."

Они говорили долго и о многом. За окном давно зажглись звезды. Соседи гасили свет и ложились спать, а мальчик все забрасывал вопросами женщину с мертвыми глазами. Есть ли у него отец? Действительно ли люди строят дома из камня? Как много людей живет вне деревни? Когда она навестит его в следующий раз?

Он устал, и глаза слипались, но мальчик пересиливал себя, тянул время. Только с ней он не чувствовал себя одиноким. У женщины слезились глаза. В бликах догорающих свечей мертвенно голубая радужка глаз окрасилась красным. Мальчик видел толстые черви кровяных прожилок, застрявших в глазных яблоках.

Наконец догорела последняя свеча. Только лучина, породившая маленький пожар, еще сопротивлялась. Огонек в ней клонился в стороны, как и головка Мальчика Без Имени. Пришло время прощаться. Мальчик знал, если он заснет – проснется один. И вновь станет коротать время, ожидая приезда няни и женщины с белой кожей и мертвыми глазами.

– Расскажи мне сказку, – попросил мальчик.

– Какую? – спросила женщина, и, предвидя ответ, улыбнулась. Тонкие черточки морщинок проявились на бледной коже подобно тайным письменам. Они делали женщину красивее. Так всегда считал мальчик.

– Мою любимую. Про человека, подарившего людям свет.

– Хорошо, – няня подоткнула одеяло, пока женщина вспоминала все детали истории. – Давным-давно, во времена, когда боги взошли на небо, забрав с собой солнце, жил человек. Он жил в абсолютной тьме, освещаемой маленьким кусочком, отколовшимся от огромного сияющего диска. Человек почти ослеп от царящей мглы, в которой люди копошились как звери. В эти времена Зарок таился в каждом из людей, он забирал отчаявшихся увидеть дневной свет в глубины преисподней, но там их ждал лишь абсолютный мрак.

Человек не хотел повторить их судьбу. Он попытался дотянуться до тусклой точки в небе, но схватил лишь воздух. Тогда он обратился к богам:

"Дайте мне малую крупицу своего богатства".

Гэллос ответил ему:

"Лишь архигэллиот может владеть такой силой".

Человек задумался над тем как быть. Он увидел орла, парящего над горой. Птица поднималась высоко над вершиной, жадно ловя слабый отсвет солнца. Человек взобрался на гору, взошел на самый высокий пик скалы и рухнул с него на птицу. Бой их был долгим, но человек сумел ее поработить. Оседлав орла, он направился к цели. Подлетая к облакам, орел попытался повернуть обратно, но человек направил его дальше. Когда стало жарко настолько, что пот стал застить глаза, орел попытался сбросить всадника, но человек вновь не дал ему такой воли. Наконец, когда солнце начало увеличиваться в размерах, орел взмолился:

"Если подлетим ближе, золотой диск превратит нас в факел", – сказала птица. – "Лишь невесомые души могут обнять солнце и не обжечься".

Но человек только отмахнулся. Тогда орел предложил ему свои крылья.

"Я упаду в море, но выживу. Лучше лишиться возможности летать, чем погибнуть так глупо" – сказал орел.

Человек согласился обменять его свободу на ценный дар. Он приладил крылья за спиной и взмахнул ими что есть сил. И поднялся так высоко, как никто до него. Взмахнул еще раз и опалил волосы.

"Остановись, смертный" – прозвучал тревожный голос самой Алланы. – "Ты погибнешь, если подлетишь ближе и даже я не смогу тебя спасти".

"Дайте же мне то, что я хочу", ответил на это человек.

"Если бы ты был архигэллиотом, давно получил бы это" – таков был ответ.

"Я не меньше него достоин обладать частицей солнца", – в гневе закричал человек – "Иначе как бы я сумел вознестись так высоко?!"

Человек взмахнул крыльями в третий раз, рванувшись к желанному солнцу. Невыносимый жар воспламенил крылья, превратил в пылающий факел гордеца, низринув прах на грешную землю. От смельчака остался лишь маленький уголек, еле тлеющий. Его подобрало дитя. Уголек тускнел каждую секунду и подмигивал багрянцем, словно прося, чтобы его спасли. Доброе дитя спрятало его в своей груди.

Женщина с мертвыми глазами прижала ладонь с ломкими ногтями к груди Мальчика Без Имени. Няня поднесла ей лучину. Мальчик смотрел на огонек и видел падающего человека как наяву.

– Уголек зажег в нем надежду, – продолжила женщина. – И в мире стало светлее. К мальчику приходили другие люди, и он дарил им угольки. С каждым новым даром небо сбрасывало оковы тьмы. Тучи рассеивались, а далекое солнце становилось ближе. Человек, полетевший к солнцу, подарил нам надежду еще раз коснуться сияющего шара. Он был храбрым, мой мальчик, и за это будет жить вечно, здесь, в груди у тех, кто верит в то, что делает.

– Не уходи, – попросил мальчик. – Расскажи еще сказку. Всего одну, пожалуйста!

– Не могу, – ответила женщина с мертвыми глазами, и ее голос впервые дал трещину. – Я хочу быть с тобой всегда. Я знаю, ты думаешь, я строга с тобой, но так нужно. Иначе не выжить.

– Я боюсь темноты, – мальчик шмыгнул носом.

Женщина отдала ему лучину.

– Помни – пламя обжигает. Но способно согреть тех, кто готов нести его в своих руках. Будь храбрым и уголек в твоей груди прогонит тьму.

Женщина с мертвыми глазами оставила его в одиночестве. Она ушла в ночь, но обещала вернуться. Может быть, он еще увидит ее в этом году. Кто знает?

Мальчик Без Имени затаил дыхание, неотрывно наблюдая за тем, как колышется огонек в его руках.

Глава 8

Замкнутый круг

Случайностей не бывает. Лотт осознал эту простую мысль холодным утром одиннадцатого дня месяца сбора урожая. Он действовал как человек, для которого спасение чужих жизней являлось ежедневной работой, навевающей скуку.

Солнценосец двигался по тенистой аллее приземистых ветел, обходя галдящих детей, пищащих считалки. Он знал, после слов девочки: " Три – падальщик внутри!" – из дома для прислуги появится дочь горничной Стэллы, на песочной не раз штопаной сорочке которой будет расцветать багряный бутон. Девушка еще в недрах здания, но Лотт уверен, ее отчим уже узнал маленькую тайну. В горячечном мозгу Боркатто калейдоскопом сейчас взрываются мириады идей, из которых он выберет самую нелепую и ужасную.

Лотт поприветствовал брата Леона. Курчавый инквизитор всегда весел и идет на диалог, в отличие от Шэддоу. Глава инквизиционного корпуса черной птицей сидел на лавочке, заваленной осенними листьями, показывая презрение к мирской суете мрачным молчанием.