Текст книги "Инверсия"

Автор книги: Роман Караваев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

– Что… это… было? – еле выдавил из себя майор. Голова кружилась и звенела.

– Кара за содеянное, – уведомил Никита, поднимая на Рудакова спокойный взгляд. – Эти воспоминания будут преследовать тебя и днём, и ночью. Искупление зависит от тебя самого. А теперь прощай. Иди к своим и командуй, они без тебя всё равно ничего делать не станут.

«Гость» повернулся и направился к развалинам лаборатории. А майор стоял и с ненавистью смотрел ему в спину. Ему очень хотелось выстрелить в этого жуткого человека, только вот руки почему-то не слушались. Потом и он, сгорбившись и бессильно шепча ругательства, пошёл по дороге. В другую сторону.

Когда Никита вернулся к энергоцентру, Клюев ещё спал. И улыбался во сне. Он лежал всё в той же позе, пи на йоту не сдвинувшись с места, и полуденное солнце, безжалостно лишившее мир теней, светило ему прямо в закрытые глаза. Наверное, ему снилось что-нибудь оранжевое и доброе.

Никита присел рядом на корточки и мягко коснулся груди друга.

– Вставай, братишка, – негромко произнёс он. – Бока отлежишь.

Макс открыл глаза и с каким-то кошачьим мурлыканьем сладострастно потянулся. А потом разом сел. И машинально ощупал левое плечо. Глаза его осветились теплотой.

– Ни-ки-тааа, – он радостно оскалился, – ты меня совсем вылечил. Спасибо.

– Всегда пожалуйста, братишка.

– Откуда знаешь?

– Воробышек шепнул, рассмеялся мастер-наставник.

– А если серьёзно?

Никита произвёл короткое, текучее движение и оказался справа от Клюева– уже сидящим, прислонившись спиной к стене и вытянув ноги. Он покровительственно похлопал Макса по колену и ласково сказал:

– А если серьёзно – Бородин поведал. И сюда отправил. Вот так-то… младший.

Клюев опять радостно оскалился и тоже прислонился спиной к стене. А плечом к Никите.

– А я уж решил, что ты всё-таки увидел те картинки.

– Какие картинки?

– Ну… в лаборатории.

– Стоп, – мастер-наставник мгновенно посерьёзнел и повернулся к брату. – С этого места – во всех подробностях. Я-то думал ты просто бредишь.

– Я тоже думал. А потом понял – это информационный сброс. Хотя странно, в зоне, где весь наш второй уровень обратился в прах…

– Мы были не в зоне, – прервал его Никита, – а в месте рождения зоны. Это разные вещи. Рассказывай.

И Макс рассказал. Всё, что увидел, и всё, что запомнил. Когда он закончил, лицо старшего брата выражало безмерную печаль.

– Выходит, отец спас нас ценой собственной жизни. – Он скорбно покачал головой. – И маминой жизни тоже.

– Да, – согласился Клюев и замолчал, заново переживая только что рассказанное. Слова Никиты отдались в душе глухой болью, будто он раньше чувствовал лишь наполовину, а вот теперь, наконец, эмоции заработали в полный накал. Он тяжко вздохнул. – И кроме того, он спас этот мир от гибели. Представляешь, что бы случилось, если б эти мерзавцы завладели установкой? Гитлер со своим тысячелетним рейхом отдыхает! Правда, нас они успели вышвырнуть в другую реальность.

– И возникла деформация континуума. – Никита поморщился. – Это как брошенный в воду камень. Круги пошли по всему фракталу, и множество ветвей соприкоснулось друг с другом. Образовались пересечения пространств и времён. Не всегда ощутимые и явные, как здесь, в зоне… Кстати, ты же прошёл от периметра до эпицентра. И каково впечатление?

– Ха, впечатление! – воскликнул Макс. – Врагу не пожелаешь! Представь себе примерно следующее… – Он, размахивая руками и изображая в лицах перипетии своего вояжа – ну, чистый индеец пере советом старейшин, – принялся описывать брату подлую сущность зоны.

– Моё внимание привлекли два момента, – заявил Никита, когда рассказ Клюева подошёл к концу. – Первый – это реакция на мысли. Точнее, на отрицания. Тебе не кажется, что на живую субстанцию этих мест – извини, но по-другому сейчас я не могу сформулировать – наложился серьёзный отпечаток личности нашего отца? В момент своей гибели он просто фонтанировал эмоциями. И большинство из них были, сам понимаешь, какими.

– Скорее всего, ты прав… – Макс призадумался. – Во всяком случае, что-то в этом есть. Не могу сказать, что полностью согласен с предложенной концепцией, но суть ты ухватил верно. А второй?

– Второй момент не так важен. Он всего лишь доказательство пересечения реальностей. Видишь ли, в здешнем мире нет Бермудского треугольника.

Это я знаю доподлинно, поскольку по прибытии сюда счёл необходимым проверить все аномальные зоны.

– О как! – Клюев хлопнул себя по коленям. – Значит, птичка залетела из нашей реальности!

– Вовсе не обязательно. Она могла прилететь и из любой другой. Кстати, тебе неимоверно повезло. Чудеса тебе попадались сплошь унылые и какие-то чересчур обыкновенные. Так. Мелкие шалости. Вот если бы ты попал под волну деформации или, скажем, схлопывание объёма – мы бы с тобой сейчас не разговаривали. Видел бурелом на трёхкилометровой границе? То-то! А это был всего лишь оста точный интерференс. Отсюда, братец, следует неукоснительный вывод, подтверждающий правильность моей формулировки в первом моменте. – Никита значительно поднял палец. – Папа тебя хранил, папа. Его незримое присутствие в биополе зоны. И его генетический код.

– А код-то тут при чём?

– При том. Мы с тобой единственные, кто прошёл сквозь барьер к энергоцентру. Заметь – с момента катаклизма. И ключом тут послужил набор хромосом, переданный нам родителем. Точно так же, как шифром к замку на двери стали наши имена.

Других объяснений не усматриваю.

Да-а-а. – Макс потёр переносицу. – Слава богу, что всё позади… Между прочим, кто-то обвинил меня в плохой подготовке и так и не открыл тайну, как он сам-то оказался в эпицентре? Не помнишь его имя?

– Как же, как же, – усмехнулся старший брат. – В девичестве его звали Захар. Потом он вырос и поумнел. И не шлялся, как некоторые, по непотребным местам, рискуя сломать шею. Сначала он произвёл несложный анализ обстановки, а потом скромно нанёс визит в кураторский отдел КГБ и выписал там себе направление в охраняемую зону. И попросил высокое начальство уведомить местных вертухаев о своём скором прибытии. Разумеется, после того, как он откланялся, все о нём благополучно забыли. Из Свердловска его доставили на Сугомак служебным вертолётом. Зная, что обо всех случаях проникновения егеря обязаны докладывать по инстанции – а радиосвязь в зоне, между прочим, не действовала, – он провёл некоторое время в беседах с комендантом периметра. Дождался оказии и, сопровождаемый тройкой бравых молодцев, с комфортом прибыл в эпицентр. Где и застал своего младшенького братца в плачевном состоянии. Вот так-то, студент.

– Ну ты даёшь! – восхитился Макс. – Мне такое и в голову не пришло.

– Учись мыслить стратегически, – милостиво посоветовал ему Никита. – Не придётся в следующий раз шишки набивать.

– Слушай, – спохватился Клюев, – а егеря-то куда делись? Что-то их не слышно.

– Пока ты спал, – лицо мастера-наставника сделалось скучным, – пришёл лесник дядя Вася и выгнал всех к бениной маме. Так что, они сейчас в пути.

– Значит, твой бенефис я промухал? – Макс пригорюнился. – В таком случае, придётся согласиться. Ты меня действительно плохо подготовил.

– Век живи – век учись, – успокоил его Никита. – И всегда слушай старшего брата.

– Буду. – Клюев старательно изобразил полную покорность, а затем лукаво улыбнулся. – У меня есть предложение, старший. Я тут по случаю хутором обзавёлся. Не махнуть ли нам туда?

7

Как они доехали, Солдат не заметил. Очнулся, лишь когда остановились, да и то не сразу.

– Завтра машину не подавай, – хмуро буркнул водителю. – Понадобишься – вызову.

Открыл дверцу и тяжело выбрался, потом так же тяжело поднялся по мраморным ступеням, вошёл в предусмотрительно распахнутую консьержем дверь и, не поздоровавшись, как обычно, двинулся к лифту. Жена Татьяна в пёстром домашнем сарафане уже ждала у приоткрытой двери квартиры. Едва глянув на его сумрачное лицо, сразу всё поняла.

– Неприятности, Олеженька? – робко спросила она.

Солдат только кивнул, не удостоив жену ответом. И собрался сразу пройти в кабинет. Но, вероятно, что-то ворохнулось вдруг в душе. Он неловко развернулся и мазнул по щеке некогда пылко любимой женщины сухими губами. Уже забыл, когда последний раз так делал. И с каким-то болезненным интересом заглянул ей в глаза. «А ведь она и в самом деле переживает, – мелькнула давно не приходившая в голову мысль. – А я вот разучился о ней заботиться. Спасибо, подопечный напомнил». Привычное остервенение внезапно покинуло его. И вместо обычного раздражённого жеста, как правило, означавшего: «Не доставайте меня своими мелкими осложнениями», он устало спросил:

– Как там дети? Внуки?

Татьяна и так-то потрясённая неожиданным проявлением нежности, совсем ослабла.

– Да как всегда, Олеженька. Римма с Бориком на Мальдивах, а Санечка поехал в Англию. Похлопотать насчёт колледжа для Катеньки, – испуганно сообщила она. – Только Виктор здесь. У себя, на Рублёвке.

– Надо бы как-нибудь повидаться. – Похоже, Солдат решил окончательно вогнать жену в изумление. – Не всё ж государству служить. – Но концовку он всё-таки скомкал. – Ты ложись без меня. Я ещё поработаю. Ужин мне в кабинет подай.

И удалился в свою привычную обитель, где его никто из домашних никогда не беспокоил. Там он мог заниматься всем чем угодно. Лампа под зелёным абажуром на дубовом, позапрошлого века, столе. Книжные шкафы, забитые массивными фолиантами. Удобное кожаное кресло с высокой спинкой. Бар, секретер, просторный диван, толстый персидский ковёр на полу, плотные шторы, полностью – от пола до потолка – закрывающие окна, и картины на стенах. Никакой электроники. Вся обстановка располагала к неспешному и плодотворному размышлению о делах великих и непростых.

Но сегодня Солдат не собирался предаваться заботам об интересах вверенного ему департамента. Сегодня он просто хотел напиться. До поросячьего визга. Вдребезги. Вдрабадан. Не каждый день тебя возят мордой по столу, как сопливого мальчишку. И кто?! Какой-то пилот, отказавшийся выполнять приказ! Но получивший в руки невиданную силу.

Медведев подошёл к бару, открыл стеклянную дверцу, выбрал бутылку пообъемистей, а бокал поокруглее и плюхнулся в кресло. В бутылке оказался отменный «Реми Мартен». Он наполнил бокал до краёв и, не снисходя до гурманских тонкостей, осушил его залпом. Выпил как воду. И налил ещё.

Как всё хорошо складывалось, подумал он, пока не появились эти… Герои космических просторов… И начали мутить воду. Одни их Центры чего стоят! Повёлся Тимофеич на радужные перспективы. Только о том не подумал, что вырастут детишки и появятся у них собственные далеко идущие планы, сверхъестественным могуществом подогретые. При таких-то учителях! Да Монах ещё на ушко нашёптывает, золотые горы сулит. Благоденствие для всего человечества. Никогда так не будет. Противно это людской природе. Всегда найдётся тот, кто взберётся на самый верх, а остальные будут петь ему осанну. И с большим удовольствием подчиняться. О самый мудрый, веди нас! Единственное, что портит эту чудную картину – сомнение. Его требуется искоренять. Выжигать калёным железом. Чем Солдат всю жизнь и занимался.

Остальные соратнички тоже хороши! Что Банкир, что Фабрикант, что Доктор! Все слюни распустили в ожидании манны небесной. Не говоря уже о Монахе… Ну, у этого должен быть свой интерес. С него всё и началось. Именно он выбирал первых суперменов. Так что все они его крестники. Не метит ли он на должность главного визиря при них? А что? С него станется! Единственный человек в свите, которого он, Солдат, так и не раскусил до конца. Джокер в колоде. Никогда нельзя быть уверенным, что у него на уме. И ведь сам привёл его когда-то к Ильину. Можно сказать, собственными руками подготовил нынешний кризис.

Медведев залпом заглотил вторую дозу коньяка и сморщился, как от зубной боли. Да, это крах. Полное поражение. Фиаско. Дьявол бы побрал этих инициированных Сферой суперменов! Ведь он достаточно сильный человек, и в крутых передрягах приходилось участвовать, и в перестрелках. Даже пару ранений ухитрился схлопотать. Но таких противников ему никогда раньше не попадалось. Собственно, их и противниками-то назвать нельзя. Всё равно, что сравнивать с врагом землетрясение. Или цунами. Или падение того же Тунгусского метеорита. Когда случаются такие явления, самое главное – не противостоять, а стараться уберечься. А он, Солдат, всё не верил до конца, всё считал, что можно как-нибудь их схарчить. Была такая подспудная мыслишка. Пока не столкнулся лоб в лоб. И всё! Сдулся по самое некуда. Ну никак он не предполагал, что такую многоходовую комбинацию с массой прикрытий, когда каждый последующий участник напрочь не ведает, кто идёт перед ним, можно расколоть в мгновение ока. Тут уж никакое чтение мыслей не поможет. Выходит, они просто ЗНАЮТ ВСЁ. Вообще всё, что происходит в мире. И в этом случае лучший выход – замереть и не дышать.

В бутылке оставалось ещё немного, примерно на полбокала, и Медведев добросовестно довёл дело до конца. Легче не стало. Тогда он грузно поднялся и наугад вытащил второй флакон с каким-то заморским пойлом. Не до эстетства ему было. Не до смакования. Впервые в жизни страх запустил свои когтистые лапы в самые потаённые глубины его души. И требовалось этот страх если не убить, то хотя бы примерно заглушить. Требовалось понять, как вести себя дальше. В конце концов, Солдат решил, что никак. Иссякли силы и желание бороться с этим отродьем. Пусть всё идёт, как идёт. А он умывает руки. Последнее, что надо сделать – зачистить всех участников операции по похищению школьников. Чтобы ни одна ниточка не смогла привести к нему. И к его семье.

И жить себе спокойно. Просто наблюдать, ни во что не вмешиваясь. В самом деле, зачем ему лишняя головная боль? Хватит, отстрелялся. Отныне он, Медведев Олег Иванович, становится простым и скромным советником Президента по безопасности. А безопасность – это что? Правильно. Защита государственных секретов, информационных потоков и рубежей родины, борьба с организованной преступностью и соблюдение законности. Курированием же суперменов пусть Прошин занимается.

Бокал выпал из разжавшихся пальцев, а пустая бутылка покатилась под стол. Солдат провалился в беспокойный сон. Вероятно, какие-то подсознательные тревоги продолжали терзать его, потому что он стонал и ворочался в кресле. А может, его мучила разбуженная Монахом совесть. Кто знает?

Таким его и застала Татьяна, когда принесла ужин. Посмотрев на мужа, она вздохнула, поставила поднос на стол, взяла плед, валявшийся на диване, расправила его и осторожно укутала драгоценнейшего супруга. О том, чтобы разбудить его и заставить лечь нормально, не могло идти и речи.

Появление новых учителей, на удивление, совпало с планами прежних наставников по освоению Луны. Впрочем, Маша на сей счёт не обольщалась. Наверняка постаралась команда Ли. Как они это сделали, её волновало весьма незначительно, к тому же время поджимало. Главное, что это произошло. Шестерых неофитов она определила в петербургскую школу, шестерых же – в иркутскую, а оставшиеся пятеро отправились в Петропавловск. Всем новеньким она сбросила самую полную информацию о методах, основных задачах и перспективах преподавания, познакомила с учениками и провела показательные уроки. На вводный курс она потратила в общей сложности чуть более пяти часов. Новые педагоги были в основном русскими, но среди них оказались француженка, поляк, араб и двое индусов.

То же самое она проделала в Центрах Западного полушария – в Виннипеге и Сальвадоре – где выразили желание поработать ещё четырнадцать человек. Оглядев эту достаточно солидную группу (а встретились они в сальвадорской школе) и отметив для себя неподдельный интерес, легко читавшийся в общем фоне, Маша под занавес собеседования объявила, что через пару недель, когда новички освоятся с учебным процессом, они могут обратиться к ней с предложением об учреждении дополнительных Центров в любом городе на выбор. «Вы сами ощутите необходимость такого шага, – сказала она, – потому что количество инициированных постоянно увеличивается, а общение с детьми – лучший способ развивать приобретённые умения, а также постигать глубины собственного Я и усложнившиеся взаимоотношения с миром. Пока ещё школ досадно мало, ведь первопроходцев было чуть больше десятка. Теперь же картина стремительно меняется, и становится значительно легче регулировать и оптимизировать обоюдовыгодную эволюцию взрослых и детей. Поэтому расширение сети Центров обучения – не пожелание, а реальные условия общего развития».

В Иркутск она вернулась только к вечеру. Собрав в учительской старую гвардию и новичков, Маша поинтересовалась впечатлениями.

– Достойная смена, – сказал Седых. Вместе с Клеменсом и Тёрнером он тоже сегодня помотался по школам, приобщая неофитов к искусству диалога с мальчишками и девчонками. – Дети их приняли.

– Замечательно, – улыбнулась Маша. – Какие-то сложности возникли?

– Как без них, – пожал плечами астраханец Слава Нечипорук, попавший сюда буквально со строительства базы на Меркурии. – В первый день всегда тяжело. Я когда-то начинал работать в школе, преподавал химию. До сих пор забыть не могу. А ваши-то ребята – чистое золото.

– Почему ушли? – спросил Хромов. – Зарплата не устроила?

– Нетрудно догадаться. – Нечипорук всем корпусом повернулся к Виктору. – И денежное содержание, и методы обучения в обычных школах до сих пор не дружат со здравым смыслом.

– Без нас справитесь? – В глазах Тёрнера плясали чертенята. – Ребятишки у нас предприимчивые, только успевай за ними приглядывать.

– Справимся, – уверенно произнесла с заднего ряда кресел Вера Комина из Перми. – Мы теперь и сами кое-что умеем. Да и вы, надеюсь, всегда поможете.

– Конечно, поможем, – подтвердил Дорин. – В любой момент.

– Вот и славно. – Маша прихлопнула ладошкой по столу, за которым сидела. – Перейдём к следующему вопросу. Наш прежний состав перебирается на Луну. Пока мы забираем лучших старшеклассников, понемногу из каждой школы. Человек тридцать, не больше. Это будет контрольная группа. Если всё сложится так, как мы планируем, недели через три-четыре туда переберутся и остальные.

– На Луну-то зачем? – полюбопытствовала Марина Полякова, остроносая и большеглазая девушка лет двадцати пяти. – Земля вроде ещё довольно просторна.

– Пообщаешься подольше с нашими сорванцами, поймёшь, – обнадёжил её Клеменс. – Луна для их буйных фантазий – самое подходящее место.

– Кстати, вам тоже в будущем придётся водить группы на Луну. – Маша окинула неофитов построжавшим взглядом. – Кто из вас умеет перемещаться по пеленгу?

– Кто даёт пеленг? – деловито осведомился Володя Голдобин, геолог по образованию.

– Либо один из наших, – с интересом посматривая на него, обронил Седых, – либо маяк.

– Никогда не пробовал, но, думаю, это не очень сложно.

– Естественно. – Женя не смог скрыть иронии. – Если перемещение стало уже нормой. Нам, например, понадобился год. А вы готовы прямо сейчас?

– Ну, – смутился Голдобин, – сразу-то, наверное, не получится, но вы ведь нам покажете?

– Тренинг обязателен, – безапелляционно заявил Дорин. – Иначе вас может занести туда, откуда выбираться придётся с большими трудностями. Не шучу и вам не советую. Пеленг – штука каверзная, умения требует. А кроме того, придётся вести группу, и это очень большая ответственность. За каждого ребёнка вы отвечаете головой. Поэтому никогда не делайте скоропалительных заключений.

– Я не предполагал, что это настолько сложно, – совсем стушевался геолог.

– О лёгкости никто и не говорил. – Маша одарила новичков лучезарной улыбкой. – Так что перемещение групп остаётся за старожилами. А вы будете работать с мастером-наставником, когда он вернётся из командировки. Думаю, за пару месяцев он сделает из вас неплохих специалистов. Потом сдадите квалификационный экзамен и лишь тогда сможете самостоятельно ходить по пеленгу. А теперь мы обсудим состав первой группы учеников, которые с завтрашнего дня начнут занятия по лунной программе. Новички свободны.

– Мы хотели бы остаться, – поднял руку Нечипорук. – Если вы, конечно, не возражаете.

– Молодцы, – одобрила Маша. – Такие инициативы только приветствуются. Итак, кто начнёт?

– Позвольте, я. – Седых несколько оживился. – Из иркутских нужно взять Лёшу Ерохина, Влада Пичкалева и Наташу Кутявину. Очень уравновешенные и вдумчивые подростки. Как раз из тех, кто будет сдерживать остальных от необдуманных поступков.

– Ещё Фёдора, – напомнил Тёрнер.

– Не забываете про любимчиков, а? – съязвила Маша. – По-моему, он не входит в десятку сильнейших.

– Нам виднее, – буркнул Клеменс. – Если парень не блещет в гуманитарных науках, это вовсе не означает, что в остальном он тоже на вторых ролях. Ты не права, директор. Возьмём мальчишку, тебе же спокойнее будет.

– Под вашу ответственность. – Маша покачала пальцем из стороны в сторону. – Я его воспитанием заниматься не буду.

– А тебя никто и не просит, – мягко сказал Седых. – Мы уж сами разберёмся. И не перебивайте меня, пожалуйста, все успеют высказаться. Так вот. В Питере мне больше всех импонируют два Саши, Пономарёв и Пысин, и Юра Саков. Троица, разумеется, та ещё, но потенциал у них не в пример другим. Предприимчивые ребята. И крайне сообразительные.

– Это не они ли…

– Да, – не выдержал Дорин. – Именно они. Первые двое разработали, а третий воплотил в металле. Разобрал, понимаешь, втихомолку ви-сканер. До последнего винтика. А вот что собрал обратно, я не знаю. Но штука получилась мощная! Зона, где они включили этот агрегат – слава богу, догадались это сделать дистанционно – просто выпала из реальности.

– Потребовал бы объяснений, – нахмурилась Маша.

– Так в том-то и дело, что объяснить они не могут. Терминов не хватает. Либо у них, либо вообще в человеческом языке. А если в двух словах, то они говорят, что делали машину погружения.

– Погружения куда?

– А шут его знает! Во всяком случае, когда эта штука заработала, кусок континуума вместе с ней куда-то выпал. Не переместился, такие вещи я отслеживаю, а именно выпал. Воля ваша, но таких экспериментаторов надо удалять с Земли подальше.

Во избежание необратимых последствий.

– Ты закончил? – вежливо поинтересовался Седых.

– Извини, Жень, – Дорин растерялся. – Я опять тебя перебил. И ты, Маша, не обижайся, что я… э-э… влез с комментариями. Предмет того требовал.

– Не могу не согласиться, – всё в том же тоне подтвердил Седых. – Подлежат изоляции в лунном кратере. И ещё я бы взял с них слово, что у себя дома они так шалить не станут.

– Ну и возьми, – предложила Маша.

– Видишь ли, для такого деликатного поручения лучше всего бы сгодился мастер-наставник. Мальчишки его почитают превыше всех нас.

– Хорошо. Вернётся Никита, попросим его побеседовать с каждым. Дальше.

– Из петропавловских предлагаю Ошева, Алексеенко и Городилову.

– Неплохой выбор, – согласился Тёрнер. – Особенно последние двое. Они уже выросли из компьютеров и начинают потихоньку играть с реальностью. Я всё понимаю, компьютеры – лишь промежуточный этап, подготовка сознания для скачка на новый уровень, и реальность, в общем-то, следует воспринимать как большое игровое ноле. Но это требует жёсткой самодисциплины, и, по-моему, вот тут как раз они ещё не совсем созрели.

– Как куртуазно! – умилился Седых. – Налить чернил и плакать. А если без расшаркиваний, то выдворить с Земли в двадцать четыре часа. Пусть коверкают реальность в лунных долинах. Там, кстати, их контролировать проще. Нет многочисленных наводок биосферы.

– Вижу, вы единодушны в своих пристрастиях, – Маша тихонько поаплодировала. – Будешь продолжать дальше, Женя, или дашь слово другим? Кто у нас намечается из Западного полушария?

– Не всё же мне трибуну занимать, пусть и другие выскажутся. Вон Джек, на мой взгляд, давно собирается.

– Карлос Эстебан, Хорхе Алонсо и Рамон Висенте из школы в Сальвадоре, – выпалил Клеменс без предисловий. – Прекрасные знания органической химии. Парни уже работают с биополем Земли напрямую и в состоянии создавать новые формы растительного и животного мира. Виктор подтвердит, они на днях такую диковинную живность придумали, что мы просто ахнули. Генная инженерия высочайшего класса.

– Для зоопарка на Луне? – хохотнул кто-то из новичков.

– Зачем же? – Джек с укором посмотрел в сторону, откуда раздалась реплика. – Для планет, которые мы собираемся заселять. Вот на них-то наши воспитанники развернутся всерьёз.

– Я дополню, – вмешался Тёрнер. – Мне хочется взять из виннипегского Центра Наоми Шерред, Брайана Кэппа и Сильвию Уоллес. Это одни из моих лучших учеников. Информация – их стихия. Они её могут считывать откуда угодно, хоть с носителей, хоть из пространства, а затем ухитряются её преобразовывать в производные второго порядка. Для несведущих объясняю – из информации они скоро научатся создавать реальность.

– И что? – удивилась Маша. – Мы это давно умеем.

– Нет, дорогая моя, ошибаешься. – Брюс многозначительно поднял палец. – Не материальные предметы, которые ты имела в виду, а РЕАЛЬНОСТЬ! Проще говоря, миры, отличные от нашего.

– Это уровень старшеклассников? – удивилась из своего угла Комина.

– Что в этом странного? – вопросом на вопрос ответил Тёрнер, повернув голову к новичкам. – Они же индиго. Их геном отличается от нашего. В будущем они ещё и не такое смогут. Вы должны бы знать. Кстати, кто был вашей Замыкающей?

– Ольга Шиманская. – Полякова выразительно сверкнула огромными глазищами. – В присутствии Вивьен Тараоки. А что?

– А то, – весомо произнёс Брюс, – что вам следует очень хорошо представлять себе возможности индиго. И уметь находить с ними общий язык.

– Да, – подтвердила Маша. – Большинство из них – реформаторы по рождению. И обращение с ними требует особой осторожности. Разумеется, пока они не выйдут из детского и юношеского возраста. Поэтому и созрело решение перебросить их на Луну.

Там им посвободнее будет. Впрочем, Луна – тоже ненадолго. До завершения обучения. А впереди у них – вся галактика, большой звёздный домен. Вот где простор!

– Потрясающе! – пробормотал Нечипорук. – Создавать реальность по своему усмотрению!

– Именно. – Маша кивнула, сохраняя абсолютно серьёзный вид. – Им не понадобится искать пригодные для жилья планеты. Они смогут превратить в цветущий сад какую угодно. У любой понравившейся им звезды. А потом, если вдруг заскучают по родным и близким, вернуться на Землю и провести некоторое время с ними. Но, думаю, они выберут другой путь. Скорее уж, наши воспитанники захотят переселить в новый мир всех, кого они любят и почитают. С их, разумеется, согласия. А уж как обойти Сферу они тоже придумают. Так что перенаселение Земле не угрожает.

– Головокружительные перспективы! – возбуждённо сказал Голдобин. – И это уже на нашем веку.

– Наш век мы будем отмерять сами, – поправила его Маша. – А наши дети превзойдут нас во всём и станут настоящими властелинами Вселенной. Впрочем, мы опять отвлеклись. Пока я услышала имена лишь половины кандидатов в первую группу. Вы это умышленно сделали? – Она с интересом оглядела старую гвардию. – Назвав по трое старшеклассников от каждого Центра?

– А как же, – заулыбался Раф, – конечно. Хотелось посмотреть на твою реакцию. Может, у тебя есть свои резоны.

– Я преподаю литературу и прививаю детям стремление к прекрасному. – Маша погрозила Дорину пальцем. – А определять и отбирать наиболее способных – ваша прерогатива. Тем более что под чутким мужским руководством они добились таких результатов. Я даже не возьмусь сейчас замкнуть их круг. Среди них выросли свои Замыкающие. Вот они-то в любом случае пойдут в первых рядах. Двоих вы уже назвали – Городилову и Шерред. Я возьму на себя смелость добавить Надю Галь из Петербурга и Сюзанну Жако из Виннипега. Как они вам?

– Вполне вписываются, – одобрил Седых. – Мы бы их и без тебя назвали.

– Изумительно. В таком случае хотелось бы услышать фамилии остальных и прикинуть в первом приближении программу стартовой недели. Предлагаю обязательно включить в неё углублённое изучение истории. Это, знаете ли, помогает понять многие вещи, увидеть их в совершенно ином свете. Возражений нет? Раф, начнём с тебя.

Собрание вступило в свою заключительную фазу.

– Неплохо. Совсем неплохо. – Бородин излучал благодушие. – Как по нотам.

– Да, – согласился Терехов. – Они отработали основной вариант без поправок. Правда, Ви?

– Несомненно. Ребята засиделись на Земле. Им становится скучно.

– Луна – подходящий трамплин. – Слава окатил компанию волной искреннего удовольствия. – И место для базы выбрано удачно. В соответствии с граничными условиями.

– Вы заметили, что все они стремятся к оптимальным решениям? – осведомилась Тараоки. – Год не прошёл даром. Такие темпы обнадёживают.

– Грех жаловаться. – Бородин изобразил восход солнца над морем. – Но это не отменяет периодического контроля. Ви, как ты там?

– Осталась самая малость. Никита с Максом перекрыли источник, а вторичные возмущения приходится гасить постепенно. Скоро буду.

– Кто присмотрит за мальчишками?

– Давайте я, – предложил Слава. – Они мне симпатичны. Правда… тяжело придётся…

– Кому-то это надо сделать.

– Считайте меня добровольцем. – Ли склонил голову в коротком поклоне. – Что ж, полагаем этот этап завершённым.

– Нет, ну, ты понял? – Юрик Саков радостно потёр руки. – Ты понял, Сашок? На Луну отбываем!

– Ты не подпрыгивай, – фыркнул Пысин и демонстративно уставился в сторону открытого окна. – И не ори, как тюлень. Подумаешь, Луна! Мы там не первыми будем. Вот если бы удалось высадиться куда-нибудь подальше…

– Размечтался, – осадил его степенный Пономарёв. – Куда наш погружатель кукукнул, знаешь? Не-ет. А туда же. Луна ему не нравится. Если хочешь знать, лучшего полигона не придумаешь.

– А может, вперёд всех туда забраться, а, пацаны? – Саков хитро прищурился. – Только представьте, они появляются, а мы уже там!

– Остынь, хлопчик, – опять фыркнул Пысин. – Думай, что говоришь. А попадёшь не туда? В вакууме даже крякнуть не успеешь! К тому же, если нас не досчитаются, никто и с места не сдвинется. А кроме прочего, они там про пеленг толковали. Ты хоть знаешь, что это за штука?

– А ты? – Юрик мгновенно поскучнел. – Что-то я не припоминаю такого определения.

– То-то, – сказал Пономарёв. – Подслушивать-то мы горазды, а вот понять о чём речь… – Он махнул рукой. – Короче, давайте-ка обсудим, как новый ви-сканер выпросить. Есть идеи?

Пысин молча поднялся с дивана и подошёл к окну. Снаружи виднелась стена соседского дома и часть улицы, густо заросшей кустами черноплодной рябины. А чуть подальше утопал в зелени скромный поповский домик о двух этажах. Стены домика были выложены керамическими плитками, имитировавшими нетесанный камень. Такие же плитки декорировали массивные столбы довольно высокого забора с распахнутой настежь калиткой. Улица в этот час пустовала. Никто не гонял на велосипеде, оглашая окрестности удалыми воплями, никто не топотал подошвами, поднимая лёгкие облачка пыли, никто не пинал мяч. В дачном посёлке царила тишина.