Текст книги "Бытовик (СИ)"

Автор книги: Роман Путилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Глава 5

Глава пятая.

Всю ночь я провел, изучая книги – история, география, основы государственности, пил крепкий кофе, и просматривал книги по диагонали, чтобы хотя бы в первом приближении, понимать, куда я попал.

Не настолько знаю историю до монгольской Руси моего мира, но здесь существовала оголтелая феодальная раздробленность, лютая междоусобица, в которой удельные князья, воеводы и прочие ближники, применяли магию, как бы не чаще, чем меч и копьё.

Иисус из Назарета со своим всемирным учением здесь, на Руси, не случился, а вот что-то типа магометанства было, видимо к чудесам и магии – это учение было более приспособлено. Европа же «погрязла» в учении Христа, которое на католичество и иные течения разделилось, без православия, и даже пап там было двое, каждый из которых считал себя истинным. На Руси же, до настоящего времени, царило исконное язычество, в своем многообразии, но с условными католиками. Летоисчисление, за отсутствием даты рождения Христа, в местном Русском государстве исчисляли примерно с девятисотого года моей прошлой истории, с года основания Киевского княжества, которое захватил и сделал центром своего Великого княжества легендарный Вещий Олег.

Дальнейшая история государства до четыреста восьмидесятого года, по местному летоисчислению, была для меня сплошной Терра Инкогнито, выражаясь в постоянных походах, осадах и завоеваниях.

Так бы и воевали все против всех, изредка ходя в походы к соседям или призывая соседей на помощь, пока не пришла беда с юга, из жарких степей. Не помню, когда в моем мире строил Азию Железный Хромец, но местный Тимур привел свои многочисленные тумены на завоевание Руси в четыреста восьмидесятом году от основания Руси.

Разбив объединенные дружины Рязанского, Черниговского и Переславского княжества, многотысячная конница из Азии рассыпалась по Руси, сжигая города и села. Неприятным сюрпризом для Русских князей стали многочисленные конные отряды южных магов, отлично обученных и мобильных. Яркие и могущественные русские князья, и княжичи, по рейтингам фантазийных книг, что я читал в далекой прошлой жизни, соответствующие рангу магистров и архимагистров, ничего не могли противопоставить слаженным ударам слабых, но многочисленных южных магов, которые знали одно –два боевых заклинания, но владели ими совершенно, били одновременно, слаженными залпами, на раз-два-три, снося любую защиту своих противников.

В тот год только ранняя зима и густые леса спасли Россию. Княжеская семья, те, кто успел ускользнуть из, взятого за четыре дня, Киева, укрылась в Ярославле, который с тех пор и был единственной столицей Государства Русского. Конные сотни врага ушли в ноябре, когда ударили морозы и немногочисленные дороги завалило снегом. За два месяца Русские уничтожили несколько тысяч захватчиков, что остались гарнизонами в полуразрушенных городах, а в марте в Ярославле собрались остатки Русской знати, несколько десятков тех, кто выжил. Не знаю, кто первый сообразил, что, если жалкие остатки уездных правителей хотят выжить, то надо начинать жить по-новому и возврата к старым порядкам уже не будет, история умалчивает, но весной следующего года был избран Великий князь Святополк Первый, а многие княжеские фамилии просто пресеклись, канув в Лету при неясных обстоятельствах. Остатки знати смирились с лишением части своей вольности, государство было объявлено единым, а бывшие князья и бояре, сохранив свои титулы, превратились в наместников и воевод Великого князя.

В своих лесах русские сидели почти двести лет, огородившись от южных степей засеками, искусственными болотами, и волчьими ямами, с которыми вражеская магия справлялась очень условно. Было несколько походов с юга, но выходить «на вы» с вражескими конными тысячами никто не выходил, а месяцами пробиваться к нищим русским городам, которые встречали захватчиков открытыми воротами и пустыми кладовыми. Население уходило в чащобу, по тайным гатям сразу, не дожидаясь встреч с сотнями людоловов, а степных воинов встречали падающие деревья, зачарованные стрелы и даже отравленные сучья на узких лесных тропах.

Экспансия Русских князей шла на Север, через бескрайние тундры и северную тайгу, легендарная Мангазея здесь тоже была, а торговля с Европой шла через Архангельск, Колу, с Севера Норвегии, которой не было. Где-то в районе Нарвика моего мира находился город Александровск, а главным городом Шпицбергена, который здесь значился Медвежьими островами, был обозначен Святославск– на– Груманте. А потом русские выползли из своих лесов и начали давить на те, невнятные государственные образования, что остались после распада азиатской империи после смерти сына Великого Тамерлана. И если от непобедимых туменов «Железного Тимура» у его наследников остались только их жалкие подобия, то русские обзавелись пусть примитивными, но артиллерийскими орудиями, первые образцы которых были закуплены в Европе, и ручными пищалями, а магическая защита запасов пороха отнимает совсем немного сил.

За прошедшие с того времени триста лет Россия на Юге и Востоке подчинила себе Северный Кавказ, укрепила границы по реке Урал и северную часть Сибири, достигнув устья реки Лена на Севере и Алтая на Юге (ну не нашлось здесь Строгановых и Ермака Тимофеевича), после чего развернула свое внимание на Запад.

Судя по газетам, кои я обнаружил на столе в кабинете отца, Российская Империя готовилась к схватке с Речью Посполитой, что в унии с Великим княжеством Литовским, представляло собой грозную силу. Поводом для грядущей войны был отказ соседей именовать нынешнего русского государя Александра Шестого императором, ну и по мелочи, типа препятствий, чинимых русским кораблям на Балтике. Это было основными моментами российской истории в целом, что же касается моей семьи, к которой, неожиданно для себя, я оказался причастен, то здесь я выяснил следующее – нынешнее государство российское представляло собой подобие Руси времен Ивана Грозного, в части разделения на земщину и опричнину. Это, наверное, было наиболее близким понятием. Большую часть государства занимали императорские или царские уделы, где царь имел всю полноту абсолютной власти. Вторую половину государства занимали вотчины, что взяли свое начало в шестом веке. Бывшие удельные князья, что были недовольны своим положением наместников или воевод при царе, а также содержания от полученных от царя поместий, скликали охотников и за свой кошт шли на завоевание земель соседей. Средние и младшие сыновья на свой страх и риск, во главе ватаг лихих людей, шли на Восток и на Юг, захватывая себе наделы, строя города и укрепления, после чего их отношения с царем становились отношениями вассала и господина. В каждой вотчине был представитель императора, следивший за соблюдением имперских законов и полнотой сбора налогов. Речные и сухопутные пути считались императорским наделом, хотя обязанность их содержать возлагалась на местных правителей. Каждый правитель был обязан выступить по призыву царя на защиту государства, выделив из своих сил определенные подразделения, обученные и снаряженные по имперским стандартам, одновременно имея права просить помощи у императора в случае нападения извне на его земли. Моя семья вела свою родословную с некого боярина Радко Булатова, коей был впервые упомянут в писанных источниках Новгород-Северского княжества еще в третьем веке. Потомки его до нашествия были удельными князьями в крошечном Боровском княжестве, роднились с великими князьями, а вот после нашествия род захирел. Княжество было полностью разорено захватчиками, и потомки удельных князей превратились в военный род, живя с меча, милостью государя. А вот сто лет назад потомок Радко Булатова и мой, официальный прадед Гранислав Булатов, третий сын в семье полковника в отставке, по ряду, заключенному с Земским приказом, капитан драгунского полка, сам вышел в отставку, собрал триста человек охотников и двинулся добывать свою вотчину. Видимо командиром Гранислав оказался удачливым, а может быть звезды ему благоволили, но через пять лет в состав государства Российского было включено, исходя из обширности подчиненной территории, княжество Булатовых, с городом Покровском в качестве столицы княжества.Судя по картам, за сто лет территория княжества сильно увеличилась, несколько раз смещаясь на Юг и Восток, лишь в последние десять лет застопорившись на занятых рубежах обустраивая захваченные территории и начиная получать дивиденды от мирной жизни.

В моей комнате, в столе, я нашел что-то вроде дневника моего предшественника в этом теле. Конечно, он не начинался строками «Здравствуй, дорогой дневник…», да и автору там было посвящено слишком мало строк, а вот отцу и старшим братьям, магам первой и второй ступени стихии огня, напротив, между страниц было вложено множество газетных статей и заметок, описывающих воинские подвиги Булатовых старших при отражении мелких банд налетчиков на земли княжества.

Как я понял, «награжденный», благодаря выверту природы, «бабьей» магией, Олег гордился и завидовал старшим братьям и отцу, и чрезвычайно стыдился своих, нетипичных для его семьи, способностей. Даже его младшие сестры являлись пока слабенькими, но магами огня. К моему величайшему сожалению, даже этой, считавшейся неполноценной, магией я не владел. Происшествие с повозкой строптивого извозчика я посчитал, всего лишь, счастливым совпадением, так как, несмотря на все мои ухищрения, ни одной искры магии я в себе не заметил.

Устав от попыток войти в нирвану, выдуманных заклинаний и пассов руками, я понял, что в очередной раз проголодался и двинулся в сторону разгромленной кухни.

От вида пятен крови на полу, кучи объедков, оставшихся после пирушки прислуги и горы грязной посуды, я, в отчаянье, вновь попытался призвать магические способности, но, ожидаемо, не преуспел в этом деле. Слава местным богам, на кухне был водопроводный кран, откуда текла вода. Я вздохнул, засучил рукава и принялся за дело, по старинке.

Рассвет я встречал, сидя за столом и уплетая кусок буженины с, вкуснейшим, серым хлебом.

– Доброе утро… – дверь за моей спиной скрипнула, и я обернулся.

– Олег Александрович? – на пороге стояла гувернантка моих сестер, как ее там… о, я даже имени решительной барышни не знаю. Надо будет срочно узнать, а то неудобно получается.

Я поднялся с лавки, на которой сидел, коротко поклонился, надеясь, что при этом не нарушил никаких правил местного этикета, только после этого вспомнил о бутерброде, зажатом в руке.

– Здравствуйте, а я тут хозяйничаю… – я улыбнулся: – Могу вам чем-то помочь?

– Прошу прощения, я пришла справиться на кухне, почему нам с девочками не подали теплую воду для умывания, и только увидев вас, я вспомнила, что на кухне никого нет.

– Прошу прощения… – я снова улыбнулся, мне нравилось ей улыбаться: – О таком я, как-то не подумал. Но, печь горячая, думаю, что вода согреется быстро.

Через десять минут я подхватил ведро с горячей водой, но девушка заступила мне дорогу.

– Олег Александрович, не стоит, девочки еще не одеты, я сама справлюсь и приду, приготовлю завтрак…

– Так завтрак уже готов, приходите скорее…

– Как готов? – девушка подозрительно осмотрела кухню: – А кто приготовил?

Я пожал плечами: – Я. А в чем проблема?

– Нет, ничего. – Гувернантка окинула меня подозрительным взглядом, хмыкнула, после чего легко, для такой стройной девицы, подхватила ведро с водой и покинула кухню.

Сразу после девицы пришел дворник Борис, с ружьем на плече, миской, кружкой и ложкой он выглядел забавно, а увидев меня, стал выглядеть ошарашенно. Через несколько мгновений взгляд его посветлел:

– Вы, барин. Акулину из кладовой выпустили? Правильно, нечего ей бока отлеживать…

– Да я, честно говоря, про Акулину забыл, да и ты мне не сказал, куда ее запер?

– Да кто ж тогда здесь убирал? – изумился Борис: – Неужели вы барышню под это дело подрядили⁈

– Я Барабашке молочка налил да конфетку дал, он здесь порядок навел, да и кашу сварил…– я понял, что рассказывать «дворовому» о моих трудовых подвигах не стоит, не поймет, от слова совсем.

– Да иди ты⁈ Ой, простите ваша светлость, великодушно, просто никогда я такого чуда не слыхал!

– Ну, так узри. Кашу накладывай и иди Акулину корми, потом приведешь ее сюда, будем Еремеевские захоронки искать.

– Сейчас исполню. – Борис коротко поклонился, навалил себе каши из большого котла, получив к ней кусок буженины, отчего пришел в неописуемый восторг, быстро съел, после чего навалил каши в ту же миску и побежал кормить, томящуюся взаперти, Акулину.

Прибывшие на завтрак девочки попытались устроить небольшой скандал, отказываясь есть кашу и яичницу с большой чугунной сковороды, что я пресек очень быстро, объявив, что если кому-то не нравится приготовленная еда, то этот кто-то будет готовить завтраки, обеды и ужины для всех, живущих в усадьбе, благо этот опыт пригодится будущим невестам во взрослой жизни.

Отправив девочек под присмотром гувернантки, которая, кстати, съела мое варево без всяких возражений, я вышел во двор, где меня уже ждали Борис и Акулина.

– Барин, я тут подумала…

– Борис, подожди меня, я сейчас. В отцовском кабинете, в ящике комода, среди каких-то ремней, сумок и железяк, я обнаружил что-то вроде короткого кожаного хлыста за которым я и вернулся, поняв, что Акулина хорошего отношения не понимает.

– Так вот, барин… – судя по хлопку, на Акулине не одна юбка, а минимум четыре, но одного шлепка по широкой заднице наглой горничной хватило, чтобы в ее глазах заплескался страх.

– Борис, тащи ее на конюшню и к лавке привяжи. Сейчас получит по заднице сто горячих, после этого в полицию ее сдам. Надоела мне эта кикимора, хрен с ними, с деньгами.

Борис крякнул, но повалившуюся на землю, Акулину, в сторону конюшни рванул, так что затрещали нитки на душегрейке.

– Ой, барин, прости дуру, не то я тебе сказать хотела лопату надо брать, Еремей добро в саду закопал! – Акулина вырвала руку у опешившего дворника и отползла от нас на пару шагов.

Я мотнул рукой, и дворник рысцой бросился к своей сторожке, чтобы через несколько минут притрусить обратно, сжимая в руках нужный инструмент.

Хорошо быть барином, особо ничего делать не надо, только в порядке демократизма забрал у Бориса, мешающее ему копать, ружье, да кивнул, когда Акулина ткнула пальцем на какую-то проплешину за густым розовым кустом.

– И зачем Еремей закопал ценности здесь? – подивился я, когда, Борис выкопав неглубокую ямку, извлёк оттуда небольшой деревянный ящик, в котором, обмотанные тряпками, находились чуть ли не сотня единиц столовых приборов – массивных ложек, ножей, вилок и еще какой-то ерунды.

– Так в его комнате найти могли, а он сказал поварихе, что серебро в чистку повез, к ювелиру.

Я прикинул, что одна ложка весит примерно около ста грамм, ну ладно, восемьдесят, приборов больше сотни штук в ящике, серебряный рубль, навскидку, весит грамм двадцать, следовательно, если брать цену лома, то стоит это добро рублей четыреста, а в скупке – в два раза меньше.

– Деньги где, мартышка? – я хлопнул себя хлыстом по ладони и поморщился, было больно.

– Не знаю…– глаза Акулины недобро блеснули, но встретившись со мной взглядом, хитрая девка промямлила: – А, барин, вспомнила. На балке, над кроватью.

В комнате Еремея, под потолком, действительно проходила широкая балка, до которой, при всем желании, убиравшие комнату, горничные, достать не могли. Пришлось Борису бежать за лестницей, но его усилия не пропали даром – вниз он слазил, сжимая в руке толстый бумажник. Естественно, пересчитывать при прислуге деньги я не стал, приоткрыл и вытянул из нутра кошеля синенькую «пятерку», которую вручил дворнику.

– Спасибо, Борис. Эту выведи на улицу и пинка дай под зад…

– Барин, вы же мне сто рублей обещали…

– А ты мне обещала все ухоронки Еремея показать, а из тебя каждое слово тянуть пришлось. И еще – чую я, ты мне не все тайники показала, опять хитришь, но я, все равно, с тобой возится не хочу, поэтому пошла вон отсюда!

Акулина опустила глаза, стараясь не глядеть мне в глаза, но я чувствовал, что сказанные, по наитию, слова, попали в точку. Есть, есть где-то еще у Еремея тайнички, не все деньги я вернул…

– У двери подожди… – гаркнул девке дворник, а сам подошел ко мне, ломая в куре картуз и зашептал: – Барин, богами тебя заклинаю, не гони девку, дозволь ей остаться. По нраву она мне…

– Ты что, Борис, она же подлая, и с Еремеем сожительствовала? – я был поражен порывом дворника.

– Ничто, я ее и такую взять готов…– Борис махнул рукой.

– Ты женится, что ли на ней собрался? – не поверил я.

– Ага, честь по чести, пойду к жрецу и повенчаемся.

– Едрить -колотить. Ты если хочешь ее здесь оставить, то только под твою ответственность. И если она будет дом убирать за тоже жалование. – подумав, ответил я: – Давай, зови ее.

– Акулина, Борис хочет на тебе женится, тогда ты сможешь здесь остаться… – проговорил я, пытаясь понять мысли горничной.

– А что ж не пойти, коли позовет. – пожала пухлым плечом молодуха и «стрельнула» глазом на «жениха».

– Ну раз такое дело, я не возражаю. Вот вам, Борис, мой свадебный подарок. – я вытащил еще три «пятерки» из кошеля и протянул счастливому жениху: – Все, можете быть свободны, до завтрашнего утра. Идите, желаю счастья.

Глава 6

Глава шестая.

После ухода Бориса и его нареченной, уж не знаю, в храм или еще куда, в усадьбе я остался один. Чтобы контролировать вход в домовладение, я запер кованные ворота, взял несколько книг, и расположился на крыльце дома, на солнышке, решив почитать свои учебники, одновременно наблюдая за воротами – ожидался визит полицейского чина, который должен был взять мои показания относительно задержанных вчера слуг, да гувернантка, по моим расчетам, уже должна была вернуться.

Видимо, действие крепкого кофе, которого я употребил около литра, уже закончилось, так как я, незаметно для себя, задремал, с учебником «Основы практической магии» на коленях. Проснулся я от грохота – кто-то энергично тряс ворота и что-то вопил.

– Да сейчас, сейчас открою… – я подобрал, упавший на ступени, учебник, потянулся и двинулся открывать. У ворот стоял, крайне недовольный тип, облаченный в полицейскую форму, но с офицерскими погонами на плечах.

– Шевелись давай! – мужчина погрозил мне крепким кулаком: – Совсем вас тут хозяева распустили…

– Представьтесь… – я остановился, не торопясь разомкнуть запоры ворот.

– Да ты… хамло! – от возмущения полицейский начальник не мог подобрать слов, только беззвучно разевал рот.

– Я князь Булатов Олег Александрович, и я стою на своей земле, а вот ты…

– Прошу прощения, ваша светлость…– из полицейского, как будто, выпустили воздух, что разрывал его изнутри: – Имею честь представиться, помощник пристава Кремлевской полицейской части прапорщик Кислицин, Аскольд Иванович. Не признал вас, ваша светлость, больно вы…

Аскольд Иванович, прапорщик от полиции, изобразил руками в воздухе неопределенный жест, означающий крайнюю степень моей раскрепощённости.

– Ладно, Аскольд Иванович, проходите…– соскочил я с темы неподобающего своего вида и времяпровождения и гостеприимно распахнул калитку: – Прислуга, как заговорщики, все арестованы, новой я еще не набрал, так что, всё самому приходится…

– Ну какие там, ваша светлость, заговорщики. – отмахнулся от моей версии полицейский, заходя во двор: – Я понимаю, прислуга решила обманом сбежать от вас, управляющий вором, к тому же оказался, но заговор против государя, это перебор, по моему мнению, ваша светлость.

– Эх, Аскольд Иванович, не сталкивались вы, видимо, с заговорами, очевидно. – вздохнул я, ведя полицейского в гостиную, расположенную на первом этаже: – Чай, кофе, коньяк?

– Не смею вас затруднять, ваша светлость, тем более, что прислуга отсутствует…– пробормотал полицейский чин, раскладывая на небольшом столике, стоящем возле пары кресел, папку с бумагами.

– А я вас, все-таки угощу кофе с коньяком, и себе налью, а то в сон, после бессонной ночи клонит. Поскучайте пять минут, буквально.

Наверное, я опять делаю что-то не то, судя по озабоченной физиономии помощника пристава, с которой он меня провожал.

Когда я вернулся в гостиную, неся на подносе две большие чашки с кофе и бутылку коньяка, полицейский был уже не один – он расшаркивался перед вернувшейся гувернанткой.

– Вера Игоревна Бухматова. – в ответ представилась барышня, и я наконец узнал, как ее имя.

– О, Вера Игоревна, вы пришли. Кофе не желаете?

– Благодарю, Олег Александрович, я недавно на бульваре заходила в кофейню. Если вы не против, я поднимусь к себе.

Пожав плечами, я отпустил девушку, сам же присел в кресло и жестом предложил полицейскому угощаться:

– Так на чем мы с вами закончили, любезный Аскольд Иванович? Ах, да, на мере вины преступников. Так вот, по моему глубочайшему убеждению, любая ложь, касающаяся, хотя и косвенно, как самого государя, так и членов правящей фамилии, является тяжким государственным преступлением, а тут имела место прямая клевета. Или вы, господин помощник пристава тоже считаете, что государь не пришел на помощь своему вернейшему вассалу, так как за тем, якобы, были недоимки по налоговым преступлениям? Или вы молчаливо одобряете его утверждения, что государству, а, следовательно, и правителю, выгодней не оказать помощь моей семье в отражении нападения дикарей, так как, можно будет позже, забрать себе всё, да еще и титул продать кому-либо, подороже?

После моего первого вопроса, помощник пристава закашлялся и покраснел, а сейчас он, вдобавок, еще и побледнел.

– Еремей, кроме того рассказывал, что эти сведения ему сообщил имперский офицер – что это по-вашему, как не дискредитация нашей армии в частности и государства в целом? А остальные, вместо того, чтобы кричать «Слово и дело», поддакивали злодею, высказывали одобрение его подлых планов. Нет, Аскольд Иванович, вы как хотите, но я буду настаивать о наказании этих людей.

– Ну, раз вы так ставите вопрос, Олег Александрович, то я конечно, так и изложу на бумаге… – пробормотал полицейский, начав заполнять бланк заявления.

Писал, кстати, он какой-то костяной палочкой, черными чернилами, обходясь без гусиных перьев, чернильниц и прочих атрибутов галантного века.

Изложив мою позицию, помощник пристава поспешил откланяться, а я заперев калитку за посетителем, двинулся в дом – хотелось побыстрее засесть за книги.

– Олег Александрович, не хотите ли перекусить? – на крыльце появилась гувернантка: – Я там кулебяку поставила в печь, скоро будет готово, только мне бы еще дров принести…

– Дрова… дрова… – я растерянно закрутил головой, пытаясь понять, где могут быть поленья, колун или что там имеется в виду, когда речь идёт о колке дров.

– Вы сегодня такой рассеянный. – улыбнулась Вера Игоревна: – Наверное, плохо спали ночью? Дрова у нас хранятся в дровяном сарае, за домом, можно пройти через кухню. И он не запирается. Штук десять мне хватит до завтрашнего полудня, если хотите, чтобы я готовила для вас и девочек.

– Честно говоря, очень хочу. – признался я, молитвенно прижав руки к груди: – Нет, если надо, я что надо приготовлю, но сейчас абсолютно некогда.

– Да бог с вами, ваша светлость. – в испуге всплеснула руками девушка: – Не дай Боги, кто-то узнает, совсем вас засмеют… Ой, извините!

Очевидно, гувернантка сказала что-то не то, что можно говорить, она покраснела и скрылась в доме. До дровяного сарая я дойти не успел. Стоило мне зайти за угол дома, как я вновь услышал, как кто-то трясет калитку и ворота.

– Ну и какого хрена… – я развернулся и двинулся к воротам. Возле ворот стоял парень, облаченный в такую же форму, в которой я вчера ходил в Академию и монотонно пинал по металлическим прутьям каблуком. В стороне стояло несколько девушек – студенток, среди которых я узнал брюнетку с серыми глазами из моей группы. Девушки о чем-то шушукались, посматривая на студента.

– По голове себе постучи! – угрожающе буркнул я, открывая калитку и шагнув к парню.

– Булатов? – отшатнулся студент от меня, не сразу узнав: – А где ваши дворовые? Что, некому запустить и проводить в дом визитера?

– Вся прислуга ушла на фронт, я тоже, не сегодня– завтра отбываю, так сказать, защищать священные рубежи, отчины и вотчины. Ты что хотел?

– И бабы? Бабы тоже того, на фронт? – поразился юноша.

– Ну конечно, на фронт. Были поварихами, стали санитарками.

– Врешь ты всё! – догадался мой собеседник.

– Ничего не вру, зарубимся на… двести рублей?

– В каком смысле – зарубимся?

– Поспорим, заключим пари, называй, как хочешь… – я протянул парню ладонь: – Я говорю, что вся местная дворня, кроме одного человека мужского и одного женского пола, оставленных приглядывать за усадьбой, в течении десяти дней выдвинутся в сторону Покровска для освобождения родной земли от немецко… тьфу, короче захватчиков, а ты говоришь, что этого не случится, и на кону двести рублей. Ну что, согласен или боишься?

– Да у тебя, Булатов, я уверен денег таких нет… – нерешительно протянул студент.

– Вот, смотри… – я показал своему оппоненту бумажник Еремея, провел пальцем по уголкам купюр, показывая, что денег там больше, чем какие-то двести рублей.

– Ладно, десять дней. – собеседник протянул мне руку, и я пожал ее, после чего, решив, что визит закончен, попробовал скрыться за калиткой, но отчаянный вопль парня заставил меня замереть на месте.

– Подожди, ты меня совсем сбил с мысли.

– Что-то еще? – Недоуменно обернулся я к визитеру. Стайка девиц из Академии, за время нашего разговора, незаметно подобрались ближе, и сейчас молча стояли, буквально в пяти шагах, превратившись в одно большое ухо.

Парень зачем-то принял строевую стойку и отчеканил:

– Княжич Булатов Олег Александрович, барон Фриксен Людвиг Отто, за нанесенное ему оскорбление, имеет честь вызвать вас на дуэль, до смерти одного из вас. Я, как секундант его светлости, жду вашего секунданта для решения вопросов по данному делу. Какой будет ваш ответ?

В этот момент я не выдержал и заржал как конь. Мне показалось смешным один момент в формулировке вызова.

– Почему вы смеетесь? – выпучил на меня глаза визитер: – Я что, сказал что-то смешное?

– Прошу прощения…– я вытер выступившие в уголке глаз слезы: – Второй день какой-то сумасшедший, к вам это не имеет никакого значения. Я просто хотел уточнить, а что – Людвиг Отто разве сирота?

– Насколько я знаю, нет… – пробормотал парень: – Его светлость, отец Людвига барон Иероним…

– Тогда почему я, при, вероятно, погибшем родителе, дайте Боги, чтобы он остался жив и здоров, всего лишь княжич, а этот болван, при живом папеньке Иерониме – целый барон? Почему не бароныч? И нет ли здесь ущемления моей чести, как представителя имперского княжеского рода?

– Я…– захлопал глазами, растерявшийся секундант: – Я не знаю, так принято…

– Не знаю, не знаю… – задумчиво пробормотал я: – Вы идите, подумайте, а мой секундант вас найдет и обговорит эти вопросы, что тут имеет место – злонамеренное преклонение перед немытой Европой или ущемление лично моей чести.

– А почему Европа немытая? – пребывая в полнейшем раздрае, уточнил студент.

– Так у них бань же нет, можете у бароныча этот момент уточнить. Не смею вас задерживать.– я сделал вид, что закрываю калитку, на что посланник кивнул и двинулся прочь.

– А вы, барышни, тоже насчет дуэли что-то хотели уточнить? – повернулся я к девицам, что продолжали стоять напротив наших ворот. От девичьего «цветника» отделилась давешняя брюнетка с выразительными, светло-серыми глазами и двинулась в мою сторону.

– Я понимаю, Булатов, что ты редкостный болван, но сегодня ты превзошел сам себя. Не то, чтобы тебя было жалко, но, видимо ты от смерти родителей совсем обезумел, если согласился на дуэль с самим Фриксеном. Хотя он еще больший болван чем ты, но он лучший на курсе в огненной магии и тебя просто превратит в кучку пепла. Или ты решил так экзальтированно покончить с собой? – Видимо, эта мысль пришла девушке в голову только что, она озадаченно уставилась на меня, а девицы за ее спиной оживленно зашептались.

– Все-таки ты за меня переживаешь. – ехидно заметил я. Не знаю, какие чувства испытывал к этой красотке мой предшественник в этом теле, но мне ее забота была приятна.

– Да, больно надо… – несколько наигранно, фыркнула девушка: – Твоих сестренок жалко –совсем маленькие, одни останутся, а ты хоть и облако в штанах, но хоть совершеннолетний и к мужскому полу формально относишься.

– Ну, если тебя так, проблемы моей семьи, интересуют, может подскажешь, к кому можно обратиться с предложением стать моим секундантом? И вообще, а то я как-то, в дуэльном кодексе… плаваю.

Девица вновь фыркнула.

– Булатов, я не знаю, кто согласится представлять тебя в переговорах с секундантом Фриксена, даже в голову не приходит не один кандидат. Я мысленно перебрал в голове своих немногочисленных знакомых мужского пола в этом мире, прекрасно понимая, что полицейский или дворник тут не годятся. А если…

– Скажи, а ты не могла бы представлять меня в этом деле?

– О! – глаза девушки, и так, не маленькие, округлились, заняв половину лица, как в японском аниме: – Булатов, ты…

– А ты не отказывайся сразу, а подумай. – перебил я ее: – Вспомни, что там написано, к тому же я где-то читал, что женские дуэли в моем старом мире существовали, а, следовательно, были и дамы-секунданты.

– О! – мне кажется, что просто удивление у девушки сменилось на радостное удивление: – Лицо благородного происхождения…

Как я понял, последняя фраза была цитатой. Девица окинула меня каким-то новым, оценивающим взглядом.

– Знаешь, Булатов, а ты, на самом деле, не такой болван, которым ты раньше притворялся. Решил перед смертью фраппировать столичное общество? Думаю, что после твоей смерти еще полгода будут обсуждать личность твоего секунданта… – девушка задумалась: – Вот только, как отреагирует на этот эпатаж Фриксен? Посчитает унижением и просто откажется…

– Прости, но зная твой характер и острый язычок, неужели ты не сможешь представить отказ со стороны Фриксена, как трусость и желание уклониться от дуэли и разнести факт его робости среди знакомых? Не верю.

О! – в третий раз произнесла моя собеседница, и в ее взгляде появилось торжество и радостное ожидание: – О, я еще как смогу это сделать!

Очевидно, приняв окончательное решение, красотка изобразила изящный книксен:

– Сударь, я принимаю ваше предложение представлять вас с переговорах с баронычем…

Тут девушка захихикала, но продолжила, старательно борясь с прорывающейся улыбкой: – Баронычем Фриксеном, в качестве вашего секунданта. Как только у меня появятся вести, я немедленно вам об том сообщу.