Текст книги "Бытовик (СИ)"

Автор книги: Роман Путилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Глава 14

Глава четырнадцатая.

Судя по плакату, висящему на самом видном месте просторного помещения, в которое я ворвался, здесь был отдел по призыву или заключению контракта на службу. Женщина в кокошнике и сарафане, с младенцем на руках, глядя мне прямо в душу, неожиданно, пронзительными глазами, вопрошала, записался ли я в Имперскую армию. Первым моим порывом было пробежать помещение насквозь и выбежав через дверь, ведущую на улицу, как говорится, «сделать ноги», но у выхода оказалось неожиданное препятствие – двое мужчин в военной форме.

Сидящий за столом капитан, пожилой, мягкий и округлый, похожий на Вини-Пуха, тыкал пальцем в строчки каких-то отчетов, лежащих на конторском столе:

– Иван Аркадьевич, с такими темпами вербовки мы план по добровольцам не выполним.

– Ну, не идут проклятые, что ты будешь делать…– жалобно ответил такой-же пожилой фельдфебель, почему-то впихнувший свое, несколько расплывшееся тело в мундир, пошитый из отличного «офицерского» сукна:

– Я, Егор Кузьмич, из полицейских участков, почитай, и не вылезаю, и в долговую яму через день заезжаю, а эти чертовы жулики, знай, твердят, что лучше на каторгу пойдут, чем под шашки и стрелы степняков.

Я осторожно закрыл дверь в коридор, отчего цепь на моих кандалах звякнула, что заставило спорщиков обратить на меня внимание.

– Ну вот, а вы утверждаете, что никого нет! – ткнул пальцем в мою сторону, обрадованный капитан: – Вполне приличный молодой человек…Г-хм.

Я обернулся и вербовщики, а никем иными, они быть не могли, увидели мои оковы.

– Ну, а почему нет? – пожал пухлыми плечами фельдфебель: – По последнему указу Государя, всякий кандальник вправе…

– Дайте бланк контракта, и поскорее! – я в два шага преодолел расстояние до стола, за которым сидел капитан и схватил, лежащую на столе, палочку для письма, всем своим видом выказывая желание немедленно встать под знамена Империи.

– Но, я бы хотел вас, предварительно, познакомить с государственной программой мотивационных выплат…

– Контракт! – заорал я, слыша, как за моей спиной распахивается дверь и понимая, что вряд ли, сюда спешат новые рекруты и мои будущие товарищи по оружию.

– Ух, какой горячий новобранец! – капитан выхватил из ящика стола бланк контракта и бросил его передо мной, шустро отдергивая руку назад, как кидают кусок мяса опасным хищникам. Меня уже оттаскивали от стола за локти и за шею, когда я, собрав все силы, черканул закорючку и ткнул подушечкой большого пальца в специальную графу, заверяя заключенное соглашение.

– Отставить! – мгновенно преобразившись, рявкнул капитан, вскакивая из-за стола: – Пошли вон отсюда, болваны! Кругом, шагом марш!

Руки, проворонивших меня солдат мгновенно разжались, после чего, за моей спиной, раздался грохот шагов, и я посмел обернуться. Упустившие подсудимого солдаты, четко и чисто выполнив поворот кругом, отбивали парадный шаг, стремясь быстрее покинуть помещение со злым капитаном.

– Г-хм. Ну раз такое дело, давайте опросник, что ли, про вас заполним.

– А давайте! – я широко улыбнулся, поудобнее устроился на, стоящем у письменного стола, стуле, извлёк из брюк кусок проволоки и начал сгибать его, чтобы превратить в подобие ключа от наручников.

Вторая попытка изъять меня из комнаты вербовки добровольцев произошла минут через пять – дверь приоткрылась и в образовавшуюся щель заглянул давешний унтер с проблемным животом.

Попытка вызвать фельдфебеля для «важного разговора» в коридор (капитана унтер беспокоить не посмел) не увенчалась успехом – кадровик, не терпящим возражений, голосом сообщил, что он очень занят. Мы, как раз, обсуждали размер подъемных, выдаваемых при заключении контракта. Третьим появился начальник караула, молоденький прапорщик, который обратился к капитану.

– Господин капитан, там все собрались. Судья барон фон Штиммер гневается, что подсудимый опаздывает… – закончив свой «доклад» прапорщик выпучил глаза, заметив, что я умудрился освободить одно запястье. Кандалы, хоть и антимагические, но, против хорошего куска проволоки они не играли.

– Передайте уважаемому судье, барону фон Штиммеру, что, согласно указа Императора, а барон, раз считает себя судьёй, должен знать, о чём я толкую. Князь Булатов, подписав контракт на службу Империи, временно амнистируется за все прошлые проступки, поэтому суду придётся подождать, пока этот озорник…– капитан, ласково жмурясь, погрозил мне пальцем: – Не учудит чего-нибудь новенького.

– Но, господин капитан… – чуть не плача, прапорщик прибегнул к последнему аргументу: – Но дамы будут недовольны! Они собирались…

– Дама от меня передайте отдельные извинения. – капитан помахал ладошкой: – Всё прапорщик идите, а то вам, за препирательства со старшим по званию, самому придется у нас контракт на службу на границе, подписывать.

Последняя и самая мощная попытка была предпринята за пару минут до моего прощания с милейшими кадровиками.

Дверь в кабинет распахнулась, как бы, не от пинка ногой, и на пороге появился высокий, лощеный офицер с золотистыми погонами подполковника.

– Заместитель начальника окружного управления контрразведки майор Рогов. Этот пойдет со мной – палец майора, с нанизанным на него кольцом с крупным камнем, уперся в мою фигуру.

– Но, капитан –вербовщик, почему-то, майора из тайной службы не испугался, медленно вылез из-за стола, подошел к майору вплотную и процедил:

– После подписания контракта, этот человек сидел здесь, никуда не отлучался и не мог ничего натворить. Всё, что он совершил до этого момента, ему, согласно Указа Его Императорского Величества, пока прощено. На каком основании вы пытаетесь лишить армию рекрута, который послезавтра утром отправиться проливать кровь за Империю?

– Капитан, вы понимаете, что своими действиями вы срываете важную операцию нашей службы? –майор понизил голос, но я напрягся, и слышал каждое слово: – Генералу Милованову будет завтра очень неприятно докладывать Государю о вашем… непонятном, скажем так, упорстве…

– В таком случае, майор, через две недели ваш генерал Милованов очень огорчится, когда полковник Табаков, начальник управления комплектования, не поддержит расширение кадров управления контрразведывательной службы… На сколько вы количество бездельников собирались увеличить? На двенадцать человек? И, наверное, уже вакантные должности кое-кому пообещали?

Майор дернулся, но справился с эмоциями, четко развернулся, и, наградив меня запоминающим взглядом, строевым шагом покинул кабинет.

– Больно, князенька, вы мне дорого обходитесь… – вспотевший капитан плюхнулся в кресло: – Вы, наверное, голубчик идите, а мне передохнуть надо…

– У меня только один вопрос, господин капитан. – почтительно обратился я: – У вас в контракте сказано, что подъемные при заключении контракта равны ста рублям…

– Что же вы, голубчик не напомнили… – капитан раскрыл выдвинул ящик стола и бросил на столешницу запечатанный конверт: – Вот ваши подъемные, здесь галочку поставьте…

– Я, собственно о другом хотел спросить. Понятно, что расторжение контракта во время боевых действий не предусмотрено, но почему в мирное время отступные такие огромные – целых восемнадцать тысяч?

Капитан снисходительно улыбнулся и махнул рукой, чтобы я освобождал кабинет. У двери, в коридоре, меня ждали унтер и двое незадачливых часовых, что проворонили меня. Я напрягся, готовясь отразить новую попытку отволочь меня на суд, но оказалось, что служивые, всего лишь, хотели забрать у меня казенные кандалы, которые я уже, успел снять.

Шаги военных уже затихли в конце коридора, а я все сидел на стуле у двери вербовочного пункта, пытаясь понять, что мне делать дальше. От уголовного суда, и, вероятнее всего, скорой и позорной казни, я «отскочил», но что мне делать дальше? В соответствии с контрактом я обязан явится послезавтра, в девять часов утра на вербовочный пункт Южного вокзала, откуда отправиться сборная команда, завербованная для службы на южном порубежье, но граница там обширная, а мне надо спешить в Покровск. Не знаю, что я там буду делать, и смогу ли восстановить хоть что-то, но, если сам не побываю в, разграбленном кочевниками городе и не увижу все собственными глазами, то и отказаться от родовых владений я не могу, так как это мой единственный шанс на спокойную, обеспеченную жизнь.

Со стоном, поднявшись со стула – сил уже практически не оставалось, я пошел гулять по коридорам штаба округа. Это военное учреждение ничем не отличалось от конторы крупного и богатого предприятия – по коридорам носились юркие клерки с погонами рядовых и унтеров, в кабинетах, с дымящимися папиросами, сидели, обложившись бумагами, офицеры. Периодически, то там, то здесь, кто-то громко кричал «Господа!» и беготня замирала, все, застигнутые в коридоре принимали строевую стойку, а обитатели соседних коридоров в панике разбегались и прятались в укромных местах – это означало, что из кабинета вышел прогуляться и размять кости, какой-либо генерал. Через пару минут генерал заканчивал прогулку, и суета возникала вновь.

Покружив по коридорам, я понял, что помочь мне сможет кто-то из младших коллег капитана – вербовщика, специалист из управления комплектования, вот только кто из них? Тут было важно не ошибиться, так как скоро заканчивалось присутственное время, после чего, коридоры штаба мгновенно опустеют.

Своего конфидента я отловил, случайно заглянув в небольшой коридорчик. Неказистый чернявый солдат припал ухом к плотно закрытой двери, при этом успевал что-то записывать в маленькую записную книжечку. Я не стал отрывать человека от важного дела, просто подождал несколько минут за углом, пока солдатик не вышел прямо на меня, умудряюсь удивительно тихо двигаться по вощёному паркету.

– Азохен вей! Шалом. Шо творится⁈ Шпиёны прямо в главном штабе…– крепко ухватив бойца за рукав гимнастёрки, зашептал я ошеломлённому писарчуку.

– Та какие шпиёны, шо вы говорите! Так, маленький коммерческий вопрос по поставкам партии казарменных тапочек, а у моего дяди, совершенно случайно…

– Не интересует! – отрезал я: – Сейчас как закричу, «Слово и дело» и конец вашей местечковой коммерции, у меня как раз, в управлении контрразведки, куча знакомых, и каждый, что удивительно, просто мечтает поймать настоящего шпиёна.

– Судя по тому, шо вы пока не зовете своих друзей из контрразведки, у вас до меня есть какое-то дело? – успокоился мой пленник, пряча свою книжечку в карманы широких шароваров.

Когда я объяснил свою проблему, абориген попытался качать права:

– Ну, судя по всему, господин студент, это мне впору кричать «Слово и дело».

– Давай вместе покричим? – предложидл я: – Посмотрим, из кого удобнее шпиона сделать – из Мойшы, у которого в кармане книжечка с записями о количестве войск, ведь каждая пара прикроватных тапочек означает одного солдата, или у меня, аристократа? Ну что – кричим?

– Шо же вы сразу не сказали, что вы аристократ? Я со всем уважением, сделаю, как родному, и совсем недорого.

В качестве залога, чтобы мой лоббист не исчез с концами, я забрал у Соломона его «шпионскую» книжечку, сообщив, погрустневшему пройдохе, что по ауре на блокноте средний маг разыщет не только его самого, но и его уважаемую маму и дядю с тапочками.

Получив задачу, что мое будущее место службы Империи должно оказаться максимально близко к городу Покровску, и не быть связано с ежедневным несением службы, доблестный писарь убежал и вернулся только через час, когда здание штаба начало покидать высшее руководство. За этот час мой посланник несколько раз, бодрой трусцой пробегал мимо меня, каждый раз, ободряюще помахивая ручкой.

– Вопрос решаем, ваша светлость… – Соломон прибежал в очередной раз, весь взмокший, но с видом человека, уже видящего впереди финишную черту: – Но, надо бы…

Служивый потер большим пальцем о указательный, с выражением смотря на меня – жест оказался универсальным для разных миров.

– Сколько? – обречённо, спорил я.

– Я же говорил вам, ваше сиятельство, что все сделаю, как родному. Двести пятьдесят рублей и надо решать быстро, господин старший унтер –офицер домой собирается.

– Сто и то, только потому, что моей светлости некогда торговаться.

– Согласен! – сразу согласился Соломон, схватил мои «подъёмные», полученные в вербовочном бюро и вновь убежал, чтобы вернуться через сорок минут, когда к выходу из здания потянулась уже мелкая шушера с одной-двумя лычками на погонах.

– Вот, ваша светлость, как видите, исполнил всё, что обещал. Давайте мне мою книжечку, а то скоро штаб закроют…

– С нами не закроют. – я хлопнул ладонью по карману, где лежал «шпионский» блокнот: – Сначала показывай, что ты там принёс…

– Извольте, вот завизированное требование Министерства финансов о вакантной должности начальника таможенной заставы, а здесь отношение о откомандировании прапорщика князя Булатова Олега Александровича на должность начальника таможенной заставы поста «Александров-Южная».

– Стоп! Как такое может быть? У меня же контракт с Военным министерством, а тут Министерство финансов?

– Не извольте беспокоиьтся, в вашем контракте всё указано. Вот вам, сноска на последней странице… – палец с обкусанным ногтём ткнулся в часть листа, заполненный еле читаемыми буквами, который, кстати, капитан мне не показывал.

Я напряг зрение и с удивлением прочитал, что, исходя из интересов государства, меня в рамках настоящего контракта, меня откомандировать в любое ведомство и на любую должность в пределах общего срока действия контракта. И еще из интересного – в этом мире вовсю существовали акции типа «Приведи друга». В частности, за каждого рекрута, который заключит контракт по моей рекомендации, я получал от государства сто рублей.

Я решительно ничего не понимал. В моем представлении начальником таможенного поста должен быть уважаемый и солидный человек, обладатель большого дома с павлинами и тазами с черной икрой, человек, из карманов которого торчат пачки денег, а тут, местные жулики в рядовых чинах, в течение часа, за жалкие копейки, устроили бывшего подсудимого и несостоявшегося висельника на такую «вкусную» должность?

– Признавайся, в чем подвох?

– Книжечку отдайте, тогда скажу… – Соломон побледнел и отступил на шаг назад.

– На, говори, не бойся. – я отдал солдату его сокровище, после чего тот отскочил от меня еще на пару шагов, после чего выпалил:

– На этом посту, за два года дважды вакансии начальников открывались по причине их убыли, и вакансия год уже, не закрытая, висит, поэтому ее к нам, на укомплектование и переслали…

Гнаться за этим поцем у меня ни было не сил, ни желания. Судьба, в лице местных жуликов-кадровиков, в очередной раз показала мне кукиш – вытащив из, практически гарантированной, петли, предоставила расстрельную должность, да еще и за мои, кровные деньги.

Дабы не нарываться на неприятности у главного входа, где, я уверен, к странному посетителю пристали бы с глупостями насчет пропуска на вход и выход из здания, я вышел через отдельный вход, уже знакомого мне, вербовочного бюро. Ни капитана, ни фельдфебеля, там уже не было, лишь молодой солдатик в расхристанной форме третьего срока службы старательно мыл пол шваброй. Мне боец ничего не сказал и через пару мгновений я оказался на свободе, но стоило мне пройти пару сотен шагов от здания штаба, как я услышал свое имя.

– Олег Александрович, стойте, идите же к нам, поскорее!

Я оглянулся и увидел Дарину, что махала мне платочком с открытой веранды небольшого кафе.

Девушка сидела в компании двух знакомых мне, вернее моему предшественнику в этом теле, девиц и кушала пирожные.

Я поднялся по ступенькам на веранду и подошел к столику.

– Олег, вы, все-таки, сбежали! – очень громким шепотом шёпотом, так, что на нас стали оглядываться другие посетители кафе, подозрительно оглядываясь, воскликнула моя «невеста»: – Вся публика была взволнована, в зале говорили, что вы или убежали, или вас убили при побеге, а потом секретарь объявил, что суд переносится на неопределенное время.

– Барышни. – я склонил голову: – Позволено ли будет бедному узнику присутствовать в вашем блистательном обществе или аромат тюрьмы не позволит мне немедленно им насладиться?

Очевидно, что старый Олежка Булатов так никогда не говорил, так как две наши с Дариной сокурсницы просто замерли с отвисшими челюстями и широко открытыми глазами.

– Садитесь князь… – навещавшую меня в застенках Дарину мой внешний вид и, вероятно запах, не смущал и она указала веером на стул подле себя.

– Дорогая, а ты я вижу, успела меня оплакать и похоронить? – я кивнул на черное элегантное платье, в которое успела переодеться «моя невеста». До «маленького черного платьица» от Коко Шанель, в моем, мужском представлении, оно не дотягивало, но изящные руки и плечи Дарины открывало.

– Простите, Олег Александрович, наше любопытство, но мы чего-то не знаем? – справилась с потрясением одна из подружек Дарины: – Ваши отношения перешли на новый уровень? Дарина для вас теперь «дорогая»?

– Лизавета Михайловна, но как я должен обращаться к барышне, которая, рискуя своей репутацией, под видом моей невесты, проникла в подвалы контрразведки, где я подвергался изощренным пыткам, и смогла передать мне вот это…– я показал кусок проволоки: – С помощью этого предмета я смог снять с себя кандалы и сбежать из-под караула. Эта проволочка теперь мой талисман до конца моих дней, а считать Дарину Любомировну своей невестой – высшая награда, о которой я могу только мечтать.

Пока подруги расспрашивали, купающуюся в лучах романтического восторга, Дарину, о подробностях ее беспримерного подвига, я взялся перечитывать условия контракта, из которого понял, что амнистию мне объявили временную, на время действия контракта, а дальше, вероятен новый суд, и лишь за особые заслуги, Государь Император может простить меня окончательно.

– Князь, ну не будьте букой, бросьте ваши скучные бумажки. – Лиза шутливо стукнула меня веером по руке: – Расскажите о своих планах на будущее, когда планируете свадьбу.

Я отложил бумаги в стороны, обвел, сидящих в предвкушении, девиц внимательным взглядом:

– Простите, барышни, а кто-то из вас слышал такое выражение «жена декабриста»?

Глава 15

Глава пятнадцатая.

К сожалению, на это, известное каждому русскому в моем мире, выражение, барышни не отреагировали, только недоуменно хлопали лучистыми глазками. Пришлось отъезжать назад.

– Насчет свадьбы, к сожалению, придется подождать. Дело в том, что из здания штаба, где меня хотели судить, незаметно выбраться мне не удалось. Нет, безусловно, если бы это был вражеский штаб, я бы действовал по другому, подпалил бы, к чертовой матери, архив с секретными документами, и, пока вражины спасали свои секреты, перерезал бы всех часовых своей счастливой проволочкой, напился бы их свежей кровью и вырвался бы из кольца врагов! Р-р-р! – я оскалил зубы и студентки радостно взвизгнули: – Но, так как меня окружали верные солдаты императора, обманутые моими злопыхателями, я не имел права применять к ним насилие, поэтому приходилось просто прятаться и бежать. И вот, когда сотня наших гренадеров окружила меня на первом этаже, я ворвался в бюро вербовки, взял бланк контракта о поступлению на военную службу, стал его читать, одной рукой отмахиваясь кандалами, как кистенем, от направленных на меня десятков штыков, а прочитав подписал контракт, за секунду до того, как меня смогли снова заковать в оковы. И тут блеснула молния, и начальник буро вербовки громовым голосом закричал, что я теперь воин Империи и никто не имеет права меня судить, а кто тронет меня хоть пальцем, сам под судом окажется. И такая сила была в голосе этого скромного капитана, что все мои неприятели убоялись и бежали из кабинета. И теперь я здесь, свободен от уголовного преследования, но, обязан после завтра, поутру, уехать на южную границу. Так как тамошний климат неблагоприятно действует на девичью красоту, я не считаю себя вправе связывать Дамиру Любомировну какими-то либо обязательствами.

Дамира, подумав, ответила, что не готова здесь и сейчас принимать какие-то решения, но на вокзал она обязательно придут меня проводить, после чего мы распрощались – я двинулся домой, радуясь свободе, а девушки остались в кафе, утешать подругу в ее личной душевной драме.

– Любезный…– я влез в коляску, но не торопился называть нужный мне адрес: – А не подскажешь, есть ли в столице таможня?

– У, барин, какие ты задачки задаешь…– возница, в задумчивости почесал рыжую бороду: – Прям так сразу и не скажу. Есть таможенники в Министерстве финансов, но сейчас ты там уже никого не найдешь. Есть таможенный склад в порту и есть такой-же склад на железной дороге. Тебе куда надо?

– И кто из них сейчас работает?

– Только склад на железной дороге, они круглые сутки грузы принимают.

– А почему? – удивился я: – Почему в порту склад сейчас не работает?

– Эх, ваше благородие, вроде учат вас столько лет. А все едино, жизни вы не знаете. На реке все суда частные, купчинам, чаще всего, принадлежат. Если они вечером или в праздники к таможенной пристани на разгрузку придут, а их там до утра не примут, будет казне какой убыток или нет?

– Наверное, не будет. Только купцам, у которых корабли простаивают.

– Вот о чем я и толкую. – назидательно поднял вверх кривой палец извозчик: – А железная дорога казенная, и вагонов с паровозами, я слышал, вечно не хватает, а значит от их простоя казне сплошной убыток. Вот и принимают грузы на таможенный складна железную дорогу, круглые сутки. Ну что, едем на железную дорогу, барин?

– Поехали. – махнул рукой я, даже не торгуясь.

Таможенный склад представлял собой огромный ангар, примыкавший к путям станции «Ярославль-Грузовая», отделенный от улицы глухим забором. Отпустив извозчика, я подошел к воротам, и громко забарабанил кулаком, а, через пару минут, еще и каблуками сапог.

Устав бить по калитке, я уже собрался… Что я собрался, я не успел додумать – в калитке приоткрылось маленькое окошечко, и оттуда высунулись чьи-то густые усы.

– Что вам нужно, сударь?

– Начальника таможни хотел бы увидеть.

– А нет его, домой отъехавши.

– Хорошо, отдыхать, при вашей трудной службе, тоже надо. А товарища начальника таможни?

– Его не видел…

Примерно представляя коррумпированность местных государственных органов, я вытащил из большой корзинки, которую я прикупил в дороге в местном аналоге универсального магазина, бутылку «казенки» и сунул в окошка:

– Вот тебе, служивый, современный оптический прибор, позволяет увидеть начальника на любом расстоянии.

– О, до чего современная наука дошла! – восхитился таможенник, принимая подношение: – И правда, работает. Вижу, что начальство к своему кабинету поспешает, чтобы, значит встретить вас….

– Доложи, князь Булатов Олег Александрович.

– а князей у нас без доклада велено пускать… – за калиткой залязгали запоры: – Прошу проследовать, ваше сиятельство.

Кабинет товарища (или заместителя) начальника таможни по станции «Ярославль – Грузовая» был тесным и душным, заваленным кипами документов и стоящими в углу ящиками.

– Что у вас? – поднял голову от бумаг потасканный мужчина средних лет, с густыми, но, какими-то выцветшими, бакенбардами, намечающейся лысиной и светло-серыми глазами: – Корзину туда поставьте и давайте документы.

– Нет у меня документов, я к вам просто поговорить пришел…

– Молодой человек, если вы сюда забежали шутки пошутить…

– Князь Булатов Олег Александрович. – я подал руку, которую чиновник, с некоторой растерянностью, пожал.

– Коллежский секретарь Устинов Миодраг Рогистович, товарищ начальника…

– Я к вам сударь по-простому, хотел вас, от трудов ваших ненадолго отвлечь, по приятельски, ужином угостить, да посоветоваться… – я сдвинул в сторону кипу бумаг, расстелил рушник, на который начал выставлять свое подношение – две бутылки шампанского, бутылочку коньяка, ветчину, белую булку ну и прочую закуску, которую я приобрел, чтобы растопить суровое сердце старого таможенника.

После первой мы быстренько выпили по второй, после чего местный начальник выжидательно уставился на меня своими блёклыми глазами.

– Я, Миодраг Рогистович, просто хотел посоветоваться с умным и знающим человеком. Так повернулась ко мне судьба, что я был вынужден подписать с Военным министерством контракт на пять лет, дабы избежать суда неправого, но быстрого. А так как княжество мое родовое находится в окрестностях города Покровска, на который недавно напали враги, то я дал писарчукам в штабе немного денег, и они организовали мне перевод в таможенную заставу «Александров-Южная», начальником заставы. Только, мерзавцы, сообщили, в самом конце, что там, за три года с двумя начальниками неприятность произошла, поэтому последний год должность вакантная, ни одного желающего ее занять нет. И вот, я хотел бы разузнать у вас, тонкости службы, к чему быть готовым, ну и то, что посчитаете возможным мне сообщить.

– А я то думаю, что за странного человека ко мне занесло…– таможенник разлил остатки шампанского по бокалам, которые я купил все в том-же магазине, после чего выпил не чокаясь и встав из-за стола, полез в огромный шкаф, забитый справочниками.

– А вот. – мой собутыльник положил на стол небольшой справочник и начал его листать: – «Александров-Южная»… А вот… О! А нет такого заставы.

– Но как же – нет? Вот предписание, вот отношение…– я раскрыл бумажный сверток с документами.

– Я имел в виду, что списочно такая застава существует, но по факту её нет, там не числится ни одного сотрудника, а значит и заставы нет. Сдается мне, мой юный друг, зря вы дали этим мазурикам деньги, проще было в добровольческий батальон попасть, пусть даже, командиром линейного взвода.

– Мне важно было к Покровску поближе оказаться. – я закручинился: – И как могло получиться, что на этом направлении нет ни одного таможенника?

– Ну, молодой человек, причины могут быть разные. Я про степи не знаю, в тех местах не служил, но вот на Севере послужить пришлось. Там тоже, знаете, не сахар. Кому понравиться, когда полгода ночь, а, потом, полгода день? У меня из двенадцати человек по штату, служило четверо, считая меня, да и тех я удерживал только за счет высоких процентов отчисления…

– Что за проценты? – заинтересовался я.

– Ну, таможенникам отчисляются двадцать процентов от стоимости перехваченной контрабанды. Если под себя всё не грести, а подчиненными делиться, то вполне можно людей найти, которые согласны любые лишения терпеть.

Я по-другому взглянул на таможенного начальника, представив его, бегущего на лыжах, с винтовкой наперевес, за собачьей упряжкой чухонских контрабандистов.

Миодраг Рогистович взглянул на меня поверх бокала и захихикал.

– Молодой человек, у вас сейчас такое лицо было, что я понял, что вы меня совсем не поняли. Никаких перестрелок лично у меня не было, да и мои сотрудники, люди сугубо мирные, и, откровенно говоря, тихие алкоголики. Их главная задача была сидеть на заставе, чистить снег, да печку топить, и я им за это уже был благодарен. Мне просто повезло, что в той местности располагался егерский батальон, командир которого очень хотел украсить свою грудь боевыми наградами. Когда местные колдуны дважды заносили нашу казарму снегом до самой крыши, и мы только чудом там не задохнулись, я договорился с командиром егерей, и мы сходили на сопредельную сторону и сожгли две деревни, в которых все население занималось только контрабандой. Тех товаров, что мы там захватили, мне хватило, чтобы выполнить финансовый план за год, жалоба в Стекольну так и зависла где-то между нашим и Свейским МИДом, так как граница там не демаркирована, а я отписался, что егеря в тяжелых боях уничтожили две базы сепаратистов на нашей территории. Штабс-капитан получил два крестика по представлению Министерства Финансов и, счастливый, укатил сюда, поступать в Академию Генерального штаба, а мне восемь лет после этого «перехваченную контрабанду» просто на таможенную заставу привозили, так чухонцев наши набеги впечатлили. Ну, а потом, меня уже сюда перевели, как образцового руководителя…

Говорили с таможенником мы очень долго. Мои подношения кончились быстро, но Миодраг Рогистович, не чинясь, достал из одного из ящиков бутылку британского скотча и банку консервированных мюнхенских сосисок, потом был шнапс и венгерский балтийский угорь горячего копчения, а потом мы разучивали песню «Госпожа удача», потому что, других песен про таможню я не знал.

Расстались мы с ветераном совершеннейшими друзьями, меня загрузили в пролетку и хмурый кучер довез меня до ворот усадьбы, буркнув на попытку рассчитаться:

– Уже уплачено.

Из сторожки выскочил Борис, одетый в одни подштанники, а в окошке домика мелькнуло круглое лицо Акулины.

Я погрозил дворнику пальцем, после чего, на нетвердых ногах проследовал в дом, где на крыльце меня встречала, одетая в темное платье и накинутый платок, Вера.

– Вы откуда прибыли, Олег Александрович? – ехидным голосом поинтересовалась гувернантка.

– Из тюрьмы… – не стал скрывать я: – Но, потом меня невеста бросила, и я стал начальником таможенной заставы «Александровск-Южная», что и отметил в кругу своих коллег. За последовательность событий я не отвечаю, но основные вехи я озвучил.

Утром я проснулся в своей кровати, с лежащим на лице листом бумаги, с наставлениями опытного коллеги, видимо, пытался почитать перед сном.

Голова после «вчерашнего» не болела, видимо шнапс и виски были качественными, или организм мага себя поддерживает. В гостиной, на столе, поверх, укутанной в полотенце, миски с гренками, лежала записка, что девочки в сопровождении гувернантки отправились в Академию, где мне сегодня тоже стоит побывать.

Позавтракав и выпив кофе, я собрал свои бумаги и поспешил на улицу – планов на сегодня было громадье.

Первым делом я двинулся в Академию, где, предъявив контакт с Военным министерством, получил академический отпуск «до окончания срока службы», выписку из Указа Императора, что, как студенту Академии выпускного курса, успешно сдавшему все экзамены и зачеты, я претендую на получение звания «прапорщика» по военной линии или классного чина «Провинциальный секретарь» по линии гражданской службы. Одновременно мне вручили приказ ректора о моем размещении на гауптвахту на тридцать суток, за дуэль с студентом Академии бароном Фриксеном, но исполнение указанного приказа отложили до моего восстановления в Академии. Выйдя из кабинета учебной части, я обнаружил приказ о представлении барону фон Фриксену Людвигу Отто академического отпуска сроком на два года в связи с лечением за границей. Все-таки, живучий оказался, уродец. Под приказом кто-то прикрепил небольшой букетик каких-то голубеньких цветочков.