Текст книги "Бытовик (СИ)"

Автор книги: Роман Путилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Бытовик.

Глава 1

Глава первая.

Локация – город в средней полосе РФ.

Циничное несоблюдение ППБ.

– Подождите, пожалуйста! – сдвижные двери лифтовой кабины уж начали смыкаться, когда я услышал звонкий женский голос.

Палец «на автомате» утопил широкую металлическую кнопку, и двери, на мгновение замерев, с лязгом, разъехались в стороны.

– Спасибо! – из-за угла появилась молодая хрупкая брюнетка, с трудом несущая в руке полное металлическое ведро.

– Новую уборщицу ТСЖ нанял? Такая молодая… – мысли неслись в голове, не успевая друг за другом.

Тем временем девушка, не заходя в лифтовую кабину, с трудом поставила на пол кабины наполненное прозрачной жидкостью ведро, в самый угол, как это обычно делала уборщица – пожилая, молчаливая женщина, много лет моющая подъезды нашего дома. Только девушка на уборщицу похожа не была, слишком дорого выглядело ее короткое платье, кольца на изящных пальцах и каучуковый чокер, с нанизанными на него, черными агатами.

– Мастер домоуправления, дочь уборщицы решила помочь маме, дотащила тяжелое ведро…– я пытался сосредоточиться на непонятном приспособлении, закрепленном на бортике ведра, одним концом, уткнувшимся в колышущуюся поверхность зеленоватой жидкости.

Девушка присела у ведра и подняла на меня веселые, ярко-зеленые, как будто, в цветных линзах, глаза:

– Hasta la vista, baby! – почти пропела она фразу Терминатора, и пока я одновременно пялился на сильные, загорелые бедра, открывшиеся в широком разрезе платья спереди, и пытался понять, отчего так сильно в лифте завоняло бензином, двери стали вновь сдвигаться, оставляя меня в кабине наедине с ведром и отсекая от странной красавицы. Красивые пальцы нажали на непонятную штуковину на бортике и убрались в узкую щель между сдвигающимися створками, отчетливо раздалось шипение, перед моими глазами вспыхнула яркая вспышка, обжигая сетчатку глаз, а потом петарда, окруженная парами подогретого бензина, разнесла ведро, обдав всю лифтовую кабину и человека, находившегося там, несколькими литрами горючей жидкости, которая и вспыхнула через мгновения, разрывая замкнутый объем лифта и заживо зажаривая, охваченное пламенем, человеческое тело.

Локация– неизвестно где и когда.

– Проснулись, ваше сиятельство? – ко мне наклонилась, поросшая волосами, физиономия и я в испуге отшатнулся. Последнее, что я помнил – это охватившее меня пламя и нечеловеческая боль, а тут… А оглянулся по сторонам и испугался еще больше, хотя, казалось бы – куда больше?

Что-то вроде класса в школе, за подобием парт сидят молодые, смеющиеся девушки, одетые в одинаковые платья – смешания стиля советской школьной формы и облачения сестер милосердия начала прошлого века.

– Ваше сиятельство, прошу нижайше простить мою назойливость…– явно красуясь перед хихикающими барышнями, продолжает, между тем, с издевательской учтивостью, заросший волосьями, мужчина: – Но, осмелюсь напомнить, что, по правилам нашей академии, когда к студенту обращается преподаватель, положено вставать, даже княжичам.

Я ничего не понимаю, но догадываюсь, что лучше встать. Это простейшее действие удается с большим трудом, ноги почти не держат. Тут от новой мысли я похолодел – в помещении одни барышни кроме этого волосатика, так может быть, и я тоже⁈

Обмирая, хотя, казалось бы – куда уж больше, опускаю взгляд вниз и с облегчением выдыхаю – на мне надето какое-то подобие синего френча и таких же брюк, да и вообще, что-то там, в штанах, я ощущаю, так что, можно, хотя бы, в гендерной части успокоиться.

Мой опущенный взгляд, волосатик, считающий себя моим преподавателем, истолковал совершенно неверно:

– Стыдно вам, Булатов? Надеюсь, что вам действительно стыдно. Признаться, я даже не помню такого случая, чтобы на моих уроках кто-то имел дерзость заснуть. Садитесь. Надеюсь, что это было недоразумением, иначе последствия могут быть очень серьезными, вам ли не знать.

Еще раз укоризненно покачав головой, мужчина двинулся от моей парты к висящей на стене обычной школьной доске, обращаясь уже ко всему классу:

– Записываем название новой темы – «болезни копытных животных».

Я сел за парту и снова завертел головой.

На парте я сидел один, в отличие от моих одноклассниц, так, наверное, правильно будет сказать. На поверхности парты лежала толстая тетрадь самого затрапезного вида, подписанная «Тетрадь по ветеринарии студента четвертого курса группы сорок три бытового факультета, княжича Булатова Олега Александровича». Между разлинованных страничек тетради лежала палочка, напоминавшая обычную авторучку. Вроде бы мои одногрупницы записывают за преподавателем чем-то подобным, хотя, судя по их нарядам, они вполне могли писать какими-нибудь гусиными перьями.

Я схватил палочку, с третьего раза разобрался, какой стороной она пишет, начал торопливо записывать то, что вещал преподаватель с кафедры, но через пару минут, убедился, что что этот мужчина, с самым серьезным видом, несет самый лютейший бред. Если признаки различных болезней домашних животных звучали просто странно, но не вызывали отторжения, то методы лечения…

Ну скажите, как я должен воспринимать фразу, произнесенную «волосатиком» с абсолютно серьезным лицом – «Для лечения крупной свиноматки от ящура коновалу потребуется амулет, заряженный, не менее, чем тремястами единицами маны, а, к примеру, для излечения подсвинка хватит и ста двадцати единиц маны»?

Я огляделся по сторонам, ища оператора со скрытой видеокамерой, так как ничем иным, чем съемкой передачи, типа «Голые и смешные», эта псевдо– школа, быть не могла. Ни на первый, ни на второй взгляд, мест для установки скрытых камер я не нашел, а все присутствующие, на высоком артистическом уровне, делали вид, что действительно записывают за лектором очень важные вещи. Дождавшись небольшой паузы в повествовании «преподавателя», я начал листать тетрадку, исписанную, белее чем наполовину, мелким, но хорошо читаемым почерком, неизвестным мне княжичем, по фамилии которого, обращаются ко мне, и был поражен.

Хитрый владелец тетради, наверное, чтобы таскать в школу, или в академию, меньшее количество тетрадей, в обратной стороны вел записи лекций по второму предмету – «Магическая составляющая управления сельскохозяйственным поместьем на тридцать– сорок работников»

Записи лекций велись регулярно, темы касались, в основном, различных аспектов ведения домашнего хозяйства и бытового обслуживания, мелкого, я бы сказал кустарного производства, но если углубиться в смысл, то начинался мрак и тихий ужас. Амулеты, мана, заклинания и обряды были основными инструментами для успешного хозяйствования. И, самое главное, количество исписанных страниц исключали мою версию о том, что это шутка, розыгрыш или пранк в исполнении Вована и Лексуса. Аккуратным почерком, неизвестный мне Олег Булатов, подробно расписывал заклинание по упрочению тканей или нитей, количество маны, потребной для укрепления прочности и повышения носкости шелковой ткани плотностью шестнадцать «мамми» или «момми», вторую букву в слове я не разобрал, и длинной три погонных метра. Следующая лекция касалась упрочения физических свойств металлических предметов и инструментов, изготовляемых в условиях сельской кузни'. Тут я обратил внимание на свои руки, сжимающие самописную палочку и от неожиданности уронил ее – руки были не мои! Мои родные короткие толстые пальцы с пожелтевшими коротко остриженными ногтями, с седыми волосками – где они? Я глядел на длинные пальцы, присущие, скорее, какому-то пианисту, овальные аккуратные ногтевые пластины, ровные, без белых пятнышек, как будто окрашенные пастельным лаком, присущие, скорее, девушке… Да еще и кольцо, я бы даже сказал, перстень, с крупным изумрудом, надетое на безымянный палец – это вообще ни в какие ворота не лезло. Я понимаю, когда-то среди мужиков моего поколения была мода на печатки с черными агатами или еще какими камнями, но этот крупный изумруд (скорее всего, подделка), больше всего, размерами и чистотой камня, напоминал искусственные рубины, что носили ровесницы моей мамы.

Ай. Мне совсем не понравилось такое внимание к внешнему виду ногтей со стороны студента четвертого курса. Я попытался сосредоточиться, чтобы понять, не является ли это тело, в котором я себя ощущал, каким-то… альтернативным вариантом мужчины. Но, вроде бы, в своем седалище никаких новых ощущений нет, на «волосатика», стоящего на кафедре, я смотрю без вожделения, а на моих соседок, напротив, с обычным, для молодого мужского организма, интересом.

От сердца отлегло. Вопросы, конечно остались, в частности, что делает княжич Булатов Олег Александрович в этом курятнике? Да одна его фамилия предполагает учебу, как минимум, в военном училище, на факультете пилотов драконов, если принять на веру наличие маны и заклинаний, или на отделении дальнобойных магических катапульт, в конце концов.

Мои мысли прервались трелью обычного школьного звонка, «волосатик» у кафедры прервал лекцию на полуслове, сообщил, что завтра он будет спрашивать сегодняшнюю тему, после чего попрощался и подхватив обычный кожаный портфель, вышел из помещения класса. Вслед за ним, к выходу потянулось несколько девушек, остальные, не обращая никакого внимания на меня, занялись обычным девичьим трепом.

Не зная, чем заняться и не чувствуя себя способным сейчас идти куда-то, я не придумал ничего лучшего, чем залезть в кожаный портфель, стоящий рядом со мной, на сиденье парты.

В портфеле я обнаружил три тетради, подписанные тем же почерком и тем же именем. Предметы, которые на них значились, повергли меня в, еще большее, недоумение. «Основы медицинской помощи», «Основы защитной магии», «Магические приемы в сельском хозяйстве и огородничестве».

– Дарина, как вам не стыдно…– раздался игривый девичий голос слева: – Тут же молодой человек сидит! Это так неприлично!

Я непроизвольно вскинул взгляд на источник шума и покраснел. В двух шагах от меня стояли две девицы, одна из которых, приподняв подол длинной юбки, подтягивала ажурные чулки на стройной ножке.

– Да какой это молодой человек? – фыркнула вторая барышня, красивая, коротко стриженная брюнетка со светло-серыми глазами: – Так, сплошное облако в штанах.

В прошлой жизни, что так нелепо закончилась огневой пляской в запертой кабине лифта (после того, как я ощупывал свой зад, страшась обнаружить какие либо признаки сексуального отклонения, я понял, что я не лежу сейчас в медикаментозной коме в областном ожоговом центре, с поражением кожных покровов на сто процентов, а каким-то образом переместился неизвестно куда и неизвестно в кого, слишком были реальные ощущения) я бы не оставил такой афронт со стороны девицы в свой адрес, но сейчас я только смог выдавить из себя:

– Вы тоже Маяковским увлекаетесь?

Девушки фыркнули снова, брюнетка обожгла меня взглядом, полным презрения, одернула юбку, и они поплыли, плавно покачивая бедрами, в стороны выхода из класса. Я проводил их взглядом и уткнулся в тетрадь с лекциями о основах защитной магии, этот предмет казался мне сейчас наиболее необходимым для самого срочного изучения.

– Олег. Ну Олег же! – Я так погрузился в попытку продраться через кучу непонятных терминов и понятий, что не сразу понял, что меня кто-то теребит за руку.

Оказалось, рядом со мной стоит и дергает меня за рукав френча невысокая девочка лет десяти на вид, светловолосая, с кукольными голубыми глазками и пухлыми губками, одетая в ту же форму, что и старшие девицы из моего класса. На пальце малютки посверкивало колечко с маленький, алым рубином.

– Ну, Олег, же!

– Ты что-то хотел, девочка? – осторожно спросил я.

– Брат, шутка, сказанная третий раз подряд, перестает быть смешной. – отчитала меня пигалица: – Пойдем, мне сказали, что на вахте нас Еремей ждет, что-то важное хочет сообщить.

– А как же это, в смысле занятия? – Я обвел руками помещение класса.

– Если ты сейчас встанешь, а не будешь придумывать повод, чтобы никуда не идти, то мы успеем. Большая перемена будет длится еще сорок минут. – отчеканила девочка, которая, судя по ее намекам, приходилась мне сестрой, надеюсь, что младшей, и потащила меня к выходу, крепко ухватив за руку.

За дверями, уже казавшегося таким безопасным, класса, я обнаружил широкий коридор, в который выходил десяток одинаковых, двустворчатых дверей, как я догадался, учебных аудиторий. Все пространство было заполнено десятками молодых ребят, одетых в такие же, как у меня, синие пары, а также девушек, в платьях с передниками. Парни и девушки хаотично перемещались по коридорам, входя и выходя из классов, стояли, небольшими группами, о чем-то болтая, причем, зачастую, парни и девушки вместе. К моему удивлению, в отличие от нарядов пуританского, позапрошлого века, вели молодые люди достаточно раскрепощенно – стояли, зачастую прижавшись друг к другу, приобняв за плечо, талию, а зачастую и попу, своего друга или подругу.

– Эй, Ольга Булатова, тебя куда сестра повела – в дамскую уборную? – нам наперерез, от одной из таких компаний, шагнул высокий парень, в отлично сидящей на его фигуре, форме, с длинными, волнистыми волосами, темными красивыми волнами, спадающими на плечи.

– Не связывайся с ним, Олег, нам некогда! – пробормотала сестра, перестав тянуть меня вперед и даже спрятавшись за меня.

– Ты малявка не тешь себя иллюзиями… – попытался щелкнуть по носу мою сестру, под веселый смех его компании, парень: – Твоя старшая сестренка от одной только от мысли, что со мной можно связаться, в обморок упадет…

Дотронуться до малышки я ему не позволил – хлестко ударил своей ладонью по руке парня и, шагнув вперед, оттолкнул красавчика плечом.

Девочка, поняв, что дорога свободна, потащила меня вперед с удвоенной силой, периодически испуганно оглядываясь назад, откуда доносились злые угрозы парня.

– Зря ты ударил барона Фриксена… – пробормотала сестра на ходу: – Он тебя опять изобьет, снова будешь в лазарете валяться.

Божечки, мало мне непонятной магии, меня тут, как оказалось, еще и бьют регулярно, причем совсем не по-детски, так, что приходится лечиться в стационаре. Интересно, куда смотрит педагогический коллектив, и студенческая общественность?

Сестра, продолжая тащить меня, как маленький, упорный буксир, вывела на широкую лестницу и увлекла по ступеням вниз, потом вывела из, украшенного колоннами, портиками и прочими архитектурными излишествами, пятиэтажного здания дворцового типа (прошу прощения, но в стилях архитектуры я не разбираюсь, готику еще знаю, а, к примеру, что такое барокко уже не скажу) и повела в сторону чугунных, украшенных вензелями, ворот, с бело-черной, полосатой будкой охраны у калитки.

– Княжна Екатерина, я здесь! – замахал нам рукой, с зажатой в ней кепкой, пожилой дядька, обладатель рыжеватой бороды лопатой, одетый во что-то, похожее на короткое пальто и сапоги, с заправленными в них брюками.

– Вон Еремей руками машет. – прокомментировала эту картину «капитан очевидность», она же, как я понял, Булатова Екатерина Александровна, продолжая тянуть меня к воротам.

– Княжич Булатов Олег Александрович? – раздался сзади строгий голос. Мы обернулись и обнаружили позади нас молодого человека, лет четырнадцати на вид, в такой же форме, в которой щеголяли местные студенты, с красной повязкой на рукаве «Помощник дежурного по академии»: – Вам надлежит немедленно явиться к проректору академии по общим вопросам.

– Одну минуту, меня человек у ворот ждет, я сейчас с ним быстро переговорю…– я махнул рукой в сторону ворот, но мой собеседник даже не повел глазом.

– Проректор сказал немедленно, я, итак, искал вас пятнадцать минут. – отчеканил посланник, глядя сквозь меня.

– Иди, Олежка, иди, проректор ждать не любит… – зашептала мне Катя и слегка подтолкнула обратно, в сторону здания академии: – Если ты быстро, я тебя здесь, с Еремеем подожду, а если надолго, то в твой класс на следующей перемене приду.

– Готов проследовать за вами…сударь. – не знаю, правильно ли я обратился, но посыльный и бровью не повел, развернулся и потопал в здание, держась впереди меня.

Проводили меня до второго, «директорского» этажа, к дверям из красного дерева, украшенного тонко вырезанными, знаками, наверное, рунами – не разбираюсь я в предмете.

Заглянув в помещение за дверью, мой провожатый что-то коротко сообщил, после чего отступил от двери в сторону, освобождая мне проход.

Молодая барышня, сидевшая за, солидных размеров, столом, поглядела на меня с каким-то сочувствием и махнула рукой в сторону двери в кабинет, родной сестрой двери на входе в приемную. На золотистой табличке слева от двери была выгравирована надпись: «Проректор по общим вопросам граф Суворов И. И.»

Проходя через приемную я, ненароком бросил взгляд на высокое зеркало, установленное в приемной, и, от неожиданности замер. Теперь я понимаю, почему тот парень назвал меня Ольгой. В зеркале отразился худощавый молодой человек с блондинистым лицом херувима. В принципе, от куколки Катеньки я ушел не далеко – тот же тип лица, тот же овал, пухлые губы, голубые глаза и неожиданно темные брови в комплекте с длинными, черными ресницами резко выделялись на фоне золотистой шевелюры.

Я сумел не сбиться с шага, потянул на себя массивную дверь и шагнул в кабинет заместителя ректора.

К моему удивлению, хозяин кабинета, сидящий за столом, был одет в военный, или похожий на него, зеленый мундир с серебряного цвета эполетами. Как и вся, ранее встреченная мне, мужская часть преподавателей и прочих администраторов академии, этот был волосат лицом. Что-то мохнатое, вроде бакенбард, буйной шевелюры, монструозных усов и короткой бороды, закрывало практически все лицо, делая невозможным определить возраст владельца.

При моем появлении мохнорылый генерал сверкнул темными глазками под низкой челкой и махнул рукой, а сидевший рядом с ним молодой мужчина, тоже в зеленом мундире, но без погон, а с небольшими петлицами, чьи усики были несравнимо жиже, чем у проректора, а борода напрочь отсутствовала, встал и глядя куда-то мимо меня, торжественно продекламировал:

– По указанию столоначальника восьмого отдела третьей, его императорского величества, канцелярии, уведомляю вас, княжич Булатов Олег Александрович, что родовой город вашей фамилии Покровск подвергся нападению банд инсургентов, о чем три часа назад пришло известие по искровой линии. По предварительным данным, ваш батюшка, ваша матушка, наследник рода, старший брат и средний брат пропали без вести, сам город разрушен. Регулярные войска и казачьи полки организовали преследование налетчиков, но результаты этой операции пока неизвестны. При получении дополнительных сведений, третья, его императорского величества канцелярия проинформирует вас дополнительно.

– Кхм… – подал голос волосатый генерал: – Олег Александрович, я на три дня освобождаю вас от занятий для устройства личных дел. Во вторник жду вас на личный прием, хотел бы обсудить ваши мысли о вашей дальнейшей учебе в академии. Засим, примите самые искренние соболезнования всего педагогического и административного состава академии. Не задерживаю вас, голубчик, можете идти.

Глава 2

Глава вторая.

Родное подворье.

Из кабинета проректора я вышел, механически переставляя, вмиг одеревеневшие ноги, ничего не видя перед собой. Я, безусловно, об этом мире ничего не знал и не понимал, но моего личного жизненного опыта было достаточно, чтобы сообразить, что в неведомом городе Покровске произошла катастрофа, которая, а в иное я не верю, сбросит меня с верхних ступеней местной пищевой цепочки. А ведь я только поверил, что мне повезло со вторым шансом, если судить по обращению, титулу, да тому же перстню на пальце. Генерал-проректор, опять же, уважительно разговаривал. А тут снова, судьба показала мне, что закон подлости работает и в этом мире во всей своей красе.

Очнулся я уже на лестнице, покрутил головой и вспомнил, что у ворот мы сговаривались встретиться с моей сестрой и неведомым мне пока Еремеем. Быстро сбежав вниз, на улицу, пройдя мимо стоящего у дверей школы давешнего посыльного, что, при виде меня, скривил недовольную морду и отвел глаза в сторону. Интересно, этому типу я, когда и где, успел ноги отдавить?

У караульной будки возле ворот стоял усатый военный, лет сорока, в зеленом мундире и такого же цвета штанах, заправленных в короткие сапоги. На голове бойца, набекрень, сидела зеленая бескозырка с красным околышем, из-под которой торчал, пегий от седины, но еще залихватский чуб.

В положении «у ноги», военный держал длинную, судя по всему, винтовку крупного калибра с длинным, саблевидным штыком. В совокупности формы и амуниции, я бы отнес солдата с красными погонами, на которых виднелась цифра «9» из желтой латуни, в концу девятнадцатого века на моей родной Земле. Я шагнул за ворота через распахнутую калитку и на следующем шаге замер. Метрах в десяти от ворот, на корточках стоял Еремей, что обнимал за плечи и что-то ласково выговаривал уже… двум, ревущим взахлеб, Екатеринам Булатовым.

– Вы что тут, делением размножаетесь⁈ – про себя чертыхнулся я и начал осторожно подходить к этим странным родственникам.

– О! Вот и его светлость пришла! – с явным облегчением воскликнул Еремей, легонько подталкивая в мою сторону юных девиц, которые залили его пальто слезами так, что местами плотная ткань потемнела. Девчонк, оторвавшись от мужика (теперь я разглядел, что одна из них чуть меньше ростом, да и черты лица немного отличаются), и с плачем бросились ко мне, крепко обняв меня, в четыре руки, где-то в районе пояса, и заливая слезами теперь уже меня, а я, не зная, что делать, стал гладить девочек по светловолосым головкам, растерянно бормоча: – Ну что вы? Ну прекращайте, всё, обязательно, будет хорошо…

– Вот видите, господа! – раздался за моим плечом чей-то гнусавый голос: – Все бабы семейства Булатовых собрались для ежедневного хорового рева.

Я резко обернулся и увидел в нескольких шагах от меня давешнюю компашку молодых людей, только девица куда-то исчезла. Противный же голос принадлежал тому самому, длинноволосому красавчику, которого я оттолкнул с дороги в коридоре. На этот раз пятеро парней были в зеленых фуражках, с кокардой в виде щита, а мой обидчик еще и картинно опирался на, оставленную вбок, черную лакированную трость с позолоченной рукоятью в форме головы лошади.

Отодвинув, мгновенно затихших, девочек в сторону, я двинулся к молодцу, как его там, что-то похожее на фрикадельку. Молодые люди, стоящие, как я понимаю, за спиной своего вожака, еще продолжали подобострастно хихикать, а вот барон… Фриксен, с каждым моим шагом веселость свою терял.

Встав к нему вплотную, я смерил парня взглядом – в глазах красавчика уже плескал… страх, нет, не страх, но некая растерянность. Видимо я делал что-то совсем не то. Честно говоря, идя к своему, уверенному в своих силах, противнику, я думал о том, куда же делась моя форменная фуражка – судя по окружающим, с непокрытой головой на улице находиться было не принято.

Барон или граф, я уже не помню, презрительно скривился и открыл рот для следующей фразы, которая, уверен, должна была меня морально размазать и уничтожить, но я не дал ему произнести ни слова. Обхватив молодого человека руками за плечи, я с силой ударил его сбоку по стопам, а когда он потерял точку опоры, бросил своего противника на землю.

– Уй! – барон ударился о брусчатку плашмя, отбив себе весь ливер, а его трость покатилась по булыжникам, тяжело, гораздо тяжелее, чем должна катится обычная, прогулочная тросточка. Лежа, распростертым на камнях, в наступившей вокруг, полной тишине, Фриксен растерянно дважды хлопнул ресницами, потом его лицо исказилось гневом, он потянулся к отлетевшей в сторону трости, и я вспомнил, о привычке некоторых «джентльменов» носить в полой трости что-то вроде короткой шпаги. Чисто в целях безопасности, я с силой наступил на, тянущуюся к трости, кисть барона и провернул каблук ботинка против часовой стрелки, вминая беззащитную ладонь в камень.

– Ой! – снова вскрикнул барон, забыв о своей палке и, прижав больную руку к животу, стал баюкать ее левой.

Я подхватил с камней тросточку, по весу понимая, что был прав – там явно пряталось что-то тяжелое и острое, после чего, подхватил с брусчатки, откатившуюся в сторону, форменную фуражку барона, отряхнул ее и бросив в сторону, замерших приятелей поверженного вожака негромкое: «Трофей, святое дело», нахлобучил предмет формы на свою голову и двинулся к замершему, как изваяние, бледному Еремею, и прижавшихся к нему девочек.

– Ну что, идем? – я небрежно хлопнул тростью себе по икре, но тут же прикусил язык, чтобы не вскрикнуть от боли – я забыл, что палка тяжелая и бьет очень больно.

– Да, идем, ваше сиятельство. – Еремей взял девочек за руки и торопливо двинулся по широкой улице, прочь от ограды академии, а я, гордо задрав голову, пошел за ними.

Пока мы не отошли достаточно далеко от места происшествия, девчонки, как я понимаю, вторая из которых, тоже являлась мне очередной сестрой, несколько раз испуганно оглядывались назад, но, встретившись со мной взглядами, начинали робко улыбаться. За нами никто не гнался, никто не преследовал. Когда мы свернули на очередном перекрестке я, боковым зрением, успел заметить, что моего противника уже подняли с булыжной мостовой, и сейчас несколько человек, поддерживая барона за плечи, старательно отряхивали форму моего противника от всякой дряни, коей богато навалено на дороге.

Минут через пять девочки вытянули свои руки из ладоней Еремея, и теперь шли впереди, о чем-то тихонько шушукаясь, мужчина же, приотстав, пристроился идти рядом со мной.

На улицах было немного народу, судя по одежде встреченных мной обывателей, здесь и сейчас я нахожусь в эпохе, примерно соответствующей рубежу между девятнадцатым и двадцатым веком в моей родной истории. Во всяком случае, автомобили мимо нас не проезжали, а вот различные повозки попадались постоянно. Да и количество конского навоза на проезжей части говорило о том, что лошадка в этом мире еще является первым помощником человека. Пару раз я видел дворников, что собирали свежий навоз в специальные ящики, стоящие практически у каждого дома. Как я понимаю, это, экологически чистое, естественное удобрение весьма ценилось.

– Олег Александрович… – негромко начал Еремей: – Простите, что я вам сразу не успел сообщить… Просто чиновник сначала в дом вашего батюшки заезжал, а потом только в академию поехал.

– Ты говоришь о той беде, что случилась в Покровске? – я повернул голову к своему собеседнику: – Я уже уведомлен, из императорской канцелярии прибыл чиновник с официальным уведомлением.

– И вы так спокойно на это реагируете, Олег Александрович? – изумился мужчина: – Я же служу в доме вашего батюшки двенадцать лет, знаю вас с семилетнего возраста…

– Успокойся, Еремей. Я уже поплакал в туалете, порвал на себе волосы, если ты об этом… – Судя по лицу батюшкиного сотрудника, я угадал, но только вел я себя, все равно, неправильно.

– Но, понял, что в такой ситуации я, как старший мужчина в доме, я несу ответственность за сестер и за…весь род. – Кое как удержался, чтобы не спросить мужика, не появятся ли еще какие-либо братья или сестры, чтобы быть готовым, но, в последний момент, прикусил язык.

Мужчина недоверчиво крякнул, очевидно, что за двенадцать лет нашего знакомства я не показывал себя лицом, готовым взвалить на свои плечи такую ношу.

– А с бароном Фриксеном что будете делать, Олег Александрович? – осторожно спросил Еремей.

– А что с ним надо сделать, как ты полагаешь?

– Так ведь он, шельмец, вами, уже почитай, три года всячески помыкал и изгалялся, только вы, Олег Александрович никогда ему отпора не давали, просто молчали или убегали…

Нда. Ситуация совсем плохая с моим предшественником. И не спросишь его, не проведешь этому плаксивому мальчонке сеанс психологической накачки.

Только слуга, судя по выражению его лица, ждал от меня какого-то ответа.

– Да черт с ним, с этим бароном. Пускай себе живет…

Судя по вытаращенным глазам моего собеседника я ляпнул что-то запредельно глупое.

– Я конечно в ваших, благородных делах, ваше сиятельство, разбираюсь слабо, все-таки, я, по происхождению, мужик сиволапый, но только, после сегодняшнего, барон вас обязательно на дуэль вызовет. – Еремей сокрушенно покачал головой.

– И что, что вызовет? Побоксируем с ним маленько, разомнемся…

– Как это – побоксируем? – не расслышал, наверное, меня мужчина: – Судя по тому, как он с дерьме, извините, измарался, он с вами будет до смерти драться, тем более, вы его вещи забрали.

– Что в бою взято, то свято. – отрезал я, прежде чем понял, смысл фразы, произнесенной Ермолаем: – Погоди, что значит – до смерти? Как тебя понимать?

– Дак известно, как – как сказал, так и понимайте. Я, конечно, не знаю, всех тонкостей, так как я мужик…– закокетничал вновь Ермолай.

– Да, да, я помню – лапотный мужик, окончивший… Что ты закончил, Ермолай, реальное училище или гимназию?

– Семинарию. – покраснел образованный слуга, но тут же вернулся в струю поучения барчука: – Так вот, я всех дуэльных тонкостей не знаю, но думаю, что сегодня, к вам домой прибудет секундант, который передаст формальный вызов от барона Фриксена, который будет настаивать на дуэли до смерти одного из противников…

– Ты сейчас серьезно говоришь? – я вгляделся в глаза своего собеседника и понял, что разговор идет серьезней некуда.

– Ваше сиятельство, вы не заболели ли случайно. Говорите больно чудно.

– Да нет, Ермолай. – я испугался, что моя странность может повлечь негативные для меня последствия, а в комфортности местных психиатрических больниц я очень сильно сомневался: – Это я просто так шучу. Настроение у меня сегодня очень шутливое… И тут я вспомнил, что сегодня я получил сообщение о том, что мои официальные мама и папа, а также старшие братья пропали без вести, а если быть реалистом, а не придурочным оптимистом, то их судьба, скорее всего, сложилась трагично, так что о шутливом настроении говорить нельзя. Это я, конечно, вляпался, так вляпался. Остается только сослаться на легкое нервное расстройство.

– Извини, Ермолай, просто я сегодня после всех этих событий, сам не свой, просто не знаю, как себя вести.

– Оно, конечно барич, все верно, почитай, в один миг всю родню потерять. Да еще дуэля эта…

– Да достал ты, Ермолай! – не сдержался я: – Хватит мне про эту дуэль напоминать. Придёт вызов – значит всех поубиваю, и барона твоего, и секунданта его, и… короче всех.

Стоило мне закончить эту фразу, как мы пришли. Девочки, все также идущие впереди, свернули в распахнутые ворота, возле которых стоял классический дворник в фартуке, который, при нашем появлении, начал энергично мести булыжники брусчатки у своих ног, а, когда я поравнялся с ним, то снял свой черный картуз и изобразил легкий поклон: