Текст книги "Роман Суржиков. Сборник (СИ)"

Автор книги: Роман Суржиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)

– Четыре, – сухо ответил я. – Хладнокровный офицер неизвестного рода войск. Мы не знаем его мотивов, но о нем вообще очень мало известно. За пять лет знакомства – только чин да несколько черт. Его обувь суха, его пуговицы светлы. У всех – темные маленькие, у него одного – белые! Как нарочно!.. Но он близок с Густавом: знает, например, о будущей свадьбе. И он прекрасно подходит по характеру: трезвомыслящий, спокойный, рассудительный. Не он ли прикинул, как быстро поднимется вода, когда сотрутся следы преступления, когда прилетит вертолет МЧС? Не он ли высчитал время для убийства, которое через час уже будет недоказуемо? Не он ли нашел способ сохранить сухие туфли и подкинуть чужую пуговицу?

– Вы говорите это в пику мне, идете в контратаку. Хотя, по правде, сами понимаете: убийство – не рассчитанный с точностью маневр. Был очень малый шанс того, что колодец окажется открыт, и Густав пойдет закрывать. Возможно, сам убийца вчера откинул крышку, но даже это не гарантировало успеха. Густав мог пойти закрыть ее лишь после нашего отлета – и все, план убийства сорван. Так что данное преступление – спонтанность, бросок на удачу. Его совершил не хладнокровный, а импульсивный человек.

– Перестаньте! – крикнула Ириша. – Прекратите говорить так, будто Густава нет! Пойду позову его.

– Погоди, Ириша, еще пару минут.

Неизвестно, послушалась бы она Капитана или нет, но тут в дверях появились Рудик с Натой и загородили проход. Я глянул на их ноги: босоножки Наты сухи, на мокасинах Рудика расплываются темные пятна. Он воскликнул с привычной развязностью:

– Что, тетушка, ты все в тоске? Водки желаешь или спирту?

– Хорошо, что вернулись, молодые люди, – Капитан жестом пригласил их войти. – Скажите мне, на балконе мокро?

– Слабый дождик, а что? – повела плечами Ната.

– Над балконом есть навес. Дождь попадает под него или нет?

Девушка озадаченно свела брови:

– Кажется, нет… Я вот не намокла… А что такое, почему спрашиваете?

– У вашего мужчины мокрая обувь.

– Там дырка в навесе, – буркнул Рудик, – натекла лужа.

– И вы точно в нее вступили? Причем уже вторично? Когда курили утром, тоже стояли в луже?

– Какого черта?.. А! Вы все играете в расследование! Бросьте уже, надоело…

Капитан покачал головой:

– Никто не играет, Рудольф. Уже давно. Сколько вы были должны Густаву?

Под его взглядом Рудик сжался:

– Двадцать семь тысяч…

– Не рублей, надо полагать?

Тогда Ната воскликнула:

– Были должны! Капитан, почему вы говорите «были»? Почему вы говорите – никто не играет? Что случилось?!

За ее спиной возник Дмитрий, и Ната повернулась к нему, ко мне – ко всем по очереди, будто у всех требуя ответа:

– Скажите, что все хорошо! Скажите, что никто не умер! Бусинка, хоть ты скажи!..

Не получив ответа, она бросилась прочь. Дав полминуты форы, Дмитрий пошел за нею.

В том и была его роль. На первом этаже, в прихожей есть окно, из которого хорошо видна веранда. Когда кто-нибудь выйдет на крыльцо, сквозь окно можно снять его действия. Невиновный сразу закричит. Убийца вытрет салфеткой топорище, забросит пуговицу в воду, а потом закричит. В этом разница. В этом главный смысл всей нашей с Дмитрием комедии.

– Ааааа! – закричала Ната. – Господи боже!..

Все кинулись к ней.

* * *

– Зачем вы это устроили?.. – спросила Ириша потом. Голос был бессилен и бесцветен.

– Он придумал, – Дмитрий презрительно ткнул в меня большим пальцем.

– Зачем, Игорек?..

– Это очевидно, – ответил за меня Капитан. – Игорь хотел спровоцировать убийцу. Рассказал об уликах, чтобы преступник попытался их уничтожить. Пуговицу не показал, а описал так, чтобы подошла любому из нас: маленькая, темненькая – у всех, кроме меня, такие. Неплохо придумано.

– И что?

– И ничего, – это уже я сказал. Было тоскливо, хоть вешайся. Отчего-то вот только сейчас нашло.

– Ничего?..

– Не знаю я убийцу. Ну не знаю. Никто не повелся.

– Никто?..

– Ира, ты сама видишь. Всем начхать на улики. Рудик с Натой вышли покурить – вот и все.

– Так что, никто из нас не убивал?..

– Кто-то убил. Но теперь уже все равно. Вода на крыльце, а вертолета все нет. Мы ничего не нашли, и менты не найдут.

Ната похлопала глазами, вдруг сказала невпопад:

– А Дмитрий…

– Что – Дмитрий?

– Ну, он же тоже выходил вслед за мной и Рудиком. Вы говорите: никто, но он же выходил!

– Это я просил его последить за вами…

Она похлопала ресницами:

– Да нет же! Дмитрий, он… он кричал ночью, помните? Когда ссорился с Софи… Кричал: «Пойдешь к этому писаке!» А сегодня выходил на крыльцо… Господи, да он же из ревности!..

Дмитрий хлопнул ее по плечу, она с визгом отскочила. Он хохотнул:

– Нет, дорогуша, я не про того писаку. Я знаю, для кого Софи сюда ездит. Она сама говорила. Густав был толковый писатель: куча книг, куча денег. Желтый Волк – молодчик, вся страна его знает! Если бы ради Густава, я бы понял. Но этот…

Он провел рукой по книгам в стеллаже – по длинному ряду корешков с именем Густава. Вытащил единственный худосочный томик с моим.

– Игорь Завадский… кто его вообще знает? Нищеброд какой-то! Первый раз слышу! А Софи про него – как про этого… Мастера из Маргариты! Какого хрена?!

Он двинулся ко мне, поигрывая томиком: не то хотел размазать книгой мой нос, не то еще сострить о моих писательских талантах.

– Одна книжонка – подумать! И в ней тоже на втором месте: Густав Мельнер, потом Игорь Завадский. Лузер ты, парень. К тебе и ревновать стыдно, понял?..

Он повертел книжку в руке:

– Что это вообще такое?.. «Желтый Волк в Смоленске»… Причем здесь ты? Это Густава роман!

– Вы держите в руках, – сообщил я, – первое издание первого романа о Желтом Волке. В те времена на обложках печатали мое имя, поскольку тогда я еще не подарил Волка Густаву. Желтый Волк – мой персонаж. Это я его придумал.

– Желтого Волка?! Героя спецназа?! Майора Смерть Шпионам?!

– Да.

– Ты придумал? Ты?.. Заморыш в старом свитере?! Ха. Ха-ха-ха!

– Я.

– Ха-ха-ха! Во рассмешил, ну красава!..

Вдруг он осекся. Подавился смехом, замер. Выдавил чуть не шепотом:

– Братцы, так это же он. Он – убийца! Вы мотив искали? Вот мотив!

Он встряхнул книгой и бросил ее Капитану:

– Вот мотив – зависть! Этот хрен придумал Волка, а Густав на нем разбогател! Сечете? А этот без гроша в кармане! Пришел денег с Густава просить, но он не дал, ему для свадьбы нужно. Вот этот его и грохнул. И туфли у него мокрые, и на крыльце он был! И игру эту затеял, чтобы кого-то из нас подставить! Сечете? Сказал мне: фоткай, если кто на крыльцо выйдет! Вот и подстава бы вышла! А это он, братья, он!

– Не может быть… – проронила Ириша, и тут Дмитрий схватил меня за руку. Отдернул рукав джемпера, показал манжету: нитки торчали на месте оторванной пуговицы.

– Может, на все сто может! Пуговица-то его! Темная, маленькая, которая на месте убийства!

Он оттолкнул меня.

Стало очень тихо. Я слышал, как прерывисто дышит Ирина. Почти беззвучно усмехнулся Капитан.

Под прицелами пяти взглядов я подошел к столику, щедро налил себе портвейна, сделал пару глотков.

– Вы давно поняли, Капитан?

– Что вы убийца? На десятой минуте игры. Что вся игра – провокация? Сразу же, как только вы начали. Густав очень любил порядок, но так и не закрыл колодец. Я знал, что вы не лгали, говоря о его смерти.

Я отвернулся к стеклу. Черные тучи ползли от перевала в долину. Моросил дождь. Двор превратился в озеро, из которого торчали деревья. Поодаль, в тени яблони, маячил колодец – до сих пор открытый. Чертов колодец…

– Так это ты, Игорек?.. – спросила Ириша со странною нежностью, будто умоляла меня опровергнуть все это.

– Я… Плохой из меня преступник, Ирочка. А следователь – еще хуже. И мужчина так себе… Этот самец, пожалуй, прав… Софи нужен кто-то получше меня.

Дмитрий хохотнул за моей спиной.

– Ты… – повторила Ира.

– Я… Ты знаешь меня много лет, Ириша. Я – человек творчества. Я не умею добывать деньги, строить семью, карьеру. Убивать не умею тоже, как оказалось… Но одно умею хорошо: придумывать сюжеты. Это моя сила, хотя и единственная. Я придумал Желтого Волка. И первый роман о нем – я. С меня началась его слава, а Густав только развил успех.

– И поэтому ты…

– Поэтому я знаю, как строятся сюжеты. Знаю, во что поверит читатель, а во что – никогда. Если бы я читал про нас в книге, то понял бы сразу: колодец этот – чушь, нелепица. Густава убил человек, имевший мотив и расчет, удачно подгадал время – до прилета полиции вода смоет следы. Но мог ли он ставить на такой малый шанс, как открытый колодец? Если хотел убить Густава сегодня, почему не придумал способа выманить его из дому? Почему полагался на случайность, вроде крышки колодца?

– Кончай, – буркнул Дмитрий. – Ты убийца, так и заткнись.

– Не раньше, чем доскажу свой сюжет.

– Зачем?

– Мне нужно. Ты не поймешь этого… И вот я думал о колодце и об этом утре, и о нас, и чем дальше, тем меньше верилось, что убийство прошло по плану. Густав – добряк и душка, а мы все – близкие ему люди. И один из нас расчетливо, холодно, заранее планировал его смерть?.. Нет, ерунда, все было иначе. Нечто случилось утром. Некое внезапное событие заставило убийцу решиться, и он кинулся в атаку, ухватился за первый же подвернувшийся шанс – за колодец… Но что случилось утром? Капитан узнал, что Густав намерен заново жениться. Но это дало бы мотив Ирише, не Капитану… Мы узнали, что ночью ушла Софи. Никакой связи с убийством… Густав сказал, что останется в гостинице. Теплее. Двое – Ната и Дмитрий – не знали этого. Возможно, они рассчитывали, что Густав улетит с нами, а он сказал, что остается. Возможно, его убили затем, чтобы он не остался в пустой «Лаванде»… Но почему? Чем это плохо? Что он сделает такого, за что можно убить? Нужен ответ – только тогда сюжет склеится. Густав сказал, что остается, а спустя четверть часа пошел закрывать колодец – и убийца уже знал, что нужно действовать. Почему? Чем угрожал ему…

Я задохнулся, когда понял. В глазах почернело. Тучи стекли чернилами, мир погас. Один открытый колодец зиял посередине. Центр мира. Земная ось.

В колодце хорошо прятать тело. Особенно при наводнении. Вода поднимется выше стенок. Тело выплывет, его унесет в долину. Когда-то найдут. Далеко отсюда…

– Дима, – сказал я.

– Браток, – сказал я.

– Дверь ночью хлопнула три раза, – сказал я. – Вышла Софи, вышел ты. Потом ты вернулся, а она – нет. А потом ты убил Густава. Только для того, чтобы он не заглянул в колодец. Ты думал: мы все улетим. Ты думал: никто не полезет в колодец. Но он остался и пошел закрывать крышку. Тогда ты его убил. Вот и вся история.

Дмитрий заревел и кинулся ко мне.

Я пнул его в колено, потом в пах. Он упал, и я стал бить каблуком ему в лицо. Ломал нос, зубы, челюсти, пальцы, которыми он пытался прикрыться. С каждым ударом говорил:

– Где… она… нашла… где… она… нашла… такую… мразь….

Потом Капитан оттащил меня в сторону.

Мы обнаружили тело Софи. Подошли и заглянули в колодец…

Когда прилетел вертолет МЧС, мы вдвоем с Иришей плакали на крыльце.

Вода подкатила к порогу и все прибывала.

ЧЕРТОВА СОБАЧКА

2 место на Арене Детективов 2017

Я играл в шахматы с компьютером, а Бобер курил вейп. Обычное дело. Зайди в наш офис в любое время дня – наверняка увидишь эту картину: я режусь с компом, Бобер дымит. Что еще делать-то? Работа Бобра – следить за дюжиной мониторов, где показывают, уж конечно, не детективы. Люди входят, люди выходят, люди носят чемоданы, люди торчат у ресепшна, люди жрут в ресторане, люди входят, люди выходят… Но моя работа еще скучнее – следить за Бобром и десятью такими же балбесами.

Компьютер прыгнул конем и поставил мне вилку на слона и ладью. Бобер выдохнул особо густое облако.

– Ты там хоть что-то различаешь? – буркнул я.

Бобер ответил:

– А ты что, опять проиграл?

– Еще нет.

– Тогда чего злишься?

– Из-за твоего дыма! Такой туман, что я своих мыслей не вижу.

– Потому, что их у тебя нет.

Верно: не было у меня ни одной идеи, что делать с чертовой вилкой. Но это не дело – указывать шефу на его несовершенство. Может, шеф и не гроссмейстер, но дело подчиненного – молчать в тряпочку! О чем я и сообщил Бобру максимально образно, добавив для убедительности:

– Ну-ка, доложи обстановку.

– Да все обычно, шеф, – ответил он слегка обиженно. – На подъездной «Неоплан» и три такси. У ресепшна японцы с чемоданами. В индийском пусто, в гриль-баре толпа. На площадке второго швед спорит с кофейным автоматом. На шестом Дженни пылесосит коридор, а парень глядит на ее задницу. На двадцатом кого-то вынесли из лифта. В скай-лаунже официант разбил тарелку…

Он спохватился и прилип к монитору двадцатого этажа:

– Вот срань! Шеф, нештатная! Человек лежит у дверей лифта. Кажется, умирает!

* * *

Бобер был чертовски прав: человек умирал. Бывший судья Хедж, давний наш жилец. К моменту, как я поднялся на двадцатый, он уже не двигался и не дышал. Отельный доктор делал непрямой массаж. По выражению лица дока было ясно, что шансов нет. Скорую вызвали, и не раз.

– Что с ним?

Док отмахнулся – мол, не до того, потом. Мне показалось, сердечный приступ. Но я – тот еще медик…

Из скай-лаунжа (это ресторан на верхнем этаже) высыпали люди, ошарашенно пялились, некоторые норовили дать совет. Я попросил их зайти обратно и поставил на стражу Майка с Дональдом. Но трое зрителей держались в сторонке от прочих, ближе к распахнутой двери застопоренного лифта. Они смотрелись иначе: не удивленными, а перепуганными.

– Кто вы, господа?

– Мы с ним ехали, – сказал ирландец с усами. – Были в лифте, и мистеру Хеджу стало плохо. Когда двери открылись, он упал.

– Вы ехали в лифте вчетвером?

– Да.

– И мистеру Хеджу стало плохо?

– Да.

– Как именно плохо? Схватился за сердце?

– Нет. Воздуха не хватало – стал задыхаться, пошел пятнами, и вот…

– И вот, – мрачно кивнул я. – Пройдемте со мной, господа. Есть о чем побеседовать.

Я знал Хеджа. Раньше он был судьей в Бирмингеме, я с ним даже пересекся на каком-то процессе. Потом была неприятная история: якобы Хедж осудил невиновного или, наоборот, отпустил мафиози, или то и другое вместе. Его обвинили во взятке, но доказательств не нашли, шумиха со временем улеглась. Однако с карьерой судьи ему пришлось распрощаться. Теперь Хедж вел частную практику как юридический консультант. Жил в нашем отеле – ему тут нравилось. Имел кабинет где-то в Сити, но иногда встречался с клиентами прямо у нас, в уютном закутке холла, вне поля зрения камер. Так что был он теперь не судьей, а просто мистером Хеджем. Я знаю, каково оно, когда раньше была одна карьера, а теперь – другая, помельче. Потому в лицо звал Хеджа судьей. Ему нравилось.

И вот он помер, выходя из лифта на двадцатый этаж. Или еще нет, но очень близок к тому. А три человека, бывшие с ним, теперь сидят в нашем офисе среди дюжины мониторов и морщатся от запаха смеси для вейпа. Не то сандал, не то опиум – черт его разберет…

– Будьте добры, леди и джентльмены, сообщите ваши имена.

Я выложил на стол записную книжку и клацнул авторучкой. Я – не полиция, и они не обязаны ничего сообщать. Но разве откажешь человеку с авторучкой и записной книжкой!

Они переглянулись, усатый ирландец пожал плечами и начал первым:

– Дуглас Фэлрой.

– Откуда вы приехали?

– Из Белфаста.

– Остановились в нашем отеле?

– Нет. Я заходил к мистеру Хеджу. На консультацию по одному личному делу.

– Вы встречались в холле?

– Да.

– Мистер Хедж пил что-нибудь?

– Мы заказали кофе.

– Какие-то таблетки, препараты?

– Ничего подобного.

– Во время встречи он хорошо себя чувствовал?

– Вроде, неплохо. Говорил ровно, ни на что не жаловался.

– Значит, дурно ему стало уже в лифте?

– Где-то на середине пути.

Была у ирландца приятная готовность отвечать кратко и ясно, безо всяких: «О боже мой!.. всего за пять минут!.. а это не заразно?» С остальными двумя, конечно, вышло иначе. То были дамочки. Старшая – безбожно высветленная, остервенело скрывающая свои сорок два – звалась Мари Джемисон и приехала из Кракова. Это в Польше, если вдруг я не знаю. Но нет, она не полячка. В смысле, да, она полячка. Но замужем за англичанином. В смысле была, а теперь уже нет. В смысле, это не мое дело. Нет, она не знает мистера Хеджа. Откуда ей знать мистера Хеджа? Он почти старик, зачем ей его знать, и вообще, это не мое дело. Нет, она живет не у нас… В смысле, да, у нас, в восемьсот девятом. Села в лифт на восьмом этаже. Хорошо ли было мистеру Хеджу?.. Откуда ей знать? Наверное, плохо. Ей бы тоже было плохо, будь ей столько лет, сколько мистеру Хеджу! Но она говорила по телефону, так что ничего не заметила… Пока старик не начал хвататься за горло и хрипеть. О, боже, как ужасно!

Оставшаяся девушка была прямою противоположностью. Юная и худенькая, она говорила так мало, будто берегла слова на будущее или стеснялась своего голоса.

– Рейчел… – это в ответ на вопрос об имени. – Простите… Рейчел Маклин.

Живет ли в отеле? Нет… Знает ли Хеджа? Нет… Заметила, что ему плохо? Да… Когда? Слишком поздно… Каковы симптомы? Все, как сказал мистер Элрой…

Тут дверь распахнулась, и в офис ворвался мужчина.

– Что здесь…

Альфа-самец. Этакий наглый щетинистый тип в стиле Индианы Джонса.

– …происходит? Почему вы держите Мари? Сейчас же отпустите!

Кого не люблю, так это альфа-самцов. По молодости сам таким был, вот и знаю: любить их особо не за что.

– Присядьте, сэр, и ответьте на пару вопросов.

– Какого дьявола? Вы не имеете права допрашивать Мари!

– И не допрашиваю, – я дважды щелкнул авторучкой. Клац-клац. – Лишь записываю сведения, которые захочет узнать полиция.

– Какая еще полиция?!

– Такие парни в синей форме – наверняка вы их видели на улицах. Когда кто-то умирает, они приходят поглядеть.

– Этот старикашка умер?

– Когда я видел Хеджа в последний раз, он не дышал. Обычно это скверный признак, сэр.

– Мари тут не при чем! Она его не знала!

– А вы знали?

– Нет! Думаете, я должен знать всех в отеле?!

– Тогда откуда вы знаете, что Мари его не знала?

– Чего?

Моя логика ускользнула от его понимания. Ну, естественно.

– Если вы не знали Хеджа, то и не говорили о нем с Мари. Тогда у нее не было повода сказать, что и она его не знает.

– У…

– Кстати, кем вы ей приходитесь?

Индиана Джонс и Мари переглянулись. Единого мнения, кто кому кем приходится, у них не было.

– Приехали вместе?

– Вас это не касается!

– Могу посмотреть в базе жильцов. Но это придется встать, взять компьютер, открыть базу…

– Вы наглец! – заявила Мари с ноткой одобрения. – Если хотите знать, мы с Джоном подружились в отеле, и он пригласил меня в ресторан.

Выходит, Индиану Джонса зовут Джон. Хм, логично…

– В скай-лаунж на двадцатом этаже?

– Нет. В смысле, да.

– Значит, вы, Джон, тоже ехали в злополучном лифте?

– Почему?!

– Ну, чтобы попасть на верхний этаж, некоторые люди пользуются лифтом. Вы не из их числа?

Джон задумался над ответной колкостью, а Рейчел тихо сказала:

– Он опоздал в лифт. Сел мужчина с собачкой, а Джон спешил, но не успел.

– Мужчина с собачкой?..

– Кх-кхм… – сухо кашлянул доктор, просунув голову в дверь. – Можно тебя на минуту.

Я вышел, плотно закрыв за собой.

– Хедж умер, – сказал док.

– Скорая опоздала?

– Успела. Записать время смерти.

– Ясно.

– Есть одна проблема, – док потер нос. Тот парень из «Теории лжи» говорил, что это, мол, признак волнения. Причем только у мужчин, а у барышень как-то иначе.

– Причина смерти?

– Да. Хеджа отравили.

– Он пил кофе в холле, – сразу вспомнилось мне.

Док качнул головой:

– Яд очень быстродействующий. Возможно, цианид. Разве что Хедж выпил его за минуту до лифта… Или яд был в капсуле, которая растворилась в желудке… Но это маловероятно.

– Если бы тебя спросили на суде?..

– Я бы сказал, девять из десяти, что Хеджа отравили прямо в кабине.

– Как?

– Перорально, внутримышечно, ингаляцией… Вскрытие покажет.

– Я имел в виду: как, черт возьми? Как убить человека в лифте на глазах у трех свидетелей?!

– Я похож на Пуаро?

– Ладно, спасибо, док.

Я позвал Бобра и дал пару заданий. Позвони в полицию, приятель. Сразу инспектору в убойный. Останови и запечатай лифт. Если внутри пахнет цианидом – да если хоть чем-то пахнет – никому не соваться внутрь. Найди в холле чашки, из которых пили ирландец с Хеджем, аккуратно сложи в пакеты. Аккуратно – это не ставя отпечатков. И вот что. Просмотри записи камер: в лифт садился какой-то парень с собачкой… Да, с собачкой, гав-гав! Разыщи его и быстро сюда. Вместе с собачкой.

* * *

Когда я вошел обратно в офис, Индиана Джон и полячка Мари уже явно теряли терпение. Аж привстали, готовые к атаке: «По какому праву? Долго вы еще намерены?..» Но по моему лицу поняли что-то – очень уж задумчивым оно было.

– Мистер Хедж умер? – чуть слышно спросила Рейчел.

– Его убили? – спросил ирландец.

Я сел, клацнул авторучкой, расправил страницы записной.

– Так, леди и джентльмены. Теперь с самого начала, минута за минутой: как сели в лифт и что в нем происходило. Предельно подробно. Если кто-то чихнул или поморщился, или уронил монету – это уже важное событие. Вот с такой степенью подробности.

– Мы с мистером Хеджем ждали лифта в холле… – начал ирландец Фэлрой.

Они подошли первыми и нажали кнопку вызова. Затем подошла Рейчел, а последним – мужчина с собачкой. Двери открылись, и собачка против всех правил вежливости первой рванулась в кабину. Мужчина строго одернул ее, но остальные трое с улыбкой подвинулись и уступили песику дорогу. Мохнатый вбежал в лифт, за ним на поводке хозяин, затем Хедж и Фэлрой, последней вошла Рейчел и остановилась в дверях. Она успела заметить, что парень со щетиной – Индиана Джон – спешит к лифту, но кнопки уже были нажаты, и лифт двинулся с места.

– Какие кнопки? – уточнил я.

Мужчина с собачкой нажал «5» – и я догадался, кто это. Ирландец нажал «20» – скай-лаунж. Мистер Хедж не нажал никакой кнопки: он жил на пятом, а «5» уже горела.

Лифт двинулся в путь по маршруту: пятый – двадцатый этажи. На уровне второго этажа песик потерял терпение. Стал сучить коротким хвостом, прыгать на людей и требовать внимания. Он был так очарователен, что невозможно отказать. Хозяин пристыдил собачонку, но Фэлрой уже наклонился погладить ее, а Хедж – потрепать загривок. Лишь Рейчел осталась равнодушна к очарованию терьера. Потом у Хеджа заболела спина, и он разогнулся, а Фэлрой гладил собачку, пока лифт не встал на пятом этаже, и хозяин с питомцем вышли. Рейчел отошла от двери, уступая им дорогу. Кабина двинулась дальше.

– Почему не вышел мистер Хедж? Он тоже живет на пятом.

Я не раз видел, как бывший судья общался с клиентами в холле. К четырем часам он всегда оканчивал встречу, поднимался в номер переодеться, а затем ехал в город обедать. Но беседа с Фэлроем вышла длинной и не уложилась в срок. Ирландец предложил окончить за обедом в скай-лаунже. Они вместе направились на двадцатый этаж.

Итак, Рейчел и двое мужчин ехали дальше вверх. Без собачки лифт опустел и стал неуютен. Мистер Фэлрой спросил у Рейчел, нравится ли ей нынешняя погода. Она по скромности ответила тихо, ирландец даже не понял, было это: «Благодарю, прекрасно» или «Немножечко ветрено». Сама Рейчел не помнила ответа – слишком страшные события случились потом.

На восьмом этаже дверь распахнулась, в кабину вошел голос Мари: «Дорогой, я жду в ресторане. Да, я уже там!», – а затем и сама Мари. Она еще пыталась говорить в пути, но связь пропала. Поборолась с телефоном, потерпела поражение. Бросила телефон в сумочку, пшикнула спреем на себя и вокруг. Вспомнила, что не нажала этаж, рванулась мимо Хеджа к кнопке скай-лаунжа, увидела, что та уже нажата. Рванулась обратно, задела ногу Хеджа, ошибочно извинилась перед Фэлроем.

– Нчего… – промямлил бывший судья.

В этот момент и стало заметно, что ему худо. Хедж бледнел и теребил воротничок, пытаясь ослабить, на лице появлялись пятна. Фэлрой спросил: «Вам нехорошо?» – и получил смятый ответ: «Нестраш… пройдет…»

На уровне этак пятнадцатого этажа Рейчел раскрыла сумочку и вытащила телефон. При этом она уронила помаду, тюбик покатился по полу. Фэлрой был слишком обеспокоен состоянием Хеджа и не подумал о вежливости. Мари подняла помаду и отдала Рейчел. «Простите меня, спасибо…» – пробормотала девушка, глядя в экран.

– Кому вы звонили? – уточнил я.

– В скорую… хотела.

– Вы – медик?

– Нет, сэр…

– Как же вы так быстро распознали симптомы отравления?

– Никак, сэр… Я думала, сердечный приступ…

Но позвонить она не смогла – как уже показал опыт Мари, в кабине связи не было. Хеджу молниеносно делалось хуже. Он хватал воздух ртом, словно рыба на суше, и корчился в спазмах. Фэлрой безуспешно пытался его поддержать. При остановке кабина вздрогнула, Хедж лишился сознания и выпал в открывшиеся двери.

– Простите, сэр, – спросила меня Мари, сильно присмиревшая. – Зачем эти расспросы? Разве следствие ведет служба безопасности отеля?

– Я экономлю время полиции и вам. Когда приедет инспектор, ваши показания будут уже сняты и записаны.

Я лгал (Фэлрой, кажется, понял это, но не стал возражать). Показания, снятые неофициальным лицом, ничего не значат, и сотрудники убойного проведут опрос заново. Правдивый ответ был таков: мне чертовски интересно! Отель – теплое, приятное, скучнейшее местечко. За год здесь не случается и половины того, что на прежней работе случалось за месяц. Мои дневные успехи можно мерять числом нагоняев, данных Бобру, и числом шахов, поставленных компьютеру… А тут – убийство в лифте. Убийство, черт возьми! В, черт возьми, лифте! Как? Зачем?! Да, главное: зачем именно в кабине?!

Убийца действовал или по плану, или спонтанно. Третьего не дано: несчастный случай и самоубийство исключаются. Значит, или планировал, или импровизировал – одно из двух. В обоих случаях выходит чушь! Положим, импровизация. Убийца случайно встречает Хеджа. Вспоминает былую ненависть – кто знает, может, судья упек его за решетку. Недолго думая, убивает обидчика. Но как? Цианистым калием, который – по чистой случайности – завалялся в кармане?!.. Тогда, положим, план. Убийца готовится заранее. Запасает цианид, выдумывает способ дать его судье. (Кстати, как? Растворить в кофе? Брызнуть спреем? Незаметно уколоть иглой?). Но главное – зачем проделывать это В ЛИФТЕ? Ведь потом не уйдешь. Все пассажиры дружно попадут на допрос. Вот они, голубчики, все четверо…

– Мне доложили, сэр, что я вам нужен.

Простите, пятеро.

– Здравия желаю, полковник Адамс. Проходите и располагайтесь.

Цокая когтями, вбежал Рядовой Донован. То был йоркширский терьер – темпераментный красавец с бородой, бровями и усищами. Рост ниже середины моей голени никак не вредил его обаянию. Следом вошел полковник Адамс – степенный седой вояка, кажется, той еще породы, что охотилась с мушкетами на бенгальских тигров.

– Осведомлен о происшествии, – сообщил он, усевшись. – Готов содействовать.

Собачонок тем временем нашел ногу Рейчел и принялся обнюхивать. Она погладила его с рассеянной улыбкой.

– Донован, рядом!

Йорк подчинился и занял позицию у щиколотки хозяина, дробно постукивая по полу хвостом.

– Полковник, сэр, вы знакомы с мистером Хеджем?

– Так точно. Жил на одном этаже со мной. Дважды перемолвились в лифте, один раз – на курительной площадке.

– Но до встречи в отеле вы его не знали?

– Никак нет.

– Откуда вы прибыли, сэр?

– Из Бирмингема.

– С какой целью?

– Навещаю старшую дочку.

– Не назовете ли ее имя?

– Алисия Морган, замужем за Бартоломью Морганом, адвокатом.

– Час назад вы вернулись в отель… откуда, сэр?

– Встречался с Алисией.

– Вы брали с собой собаку?

– Да, сэр.

– Сейчас обеденное время. Простите, но не рано ли выводить собачку?

– Рядовой Донован сопровождает меня в любое время. Для здоровья сердца нам нужны прогулки.

– Господа, – я глянул на остальных. – Вынужден задать вам тот же вопрос. Какова цель вашего приезда в город?

Ирландец Фэлрой приехал ради встречи с Хеджем – искал совета опытного юриста.

Мари год приходила в себя после развода (нет… да, целый год, это было ужасно!), но теперь нашла силы начать жизнь заново и вернулась в Англию, чтобы… Разве непонятно? Чтобы начать жить заново!

Рейчел живет в городе, пришла пообедать в скай-лаунж. Она любит виды с высоты.

Индиана Джон заартачился:

– Какого дьявола я должен отвечать? Меня не было в лифте! Уж кто-кто, а я точно не при чем! Но ладно, скажу. Я собирал материал для блога. Я – блоггер, вот кто.

Блоггер, значит. Материал, значит. Я обратил внимание на его окольцованный палец, и нехитрая догадка возникла в голове. Потом глянул и на палец Мари. Без кольца, но со светлой полоской…

Вернулся Бобер – слегка запыхавшийся и чуток потный. Отозвал меня в сторону:

– Проклятые чашки! Хорошо хоть их до кухни не донесли – нашлись в кофейне холла. Теперь все норм: чашки в пакетах ждут полицию. Лифт тоже опечатан. Кажись, ничем внутри не пахнет, но я не нюхал. Я ж не идиот.

– Пожалуй, да. Теперь, приятель, вот что. Первое. Поройся в интернете и найди все паленое, что есть об этих людях, – я сунул ему листок из записной книжки. – Надеюсь, не надо пояснять, что значит «паленый». Второе. Позвони миссис Алисии, жене адвоката Моргана. Узнай, где она была два часа назад. Если скажет, что встречала отца, спроси, где именно, и была ли с ним собака. Третье. Помнишь эту шумиху с коррупцией в бирмингемском суде? Хедж был замешан. Так вот, найди имена тех, кто тогда сел. И вообще, все имена, связанные с делом.

– Шеф, это… Как я столько успею?

– Ага, будет трудно. Поэтому четвертое задание передай Дональду. Пускай спустится на дно шахты лифта и посмотрит, нет ли там чего интересного.

– Типа чего?..

– Типа хрени, в которой можно хранить цианид. Если найдет, трогать нельзя – это улика. Но можно сфоткать и прислать мне. Ага?

– Ага, шеф… Слушай, почему именно в шахте?

– Где еще? Если в кабине убийца имел ампулу яда, то потом должен был избавиться. Но все четверо на виду с момента, как вышли из лифта. Единственный шанс – сунуть ампулу в щель двери, пока все занимались умирающим, а лифт стоял на стопоре.

– Угу, понял.

– Тогда в темпе.

Бобер исчез, а я прошелся до кофейного автомата. Взял большой стакан капучино и уселся на подоконник. Очень хотелось немного подумать.

* * *

Когда вернулся, мои подопечные сидели тесным кружком и обсуждали что-то. Я прокашлялся, привлекая внимание. Они переглянулись, полковник Адамс заговорил от имени всех:

– Сэр, как я понимаю, в рамках данного расследования вы – лицо неофициальное. Понимаю вашу цель как стремление поскорее выяснить картину преступления и помочь органам правопорядка. Мы целиком и полностью поддерживаем ваши намерения. Пока вы отсутствовали, мы построили одну версию и просим ознакомиться с нею.

– С удовольствием, сэр, – кивнул я, хотя особого удовольствия не испытывал. Возникло чувство, будто меня дергают за ниточки.