Текст книги "Пикассо"
Автор книги: Роланд Пенроуз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)
Поэтому он решил переехать в другое место и вместе с Жаклин Рок начал подыскивать себе новый дом. Однажды вечером, когда они ехали по гористой местности близ Канн, их внимание привлекла большая, имеющая причудливую форму вилла «La Californie». Он тут же решил, что она подходит ему. Ее помпезный архитектурный стиль начала века, затейливые чугунные лестницы и обрамлявшая окна стилизованная лепка не отпугнули его. Он знал, что приглянувшийся ему дом, возможно, выглядит уродливо, но это его не смутило. Он был уверен, что дом подойдет ему – он имел хорошо освещенные просторные комнаты и высокие потолки. Это позволило хранить в них множество картин, которые он создал в последующие годы.
Высокий забор из железных прутьев позади виллы с будкой у ворот для сторожа давал возможность держать туристов и непрошеных гостей на расстоянии. Расположенный террасами на склоне горы сад с чудесными деревьями – пальмами и гигантскими эвкалиптами – отгораживал дом от соседних вилл, а открывавшийся на море вид вызывал приятное ощущение простора.
Дом всегда служил для него прежде всего мастерской и местом хранения работ, а не предметом обожания из-за его изысканности и комфорта. На стенах висели картины без рамок и редкие маски, привезенные из Африки и с тихоокеанских островов. Они соседствовали с замысловатыми гипсовыми формами, окруженными фотографиями и клочками бумаги с написанными на них цветными чернилами посланиями. Разбросанные, казалось, случайно по всей комнате предметы не нарушали впечатления какой-то законченности.
В этой атмосфере Пикассо работал, принимал гостей, играл с собаками и заведенной в доме козой. После уборки пищи с обеденного стола последний превращался в станок, на котором он создавал гравюры или трудился над керамическими изделиями. Его жизнь, работу и отдых нельзя было отделить друг от друга. Пикассо – художник, поэт, скульптор, гравировщик, гончар был неразрывно связан с Пикассо – другом, мыслителем, волшебником, отцом, «клоуном».
После приобретения «La Californie» он убедился, что крупным достоинством виллы является то, что солнечный свет освещал все уголки дома. Воздушная атмосфера комнат с высокими потолками вызывала в нем прилив сил, и, как это нередко бывало в прошлом, из-под его кисти стали выходить картины с изображенными на них окружавшими его предметами, сквозь которые струился теплый зеленоватый свет, отфильтрованный ветвями пальм. Каждый день его студия представала в его картинах заново. Иногда главным объектом композиций становилась Жаклин, сидящая в кресле-качалке в окружении полотен, где был изображен созданный ранее интерьер этой же студии. На других полотнах центральное место занимали окна, устремлявшиеся вверх подобно нефам церквей. Но стоило взгляду скользнуть в сторону от окна, и взору представали стулья, скульптуры, мольберты и мавританская печь, словно сошедшая с полотен Матисса.
Хотя общий ритм его жизни ежедневно оставался неизменным, Пикассо менял виды своей деятельности. Из Валлориса постоянно привозили на машине керамические изделия. Он раскрашивал их или наносил на них рисунки с помощью резца. На больших блюдах он смелыми мазками создавал образы сов, коз, быков или профиль невозмутимой Жаклин. Вслед за этим он неожиданно переключал свое внимание на скульптуры, которые, словно часовые, взирали на царивший в студии беспорядок. Эти странные фигурки, созданные им из деревянных планок, выброшенных на берег кусков деревьев и рамок полотен, направлялись затем в Париж, чтобы быть отлитыми в бронзе.
Пикассо-ювелирПикассо сотрудничал теперь не только с гончарами, литейщиками, гравировщиками, издателями, изготовителями гобеленов и мозаичных работ, но и с золотых и серебряных дел мастерами, у которых он почерпнул некоторые новые, необычные идеи. Он познакомился с мастерством ювелиров не на Рю-де-ля-Пэ, а в одном из вызывающих у человека страх мест – в кресле дантиста. Он обладал фантастической способностью совершать открытия в тех областях, где другие считали абсурдным и ненужным что-либо искать. Стоило ему взглянуть на инструменты зубного врача, как ему пришла в голову мысль о нанесении методом гравировки золота на поверхность изделия с такой же точностью, с какой дантист ставит золотую коронку на зубы. В результате использования материалов зубного врача Пикассо создает великолепные ожерелья, нисколько не уступающие золотым украшениям древних мексиканских мастеров.
Среди тех, кто использовал в своей работе новаторский эксперимент художника, был ювелир Франсуа Гюго. Восхищенный изяществом его изделий, Пикассо заказал ему пятьдесят крупных блюд, каждое из которых выковывалось из одного куска серебра. Совместная работа двух мастеров привела к созданию великолепных изделий. Когда однажды Пикассо вынул из-под дивана одно из таких блюд и подарил его американскому коллекционеру Сэму Куцу, только что купившему у художника несколько его последних полотен, тот сразу же в виде ответного жеста подарил Пикассо «Олдсмобиль» последней марки.
Во время долголетнего уединения в Каннах к Пикассо часто приезжали представители коммунистической партии Франции, которые обращались к нему с просьбой создать какое-нибудь произведение для проводимых компартией кампаний или поставить свою подпись под каким-либо воззванием. Он знал, что не все в партии понимают его искусство, да он и не ожидал такого понимания от всех. Но, поскольку партия не ограничивала его свободу творчества, он всегда был готов поддержать ее политику. Эти отношения между компартией и художником ничем не омрачались, хотя в них возникало иногда недопонимание. Одно из них было вызвано тем, например, что Сталина, портрет которого Пикассо выполнил после смерти вождя, боготворимого в то время компартией Франции, он поместил в букет цветов. В адрес художника был высказан официальный упрек за недостаточную реалистичность созданного образа.
Когда осенью 1956 года после венгерских событий американский журналист Карлтон Лейк в интервью с Пикассо намекнул, что многим почитателям художника в Америке было бы приятно услышать о его выходе из компартии, Пикассо ответил: «Видите ли, я не политик. Я не могу судить об этом событии с профессиональной точки зрения. Коммунисты выступают за идеалы, в которые я верю. Я верю, что коммунизм прилагает усилия для реализации этих идеалов». Он не желал выходить из партии потому, что компартия Франции, по его мнению, выражала интересы большей части рабочего класса. Оставаясь ее членом, он не хотел порывать естественные для него связи с простым народом. Он поддерживал контакты с ремесленниками, мастеровыми, простыми рабочими, вместе с которыми ощущал радость созидания, и его коммунистические взгляды были средством, помогавшим ему поддерживать с ними эти тесные отношения. Его вера в народ являлась частью присущего ему глубокого гуманизма. Именно этой его убежденностью объясняется его неприятие до конца жизни режима Франко.
«Падение Икара»В 1957 году Пикассо откликнулся на предложение создать огромное панно для нового здания ЮНЕСКО. Когда к нему прибыли представители ЮНЕСКО, чтобы обговорить предложение окончательно, они отмерили перед зданием его виллы размер панно, которое ему предлагалось создать. Общая его площадь – тридцать три квадратных фута – была настолько велика, что Пикассо выразил сомнение, сможет ли он физически выполнить эту работу. «Мне уже не двадцать пять, – пожаловался он. – Эта работа мне просто не под силу». И в то же время, не желая смириться с мыслью о собственном бессилии, он начал обсуждать способы, позволившие бы ему осуществить этот замысел. Мысль о создании рисунка, по которому специалист по панно или художник-монументалист выполнил бы работу, не привлекала его. «Я хочу вжиться в эту картину, как и во все остальные свои полотна, – заявил он. – Иначе это будет лишь декорация». Затем, повернувшись к заказчикам, сделавшим ему несколько собственных предложений, он заключил: «До свидания, господа. Решение всегда можно найти, но найти его должен я сам».
Ему понадобилось несколько месяцев, прежде чем весной 1958 года он нашел это решение. Понимая, что он не сможет работать одновременно над всем панно, как над единым целым, он решил разделить его на мелкие кусочки, которые затем десятками укладывал на полу в своей студии. Всего у него получилось сорок пластин. Не видя всех их одномоментно и полагаясь исключительно на воображение, он закончил картину, добившись баланса между каждой частью и композицией всего произведения. Наконец работа была завершена и, освещенная специальной подсветкой, поставлена под временно сооруженный навес во дворе школы в Валлорисе. Пикассо представил ее делегации из ЮНЕСКО, возглавляемой Жоржем Салем, который прибыл для того, чтобы официально получить ее из рук художника на церемонии, организованной специально по этому случаю.
Панно производило необычное впечатление. Оно вновь оказалось не таким, каким его ожидала увидеть публика. Однако специалисты оценили оригинальность творения художника. Жорж Саль, внимательно следивший за созданием панно, в своей речи на церемонии передачи выразил уверенность, что его установление в здании ЮНЕСКО будет с восторгом принято публикой.
Так оно и оказалось. В сентябре 1958 года крупное панно было установлено в фойе перед залом заседаний. Оно было ярко освещено, и его обрамляли сделанные из грубого материала стены и массивные колонны. Несмотря на большие трудности, с которыми пришлось столкнуться Пикассо при его создании, он нашел блестящее решение. По мере приближения к панораме зритель не видит всего, что изображено на ней. Она предстает перед ним полностью лишь после того, как он, миновав колонны и пройдя через мостик, оказывается в нескольких метрах от нее. Но, обходя заслоняющие панно строения, он как бы приводит в движение всю композицию, особенно внушающий страх расплывчатый темный объект в центре картины, похожий на тень падающего вниз головой человека. Этот разложенный на мелкие кусочки призрак устремляется вниз на фоне раскаленного добела неба в огромную, вздымающуюся, словно гора, голубую волну, в то время как нежащиеся в лучах солнца отдыхающие на берегу люди не обращают внимания на это падение.
Заключенная в картине аллегория побудила Саля дать ей название «Падение Икара». Способность Пикассо привлечь внимание зрителя, хотя он и не посещал до того место, где предстояло установить его творение, свидетельствовала о его поразительном интуитивном понимании визуального восприятия.
ОТЪЕЗД ИЗ КАНН. ИСПАНСКИЕ ДРУЗЬЯ (1959–1961-й и более поздние годы)
Пикассо как-то спросил одного из друзей, гостившего у него в «La Californie», нравится ли тому это место, и, опередив его, ответил: «А мне нет!» Сад, несмотря на отдельные прекрасные экземпляры деревьев в нем, казался ему искусственным, а архитектура просторного и светлого дома, так подходящего для работы, несла на себе отпечаток вычурности начала века. Кроме того, близость Канн, появление на пляжах огромного количества отдыхающих, нескончаемый поток почитателей, стремившихся получить у него автограф, отвлекали его от работы. Его уже не тянуло, как прежде, покупаться с друзьями. Частые перерывы в работе из-за гостей и шумные представления, повторявшиеся каждую ночь у него под окнами, с музыкой и ярким светом, выводили его из себя.
В августе 1958 года Пикассо вновь согласился исполнять функции распорядителя корриды в Валлорисе, но сразу же после окончания праздника вернулся домой. Когда в октябре того же года друзья устроили банкет в его честь, он решил не проводить его в будущем, о чем и сообщил им. Чтобы показать, что его решение окончательное, он неожиданно покидает «La Californie» вместе с Жаклин и Сабартесом.
Частые перерывы в работе стали для него непереносимым мучением. Поэтому в беседах с друзьями нередко можно было услышать о его стремлении уединиться. Однажды в разговоре по телефону с Канвейлером он сказал агенту; «Я только что купил Сент-Виктуар». Старый друг, зная о любви Пикассо к пейзажам Сезанна, порадовался за художника: «Поздравляю, но какой именно?» Пикассо ответил, что речь идет не о картине, а о почти сплошь покрытом лесом участке земли размером две тысячи акров, который окружал шато Вовнарг. Покупка была осуществлена с поразительной быстротой. Он был очарован суровой величественностью старого строения с башнями и прочной кладкой, покоившегося на скалах в центре необжитой и прекрасной долины. Его элегантность и суровое окружение напоминали ему об испанских замках, а изолированность привлекала возможностью обрести уединение, око-тором он мечтал. Не прошло и недели, как Пикассо стал владельцем этого крупного земельного участка со всеми постройками на нем, приобретя одновременно титул маркиза Вовнарга.
Он вновь имел помещение, где мог приступить к воплощению своих новых творческих замыслов. Из Парижа прибыли грузовики с его полотнами и собранной им коллекцией картин Сезанна, Матисса, Курбе, Гогена, Руссо и многих других мастеров. Созданные в «La Californie» бронзовые скульптуры были доставлены без оснований, и их пришлось положить вдоль ведущей к дому аллеи. Лежавшие на земле фигуры выглядели словно прислуга, выстроившаяся для того, чтобы приветствовать своего хозяина. Мебель, подобранная в ближайших антикварных магазинах, главным образом из-за размера и прочности, сделала уютными огромные, выкрашенные в белую краску комнаты замка. Если стулья нуждались в обивке, он покрывал их однотонной материей и затем создавал на них рисунок, где находили отражение все краски окружавшего его пейзажа. Ему пришелся по душе массивный XIX века сервант с затейливыми резными украшениями, который он поместил в гостиной. Именно этот сервант и приобретенная незадолго до этого новая собака появились на новых картинах, созданных в Вовнарге.
Как обычно, после переезда Пикассо меняет свой стиль. В большой гостиной, где бюст бывшего маркиза взирал с карниза камина, Пикассо приступает к новой серии картин. Это главным образом портреты Жаклин, выполненные в ярко-красных, черных и зеленоватых тонах. Ее черты выписаны в реалистической манере с поразительной точностью.
В серии натюрмортов лютня и большой кувшин, казалось, соединились в танце. Кувшин имел круглую, наподобие солнца, форму с четырьмя ручками-ответвлениями, похожими на древнюю эмблему или астрологический знак с двумя добавленными к нему рогами.
Вовнарг пробудил в Пикассо испанские воспоминания. Когда Канвейлер высказал опасение, что в этом уединенном месте им может овладеть меланхолия, Пикассо спокойно ответил, что, поскольку он испанец, он не боится меланхолии.
Первые полотна, созданные весной 1959 года – портреты и натюрморты, – чем-то напоминали его родину и вызывали в памяти ранние работы, в которых доминировали свет и различные цвета. Он создает несколько пейзажей деревушки, примостившейся на крутом склоне горы через ущелье напротив. Эти работы резко отличаются от полотен, выполненных в сдержанной манере французскими художниками-пейзажистами, в том числе Сезанном.
В последние годы жизни Пикассо, по-видимому, больше говорил на испанском, чем на французском языке. Число посетителей из Барселоны, Малаги и Мадрида в то время значительно возросло. Старые друзья, и среди них Палларес с сыном, ежегодно навещали его. Не забывал друга и Видал-Вентоса. Частыми гостями Пикассо бывали поэты, художники, издатели, агенты по продаже картин и директора музеев, которые приходили, чтобы выразить восхищение его работами или сделать предложение относительного какого-нибудь проекта. Преданный и незаменимый Сабартес в течение нескольких лет занимался идеей создания Музея Пикассо в Барселоне. Ему удалось приобрести возведенный еще в XV веке дворец семейства Агилар на улице Монткада, неподалеку от центра старой части города, где Пикассо провел свою юность. В Малаге на стене дома на площади Мерсед, где родился художник, была установлена мемориальная доска.
В течение многих лет Пикассо имел обыкновение дарить Сабартесу копии всех оттисков выполненных им гравюр. Сабартес дополнял их портретами, рисунками и полотнами, полученными от художника на протяжении десятилетий. Все это и положило начало экспозиции в музее Барселоны. И хотя к этому времени здоровье Сабартеса ухудшилось, он был полон решимости увековечить славу человека, которому был предан на протяжении более чем шестидесяти лет. Он внимательно следил за осуществлением дорогого его сердцу проекта, но пошатнувшееся здоровье не позволило ему присутствовать на церемонии открытия музея.
После смерти Сабартеса в феврале 1968 года Пикассо в память о нем подарил музею серию картин «Менинас». Он продолжал откладывать для своего ушедшего из жизни друга копии подписанных гравюр, словно тот был все еще рядом.
Трудности, связанные с получением официального согласия правительства Испании на создание Музея Пикассо на его родине, были огромными, но благодаря настойчивым усилиям Сабартеса и его друзей-каталонцев все же удалось собрать основу экспозиции, от которой испанским властям было просто стыдно отказаться, и после долгих переговоров около двадцати ранних полотен художника были переданы муниципальному музею Барселоны. Сабартесу и его друзьям удалось не только добиться согласия муниципалитета на создание музея, но и убедить мэра города быть председателем на церемонии его открытия.
Барселона всегда оставалась городом, к которому Пикассо питал глубокую привязанность. Когда группа молодых архитекторов обратилась к нему с просьбой подготовить эскизы рисунков для украшения фасада нового архитектурного колледжа в старой части города, он охотно согласился. Эскизы представляли собой выполненные тонкой линией рисунки, навеянные каталонскими танцами и праздниками, в которых он принимал участие в молодости. Эскизы были определенного масштаба, чтобы затем их можно было воспроизвести на широкой бетонной полосе на фасаде здания. Линии наносились с помощью пескоструйного аппарата. Этот метод разработал молодой норвежский художник Карл Несьяр. Он же и выполнил всю работу. Вслед за этим норвежец по рисункам Пикассо создает монументальные скульптуры и барельефы в Европе и Америке. Фасад с рисунками художника был открыт в Барселоне в апреле 1962 года.
Новый, «испанский» период в творчестве Пикассо включил также издание испанским писателем Камило Хосе Села трех отрывков из написанной художником зимой 1959/60 года длинной поэмы «Trozo de piel» («Кусочек кожи»). Впервые после гражданской войны в Испании Пикассо предоставил картины из своей студии для показа на родине. Экспозиция была организована в ноябре 1960 года и позволила жителям Барселоны увидеть около тридцати работ различных периодов творчества художника.
Наиболее убедительным свидетельством преданности Пикассо Испании, и прежде всего Каталонии, явилось официальное объявление им в марте 1970 года о передаче новому музею в Барселоне одной из его ранних работ, которая хранилась в семье родственников и потому никогда не покидала Испанию.
Когда в солидных газетах 14 марта 1961 года было опубликовано, что Пикассо женился на Жаклин Рок, большинство его друзей, которые давно хотели этого союза, не поверили сообщению, посчитав это просто мистификацией. Но они оказались не правы. 2 марта в мэрии Валлориса действительно состоялась регистрация брака, прошедшая без пышной официальной церемонии. В течение десяти дней никто, кроме мэра-коммуниста, преданного поклонника Пикассо, и двух свидетелей, ничего не знал об этом важном событии в жизни художника. Единственный раз в жизни ему удалось избежать ажиотажа вокруг бракосочетания и потока поздравлений.
Неувядаемый ПикассоЧерез полгода планировалось чествование художника по случаю его 80-летия. В связи с этим он решил заняться подготовкой собственного юбилея. Чтобы опровергнуть слухи о том, что он болен и прикован к постели, он решил сделать из юбилея праздник.
Маленький городишко Валлорис организовал торжества, которые были под стать церковным праздникам средневековья. От имени мэра города Поля Деригона отправили шесть тысяч приглашений на фестиваль музыки, песни и танца в Ницце. Среди исполнителей были советские музыканты Святослав Рихтер и Леонид Коган, Глория Дейви из нью-йоркского театра «Метрополитен», знаменитый исполнитель танцев фламенко Антони и многие другие звезды из различных стран. Представление, на котором присутствовали шесть тысяч зрителей и огромное число видных гостей, прошло в исключительно теплой атмосфере и продолжалось всю ночь.
На следующий день, в воскресенье, Пикассо прибыл в Валлорис в сопровождении мотоциклистов-полицейских в белых крагах. Им с трудом удалось пробраться через запруженные толпами народа улицы к экспозиции художника, включавшей пятьдесят полотен, тщательно отобранных его друзьями из различных музеев и коллекций.
В поддень в честь Пикассо был устроен обед в ресторане на берегу моря, где сотни друзей чествовали его, произнося поздравления на различных языках, и где ему было преподнесено множество подарков. На площади Эколь в честь юбиляра была устроена коррида, в которой принимали участие знаменитые испанские матадоры Мигель Домингин и Ортега. В нарушение французских законов было убито четыре быка с соблюдением всех полагающихся при проведении корриды ритуалов.
Официальная программа закончилась в Каннах, где после приема в казино «Палм бич» был устроен фейерверк, под стать устраивавшимся в древности императорами. Насыщенная программа торжеств нисколько не утомила Пикассо. На протяжении всего праздника он выражал признательность гостям за проявление к нему глубокого уважения и любви. Когда празднества подошли к концу, он ни за что не хотел отпускать друзей. Некоторым из них пришлось отказаться от ранее запланированных дел, чтобы еще на какое-то время разделить с ним радость. Простившись с последним гостем, он уединился в своей студии.
Не только Франция отдала дань уважения этому замечательному мастеру. В различных частях света к юбилею ценители его таланта выражали ему признательность организацией выставок и посвящением ему специальных выпусков журналов. В США празднование его дня рождения началось с организации в Лос-Анджелесе выставки более ста семидесяти его работ, любезно предоставленных коллекционерами. Девять агентов по продаже картин объединили свои усилия и устроили экспозиции в своих галереях, выставив в общей сложности более трехсот картин Пикассо, созданных им начиная с 1895 года. В связи с этим был выпущен единый каталог. Одновременно Музей современного искусства показал в своих залах крупные полотна и скульптуры Пикассо. Эта впечатляющая экспозиция появилась спустя ровно полвека после первой выставки художника, устроенной в Нью-Йорке Штайглицем и Штейхеном. За прошедшие пять десятилетий известность Пикассо и его работ возросли феноменально.
На фоне этого великолепного показа картин и скульптур из Москвы пришло сообщение о присуждении Пикассо Ленинской премии мира за укрепление дружбы между народами.
Творчество Пикассо поистине покорило весь мир.
