Текст книги "Мастера американской фантастики"

Автор книги: Роджер Джозеф Желязны

Соавторы: Роберт Сильверберг,Альфред Бестер
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

У нашего Опустошителя не страсть. Это хладнокровный трюк.

– Кого же он ищет?

– Пока не знаю, – ответил Альчесте. – Однако скоро все прояснится. Придется пойти на риск, но Джонни стоит того.

Это произошло, когда Стрэпп и Альчесте отправились смотреть обезьяний бой. Оба решили, что это омерзительное зрелище – не лучший из плодов цивилизации, и в отвращении удалились. В пустом коридоре им повстречался какой-то сморщенный человечек. По сигналу Альчесте он бросился к ним, как пес на дичь.

– Фрэнки! – вскричал человечек. – Дружище! Ты помнишь меня? Я – Блупер Дэвис. Мы же росли вместе! Неужели ты забыл Блупера Дэвиса?!

– Блупер! – Альчесте просиял. – Конечно! Только тогда ты был Блупер Давыдофф.

Человечек засмеялся:

– Но и ты был тогда Крюгером.

– Крюгер! – вскричал Стрэпп высоким голосом.

– Да, – сказал Фрэнки. – Крюгер. Я сменил фамилию, когда начал выступать.

Он резко кивнул сморщенному человечку, тот попятился и исчез.

– Подлец! – закричал Стрэпп. Его лицо побелело и перекосилось. – Ненавистный гнусный убийца! Я ждал этого. Я ждал этого десять лет!

Он выхватил из внутреннего кармана пистолет и выстрелил. Альчесте вовремя отступил, и пуля ударила в стену. Стрэпп выстрелил снова, и пламя обожгло щеку Альчесте. Фрэнки перехватил руку Стрэппа, пистолет выпал. Стрэпп задыхался. Его глаза закатились. Издалека доносился дикий рев толпы.

– Хорошо, я Крюгер, – прохрипел Альчесте. – Моя фамилия Крюгер, мистер Стрэпп. Ну и что?

– Сволочь! – завизжал Стрэпп. – Убийца! Убийца! Я вышибу из тебя дух!

– Почему? При чем тут Крюгер?

Напрягая все силы, Альчесте подтащил Стрэппа к стене и втолкнул в неглубокую нишу, закрыв своим большим телом.

И прежде чем Стрэпп потерял сознание, Фрэнки узнал всю историю, поведанную в истерических всхлипываниях.

Уложив Стрэппа в постель, Альчесте отправился в индиановский «Сплендид».

– Джонни любил девушку по имени Сима Морган, – начал он. – Она любила его. Они собирались пожениться. Симу Морган убил человек по фамилии Крюгер.

– Крюгер! Так вот в чем дело… Почему?

– Крюгер – отпрыск богатых родителей. Его лишили прав за неоднократное вождение в пьяном виде, но это его не остановило. Однажды он врезался на своем самолетике в верхний этаж школы и убил тринадцать детей и учительницу… Это было на Земле, в Берлине. Его не поймали. Он до сих пор летает с планеты на планету, живя на деньги, высылаемые семьей. Полиция не может его схватить.

После долгой паузы Фишер спросил:

– Давно это было?

– Насколько я понял, десять лет и восемь месяцев назад.

Фишер вспоминал.

– А десять лет и три месяца назад Стрэпп впервые проявил способность принимать Решения. До тех пор он был никем. Произошла трагедия, с ней пришли истерия и талант. Не говорите мне, что одно не породило другое.

– Я не спорю.

– И вот он убивает Крюгеров, – холодно подытожил Фишер. – Правильно. У него идея-фикс – отомстить. Но при чем тут девушки?

Альчесте печально улыбнулся.

– Вы никогда не слышали выражения «одна из миллиона»?

– Ну и что?

– Если ваша девушка – одна из миллиона, значит, в городе с десятимиллионным населением должно быть еще девять таких.

– Не обязательно.

– Верно, не обязательно. Однако шанс есть – и это все, что нужно Джонни. Он надеется найти копию Симы Морган.

– Нелепо!

– Но это единственное, что заставляет его жить, – безумная вера в то, что рано или поздно он попадет туда, откуда сорвала его смерть невесты десять лет назад.

– Чушь!

– Не для Джонни. Он все еще любит.

– Невозможно.

– Если бы вы могли понять… – грустно произнес Альчесте. – Он ищет… ищет. Он встречает девушку за девушкой. Надеется, заговаривает, испытывает. Копия Симы должна повести себя так, как Сима, какой она была, а вернее, какой он помнит ее. «Сима?» – спрашивает себя Джонни. «Нет», – отвечает он и уходит. Мне очень больно за него. Мы обязаны ему помочь.

– Ни в коем случае, – отрезал Фишер.

– Мы должны помочь ему найти свою Симу. Мы должны заставить Джонни поверить, что это его девушка. Помочь ему снова полюбить.

– Ни в коем случае, – повторил Фишер.

– Почему?

– Потому что, найдя свою девушку, он излечится. Исчезнет великий Джон Стрэпп, принимающий Решения. Он вновь превратится в ничтожество – в простого влюбленного.

– Вы думаете, ему хочется быть великим? Ему хочется быть счастливым.

– Все хотят быть счастливыми, – прорычал Фишер. – Одного желания мало. Стрэппу живется не хуже любого другого; но он гораздо богаче. Мы будем поддерживать статус-кво.

– Вы хотите сказать, вы гораздо богаче?

– Мы будем поддерживать статус-кво, – отчеканил Фишер. Его глаза холодно изучали Альчесте. – Я думаю, контракт мы расторгнем. Ваши услуги больше не требуются.

– Мы расторгли контракт, когда я вернул чек. Сейчас вы разговариваете с другом Джонни.

– Мне очень жаль, мистер Альчесте, но у Стрэппа впредь не будет времени на друзей. Я дам вам знать, когда он освободится в следующем году.

– Вы ничего не добьетесь. Я буду встречаться с Джонни, когда и где пожелаю.

– Хотите, чтобы он оставался вашим другом? – Фишер неприятно улыбнулся. – Тогда извольте встречаться с ним, когда и где захочу я. Иначе Стрэппу попадется на глаза наш контракт. Я вовсе не порвал его – я вообще ничего не выбрасываю. Как вы думаете, долго ли после этого Стрэпп будет верить в вашу дружбу?

Альчесте сжал кулаки, Фишер задержал дыхание. На миг их взгляды встретились. Затем Альчесте отвернулся.

– Бедный Джонни, – пробормотал он. – Я попрощаюсь с ним. Известите меня, когда, наконец, вы позволите нам встретиться.

Он прошел в спальню, где Стрэпп только что очнулся от припадка, как всегда, ничего не помня. Альчесте присел на край постели.

– Привет, старина Джонни.

– Привет, Фрэнки. – Стрэпп улыбнулся. – Что случилось после обезьяньих боев? Я был слегка под градусом.

– Ха, да ты просто набрался! – Альчесте хлопнул Стрэппа по плечу. – Старина, мне надо вернуться к работе. Ты же знаешь, у меня контракт – три фильма в год. Я вылетаю сегодня же.

– Слушай, пошли ты к черту эти съемки. Становись моим партнером. Я велю Фишеру подготовить соглашение.

– Может быть, позже, Джонни. Сейчас я связан контрактом. Держи нос кверху, скоро увидимся!

– Держу, – тоскливо отозвался Стрэпп.

За порогом спальни, как сторожевой пес, ждал Фишер. Альчесте с отвращением посмотрел на него.

– В спорте я твердо усвоил одно правило, – медленно произнес он. – Все определяет последний раунд. Этот я вам проиграл, но он не последний.

И уже на выходе Альчесте сказал очень тихо, обращаясь к себе:

– Я хочу, чтобы он был счастлив. Я хочу, чтобы все были счастливы. По-моему, каждый человек может быть счастлив, стоит только протянуть ему руку.

Вот почему у Фрэнка Альчесте было много друзей.

Итак, штат Стрэппа вернулся к своему занятию, увеличив нагрузку до двух Решений в неделю. Они знали, почему надо следить за Стрэппом. Они знали, почему надо сторониться Крюгеров. Их подопечный был несчастным, истеричным, почти сумасшедшим – пустяки! Сходная цена за один процент всего мира.

Но Фрэнк Альчесте придерживался иного мнения. Он посетил денебские лаборатории корпорации «Бракстон» и там имел беседу с неким Э. Т. А. Голандом, гением, открывшим новый метод создания жизни.

Эрнст Теодор Амадей Голанд был невысоким, толстеньким и очень бодрым человеком.

– Ну да, конечно! – вскричал он, когда наконец понял, чего от него хотят. – Прекрасная и правильная идея! Как я сам не догадался?.. Не вижу никаких трудностей. – Биохимик задумался. – Кроме денег.

– Вы можете воссоздать девушку, умершую десять лет назад?

– Нет ничего проще – если будут деньги.

– И она будет так же выглядеть? Так же поступать? Будет такой же?

– Да.

– Как вы это сделаете?

– А? Очень просто. Мы имеем два источника. Первый – Главный архив на Центавре. По запросу с приложением чека они высылают психическую матрицу. Я дам запрос.

– А я приложу чек. Второй?

– Второй: современная погребальная процедура… Девушка не кремирована?

– Нет.

– Ну и отлично. Из ее останков и психической матрицы мы воссоздадим личность по формуле: сигма равняется квадратному корню из минус… Словом, не вижу никаких трудностей, кроме денег.

– Я даю деньги, – сказал Фрэнк Альчесте. – Вы делаете остальное.

Во имя друга Альчесте собрал баснословную сумму и отправил запрос на полную психическую матрицу покойной Симы Морган. Когда матрица прибыла, Альчесте вернулся на Землю, в город под названием Берлин, и подкупил некоего Эйгенблика, который разрыл могилу, вытащил гроб, где, казалось, спала черноволосая девушка, и передал его Альчесте. Самыми хитроумными путями и способами Альчесте доставил гроб через четыре таможенных барьера на Денеб.

Характерной чертой путешествия, ускользнувшей от его внимания, но переполошившей различные полицейские организации, была череда катастроф, следовавших за ним по пятам. Взрыв авиалайнера, уничтоживший корабль и ангары через полчаса после выгрузки пассажиров и багажа. Пожар в отеле через десять минут после выезда Альчесте. Авария пневмопоезда, на котором Альчесте в последнюю минуту решил не ехать. Несмотря на все это, он сумел доставить гроб к биохимику Голанду.

– Ах! – воскликнул Эрнст Теодор Амадей. – Прекрасное создание. Осталась сущая ерунда, если не считать денег.

Во имя друга Альчесте устроил отпуск Голанду, купил ему лабораторию и финансировал невероятно дорогую серию экспериментов. Во имя друга Альчесте тратил последние деньги и терпение, пока, наконец, через восемь месяцев не вышло из реанимационной камеры черноволосое, черноглазое, шелковокожее создание с длинными ногами и высоким бюстом, отзывавшееся на имя Сима Морган.

– Я услышала самолет, – сказала Сима, не подозревая, что говорит одиннадцать лет спустя. – Затем удар… Что случилось?

Альчесте был потрясен. До этого момента цель казалась далекой и нереальной. Теперь перед ним стояла, чуть склонив голову набок, живая очаровательная женщина. В ее речи звучала какая-то странность, почти шепелявость. Ее движения не были плавными и грациозными, как ожидал Альчесте, – она двигалась порывисто.

– Меня зовут Фрэнк Альчесте, – тихо произнес он и взял ее за плечи. – Я хочу, чтобы вы посмотрели на меня и решили, можно ли мне доверять.

Их взгляды встретились. Руки Альчесте задрожали, и он в панике выпустил ее плечи.

– Да, – сказала Сима. – Я могу вам доверять.

– Что бы я ни сказал, вы не должны сомневаться. Что бы я ни велел вам, вы должны выполнять.

– Почему?

– Во имя Джонни Стрэппа.

– С ним что-то случилось, – быстро проговорила она. – Что?

– Не с ним, Сима. С вами. Я объясню. Я собирался объяснить сейчас, но не могу. Отложим до завтра.

Ее уложили спать, и Альчесте остался наедине с собой. Денебские ночи мягкие и черные, как бархат, томные и нежные – или так показалось тогда Фрэнки.

– Не можешь же ты в нее влюбиться, – бормотал он. – Это сумасшествие.

И позже: «Ты видел сотни подобных девушек во время охоты Джонни. Почему не остановился на одной из них?»

И наконец: «Что ты собираешься делать?»

Он сделал то единственное, что мог сделать благородный человек в подобной ситуации: попытался превратить любовь в дружбу. На следующее утро он вошел в комнату Симы в старых потертых джинсах, небритый, с всклокоченными волосами. Он примостился на постели, и пока Сима ела первый разрешенный Голандом завтрак, рассказал ей все. Когда она заплакала, он не обнял ее и не утешил, а как брат похлопал по спине.

Альчесте заказал ей платье, но ошибся размером, и когда она показалась в нем, то выглядела такой прелестной, что ему страстно захотелось поцеловать ее. Вместо этого он ущипнул ее, очень нежно и очень мрачно, и повел покупать одежду. Из примерочной она вышла настолько очаровательной, что ему захотелось ущипнуть ее снова. Потом они купили билеты и немедленно вылетели на Росс-3.

Альчесте хотел дать ей несколько дней отдыха, но решил поторопиться, опасаясь за самого себя. Только это спасло их от взрыва, уничтожившего дом и лабораторию биохимика Голанда заодно с самим биохимиком.

Альчесте ничего не знал. Он находился с Симой на борту корабля и отчаянно боролся с искушением.

Представьте себе космический полет. Подобно древним мореплавателям, пересекавшим океаны на парусниках, пассажиры космического корабля оказываются на неделю изолированными в своем крохотном мирке. Они отрезаны от реальности. Их переполняет чувство свободы от всяких связей и обязательств. Вспыхивают быстротечные увлечения – страстные, бурные, благополучно заканчивающиеся в день посадки.

В этом угаре вседозволенности Альчесте сохранял жесткий самоконтроль. Отнюдь не помогало, что он был знаменитостью с ошеломляющим животным магнетизмом. Десятки хорошеньких женщин буквально вешались ему на шею, а он играл роль старшего брата и все щипал и шлепал Симу, пока та не запротестовала.

– Я знаю, что ты лучший друг мой и Джонни, – пожаловалась она в последний вечер. – Но ты невыносим, Фрэнки. Я вся в синяках!

– Что поделаешь, привычка…

Они стояли у иллюминатора, обласканные нежными лучами приближающегося светила, – а ведь в мире нет ничего более романтичного, чем бархат космоса в свете далекого Солнца.

– Я разговаривала с некоторыми пассажирами, – склонив голову, сказала Сима. – Ты знаменит?

– Скорее, известен.

– Мне так много еще надо узнать… Но сперва я хочу узнать тебя.

– Меня?

Сима кивнула.

– Все произошло очень быстро… Я даже не успела поблагодарить тебя, Фрэнки. Я твой должник на всю жизнь.

Она обвила руками его шею и поцеловала раскрытыми губами.

Альчесте задрожал.

«Нет, – подумал он. – Нет. Она не ведает, что творит. Она настолько счастлива от мысли о скорой встрече с Джонни, что не осознает…»

Он пятился до тех пор, пока Сима не догадалась его выпустить.

На Россе-3 их встретил Элдоу Фишер в сопровождении сурового чиновника, который попросил Альчесте зайти в кабинет для серьезного разговора.

– Мистер Фишер обратил наше внимание на то, что вы пытаетесь провезти девушку, не имеющую легального статуса.

– Откуда это известно мистеру Фишеру?

– Вы болван! – прорычал Фишер. – Неужели вы думаете, что я позволю вам это сделать?! За вами следили! Каждую минуту!

– Мистер Фишер информировал нас, – сухо продолжал чиновник, – что ваша дама путешествует с фальшивыми документами.

– Как фальшивыми? Она – Сима Морган. Так и указано в ее документах.

– Сима Морган погибла одиннадцать лет назад, – вмешался Фишер. – Эта женщина не может быть Симой Морган.

– До выяснения обстоятельств, – заключил чиновник, – ее въезд запрещен.

– Через неделю я получу бумаги, удостоверяющие смерть Симы Морган, – торжествующе заявил Фишер.

Альчесте посмотрел на Фишера и устало покачал головой.

– Вы не представляете себе, как мне это на руку. Больше всего на свете я хочу забрать ее и никогда не показывать Джонни. Я так хочу… – Он замолчал. – Снимите свое обвинение, Фишер.

– Нет!

– Сейчас вы уже не сможете их разлучить. Предположим, начнется следствие. Кого первым я приглашу для удостоверения ее личности? Джона Стрэппа. Думаете, он не поедет?

– А контракт? Я…

– К черту контракт. Можете показывать. Ему нужна Сима, а не я. Снимите обвинение, Фишер. Вы проиграли.

Фишер яростно сверкнул глазами и тяжело сглотнул.

– Я снимаю обвинение. Произошла ошибка.

Затем он пристально посмотрел на Альчесте.

– Это еще не последний раунд, – процедил он и вышел из комнаты.

Фишер был отлично подготовлен к борьбе. Здесь, на Россе-3, он защищал свою собственность. К его услугам были все деньги, все могущество Джона Стрэппа. Самолет, на котором Альчесте и Сима летели из космопорта, вел наемник Фишера; он открыл люк и стал выделывать фигуры высшего пилотажа. Альчесте высадил перегородку и душил пилота до тех пор, пока тот не посадил машину.

На улице их обстреляли из какого-то автомобиля. При первом выстреле Альчесте втолкнул Симу в подъезд и едва спасся сам – ценой простреленного плеча, которое он кое-как перебинтовал, оторвав кусок подола ее платья. Глаза Симы были огромны, но она не жаловалась. Альчесте выразил свое восхищение мощным похлопыванием и по крышам провел ее в другое здание, где ворвался в квартиру и вызвал врача.

Когда приехала карета «скорой помощи», Альчесте и Сима спустились вниз и были встречены полицейским, имевшим приказ задержать пару – следовало их описание – за «бандитизм». От полицейского пришлось избавиться так же, как от врача и водителя. Карета «скорой помощи» пригодилась – включив сирену, Альчесте гнал, как бешеный.

Они бросили машину у пригородного универмага, откуда появились через сорок минут: молодой слуга в ливрее, толкающий коляску со стариком. Если не считать бюста, Сима отлично подходила на роль мальчика. Фрэнки достаточно ослабел от ран, чтобы представиться немощным стариком.

Они остановились в отеле «Росс Сплендид». Альчесте запер Симу в номере, купил револьвер и отправился на поиски Джонни. Он нашел его в справочном бюро. Стрэпп протягивал чиновнику листок все с тем же описанием давно утерянной любви.

– Эй, старина Джонни!

– Фрэнки! – радостно воскликнул Стрэпп.

Они обнялись. Со счастливой улыбкой Альчесте наблюдал процедуру подкупа чиновника для выдачи имен и адресов всех девушек, отвечающих требованиям списка. Выйдя’ из бюро, Альчесте произнес:

– Я встретил девушку, которая похожа на ту, что ты ищешь, старина.

– Да? – спросил Стрэпп мгновенно изменившимся голосом.

– Она немного шепелявит.

Стрэпп странно взглянул на него.

– И чуть кивает головой при разговоре.

Стрэпп сжал локоть Альчесте.

– Покажи мне ее, – глухо сказал он.

Они поймали аэротакси, долетели до крыши отеля, спустились на лифте до двадцатого этажа и подошли к номеру «20 М». На условный стук Альчесте ответил девичий голос.

Альчесте пожал Стрэппу руку и подбодрил:

– Смелее, Джонни.

Затем открыл дверь и быстро прошел на балкон, достав револьвер на случай, если Фишер предпримет последнюю попытку. Глядя на сверкающий город, он думал, что каждый человек может быть счастлив, если ему помогут; но иногда эта помощь обходится очень дорого.

Джон Стрэпп вошел в номер. Он закрыл дверь, повернулся и тщательно оглядел черноволосую черноглазую девушку – пристально, холодно. Она пораженно смотрела на него. Стрэпп приблизился, обошел ее вокруг.

– Скажи что-нибудь.

– Вы – Джон Стрэпп?

– Да.

– Нет! – воскликнула она – Нет! Мой Джонни молод! Мой Джонни…

Стрэпп прыгнул, как тигр. Его руки и губы мучили ее тело, а глаза наблюдали спокойно и бесстрастно. Девушка вскрикнула и стала отчаянно сопротивляться – чужим странным глазам, чужим грубым рукам, чужим порывам существа, некогда бывшего ее Джонни, но сейчас отделенного от него бездонной пропастью многолетних перемен.

– Ты – не он! – закричала она. – Ты не Джонни! Ты кто-то другой!

И Стрэпп, не просто на одиннадцать лет постаревший, но за одиннадцать лет ставший другим, спросил себя: «Это – моя Сима? Это – моя любовь? Потерянная, мертвая любовь?»

И его изменившееся «я» ответило: «Нет, это не Сима. Это не твоя любовь. Иди, Джонни. Иди и ищи. Ты найдешь ее когда-нибудь – девушку, которую потерял».

Он расплатился, как джентльмен, и ушел.

Стоя на балконе, Альчесте увидел его выходящим из здания.

Он был так изумлен, что не смог даже окликнуть друга. Он вернулся в комнату и застал Симу, слепо глядящую на кучу денег на столе. Альчесте сразу понял, что произошло. Увидев его, Сима заплакала.

– Фрэнки! – рыдала она. – Боже мой, Фрэнки!

Она в отчаянии протянула к нему руки. Она потерялась в мире, прошедшем мимо нее.

Альчесте шагнул вперед, потом остановился. Он сделал последнюю попытку умертвить свою любовь, но не выдержал и заключил Симу в объятья.

«Она не ведает, что творит, – думал он. – Она просто испугана. Она не моя. Пока еще – не моя. Может быть, никогда моей и не станет».

И позже: «Фишер победил, а я проиграл».

И наконец: «Мы лишь вспоминаем прошлое; мы не узнаем его при встрече. Мысль возвращается назад, но время идет вперед, и все прощания – навсегда».

Убийственный Фаренгейт

Он не знает, кто из нас теперь я, но мы знаем одно: нужно быть самим собой. Жить своей жизнью и умереть своей смертью.

Рисовые поля Парагона-3 простираются на сотни миль. Огромная шахматная доска: синяя и бурая мозаика под огненно-оранжевым небом. По вечерам, словно дым, наплывают облака, шуршит и шепчет рис.

В тот вечер, когда мы улетели с Парагона, длинной цепочкой растянулись по полям люди. Они были напряжены, молчаливы, вооружены; ряд угрюмых силуэтов под низким небом. У каждого на запястье мерцал видеоэкран. Переговаривались они изредка, кратко, обращаясь сразу ко всем.

– Здесь ничего.

– Где «здесь»?

– Поля Дженсона.

– Вы слишком уклонились на запад.

– Кто-нибудь проверял участок Гримсона?

– Да. Ничего.

– Она не могла зайти так далеко.

– Ее могли отнести.

– Думаете, она жива?

Так, перебрасываясь фразами, мрачная линия медленно передвигалась к багрово-дымному садящемуся Солнцу. Шаг за шагом, час за часом – цепочка мерцающих в темноте бриллиантов.

– Тут чисто.

– Ничего здесь.

– Ничего.

– Участок Аллена?

– Проверяем.

– Может, мы ее пропустили?

– У Аллена нет.

– Черт побери! Мы должны найти ее!

– Вот она. Сектор семь.

Линия замерла. Бриллианты вмерзли в черную жару ночи.

Экраны показывали маленькую фигурку, лежавшую в грязной луже. Рядом стоял столб с именем владельца участка: «Вандальер». Мерцающие огоньки превратились в звездное скопление – сотни мужчин собрались у крошечного тела девочки. На ее горле виднелись отпечатки. Невинное лицо было изуродовано, запекшаяся кровь твердой корочкой хрустела на одежде.

– Мертва по крайней мере часа три-четыре.

Один мужчина нагнулся и указал на пальцы ребенка. Под ногтями были кусочки кожи и капельки яркой крови.

– Почему кровь не засохла?

– Странно.

– Кровь не сворачивается у андроида.

– У Вандальера есть андроид.

– Она не могла быть убита андроидом.

– У нее под ногтями кровь андроида.

– Но андроиды не могут убивать. Они так устроены.

– Значит, один андроид устроен неправильно.

Термометр в тот день показывал 92,9° славного Фаренгейта.

И вот мы на борту «Королевы Парагона», направляющейся на Мегастер-5. Джеймс Вандальер и его андроид. Джеймс Вандальер считал деньги и плакал. Вместе с ним в каюте второго класса находился андроид, великолепное синтетическое создание с классическими чертами лица и большими голубыми глазами. На его лбу рдели буквы «СР» – это был один из дорогих саморазвивающихся андроидов, стоящий пятьдесят семь тысяч долларов по текущему курсу. Мы плакали, считали и спокойно наблюдали.

– Двенадцать, четырнадцать, шестнадцать сотен долларов, – всхлипывал Вандальер. – И все! Шестнадцать сотен долларов! Мой дом стоил десять тысяч, земля – пять. А еще мебель, машины, самолет… Шестнадцать сотен долларов! Боже!

Я вскочил из-за стола и повернулся к андроиду. Я взял ремень и начал бить его. Он не шелохнулся.

– Я должен напомнить Вам, что стою пятьдесят семь тысяч, – сказал андроид. – Я должен предупредить Вас, что Вы подвергаете опасности ценное имущество.

– Ты проклятая сумасшедшая машина! – закричал Вандальер. – Что в тебя вселилось? Почему ты это сделал?

Он продолжал бить андроида.

– Я должен напомнить Вам, – произнес андроид, – что каюты второго класса не имеют звукоизоляции.

Вандальер выронил ремень и так стоял, судорожно дыша, глядя на существо, которым владел.

– Почему ты убил ее? – спросил я.

– Не знаю, – ответил я.

– Началось все с пустяков. Мне следовало догадаться еще тогда. Андроиды не могут портить и ломать. Они не могут наносить вред. Они…

– У меня нет чувств.

– Потом оскорбление действием… тот инженер на Ригеле. С каждым разом все хуже. С каждым разом нам приходилось убираться все быстрее. Теперь убийство. Что с тобой случилось?

– Не знаю. У меня нет цепи самоконтроля.

– Мы скатываемся ниже и ниже. Взгляни на меня. В каюте второго класса… Я! Джеймс Палсолог Вандальер! Мой отец был богатейшим… А теперь – шестнадцать сотен долларов. И ты. Будь ты проклят!

Вандальер поднял ремень, затем выронил его и распластался на койке. Наконец он взял себя в руки.

– Инструкции.

– Имя: Джеймс Валентин. На Парагоне был один день, транзитом. Занятие: агент по сдаче в наем частного андроида. Цель приезда на Мегастер-5: постоянное жительство.

– Документы.

Андроид достал из чемодана паспорт Вандальера, взял ручку, чернила и сел за стол. Точными верными движениями – искусной рукой, умеющей писать, чертить, гравировать – он методично подделывал документы Вандальера. Их владелец с жалким видом наблюдал за мной.

– О Боже, – бормотал я. – Что мне делать? Если бы я мог избавиться от тебя! Если бы только я унаследовал не тебя, а папашину голову!

Невысокая аморальная Даллас Брейди была ведущим ювелиром Мегастера. Она взяла на работу саморазвивающегося андроида и соблазнила его хозяина. Однажды ночью в своей постели она внезапно спросила:

– Твое имя Вандальер, да?

– Да, – вырвалось у меня. – Нет! Валентин! Джеймс Валентин.

– Что произошло на Парагоне? – спросила Даллас Брейди. – Я думала, андроиды не могут убивать или причинять вред.

– Мое имя Валентин.

– Хочешь, вызову полицию? – Она потянулась к телефону.

– Ради Бога, Даллас!

Вандальер вскочил и вырвал у нее трубку. Она рассмеялась, а он упал и заплакал от стыда и беспомощности.

– Как ты узнала?

– Об этом трубят все газеты. А Валентин – не так уж далеко от Вандальера. Что случилось на Парагоне?

– Он похитил девочку. Утащил ее в рисовые поля и убил.

– Тебя разыскивают.

– Мы скрываемся уже два года. За два года – семь планет. За два года я потерял на сто тысяч долларов собственности.

– Ты бы лучше выяснил, что с ним стряслось.

– Как?! Прикажешь сказать: «Мой андроид превратился в убийцу, почините его»? Сразу вызовут полицию! – Меня начало трясти. – Кто мне будет зарабатывать деньги?

– Работай сам.

– А что я умею? Разве я могу сравниться со специализированными роботами? Всю жизнь меня кормил отец. Проклятье! Перед смертью он разорился и оставил мне одного андроида.

– Продай его и вложи эти пятьдесят тысяч в дело.

– И получать три процента? Полторы тысячи в год? Нет, Даллас.

– Но ведь он свихнулся! Что ты будешь делать?

– Ничего… молиться. А вот что тысобираешься делать?

– Молчать. Но я ожидаю кое-что взамен.

– Что?

– Андроид должен работать на меня бесплатно.

Сбережения Вандальера начали расти. Когда теплая весна Мегастера перешла в жаркое лето, я стал вкладывать деньги в землю и фермы. Еще несколько лет, и мои дела поправятся, можно будет поселиться здесь постоянно.

В первый жаркий день андроид запел. Он танцевал в мастерской Даллас Брейди, нагреваемой солнцем и электрической плавильной печью, и выводил старую мелодию, популярную полвека назад:

Нет хуже врага, чем жара.

Ее не возьмешь на «ура».

Но надо стараться всегда

Помнить, что все ерунда!

И быть холодным и бесстрастным,

Душка…

Он пел необычным, срывающимся голосом, а руки, заведенные за спину, дергались в какой-то странной румбе. Даллас Брейди была удивлена:

– Ты счастлив? – спросила она.

– Я должен напомнить Вам, что у меня нет чувств, – ответил я. – Все ерунда! Холодным и бесстрастным, душка…

Андроид схватил стальные клещи и сунул их в разверстую пасть горнила, наклоняясь вперед к любимому жару.

– Осторожней, болван! – воскликнула Даллас Брейди. – Хочешь туда свалиться?

– Все ерунда! Все ерунда! – пел я.

Он вытащил из печи клещи с формой, повернулся, безумно заорал и плеснул расплавленным золотом на голову Даллас Брейди. Она вскрикнула и упала, волосы вспыхнули, платье затлело, кожа обуглилась.

Тогда я покинул мастерскую и пришел в отель к Джеймсу Вандальеру. Рваная одежда андроида и судорожно дергающиеся пальцы многое сказали его владельцу.

Вандальер помчался в мастерскую Даллас Брейди, посмотрел и зашатался. У меня едва хватило времени взять один чемодан и девять сотен наличными. Он вылетел на «Королеве Мегастера» в каюте третьего класса и взял меня с собой. Он рыдал и считал свои деньги, и я снова бил андроида.

А термометр в мастерской Даллас Брейди показывал 98,1° прекрасного Фаренгейта.

На Лире-Альфа мы остановились в небольшом отеле близ университета. Здесь Вандальер аккуратно снял мне верхний слой кожи на лбу вместе с буквами «СР». Буквы снова проявятся, но лишь через несколько месяцев, а за это время, надеялся Вандальер, шумиха вокруг саморазвивающегося андроида утихнет. Андроида взяли чернорабочим на завод при университете, Вандальер – Джеймс Венайс – жил на его скудный заработок.

Моими соседями были студенты, тоже испытывающие трудности, но молодые и энергичные. Одна очаровательная девушка по имени Ванда и ее жених Джед Старк сильно интересовались андроидом-убийцей, слухами о котором полнились газеты.

– Мы изучили это дело, – сказали они однажды на случайной вечеринке в комнате Вандальера. – Кажется, нам ясно, что вызывает убийства. Мы собираемся писать реферат.

– Наверное, болезнь, от которой андроид сошел с ума, что-нибудь наподобие рака, да? – полюбопытствовал кто-то.

– Нет. – Ванда и Джед торжествующе переглянулись.

– Что же?

– Узнаете из реферата.

– Неужели вы не расскажете? – спросил я напряженно. – Я… Нам хочется знать, что могло произойти с андроидом.

– Нет, мистер Венайс, – твердо заявила Ванда. – Это уникальная идея, и мы не можем допустить, чтобы у нас ее украли.

– Даже не намекнете?

– Нет. Ни слова, Джед. Скажу вам только одно, мистер Венайс: я не завидую владельцу андроида.

– Вы имеете в виду полицию?

– Я имею в виду угрозу заражения, мистер Венайс. Заражения! Вот в чем опасность… Но я и так сказала слишком много.

Я услышал шаги снаружи и хриплый голос, мягко выводящий:

– Холодным и бесстрастным, душка…

Мой андроид вошел в комнату, вернувшись домой с работы. Я жестом приказал ему подойти, и я немедленно повиновался, обнося гостей пивом. Его ловкие пальцы дергались в какой-то слышимой лишь ему румбе.

Андроиды не были редкостью в университете. Студенты побогаче покупали их вместе с машинами и самолетами. Но юная Ванда была остроглазой и сообразительной. Она заметила мой пораненный лоб. После вечеринки, подымаясь в свою комнату, она посоветовалась со Старком.

– Джед, почему у этого андроида поврежден лоб?

– Возможно, ударился. Он ведь работает на заводе.

– Это очень удобный шрам.

– Для чего?

– Допустим, там были буквы «СР».

– Саморазвивающийся? Тогда какого черта Венайс скрывает это? Он мог бы заработать… О-о! Ты думаешь?..

Ванда кивнула.

– Боже! – Старк поджал губы. – Что нам делать? Вызвать полицию?

– На основании догадок? Сперва надо убедиться – сфотографировать андроида в рентгеновских лучах. Завтра пойдем на завод.

Они проникли на завод – гигантский подвал глубоко под землей. Было жарко и трудно дышать – так нагревали воздух печи. За гулом пламени они услышали странный голос, вопящий на старый мотив: «Все ерунда! Все ерунда!»