Текст книги "Полуночное солнце (Сборник с иллюстрациями)"

Автор книги: Род Серлинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 31 страниц)

Он взглянул на них и мысленно отметил, что Норма была из них двоих сильнее и на нее можно было положиться.

– У вас есть здесь какое-нибудь оружие, мисс? – обратился он к ней.

– Нет, у меня ничего нет.

Коп подумал о чем-то с минуту, затем расстегнул кобуру и достал револьвер 45 калибра. Он дал его Норме.

– Будьте осторожней. Он заряжен. – Он выдавил улыбку для домохозяйки. – Желаю вам удачи.

Он развернулся и начал спускаться по ступенькам, миссис Бронеон пошла за ним.

– Мистер, – сказала она дрожащим голосом, – мистер, что с нами будет?

Коп повернулся к ней на середине лестницы. Его лицо было усталым и истощенным.

– Вы этого не знаете? – тихо спросил он. – Просто будет все жарче и жарче, потом, может быть, через два дня, – он пожал плечами, – в крайнем случае, через четыре или пять будет такая жара, которую не перенести.

Он глянул через плечо домовладелицы на Норму, стоящую в дверях с револьвером в руке. Его рот образовал жуткую прямую линию.

– Тогда поступайте как вам угодно, леди.

Мужчина повернулся и продолжил спуск.

Это было на следующий день или ночь. CFCT снова отключили, и часы остановились, поэтому нормальное измерение времени прекратилось. Болезненный белый свет заливал улицы, и время покоробилось от жары.

Норма в комбинации лежала на тахте, чувствуя волны жары, точно тяжелые шерстяные одеяла, давившие на нее. Точно кто-то толкал ее в чан с кипящей грязью, силой заблчая грязь в рот, глаза, в нос, постепенно погружая ее туда. Раздираемая кошмарами сна и действительности, она застонала. Через мгновение она открыла глаза, чувствуя тупую, пульсирующую боль в виске.

Она заставила себя встать, чувствуя ту же тяжесть, и пошла к холодильнику. Она открыла дверь, взяла молочную бутылку, полную воды, и налила себе стакан. Она медленно пила ее, идя через всю комнату к окну. Когда она задела подоконник, у нее перехватило дыхание. Будто она коснулась раскаленной стали. Она сунула пальцы в рот и облизнула, потом вылила на них несколько капель. Она прислушалась, но была полная тишина. В конце концов она пересекла комнату, открыла дверь и вышла в коридор. Постучав в дверь домовладелицы, она позвала: – Миссис Бронсон? – Ответа не было. – Миссис Бронсон?

За дверью раздались медленные шаги, потом звук снимаемой дверной цепочки. Дверь приоткрылась на несколько дюймов, и миссис Бронсон выглянула в коридор.

– Вы в порядке? – спросила Норма.

Женщина погремела цепочкой и открыла дверь.

Ее лицо было изможденным и больным, а глаза блестели от слез.

– Я в порядке, – сказала она. – Было так тихо. Я ничего не слышала.

Она вышла в коридор и посмотрела вниз.

– Который теперь час?

Норма посмотрела на часы и потрясла кистью.

– Они остановились. Я не знаю, сколько сейчас времени. Я даже не знаю, день сейчас или ночь.

– Я думаю, сейчас около трех часов дня, – сказала миссис Бронсон. – Я чувствую, что сейчас три часа дня.

Она покачала головой.

– Думаю, так и есть.

Она плотно закрыла глаза.

– Я немного полежала, – продолжила она. – Я пыталась закрыть шторы, чтобы сделать тень, но когда они закрыты, очень душно.

Она уныло улыбнулась.

– Думаю, это что-то психологическое. Я уверена, нет никакой разницы, что на улице, что дома.

На крыше раздaлcя звук разбитого стекла и громкий глухой звук удара.

Руки миссис Бронсон вцепились в Норму.

– Что это было? – прошептала она.

– Что-то… что-то упало.

– О, нет… это был кто-то.

Норма посмотрела на ступеньки, ведущие на последний этаж.

– Вы заперли дверь на чердак? – прошептала она, чувствуя, как ужас надвигается на нее.

– Да, – поспешно ответила миссис Бронсон, потом закрыла себе рот рукой. – Нет, – поправила она себя и бешено покачала головой. – Я не знаю. Я не помню. Я думала, что закрыла.

Дверь над ними распахнулась, и Норма больше не прислушивалась. Она взяла соседку за руку и втащила ее к себе в комнату, захлопнула и закрыла дверь. Обе женщины едва дышали, услышав, что кто-то спускается вниз. Шаги остановились за дверью.

Миссис Бронсон повернулась к Норме. Она открыла рот, словно собираясь что-то сказать, но девушка зажала ей рот и глазами приказала молчать.

В коридоре послышалось какое-то движение, кто-то приблизился к двери.

– Эй, – раздался мужской голос. – Кто там? Там кто-нибудь есть?

Норма почувствовала, как все ее мышцы сжались. Ни одна из женщин не раскрыла рот.

– Выходите, – сказал голос. – Я знаю, что вы там. Выходите и проявите гостеприимство.

В голосе слышалось нетерпение.

– Открывайте, я не могу торчать здесь весь день. Или вы выйдете, или я войду!

Норма, все еще держа руку у рта хозяйки, отчаянно оглядела комнату. Увидев на столике револьвер копа, она подошла и взяла его.

Она подошла к двери и прижала оружие к замочной скважине. Она взвела курок и повернулась лицом к двери.

– Вы слышали? – спросила она громко. – Это револьвер. А теперь убирайтесь отсюда. Идите вниз и выйдите через входную дверь. Оставьте нас.

За дверью послышалось тяжелое дыхание. Человек за дверью обдумывал сказанное.

– О'кей, дорогая, – наконец произнес он. – Я никогда не спорю с леди, у которой есть револьвер.

Затем послышались шаркающие шаги на лестнице, ведущей вниз, и Норма быстро подошла к окну и, вытянув шею, наблюдала за входной дверью внизу. Она ждала, но из дома никто не вышел.

– Мне кажется, он не спускался, – начала она говорить и, услышав звук ключей, быстро повернулась и увидела, что миссис Бронсон открывает дверь.

– Миссис Бронсон! – крикнула она. – Подож…

Дверь распахнулась, за дверью стоял мужчина – громадный, грузный гигант в разорванной нижней рубашке. Его лицо и тело были грязными. Миссис Бронсон завизжала и попыталась бежать мимо него. Он схватил ее за руку и швырнул в сторону.

Норма подняла револьвер, вцепившись в него, пытаясь нащупать курок. Мужчина бросился на нее, выбил револьвер и ударил ее по лицу. Боль от удара оглушила девушку. Мужчина пнул револьвер в угол, подошел к нему и поставил на него ногу. Он стоял так, тяжело дыша, глядя то на одну, то на другую женщину.

– Ненормальные бабы! Слишком жарко, чтобы играть в игры.

Черт возьми, слишком жарко!

Он наклонился, поднял оружие и осмотрел комнату. Увидев холодильник, он подошел к нему. В нем осталась одна бутылка с водой, и он с облегчением улыбнулся, взяв ее. Он закинул голову назад и пил, а вода стекала с уголков его рта и капала на пол перед ним. Когда он все выпил, он бросил бутылку в угол, где она разбилась с невообразимо громким звуком.

Он медленно шел через комнату, все еще держа револьвер, и увидел картины, которые внимательно рассматривал. Он взглянул на Норму и показал на одну из картин.

– Ты рисовала? – спросил он.

Та кивнула, не отваживаясь говорить.

– Ты хорошо рисуешь, – сказал мужчина. – Ты действительно здорово рисуешь. Моя жена тоже рисовала.

От миссис Бронсон исходил ужас.

– Пожалуйста, – стонала она, – пожалуйста, оставьте нас. Мы не сделали ничего плохого. Пожалуйста…

Мужчина уставился на нее, словно голос ее долетал издалека.

Он повернулся, снова посмотрел на картины, потом – на револьвер, точно впервые его увидел. Очень медленно он опустил его, пока револьвер не начал свободно висеть на его пальце, а потом бросил на пол. Его рот перекосился, а глаза сузились. Он подошел к тахте и сел на нее.

– Моя жена, – начал он, – моя жена рожала. Она лежала в больнице. И тогда случилось это. – Он показал в окно. – Она была… она была такая слабая, как маленький ребенок.

Он вытянул руки, словно желая подобрать нужные слова.

– Она не вынесла этой жары. Они пытались держать ее в прохладе… но она не могла переносить жару. Ребенок прожил чуть больше часа, и тогда… и тогда она тоже умерла.

Его голова опустилась, потом он снова посмотрел на них, в его глазах стояли слезы.

– Я не… я не взломщик. Я порядочный человек. Клянусь вам, я порядочный человек. Все это просто… ну, эта жара. Эта ужасная жара. И весь день с самого утра я ходил по улицам, пытаясь найти воду.

Его глаза молили о понимании, и, невзирая на пыль и пот, его лицо неожиданно стало молодым и испуганным.

– Я не хотел вас обидеть, честно. Я бы не причинил вам вреда. Вы не поверите! – Он засмеялся. – Я вас испугался. Я так же боялся вас, как вы меня.

Он поднялся с тахты и пошел через комнату, наступив на бутылочные осколки. Он посмотрел на них.

– Я… я прошу прощения за это, – сказал он. – Я просто чокнулся. Мне очень хотелось пить.

Он пошел к двери мимо миссис Бронсон. Он протянул ей руку.

Это был жест мольбы.

– Пожалуйста… пожалуйста, извините. Вы. ведь простите меня?

Он подошел к двери и облокотился о косяк, по лицу струился пот.

– Почему это не кончается? – сказал он низким голосом, почти неразборчиво. – Почему мы просто… почему мы не можем просто сгореть?

Он повернулся к ним.

– Как мне хочется, чтобы все кончилось. Больше нам ничего не остается, кроме как пережить конец.

Он вышел.

Когда Норма услышала, как хлопнула входная дверь, она подошла к миссис Бронсон, помогла ей подняться и обхватила ее голову руками, поглаживая ее, как мать.

– У меня есть сюрприз для вас, – сказала она. – Миссис Бронсон, слышите, у меня для вас сюрприз.

Она прошла через всю комнату и вытащила из общей кучи какую-то картину. Она развернула ее и держала впереди себя. Это был изготовленный на скорую руку вид на водопад, явный набросок, сделанный с отчаянием.

Миссис Бронсон долго смотрела на картину и медленно улыбнулась.

– Это замечательно, Норма. Я видела подобные водопады. Один такой находится около Итаки, в штате Нью-Йорк. Это самый высокий водопад в той части страны, мне нравится его звучание.

Она подошла к рисунку и прикоснулась к нему.

– Это чистая вода, льющаяся со скал, это чудесная чистая вода.

Вдруг она замолчала и взглянула на девушку. Ее глаза были широко раскрыты.

– Ты слышала его? – спросила она.

Норма уставилась на нее.

– Ты слышишь ее журчание, Норма? О, это восхитительный звук. Она такая… такая холодная. Такая чистая.

Она продолжала слушать, идя через комнату к окну.

– О, Норма, – сказала она, ее улыбка стала вялой и сонной, – это замечательно. Это просто великолепно. О, да мы прямо сейчас можем искупаться!

– Миссис Бронсон, – потрясенo сказала Норма.

– Давай искупаемся, Норма, у подножия водопада. Я делала так, когда была молодой. Просто сидела там, а вода падала на меня. О, вода просто чудесна, – : бормотала она, прислонив лицо к пылающему стеклу. – О, восхитительная вода… хорошая прохладная вода… просто изумительная.

Белые горячие лучи солнца вцепились ей в лицо, и она стала медленно оседать, оставив на стекле кусочек кожи, и тихо свернулась на полу.

Норма наклонилась над ней.

– Миссис Бронсон? – позвала она. – Миссис Бронсон?

Норма заплакала.

– О, миссис Бронсон…

Это случилось вскоре. Окна дома начали трескаться и разлетаться вдребезги. Сольце теперь закрыло собой все небо – огромный горящий потолок, безжалостно давящий.

Норма попыталacь взять пистолет, но рукоятка была слишком горячей. Тогда она легла посередине комнаты и наблюдала за краской, стекающей с холстов; медленные ручейки жирной краски походили на миниатюрные потоки лавы. Через мгновение они вспыхнули, огонь нервными, голодными языками лизал полотна.

Норма не чувствовала боли, когда в конце концов это произошло.

Она не сознавала, что на ней загорелась комбинация или что жидкость бежала из ее глаз. Она была лишенной жизни вещью в самом центре ада, и внутри нее не осталось ничего для того, чтобы испустить крик, – ни в сознании, ни в горле.

Затем здание взорвалось, и огромное солнце поглотило весь город.

Было темно и холодно, и жгучий лед толстым слоем лежал в углах окна. Тонкогубый доктор, чей воротник был высоко поднят, сел возле кровати и потрогал лоб девушки. Он повернулся к миссис Бронсон, стоящей в дверях.

– Она уже выходит из кризиса, – тихо сказал он. Затем снова повернулся к кровати.

– Мисс Cмит? – Последовала пауза. – Мисс Смит?

Норма открыла глаза и взглянула. на него.

– Да, – прошептала она.

– У вас была очень высокая температура, но теперь, я думаю, кризис миновал.

– Температура?

К кровати подошла миссис Бронсон.

– Ты задала нам задачу, детка, так тяжело ты болела. Но теперь ты обязательно поправишься. – Она с надеждой улыбнулась доктору. – Не так ли, доктор? Ведь она обязательно поправится?.

Доктор не улыбался в ответ.

– Конечно, – тихо сказал он.

Затем он поднялся и сделал знак миссис Бронсон. Он плотнее подоткнул одеяла, взял свою сумку и пошел в коридор, где его дожидалась миссис Бронсон.

На лестничной площадке свистел холодный ветер, и через окно с сильными порывами ветра влетали большие хлопья.

– Я надеюсь, что она выздоровеет, – сказал доктор женщине. – Просто пусть она спит столько, сколько сможет.

Он посмотрел на свою сумку. Потом уныло сказал:

– Если бы я мог оставить ей что-нибудь, но лекарства у меня давно кончились. – Он посмотрел на окно над площадкой. – Боюсь, что не смогу больше прийти. Завтра я собираюсь пробовaть отправить свою семью на юг. У моего друга есть личный самолет.

Голос домовладелицы был тихим и печальным:.

– По радио… по радио я слышала, что в Майами чуть-чуть теплее.

Доктор только взглянул на нее.

– Так говорят.

После этого он взглянул на покрытое льдом окно.

– Но мы только оттягивали это. Вот что мы делаем. Все, как напуганные зайцы, бегут на юг, а по сообщениям уже через неделю там тоже все покроет снегом.

Через приоткрытую дверь до миссис Бронсон долетел голос диктора.

– Это рекомендуемые вам маршруты, – сказал диктор. – Из Министерства гражданской обороны. Водителям рекомендуется избегать автострад по всем дорогам, ведущим на юг и запад от Нью-Йорка. Повторяем наш совет: не пользуйтесь автострадами!

Доктор взял свою сумку и начал спускаться.

– Сегодня утром выступал ученый, – сказала женщина, идя рядом. – Он пытался объяснить, что произошло. Как Земля изменила орбиту и стала удаляться от Солнца. Он сказал, что… – Ее голос стал напряженным. – Он сказал, что через одну-две недели, в крайнем случае, через три – больше не будет Солнца и что все мы… – Она крепко сцепила руки. – Мы все замерзнем.

Доктор попытался. улыбнуться ей, но на его лице ничего не выразилось. Он был изможденным и старым, губы его посинели. Повязав шарф и надев теплые перчатки, он начал спускаться дальше.

Миссис Бронсон наблюдала за ним, пока он не скрылся за поворотом, и вернулась к Норме.

– Я видела такой ужасный сон, – сказала Норма. Глаа ее были полузакрыты. – Такой страшный сон, миссис Бронсон.

Женщина пододвинула стул поближе к кровати.

– Как будто все время день. Светило… светило полуночное солнце, и вообще не наступала ночь. Вообще не было. ночи.

Теперь ее глаза были широко открыты, и она улыбалась.

– Разве это не здорово, миссис Бронсон, когда темно и прохладно?

Женщина посмотрела на бледное лицо и медленно кивнула.

– Да, моя дорогая, – мягко сказала она, – это здорово.

На улице снег шел сильнее и сильнее, а на термометре лопнуло стекло. Ртуть опустилась на самое дно, и ей больше некуда было падать. И очень медленно ночь и мороз протягивали ледяные пальцы, чтобы нащупать пульс города, а затем остановить его.

СКАЧОК РИПА ВАН ВИНКЛЯ

Перевод Г. Барановской

Рельсы «Юнион Пасифик» походили на змей-близнецов, ползущих к югу от невадской линии в обширные знойные долины пустыни Мохаве. И раз в день, когда знаменитый поезд «Сент-Луи-Сити» грохотал мимо остроконечных вулканических гор, мимо далеких и пустынных зубчатых скал, мимо мертвого моря золы и ломких креозотовых кустарников, это было вторжение странного анахронизма. Ревущая сила дизеля расталкивала ветры пустыни. Поезд мчался мимо белых и безводных песков древнего мира, словно опасаясь быть схваченным острыми крошащимися отрогами скал, окружавших великую квадратную пустыню. И однажды… только однажды… случилось невозможное: стальной рельс, связывающий поезд с землей, был поврежден. Слишком поздно гигантские колеса послали протестующие искры и агонизирующий вопль металла, пытаясь остановить то, что не могло быть остановлено – пятидесятитонный локомотив, движущийся со скоростью девяносто миль в час. Он, громыхая, сошел с рельсов и врезался в песчаную насыпь с оглушительным ревом, раскатом, потрясшим эту тихую пустыню. Вагоны последовали за ним, как кошмары, громоздящиеся один на другой, потом кровавая бойня затихла. «Сент-Луи-Сити» был умирающим металлическим зверем с пятнадцатью разбитыми позвонками, растянувшимися на песке.

Фургон поднимался по холму в сторону пустынного уступа. Он стонал и хрипел от жары, а за ним следовал «седан». Когда фургон достиг уступа и пропустил «седан», который остановился в нескольких сотнях футов, тогда фургон дал задний ход и подкатил ко входу в пещеру. Двое мужчин вышли из фургона, двое – из «седана». На всех были комбинезоны без номеров, и все четверо встретились у задней дверцы фургона. Они походили на штаб из четырех генералов, собравшихся вместе, чтобы обсудить сражение – потные, смертельно усталые, но победившие.

То, чего они только что добились, действительно было победой.

Это была операция, требовавшая точности секундомера, верного расчета времени, логики и силы полновесного вторжения. Случившееся превзошло их самые смелые надежды. Ведь в фургоне лежало два миллиона долларов в золотых слитках, аккуратно уложенных в тяжелые неподвижные горки.

Высокий мужчина с худым лицом и спокойными умными глазами походил на профессора из какого-нибудь колледжа. Его звали Фэрвэлл, и он имел докторскую степень по химии и физике. Его специализацией были ядовитые газы. Он повернулся к остальным и, в знак одобрения, поднял большой палец.

– Недурно сработано, джентльмены, – сказал он со слабой улыбкой. Его взгляд медленно двигался вправо и влево, следя за лицами трех остальных.

Рядом с ним стоял Ирб, почти такой же высокий, как Фэрвэлл, с худыми покатыми плечами и бледным, не поддающимся описанию лицом, возможно, выглядевший моложе своих лет. Он был специалистом в области механики. Он мог собрать что угодно, наладить что угодно и управлять любым механизмом. С пытливым взором и пальцами хирурга, он нежно ласкал путаницу приборов, моторов, колес и цилиндров и с мягкостью добивался того, что они начинали работать.

Возле него стоял Брукс. Широкий и плотный, лысоватый мужчина с заразительной улыбкой и техасским акцентом, он знал о баллистике намного больше любого смертного. Кто-то сказал, что его мозги были сделаны из пороха, так как он был прирожденным гением там, где дело касалось огнестрельного, да и любого другого оружия.

А справа от него стоял Де Круз – маленький, подвижный, красивый. Копна нечесаных черных волос свешивалась над глубоко посаженными зоркими темными глазами. Де Круз был экспертом по разрушению. Это был гений уничтожения. Он работал с любыми материалами и мог взорвать все, что угодно.

Двумя часами раньше эти четверо, удивительно сочетая талант, расчет и технику, совершили ограбление, не имевшее аналогов в истории преступлений. Де Круз зарыл в землю пять блоков тола, по фунту в каждом, благодаря чему рельсы были повреждены и поезд потерпел крушение. Ирб почти в одиночку собрал два передвижных механизма из частей двенадцати других, причем их родословную проследить было невозможно. Брукс создал гранаты, а Фэрвэлл создал усыпляющий газ. И ровно через тридцать минут все пассажиры поезда уснули, причем оба машиниста – навсегда. Тогда эти четверо побежали к вагону, в котором в сейфе с закручивающейся крышкой лежали мешки со слитками. И снова талант Де Круза помог взорвать замки, а слитки перекочевали в фургон. Для них было естественным забыть о существовании мертвых машинистов и двадцати с лишним тяжело раненых пассажиров, оставленных ими на произвол судьбы.

Единственной истиной, в которую они верили и отдавали должное, была целесообразность. Де Круз побежал к задней двери фургона и начал подталкивать сокровища к краю.

– Птички в клетке, – сказал Ирб и улыбнулся, направившись в пещеру с одним из мешков во слитками.

Брукс поднял другой мешок со слитками и пощупал их руками.

– Мы уже все сделали, – сказал он, – но до сих пор ничего не потратили.

Де Круз остановился и задумчиво кивнул.

– Брукс прав. Два миллиона золотом, а на мне до сих пор – рабочие штаны, да и денег у меня – один доллар двадцать центов.

Фэрвэлл кивнул и подмигнул им.

– Это в нынешнем году, сеньор Де Круз. Сегодня мы займемся этим, – он показал на фургон и кивком головы указал на вход в пещеру, – но завтра! Завтра, джентльмены, мы будем богаты, как Крез! Как Мидас! Рокфеллер и Морган в одном лице!

Он похлопал по мешкам.

– Безупречность, господа! Вот как вы поработали. Безупречно.

Брукс засмеялся.

– Люди! Посмотрели бы вы на того машиниста, когда он жал на тормоза! Он выглядел так, словно настал конец света.

– Почему бы нет? – сказал Де Круз. Его голос был резким, глаза сверкали. Он гордо ткнул себя в грудь. – Когда я взрываю рельсы, они взлетают на воздух.

Брукс посмотрел на него. В его взгляде сквозила укоренившаяся антипатия и нескрываемое презрение.

– Отыщи мне литейный цех, Де Круз, и я отолью для тебя медаль.

В черных глазах Де Круза была ответная ненависть.

– Ты-то что беспокоишься, Брукс? Между прочим, это было чертовски тяжело – разомкнуть рельсы. Ты бы это лучше сделал?

Фэрвэлл, который был катализатором этой группы, смотрел то на одного, то на другого. Он взмахом руки приказал Де Крузу вернуться в фургон.

– Может быть, сейчас мы займемся делом? – сказал он. – У нас расписана каждая минута, и я хочу придерживаться нашего плана,

Они продолжили перетаскивать золото из фургона в пещеру. Было мучительно жарко, а десятидюймовые бруски были очень тяжелыми, и фургон пустел медленно.

– Народ! – сказал Брукс, заходя в пещеру с последним мешком.

Он положил его на самый верх рядом с ямой, которую они приготовили много дней назад. – Да, маленький тяжелый ублюдок, чувствуй себя как дома.

К нему подошел Ирб.

– Да, один миллион, девять сотен и восемь тысяч долларов… все, как он говорил, – он указал на Фэрвэлла. – Все сработано, как вы сказали вагон, полный золота, крушение поезда, газ усыпил всех, кроме нас, – с этими словами он посмотрел на противогаз, висевший у него на поясе.

Фэрвэлл кивнул.

– Кроме нас, мистер Ирб. Мы не должны были спать. Мы должны были обогащаться.

– Хорошо? джентльмены, золото в пещере. Следующим пунктом мы уничтожаем фургон, а мистер Ирб запакует машину в брезент.

Он прошел в дальний угол пещеры. Там находились четыре стеклянные коробки, по форме напоминавшие гробы, поставленные в ряд.

Фэрвэлл потрогал крышку одного из «гробов» и одобрительно кивнул.

– А теперь, – прошептал он, – немного сопротивления – настоящая кульминация – крайняя изобретательность.

Трое стояли в тени за его спиной.

– Одно дело, – послышался тихий голос ученого, – остановить поезд на его пути из Лос-Анджелеса в Форт Нокс и выкрасть его груз. И совсем другое дело – остаться на свободе, чтобы его потратить.

Де Круз шлепнулся в грязь.

– Когда? Когда мы его потратим? – спросил он.

– А вам это неизвестно, сеньор Де Круз? – В голосе Фэрвэлла слышалось легкое неодобрение. – А я-то думал, что этот пункт плана вам предельно ясен.

Де Круз встал и подошел к стеклянным саркофагам. Он с явным отвращением смотрел на них.

– Рипы Ван Винкли, – сказал он, – вот мы кто.

Он обратился к остальным:

– Мы с вами – четыре Рипа Ван Винкля. Я не уверен…

Его перебил Фэрвэлл:

– В чем вы сомневаетесь, мистер Де Круз?

– В необходимости залечь в спячку, мистер Фэрвэлл. В этих стеклянных гробах, во сне. Я хочу знать, на что я иду.

Фэрвэлл улыбнулся ему:

– Вы хотите знать, на что вы идете. Я очень точно вам это объяснял.

Он повернулся, включая в разговор двух остальных.

– Мы все погрузимся в состояние приостановленного развития. Затянувшегоя… отдыха, мистер Де Круз. А когда мы проснемся, – он показал на яму и золото, сложенное рядом с ней, – только тогда мы возьмем свое золото и насладимся им.

Де Круз отвернулся от саркофага и встал к нему лицом.

– Я думаю, каждый должен получить свою долю и попытать счастья!

Брукс достал огромный нож, который сверкал в тишине,

– Это ты так думаешь, Де Круз. – Его голос был едва слышен. – Но мы с этим не согласны. Мы согласны с тем, что мы должны спрятать золото здесь и сделать то, что скажет нам Фэрвэлл. До сих пор он не ошибался. Ни разу. И с поездом, и с золотом, и с газом – со всем. Все было точно так, как он обещал. И вся наша работа заключалась в том, чтобы переступить через спящих людей и ворочать судьбой, словно это пакет кукурузных хлопьев.

– Покончим с этим, – сказал Ирб.

– Разумеется, покончим, – возбужденно воскликнул Де Круз, – но как быть с этим?

Он хлопнул ладонью по крышке одного из саркофагов.

– Никто из вас не имеет ничего против того, что мы будем беззащитны и заперты здесь?

Брукс медленно двинулся к Де Крузу, нож все еще был у него в руке.

– Нет, мистер Де Круз, – мягко сказал он. – Никто из нас не возражает.

Они смотрели друг другу в глаза, ив этот момент борьбы именно Де Круз дрогнул и отвернулся.

– Как долго, Фэрвэлл? – спросил он другим тоном. – Когда мы все нажмем кнопку, и выйдет газ, и начнется это, это приостановленное развитие? Как долго?

– Как долго? – мягко спросил его Фэрвэлл. – Я не знаю точно. Я только могу предполагать, что мы все проснёмся в пределах одного часа, не больше.

Он посмотрел вниз на длинный ряд мешков.

– Я бы сказал, примерно сто лет от сегодняшнего дня. – Он обвел присутствующих взглядом. – Сто лет, джентльмены, и мы снова будем на земле.

Повернувшись, он пошел к яме, затем посмотрел на золотые слитки и добавил:

– Как богачи, во всяком случае, – продолжал он, – как очень богатые люди.

У Де Круза дрожали губы.

– Через сто лет, – он закрыл глаза. – В точности как Рип Ван Винкль.

Весь остаток дня ушел на то, чтобы перенести золото в яму и засыпать землей. Последняя упаковка тола ушла на взрыв, который разрушил фургон. «Седан» вкатили в пещеру, покрыли маслом и завернули в брезент. А потом Фэрвэлл закрыл гигантскую стальную дверь, закрывавшую пещеру с внешней стороны и ничем не отличавшуюся от скал вокруг нее. Четверо сообщников стояли в тусклом свете ламп, установленных в пещере, их глаза были прикованы к четырем большим коробкам, ожидавшим их с тихим гостеприимством. По сигналу Фэрвэлла каждый забрался в свою коробку, закрыл крышку и заперся изнутри.

– Хорошо, джентльмены, – произнес Фэрвэлл по внутренней системе, связующей все саркофаги. – Прежде всего я хочу проверить, слышите ли вы меня. Постучите по боковой стенке, когда я назову ваше имя.

Последовала пауза.

– ДеКруз?

Тот шевельнул дрожащей рукой и постучал по боковому стеклу.

– Ирб?

Из саркофага последнего послышался приглушенный стук.

– Брукс?

Тот, улыбаясь, постучал пальцами по стеклу и отдал салют.

Фонари слабо мерцали, и комната наполнилась оранжевой мглой, которая предшествовала наступлению полной темноты.

Голос Фэрвэлла был холодным и неторопливым.

– Сейчас я хочу последовательно и точно сообщить, что произойдет, сказал он, его голос был глухим. – Во-первых, проверьте воздушные клапаны, расположенные справа вверху. Вы видите их там?

Каждый взглянул вверх.

– Хорошо, – продолжал голос Фэрвэлла. – Красная стрелка должна быть повернута к надписи «закрыто и загерметизировано». Теперь вы медленно считаете до десяти. Когда дойдете до десяти, дотянитесь левой рукой до углубления у вас над головой. Там есть маленькая зеленая кнопка. Вы все уже нашли.

В других трех саркофагах зашевелились.

– Вы должны нажать кнопку. Когда вы сделаете это, вы услышите слабый шипящий звук. Это газ начнет заполнять саркофаги. Сделайте три легких вздоха, затем долгий, глубокий. Через секунду на вас накатит тяжелое чувство сонливости. Не боритесь с этим. Просто продолжайте ровно дышать и сохраняйте спокойствие. Неплохо посчитать назад от двадцати. Это займет ваш ум и удержит вас от любого случайного движения. К тому времени, когда вы дойдете до восьми или семи, вы потеряете сознание.

Последовала еще одна пауза.

– Хорошо, – продолжал Фэрвэлл, – сначала проверьте воздушные клапаны, джентльмены.

Остальные последовали его инструкциям, и потом три пары глаз повернулись, насколько возможно, к первому саркофагу.

– Сейчас начинайте счет, – скомандовал Фэрвэлл, – и на счете «десять» откройте газ.

Губы четырех мужчин начали двигаться, когда они начали финальный отсчет, затем очень медленно в каждый «гроб» начал струиться белый молочный газ, пока тела внутри не пропали из вида.

– Спокойной ночи, джентльмены, – Фэрвэлл говорил с трудом и нечетко, приятных сновидений и хорошего сна. Увидимся… в следующем веке.

Его голос ослаб.

– В следующем столетии, джентльмены.

Не было больше ни одного шороха, ни одного звука. Лампы в пещере вспыхнули и погасли, и больше не стало ничего, кроме темноты. Внутри стеклянных саркофагов глубоко и ровно дышали четверо мужчин, не осознавая тишину и темноту, безразличные сейчас и ко времени, проходящему над пещерой, расположенной в девяноста милях от поезда, потерпевшего крушение в пустыне Мохаве.

Прошло время. Разбитый остов фургона покраснел от ржавчины, развалился на маленькие куски металла, которые смешались с песком и были поглощены им. Дули ветра, солнце пересекало небо день за днем. Время бежало неумолимо, пока не настал момент, когда маленький рычажок внутри первого «гроба» щелкнул и «крышка начала открываться.

Фэрвэлл открыл глаза. С минуту он выглядел озабоченным, постепенно его лицо прояснилось. Его тело казалось тяжелым и окоченевшим, ему понадобилось какое-то время, чтобы освоиться со своим телом. Тогда он очень медленно сел и дотянулся до фонаря. Он устроил эту систему с помощью нескольких батарей его собственного изобретения, встроенных в сваренный ящичек, сделанный из стали и магния. Когда он нажал кнопку, луч света ударил в потолок пещеры.

Внизу послышались движения, и раскрылись еще два саркофага, Де Круз и Брукс сели в своих «гробах». Последний остался закрытым.

Де Круз выбрался из саркофага, его ноги были деревянными и чужими. В его голосе билась дрожь:

– Не получилось…

Он пощупал лицо, потом начал поднимать и опускать руки.

– У нас нет бород, – сказал он, – у нас даже ногти не выросли.

Он обвиняюще посмотрел на Фэрвэлла.

– Хей! Мистер Умник с большими мозгами и готовыми ответами на любой вопрос – почему это не сработало?

– Должно было получиться, – сказал ученый. – Это доказательство – для дураков. Все функции остановились – ни бороды, ни ногти расти не могли. Говорю вам, все получилось. Иначе быть не могло.

Де Круз пересек темную пещеру и потрогал стены.

Он нашел гигантский рычаг в скале. Послышался скрежет ржавых цепей, и через мгновение стальная перегородка покатилась по рельсам. В пещеру ворвался ослепительный свет; и трое мужчин зажмурились. Не скоро их глаза привыкли к солнечному свету. Потом Де Круз вышел на широкий уступ и посмотрел на горизонт.