Текст книги "Журнал «Если», 1995 № 10"
Автор книги: Роберт Сильверберг
Соавторы: Альфред Элтон Ван Вогт,Боб Шоу,Джек Холбрук Вэнс,Льюис Шайнер,Сергей Никифоров,Крис Уиллрич,Лев Исеев,Елена Вроно
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)
Королевский дворец выделялся среди прочих скорее размерами, нежели архитектурными достоинствами. Сменявшие друг друга на троне правители пристраивали к нему крылья, башни и купола – что кому вздумается, – как правило, в стиле своего времени; в результате здание стало до некоторой степени напоминать коралл или нечто вроде громадного муравейника. В дворцовом парке поначалу росли исключительно кудрявцы и «стропильные деревья», но за минувшие столетия туда просочились и другие виды, так что теперь дворец, сам по себе пестрый из-за разнородной каменной кладки, теперь окружала столь же многоцветная растительность.
Однако Толлер Маракайн, сопровождавший брата, который направлялся на заседание совета, думал совсем о другом. Перед рассветом прошел дождь, утренний воздух был прозрачен и свеж. В небе ослепительно сверкал огромный диск Верхнего Мира, вокруг него мерцали мириады звезд. Воды реки Боранн отливали синевой, на фоне которой белели паруса.
Толлер размышлял о том, чем бы ему заняться в будущем. Причем желательно, чтобы занятие, которое он себе выберет, понравилось бы Лейну – очень уж не хочется снова огорчать брата. По слухам, несколько ученых пытаются создать смесь керамики со стеклом, достаточно прочную, чтобы заменить бракку, которая используется при изготовлении мечей и брони. Совершенно очевидно, что ничего у них не выйдет, но это все же лучше, чем измерять количество выпавших осадков, да и Лейну будет приятно узнать, что Толлер поддерживает движение за сохранение бракки…
В королевском дворце Толлер бывал лишь однажды, еще в детстве, но помнил Радужный Зал, где намечалось провести заседание совета. То, что Прад Нелдивер решил провести заседание совета именно в Радужном Зале, говорило о многом. Очевидно, король придавал предстоящему обсуждению большое значение, что было достаточно странно. Толлер привык к тому, что брат и его единомышленники без устали твердят об исчезновении бракки, но ведь на их речи никто не обращает внимания.
На переднем дворе скопилось множество экипажей, среди которых Толлер сразу заметил кричащеяркий фаэтон магистра Гло. Рядом с фаэтоном стояли трое мужчин в серой одежде ученых: невысокий, тщедушный Ворндал Сисст, Датхун, отвечавший за добычу халвелла, и Боррит Харгет, который занимался новыми видами оружия. Они приветствовали брагьев. Магистра же поблизости видно не было.
У дверей Радужного Зала Толлер пропустил брата вперед. Когда Толлер очутился внутри, у него внезапно перехватило дыхание. Детские впечатления, видимо, все же подзабылись. Купол из квадратных стеклянных панелей поддерживали опоры из древесины бракки. Часть панелей была белой, часть голубой, под цвет неба и облаков, но семь, расположенных дугой, вплотную друг к другу, повторяли цвета радуги. Сквозь панели, дробясь на бесчисленные разноцветные лучики, струился солнечный свет.
У дальней стены зала возвышался большой трон, рядом с которым располагались три трона пониже, предназначенные для принцев. В прежние времена все принцы были сыновьями правителя, но с годами на некоторые правительственные посты стали допускать и потомков по боковой линии. Обычно среди них удавалось найти подходящих людей, способных не только буянить и воевать, но и трудиться на благо государства. Что касается Прада Нелдивера, то сыновей у него было всего двое – Леддравор и Пауч, распорядитель общественных фондов.
Перед тронами выстроились полукругом разделенные поперечными проходами скамьи для представителей сословий, от врачей и художников до священников и учителей. Ученые по традиции, существовавшей со времен Битрана IV, который полагал, что научное знание – та опора, на которой Колкоррон построит в будущем всемирную империю, заняли средний сектор.
Какое-то время ничего не происходило, слышались лишь кашель и отдельные нервные смешки, затем прозвучал церемониальный горн, и через дверь позади тронов в зал вошли король Прад и три принца.
Облаченный в алые одежды Прад являл собой истинного правителя, стройного и широкоплечего, несмотря на свои шестьдесят с лишним лет, однако внимание Толлера привлек не он, а принц Леддравор. Толлер знал, что принц – безжалостный вояка, побывавший в сотнях кровопролитных сражений, и испытал острый укол бешенства, смешанный с пониманием, заметив явное презрение, с которым Леддравор оглядел собрание, перед тем как сесть на трон, центральный из трех у подножия королевского.
Церемонимейстер трижды гулко ударил по полу жезлом, давая сигнал к началу заседания.
– Я благодарю всех собравшихся за то, что они смогли найти время и прибыть на совет, – произнес король. – Как вы знаете, предмет сегодняшнего обсуждения – острая нехватка бракки и энергетических кристаллов. Однако прежде чем мы приступим к обсуждению, я хотел бы услышать ваше мнение по другому поводу.
Я имею в виду не сообщения из различных источников о якобы резко возросшей численности птерты. Думается, эти сообщения объясняются тем, что мы впервые ведем боевые действия в тех краях, где вследствие естественных условий птерта всегда водилась в больших количествах. Магистр Гло, поручаю вам провести тщательное исследование и представить подкрепленный фактами отчет, однако сам особых поводов для беспокойства не вижу. Принц Леддравор заверил, что существующих средств борьбы с птертой более чем достаточно, чтобы справиться с любым осложнением. Гораздо сильнее меня тревожат слухи о том, что несколько солдат погибли, будто бы заразившись птертозом. Если мне не изменяет память, этими байками раньше всего стали запугивать себя подразделения Второй Армии соркского фронта, а поскольку слухи распространяются с невероятной скоростью, они успели достичь и Лунгла, и Ялрофака. Паникерство угрожает безопасности империи куда больше, нежели двукратное или троекратное увеличение численности птерты. Все сидящие в этом зале знают, что птертоз не передается ни при физическом контакте, ни каким-либо другим путем, поэтому ваш долг – действуя быстро и решительно, справиться с распространением подобных выдумок.
Толлер огляделся по сторонам. Многие из присутствовавших делали какие-то пометки в своих бумагах. Интересно, мелькнула шальная мысль, а что если в этих слухах есть хотя бы крупица истины? Ну да, солдаты, моряки и летчики, как правило, невежественны и легковерны, однако в здравомыслии им все же не откажешь.
– Переходим к основному вопросу, – сказал король. – Из отчета Управления Портов следует, что в 2625 году поставки бракки из шести провинций составили всего 118 426 тонн. Общий объем падает двенадцатый год подряд. Производство пикона и халвелла снижается. Об урожае на местах данных нет, но, по предварительным оценкам, на многое рассчитывать не приходится. Положение усугубляется тем, что затраты на оборону и промышленность продолжают расти. Очевидно, мы вступаем в критический период, угрожающий благополучию страны, поэтому я предлагаю обсудить, что можно предпринять.
Принц Леддравор, которому явно не сиделось, тотчас вскочил.
– Ваше величество, при всем моем уважении к вам не хочу и не стану скрывать, что меня разговоры о нехватке ресурсов безмерно раздражают. Бракки сколько угодно, хватит еще на века. Нужно только проявить решимость – выступить в поход, подчинить Страну Долгих Дней и забрать то, что принадлежит нам по праву.
По залу пронесся ропот. Король повелительно взмахнул рукой.
– Я не желаю даже слушать об этом, – бросил он.
– Рано или поздно воевать все равно придется.
– Могу лишь повторить то, что сказал.
– В таком случае, ваше величество, прошу разрешения удалиться, – дерзко заявил Леддравор.
– Какой толк в обсуждении, в котором заведомо отсутствует обыкновенная логика?
– Изволь сесть на место. Твое неожиданное уважение к логике еще может пригодиться.
Заседание продолжалось. Толлер не сводил глаз с Леддравора, который развалился на троне и время от времени демонстративно зевал. Значит, он считает, что войны с Хамтефом – Страной Долгих Дней – не избежать? Очень интересно.
Старые, сомнительной точности карты показывали, что Хамтеф, расположенный в широтах, где не бывает малой ночи, по размерам не меньше Колкорронской империи и столь же населен. По словам немногочисленных путешественников, которые сумели вернуться домой из такой дали, бракки там видимо-невидимо. Кроме того, хамтеф-цы якобы считают смертным грехом прерывать жизненный цикл дерева. Они извлекают ограниченное количество кристаллов, просверливая отверстия в камерах сгорания, а древесину получают только из поваленных ветром или рухнувших от старости деревьев.
Эта баснословная сокровищница и в прошлом привлекала интерес колкорронских правителей, но они никогда не предпринимали решительных действий. Хамтеф находился очень далеко, его жители имели репутацию свирепых бойцов. Всегда считалось, что цена, которую так или иначе придется заплатить при попытке завоевать Хамтеф, окажется слишком высокой.
Кроме того, война с Хамтефом вызвала бы глубокие перемены в Колкорроне. Однако король Прад не вечен, и скоро он, возможно, уступит трон Леддравору, а когда это случится, от старых порядков не останется и камня на камне.
– Кажется, не все понимают, в каком положении мы очутились, – произнес король. – Где магистр Гло? Сейчас магистр расскажет, как идет работа над созданием искусственных пикона и халвелла.
Магистр поднялся с места, неожиданно покачнулся, схватился рукой за бок и рухнул на скамью. «О, Небеса», – с отчаянием подумал Толлер. Магистр, как частенько водилось за ним в последнее время, был просто пьян.
– Боюсь, я слегка нездоров. Если не возражаете, от моего имени выступит старший математик Лейн Маракайн.
Лейн, поднялся, поклонился королю и принцам. Толлер с тревогой отметил про себя, что брат неестественно бледен и дрожит от волнения.
– Что ты нам скажешь, Маракайн? – дружелюбно спросил король.
– Подождите минутку, ваше величество. Сейчас мои помощники развернут схемы и… – Конец фразы Лейн произнес так тихо, что никто его не услышал.
– Громче! – раздраженно бросил принц Чаккел.
– Где твои манеры? – спросил Леддравор, поворачиваясь к нему. – Разве так обращаются к молоденькой застенчивой девушке?
По залу прокатился смешок. Толлер понимал, что брат не сможет и не захочет ответить на вызов Леддравора, а оскорбление, безусловно, было вызовом. Сознавал и то, что по этикету вмешиваться в ссору не положено, иначе сам окажешься в оскорбителях.
– Довольно, Леддравор. – Король стукнул по подлокотникам трона. – Я хочу услышать, что он может сказать. Продолжай, Маракайн.
– Ваше величество, я… – Лейн никак не мог успокоиться.
– Я не требую от тебя подробного отчета. Просто скажи, через сколько лет мы начнем выпускать пикон и халвелл. Пяти лет хватит?
– Нет, ваше величество. – Голос Лейна внезапно сделался тверже и громче. – Даже если мы вдесятеро увеличим расходы на исследования, никто не может поручиться, что успех придет к нам в ближайшие годы. Лично я сомневаюсь, что мы вообще способны чего-то здесь добиться. Есть лишь один выход – полностью запретить на двадцать – тридцать лет вырубку бракки. В этом случае…
– С меня довольно! – воскликнул Леддравор. – Я сказал «девушка»? Я ошибся – это дряхлая старуха! Ваше величество, – прибавил принц, повернувшись к отцу, – позвольте мне раз и навсегда избавить вас от этих так называемых ученых.
– Ты забываешься, – сурово произнес король.
– Эхо зал заседаний королевского совета, а не армейская казарма, и вести себя здесь следует соответствующим образом.
В помещении установилась мертвая тишина, которую нарушил голос Толлера.
– Судя по сравнениям, к которым прибегает принц Леддравор, он привык воевать исключительно с женщинами, – сказал он, обращаясь к стоявшему рядом Сиссту. Тот побледнел и отодвинулся, показывая всем своим видом, что оказался поблизости от младшего Маракайна совершенно случайно. Принц обернулся и оглядел Толлера с ног до головы.
– Кто ты? – спросил наконец Леддравор.
– Меня зовут Толлер Маракайн, принц.
Леддравор улыбнулся, и Толлеру почему-то стало страшно.
– Что ж, Толлер Маракайн, – сказал Леддравор, – счастье, что в доме моего отца не носят личного оружия.
– Счастье? – переспросил Толлер, не обращая внимания на голос рассудка, который настойчиво убеждал остановиться. – Для кого?
Леддравор по-прежнему улыбался, но теперь это была улыбка, способная повергнуть в трепет даже отчаянного храбреца. Он шагнул вперед.
– Ваше величество! – воскликнул магистр Гло. Умоляю, ради блага нашего любимого Колкоррона, выслушайте меня. Я хочу предложить то, что связано с самим существованием нашей великой нации.
– Подожди, Гло. Леддравор, сейчас же вернись на место!
Леддравор помедлил, отвернулся от Толлера, медленно направился к трону. Опустившись, он тут же вполголоса сказал что-то королю и задумчиво поглядел на Толлера.
Король сделал знак церемонимейстеру, и по залу вновь прокатился гулкий звук.
– Магистр Гло! – голос короля Прада звучал теперь угрожающе спокойно. – Приношу извинения за неучтивость по отношению к людям, которые тебя сопровождают. Но прежде чем получишь слово, ответь на такой вопрос: сможешь ли ты изложить все коротко и сжато?
– Конечно!
– В таком случае, излагай.
Гло поклонился и начал:
– Ваше величество, у ученого есть много обязанностей и за многое он несет ответственность… Он должен не только постигать прошлое и настоящее, но и проникать в будущее… И чем оно загадочнее, тем…
– Дальше, Гло, дальше!
– Хорошо, ваше величество. Исследования привели меня к выводу, что трудности с получением бракки и энергетических кристаллов, угрожающие благополучию Колкоррона, в ближайшее время не преодолеть. Проблем множество, каждый день приносит все новые, и встречать их нужно во всеоружии. Если мы хотим сохранить за собой первенство среди народов, населяющих Мир, нам следует забыть о стычках с соседями и устремиться в небо! Над нами целая планета – Верхний Мир, который, точно спелый плод, ждет чтобы его сорвали. Нашим ученым вполне по силам сконструировать такой воздушный корабль… – Конец фразы потонул в хохоте: смеялись все, за исключением помощников Гло и какого-то человека в одежде священника. Толлер узнал прелата Балаунтара.
– Заставь старого дурака сесть, – злобно прошипел Харгет, стискивая плечо Лейна.
– Каким образом? – Лейн страдальчески сморщился.
– Сделай что-нибудь, а то он всех нас выставит полными идиотами!
– Давно доказано, что Мир и Верхний Мир имеют общую атмосферу, – разглагольствовал Гло. – Архивы Зеленой Горы содержат подробные чертежи воздушных кораблей, способных подняться…
– Именем Церкви повелеваю тебе прекратить кощунственные речи! – вскричал прелат.
Судя по всему, в отличие от многих клириков, которые верили только на словах, он являлся истинным приверженцем учения о переселении душ. Это учение утверждало, что душа человека после смерти отправляется в Верхний Мир, откуда со временем возвращается в тело очередного новорожденного; иными словами, существует бесконечная цепь смертей и рождений души.
Гло лишь отмахнулся.
– Основная трудность заключается в том, как преодолеть полосу невесомости. Эту проблему можно решить, оборудовав каждый корабль реактивными трубками, которые…
Гло вдруг замолчал: Балаунтар, от которого никто не ожидал такой прыти, в два шага преодолел разделявшее их расстояние и зажал магистру рот. Толлер вскочил, схватил прелата за руки и оттащил от Гло. Балаунтар беспомощно трепыхался, не в силах вырваться из железной хватки. Толлер приподнял священника над полом и отнес на скамью.
Все снова засмеялись, но смех мгновенно стих, едва король поднялся со своего места.
Прад заговорил громко и отчетливо, каждое слово разило подобно клинку.
– Магистр Гло, ты посмел надругаться над нашей верой. Избавь нас от своего присутствия и учти – как только освобожусь от срочных дел, я серьезно обдумаю твое будущее. Да, и не забудь прихватить с собой своих помощников, которые, похоже, ничуть не умнее господина. Что же касается тебя, Балаунтар, – продолжал король, поворачиваясь к прелату, – ты повел себя самым возмутительным образом. Священнику не пристало поддаваться на провокации. Потому мне не в чем упрекнуть этого молодого человека, хоть он и не отличается изысканностью манер.
Лейн и Боррит Харгет подхватили Гло и повели к выходу. Толлер двинулся следом. Внезапно он сообразил, что принц Леддравор, должно быть, получил от отца изрядный нагоняй, раз до сих пор помалкивает. Толлер оглянулся и увидел, что Леддравор не сводит с него глаз. Когда принц поймал взгляд Толлера, его губы тронула злобная усмешка.
Генерал Рисдел Далакотт проснулся на рассвете и немедленно встал с постели – за шестьдесят восемь лет жизни он редко нарушал это правило. Он несколько раз прошелся по комнате. Боль и онемение в ноге постепенно проходили, шаг становился все тверже. Минуло около тридцати лет с того вечернего дня, когда во время первой кампании в Сорке тяжелое меррилское копье раздробило ему бедренную кость. С тех пор рана не переставала беспокоить; боль отпускала нечасто и ненадолго.
Размяв мышцы, он прошел в примыкавшую к спальне маленькую ванную, повернул бракковый рычаг на стене, и из дырчатого потолка полилась горячая вода. Это напомнило генералу, что он не дома, в Тромфе, не в своем спартанском жилище.
Сегодня его внуку Хэлли исполняется двенадцать лет, и, чтобы доказать свое право на поступление в военную академию, мальчик должен пройти посвящение – в одиночку расправиться с птертой. Далакотту вспомнилось, с какой гордостью он наблюдал, как проходил испытание его сын Оде-ран.
Одеран! Военная карьера сына оборвалась, когда ему было тридцать три года – он погиб в воздушной катастрофе в Ялрофаке.
Далакотт оделся, вышел из спальни и спустился в столовую. Там, несмотря на ранний час, сидела за круглым столом невестка Конна.
– Доброе утро, Конна, – поздоровался Далакотт. – Неужели Хэлли еще спит?
– В свой день рождения? – Конна кивнула в сторону высокого – от пола до потолка – окна, за которым была видна часть обнесенного стеной сада. – Он где-то там. Тренируется. На завтрак даже не взглянул.
– Для него сегодня великий день. Да и для всех нас.
– Я знаю. – В ее тоне сквозила горечь; чувствовалось, что она еле сдерживается.
– Поверь мне, я понимаю твои чувства. Но Одеран хотел, чтобы мы провели этот день как можно лучше. Ради Хэлли.
Конна промолчала, однако ее губы тронула улыбка.
Далакотт принялся за еду. Неожиданно нахлынули воспоминания. Интересно, почему так получается, что наибольшее влияние на судьбу человека оказывают те события, которые на первый взгляд кажутся ничем не примечательными?
Если бы его не застали врасплох в небольшой стычке в Ялрофаке, он не получил бы серьезного ранения в ногу. И не попал бы в тихую провинцию Редант, куда прибыл на лечение. И не наткнулся бы случайно, гуляя по берегу реки Бес-Ундар, на очень странный предмет, который подобрал и с тех пор повсюду носил с собой.
Будучи как-то проездом в столице, он внезапно решил заглянуть к ученым на Зеленую Г ору, чтобы выяснить, нельзя ли как-то объяснить диковинные свойства предмета. О предмете он не узнал ничего, зато многое узнал о себе.
Как человек, посвятивший себя военной карьере, женился генерал чуть ли не из соображений долга перед государством. Так сказать, чтобы было кому заботиться о солдате в мирное время. В их с Ториэйн отношениях страсти не было и в помине, зато присутствовало дружелюбие и уважение друг к другу, что было неизмеримо важнее. Страсть же Далакотт считал глупостью, пока не встретил Эйфу Маракайн. Эта встреча перевернула жизнь, подарила блаженство и обернулась немыслимой болью. Он ни за что бы не поверил, что можно так страдать, пока не испытал это сам…
– Дедушка! Экипаж приехал! – раздался за окном голос Хэлли.
– Иду, иду. – Далакотт помахал внуку рукой. Крепкий паренек, ростом пошел в отца и вполне способен управиться с птертобойками, которые висят у него на поясе. – Беспокоиться совершенно не о чем, – сказал генерал, поворачиваясь к невестке. – Птерта, дрейфующая в открытом пространстве среди бела дня, никого не напугает. Справиться с ней по силам кому угодно; и потом, я все время буду рядом с Хэлли.
– Спасибо. – Конна осталась сидеть за столом, уставясь в тарелку с нетронутой кашей.
Далакотт вышел в сад, который, как принято в сельской местности, окружали высокие стены, увенчанные противоптертовыми экранами частой сеткой. На ночь и в туман эти экраны воздвигали, и над участком возникало нечто вроде купола.
Хэлли подбежал к деду и взял его за руку, совсем как когда-то Одеран. Они пошли к запряженному четверкой синерогов экипажу, там уже сидели трое мужчин. Обряд посвящения требовал свидетелей. Далакотт поздоровался с соседями, и они с Хэлли уселись на обитые кожей скамейки. Возница щелкнул кнутом, и экипаж тронулся с места.
– Ого! Да ты у нас просто ветеран! – сказал Джихейт, ушедший на покой торговец. Он постучал по треугольной птертобойке, которая составляла вооружение Хэлли наряду с обычными крестовинами.
– Баллинская, – гордо сообщил Хэлли, поглаживая отполированное и богато украшенное дерево оружия, подаренного Далакоттом год назад. – Летает дальше остальных. Действует в тридцати ярдах. У гефов такие же. У гефов и циссорцев.
Мужчины оценили познания Хэлли снисходительными улыбками.
Для защиты от птерты с древнейших времен все нации Мира применяли метательные снаряды разной формы; время отобрало самые эффективные.
Загадочные шары подбирались к человеку вплотную и лопались, как мыльные пузыри, выпуская облачко пыльцы. Чтобы справиться с ними, требовалось особого вида оружие, поскольку стрелы и копья проходили сквозь птерту, не причиняя вреда. Шар только вздрагивал, а отверстие мгновенно затягивалось. Разорвать птерту и рассеять в воздухе ее ядовитую пыльцу мог только вращающийся метательный снаряд наподобие боло. Правда, последние слишком много весили и метать их было трудновато, а вот деревянная птертобойка подходила для этой цели как нельзя лучше. Далакотта всегда удивляло, насколько быстро даже самые отсталые племена усвоили, что если сделать у каждого лезвия один край острым, а другой закругленным, то получится оружие, которое держится в воздухе, будто птица, и летит намного дальше обычного метательного снаряда.
Наверное, это свойство казалось баллинцам волшебством. Во всяком случае, они выделывали свои птертобойки очень старательно и даже покрывали их резьбой. Прагматичные колкорронцы поставили на поток производство оружия «одноразового применения» – двух склеенных крест-накрест реек с лезвиями.
Зеленые поля и сады Клинтердена постепенно остались позади; экипаж подкатил к подножию горы Фарот. Наконец дорога кончилась, они въехали на покрытую травой площадку. Дальше начинался крутой подъем, вершина куталась в туман.
Далакотт с Хэлли вышли из экипажа. Купол неба сверкал перламутром. Звезд не было видно совсем, даже огромный диск Верхнего Мира казался бледным и призрачным.
– Птерт полно, – заметил Джихейт.
В небе дрейфовали многочисленные пурпурные шарики.
– В последнее время ее всегда в избытке, – откликнулся Ондобиртр, второй из свидетелей. – Клянусь, птерты становится все больше, что бы там ни говорили. Я слышал, несколько штук недавно проникло даже в Ро-Бакканту.
Джихейт помотал головой.
– Они не залетают в города.
– Я только повторяю то, что слышал.
– Ты, друг, слишком доверчив и слушаешь много всякого вранья.
– Хватит спорить, – вмешался Тесаро. – У нас есть дела поважнее. – Он сунул руку в холщевый мешок и принялся раздавать мужчинам птертобойки – по шесть каждому.
– Они тебе не понадобятся, дедушка, – обиженно сказал Хэлли. – Я не промахнусь.
– Знаю, Хэлли, но так полагается. Кроме того, кое-кому из нас, возможно, не мешает попрактиковаться. – Далакотт обнял мальчика за плечи и пошел с ним к тропинке, что бежала по склону между двумя высокими сетками.
Сетки эти использовали для того, чтобы отловить пару-тройку птерт. Они образовывали коридор, который пересекал площадку, взбирался на склон и исчезал в тумане наверху. Как ни странно, несколько шаров всякий раз обязательно попадало в ловушку – возможно, из-за чрезмерного любопытства. Кстати говоря, кое-кого подобное поведение птерты наводило на мысль, что шары отчасти разумны, однако Далакотт никогда этому не верил: ведь внутри у птерты была только пыльца, чем же ей думать?
– Я готов, дедушка, можешь меня оставить, – сказал Хэлли.
– Хорошо, молодой человек. – Далакотт отошел на дюжину шагов и присоединился к свидетелям. Он вдруг осознал, что его внук уже не тот маленький мальчик, который сегодня утром играл в саду. Хэлли шел на испытание с достоинством и мужеством взрослого. Неожиданно генерал сообразил, что не понял Конну, которую пытался подбодрить за завтраком. Она была права – ребенок к ней больше не вернется.
– Я знал, что долго ждать не придется, – прошептал Ондобиртр.
Далакотт посмотрел вверх, на стену тумана в дальнем конце сетчатого коридора. Сердце тревожно сжалось, когда он увидел, что появились две птерты сразу. Ниэко над землей, рыская из стороны в сторону, багровые шары диаметром не меньше двух ярдов каждый спускались по склону.
Хэлли сжал в руке крестовину, слегка изменил позу и приготовился к броску.
«Подожди!» – мысленно скомандовал Далакотт, опасаясь, что присутствие второй птерты заставит, мальчика попытаться уничтожить хотя бы одну на максимальном расстоянии.
Пыльца из лопнувшей птерты почти мгновенно теряет ядовитые свойства, и минимальная безопасная дистанция составляет около шести шагов, если, конечно, нет ветра. На таком расстоянии промахнуться практически невозможно, и хладнокровному человеку одинокая птерта, в общем-то, не противник. Но Далакотту случалось видеть, как новички от волнения теряли голову; некоторые даже впадали в оцепенение и глядели, словно завороженные, как шары неумолимо приближаются к добыче.
Птерта надвигалась на Хэлли. Их разделяло шагов тридцать. Мальчик отвел назад правую руку, но метать снаряд не спешил.
Далакотт стиснул одну из своих птертобоек, готовый в любой момент броситься вперед. Хэлли шагнул к левой сетке.
– Ты понимаешь, что этот чертенок задумал? – выдохнул Джихейт. – Он, по-моему, и впрямь…
В этот миг птерты оказались на одной линии, и Хэлли метнул оружие. Крестовина угодила точно в цель: пурпурные шары исчезли, будто их и не было…
Хэлли подпрыгнул от восторга и вновь принял боевую стойку: из тумана выплыла третья птерта. Мальчик отстегнул с пояса еще одну птертобойку, и Далакотт увидел, что это треугольное баллинское оружие.
Птертобойка пронеслась над тропинкой и уже на излете – все-таки расстояние было весьма приличным – рассекла и уничтожила птерту. Радостно улыбаясь, Хэлли обернулся к мужчинам и, как полагалось по ритуалу, низко поклонился. Он предъявил три обязательные победы и теперь официально вступал во взрослую жизнь.
Во дворике перед особняком стояло множество карет, в саду играли дети. Хэлли первым выпрыгнул из экипажа и помчался искать мать. Далакотт последовал за ним.
Конна встретила генерала в дверях и крепко обняла.
– Спасибо, что присмотрели за Хэлли, – сказала она. – Он действительно совершил все подвиги, о которых рассказывает?
– Он был просто великолепен!
Оставив Конну встречать других гостей, Далакотт направился в гостиную, взял с накрытого для детей стола бокал фруктового сока и встал у окна.
Солнце приближалось к Верхнему Миру, наступало время красочного зрелища: вот-вот в атмосфере планеты-сестры заиграют, заискрятся солнечные лучи. На глазах у Далакотта холмы и дальние поля полыхнули всеми цветами радуги и резко потускнели. За сумеречной полосой, что мчалась по земле, следовала густая черная тень. Не прошло и минуты, как дом погрузился во тьму – началась малая ночь.
Зажгли свечи и масляные фонари; их запах будил воспоминания, и мысли Далакотта вернулись к прошлому, к немногим драгоценным ночам, которые он провел вдвоем с Эйфой Маракайн. Они подолгу обсуждали свое будущее: Эйфе предстоял развод с прежним мужем, а новое замужество могло породить проблемы, поскольку она собиралась замуж за военного, хотя сама принадлежала к другому сословию. Перед Далакоттом стояли те же проблемы, но он не сомневался, что сумеет с ними справиться. Потом началась падалская кампания, разлучившая влюбленных почти на год. Затем пришло известие, что Эйфа умерла, родив мальчика. Поначалу Далакотт хотел усыновить ребенка и сохранить тем самым верность Эйфе. Но вмешался здравый смысл, точнее, боязнь пересудов. Он ничего бы не добился, лишь опозорил бы доброе имя Эйфы, поставил крест на своей карьере и испортил жизнь мальчику, которого назвали Толлером…
Ну да ладно, что было, то было. Сейчас ему предстоит произнести короткую речь перед гостями, так что не мешало бы сосредоточиться.
Далакотт подошел к стулу с высокой спинкой, в честь Хэлли украшенному голубыми стрелоцвета-ми, и тут сообразил, что внук куда-то запропастился.
– Где же наш герой? – крикнул кто-то из гостей.
– Предъявите героя!
– Он, наверно, ушел в свою комнату, – сказала Конна. – Сейчас я его приведу.
Она виновато улыбнулась и выскользнула из гостиной. Через минуту она вновь появилась в дверях со странным, застывшим лицом, кивнула Далакотту и, не сказав ни слова, снова исчезла. Убеждая себя, что ничего страшного произойти попросту не могло, генерал прошел по коридору в спальню Хэлли.
Мальчик лежал на узкой кровати. Его лицо раскраснелось и блестело от пота, руки и ноги судорожно подергивались.
Не может быть, подумал Далакотт, не может быть! Он сразу понял, что Хэлли изо всех сил пытается сесть, но не может. Паралич и лихорадка!
Далакотт медленно опустился на колени рядом с кроватью, положил ладонь на живот мальчика и нащупал еще один симптом заболевания – вздувшуюся селезенку. С губ генерала сорвался горестный стон.
– Ты обещал присмотреть за ним, – безжизненным голосом прошептала Конна, – ведь он совсем еще ребенок!
Далакотт встал и обнял ее за плечи.
– Среди гостей есть врач?
– Что толку?
– Я вижу, на что это похоже, Конна, но Хэлли ни разу не подошел к птерте ближе тридцати шагов, а ветра не было. И потом, птертоз проявляется не сразу, а через два дня. Ну что, есть в доме врач или нет?
– Есть, Визиган, – прошептала она. – Я приведу его. – Конна повернулась и выбежала из комнаты.
– Ты поправишься, Хэлли. – Далакотт снова опустился на колени у койки. Он вытер краем маленького одеяла пот с лица мальчика и ужаснулся тому, какой жар излучает покрытая капельками пота кожа.
Хэлли смотрел на него с немой мольбой, губы мальчика дрогнули. Далакотт заметил баллинскую птертобойку и вложил ее в негнущиеся пальцы Хэлли, потом поцеловал внука в лоб. Внезапно он осознал, что происходит что-то странное: Конна слишком долго не возвращается, а откуда-то доносится женский крик.
