Текст книги "Апокалиптическая фантастика"
Автор книги: Роберт Сильверберг
Соавторы: Фредерик Пол,Кори Доктороу,Фриц Ройтер Лейбер,Кейдж Бейкер,Аластер Рейнольдс,Стивен М. Бакстер,Элизабет Бир,Дейл Бейли,Джек Уильямсон,Роберт Рид
сообщить о нарушении
Текущая страница: 32 (всего у книги 36 страниц)
5
Мы, трое оставшихся в Тихо, дожили до естественного конца, не получив больше известий с Земли. Роботы снова уснули – может быть, на миллион лет: у нас не было часов, которые шли бы так долго. Компьютер разбудил их, когда сенсоры показали, что Земля стала достаточно зеленой. Мы снова выросли, слушая роботов и голограммы, снова заучивая роли, которые нам предстояло сыграть.
– Мясные роботы. – Арне всегда выбирал роль критика. – Боги, созданные и запрограммированные стариком Дефалько.
– Вряд ли мы боги, – Таня была яркой, красивой и редко сомневалась. – Зато мы живые.
– Мясные копии, – насмехался Арне. – Копии голографических призраков.
– Но не только копии, – сказала Таня. – Гены – это не все. Мы есть мы.
– Может, и так, – пробурчал Арне, – но все равно рабы старика Дефалько и его идиотского плана.
– Ну и что? – Таня небрежно отбросила за спину гриву блестящих черных волос. – Для того мы и существуем. Я собираюсь выполнить свое задание.
– Ты – может быть, но я слышал, что говорит мой отец в баке.
Мы все знали образ его отца. Гигант с бронзовой бородой, доктор Арне Линдер до столкновения был видным геологом. Мы читали его книги в библиотеке Дайны.
Он родился в старой Норвегии, женился на Сигрид Кнутсон, высокой блондинке, с которой дружил с детства. Остальное о его жизни мы узнали из дневника Пепе Наварро. Предупреждение застало их в Исландии. Возвращаясь на лунную базу, он умолял Пепе высадить его в Вашингтоне, где в норвежском посольстве работала переводчиком жена.
Он оставил ее беременной, они ждали первенца. Он рвался к ней, но Наварро сказал, что на посадку нет времени. Они подрались в кабине. Наварро его вырубил и привез на базу в последний момент.
– Ужасно, – сказала Дайна. – Он до конца горевал о ней и считал себя предателем.
Наверно, нашему новому Арне передалась часть той горечи. Зеленеющая Земля манила нас завершить свою миссию, но он, кажется, так и не полюбил ее. Еще ребенком он то и дело заходил в купол, чтобы злобно разглядывать ее в телескоп.
– Эти черные пятна, – бормотал он, качая головой. – Не знаю, что это такое, и не хочу знать.
По всем материкам там и здесь были разбросаны темно-серые заплаты. Приборы показывали там только песок и голые скалы, лишенные жизни.
– Скорее всего, древние лавовые потоки, – говорила Таня.
– Раковые опухоли, – бормотал Арне, качая головой. – Рак в зелени.
– Глупые выдумки, – бранила она его. – Узнаем, когда там высадимся.
– Высаживаться там? – с отвращением повторил он. – Только через мой труп.
Наши голографические родители провели в компьютере так много времени, что подобные дела их уже не заботили, но для нас они были вполне реальными. Мой отец, журналист, делал когда-то репортажи со всего мира. Его видеосъемки памятников истории и культуры России, Китая и старой Америки несли в себе призрачное очарование, но всегда наполняли меня черной тоской по всему, чего нам уже не вернуть.
Он мало говорил о себе, но я узнал больше из долгого повествования, надиктованного им компьютеру, где странно смешивались факты и вымысел. Отец назвал эту повесть «Последний день». Думая о будущем, которое, как он надеялся, когда-нибудь захочет узнать прошлое, он рассказывал о родных и обо всех людях, которых знал, и о том, что все они значили для него. Это были факты. Вымысел относился к тому, как каждый из них провел последние минуты.
Одна глава была о жене Линдера. Отец, бывший шафером на их свадьбе и танцевавший с ней на вечеринке, много думал о ее трагедии. Ему представлялось, что ребенок родился, пока Линдер был в Исландии. Она уже была дома и старалась дозвониться до него, чтобы сообщить известие, когда в последнее утро ей позвонил Дефалько.
Он ничего не сказал ей о падающем астероиде, но ее встревожили его тон и спешка. Она снова и снова дозванивалась Линдеру в отель в Рейкьявике. Его не было. Вне себя, она попробовала дозвониться друзьям на лунную базу в Белых Песках. Все линии были заняты.
Слушая радио и включив голопрограммы, она узнала о волне отключений, распространяющейся по Азии. Малыш почувствовал ее ужас и расплакался. Она кормила, баюкала его и молилась, чтобы Арне позвонил или вернулся. Голофон зазвонил, но это был знакомый диспетчер полетов из Белых Песков, который решил, что ей будет легче узнать, что муж спасся. Она успела увидеть, как он торопливо поднимается на борт спасательного корабля.
Наверняка она почувствовала облегчение, считал мой отец, но и ужасное отчаяние. Она знала, что ее и ребенка ждет смерть. Она гнала мысль о предательстве и молилась за него. Ребенок вопил у нее на руках, она пела ему колыбельные и молилась за его душу, пока поверхностная волна не обрушила на них здание.
Слушая голос отца, я отчасти разделял его печаль, но тоска покидала меня, когда мы поднимались в купол посмотреть на оживающую Землю и потолковать, как нам ее восстановить. Наши приборы не улавливали никаких признаков тех невероятных созданий, которые выползали на солнце на глазах у By и Наварро. Содержание кислорода в воздухе повысилось. Земля, вращавшаяся в нашем черном небе, быстро сменяя дни и ночи, манила нас домой зеленью, расплескавшейся по материкам.
Идентичные гены не дали нам полной идентичности. Мы все создавали свой компромисс между собственной личностью, генами и требованиями миссии. Я не был копией моего клона-брата, чье высохшее и замерзшее тело целую вечность лежало в лунной пыли за кромкой кратера.
Я читал обращенные им ко мне письма о безнадежной преданности Тане, но понимал с трудом. Она, выросшая заново, любила миссию, как и ее мать. Чтобы избежать раздоров, она оделяла нас поровну: Пепе, меня и Арне. Если Дайну это задевало, она хорошо скрывала обиду.
«Высокомерие, – записал в дневнике клон-брат Арне. – Высокомерие антропоцентризма. Мы застали новую экосистему в расцвете. Мы не вправе были разрушать ее. Это преступление хуже геноцида».
Новый Арне пожал плечами в ответ на мой вопрос, что он думает на эту тему.
– Чужие мысли и слишком давние. Я понял, какого он был мнения о миссии, но сам сделаю то, что должен. Честно говоря, я не пойму его слов о Дайне. Неужели они в самом деле любили друг друга? Теперешняя думает только о своих пыльных книгах и замороженном искусстве, а в шахматы играет с компьютером.
Нашим лидером должен был стать клон Дефалько, но тот умер, не оставив клона. Когда нам пришло время возвращаться, Арне собрал нас в библиотеке.
– Прежде всего, – сказал он, – зачем нам возвращаться?
– А как же иначе? – возмутилась Таня. – Для этого мы и живем.
Он задрал нос:
– Воздушные замки. Удар, убивший Землю Дефалько, был не первым. И не последним. Может, бывало и хуже. Однако новая эволюция каждый раз замещала исчезнувшее чем-то, может быть, и лучше прежнего. Природа действует по своим законам. Зачем нам вмешиваться?
– Затем, что мы люди, – сказала Таня.
– Есть чем гордиться! – фыркнул Арне. – Стоит взглянуть на старую Землю с ее жестокостями и геноцидом. Не слишком радостное зрелище. Наварро и By застали новый виток эволюции. Он мог обернуться чем-то лучшим, чем были мы.
– Те красные монстры на берегу? – Ее передернуло. – Я предпочитаю своих родичей.
Арне обвел нас взглядом и понял, что все мы против него.
– Если мы возвращаемся, – сказал он, – я главный. Я разбираюсь в терраформировании.
– Возможно, – нахмурилась Таня, – но этого мало. Нам придется спуститься на новую орбиту и провести разведку для выбора посадочной площадки. Пепе – космический пилот. – Она улыбнулась ему. – Если мы благополучно сядем, придется заняться строительством. Пепе – инженер.
Мы проголосовали. Дайна была за Арне, Таню и Пепе. Решающий голос остался за мной, и я назвал Таню. Арне злился, но не устоял перед ее улыбкой. Для посадки мы выбрали тот же берег внутреннего моря. Пепе назначил день. Когда он настал, мы собрались у лифта, ведущего в ангар. Нас было трое, и мы с беспокойством дожидались Арне и Дайну.
– Ее нет! – Арне бежал к нам по коридору. – Я всюду искал. В ее комнате, в музее, в спортзале, в мастерских, в общих комнатах. Не нашел.
6
Роботы нашли ее в скафандре в тысяче футов вниз по внутреннему склону кратера. Она ударилась о скалистый уступ, отскочила, покатилась и снова ударилась. Кровь залила лицевой щиток, и к тому времени, как ее вернули на станцию, она была тверже железа. В ее компьютере Арне нашел записку:
«Прощайте и всего лучшего, если кто-нибудь из вас обо мне вспомнил. Я решила остаться, потому что на земном форпосте буду бесполезна. Я не гожусь в первопроходцы. Даже в лучшем случае у колонистов не будет времени и нужды во мне, пока не вырастут следующие клоны».
– Вряд ли это правда. – Пепе сурово покачал головой. – Миссия нуждается в нас всех.
Роботы выкопали новую могилу среди камней, под которыми так долго лежали наши родители и старшие братья и сестры: рядом тянулся ряд маленьких холмиков над моими биглями. Мы похоронили ее там, такую же негнущуюся, прямо в скафандре. Арне сказал всего несколько слов, его голос гулко и мрачно отдавался в шлеме.
– Я буду ее помнить. Ужасно то, что, наверно, это я ее убил. Я читал дневниковые записи о нашей любви. Думаю, она опять полюбила меня, хотя никогда ни мне и ни кому-то другому не признавалась. Может быть, я должен был догадаться, но я – не мой брат.
– У нас будет еще один шанс, – попыталась утешить его Таня. – Но мы такие как есть, и тут ничего не поделаешь.
Мы посмотрели, как роботы засыпали могилу, и дождались, пока Арне положил в изголовье металлическую пластину, которая на лишенной воздуха Луне останется навечно. На ней было только имя.
ДАЙНА ЛАЗАРД
НОМЕР ТРИ
– Номер три. – Его голос в шлеме отдавал горечью. – Номера – вот что мы такое.
– Не просто номера, – возразила Таня. – Мы люди. И не просто люди, если помнить о нашей цели.
– Не мы ее выбирали, – проворчал он. – Лучше бы старик Дефалько оставил моего отца на Земле.
Проглотив остальное и что-то бормоча себе под нос, он опустился на колени в ногах могилы. Остальные молча ждали, отделенные друг от друга неуклюжими панцирями. Дайна, запершись в своем крошечном мирке, казалось, удовлетворялась драгоценными артефактами, о которых так пеклась. Мне стало грустно при мысли, что я, в сущности, не знал ее.
Арне встал с колен, и Таня повела нас от кладбища к нагруженному кораблю. Пять наших роботов оставались на станции, но шестой, которого не успел запрограммировать Дефалько, отправился с нами. Мы назвали его Кальвином.
С орбиты мы снова рассмотрели темные заплаты и заметили в них перемену.
– Они сместились со времени нашего детства, – сказал Арне. – Передвинулись и выросли. Они мне не нравятся. Не думаю, что планета готова принять нас.
– Готова не готова, – усмехнулась Таня, весело похлопав его по спине, – мы идем.
– Не представляю, – хмуро бормотал он, разглядывая пораженную раком Землю, – что бы это могло быть.
– Например, голые лавовые потоки, с которых дождь смывает почву?
– Или ожоги? – Она дождалась своей очереди изучить данные. – Спектрометр показывает высокое содержание кислорода. Значит, могут гореть леса.
– Дыма нет, – покачал головой Арне. – И пожары не длятся годами.
– Давайте спускаться.
Таня велела Пепе выйти на орбиту приземления над экватором. Спускаясь к Африке, мы увидели, что разлом стал еще шире. Внутреннее море разлилось, скрыв древние берега, и все же она решила приземляться здесь.
– С какой стати? – резко возразил Арне. – Ты не забыла о чудовищах на берегу?
– Хочу посмотреть, как они эволюционировали.
– Мне это не нравится. – Он кивнул на монитор. – То черное пятно к востоку от разлома. Я наблюдал, как оно ползло через Центральную Африку, стирая что-то вроде густых дождевых лесов. Это какая-то мерзость.
– Если нам бросают вызов, я намерена его принять.
Пепе посадил нас на берегу молодой реки в нескольких милях от этого узкого, запертого в скалах моря.
Мы бросали кости: кому первому выходить. Выбросив выигрышную шестерку, я открыл входной люк и долго стоял, всматриваясь в травянистую равнину на западе, тянувшуюся к темной стене леса, пока Таня не подтолкнула меня, попросив дать ей место.
Пепе оставался в корабле, но остальные выбрались наружу. Таня собрала несколько травинок и сказала, что это те самые кентуккийские травы, что они с Пепе посеяли давным-давно. Но леса, который мы разглядывали в бинокль, они не сажали. Над густой путаницей багровых лиан поднимались толстые стволы с пальмовыми кронами перистых листьев и огромными трубами лиловых цветов.
– Джунгли загадок, – шепнула Таня. – Деревья могут быть потомками одного из видов кактусов. Но подлесок? – Она долго рассматривала его и снова зашептала: – Змеиные джунгли! Гладкие красные змеи.
Я увидел их последним, когда бинокль перешел ко мне. Тяжелые красные витки поднимались от земли, обвивая черные ножки чего-то похожего на грибы-поганки. Они изгибались, как живые змеи, выбрасывая щупальца, вероятно, в сторону невидимых насекомых.
– Новая эволюция. – Таня забрала у меня бинокль. – Возможно, потомки пловцов, которых мы видели на берегу. Красный цвет могут придавать им мутировавшие фотосинтезирующие симбионты. Я хочу посмотреть поближе.
– Не забудь, – буркнул Арне. – «Поближе» тебя уже однажды прикончило.
Больше мы не видели никакого движения, пока из кабины нас не окликнул по рации Пепе:
– Взгляните на север! У края джунглей! Скачет, как кенгуру. А может, кузнечик.
Неизвестное существо опасливо продвигалось вдоль опушки, становилось столбиком, разглядывая нас, делало несколько прыжков в нашу сторону и снова замирало, рокочуще мурлыкало, словно гигантский кот. Оно было двуногим, толстый хвост уравновешивал тяжелый зад и образовывал третью подпорку, когда существо останавливалось. За ним медленно следовали другие. Между высокими прыжками они приостанавливались и как будто паслись.
– Наши тормозные двигатели, верно, всех вокруг распугали, – воскликнул Пепе. – А теперь! Выше по склону. Пара зверюг, рядом с которыми старые слоны – карлики. И полдюжины поменьше, возможно детеныши.
– Опасны для нас? – забеспокоился Арне.
– Как знать. Большой остановился, смотрит. На вид им ничего не стоит нас растоптать, если вздумают.
– Нам уходить?
– Пока не надо.
Арне потянулся за биноклем, но Таня его не отдала, рассматривая край леса, речной берег и стада травоядных прыгунов.
– Страна чудес! – восхищалась она. – И ящик с головоломками. Наверняка мы проспали дольше, чем я думала, раз эволюция успела уйти так далеко.
Арне вскарабкался к люку и, вернувшись с тяжелой винтовкой, установил ее на треноге. Припал к телескопическому прицелу, поджидая монстров.
– Не стреляй, – сказала Таня, – пока я не скажу.
– Хорошо, если ты скажешь вовремя.
Он держал зверей под прицелом, пока те не остановились в нескольких сотнях футов от нас.
Гладкие черно-лиловые пластины на их телах блестели под тропическим солнцем. Они мало напоминали слонов, больше походили на танки. Самый высокий вышел вперед, растопырил огромные уши, разинул пасть с блестящими клыками и заревел, как сирена в тумане.
Арне приник к ружейному прикладу.
– Не надо, – предостерегла его Таня. – Ты их не остановишь.
– Надо попытаться. Бежать уже поздно.
Он навел ствол. Мы смотрели, как мощные челюсти распахивались во всю ширь. Громовой рев вспугнул прыгунов. Таня схватила Арне за плечо и оттолкнула от оружия. Зверь долго простоял так, рассматривая нас большими черными прорезями глаз, словно ждал ответа на вызов, но наконец повернулся и увел свое семейство в обход корабля к реке. Они скрылись с громким плеском.
– Вот уж не ожидала такого. – Таня нахмурилась, глядя им вслед. – Крупные наземные животные выжить не могли. Разве что некоторые морские. Предки древних китов были наземными животными. Возможно, они возвратились к стадии земноводных.
Встревоженные прыгуны успокоились. Таня заставила нас неподвижно стоять в тени корабля, пока пасущееся стадо брело в нашу сторону. Через некоторое время Пепе снова подал голос:
– Если тебе нужны хищники, вот и они.
Вожак прыгунов встал столбиком и издал тот же мурлычущий крик. Прыгуны бросились врассыпную. Стремительное создание с тигровыми полосами на спине выскочило из травы и перехватило детеныша на втором прыжке. Грохнула винтовка Арне, и оба повалились наземь.
– Я же сказала, – упрекнула его Таня, – не делай этого.
Он пожал плечами:
– Образцы. Можешь посмотреть.
Он остался прикрывать нас, а мы с ней пошли осматривать его трофеи. Маленький прыгун оказался не больше собаки, безволосый, в тонких серых чешуйках. Брюхо у него было вспорото, из него вывалились внутренности. Таня расправила искалеченное тело на траве, чтобы я мог снять его на камеру.
– Хорошо приспособлен к предполагаемой экологической нише, но большего пока сказать не могу. – Она досадливо помотала головой. – Мы, должно быть, пропустили сотни миллионов лет.
Хищник оказался плотной массой могучих мышц, покрытых лоснящейся черной шкурой. Таня открыла окровавленные челюсти, показывая на камеру клыки, потом заставила меня перевернуть тело и заснять соски и когти.
– Млекопитающее, – говорила она в микрофон. – Возможно, потомок мышей или крыс, переживших катастрофу.
Радость открытия заставила ее простить Арне убийство.
– Новый мир для новой расы! – воскликнула она.
– Может, и так, – бурчал Арне, – только для нашей ли? Больше похоже на совершенно новую биосферу, в которой нам нет места.
– Поглядим. – Она пожала плечами и оглянулась на море, где жили гигантские амфибии, и на лес, вскормивший хищника. – Для того мы и здесь.
Она поставила роботов расчищать от земли вершину скального холмика, выравнивая ее под лабораторию и жилище. Мы выгрузили припасы и установили первый геодезический купол. Роботы начали обтесывать камни для оборонительной стены. Мы сделали небольшую вылазку на побережье и прошлись вдоль хребта, описывая обнаруженные образцы флоры и фауны. Вскоре Таня спросила Пепе, сколько осталось горючего.
– Хватит, чтобы доставить нас на Луну, и еще полкапли останется.
– А если на борту будет один человек?
– Хватит с избытком.
– Тогда я прошу тебя вернуться за новыми семенами и эмбрионами для создания нашего биокосма. И за лабораторным оборудованием.
– Наши клоны? – насупился Арне. – Когда прямо за хребтом этот черный биокосм?
Она пожала плечами:
– Надо рискнуть. Приходится иметь дело с тем, что есть. – Она повернулась ко мне. – Ты возвращайся с Пепе. Будешь голографировать данные, которые мы тебе пришлем, и держать крепость.
– А нас оставят на произвол судьбы? – Арне побледнел. – Вдвоем?
– Пепе вернется, – объяснила она. – У тебя здесь хватит дел. Анализ почвы, поиски нефти и руд.
Мы с Пепе вернулись на Луну. Мой бигль восторженно приветствовал мое возвращение. Роботы загрузили и заново заправили корабль. Пепе улетел, оставив меня в одиночестве. Роботы – плохие собеседники, а голограммы не могли сказать ничего нового, но Космонавт утешал меня, пока не пришли вести с Земли.
Пепе надул еще один купол для гидропонного сада. Арне отыскал участок для фермы. После окончания дождливого сезона робот Кальвин поставил разделительную плотину, направив речную воду на полив.
– Арне с удовольствием стреляет молодых прыгунов, когда нам нужно мясо, – сообщала Таня. – Приятная перемена после лунных восстановленных продуктов. Гиппокиты ходят от реки к пастбищу и обратно. Дважды задерживались поглазеть и пореветь, но теперь уже не обращают на нас внимания. Думаю, наш островок человечества практически безопасен, хотя Арне продолжают беспокоить те черные пятна. Сейчас он решил перевалить через западный хребет и взглянуть, что там за ним.
Следующая передача поступила всего час спустя.
– Арне вернулся, – быстро и напряженно говорила она. – Бежал от чего-то. Он называет это бурей, но ничего подобного представить невозможно. Тучи совершенно скрыли солнце. Слышен гул, но это не ветер. Что-то падает на землю, но не дождевые капли. Он говорит, что на Земле нам больше не жить.
7
Монитор погас. Я слышал только шум помех. Над куполом в лунной ночи висела полная Земля. Африка ушла за край, появились покрытые черными заплатами Америки, потянулся бесконечный день. Только когда Африка вернулась, я вновь услышал Танин голос:
– Положение отчаянное.
Ее осунувшееся лицо было выпачкано чем-то черным. В окне за ее спиной я видел мертвый черный склон, протянувшийся к лавовому потоку на краю долины.
– Жуки нас одолели, – хрипло, поспешно говорила она. – Жуки! Вот откуда эти выжженные области, что всегда волновали Арне. Ты должен записать то немногое, что мы узнали.
Я предполагаю, что эта форма жизни развилась из мутировавших форм саранчи или цикад, переживших столкновение. По-видимому, сейчас они вступают в миграционную фазу, как у прежней саранчи. Насколько я понимаю, у них необычный жизненный цикл. Думаю, периодический, как у семнадцатилетних цикад.
Они, вероятно, проводят десятилетия, а то и века под землей, питаясь корнями или соком растений. Вероятно, когда питания становится недостаточно, они выбираются на поверхность и переходят к всеядности, поедают всю органику в пределах досягаемости и мигрируют к новым территориям, чтобы отложить там яйца и начать новый цикл.
Их нападение было ужасно. Небо почернело, стоял оглушительный гул. Они падали градом и пожирали все живое: деревья, кусты, траву, древесину, даже мертвую, живых и мертвых животных. Они спаривались в собственных экскрементах, закапывали в них яйца и умирали. Тела устилали землю ковром нечистот. Вонь была невыносимой.
Сейчас мы в безопасности в корабле, но кругом полное опустошение. Жуки проели пластиковые купола. Они съели лес и траву. Они убивали и съедали прыгунов с костями и прочим. Они сбрасывали крылья и ели их. Умирали и ели мертвых. Сейчас ни одного не осталось. Ничего живого, кроме яиц в пыли, дожидающихся, пока ветер и вода принесут сюда новые семена, пока Земля оживет, чтобы они могли народиться, размножиться и снова убивать.
Ветер теперь поднимает черную пыль, горькую, с запахом мертвечины. Гиппо вылезли, побродили в поисках пастбищ и снова нырнули в реку. Сколько видит глаз, ничего живого. Никого, кроме нас, и тишина так же невыносима, как их рев.
Не знаю, долго ли мы продержимся. Арне хотел взлететь и вернуться на Луну, но для этого у нас не хватит горючего. У нас нет снаряжения для перехода через эту пустыню, но Пепе оторвал от корабля металлические пластины и склепал из них лодку. Если жуки не переправились через море, мы попробуем начать там заново.
Корабль придется оставить, как и радиостанцию. Это – наша последняя передача. Посматривай на Землю и записывай все, что можешь. И, Данк… – У нее перехватило дыхание, и она смахнула слезы. – Я не могу желать, чтобы ты был с нами, но знай, что я по тебе скучаю. В следующий раз, когда он будет, я хотела бы узнать тебя лучше. Как говорит Пепе: «Hasta la vista!» [109]109
Пока, до скорого (исп.).
[Закрыть]
Через тысячу лет мы возродились для новой попытки. Часть Земли еще покрывали темные шрамы, но с Африки и Америки пятна сошли. Мы спускаемся на Землю все вместе, с криоустановкой, наполненной семенами и клетками, которые при необходимости позволят заново заселить планету. Дайна берет с собой часть своих драгоценных артефактов и слабую надежду, что мы найдем кого-нибудь, кого они могли бы заинтересовать.
Мы приземлимся в дельте Нила. Он теперь впадает в Красное море, но долина по-прежнему ярко зеленеет среди красно-бурой пустыни. Пепе выбрал место для посадки чуть севернее того участка, где прежде стояли пирамиды. Корабль перегружен. По мнению Пепе, на разведку и приземление уйдет столько горючего, что о возвращении думать не приходится. Но мы к этому готовы. Когда мы сойдем с посадочной орбиты, я запишу новые подробности.
– Технология! – Победный вопль Пепе прогремел в кабине при первом же пролете над Нилом. – Они создали технологию. Я слышал визг и свистки по радио, а потом дикие музыкальные аккорды. Думаю, мы свое дело сделали.
– Если так… – Дайна наблюдала у телескопа, но я слышал полные священного трепета слова, обращенные ею к самой себе: – Новый мир готов нас принять.
– Возможно. – Арне, нетерпеливо дожидавшийся своей очереди посмотреть в телескоп, покачал головой. – Мы с ними еще не знакомы.
– Возможно? – передразнил его Пепе. – Познакомимся, и у них найдется, что нам показать. Я вижу блестящие линии вдоль древней дельты. Они тянутся до самой реки. Каналы, вероятно. И… – У него перехватило дыхание. – Решетка. На западной стороне. Плотный узор вполне может оказаться городскими улицами. Он помолчал, глядя на поворачивавшуюся под нами Землю. – Здания! – вдруг вскрикнул он. – Так и есть, город! В косых лучах я видел башни в центре. Новая Александрия!
– Попробуй с ними связаться, – сказала ему Таня. – Запроси разрешения на посадку.
– Зачем садиться? – проворчал Арне. – Нас туда не звали.
– Чем мы рискуем? – спросила в ответ Дайна. – Что нам терять?
На следующем витке Пепе пытался наладить связь.
– Визг, – досадливо поморщился он, не снимая наушников. – Свист. Обрывки дикой музыки. И голоса тоже, но я ни слова не понимаю.
– Там! – Таня смотрела в телескоп. – На краю пустыни к западу от города. Нечто вроде колеса.
Он всмотрелся.
– Пожалуй… – помолчав, заговорил оживленно. – Аэропорт. И широкая белая полоса – наверно, дорога в город. Если бы знать, как спросить…
– Все равно, – сказала Таня, – у нас не хватит горючего на долгие поиски. Спускайся, но подальше, чтобы никого не задеть.
На следующем витке мы плавно скользнули вниз. Под нами пронеслись городские крыши. Красная, желтая и синяя черепица вдоль величественных проспектов. Мелькнул внизу аэропорт. Мы были над высокой башней диспетчерской, когда я ощутил тяжелую отдачу тормозных двигателей.
Мы нацелились на вертикальное приземление. Грохочущий столб огня и пара скрыл все. Когда ракета приземлилась, мы снова смогли вздохнуть. Таня открыла дверь, чтобы выглянуть наружу.
Пар рассеялся, хотя я еще чувствовал его горячий запах. Протерев ослепленные солнцем глаза, я увидел кругом синевато-зеленые узкие листья пустынных растений. Далеко на востоке высилось здание терминала. Мы стояли на пороге в нетерпеливом ожидании. Пепе принимал по радио гудение, визг и крики.
– Похоже, на нас орут. – Он пощелкал кнопками, вслушался, попробовал подражать и покачал головой. – Может, и английский, – подытожил он. – Звучит очень сердито, но разобрать ничего не могу.
Мы сидели в зное пустыни, пока в кабине не стало слишком жарко.
– А они поймут? – Арне отодвинулся от двери. – Они знают, что это мы доставили сюда их предков?
– Если не знают, – сказала Таня, – мы сумеем им объяснить.
– Как?
Он вспотел, и не только от жары. Спросил у Пепе, возможен ли взлет.
– Только не на Луну, – ответил тот. – Разве что в крайнем случае.
Мы с Таней спустились на грунт. Космонавт выскочил с нами, принюхался к чему-то в кустарнике и отпрянул, прижавшись к моей йоге. Арне вышел несколькими минутами позже, остановился в тени корабля и уставился на далекую башню за кустами. На ней вспыхивали яркие красные огоньки.
– Предупредительные вспышки, – пробормотал он.
Я захватил свою видеокамеру. Таня попросила снять шипастый куст и камень, покрытый вроде бы красным мхом.
– Соответствует данным по красному симбионту из рапорта последней экспедиции, – деловито проговорила она в микрофон. – По-видимому, к настоящему времени переродился в мутантный бриофит…
– Слышите? – Арне приставил ладонь к уху. – Что-то ухает.
Лично я слышал отрывистый механический шум. Космонавт замолчал и теснее прижался к ноге при виде нелепой машины, перевалившей через холм и катившей к нам на высоких колесах, разбрасывая вокруг цветные вспышки.
– Пора, – сказала Таня, – вручить им наши дары. Показать, что мы не хотим им зла.
Двигаясь неуклюже из-за высокой гравитации, мы забрались в корабль и вынесли наружу свои подношения. Дайна захватила любимую книгу: «Стихотворения» Эмили Дикинсон [110]110
Эмили Дикинсон (1830–1886) – американская поэтесса. Основные мотивы ее поэзии – тайна мироздания, жизнь, смерть, любовь.
[Закрыть], в хрусткой обертке из древнего пластика. Арне вытащил мегафон, возможно тот самый, через который Дефалько обращался к толпе, отгоняя ее от спасательного корабля. Пепе остался в кабине.
– Мы с Луны. – Арне вытолкнул нас навстречу машине и заорал в мегафон: – Мы пришли с миром. Мы принесли дары.
В машине не было окон и, насколько мы видели, не было водителя. Космонавт с лаем бросился к ней. Арне уронил рупор и встал перед ней, размахивая руками. Она заухала еще громче и, едва не задавив нас, вильнула, объезжая. И двинулась дальше, нацелившись боднуть корабль. Толстые металлические руки высунулись из нее, подхватили и подняли корабль в воздух. Пепе в последний момент успел вывалиться из кабины. Уханье смолкло, и машина поволокла корабль прочь. Космонавт, скуля, припал к моим ногам.
– Робот, наверно. – Пепе, глядя ей вслед, почесывал затылок. – Послали подобрать обломки крушения.
Ошеломленные и встревоженные, мы остались стоять. Было жарко. Насекомые облепили наши потные тела. Некоторые кусались. Таня заставила меня сделать макроснимок одного, сидевшего на предплечье. С запада, из пустыни, дул горячий ветер, пахнувший подгоревшим тостом. Мы пошли к башне.
– Мы идиоты, – шепнул Арне Тане. – Надо было остаться на орбите.
Она не ответила.
Мы брели, преодолевая гравитацию и отмахиваясь от насекомых, пока с каменистого пригорка не увидели перед собой широкую белую дорогу к башне и колесу аэродрома, до которых оставалось еще несколько миль. В треугольниках между спицами взлетных полос стояли летательные аппараты. Часть была приспособлена для вертикального взлета и посадки, как наш корабль, но большая часть, с крыльями и шасси, напоминала старые машины, знакомые мне по снимкам.
Мы повалились на землю, когда огромная машина с серебряными крыльями с ревом прошла над нами, и снова остановились, когда навстречу нам беззвучно помчался колесный экипаж. Арне поднял свой мегафон и снова опустил, наткнувшись на хмурый взгляд Тани. Расхрабрившийся Космонавт рычал и щетинился, пока машина не встала. Трое мужчин в белом вышли из нее и уставились на пса. Он облаивал незнакомцев, пока один из них не направил на него нечто вроде древнего фонарика. Заскулив, пес повалился. Они подобрали его и отнесли в машину.
– Собаку взяли, – возмутился Арне, – а на нас ноль внимания?
– Собаки вымерли, – ответила Таня.
– Эй! – вскрикнул Пепе. – Мы двигаемся!
Стоявшие на земле самолеты плавно удалялись от нас.
Белая мостовая без ряби, без звука, без видимых признаков механизмов несла нас к зданию терминала. Пепе, наклонившись, ощупал ее пальцами, приложил ухо.
– Тысяча лет прогресса с того сражения с жуками! – выпрямившись, бросил он Тане. – Дефалько был бы доволен.
