Текст книги "Апокалиптическая фантастика"
Автор книги: Роберт Сильверберг
Соавторы: Фредерик Пол,Кори Доктороу,Фриц Ройтер Лейбер,Кейдж Бейкер,Аластер Рейнольдс,Стивен М. Бакстер,Элизабет Бир,Дейл Бейли,Джек Уильямсон,Роберт Рид
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 36 страниц)
Увидев меня, она остановилась, держа руку на дверце люка.
Я подошел к ней по остывающему песку. Приблизившись, я ощутил кружащий голову запах ее духов, подхлестнувший все мои чувства.
– Я надеялась, что ты выйдешь, Пьер. Я собиралась пригласить тебя к себе… Внутри будет удобнее, да?
– А как же эти?.. – Я махнул в сторону костра за ховером.
Она улыбнулась:
– Они веселятся, Пьер. Нас никто не потревожит. Согласен?
Я смог лишь кивнуть, позабыв о намерении спросить, что стало с Черепом.
Она взяла меня за руку и провела в ховер. Мы прошли по узким коридорчикам, мимо крошечных вонючих каюток, где спала ее команда, и полки с канистрами воды, которую мы обменяли на солнечные панели. Нырнув сквозь другой люк, мы попали в помещение большего размера – очевидно, машинный отсек, где провода от солнечных батарей подключались к генераторам.
Далее располагалась комната Самары.
Я переступил ее порог и замер.
Комната была вдвое больше гостиной в грузовике и воистину роскошной. Центр ее занимала огромная кровать. Небольшое окно слева прикрывала занавеска из тонкой ткани, сквозь которую виднелись отблески огня и доносились громкие нетрезвые голоса.
А потом в дальнем углу я увидел прозрачную пластиковую кабинку. Подошел к ней и вопросительно посмотрел на Самару.
– Это душ, – пояснила она.
Я повторил это слово. Она улыбнулась:
– Это водяной душ.
– Но как ты можешь?..
– Я слежу за тем, чтобы у нас всего хватало, Пьер. А вода, конечно, перерабатывается после того, как я ее использую.
Я едва мог осознать, какая это роскошь – иметь достаточно воды, чтобы использовать ее для мытья.
Она взяла меня за руку и подвела к кровати. Мы поцеловались. Она протянула руку за спину, расстегнула платье, и оно упало на пол. Самара раскинулась на кровати и улыбнулась, а я лишь пялился на нее, как дурак.
Потом я снял рубашку и сбросил шорты. Самара рассмеялась.
– В чем дело? – покраснел я.
– Как вижу, у тебя в шортах целых два оружия, Пьер.
Я попытался объяснить, зачем взял пистолет:
– Эд сказал, что он мне может пригодиться.
– Мудрое решение в такие времена.
Она протянула руку и увлекла меня на кровать.
Мы занялись любовью. Самара просила не торопиться, растянуть удовольствие.
Время словно остановилось, и я понятия не имел, сколько его могло пройти. Всякое ощущение себя я тоже утратил. Я словно превратился в животное, утоляющее древний голод и позабывшее обо всем, кроме плотских наслаждений. Самара вела себя яростно – кусала меня, царапала. А я ощутил кружащий голову успех, почти власть над ней, потому что смог пробудить в ней такой взрыв страсти.
Потом мы лежали, обнявшись, мокрые от пота и вымотанные. Она села, сошла с кровати и направилась в душ. Я смотрел на нее, переполненный зрелищем ее наготы. Она поманила меня к себе.
Мы вошли в кабинку и встали, прижавшись друг к другу. Она повернула кран, и я ахнул. Теплая вода полилась нам на головы, и я ощутил одновременно и наслаждение от шелковистой теплоты воды, и вину за растранжиривание такой ценности.
Она дала мне какой-то белый брикетик.
– Это мыло, – пояснила она. – Натри им меня.
Я выполнил ее просьбу, удивился появившейся пене, и мы снова занялись любовью.
Вытершись, мы улеглись на кровать и повернулись друг к другу. Я погладил ее щеку. Даже в тот момент я сознавал, что это было преходящее удовольствие, неожиданное и восхитительное, но ограниченное опасностью. И понимал, что продолжения не будет.
И тут, словно прочитав мои мысли, Самара провела пальцем по моим ребрам и сказала:
– Можешь остаться, если хочешь. Брось своих, оставайся со мной. Жизнь тяжела, но я смогла сделать ее приятнее.
Я посмотрел в ее холодные глаза, на ее жестокий рот. Даже тогда у меня хватило ума задуматься, нет ли у нее каких-то скрытых мотивов.
– И бросить мою… семью?
– Ты получишь меня, Пьер. Мы ни в чем не будем нуждаться. Мы будем хорошо питаться.
Интересно, есть ли у них на борту специалист по гидропонике. Проходя по ховеру, я не заметил признаков того, что внутри что-то выращивают.
Она оперлась на локоть, глядя на меня сверху вниз:
– И жизнь станет еще лучше, поверь.
Я покачал головой.
– Каким образом? – спросил я, неожиданно подумав, нет ли у нее информации о процветающей колонии где-то в этих краях.
– Мы направляемся в Танжер, – сказала она.
– Там есть колония?
Она улыбнулась:
– Когда-то в Танжере была успешная колония, Пьер. Но я слышала, что несколько лет назад там все умерли.
– Тогда, – я пожал плечами, – зачем туда ехать?
Она помолчала, поглаживая мне грудь:
– Та колония была религиозной – одним из тех безумных культов, что расцветали по мере гибели цивилизации. Они называли себя Часовые «Феникса».
– Никогда о них не слышал.
Она взглянула на меня.
– Но ты слышал о проекте «Феникс»?
– Эдвард мне о нем рассказывал. К звездам послали корабль в надежде отыскать новую Землю.
– Таков был план, во всяком случае, – улыбнулась она.
– План? Так ты хочешь сказать…
– Корабль был уже на орбите, но деньги кончились, а правительства утратили контроль над ситуацией. Этот проект так и остался еще одной несбывшейся надеждой…
– Откуда ты это знаешь?
Она встала, подошла к деревянному столику и вернулась с пачкой листков.
– Это распечатка, – пояснила она, пристраиваясь рядом со мной. – Я получила ее несколько лет назад от одного торговца. Это было еще до того, как умерли Часовые «Феникса». А это официальный отчет о прекращении проекта и оставшихся ресурсах.
Я пролистал бумаги. Их покрывали закорючки непонятного для меня шрифта.
– Это арабский перевод, – пояснила Самара.
Я отложил бумаги:
– И?
– Здесь есть информация о космодроме в Танжере. Это копия так называемых священных текстов, на которых Часовые основали свой культ.
– Все равно не понимаю…
– Пьер, именно с космодрома в Танжере должны были стартовать корабли снабжения – до старта с орбиты самого «Феникса».
– Корабли снабжения, – повторил я, внезапно все поняв. – И ты полагаешь, что эти корабли все еще там, набитые всем, что понадобится колонистам во время полета, – едой, водой…
Она неожиданно рассмеялась, сбив меня с толку:
– О, извини, Пьер! Ты такой наивный. Нет, колонистам не были нужны такие припасы, как еда и вода.
– Не нужны? – озадаченно повторил я.
– Корабли снабжения в Танжере, около дюжины, были полны самими колонистами. Их заморозили, погрузили в анабиоз, и так им предстояло лететь до конца путешествия. Их там пять тысяч.
– Пять тысяч? Это… это же целый город. Господи, да… Раз их так много, мы сможем начать все заново, восстановить цивилизацию.
Самара прервала меня:
– Пьер, ты все неправильно понял. Мы не сможем обеспечить колонию в пять тысяч человек. Чем мы будем их кормить? А вода? Пьер, взгляни правде в лицо – Земля почти мертва. И сейчас каждый за себя.
– Тогда… – Я показал на распечатку. – Что ты имела в виду? Ты же сказала, что там есть колонисты?
Она погладила мне подбородок почти с жалостью:
– Конечно есть, но мы не можем просто оживить их в этом… кошмаре. Это было бы… жестоко.
– Тогда что?
Она спрыгнула с кровати, пересекла комнату, опустилась на колени возле занавешенного окошка и поманила меня.
Я подошел к ней.
Самара отодвинула занавеску и кивнула на пирушку снаружи. Дюжина мужчин стояла вокруг пылающего костра, что-то пьяно распевая. Они пили из пластиковых бутылок и что-то ели.
Я повернулся к Самаре:
– Ну и что?
Ее рука мягко легла на мое плечо.
– Костер… – только и сказала она.
Я снова посмотрел на костер, на вертел, установленный над языками пламени, и на то, что было на него нанизано.
Меня внезапно замутило. Перед глазами все затуманилось.
– Череп?
– Он был предателем, – прошептала Самара. – Возражал против наших планов. Украл у нас еду и воду.
– Но… но… – Я указала на происходящее за окном.
– Пьер, Пьер. Жизнь тяжела. Земля умирает. Надежды нет. Ради выживания мы должны делать то, что должны. И если это означает…
– Колонисты.
Она не ответила, но улыбка оказалась достаточно красноречивой.
Мясо.
Она подвела меня к кровати, заставила лечь, легла рядом и нежно погладила по лицу.
– Пьер, оставайся со мной. Жизнь будет хорошей. Мы будем править Средиземноморьем.
Настроение у меня было мерзкое, но я с удивлением ощутил, как мое тело откликается. Она рассмеялась, и мы снова занялись любовью – на этот раз с яростью зверей, выясняющих, кто из них главный. Однако теперь я не утратил ощущения себя, потому что в голове у меня вертелись слова Черепа, его предупреждения. И я сохранил достаточно контроля над собой, чтобы понять: какое бы наслаждение я ни получал от плотских удовольствий с Самарой, этот раз должен стать последним.
Она тяжело задышала и закрыла глаза. Сдерживая слезы, я перекатился на бок, опустил руку и пошарил возле кровати.
– Пьер?
Она села, но не успела меня остановить, лишь распахнула глаза от внезапной тревоги.
Я выстрелил ей в лоб и всхлипнул. И лишь потом понадеялся, что веселящаяся снаружи компания не услышала выстрел.
Я встал, быстро оделся и направился к двери. На полпути остановился, вернулся к кровати и прихватил распечатку.
У двери я помедлил и заставил себя обернуться и бросить последний взгляд. Самара лежала, распростершись поперек кровати, – самое прекрасное зрелище, какое мне довелось увидеть за всю жизнь.
Я выбежал из комнаты и оказался в отсеке, куда сходились провода от солнечных батарей. Несмотря на желание сбежать, я знал, что должен сделать. Долгую минуту я изучал клеммы и кабели, затем выдрал пучок проводов и вытащил конденсатор. Теперь ховер очень долго никуда не полетит. Если вообще полетит.
Я торопливо двинулся по коридору, подошел к канистрам, схватил две, добрался до люка и побрел в ночь, хватая ртом воздух и волоча к грузовику воду. Я все представлял, как один из пьяных бандитов находит Самару и гонится за мной, перехватывает меня на полпути…
Я вломился в прихожую, напугав Эдварда, Дэнни и Кат. Они изумленно уставились на меня, когда я, пошатываясь, подошел к ним.
– Пьер? – сказала Кат.
– Заводи! Надо сматываться!
Ближе всего к кабине оказалась Кат, и повторять ей не пришлось. Она пролезла в люк кабины, и через несколько секунд мотор ожил. Грузовик рванулся на запад.
Всхлипывая, я рухнул в кресло.
Дэнни и Эдвард опустились на колени возле меня.
– Пьер?.. – Дэнни коснулся моего плеча.
Я отдал Эдварду распечатку и рассказал им о Самаре и ее людях.
Следующие несколько часов, пока грузовик катился вдоль горного хребта, меня не покидал страх, что каннибалы починят ховер и погонятся за нами, одержимые желанием отомстить за свою мертвую королеву. Я сидел у заднего окна, уставившись на поднятую нами пыль.
За час или два до рассвета Дэнни повернул грузовик и направил его к впадине. Сперва мы ехали по скату, потом выехали на ровную местность и прибавили скорости. Чуть позже Дэнни решил, что мы уехали на достаточное расстояние от ховера, снизил скорость и остановил грузовик возле левого склона впадины.
Я присоединился к Дэнни и Кат, мы собрали буровую установку и вогнали самый длинный бур в бывшее морское дно.
– Где Эдвард? – спросил я, закрепляя последний отрезок буровой колонны.
Кат кивнула в сторону грузовика:
– Там, пытается перевести распечатку.
Дэнни нажал кнопку, опускающую буровую головку, и отошел, вытирая пот со лба. Было еще темно, но небо на востоке с приближением восхода обрело магниевую белизну, а температура уже поднялась выше тридцати.
Смертельно усталый, я вернулся в грузовик, чтобы немного поспать.
Час спустя меня разбудили крики. Я резко поднялся, решив, что на нас напали. Выскочив наружу в дневную жару, я в панике огляделся.
Кат и Дэнни стояли в тени буровой, держась за руки и глядя на скважину.
И прямо на моих глазах струйка воды, стекающая с верхушки буровой колонны, превратилась в струю, а потом в фонтан. Я подбежал к ним, и мы обнялись, сразу промокнув насквозь.
Я открыл рот и попробовал воду на вкус.
– Пресная! – заорал я. – Господи, она пресная!
Прижимая худенькое тело Кат, я посмотрел ей в глаза и заплакал. И не только от радости, что мы нашли воду.
Потом мы разобрали буровую и уложили ее в грузовик. Дэнни отметил на карте координаты скважины, мы уселись втроем в кабине и поехали вверх по склону впадины.
Позднее к нам присоединился Эдвард. Я взглянул на него, сидя за рулем.
– Что случилось? – спросила Кат.
Вид у Эдварда был подавленный. Он сидел между нами, положив на колени распечатку и уставившись на нее.
– Эд, у тебя все в порядке? – спросил Дэнни.
Он поднял пачку листков.
– Колонисты, – почти шепотом ответил он. – Примерно пять с половиной тысяч, их отобрали, чтобы основать новый мир возле какой-нибудь далекой звезды. И среди них есть… – его голос дрогнул, – врачи, ученые, инженеры, специалисты в самых разных областях.
Он посмотрел на нас, и в его глазах блестели слезы.
Мы ехали молча навстречу пылающему солнцу. К Танжеру.
ПОЛ ДИ ФИЛИППО
Жизнь в Антропоцене
Пол Ди Филиппа – плодовитый писатель-фантаст и критик, прославившийся своими яркими, причудливыми и в высшей степени оригинальными, живыми произведениями, которые обрушиваются на тс неослабевающем потоком на протяжении более двадцати лет. Эти работы можно найти в сборниках «Рибофанк» («Ribofunk», 1996), «Фрактальные узоры» («Fractal Paisleys», 1997), «Потерянные страницы» («Lost Pages», 1998), «Сон для торговца временем» («Shuteye for the Time-broker», 2006) и около полудюжины других. Хотя Ди Филиппа американец, мне иногда кажется, что его зачастую сюрреалистичные произведения больше привлекают зарубежных любителей жанра, поскольку он удостаивался Британской премии фантастики и французской премии «Imaginaire». Писатель пока не получил ни премию «Хьюго», ни премию «Небьюла», однако его повесть «Год в Линейном городе» («А Year in Linear City», 2002) была включена в шорт-лист обеих (и многих других). Собираясь прочитать очередное творение Ди Филиппо, я всегда знаю, что это будет не похоже ни на что.
1. Авария на Гелиопоясе
Ауробиндо Банджаланг все еще находился в своей весьма обширной холостяцкой берлоге, когда утром 8 августа 2121 года получил по вибу [95]95
Виб – неологизм автора, произведенный от аббревиатуры «виртуализация в теле» (virtualization in body). (Здесь и далее прим. перев.)
[Закрыть]твинг об аварии. В 1ГСК [96]96
1ГСК – квартира с одной гостиной, столовой и кухней; аббревиатура (I Living, Dining, Kitchen) получила распространение из японского рынка недвижимости.
[Закрыть]его жилая площадь была раза в три больше, нежели у большинства безбрачных, однако высокопоставленная должность энергетика в Нью-Пертпатне предоставляла ему определенные привилегии.
Пока недолговечная и микроскопическая стая брадобреев паслась на его лице, А. Б. принимал душ и свибывал прогноз погоды в двенадцатом Перезагруженном городе, как более формально именовалась Нью-Пертпатна.
Разделяя с ним душевую кабинку, но оставаясь при этом нетронутой водой, прекрасная богиня погоды Мидори Мимоза вещала:
– Солнце сегодня взошло в три часа две минуты. Максимальная температура, ожидаемая в полдень, составит приятные тридцать градусов и позволит обойтись без защитных костюмов. Закат – в десять двадцать девять вечера. Уровень содержания углекислоты – четыреста пятьдесят миллионных, значительное снижение по сравнению с прошлогодним уровнем в это же время. Приятной работы, перезагруженцы!
Новый чик-чирик / укол / гул прервал и сводку, и омовение А. Б. На несколько миллисекунд у него потемнело в глазах, словно перед его МЭМС-контактами [97]97
МЭМС – микроэлектромеханические системы.
[Закрыть]вставили закопченное стекло, а левая ладонь и левая ступня одновременно ответили зудом: срочный запрос пятого приоритета.
Под редкими струями воды Мидори Мимозу сменил босс А. Б. Джиту Киссун – перемена весьма пугающая и удручающая. Однако виртуально-телесная операционная система А. Б. не позволяла подавлять твинги, помеченные С34 и выше. Политика департамента.
Киссун оскалился и произнес:
– Вытирайся живее, А. Б. Ты нам нужен здесь уже вчера. У меня новость, надо переговорить наедине.
– В чем суть-то?
– Передача энергии с французских ферм упала на один процент. Фотографии со спутников показывают какое-то непонятное скопление пыли на ряде гелиоприемников. Кибы на местах справиться с ней не могут. Откуда эта пыль взялась, почему именно сейчас и как нам ее остановить? Мы вынуждены послать туда человеческую бригаду, и возглавишь ее ты.
Отвлекшись на плохую новость, А. Б. не ополоснулся как следует. А низкорасходный душ, отработав положенное по закону время, отключился. Из этого крана до вечера ему не получить ни капли. Хихикнув, Киссун исчез из расширенной реальности А. Б.
А. Б. сдержанно чертыхнулся и вышел из душевой. Для завершения мытья ему пришлось воспользоваться губкой из раковины, но вот для того, чтобы почистить зубы, воды там уже не осталось. Вообще-то, благодаря самовосстанавливающимся колониям антиинфекционных микробов ротовой полости подобная гигиеническая процедура уже давно себя изжила, однако А. Б. нравились вкус свежести после зубной пасты и ощущение праведного физического самосовершенствования. «Воссоздание атмосферы двадцатого столетия, Ауробиндо. Увы, не этим утром».
За пределами 1ГСК А. Б.: коридор, часть хорошо спланированного, просторного и радующего глаз лабиринта с несколькими местами общего пользования, составляющего сто пятидесятый этаж его урбмона [98]98
Урбмон – наименование гигантских небоскребов (Urban Monad, «урбанистическая монада») обязано роману Роберта Сильверберга «Мир изнутри».
[Закрыть]. Нежно именуемый Большой Вонючкой, он представлял собой один из более чем сотни скученных исполинских высотных жилищных отсеков, объединенных в Нью-Пертпатну – безликий Перезагруженный город, неотличимый от других, расположенных от края до края обитаемой зоны Земли, занимающих около четверти суши планеты и являющихся коллективным домом для девяти миллиардов душ.
А. Б. тут же столкнулся с одной из полумиллиона душ Большой Вонючки – Зюлькамайном Сафрански.
Зюлькамайн Сафрански был последним человеком, которого А. Б. хотел бы видеть.
Шесть месяцев назад А. Б. накатал на этого типа жалобу за нарушение общественного порядка.
Сафрански был паркурщиком. Увлечение само по себе довольно безобидное – если предаваться ему на отведенных спортивных площадках урбмона. Но Сафрански пар-курил свою задницу по всем общественным местам, то и дело налетая или же просто пугая людей во время своих отскоков с карнизов на скамейки. После столкновения с этим агрессивным городским хамом, обернувшегося для него легким телесным повреждением, А. Б. подал протест, присовокупив к нему аналогово-цифровые метки к уже зарегистрированным, но еще не выявленным видеосъемкам его правонарушений. Заява А. Б. перевесила чашу весов против Сафрански, тем самым отправив его в карательно-образовательных целях на полицейском роле до ближайшей каталажки.
Но теперь, и сомнений в этом не возникало, Сафрански вернулся в Нью-Пертпатну и тут же случайно (?) нос к носу столкнулся с А. Б.
Мускулистый, нервный, но смехотворно маленький тип уставился на А. Б. и выпалил, брызгая слюной:
– Присматривай за своей задницей днем и ночью, стукач, а то слетишь вдруг с крыши, сам того не желая.
А. Б. хлопнул себя по уху, подразумевая имплантированный виб-аудиодатчик.
– Угрозы с твоих уст достигают ушей разгневанной Матери-дакини [99]99
Мать-дакини – божественный титул жены Богдо-хана (1870–1924), первого и последнего хана независимой Монголии.
[Закрыть]также полицейского отделения.
Сафрански испепелил его взглядом и двинулся прочь: упругие мышцы его задницы, очерченные плотной тканью контакт-костюма цвета манго, своими естественными сокращениями непостижимым образом выражали неизлитый гнев.
А. Б. усмехнулся. Удивительно, как все-таки часто люди забывают о поднадзорной сущности современной жизни, даже после века все большего погружения в нее и сведения уединенности практически на нет. Привычка порождает забывчивость. Но никогда не лишне, по крайней мере подсознательно, помнить о том, что нынче все всё видят и слышат и это всего лишь часть Перезагруженческой хартии, обеспечивающей функционирование общества, члены которого ощущают и всеобъемлющее вторжение, и всеобъемлющую поддержку.
А. Б. дошел до ближайших к дому лифтов и взмыл на двести первый этаж, отведенный под администрацию Энергетической службы урбмона. Затем проследовал мимо большущей анимационной фрески, изображавшей затонувший Перт: вокруг небоскреба ВНР [100]100
Перт – крупный город на юго-западе Австралии, офисный небоскреб горнодобывающей компании «ВНР Billiton» и самое высокое (244 м) здание города.
[Закрыть]плавают рыбки. Висящие в воздухе указатели довели его до рабочего модуля, который на время занял Джиту Киссун.
Для своих девяноста семи лет Киссун выглядел весьма неплохо – мог бы сойти за старшего брата А. Б., но уж никак не за отца. Кожа кофейного цвета, убеленные сединой виски, глубоко прорезанные морщины-смешинки в уголках глаз, чему несколько противоречило их хмурое выражение.
Когда родился Киссун, старые города еще существовали, а помимо нынешних коз да кур плодилось и размножалось еще много-много других животных. Киссун воочию видел и заброшенные теперь города, и Большой крах флоры и фауны, равно как и саму Перезагрузку. Молодому А. Б. подобное представлялось почти непостижимым. Этот человек представлял собой ходячий урок истории. И А. Б. старался относиться к сему факту с почтением.
Однако следующие же действия Киссуна вызвали у Ауробиндо отнюдь не почтительный возглас возмущения.
– Вот два других техника, которых я выделил тебе в сопровождение.
Перед взором А. Б. повисли два интерактивных досье. Он наскоро прокрутил их, с каждым мигом приходя во все большее замешательство. Наконец он вспыхнул:
– Вы даете мне в помощники меховушку и права?
– Тигришка и Гершон Талес. Лучших сейчас нет. Отправляйся с ними и уладь эту проблему.
Киссун вперил в А. Б. пронизывающий взгляд, и до А. Б. дошло, что эта личная встреча потребовалась только для того, чтобы донести всю глубину следующих слов Киссуна:
– Без энергии мы обречены.
2. Тоска 45-й параллели
Реактивные полеты были повсеместно запрещены. Для поддержания профессиональной коммерческой или туристической авиации попросту не хватало средств. Не было и армий, нуждавшихся в собственных военно-воздушных силах. Реактивные двигатели слишком вредны для и без того угнетенной атмосферы.
И потом, зачем путешествовать?
Везде одно и то же. С большинством потребностей прекрасно справлялся виб.
Обитаемая зона Земли состояла из двух областей: как исторически привычных земель, так и вновь появившихся из-под исчезнувших полярных шапок – над 45-й параллелью к северу и под 45-й параллелью к югу. Остальная часть суши превратилась в пустыню или была затоплена: песок да буруны.
Древние экосистемы оставшихся климатически приемлемыми территорий были истреблены Парниковым изменением, а затем окончательно и намеренно ликвидированы начисто. В разработанной же экосфере вымирание, миграция и ускоренное смешение видов достигли апогея. В новых условиях могли выжить лишь животные не больше мыши да монокультура генетически модифицированных растений.
А вот огромным злобным шипящим тараканам, конечно же, все было нипочем.
Некоторую часть изрядно сократившейся территории человечества заняли леса, специально выведенные для максимального поглощения и связывания углерода. Быстрорастущие и долгоживущие гибридные деревья сочетали в себе геномы эвкалипта, ладанной сосны и тополя – их окрестили эвсостопами.
Большая же часть остальных земель была отведена под зерновые, необходимые и достаточные для пропитания девяти миллиардов человек: в основном киноа, капусту и сою, удобряемые человеческими отходами. Плантации сахарной свеклы обеспечивали сырьем биополимерную промышленность.
И наконец, более сотки Перезагруженных городов на компактных опорах, окруженных небольшими, но весьма продуктивными козьими и куриными фермами.
Отнюдь не тот мир, в котором возможно процветание туризма.
На каждом континенте Перезагруженные города (за исключением каталажек, в гигиенических целях лишенных свободного доступа) связывала довольно простая сеть поездов на магнитной подвеске, намеренно сведенная к редкому графику. Чиновников и бизнесменов обслуживали медлительные, но роскошные аэростаты. Сношение же между континентами осуществлялось посредством кораблей, оснащенных энергетическими ветряками. И все путешествия ограничивались лишь государственными нуждами.
Когда же возникала необходимость отклониться от стандартных маршрутов – как, например, у трио энергетиков, задача которых состояла в отслеживании на юге Франции линии сверхпроводящей передачи, – то в этом случае пользовались ролами.
Первый рол – «Озон» – был разработан «Пежо» еще более века назад. Представьте себе катящийся огромный барабан из электрохромного биополимера, с тонкими подвесками в обводах корпуса от одного конца к другому. Бочкообразный отсек подвешен между двумя исполинскими колесами, по размерам равными самой кабине. Два отдельных электромотора снабжаются энергией из твердотельных батарей. Кабину по всей ширине охватывает изогнутая дверь, открывающаяся плавным скольжением вверх [101]101
Автор описывает концепт автомобиля «пежо», созданный турецким дизайнером Озканом Коралом в 2008 г.
[Закрыть].
Внутри – три сиденья в ряд, центральное снабжено отказоустойчивым ручным управлением. За ними расположен багажник.
А на этих сиденьях – да!
Ауробиндо Банджаланг, который в первобытном ликовании предпочел орудовать джойстиком, а не вести рол посредством виба.
Справа от него – Тигришка, слева – Гершон Талес.
Царила напряженная тишина.
Тигришка источала скучающий профессионализм, с которым, впрочем, немного не вязались подергивание кончика хвоста да настороженно взъерошенные уши. Из-под краев контакт-костюма торчал тигровый мех; покрытые мехом же привлекательное лицо и грациозная шея были выставлены на всеобщее обозрение.
А. Б. подумал, что она пахнет, как плюшевая секс-кукла. И это выводило его из равновесия.
На некоторое время она отвела глаза с кошачьими зрачками от монотонно бегущего пейзажа и принялась не без изящества грызть острыми зубами шелушащуюся кожицу у когтя.
Меховушки считали необходимым отображать ненаследуемые части генома различных вымерших видов в собственных телах, таким образом одновременно искупая вину и прославляя утраченное многообразие. Хотя в Хранилищах двадцать девятого Перезагруженного города (бывшего норвежского Шпицбергена) и содержались в безопасности образцы всех исчезнувших видов, оказавшихся недостаточно смышлеными, дабы не ввязываться в конкуренцию с человечеством в антропоценовый период [102]102
Антропоцен – по аналогии с антропогеном; предложенный голландским химиком, лауреатом Нобелевской премии за исследования озоновых дыр в атмосфере Паулем Крутцем термин для описания современной геологической эпохи.
[Закрыть](их геномы ожидали некоего отдаленного дня воссоздания), подобная бесплодная забота о сохранности животных устраивала не всех. Меховушки хотели, чтобы эти виды вновь начали ходить по земле, пускай даже в подобном, частично измененном виде.
В противоположность флегматичной скуке Тигришки Гершон Талес исступленно выказывал намерение максимально увеличить спрос на свою персону. Судя по хватательным движениям его рук, у него было открыто не менее полудесятка виртуальных окон (на какие именно поля информации, А. Б. оставалось только гадать). Он попытался было вибнуть в глаза Гершона, однако наткнулся на пиратскую перегородку. С подобным барьером навряд ли можно было привнести в их бригаду дух товарищества, но А. Б. все же предпочел пока не ставить это ему в вину.
Без всяких сомнений, Гершон зависал на форуме правов. Правы обожали бесконечную болтовню. Изначально самоназывавшиеся прерывисто-равновесники, [103]103
Прерывистое равновесие – теория, согласно которой эволюция размножающихся половым путем существ происходит скачками, чередующимися с продолжительными периодами относительного постоянства.
[Закрыть]последователи этого культа довольно скоро сократили свое неуклюжее наименование до пре-равов, а затем и просто правое.
Правы были убеждены, что после продолжительного периода застоя человеческий вид достиг одной из тех важнейших дарвиновских критических точек, которая направит человечество в захватывающем, пускай и непредсказуемом, новом направлении. То, что для всех остальных было величайшей трагедией, – безжалостная и убийственная перемена климата, приведшая к Большому краху флоры и фауны, – они воспринимали как полезный пинок под коллективный зад человечества. Правы обсуждали тысячи программ для содействия этому скачку, большинство из которых так и оставалось лишь безумными планами.
А. Б. вел рол да тихонечко цокал языком. Ну и помощничков ему выделили – для разрешения кризиса неизвестного пока размаха.
– А ты не мог бы ехать чуть побыстрее? В кабине уже начинает вонять обезьянами, – внезапно разразилась бархатистым рыком Тигришка.
Нью-Пертпатна стояла на том месте, где некогда располагался русский город Архангельск – во время Перезагрузки его снесли. До ближайших неисправных гелиоприемников на территории, когда-то являвшейся Францией, оставалось 2800 километров. С ночевкой дорога заняла бы тридцать шесть часов.
– Нет, не могу. Нам и без того придется делать остановку для зарядки аккумуляторов по меньшей мере на восемь часов. Чем быстрее мы едем, тем больше тратим энергии и тем дольше нам придется сидеть без дела. Это оптимальный компромисс. Посмотри на выкладки.
А. Б. вибнул Тигришке расчеты. Та взглянула и издала разочарованный рык:
– Мне нужно побегать! Я не могу сидеть в этой вонючей консервной банке целых четыре часа! Дома я занимаюсь на дорожке каждый час.
А. Б. хотел было рявкнуть: «Это ведь не я засунул в тебя тигровые кодоны [104]104
Кодон – единица генетического кода, состоящая из трех последовательных нуклеотидных остатков в ДНК или РНК.
[Закрыть], так что потише!» – но предпочел переключить кондиционер кабины на усиленный режим и вежливо ответить:
– В данный момент я могу лишь несколько оградить твой нос от неприятностей. Побегать ты сможешь, когда мы остановимся на обед. А сейчас почему бы тебе не повибить, как старина Гершон?
Гершон Талес перестал размахивать руками и воззрился на А. Б. Его скорбный глас звучал подобно жидкому цементу, с хлюпом вытекающему из кюветы:
– На что это ты намекаешь? Что я зазря трачу свое время? А вот и нет. У меня тут постчеловеческая дискуссия на «Главном скачке». Весьма возбуждающе. Вам обоим не помешало бы расширить сознание подобным образом.
Тигришка зашипела. А. Б. запустил приложение, мягкими волнами постепенно приводившее к полному успокоению, – этакий аналог счета до десяти.
– Как руководителя группы, меня совершенно не волнует ваше времяпрепровождение. У вас еще будет повод проявить себя. А теперь: как насчет того, чтобы дать мне спокойно вести рол?
В действительности же «дорога» не особенно-то и требовала внимания водителя. Обширная полоса утрамбованной земли, очищаемая от травы родственниками брадобреев А. Б., шла параллельно на удивление элегантной линии сверхпроводящей передачи, снабжавшей энергией целый город. Она прямолинейно, словно современное правосудие, бежала к питавшим ее гелиоприемникам. Тень от рядов высаженных вдоль дороги эвсостопов смягчала сияние солнца и давала хоть какую-то прохладу.
А прохлады недоставало. Чем дальше на юг они углублялись, тем жарче становилось. Вскоре температура достигнет пятидесяти градусов. И работать снаружи в подобных условиях энергетики смогут лишь благодаря своим контакт-костюмам.
А. Б. пытался получить удовольствие от ощущения вождения – формы развлечения из прошлого, не отказать себе в которой ему удавалось лишь изредка. Его повседневная работа в основном ограничивалась помещениями и заключалась в текущем ремонте, контроле, оптимизации спроса и предложения да порой в высокоуровневой доработке. Человек все-таки обладает высокой интуицией, тягаться с которой не в силах ни один киб. Полевая экспедиция – желанная передышка от всей этой надомной работы. Или была бы таковой, окажись коллеги поприятнее.
