Текст книги "Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 3. Князь Велизарий."
Автор книги: Роберт Ранке Грейвз
Жанр:
Историческая проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц)
– Наши римские рекруты за короткое время научились хорошо выполнять одно действие – стрелять прямо и выпускать стрелу с силой. Их рекруты тоже выучили одно военное искусство – защищать себя сзади своими огромными щитами. Они просто толпы крестьян, которых набрали для количества, чтобы устрашать врагов. До конца дня их генералиссимусу станет за них стыдно. У них в руках, правда, есть копья, но они от этого не стали хорошими копейщиками, и это все равно, как если бы у них в руках были флейты и они стали бы заклинателями змей!
Вскоре со сторожевой башни поступило сообщение, что персы двинулись вперед. Тогда наши войска, выкрикивая имя Велизария, также пришли в движение. Тяжелая кавалерия поскакала на свои места на флангах, легкая кавалерия расположилась под углом у места, куда устремились персы, лучники выстроились у ближайших траншей: фаланги копейщиков располагались на мостах, а за ними были метатели дротиков. Потом Фарас, небольшого роста и кривоногий лидер гуннов-герулийцев, подскакал к Велизарию и сказал ему на ломаном греческом, на котором разговаривают эти крымские дикари:
– Я не причинять зла этим персам, немного, здесь у высоких стен. Я послать меня за этот холм слева. Я прятаться за холмом. Когда появится персы, я спешить им сзади. Я целиться, стрелять, стрелять.
Велизарий твердо посмотрел на Фараса, и тот опустил глаза. Фарас не надеялся на успех битвы и желал очутиться подальше от центра битвы и нападать на тех, кто, как ему покажется, станет проигрывать в битве. Велизарий заметил, что палец Фараса слегка кровоточит от небольшой царапины. Он быстро его схватил, потому что они сидели на конях рядом, и взяв палец в рот, высосал кровь. Потом он сказал:
– Фарас, я пил твою кровь, и ты станешь моим Андой, братом по крови. Отправляйся, дорогой Фарас, мой Анда, и делай как ты сказал. Спрячься за холмом и начинай стрелять в персов, но делай это вовремя.
Фарас начал возражать:
– Ты пил мою кровь, теперь дай мне твою, Анда!
По суеверию гуннов, если он этого не сделает, то Велизарий обретет над ним магическую власть. Но Велизарий ему ответил:
– После атаки ты сможешь отведать моей кровь. Анда, мне сейчас нельзя зря тратить кровь.
Таким образом, Фарас оказался вынужденным действовать лояльно.
Персы стояли на своих позициях все утро, пока не услышали звуки труб, доносившиеся из укреплений. Это был сигнал для фуражиров разнести провиант солдатам на боевых постах. Как только Фироуз рассчитал, что сейчас начнется раздача продовольствия, он начал атаку. Солдаты-персы привыкли есть поздно днем или даже вечером, и они не испытывали голода в это время. А римские солдаты испытывают аппетит, когда слышат звук трубы днем. Но Велизарий ожидал, что атака начнется днем и приказал, чтобы солдаты поплотнее набили животы за завтраком. Солдаты не были голодны и не стали от этого хуже сражаться.
Кавалерия персов подскакала на расстояние выстрела из лука к римской кавалерии на флангах и начала обстрел. Пешие лучники приблизились и начали массированный обстрел римской пехоты и легкой кавалерии. Персидские пешие лучники продвигались вперед параллельными шеренгами и расстояние между ними было в один шаг. Как только лучник в переднем ряду выпустил стрелу, он сделал шаг назад, а потом снова оказался в первом ряду. Таким образом тучи стрел летели не переставая. Вражеских лучников было гораздо больше, чем наших, но у них было три недостатка. Во-первых, у рекрутов Велизария были более тугие луки, и они могли посылать стрелы гораздо дальше, чем легкие луки врагов. Во-вторых, ветер дул с запада, и стрелы персов теряли скорость и падали совсем рядом. И последнее, во вражеских солдат стреляли прямо и с двух флангов. Персы шли так тесно, что даже не очень точная стрельба римлян всегда находила свою цель. Кроме того, сзади персов подталкивали свои же, и они не могли замедлить продвижение вперед. Они оказывались совсем близкой целью для римлян и несли большие потери. Провалилась и несмелая попытка копейщиков захватить два моста – наши люди с дротиками потеснили их назад. Но через пару часов обе стороны израсходовали орудия нападения и начались страшные схватки на мостах с помощью копий и дротиков. Персы также пытались перейти окопы с помощью досок. Велизарию удалось отбить одну из таких атак с помощью спешившейся кавалерии. Это был эскадрон гуннов-массагетов, стоявших справа.
Наконец атаковавшим удалось добиться небольшого преимущества над отрядом Бутца на левом фланге. Они перешли мост и закрепились на другом берегу. Здесь действовали сарацины. Они дрались, как настоящие дикари, и были хорошо вооружены. Бутц сражался очень храбро, но исход битвы был сомнительным, пока эскадрон гуннов-массагетов не прискакал ему на помощь с левого фланга. Им только что привезли много стрел, которые мальчишки из города быстро собирали на поле боя и связывали в кипы по сорок штук. Сарацинов вытеснили за ров, при этом полегло много народа. Сарацины не успели прийти в себя, как Фарас и его герулийцы неожиданно напали на них с тыла из-за холма. Говорят, что Фарас со своими силами принес врагам больше вреда, чем остальные отряды. Они яростно действовали палашами. Потом подсчитали, что от их ударов, нападения Бутца и гуннов-массагетов персидская кавалерия на этом фланге потеряла более трех тысяч человек. Оставшиеся бросились обратно к основным войскам, но Бутц не получил приказа преследовать их и дисциплинированно возвратился на прежнее место.
Велизарий отозвал гуннов-массагетов и солдат Фараса, обнял Фараса, и они заключили до конца союз братьев по крови. Фарас поцарапал Велизарию руку наконечником стрелы и выпил его кровь. Эти прекрасные солдаты теперь срочно требовались на другом фланге, куда Фироуз только что послал бессмертных, – царскую тяжелую конницу, чей отряд состоял из десяти тысяч человек. Они должны были во что бы то ни стало сломать линию обороны. Бессмертным удалось прорвать оборону двух мостов. Наша кавалерия, состоявшая большей частью из армян, медленно отошла, но в соответствии с приказом, она направилась по диагонали вправо. А слева началась активная контратака римлян. Гунны развернулись и присоединились к сражению на левом фланге. Герулийцы Фараса и отряд императорской гвардии помчались рысью, а потом перешли в галоп. И таков был темп атаки, что всадники промчались сквозь строй, разорвав его на две неравные части.
На этом фланге командовал персидский генерал одноглазый Баресман, кузен царя Кобада. Он спокойно ехал вместе со своим окружением позади, как он считал, победного преследования разбитых римлян. Но внезапно он услышал дикие крики, и на него стали наседать гунны-массагеты со своими короткими копьями и палашами.
Гуннам было за что ненавидеть Баресмана, потому что именно этот генерал лишил их пастбищ на востоке. Чтобы ему отомстить, гунны предприняли долгое, во много миль, путешествие и поступили в армию римлян. Их лидер Суникас ударил копьем знаменосца, ехавшего немного впереди Баресмана. Удар пришелся ему в подмышку, и алый флаг с вышитым на нем львом и солнцем упал. Крики ярости и тревоги, донесшиеся сзади, остановили Бессмертных. Когда они поняли, что их знамя повержено, и бросились назад, чтобы спасти его, было уже поздно.
Суникаса опьянила радость победы. Он отыскал Баресмана и убил ударом копья в бок. При этом зрелище все персы в замыкающей колонне помчались прочь. Основная масса Бессмертных была окружена армянами, которые пришли в себя и свирепо сражались. До конца дня пять тысяч славных персидских воинов полегло на поле боя.
Вскоре, прорвав незащищенный центр персов, солдаты ринулись в направлении Нисибиса, а персидские пешие рекруты подтвердили плохое мнение о них Велизария! Они побросали огромные щиты и копья, а римляне начали их преследовать. Римские рекруты, хотя еще плохо стреляли в цель, подхватили брошенные копья и начали поражать врага их собственным оружием. Ряды персов были в таком беспорядке, что даже неловкие удары копьями обратили их в бегство.
Велизарий не позволил, чтобы его солдаты преследовали врага более чем на милю. Он всегда считал, что побежденному врагу тоже нужно дать шанс. Кстати, такого же мнения придерживался Юлий Цезарь. И, таким образом, победа была полной. Впервые более чем на сотню лет, римляне решительно разбили персидскую армию. Велизарий вел сражение с врагом, значительно его превосходящим в силе. Знамя Баресмана все в крови подобрали на поле боя, и Велизарий отослал его Юстиниану вместе с радостным сообщением о победе.
Персидская армия не пришла в себя после поражения и позора в течение длительного времени. На этой границе до конца года персы решались только на мелкие засады. Велизарий, решив не рисковать, не нападал на Нисибис и не пытался снова отстроить замок Мигдон.
Что касается Фироуза, Кобад обвинил его в трусости и отнял у него Золотую Ленту, которую он носил в волосах в знак высокого положения.
* * *
Мне хочется поподробнее рассказать о гуннах. Их многочисленные племена занимают все дикие земли к северу от римской и персидской империи – от Карпатских гор до самого Китая. Есть белые гунны-массагеты, герулийские гунны, болгарские гунны, татары и многие другие. У них – общие обычаи, кроме герулийцев, которые недавно были обращены в христианство. Кожа у гуннов желтоватого цвета, глаза впалые и узкие. Они всегда красны от ветра и пыли. У них небольшие носы, толстые щеки, прямые черные волосы. Они их подстригают спереди, заплетают в косички на ушах, а сзади они висят длинными прядями. У гуннов кривые ноги и сильные руки, а ступни ног повернуты внутрь. Они путешествуют по пустыне, как моряки по морю, длинными караванами в покрытых черным войлоком кибитках. Их лошади могут проскакать галопом двадцать миль без остановки и покрывают сто миль в день. К кибиткам они привязывают огромные плетеные корзины, покрытые черным войлоком, где хранится весь их домашний скарб. Кибитки – их дом, и они переезжают с одного пастбища на другое в разное время года. За год они могут преодолевать расстояние от Константинополя до Вавилона и обратно. Каждое племя и каждый клан племени пользуется своими собственными наследственными пастбищами. Большинство войн у них возникает из-за пастбищ. Летом они двигаются на север, следуя за птицами, а зимой возвращаются на юг. Они не обрабатывают землю, а выращивают зерно или им отдают его соседи, живущие оседло. Они обычно пьют кобылье молоко, свежим или заквашенным в виде кумыса. Иногда они пьют сыворотку из-под молока, но простую воду они не привыкли потреблять. Гунны едят всевозможное мясо, но сами добывают только птицу и конину.
Они не выращивают свиней или коров, потому что эти животные не выдержат суровых ветров во время кочевья. Кочевники сушат мясо на солнце и ветру без соли. Их не признают цивилизованными людьми, потому что кочевники едят конину.
Гунны носят лисьи шапки. Для тепла зимой они надевают две шубы – одну мехом внутрь, а другую – мехов наружу. Положение человека в обществе можно определить по меху, который он носит. Простые люди носят одежду из собачьих или волчьих шкур, зато знатные носят шубы из соболей. Штаны они шьют из обработанных козьих шкур. Гунны охотятся с соколами и носят птиц на руке и, таким образом, могут иметь множество диких гусей и другой дичи. Они также занимаются борьбой, сидя на конях они весьма агрессивны. Но когда два человека сражаются, третий не имеет права их разнимать – даже отец или брат одного из противников. Убийство у них наказывается смертью, если только во время убийства убийца не был пьян.
Так же смертной казнью карали измену жены, воровство и если кто-то облегчал мочевой пузырь на костер, и, случалось даже за незначительные преступления. Гунны нечистоплотны и неаккуратны – они не моются, а намазывают лица конским жиром. Гунны поклоняются синему небу и у них свои колдуны. Они так боятся злых духов, что больного посещает только его слуга. Они боятся грома и молнии, во время бури прячутся в кибитках. Они похищают своих жен или делают вид, что похищают, и сын после смерти отца наследует всех отцовских жен, кроме своей матери, и женится на них. Как я уже говорил, их оружие составляли легкие луки со стрелами, крепкие копья и изогнутые палаши. В сражении благородные воины надевали кожаные одежды с нашитыми на груди металлическими пластинками. Сзади таких пластин не было, потому что они считали это признаком трусости. Гунны разговаривают на диковинном языке, щебечут, как птицы.
Они все время с кем-то спорят: племя с племенем, клан с кланом. Иногда среди них возникает сильный воин, объединявший вокруг себя несколько кланов, и его называют ханом. Когда появляется сильный хан, то обе империи ждали нападения на границах.
Вот и все, что я хотел рассказать о гуннах.
ГЛАВА 8
Ненужное сражение
Эта победа стала причиной путешествия госпожи Антонины в Дарас. Императрица Теодора послала ее к Велизарию с письмом, в котором она его поздравляла с победой, и с подарками. Как обычно, Юстиниан тоже послал письмо и подарки, не зная, что и Теодора послала, потому что она ему ни о чем не сказала.
Два судна отправились с поручением. Юстиниан слал церемониальный наряд, чудесно расшитый золотом и жемчугом, и молитвенник с иллюстрациями в чехле из резной слоновой кости, и весьма ценную реликвию – настоящую чашу для подаяний слепого святого Вартимея, кому, как говорил евангелист Марк, наш Спаситель вернул зрение.[59]59
…чаша для подаяний слепого святого Вартимея, кому… наш Спаситель вернул зрение. – Имеется в виду святой Вартимей, сын Тимеев, нищий слепец Иерихонский. См. Евангелие от Марка. Исцеление слепого Вартимея.
(Комментарий А. Николаевской)
[Закрыть] Эта чаша попала к Юстиниану из сокровищ монастыря, который недавно распустили из-за дурного поведения монахов. Она была сделана из дерева оливы и стала серовато-серебристого цвета от старости. Она не была украшена металлом или драгоценными камнями, как это обычно было с реликвиями. Нет, она была чашей для подаяний, какими пользуются нищие у нас возле церквей или на площадях. Вокруг ободка чаши когда-то были вырезаны слова на греческом: «Бедность и Терпение».
Юстиниан собственной рукой написал письмо, где хвалил Велизария за проявленную храбрость во время сражения и его верность императору. Он писал, что его благословляет Бог, чтобы он преумножил свои славные подвиги, если вдруг персы еще раз посмеют нарушить наши границы. Но Юстиниан также говорил, что не следует разбрасываться солдатами, пока у нас не будет более крупного войска. Что касается терпения, как вырезано на священной чаше, то этот девиз следует постоянно выполнять.
Юстиниан послал с поручением гофмейстера Нарсеса. Возле Лесбоса судно, на котором он плыл, догнало судно с моей госпожой, и он пригласил ее объединиться с ним. Нарсес был очень маленького роста с отвратительной фигурой. Он происходил из персидской Армении и считался самым умным человеком в Константинополе. Он, как и я, был евнухом. Моя госпожа, чтобы как-то развлечься во время скучного путешествия, занявшего три недели, начала дразнить Нарсеса и называть его «предателем сильного пола». Я слышал, как она сказала своей служанке Македонии:
– Он не похож на евнуха – в нем нет любви к роскоши, сентиментальности, робости, любви к спорам и религиозности. Он никогда не выражает желания расчесывать мои красивые рыжие волосы или гладить мои красивые ножки и вообще не завидует моей красоте, как обычные евнухи.
Я раньше не упоминал, что госпожа часто пользовалась услугами парикмахера, маникюрши и педикюрши, и кроме того, она от природы обладала естественной красотой, и теперь Антонина считалась одной из трех самых прекрасных женщин Константинополя. Первое место занимала императрица. Нарсес со знанием дела обсуждал проблемы защиты границ, набора рекрутов и другие военные вопросы. Когда он отдавал приказы эскорту гвардейцев, то делал это четко и громко, как профессиональный военный. Госпожа при этом слегка улыбалась, и Нарсес, обидевшись, не замедлил ей сказать об этом.
Должен сказать, что евнухи являются важной отличительной чертой Восточной Римской цивилизации и играли в ней весьма значительную роль. Моя история является исключением. Большинство евнухов привозят молодыми с берегов Черного моря, из Колхиды, им дают образование в специальной дворцовой школе о правилах поведения при императорском дворе. Целый ряд невоенных обязанностей выполняется только евнухами. Всем известно еще по сведениям из персидского двора, что евнухи не могут претендовать на трон и они не в состоянии создавать опасные и сильные семейства, и поэтому безопасно доверять конфиденциальные знания придворных интриг, а еще их услугами пользуются в борьбе с узурпаторами трона сильными знатными вельможами.
Евнухи, как правило, более преданы и работоспособны, чем их «полноценные» коллеги. Конечно, они бывают мелочными в обычных делах, но это на пользу дела! В некоторых семействах среднего класса, в которых достаточно наследников мужского пола для продолжения фамилии, специально кастрируют младшего сына, и он делал удачную карьеру. Внебрачные сыны императоров или внебрачные дети их сыновей и дочерей также кастрируются, и из них выходят полезные члены общества, и они не пытаются захватить трон. Евнухам позволено стать священниками в отличие от языческих времен, когда им нельзя было стать жрецами. Старейшины города тоже часто бывают евнухами.
Хочу сравнить цены на рынке рабов. Домашний раб-евнух стоит в три раза больше, чем нормальный раб. Он стоит немного меньше, чем домашний врач или искусный ремесленник. Но евнух редко бывает счастлив, потому что его оперируют до достижения половой зрелости и ему всегда обидно, что он – неполноценный мужчина. Обычные мужчины издеваются над евнухами и клянутся, что лучше быть слепым, немым или глухим, а то и страдать сразу от трех недугов, чем не иметь возможности испытать радость любви. Конечно, евнух всегда знает, как ответить на подобную похвальбу: секс – это сумасшествие, которое не приносит никому счастья и удачи. Но должен признаться, евнух тайно завидует мужчине, который может завлечь в постель женщину и не просто обнимать ее как сестру, и скромно целовать в глазки.
Госпожа Антонина как-то мне сказала:
– Что касается меня, дорогой Евгений, если бы я не была женщиной, то предпочла бы стать евнухом, а не мужчиной, потому что мужчины, как правило, не могут найти середину в сексе между распущенностью и аскетизмом. То, что нас, женщин, с таким подозрением воспринимает церковь и обличают с церковной кафедры как разрушительниц очага и соблазнительниц, мне всегда казалось, что просто мужчины завидуют спокойствию женщин. Эта уравновешенность до определенной степени присуща евнухам, и они ей бы радовались, если бы не насмешки счастливых и несчастных – так называемых мужчин. В данном случае, Евгений, тебе следует вспомнить басню Эзопа о лисице, чей хвост оказался защемленным в западне, а потом он оторвался. Эта лиса пыталась убедить друзей, как прекрасно без хвоста. Они над ней смеялись и говорили, что лис пытается их в этом убедить, потому что у него нет хвоста. Говорят, что Эзоп также был домашним евнухом, как и ты. Надо сказать, что мораль этой басни совсем не та, о которой обычно говорят, – просто в несчастье хочется, чтобы кто-то страдал с тобой за компанию. Например, монахи, приняв строгие обеты и потеряв личную свободу, пытаются убедить своих друзей сделать то же самое. Нет, мораль на самом деле состоит в том, что невозможно разрешить логически вопрос, когда человек более счастлив – будучи полноценным в плане секса или нет. Что касается меня, мне нравится быть женщиной, и я не собираюсь принимать участие в подобных рассуждениях.
Госпожа сказала то же самое и Нарсесу. Он серьезно отнесся к ее словам и рассказал ей историю своей жизни, объясняющую, почему его не устраивает его положение. Его поймали во время сражения, когда ему было одиннадцать, и он убил человека своим небольшим мечом. Нарсес происходил из известной военной фамилии в Армении и ненавидел гражданскую службу. Он сказал, что надеется, что ему когда-нибудь удастся убедить императора назначить его военным командиром. Нарсес изучал стратегию и тактику всю свою жизнь и считал, если ему представится возможность, то когда-нибудь он получит от императора такие же великолепные подарки, как те, которые он везет Велизарию, а может, еще более роскошные!
Всем известно, что почти все люди недовольны своей профессией. Фермер предпочел бы стать императором, а император мечтает о том, чтобы сажать капусту. Поджарый капитан торгового судна завидует толстяку, владельцу таверны, а тот, в свою очередь, завидует ему, потому что ему надоела оседлая жизнь. Лучше не издеваться над людьми, когда они выливают на вас свое недовольство. Моя госпожа научилась сдерживать свои чувства и не смеяться ни над кем, еще когда работала в клубе. Она сделал вид, что извиняется перед Нарсесом за то, что приняла его за безобидного евнуха из Колхиды. Она сказала, что первой его поздравит, когда ему доверят важный военный пост, и что она желает ему успеха. До конца путешествия у них были хорошие и мирные отношения, и Нарсес стал ее близким другом.
Ссора, извинение и примирение всегда могут быть началом дружбы. Уверяю вас, она не восприняла всерьез его военные амбиции; но во время разговора с капитаном гвардейцев, которые командовали его эскортом и эскортом моей госпожи, он доказал, что теоретически Нарсес знает гораздо больше о военном искусстве, чем они. Он убил человека маленьким мечом в одиннадцать лет, с тех пор прошло сорок девять лет, и он все это время почти не выходил за пределы дворца, он работал за ткацким станком в компании дворцовых женщин.
Первую часть путешествия мы совершили по морю на военном судне, на трех скамьях сидели гребцы. Это было приятное путешествие без всяких приключений, мы проплывали мимо мирных зеленых холмов и белых городов. Когда мы наконец высадились в Селеуции и направились по дороге к Антиохии, я с радостью обнаружил, что следы землетрясения исчезли. Снова жил и процветал наш дорогой, дивный и роскошный город! Нарсес и моя госпожа Антонина были на приеме в местном Сенате и их приветствовали официальные лица Синей фракции. Они оказали всяческие знаки внимания моей госпоже. Она не оставалась перед ними в долгу. Потом мы отправились по хорошей дороге в Зегму с знаменитым понтонным мостом в ста двадцати милях от Антиохии. Потом мы проехали еще двести миль по плодородным землям, которые снабжали водой четыре основных притока Евфрата. Далее мы двинулись к Дарасу и к границе. Мы ехали в двуколках, нам было очень тяжело переносить жару, несмотря на то, что лошадки бежали очень быстро. Из Эдессы, где мы останавливались на два дня, мы послали вперед быстрых всадников, чтобы они сообщили о нашем прибытии.
И вот мы прибыли в Дарас; этикет требовал, чтобы наши письма были доставлены не напрямую к Велизарию и маршалу войск, которому выпала честь получить письмо от императора, а к их слугам. Госпожа жалела об этом, потому что ей было известно содержание письма Теодоры, которое она писала в ее присутствии, она многое бы отдала, чтобы видеть лицо Велизария, когда он станет его читать. В письме было написано:
«Августейшая Теодора, жена Юстиниана, Вице-регента Бога и Императора римлян, приветствует Великолепного патриция Велизария, командира армии-победительницы на Востоке.
Моему королевскому супругу и императору и мне лично стало известно о твоем заслуженном успехе и победе над персами. Ты теперь занесен в списки героев, и мы воздаем тебе по заслугам, потому что ты нам угодил, и желаем тебе всего хорошего. Два подарка императора – чаша и молитвенник делают честь твоей религиозности, а третий подарок – плащ – показывает, как мы тебя ценим и как тебя будут приветствовать при дворе после возвращения и дальнейших побед. Но мне кажется, что жена императора должна тебе тоже что-то подарить в дополнение к подаркам мужа. Я посылаю тебе три дара через мое доверенное лицо – фрейлину. И от нее ты получишь совершенно другое. Первый подарок я выбрала, потому что на нем есть розетка с твоими цветами. Второй подарок, думаю, тебе может пригодиться. А третий дороже рубинов, и ты меня разочаруешь, если станешь от него отказываться. Теодора, как обычно, в знак благодарности посылает самое лучшее. Прощай».
Велизарий прислал известие, что с нетерпением ждет представителей их Величества. Он принял Нарсеса и мою госпожу в прохладной с арками зале, где он правил суд и каждый день принимал подчиненных и союзников. Нарсеса приняли первым, потому что он представлял императора. Велизарий тепло его приветствовал и прежде всего осведомился о здоровье Его Императорского Величества и его супруги. Он интересовался, как идут дела у сенаторов и каковы новости в столице и империи. Они выпили вина, и Нарсес начал расспрашивать Велизария о подробностях сражения. Велизарий отвечал ему не как обычному евнуху из дворца. Он отвечал весьма детально, взвешивая каждое слово. Нарсес пожелал узнать, почему Велизарий временно заставил спешиться гуннов-массагетов, чтобы они защищали центральный ров. Велизарий сказал, что ожидалась сильная атака, и это могло подбодрить пеших солдат или как презрительно называли «чистильщиков нужников», потому что им приходилось выполнять многие неприятные обязанности. Пехотинцы были довольны, что их товарищи всадники решили сражаться вместе с ними наравне и отдали коней слугам.
Велизарию вручили подарки императора, и он начал ими любоваться и благодарить. Вскоре Нарсес раскланялся и ушел.
Тем временем Антонина ждала в приемной, и Руфин, ставший теперь знаменосцем Велизария, старался ее занять разговором. Но она отвечала на его вежливые замечания смущенно и часто невпопад, потому что, наверно, первый раз в жизни, она была крайне смущена. Когда во дворце они все обсуждали с Теодорой, все казалось таким простым и ясным, а сейчас, когда она ждала приема, у нее пересохло во рту и дрожали колени.
Антонина остановилась на полдороге к залу и показала жестом, чтобы слуги сначала внесли три подарка Теодоры. Это был трехлеток, гнедой жеребец, высокий и с норовом. У него на лбу была белая звездочка, и четыре ноги были в белых носочках. Теодора намекала на эти отметины, когда писала, что первый подарок носит розетку его цветов. Кирасиры начали хлопать в ладоши и хвалить жеребца, они выстроились вдоль стен зала, поставив рядом с собой копья. Госпожа слышала, как Руфин, стоявший с ней рядом, тихо пробормотал: «Пожалуй, подарок императрицы перевешивает три подарка императора».
Это было действительно чудесное животное, знаменитой фракийской породы, которого поэт Вергилий упоминает в пятой книге Энеиды.[60]60
…чудесное животное, знаменитой фракийской породы, которого поэт Вергилий упоминает в пятой книге «Энеиды». – Вергилий, Марк Публий (70–17 гг. до н. э.) – римский поэт. Автор «Буколик» и героического эпоса «Энеида» о странствиях троянца Энея.
(Комментарий А. Николаевской)
[Закрыть]
Жеребца отвели в конюшню, и госпожа Антонина сделала знак, чтобы внесли второй подарок. Госпожа волновалась, боясь, что он не прибудет вовремя, хотя мы послали за ним в Антиохию, как только покинули судно, и забрали его, когда двинулись из Эдессы. Но все было в порядке – это было пятьсот кавалерийских кольчуг из известной фабрики по изготовлению доспехов в Андрианополе. Теодора знала, что Велизарий захватил множество персидских коней, и она понимала, что он завербует в свою армию три тысячи самых сильных пленных и сделает из них кирасир, но персидские кольчуги не подходили для армии Велизария, они были слишком тонкими и их было сложно использовать во время сражения. Поэтому пятьсот кольчуг было весьма подходящим подарком. Всем очень понравился и этот подарок. Императрица прекрасно разбиралась в том, какие следует дарить подарки.
Наконец госпожа, овладев собой, сказала:
– Третий подарок, почтенный Велизарий, по приказу Ее Величества, моей госпожи, я должна вам вручить наедине.
Велизарий не узнал Антонину, она была в этом уверена, потому что он ей ответил холодным и официальным тоном:
– Как пожелает моя покровительница. Прошу вас, господа, не уходите! Почтенная фрейлина, возможно, сочтет удобным поговорить со мной в приемной, где она только что была, там она сможет передать мне третий подарок, как этого желает ее Великолепная Госпожа.
Госпожа Антонина поклонилась и вошла в приемную. Вскоре туда пожаловал Велизарий и закрыл за собой дверь.
Они молча смотрели друг на друга, а потом госпожа тихо сказала:
– Это я, Антонина. Вы меня помните? Я была девочкой-танцовщицей на пиру вашего дядюшки Модеста в Андрианополе.
Велизарий не забывал ее ни на миг, а может, сразу вспомнил, потому что он ей ответил:
– А перед вами все тот же Велизарий.
Он сжал ей руки, и третий подарок был с радостью принят…
Потом Велизарий сказал:
– Передайте своей госпоже, что мне кажется, что никогда в жизни Ее Императорское Величество не вручало никому подобных великолепных подарков. Я принимаю их с любовью и восхищением и не перестаю удивляться, как она могла исполнить мои желания и мечты. Милая Антонина, передайте ей, что меня восхищает ее третий подарок, который, конечно, является самым великолепным, но я не спешу им насладиться до тех пор, пока не закончу с войной, потому что не могу нарушить клятву.
– Что это за клятва, дорогой Велизарий? – спросила его Антонина.
– Мои офицеры и солдаты поклялись на Священном Писании, и я к ним присоединился, в том, что не станут брить бороду, пить вино, жениться или брать себе наложницу до тех пор, пока они ведут войну против персов.
– Разве вы не можете обратиться к патриарху, чтобы он освободил вас от этой клятвы? – спросила его Антонина.
– Могу, но не стану, потому что другие будут по-прежнему связаны этой клятвой. Любимая Антонина, пятнадцать лет я носил в сердце твой образ, и тебе придется быть терпеливой и ждать! Я знаю, что по возвращении меня ждет великолепная награда, конечно, это ускорит мое возвращение с победой, как повелел мне император.
Госпожа Антонина не могла заставить Велизария пожертвовать своей честью, но она не собиралась скрывать разочарования:
– Велизарий, ты не придумываешь причины, чтобы тянуть время?
Это был риторический вопрос, потому что его лицо сияло восхищением и любовью.
Велизарий и госпожа Антонина вернулись в зал и снова перешли на официальный тон. Велизарий позвал Нарсеса и пригласил его, мою госпожу и офицеров их эскорта на пир вечером. Госпоже уже не удалось больше приватно побеседовать с Велизарием, и они старались ни взглядом, ни словом не выдать свою огромную любовь. Пир был весьма официальным и скромным, потому что все помнили о клятве не пить вина, и кроме того, было сложно достать изысканные угощения. На следующее утро Нарсес и моя госпожа отправились домой с письмами и выражением глубокой благодарности императору и императрице. Нарсес разгадал секрет моей госпожи и шепнул ей об этом, как только они уселись в двуколку.