Текст книги "Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 3. Князь Велизарий."

Автор книги: Роберт Ранке Грейвз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 32 страниц)

Воины отправились колонной, и копыта коней громко стучали по главной улице. Народ приветствовал, крича:

– Бог нас не покинул! С нами Велизарий!

Госпожа ехала рядом на носилках, высоко держа гордую голову. Я следовал за ней на низкорослой лошадке. На Антонине был красивый рыжий парик, лицо у нее горело от румян и свинцовых белил. Впавшую грудь делали более полной особые прокладки. Только стоя с ней рядом, можно было определить сколько ей лет по морщинистым рукам с коричневыми пятнышками и пожелтевшим белкам глаз. Конечно, у нее уже была дряблая шея и впавшие щеки.

Мы проехали через пригород Дейтерон к Золотым воротам. Там царил хаос – кругом раздавались приказания, на которые никто не обращал внимания. У Золотых ворот собралось примерно две тысячи гвардейцев, и только у пятидесяти человек были кони. На паре офицеров была надета кольчуга, а остальные обходились без нее, и кроме того, почти ни у кого не было оружия. Нам сразу стало ясно, что среди присутствующих было мало или почти не было опытных солдат. Даже среди городской милиции собрались более опытные люди. Среди членов Синей или Зеленой фракций в праздники проводились соревнования по стрельбе из луков, а призом предлагали гуся, поросенка или кувшин вина. Многие люди из милиции по ночам сражались на мечах, чтобы разрешить ссоры между членами различных фракций.

Велизарий хотел присоединить этих лучников к своей небольшой армии, но они отказались, заявив, что они будут защищать стены города, а по уставу они не должны покидать город. Мы слышали, как с башни возле ворот Демарх Синих кричал:

– Есть среди мужчин кто-то, кто умеет стрелять из катапульты? В каждой башне есть катапульты и большой запас стрел.

Госпожа Антонина весело крикнула ему в ответ:

– Нет, мужчин нет, а есть только старая женщина в рыжем парике, ветеран двух кампаний защиты Рима!

Мне она сказала:

– Пошли, Евгений, старый солдат, давай поучим этих рекрутов, как нужно стрелять из катапульты.

Мы с госпожой подошли к башне, приказали заменить старые веревки у катапульт, которые уже прогнили, и смазать лебедки. Потом мы стали передвигаться от башни к башне и объяснять людям у катапульт и «скорпионов», как следует ремонтировать и действовать этими военными машинами и как нужно целиться. Если кто из солдат к нам не прислушивался или действовал неуклюже, госпожа обзывала его ублюдком зеленых еретиков, била по плечам хлыстом и стыдила перед товарищами.

Велизарий собрал всех гвардейцев без оружия и добавил к их рядам тысячу крепких фракийских крестьян, собранных среди беженцев. Он заявил офицерам:

– Парк императора окружен частоколом из острых пик. Веди туда людей, пусть каждый принесет оттуда по две пики. Они станут им служить вместо мечей или копий. Вместо щитов собери металлические подносы из домов горожан.

Велизарий повел своих триста ветеранов через ворота, а за ним следовал разношерстный люд. Госпожа и я провожали его с гордостью и с волнением. Госпожа Антонина тихо сказала, не обращая внимания на следовавших за нами людей:

– Как говорится в старинной песне ровно триста греков сражались при Фермопилах, и никто из них не вернулся обратно, но их имена славны до сих пор.[118]118
  Битва при Фермопилах. – Армия персов во главе с Ксерксом, перейдя через Геллеспонт, много раз атаковала Фермопилы, тщетно пытаясь прорвать оборону. Но среди греков нашелся предатель, который показал врагам обходную горную тропу. Спартанский царь Леонид с отрядом в триста человек защищал Фермопилы до последнего. На могиле, где похоронен он с защитниками, надпись:
  «Путник, пойди, возвести нашим гражданам в Лакедемоне,
  Что, их заветы блюдя, здесь мы костьми полегли».
  (Комментарий А. Николаевской)


[Закрыть]

Я улыбнулся, чтобы подбодрить госпожу.

– Несчастные, у них не было Велизария!

– Против десяти-двадцати тысяч гуннов по приказу императора выступают эти старые раненые солдаты. Евгений, ты ждешь чуда?

– Конечно, мне пришлось повидать немало чудес.

В деревне Хеттос в двух милях от Мелантиаса, где стоял лагерем хан Заберган, Велизарий приказал солдатам вырыть канаву и насыпать защитный вал. Каждый солдат воткнул по одной пике, и образовался частокол. Вторую пику солдаты оставили себе в качестве оружия. Велизарий послал ветеранов вперед, чтобы создалось впечатление, что это были одни из многих кавалерийских пикетов, а за ними следует огромная растянутая по дороге армия. За лагерем пехота ночью разожгла множество костров. Погода стояла без дождей, и днем солдаты перетаскивали с места на место кустарники вдоль дорог и отчаянно пылили.

Во вторую ночь прибыло важное послание. Его принес крестьянский мальчика. Послание опять было от Симеона. Гунны захватили его с собой в качестве проводника и толмача. Симеон сообщал, что силы Забергана состояли из семи тысяч элитной кавалерии, а остальные войска отправились в Грецию. Он сообщил, что нападение состоится через три дня, потому что в календаре говорилось, что это – счастливый день.

– Он также станет счастливым для меня! – воскликнул Велизарий. – Это день рождения моей жены Антонины!

Лагерь в Хеттос был укреплен с помощью барьера из колючего кустарника, а вместо «ежей» на дороге были разбросаны плуги и бороны. Ветераны отпускали шуточки и называли сооружения воротами Пинциана и Фламинина, а небольшой холм, расположенный на юге, – мавзолеем Хадриана.[119]119
  Ворота Пинциана и ворота Фламинина. – Фламинин (ок. 226–174 г. до н. э.) – римский полководец-«освободитель» Греции. Разбил македонскую армию Филиппа при Киноскефалах (197), после чего Греция попала в фактическую зависимость от Рима.
  (Комментарий А. Николаевской)


[Закрыть]

Наконец Забергану стало известно, что перед ним не стоит огромная армия, а только состарившийся Велизарий и с ним горстка храбрецов. Он решил послать две тысячи гуннов под командованием собственного брата, чтобы покорить армию императора. Они двигались через густой лес, кончавшийся узким дефиле. Здесь всегда устраивали засады бандиты и ждали свои жертвы среди густых кустов, окружавших тропинку. Именно в этом месте Велизарий устроил засаду. По одну сторону дороги он поставил отряд Траяна, а с другой стороны – Фуримута. За ними по крутым склонам дефиле стояла армия «зрителей», как он назвал пехоту с пиками.

Мне не стоит вдаваться в ненужные подробности, но гунны попали в засаду, не подумав о грозящей им опасности. По сигналу трубы Велизарий и Улиарис внезапно напали на них с оставшимися солдатами. Андреас двигался впереди со знаменем. После копий в дело пошли мечи. Велизарий сражался в передних рядах и действовал точно, как в старые времена. В какой-то момент знамя оказалось в опасности, но Андреас убил гунна, пытавшегося вырвать у него знамя. Он вонзил ему в живот кинжал. Траян и Фуримут выехали из тыла со своими отрядами. «Зрители» орали так громко, будто это были гонки колесниц. Они колотили пиками о подносы и блюда, служившие им вместо щитов. Болгары были в ужасе. Им не удалось воспользоваться луками в таком узком пространстве, и они не смогли произвести кавалерийские маневры.

На гуннах были надеты только толстые кожаные куртки, которые мало их спасали от ударов ветеранов в железных кольчугах. Гунны потеснились и поспешили назад.

Велизарий начал их преследовать, не обращая внимания на стрелы, которые выпускали, убегая, гунны. Наших коней тоже было нелегко ранить, потому что Велизарий приказал на них надеть поперсья – конские нагрудники. Наши стрелы точнее поражали гуннов. Было убито четыреста врагов, включая брата Забергана, которого Улиарис пронзил копьем в самом начале сражения.

Остальные гунны умчались к Мелантиасу с криками:

– Домой, братья, домой! За нами гонятся духи мертвых – старики со свирепыми глазами и развевающимися седыми волосами!

Гунны рвали себе лица ногтями в знак печали.

Хан Заберган собрал лагерь и отошел со всей своей армией. Велизарий стал его преследовать. Он начал битву с тремястами войнами, а когда ее закончил, у него было уже пятьсот воинов. Среди новичков были фракийские крестьяне. Их набрали среди рекрутов, они могли скакать на конях и для охоты они пользовались легкими луками, поэтому им отдали коней и оружие погибших гуннов. У Велизария погибло всего трое, хотя было много раненых. Унигатис храбро сражался с помощью одной руки, но умер от раны через несколько дней.

Велизарий послал императору донесение.

«Подчиняясь вашим Священным приказам, мы отбили врага и сейчас его преследуем».

На улицах народ ликовал и хвалил Велизария: «Это самая славная его победа!»

Во дворце продолжалось злобное шушуканье и воцарилась вселенская грусть.

Юстиниан заявил адмиралу:

– Разгрузите продовольствие с судов. Мы никуда не поплывем!

Гофмейстер (не Нарсес, тот оставался в Италии) нарочито возмущенно воскликнул:

– Неужели наши жители сошли с ума и благодарят за избавление от врагов не Ваше Величество, а Велизария, из-за которого пропала Фракия, и мы чуть не потеряли столицу?

Юстиниан послал Велизарию послание:

«Достаточно. Пусть гунны отправляются с миром и не теряют жизни в ненужных схватках. Нам они могут понадобиться в сражениях против других врагов. Если ты станешь их далее преследовать, то вызовешь наше недовольство».

Велизарий ему повиновался. Посланец Юстиниана последовал в лагерь Забергана.

«Послание императора. Следуя примеру Славного Христа, который как-то приказал своему слуге Петру сложить меч, которым он храбро ударил еврейского офицера и ранил его, мы подобным образом отозвали наши армии. Но мы просим вас, во имя Христа, – уходите с миром».

Хан Заберган был поражен, получив подобное послание. Ему стало ясно, что Велизария отозвали. К нему возвратилась смелость, и он пробыл во Фракии все лето. Там он жег, грабил и уводил к себе пленных. Осенью Юстиниан предложил ему деньги, чтобы он только убрался. Заберган боялся, что ему могут помешать спокойно отойти, если пошлют вооруженные суда с Черного моря вверх по Дунаю, поэтому он подписал договор и убрался прочь.

Юстиниан начал спешно перестраивать длинную стену Анастасия. Но он не стал готовить оборонительные силы. Придворные повторяли:

– Посмотрите, как Отец народов посрамил своих ленивых офицеров!

Когда Велизарий с тремястами ветеранами подошли к воротам Фонтанов, гвардейцы и крестьяне, следовавшие за ними, пели победный гимн. Их встречали гирляндами цветов, пальмовыми листьями, объятьями и поцелуями радостные жители Константинополя. Из дворца последовало единственное краткое послание:

«Велизарий превысил полномочия, когда разобрал ограду нашего парка у Золотых ворот без подписанного позволения Смотрителя парка. Ему необходимо вернуть на место все колья».

Над последней фразой хохотали во всех винных лавках. Если кто-то помогал своему соседу, а потом сосед его резко за что-то отчитывал, возмущенный благодетель восклицал: «Да, дорогой господин, и чтобы вы вернули на место все колья!»

Сражение при Хеттосе было последним сражением Велизария. Я описал здесь все точно, потому что битва происходила не далеко от дома, а на ближних рубежах, всего в одном дне пути от города с миллионным населением. Вы можете как-нибудь туда отправиться и полюбоваться дефиле и двумя лагерями – лагерем хана Забергана в Мелантиасе и лагерем Велизария в Хеттоссе – и даже вернуться домой до темноты.

ГЛАВА 24
Последняя неблагодарность

Мне очень трудно рассказывать вам о последней жестокости, потому что я не обладаю терпением Велизария или его великим сердцем, которое все выдержало! Моя история дошла до 564 года от Рождества Христова, когда Юстиниану уже минуло восемьдесят лет, и он правил в течение тридцати семи лет. Наконец в империи воцарился мир. Но он походил на мирное состояние, какое бывает у больного человека после приступа сильной лихорадки, и никто не может сказать, больной выздоровеет или умрет.

Император сильно опустился и стал невнятно говорить. Этот верный последователь ортодоксального христианства и неустанный гонитель еретиков сам теперь впал в скандальную ересь в отношении единосущности святого Сына.

Теодора всегда считала, что Иисус Христос не реагировал на телесные страсти и слабости, и что это была неподдающаяся соблазнам плоть, а следовательно, она не могла быть человеческой плотью. Она говорила, что всякая другая плоть может поддаваться соблазнам, а потом даже разлагаться, если только перед вами не мумия египетская, или же если эта плоть по случайности не вмерзла в огромный кусок льда. Согласно ортодоксальной точки зрения, Иисус до Воскрешения существовал в разрушающейся человеческой плоти и если вы это отрицаете, то поддерживаете учение монофизитов, отвлекая внимание от величия жертвы, совершенной Иисусом для человечества.

Юстиниан стал поддерживать теорию Теодоры, хотя при ее жизни он с ней спорил. Он говорил, что это его собственное открытие, потому что прекрасно помнил все высказывания Теодоры.

Он выпустил эдикт, и в нем назвал всех, кто выступал против, «поклонниками разложения». Юстиниан приказал всем патриархам и епископам поддерживать это новое вероучение. Они тщетно молили его дать им время как следует обдумать подобное новшество. Патриарх Константинопольский был осторожным ученым и очень прямым и правильным человеком. Он разорвал одежды и посыпал голову пеплом, а потом воскликнул:

– Это все гораздо хуже, чем ересь монофизитов и основано на богохульстве грязных манихиев, которые заявляют, что двойственность Бога-Сына является противоречием. Мои дорогие братья, если Иисус Христос, когда он жил на земле, не реагировал на слабости и страсть, как хочет, чтобы мы считали Его Величество, что тогда нам следует говорить о знаменитом плаче Лазаря и о жалобах Иисуса на Кресте.[120]120
  …о знаменитом плаче Лазаря и о жалобах Иисуса на Кресте. – См. Евангелие от Луки. Богач и Лазарь 16, 18–31. См. Евангелие от Луки. Распятие Иисуса Христа. Смерть Иисуса Христа 23, 32–38, 44–49.
  (Комментарий А. Николаевской)


[Закрыть] Вспомните о мольбах, чтобы у него взяли чашу страданий. Подобные акты подтверждают Святые Евангелисты и могут расцениваться, как просто помешательство или притворные жалобы, если тело Иисуса, в действительности, было ничего не чувствующим телом Божества.

Кафедральные клирики пожаловались на патриарха и его сместили.

Велизарий никогда не высказывался по подобным проблемам. Когда Сергий, ведущий сенатор, поинтересовался его мнением, он ответил:

– Нам трудно жить согласно заветам Христа, а если вы станете задумываться о философских понятиях Его сущности, я бы предпочел заняться критическим обдумыванием личного характера императора.

Сергий внимательно взглянул на Велизария, пытаясь понять, не иронизирует ли он, и спросил:

– Лучший из людей, наверно, подобное изучение может принести огромную пользу?

Каждый день Велизарий появлялся в императорском дворце. Если объявляли перерыв в приемах, он уезжал в свои имения и отправлялся на охоту. Он вел очень скромный образ жизни и никогда не отказывал нищим и его любили друзья. Его отношения с моей любимой госпожой были воплощением любви и понимания. Госпожа стала ближе к христианству, она отказалась от языческих привычек. Хотя продолжала использовать простые талисманы от зубной и головной боли и она хотела, чтобы эти талисманы защищали ее от сглаза. Их жизнь текла спокойно и размеренно, и казалось, что они также медленно и спокойно двигались к могиле, держа друг друга за руку. Также казалось, что на этой тропе больше не будет никаких препятствий, и их не поразят никакие испытания.

Юстиниан продолжал ненавидеть Велизария. Он не желал умирать, а его противник останется обеспеченным и станет по-прежнему пользоваться уважением граждан.

– Он украл нашу славу, – постоянно повторял Юстиниан. – Наши неблагодарные подданные уважают его, а не Священную Персону Императора.

Бесчестный Прокопий, который во всех войнах был военным секретарем Велизария, провел долгие годы, составляя историю войн. Он был корыстным и желчным человеком, не поддавался лести и всегда говорил горькую правду, и почти ничего не скрывая о предательстве одного генерала или некомпетентности другого. Он отдавал должное Велизарию за его многие победы, завоеванные в неравных битвах. Прокопий в открытую не винил Юстиниана за капризы, некомпетентность, жестокость, медлительность, мелочность характера, неблагодарность, но описывал исторические факты настолько прямолинейно, что ни один умный человек, прочитавший его записи, не смог не сформировать отрицательное мнение о монархе и выразить величайшее восхищение его генералом. Эти записи, наконец, были отосланы писцам в Александрию и там книга была опубликована.

История о книге широко распространилась, пока Юстиниану не стало известно о ее существовании, это случилось за пять лет до битвы при Хеттосе.

Когда Прокопию стало известно, что император пришел в ярость, и он понял, что эта ярость может ему грозить смертью, он написал униженное извинение, где молил своего господина простить слугу и понять, если он написал что-то не так, то за это следует винить Велизария, представившего ему фальшивую информацию. Он обещал изъять все копии книги и написать историческую работу, превозносящую славные дела Юстиниана. Юстиниан его простил, дал пенсию и пожаловал ранг патриция. Прокопий старался все время отрицательно отзываться о своем прежнем патроне. Он с ним не здоровался, встретив на улице, чтобы, не дай Бог, не навредить себе. Юстиниан был крайне недоволен, когда наконец ему принесли книгу, восхвалявшую его свершения.

Прокопий писал там только о его учености и набожности, о том, как возводились церкви и строились укрепления. Император ожидал, что в его честь будет полностью переписана прежняя история страны и что он, а не его подданный Велизарий, станет прославляться за покорение Италии и Африки. Юстиниан перестал выплачивать пенсию Прокопию.

Прокопий обозлился и оклеветал не только Велизария и госпожу Антонину, но и самого императора и покойную Теодору. Иногда он в своих записках сообщал правдивые факты, но иногда искажал их, а временами просто лгал! Он не пощадил даже меня, Евгения. Например, он написал о том, что я помогал госпоже убить служанку Македонию. Он писал, что мы разрезали ее язык на мелкие кусочки и швырнули их в море. Прокопий говорил, хвастаясь друзьям:

– Я написал книгу, способную опорочить имена некоторых великих людей, обидевших меня.

Но он держал книгу в столе, желая, чтобы ее прочитали потомки.

Осенью после битвы при Хеттосе группа сенаторов задумала новое покушение на жизнь императора. Этот заговор возглавляли Сергий и Марселл, тот самый, кого простил Юстиниан за участие в старом заговоре Артабана Армянина. Заговор случайно раскрыли, а лидеров заставили выдать имена сообщников. Среди лидеров был и Херодиан, генерал, сдавший Сполето королю Теуделю, чтобы навредить Велизарию! Потом он удрал к готам. После смерти Теуделя, он сдал Кумае Нарсесу, и Юстиниан его простил. По возвращении Херодиана в Константинополь Велизарий подал на него в суд, и его заставили выплатить долг в пятьдесят тысяч золотых монет, о которых упоминалось в истории сдачи Сполето.

Херодиан, чтобы избежать смерти, попытался оправдаться, заявив, что заговор против императора был задуман Велизарием. После его показаний Государственный обвинитель Апион послал агентов в дом Прокопия, чтобы найти там документы, подтверждающие это обвинение. В доме в запертом сундуке они нашли книгу выдуманных историй Прокопия. Апион прочитал ее и пригрозил Прокопию, что его задушат за оскорбления личности императора, если только он не даст нужных показаний, с помощью которых Велизария можно будет обвинить в предательстве. Прокопий, естественно, согласился на это и ему вернули его писанину. Теперь вам ясно, почему я его назвал «бесчестным Прокопием».

Апион явился в дом Велизария ранним утром в сопровождении двух писцов и отряда солдат. Велизарий в это время играл в мяч, а затем собирался окунуться в бассейн. Я вел счет забитым мячам. Велизарий любезно приветствовал Апиона и сказал:

– Вы новый Государственный Обвинитель? Что-то рано вы пожаловали ко мне. Вы не позавтракаете со мной после того, как я окунусь в бассейне?

Апион ответил ему весьма мрачно:

– Дело Его Священного Величества не терпит промедления. И мы не станем завтракать и плавать в бассейне. Быстро одевайтесь, князь Велизарий. У меня есть ордер на ваш арест по обвинению в государственной измене. Солдаты, арестуйте слуг. Могут понадобиться их показания.

Велизарий обратился ко мне:

– Евгений, запиши счет. Мы продолжим игру в другое время. – А затем попросил госпожу Антонину спуститься вниз.

Мне не позволили позвать госпожу Антонину. Апион заявил:

– Слуги уважаемой Антонины тоже задержаны.

Велизарий оделся и пригласил Апиона и солдат зайти в теплое помещение, потому что день был прохладным. Апион прочитал приказ об аресте:

«Приветствуем тебя, Уважаемый патриций Велизарий, Князь Императорских Конюшен, Командир Императорских Гвардейцев и Командующий Армиями на Востоке.

Велизарий, да будет тебе известно, что мы, Юстиниан, Твой Император, тобой недовольны и требуем, чтобы ты мирно подчинился нашему офицеру, уважаемому Государственному Обвинителю Апиону, когда он явится с солдатами арестовать тебя.

Ты неоднократно в течение многих лет проявлял себя нелояльным и вредным подданным, ты более заботился о собственной безопасности, богатстве и славе, чем о Священных интересах твоего Императора, что и станет ясным из следующего перечисления твоих проступков. В пятый год нашего правления ты позволил, чтобы половина Константинополя была разграблена и выжжена толпами людей, принадлежащих к различным фракциям, прежде чем ты стал действовать против зачинщиков и предателей Хипатия и Помпея. Далее. Когда мы послали тебя против вандалов в Африке на шестой год нашего правления, ты собирался узурпировать нашу власть в этой провинции, но некоторые верные генералы предупредили нас о твоем заговоре. Мы тебя отозвали оттуда до того, как ты смог причинить нам вред.

Далее. Мы послали тебя против готов в Италии во время восьмого года нашего правления, и ты бесстыдно не обращал внимания на наши письменные инструкции и заключил мир с врагом на других условиях, чем те, о которых мы тебе писали. Ты вступил в тайную переписку с готами и предложил собственную кандидатуру в качестве императора Западной империи и еще раз пожелал узурпировать нашу власть, но мы опять тебе в этом помешали. Ты вернулся в Константинополь, оставив готов непокоренными, а они представляли для нас огромную опасность. Когда мы послали тебя к персам на тринадцатом году нашего правления, ты избегал с ними сражения и позволил им вернуться домой без потерь и разрушить наш великий город Каллиникум.

На четырнадцатый год нашего правления мы снова послали тебя против персов, и ты не воспользовался отсутствием короля, когда он грабил территорию нашей Колхиды. Ты не пересек границы с Ассирией и не спас захваченных в Антиохии пленных, хотя это была очень легкая задача. Ты также не помешал возвращению короля из Колхиды.

В тот же год ты высказывал преступные слова против императрицы, нашей любимой Теодоры, которая теперь находится в Раю.

Во время семнадцатого года нашего правления мы снова послали тебя против готов в Италии. Тебе там не удалось ничего добиться. Ты зря тратил наши ресурсы и войска и вернулся домой спустя пять лет, а готов после этого разгромил наш верный гофмейстер Нарсес. Из Италии ты писал нам угрожающие, непочтительные письма, а по возвращении ты участвовал в заговоре против нас под руководством Артабана Армянина.

На тридцать второй год нашего правления ты перестал обращать внимание на фортификации и подготовку войск под твоим командованием и тем самым давал повод для нападения варваров, а потом приписал себе славу отражения атак гуннов, которая прежде всего принадлежит Всемогущему Богу, а затем уже нам. Как и в прошлые времена, ты пытался приписать себе славу, принадлежащую нам в сражениях и победах против персов, вандалов, мавров, готов, франков и других народов. Ты нескромно вел себя перед городскими толпами, и тебе льстило их внимание.

Мы проявляли терпение, сколько раз мы тебя прощали за твое неприличное поведение и наглые слова!

Сейчас во время тридцать седьмого года нашего правления нам стало известно, что ты участвуешь еще в одном заговоре против нас. Наши генералы Херодиан и Иоанн, которого прозвали Эпикурейцем, признались, что ты пытался их свернуть с пути истинного, а уважаемый Прокопий, бывший ранее твоим военным секретарем, также обвинил тебя в ужасном кровавом преступлении. Все эти люди признались, что ты с ними договорился о том, что в определенный день вы нападете на нас с мечами в нашем зале совещаний, пока мы будем сидеть на троне и на нас будут надеты Священные одежды королевской власти. Эти люди сделали вид, что соглашаются с тобой, но передали твои предложения нашим верным офицерам.

Пусть тебе станет известно, предатель, что наше императорское милосердие, которое мы тебе всегда даровали, наконец исчерпало себя, потому что преступник, который постоянно грешит и не собирается каяться, никогда не станет честным человеком! Мы проявим слабость, если простим тебя после содеянных, как говорится в Писании, семьдесят раз по семь грехов.[121]121
  после содеянных семьдесят раз по семь грехов. – «Тогда Петр приступил к Нему и сказал: „Господи! сколько раз прощать брату моему, согрешающему против меня? до семи раз? Иисус говорит ему: не говорю тебе до семи, но до семиножды семидесяти раз“». Матфей 18, 21–22.
  (Комментарий А. Николаевской)


[Закрыть]

Повинуйся».

Когда Апион закончил чтение, Велизарий его спросил:

– Кто готовил этот приказ для подписи Его Величества?

– Я, – ответил ему Апион.

– Мне по вашей речи кажется, что вы – фракиец из Адрианополя. Мне также кажется, что мне знакомо ваше лицо. Разве мы не учились в одной школе у учителя Мальтуса?

Апион сильно покраснел, потому что он всегда помнил, как его презирали соученики в то время, и ответил:

– Нет, мы незнакомы.

Слуг отвели в тюрьму и начали пытать. Там были рабы и свободные граждане, начиная от юного пажа до Андреаса и меня. Нам с Андреасом уже исполнилось по семьдесят лет. Нас растягивали на дыбе и били плетьми, на концах которых были металлические наконечники. Нам крепко обвязывали лбы мокрыми скрученными кожаными веревками, они, высыхая, причиняли страшную боль. Кроме того, нам поджигали ноги в бронзовых жаровнях.

Некоторым из слуг досталось сильнее, чем другим. Меня бросили в кандалах в камеру вместе с Андреасом, а потом нас потащили на допрос и пытки. Андреас присутствовал во время ареста Велизария и был возмущен Апионом:

– Государственный Обвинитель следовал в жизни прекрасной и ровной дорогой. Пока его соученики командовали армиями императора, он командовал перьями, чернилами, пергаментом и занимался подкупами и пресмыкался перед власть имущими! Он двадцать лет проработал клерком, и стал писцом, прошло еще двадцать лет и он уже помощник главного архивариуса. Прошло пять лет и он Государственный Обвинитель, и ему прислуживают клерки-копиисты, посыльные, тюремщики, полицейские. Скромный копиист хвастается своим коллегам: «Сам уважаемый Апион удостоил меня сегодня улыбкой и вспомнил мое имя».

Теперь ему дают взятки, он перестал пресмыкаться перед вышестоящими людьми. Он заведует всеми орудиями пыток – он – господин цепей, кнутов, дыб, клещей для того, чтобы прижигать клейма на лбах преступников. И мы это все вскоре испытаем на собственной шкуре.

Андреас также добавил:

– Этот маленький ябеда Апион! Я до сих пор вижу, как он скорчился в углу классной комнаты и злится на нас, потому что не получил сладкой булочки. Он отказался вести снежный бой с послушниками. Это и стало булочкой раздора! Мне кажется, что стоит убедить мэра города снять Слона с пьедестала и вместо него поставить статую уважаемого Апиона!

Андреас не выдержал пыток и умер. Апион страшно злился: Андреас не издал ни единого крика.

Я кричал и вопил не переставая. Я понимал, что ответственный за пытки будет мною доволен или ему настолько надоедят мои вопли, что он скажет: «Сделайте перерыв и ослабьте веревки!»

Я повторял одно и тоже.

– Долгой жизни Его Милостивому Величеству! – и еще я добавлял:

– Я ничего не знаю! Не знаю!

Мне удалось выжить, я не стану вам описывать страшные шрамы, оставшиеся у меня на теле. Я не такое важное лицо. Меня спрашивали снова и снова:

– Ты слышал, как предатель Велизарий в беседе с патрицием Марселлом предлагал коварные планы? Взгляни, здесь записаны показания слуг Велизария, которые слышали как-то во время ужина с вашей госпожой, что он высказывал подобные мысли. Как ты мог их не слышать? Они поклялись, что ты там тоже присутствовал.

Я все отрицал и говорил, что Велизарий – самый лучший, добрый и самый преданный человек на свете. Но остальные слуги подтвердили все, что было необходимо, потому что они не выдержали пыток. Я не присутствовал на судилище. Оно состоялось в январе за закрытыми дверями. Рассказывали, что Велизарий отрицал все обвинения. Ему предъявили не только обвинения в предательстве. Его обвинили в содомии с приемным сыном Феодосием и в том, что он осквернил свою падчерицу, Марту. Велизарий просил провести перекрестный допрос свидетелей обвинения – Херодиана, Иоанна Эпикурейца и Прокопия. Юстиниан ему в этом отказал – и он сам судил Велизария. Юстиниан смеялся над господином Велизарием и делал вид, что ему предстоит честный суд. Он спросил Велизария:

– У вас есть честные свидетели, которых вы бы хотели вызвать на суд, чтобы они подтвердили, что вы не изменник?

Велизарий ему ответил, что у него есть четверо подобных свидетелей.

– Кто они такие? Присутствуют ли они в городе?

– Нет, ваше Величество.

– Назовите их имена.

– Гейлимер, бывший король вандалов, Ваттих, бывший король готов, Хосров, великий король Персии, Заберган, великий хан болгарских гуннов. Они точно могут сказать, что я не предатель!

* * *

Госпожу Антонину обвинили в пособничестве. Рассказывали, что когда ее привели в суд, она говорила так нетвердо и иносказательно, как будто страдала от старческого слабоумия. Она вспоминала неприятные вещи в жизни Юстиниана до того, как он стал императором. Говорят, что ее разговоры были странными и ироничными. Антонина говорила:

– У моей подруги Теодоры из клуба фракции Синих была комнатная собачонка жадная и похотливая. По ночам она рассказывала этой собачонке разную теологическую чепуху и кормила мерзкое животное кусочками сырого мяса. Это была любопытная тварь. Она лизала ноги всех важных людей в городе и обнюхивала каждый фонарный столб. Мы называли его Цезарь, но до этого у него было ужасное варварское имя готов.

Госпожа также добавила:

– Ваше Величество, когда-то мне был знаком маленький улыбающийся розовощекий человечек, которому удалось переспать с тремя поколениями женщин одного семейства. (Госпожа имела в виду госпожу Хрисомалло, ее дочь и внучку.) Он возносил молитву Вельзевулу, но не смог выучиться хорошо владеть греческим языком. Мне очень жаль, что я всегда была вежлива с этим маленьким, улыбающимся, розовощеким человечком.

Юстиниан начал злиться и постарался побыстрее ее отпустить.

– Эта благородная дама сошла с ума, ей должны помочь доктора. Мы ее отпускаем.

Но госпожа продолжала говорить.

– Все хорошенькие девушки из клуба Синих жаловались на этого Жадину. Они говорили, что он заставляет их делать отвратительные вещи, очень жаден и не желает платить за любовные услуги. Они еще говорили, что он путает духовный экстаз с плотским, поклоняется неправильным богам и воняет козлом!

– Уберите ее! Сейчас же уберите! – пронзительно закричал Юстиниан.

– Да, от него воняло смесью благовоний и козлом, он мочился в постель, а на ляжках у него были бородавки.

Затем был произнесен приговор. Наказания преступникам были назначены самые разные. Часть из обвиняемых ждала смерть – отсечение головы топором. Некоторых повесили, а некоторых виновных ждало пожизненное заключение. Но Херодиана и Иоанна Эпикурейца помиловали.