Текст книги "Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 3. Князь Велизарий."

Автор книги: Роберт Ранке Грейвз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 32 страниц)

Папе Вигилию, тому самому, что заменил Сильверия, было приказано перебраться из Рима в Сицилию и ждать вызова в Константинополь. Юстиниан всегда желал, чтобы его вспоминали и называли Великим за великие теологические таланты и другие прекрасные качества и подвиги. Он работал над трактатом, и ему было необходимо одобрение Папы. В этом трактате обсуждались отношения между Первой и Второй Личностью Троицы. Юстиниан решил обсудить это положение сначала с Папой, прежде чем двигаться дальше.

Цель трактата состояла в том, чтобы примирить тех, кто верил в единосущность Сына, и тех, кто считал, что он обладал двуединой натурой. Таким образом к ортодоксальной вере могло примкнуть большое количество бывших еретиков.

Я не стану здесь подробно рассматривать детали спора. Папа Вигилий, конечно, серьезно не относился к трудам императора. Там многое было смешано в одну кучу и противоречило одно другому, но он не мог себе позволить обидеть императора. Папу больше волновало сообщение об ужасном положении в Риме. Бушель зерна продавался там за пять золотых монет.[112]112
  Бушель – 35,2 литра.


[Закрыть] А вол стоил пятьдесят монет. Бедные люди давно ели траву и крапиву, как во время предыдущей осады. Папа был добрым человеком и честным христианином, несмотря на то, что ему пришлось купить свою должность, но он никогда не забывал, как Иисус трижды повторил апостолу Петру: «Паси овец моих».[113]113
  …Иисус трижды повторил апостолу Петру: «Паси овец моих». – См. Иоанн, 21, 15–17.
  (Комментарий А. Николаевской)


[Закрыть] Папа за собственные деньги нанял несколько кораблей-зерновозов, которые отправились в Римский порт, чтобы как-то помочь населению.

Папа послал флот под надзором епископа, которому удалось избежать блокирующего эскадрона готов у островов Липари – он далеко обошел их по морю и привел суда в порт. Когда он туда прибыл, у него стало легче на сердце: он увидел, что в порту на башне продолжает развеваться императорское знамя и воины размахивает плащами с укреплений. К сожалению, он не понял сигнала – это было не выражение радости, а предупреждение о засаде… Как только суда встали на якорь в заливе, тут же послышались громкие вопли варваров, и два эскадрона готов Теуделя вылетели из засады за складами. Они захватили корабли и убили всех, бывших на борту, за исключением епископа, которого отвезли Теуделю. Валентин не послушался приказа Велизария и за два дня до прибытия судов повел своих людей в атаку против готов – его убили, а вместе с ним погибли почти все воины.

Готы увидели флот епископа с холма и устроили засаду, а солдаты гарнизона слишком ослабели от голода, и не могли им помешать. Взятый в плен епископ, как ни странно, но его имя тоже было Валентин, подвергся допросу Теуделя, который надеялся получить от него важную военную информацию. Будучи хорошим римлянином, епископ старался не отвечать на вопросы, даже под угрозой пытки. Теудель пришел в ярость и приказал отрубить бедняге обе руки. Можно было только ему посочувствовать.

Из-за голода в Риме часто люди кончали жизнь самоубийством. Ветеран Бессас был раздражен тем, что Юстиниан перестал обращать внимания на положение в Италии и стал обогащаться за счет остальных горожан. Он приказал, чтобы ни один человек не покинул город, не заплатив сначала пять тысяч золотых монет за подобное разрешение. Это правило касалось простых людей. Патриций должен был заплатить сто тысяч золотых. Многие патриции считали цену грабительской и оставались в городе, хотя им здесь приходилось нелегко. Зерно было только в военных зернохранилищах. Бессас продавал зерно, и каждый раз цена становилась все выше и выше. Он добавлял туда высевки, тем самым лишал корма коней. Когда золота у людей не осталось, он стал принимать плату старинными блюдами или кувшинами из фамильных драгоценностей. Он считал их стоимость только на вес, не обращая внимания на то, что это старинные произведения искусства. Мне кажется, что он решил сдать город при условии, что ему и его солдатам, которые тоже разбогатели, продавая часть своих рационов, будет позволено с честью покинуть город и сохранить их накопленные богатства.

Как-то толпа горожан с воплями пришла к воротам дворца Пинциана, где расположился Бессас. Вид у людей был ужасный – бледные, осунувшиеся лица и раздутые от газов животы. В городе съели всех собак, мулов, ослов, котов, крыс и мышей, людям оставалось только питаться крапивой. Некоторые тайно пожирали лошадиный помет и мясо убитых детишек. Охрана пыталась отогнать бедные создания прочь, но если к ним прикасались, они падали и не могли подняться из-за слабости и дрожали, извиваясь, как черви или мухи с оторванными крыльями. Они просили только об одном:

– Ради Бога накормите нас, или позвольте нам оставить город без всякой платы, или убейте нас, чтобы нам больше не страдать.

Бессас им отвечал:

– Я не могу вас кормить, потому что зерно нужно моим солдатам и убить вас я тоже не могу – это будет называться убийством. Я не позволю вам покинуть город, потому что готы могут воспользоваться моментом и ворваться внутрь, когда мы откроем ворота. Терпение! Вскоре сюда прибудет Велизарий и привезет вам пищу.

Ему пришлось понизить плату за выход из города, и эту сумму могли оплатить граждане даже с не очень толстыми кошельками. Но плата для патрициев осталась той же. Вскоре город почти полностью опустел. Многие беглецы погибли от голода, других убили готы. Армия готов теперь увеличилась до шестидесяти тысяч человек. Лишь немногим горожанам удалось отправиться на юг. Но Рим продолжал держаться, и то же самое происходило с гарнизоном Римского порта. Велизарий шел к ним на выручку из Дураццо в Далматии, куда прибыло подкрепление.

Иоанн Кровавый хотел, чтобы вся армия, составляющая теперь двести тысяч человек, пересекла узкое море при Бриндизи, начала марш через Италию к Риму. Велизарий отмечал, что если даже им по пути не встретится серьезного сопротивления, дорога к Риму займет сорок дней, а если двигаться по морю в галерах – путь будет длиться всего пять дней, к тому же сейчас дул попутный ветер. Риму угрожал голод, был важен каждый день. Ему удалось купить в Дураццо для половины кирасиров кольчуги и коней. Велизарий погрузился с войсками на самые быстрые галеры и приказал Иоанну Кровавому быстрее следовать за ними.

Все это время госпожа Антонина нежно и заботливо относилась к мужу. Они доверяли друг другу, это помогло им перенести тяготы тяжелого времени. Кроме того, о госпоже в это время не ходило никаких сплетен. Мной они дорожили и доверяли важные секреты.

Велизарий и госпожа отправилась на флагманском корабле. Нас тревожила предстоящая военная кампания, но когда мы высадились, то были рады снова оказаться в Италии. Сильный юго-восточный ветер заставил нас приплыть в залив Отранто. Готы продолжали осаждать город. Не поняв, что мы приплыли туда случайно, они в страхе отошли в Бриндизи, город в двух днях пути к северу. На следующий день ветер переменился, и мы поплыли на юг через Мессианский залив. Готы радовались, что опасность их миновала.

Через шесть дней мы прибыли в Римский порт. Он еще держался, но пока не прибудет Иоанн Кровавый ничего нельзя было предпринимать – у нас были слишком мало силы. Мы его ждали несколько дней, но от него не было никаких новостей, и мы решили, что его суда потонули или их разбросала буря.

Наконец от Иоанна пришло сообщение. Он переслал его на торговом судне. В нем сообщил, что станет двигаться через всю Италию и ему уже повезло – он, незамеченный готами, перевез свои войска к Отранто, даже захватил большое стадо конского пополнения и перепугал готов в Бриндизи, захватил лагерь врагов и многих из них убил. Сейчас он движется на северо-запад в направлении Рима.

Велизарий возмущался:

– Почему ни один из моих генералов мне не подчиняется? Боюсь, к тому времени, когда прибудет Иоанн, Рим падет.

Он постарался передать в город послание Бессасу, где просил его держаться до последнего.

Король Теудель никогда не преуменьшал храбрости и способностей Велизария. Он понимал, что Велизарий постарается доставить провизию на лодках по Тибру, и решил заблокировать путь. В наиболее узком месте реки, в трех милях вниз по течению от Рима, он построил две крепкие деревянные башни, по одной на каждом берегу, затем соединил оба берега запрудой из толстых бревен. На башнях располагались самые лучшие его воины. У Виттиха никогда не хватило бы мозгов разработать подобную смелую схему.

Велизарий не испугался башен и запруд Теуделя и послал туда двоих самых разумных разведчиков. Им следовало изображать из себя дезертиров и постарался прикинуть размеры сооруженных башен. Разведчики завели разговор с караульными на башнях на правом берегу. Потом они сделали вид, что их не устраивают предложения готов, и вернулись к Велизарию. У него оказались точные размеры башен, и он приказал соорудить башню на двадцать футов выше башен Теуделя и установить ее на две скрепленные вместе баржи, перевозящие цемент. Наверху он приказал прикрепить к шлюпбалкам длинную лодку. У него также было двести галер с щитами высотой в шесть футов. В щитах были вырезаны амбразуры для лучников. На галеры посадили лучших воинов и погрузили на них зерно, колбасы, сушеное мясо, масло, сыр, фиги и другое продовольствие.

От Иоанна Кровавого пришло еще одно сообщение. Его принес священник, переодетый в крестьянина. Иоанн сообщал, что местное население радостно его приветствовало, когда он двинулся от Бриндизи, но, к сожалению, Теудель занял Капуа и преградил ему дорогу к Риму. Капуа было невозможно взять и Иоанну известно, что не стоит проходить мимо хорошо укрепленной крепости, как часто говаривал сам Велизарий. Иоанну пришлось повернуть назад, и он сейчас ловит рассеянные войной банды готов в Лусании.

Священник сообщил Велизарию, что гарнизон в Капуа состоял из половины эскадрона копьеносцев. Велизарию стало понятно, что Иоанну Кровавому наплевать на судьбу Рима. Кроме того, он желал отомстить Бессасу, который ему не помог, когда несколько лет назад Иоанн Кровавый оказался в осаде в Римини. Он также предпочитал грабить неоккупированную землю. Велизарий мог помочь Риму только собственными небольшими ресурсами, а там, будь что будет.

Велизарий передал командование над Римским портом армянину по имени Исаак. С ним осталась для помощи и советов госпожа Антонина. Половина эскадрона кавалерии расположилась по двум берегам реки, и их поддерживала пехота. Войскам было приказано держаться до последнего. Велизарий лично командовал галерами, и он отправил следующее послание Бессасу:

«Жди моего прибытия по реке завтра днем. Я постараюсь разгромить заслон на реке и жду, что ты внезапно нападешь на лагерь готов в полдень, чтобы отвлечь их внимание. На лодках я везу вам продовольствие».

Следующий день шестого декабря был праздник епископа Николая, святого патрона детей, праздник святого Николая очень культивировал Юстиниан. Он построил в его честь церковь в Константинополе. О святом Николае рассказывают разные небылицы, и я не все их воспринимаю на веру. Как только он родился, младенец встал на ножки и пролепетал благодарность Всемогущему Богу за свое рождение. Еще будучи младенцем, он свято выполнял канонические посты по средам и пятницам и в эти дни сосал грудь своей матери. Она за него очень беспокоилась, но в то же время восхищалась сыночком. Непонятно, почему святой Николай стал наследником Бога моря Посейдона, и все храмы Посейдона теперь посвящаются святому Николаю. Это походит на то, как Непорочная Мария стала как бы наследницей богини Венеры, а Цербер, чудовищный трехглавый пес со змеиным хвостом, стал посвящаться апостолу Петру (Иисус Христос наследник Орфея, который мог укрощать свирепых зверей своими красивыми мелодиями. Каждый признанный церковью святой имеет свой особый характер и свойства. Николай стал символом детской простоты).

В данном случае солдаты-фракийцы посчитали ортодоксальную веру, а в преданиях говорилось, что Николай в знаменитой церкви в Никее настолько возбудился от религиозных чувств, что залепил по уху клирику Арию, основателю ереси арианства, которое проповедуют готы.

Ранним утром святого Николая Велизарий был готов начать путешествие по реке на веслах и парусах. По обеим сторонам реки расположили пешие войска, для которых так и не удалось достать лошадей, а эскадрон всадников служил в качестве защиты. Госпожа Антонина обняла мужа, пожелав ему скорой победы и Божьей помощи. Мы, волнуясь, остались ждать результатов на крепостных башнях.

В полдень пожаловал всадник и сообщил великолепные новости. Сначала флоту Велизария пришлось преодолеть цепи, протянутые через реку на некотором расстоянии от запруды. Идея была та же, какую сам Велизарий использовал для защиты водяных мельниц во время обороны города. Пехота тучей стрел разогнала охрану по обеим сторонам реки. Они сняли цепи и проследовали дальше. Высокую плывущую башню с лодкой, прикрепленной к ее вершине, тянули тягловые животные. Пока лучники в галерах и пехота по берегам обменивались залпами с готами, сидящими в двух стоявших друг напротив друга деревянных башнях, плавучую башню Велизария поставили против башни готов, находящейся на земле, и стали ясны намерения Велизария. Большую лодку быстро спустили с шлюпбалок, и она опустилась среди массы готов, находящихся вокруг. В лодку быстро бросили горящие факелы, лодку заранее заполнили смолой, дегтем, маслом и другими легковоспламеняющимися материалами. Через минуту башня с готами запылала. Эскадрон готов попытался атаковать нас, но при виде горящей башни заколебался и отступил назад. Готы страшно кричали в бушующем пламени. Пехота быстро отогнала всадников – готов. Велизарий начал разрушение балок и бревен, преграждавших проход галерам. Он был готов продолжить путь, как только Бессас начнет отвлекать на себя внимание готов.

Двести готов сгорели заживо в башне. Гарнизон другой башни поспешил удрать.

Когда армянин Исаак услышал эти новости, он начал кричать от радости и все мы к нему присоединились. Он решил подкрепить победу, напав на окруженный частоколом лагерь готов, расположенный на расстоянии полмили и охранявший Остию. Он собрал сотню всадников и помчался из крепости к дельте реки, по пути прокричав Антонине:

– Крепости под вашим наблюдением ничего не грозит, великолепная госпожа. Я вскоре вернусь с добычей!

Исаак не вернулся. Он ворвался в лагерь и разогнал гарнизон, но был смертельно ранен командиром лагеря. Готы поняли, что его отряд не авангард крупной армии, что это был лишь лихач с сотней любителей острых ощущений. Они возвратились в то время, когда люди Исаака грабили лагерь. Исаак погиб, из всех солдат в крепость вернулось не более десяти человек.

Один солдат увидел, что ему не прорваться, и поскакал вверх к дельте реки и крикнул через ручей сторожевым, оставленным там Велизарием:

– Товарищи, Исаака убили, а я единственный остался в живых. Меня ранили в бок. Помогите мне перебраться к вам!

И потерял сознание.

Пока солдаты переправляли воина и его коня через реку на плоту, солдат на коне галопом отправился к бечевнику, чтобы сообщить Велизарию дурные новости. Он ему сказал:

– Генерал, все кончено в Римском порту. Исаак и гарнизон перебиты готами. Остался только один человек. Ему удалось удрать, но он ранен, и мы его перевезли к себе у дельты реки.

Велизарий знал спасшегося солдата. Он был смелым и умным воином, а гонцу можно было верить, поэтому он решил, что тот сообщил ему проверенные новости. Он сразу задал важный для него вопрос.

– А как моя жена, леди Антонина?

Гонец ответил:

– Не могу сказать. Этот солдат сказал нам, что остался единственным в живых из всех людей Исаака.

Велизарий покачнулся. Из глаз у него брызнули слезы, и некоторые время он не мог вымолвить ни слова. Он перекрестился и пробормотал молитву. Но потом он взял себя в руки. Может, ему вспомнился Гейлимер, король вандалов, который проиграл битву, потому что не вовремя стал горевать о своих близких. Уже было три часа, и Бессас еще не напал на готов, хотя далеко вокруг была видна пылающая башня и было ясно, что запруда прорвана. Неужели Велизарию одному придется сражаться со всей армией готов? Это обречено, но Велизарий все равно пойдет на это, на помощь Бессаса, как только галеры приблизились к городу. Но если порт взят, а он отрезан от моря, потому что Остия в руках врага, и если его постигнет поражение – это конец. Ему следовало немедленно возвратиться и снова отвоевать порт. Велизарий приказал развернуть галеры, забрал на борт пеших воинов, сигналом труб отозвал кавалерию и отправился вниз по реке. Может, еще не поздно, и он сможет взять порт и отомстить за погибших?!

Когда мы увидели, что его лодки возвращаются, мы были поражены. Но сильнее всего удивился Велизарий, увидев, что наши часовые все еще находятся у ворот крепости.

У бедного Велизария в голове смешались чувства облегчения и возмущения. Он был рад, что сообщение было ошибочным, а возмущен тем, что так глупо отказался от удачной операции. Он горько прошептал:

– Сегодня день святого Николая, когда детям кладут в башмачки разные сладости, а старые солдаты остаются в дураках!

В ту ночь его начало снова трясти от приступа лихорадки. Плохое состояние психики усугубило приступ. Он очень сильно разболелся и вскоре стал бредить. Велизарий постоянно звал госпожу и не узнавал ее, хотя она бодрствовала у его постели. Он все время повторял слова, которые ужасом наполняли его сердце, когда он решил, что Антонина погибла.

– Зачем мне теперь жизнь? – восклицал Велизарий, – Антонина погибла!

В разгар горячки нам пришлось позвать на помощь восемь сильных мужчин, чтобы удержать его от диких поступков. Ему казалось, что он сражался с готами у стен Рима, а иногда он представлял, что действие происходит в Дарасе. Как-то он ужасным голосом выкрикнул военный призыв и сжал в руках двоих мужчин, и они чуть не задохнулись в его объятиях. Но он тут же упал, задыхаясь, на подушки.

ГЛАВА 22
Возвращение и прощение

Велизарий страдал от горячки десять дней. На одиннадцатый день король Теудель взял Рим. Его тайно впустили в город с всей армией четыре предателя солдата-изурийца через ворота Асинария. Бессас не чередовал постоянно караульных в воротах и не менял запоры, как это делал Велизарий, и солдатам удалось заранее сообщить Теуделю час, когда будут открыты ворота. Они стали предателями, чтобы отомстить капитану своего отряда, который недодавал им часть рациона зерна и продавал его патрициям.

Готы немедленно стали грабить прекрасные дома патрициев, поэтому Бессасу с солдатами удалось спокойно улизнуть из города. Теудель забрал все неправедно собранное богатство Бессаса. Казалось, что эти богатства собирал король для своей казны или удачливый пиратский адмирал. Во всем Риме, где недавно проживало население в полмиллиона, готам удалось найти не более пятиста простолюдинов и четыреста патрициев. Это были, в основном, женщины и дети, потому что мужчины-патриции удрали вместе с гарнизоном. Теудель начал сносить фортификации. Он поклялся, что раз люди позабыли благостное правление Теодориха и его последователей, сжечь город дотла, и он станет не более, чем загоном для овец.

Велизарию сообщили об этой угрозе, и он написал королю из Римского порта:

«Король Теудель, если вы проделаете с Римом то, о чем вы предупреждали в будущем при упоминании вашего имени, люди станут плеваться! Рим – это колыбель империи! О вас станут писать и говорить: „То, что пятьдесят поколений римлян старались построить, собрав здесь самые великолепные материалы, лучших архитекторов мира и самых искусных строителей, какой-то германский принц, оскорбив великих древних мастеров, сжег за один день из чувства мести, в то время, когда город был пуст из-за голода и чумы“».

Теудель призадумался и не стал выполнять угрозы. Велизарий понимал, что для короля готов гипотетические рассуждения о будущем будут иметь больший вес, чем его собственные желания или практические советы самых мудрых советчиков. Теудель разобрал три мили укреплений и убрал все ворота, сделав из Рима открытый город. Он оставил крупные силы, чтобы не давать возможности действовать нашим отрядам в Римском порту и отправился против Иоанна Кровавого, который сейчас находился в Таранто.

Иоанн Кровавый побоялся встретиться с Теуделем и быстро отошел в Отранто. Этим действием от отдал Южную Италию в руки готов. Теудель посчитал, что брать Отранто необязательно, если Иоанн Кровавый станет там сидеть безвылазно. Он решил отправиться по Адриатическому побережью в Равенну, чьи жители не поддерживали дело империи и могли открыть для него ворота. Если Равенна окажется в его руках, он станет хозяином Италии.

Король Теудель начал марш по побережью, когда ему сообщили вести, которые вывели его из равновесия. Велизарий всегда пытался выполнить невыполнимое. Он снова занял Рим и был готов поспорить с готами по поводу владения этим прекрасным городом!

Вы можете меня спросить, как Велизарий со своими весьма скромными военными силами посмел оборонять открытый город против армии, составлявшей в то время восемьдесят тысяч человек?!

Велизарий сам мог бы ответить на этот вопрос.

– Мы должны каким-то образом искупать наши прежние неудачи.

Как только Велизарий пришел в себя и мог усидеть на коне, он постарался разведать, как дела обстоят в городе. Он отправился с тысячью всадниками, выехав ночью из Римского порта.

Он обнаружил, что город пуст, наверно, в первый раз в истории города. Им даже встретилась небольшая стая волков, бродящая по Марсову полю. Солдаты не стали в них стрелять. Встретить волков считалось хорошей приметой, потому что древние римляне преклонялись волкам, и Ромул, основатель Рима, был выкормлен волчицей. Велизарий внимательно все осмотрел, а затем сделал вывод:

– Все прекрасно, друзья.

Окружающие решили, что на него подействовала прошедшая лихорадка. Велизарий им объяснил:

– Король Теудель, варвар, но, как я и надеялся, не стал разрушать город. Он просто снял верхний слой камней в укреплениях и сбросил разрушенные камни в ров. Если постараться, мы сможем быстро все восстановить.

Оставшаяся армия готов, узнав, что Велизарий отправился на разведку, а потом возвратился в порт, четырежды нападала на него. Он каждый раз делил свои силы на три части. Половина эскадрона оборонялась, а две другие части двигались вперед на разных флангах и окружали врага, стреляя в них из луков, пока враги не начали отступать. Возвращаясь домой, Велизарий убил или ранил более тысячи человек, а сам потерял тридцать человек. Эскадроны готов состояли только из копьеносцев, и им не давали возможности подойти поближе к нашим воинам и забрасывали издали стрелами. У готов было пятнадцать тысяч человек, но они не желали покидать лагерь. Велизарий оставил пятьсот солдат охранять порт и все остальные силы отправил в Рим. У него было четыре тысячи фракийцев, из которых погибло триста человек, и две тысячи солдат Бессаса, перешедших к нему, когда был взят Рим, и пятьсот человек регулярного войска, бывших дезертиров Теуделя в Солето, которых потом убедили снова возвратиться в нашу армию. Кроме того, имелось несколько сотен крепких рабочих их соседних деревень, которые в свое время покинули город. Они с удовольствием согласились работать для Велизария, если он им обещает платить зерном, мясом и вином.

Велизарий вошел в Рим на праздник Трех Королей. Король Теудель не возвращался до первого февраля 547 года от Рождества Христова. За двадцать один день в городе свершилось чудо. Ров полностью очистили от земли и грязи, и туда забили острые копья, вырезанные из балок сожженных домов. Камни, сброшенные со стен, собрали и уложили на старые места, хотя и не скрепили их цементом и известью. Опять перед лицом врага стояли крепкие стены, правда, они укоротились на несколько футов. Но ворот до сих пор не было. У Велизария не было искусных плотников и кузнецов, и поэтому за короткое время ничего не удалось придумать. Велизарию пришлось прибегнуть к тактике древних спартанцев – он закрыл проходы человеческими телами. Его лучшие копьеносцы построились во фланги. Мы все работали сменами, по восемь часов: солдаты, слуги и жители, включая женщин и детей. Никто из нас не смел отказаться от тяжкого труда. Я, холеный евнух, переломал ухоженные ногти, перетаскивая и складывая тяжелые камни, и ссадил пухлые плечи, таская корзины с землей. Велизарий появлялся везде, как молния во время грозы.

В первые дни Велизарий послал меня к городским печам по обжигу известняка, проверить, нет ли там известняка для изготовления строительного раствора, чтобы укрепить им углы стен. Мне удалось найти всего несколько мешков извести. У президентской конторы был прибит к стене поразительный документ. Срок его действия был исчерпан, и я взял себе его на память об осаде. Мне хочется привести его вам. Этим документом Теодорих назначал президента печей обжига извести.

«Король Теодорих пишет Уважаемому Фаустулу, президенту печей для обжига извести и приветствует его!

Ваш труд является почетным трудом и должен служить городу Риму! Никто не сомневается в том, что белоснежный известняк, легкий, как африканская губка, служит важным компонентом в строительстве самых великолепных зданий. Когда мы подвергаем известняк жаркому дыханию огня, он размельчается и отдает силу каменным конструкциям. Этот камень разлагается на составные части и удивительно, но он как бы закипает, когда его обильно поливаешь водой, и с его помощью камни скрепляются вместе и то же самое относится к гравию.

Наш старательный господин Фаустул, мы назначаем вас главой печей для обжига известняка и последующего его правильного распределения. Известняка всегда должно быть достаточное количество для общественных работ и частного строительства, чтобы у людей постоянно должно было быть желание строить и перестраивать наш любимый город. Хорошо выполняйте свои обязанности и будете повышены и займете более высокие посты!»

Когда я впервые прочитал эти благородные слова, то не знал, плакать мне или смеяться. Они казались такими ненужными в разрушенном городе, когда ты постоянно слышишь лагерный солдатский жаргон, потому что сейчас в основном население Рима составляли солдаты. Я начал рассуждать по поводу жестокостей войны, какими бы справедливыми ни были ее причины. Я постарался побыстрее отделаться от подобных дум, потому что они также не соответствовали положению вещей, как и сам документ.

Когда король Теудель приблизился к городу, он сразу напал на нас с северо-востока, послав отряды со стороны Номентанских, Тибуртинских и Пренестинских ворот. Мне кажется, он надеялся, что при звуках его военных горнов стены просто падут, как это в свое время случилось в Иерихоне.[114]114
  …это в свое время случилось в Иерихоне. – Иерихон (7000–2000 до н. э.) в Палестине (на территории современной Иордании). В конце 2 тысячелетия до н. э. разрушен еврейскими племенами. По библейским преданиям стены Иерихона рухнули от звуков труб завоевателей. См. 4 Книга Царств, 25, 5.
  (Комментарий А. Николаевской)


[Закрыть] Я сам видел кавалерийскую атаку у ворот Тибуртина. На меня была возложена задача, подобная той, чем я занимался десять лет назад: я подавал снаряды для катапульты, а госпожа наводила ее. На нас двигалось десять тысяч копьеносцев. Эскадрон за эскадроном, они переломали копья и пики, ограждавшие ворота. Все походило на то, как наливают вино в бутылку, у которой в горлышке застряла пробка.

Готы все же приближались к воротам, перескакивая через валы, состоящие из раненых и мертвых, они нападали на фалангу, как нападает индейский медведь на колючки дикобраза. Их огромные потери происходили не только из-за нашего прицельного огня со стен. С нашей стороны были задействованы луки, катапульты, «скорпионы» и «дикие ослы». Мы еще использовали против готов железные «ежи», которые ранее никогда не применялись. Я уже упоминал о том, что в городе не было мастеров, чтобы изготовить новые ворота. Но армейские кузнецы работали день и ночь. Они привлекали себе на помощь мастеровых, чтобы изготавливать эти железные «ежи». «Еж» – состоит из четырех крепких пик, каждая из которых в длину составляет один фут. Они присоединены к железному шару под углом так, что их наконечники находятся на равном расстоянии друг от друга. Если это устройство бросить на землю, «калтроп» твердо стоит на трех острых пиках, а четвертая направлена вверх. Некоторые называют это приспособление «Дьявольской тренога». Калтроп был семейной эмблемой Велизария и был вышит золотом на белом фамильном знамени Велизария. Госпожа сама проследила за работой швей. Лозунг гласил: «Anocunque jecerisstabit», – «Куда не бросите, он твердо встанет на ноги». Кавалерия не может миновать отрезок пути, где набросано множество «ежей». Им придется спешиться и оттаскивать «ежи» в сторону. В противном случае лошади станут натыкаться на колючки, падать и ломать себе конечности.

Пять эскадронов готов безуспешно пытались пройти этот ужасный барьер. Гора мертвых все росла, и в конце концов на каждом острие оказывался человек или конь. Так, если следовать правилам риторики, – мост стало возможно пройти именно из-за невозможности это сделать. У ворот развернулась бурная схватка, и в дело вступила пехота готов. На них с башен вниз полетели камни, полился кипяток и валились огромные балки. Наши изурийцы-копьеносцы сражались по очереди, но в каждом отряде было всего пятьдесят человек, а готы теснили их сотнями и сотнями сотен. Копьеносцы падали от усталости. Только присутствие здесь госпожи и ее обещание дать огромные награды каждому, кто переживет этот день, помогли удержать людей на своих постах. К полудню у наших катапульт закончился запас снарядов, а «дикие ослы» развалились на кусочки. Я схватил лук и понял, что не позабыл прежние навыки, хотя руки у меня стали слабыми.

На обед не было никакого перерыва, мы похватали куски хлеба с сыром, не прерывая борьбы, а рабы разнесли вокруг кувшины с кислым вином. Потом пошел сильный дождь. Он перешел в слякоть, и тетивы наших луков отсырели. Даже солдаты, которые обычно сражаются с удовольствием, начали стонать и проклинать свою судьбу. Готы пострадали больше нас. Подъезд к воротам стал скользким. Госпожа выдала нашим копьеносцам грубые куски ткани, чтобы они обмотали их вокруг ног, и тем самым у них появились преимущества перед врагом. Готы спотыкались, скользили из-за кожаных подошв.

С наступлением темноты сражение закончилось, и готов удалось удержать у всех ворот. Они на ночь отошли, и мы послали с факелами рабочих, чтобы они собрали стрелы и снаряды для катапульт. Рабочим платили за пятьдесят собранных стрел. Мы освобождали мосты от мертвых тел и очищали «ежей» от коней и всадников, застрявших в них. Кроме того, мы собирали золотые ожерелья и браслеты, кольца и кольчуги.

На рассвете король Теудель снова нас атаковал, и снова развернулась кровавая бойня. Мы пытались удержать все мосты. Второй стрелой мне удалось поразить гота. Она попала ему прямо в лицо. Готы отошли в полдень, и их преследовали два эскадрона личных кирасиров Велизария от ворот Пренестина. Всю нашу кавалерию послали на поддержку эскадронов и далее последовало серьезное сражение и снова луки и стрелы преодолели копья. За два дня погибло пятнадцать тысяч готов и еще больше были серьезно ранены. На поле битвы валялось двадцать тысяч боевых коней. Мы потеряли четыреста пятьдесят человек, двести солдат были убиты во время конной атаки.