Текст книги "Пятая волшебница"

Автор книги: Роберт Ньюкомб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 39 страниц)

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Шел холодный дождь, когда Гелдон в почти непроглядной тьме покидал Цитадель. Лямка спрятанного под плащом кожаного мешка тяжело давила на горб, причиняя боль. Дождь все более усиливался, на темном небе не было видно ни звезд, ни лун. Протянувшиеся двумя рядами вдоль парапетов подъемного моста факелы шипели и мигали во мраке, освещая мокрые от дождя стены и выложенный брусчаткой мост. Замершие по обеим сторонам ворот стражники напоминали каменные статуи.

Покинуть замок следовало как можно быстрее.

Не догадываясь о том, вторая госпожа Шабаша подыграла карлику. Когда встреча волшебниц завершилась, Сакку приказала Гелдону найти ей новых рабов для Конюшен – единственная причина, по которой ему позволялось покидать замок в одиночку. Маленький горбун внутренне улыбался. «Точнее угадать момент было просто невозможно», – подумал он.

Конечно, Гелдону неоднократно приходила в голову мысль о побеге, собственно, ничто не мешало сделать это каждый раз, когда по приказу Сакку он покидал пределы замка. Потеря столь осведомленного личного раба не доставила бы его хозяйке, мягко говоря, никакого удовольствия. Однако волшебница еще много лет назад, когда он только начал служить поставщиком рабов для Конюшен, предупредила карлика, что если он попытается скрыться, она отправит на его розыски Фаворитов, предоставив им самые широкие полномочия в расправе над местными жителями. «Я не могу допустить, чтобы кто-то из моих сограждан пострадал из-за меня», – раз и навсегда решил Гелдон. Вот почему, вопреки овладевающему им время от времени непреодолимому искушению сбежать, карлик всегда возвращался.

Он нередко вспоминал о той ночи в Гетто Отверженных, когда стал рабом Сакку. Если бы не полученные от волшебниц «чары времени», он уже давным-давно кормил бы червей, Гелдон иногда задавался вопросом, а не лучше было бы, если бы она убила его прямо там, на месте. По привычке его короткие толстые пальцы прикоснулись к усыпанному драгоценными камнями железному ошейнику. Волосы встают дыбом, если вспомнить, что ему по приказу Сакку приходилось делать на протяжении всех этих лет. А как отплатить за то, что он по ее вине лишен мужской силы?

«Когда-нибудь я буду отомщен», – думал Гелдон, яростно сжимая кулаки.

Он частенько посещал конюшни Цитадели – обычные конюшни, в которых держали лошадей. Как всегда, конюхи и на этот раз при виде его с улыбкой переглянулись, а некоторые стали показывать на него пальцем. За пределами замка ни одному человеку не было известно о существовании других Конюшен, где содержались рабы, и Гелдон понимал, что улыбки конюхов никак не связаны с его родом занятий. Нет, их просто забавлял его облик. Заметив, однако, суровый взгляд карлика, они тут же отвернулись Меньше всего им хотелось навлечь на себя гнев Сакку, которой мог бы пожаловаться ее личный раб.

Следующие два часа Гелдон, подстегивая жеребца, под проливным дождем держал путь на юг. На дороге ему никто не встретился, что было неудивительно – чем ближе к цели его путешествия, тем пустыннее становилась местность, в особенности глубокой ночью. И вот наконец перед глазами карлика предстал город, прежде горделивый, а ныне превращенный волшебницами в медленно разрушающееся злачное место. Многие, очень многие становились узниками Гетто, но никто никогда не выходил оттуда. За исключением Гелдона.

И теперь он снова оказался у крепостного рва Гетто Отверженных.

Карлик привязал коня к одному из немногих хилых деревьев, оставшихся по эту сторону водной преграды, повесил на плечо кожаный мешок, до этого притороченный к седлу. Ремень давил на горб, причиняя боль, но что с этим поделаешь?

Без сомнения, во всем Пазалоне Гелдон был единственным человеком, входящим в Гетто и покидающим его по собственной воле. Добровольно там не оказывался никто, а если бы кто-нибудь из его обитателей знал, как оттуда выбраться, он уже давно осуществил бы это. Улыбка тронула губы карлика. Да, кроме него, никто и понятия не имел, как можно незамеченным проникнуть в город и выбраться из него наружу. Мысль об этом заставила Гелдона лишний раз почувствовать свою исключительность.

Набираясь решимости, он стоял, глядя на окружающую Гетто высокую крепостную стену и широкий, полный грязной воды ров. Карлик сознательно выбрал именно это место как наиболее удаленное от охраняемых Фаворитами городских ворот. Подойдя ко рву, он глянул вниз, на спокойную темную воду. Каждое проникновение в Гетто могло обернуться гибелью, и риск был больше обычного, когда его спину оттягивал тяжелый, громоздкий мешок. Однако выбора у Гелдона не было. Дело должно быть сделано, и притом так, чтобы стражники не заметили его ни на входе, ни на выходе из Гетто. А потом он сможет заняться поисками новых рабов для Сакку.

Карлик получше закрепил мешок на спине и сделал несколько глубоких вдохов. На последнем он задержал воздух, закрыл глаза и спрыгнул в ров.

Вода оказалась теплой и настолько густой от грязи, что Гелдон не решился открыть глаза. «Начинай отсчет, – приказал он себе, – и ищи решетку».

Карлик поплыл под водой, считая про себя. Досчитав до тридцати двух, он принялся ощупывать уходящую в воду крепостную стену и довольно быстро обнаружил то, что искал, – железную решетку. Чувствуя, что уже задыхается от недостатка воздуха, Гелдон выдернул ее из стены и опустил на дно рва. Придерживая мешок, он протиснулся в подводный туннель. И дальше поплыл со всей возможной скоростью, понимая, что вот-вот потеряет сознание. Наконец с последним усилием он всплыл на поверхность воды, судорожно хватая ртом пропитанный запахом нечистот воздух в темном каменном коллекторе.

Теперь он находился в Гетто.

Выбравшись из грязной воды, Гелдон, восстанавливая дыхание, распростерся на каменном ложе одного из неиспользуемых ответвлений коллектора, вспоминая, как впервые наткнулся на это место. Тогда, охваченный любопытством, он нырнул в заполненный водой подземный туннель, но на другом его конце обнаружил решетку. Чтобы расшатать ее, пришлось сделать не один заплыв, но в конце концов он с этим справился. И надо же – как раз той ночью, когда он собирался бежать из Гетто, на него наткнулась Сакку.

Карлик осмотрел мешок и с удовольствием убедился, что с ним все в порядке; конечно, его содержимое слегка подмокло, но осталось в целости и сохранности. Все еще тяжело дыша, он встал и, поднимаясь по пологому ответвлению коллектора, через некоторое время очутился на одной из улиц в заброшенной части Гетто.

Прижимаясь к стенам домов, Гелдон намеревался незаметно достичь первой цели своего пребывания в этом городе-тюрьме. Тьму разрывали лишь огни горящих кое-где костров, уличные масляные фонари не зажигались уже давно, да и уцелевших из них осталось не более трети. Все витрины лавочек и стекла в домах были давно разбиты. Карлик знал, что по улицам бродят шайки мародеров, нападая на всех, кто подвернется под руку, в том числе и на шлюх, у которых хватило глупости или храбрости заниматься своим ремеслом в это время суток. Здесь действовал единственный закон – закон выживания. Гелдон как-то внезапно осознал, что за три столетия многие поколения людей рождались, проживали свою жизнь и умирали здесь, понятия не имея о том, что творится во внешнем мире. В Гетто царила полная анархия. Люди жили, а вернее, существовали здесь точно дикие звери. И когда-то он был одним из них. Нет, быть рабом в Цитадели несладко, что ни говори, и все же лучше, чем провести всю жизнь в вонючем замкнутом мирке этого города.

Наконец карлик добрался до одного из узких закоулков, заканчивающегося тупиком. Там он счистил мусор с большой каменной плиты, подцепил ее за край и отодвинул. Под плитой находился деревянный ящик. Гелдон снял с него крышку и достал оттуда два предмета, без которых вряд ли мог рассчитывать уцелеть этой ночью. Первый – кинжал – он засунул за отворот сапога. Второй представлял собой грязный желтый балахон и призван был служить тому, чтобы все в городе обходили его стороной.

В таких балахонах в Пазалоне ходили прокаженные.

Одежда карлику досталась от умершего от проказы ребенка. Чтобы заполучить ее, Гелдон выполнил для убитой горем матери кое-какую черную работу. Всякий раз, когда он приходил в Гетто, это одеяние оказывало ему поистине бесценную услугу, обеспечивая полную неприкосновенность. Облачившись в него, карлик продолжил свой путь к городскому кварталу, где обитали прокаженные.

Некоторые из них попадались ему навстречу; при свете лун, проглянувших сквозь медленно расходящиеся, рваные облака, их желтая одежда была хорошо заметна. Несчастные брели, сутулясь и стараясь казаться как можно незаметнее под гнетом своей ужасной, постыдной болезни. Гелдону было жаль их, но помочь несчастным он ничем не мог.

Наконец он добрался до ветхого двухэтажного дома, выглядевшего так, словно его покинули не одно десятилетие назад. Он вошел внутрь и начал медленно подниматься на второй этаж, ловя знакомые звуки, которые должны были подсказать, что все соответствует его замыслу.

В комнате наверху карлика с радостью приветствовал молодой мужчина, тоже облаченный в желтую одежду.

– Я уж было подумал, что ты отдал концы! – воскликнул он.

– Понимаю, Иан, понимаю, – устало отозвался Гелдон. – За последний месяц столько всего произошло, прямо не знаю, с чего и начать. Я непременно расскажу тебе обо всем, когда у меня будет для этого побольше времени.

Светловолосый, голубоглазый мужчина когда-то выглядел крепким и привлекательным, но сейчас разрушительное действие болезни сказывалось на всем его облике. Иану было не больше тридцати, но он казался гораздо старше из-за своей гниющей, покрытой язвами кожи. «И тем не менее он не теряет бодрости духа, – подумал карлик. – Урок всем нам».

Когда карлик впервые повстречался с Ианом, следы проказы на его теле были едва различимы. Однако сейчас У Гелдона мелькнула мысль, что жить его другу, так живо интересующемуся всем происходящим за стенами города, осталось совсем недолго.

– Ну, как они? – спросил он, прислушиваясь к негромким звукам, доносящимся из угла убогой маленькой комнатенки.

– О, замечательно! – с гордостью объявил Иан. – они скучали по тебе.

У дальней стены от пола до потолка громоздились поставленные друг на друга маленькие клетки. В каждой из них сидел голубь. Они ворковали и живо переступали лапками, поворачивая головки то вправо, то влево, и карлик с удовлетворением признался себе, что их явно охватило возбуждение, когда он приблизился к клеткам. Иан ухаживал за птицами и тренировал их, а Гелдон приносил им пищу.

Карлик снял со спины тяжелый мешок и потер нывшую спину.

– Зерно? – с надеждой спросил Иан.

– Зерно. Позаимствовал на кухне в Цитадели. Едва не утонул, пока добирался до коллектора.

Без дальнейших разговоров Гелдон подошел к бюро в другом углу комнаты. Снял со стены свечу и, капнув воском, установил ее. Выдвинув ящик бюро, он достал маленький свиток пергамента, птичье перо и бутылочку чернил и начал что-то писать.

Карлик трудился долго, стараясь в немногих словах выразить все самое важное, зная, что находится не в ладах с правописанием, и все же надеясь, что тот, кому предназначалось послание, поймет его. Закончив, он свернул пергамент и запечатал его воском.

– Давай сюда одного из самцов, покрупнее, – велел он Иану.

Тот оглядел клетки и нашел крупного сизого самца, обладавшего безошибочным чувством направления. Бережно достав голубя из клетки, прокаженный протянул его Гелдону.

– Хорош, – удовлетворенно отметил карлик, оглядев птицу.

Тщательно привязав свиток к лапке голубя, он снова вручил его Иану. После чего достал с полки маленький деревянный предмет и закрепил его груди птицы – это свисток, который издавал неслышимый людьми свист, отпугивающий пернатых хищников.

Потом Гелдон снова взял голубя и вышел с ним на балкон. Нежно поцеловав мягкую серую головку, он выпустил голубя в темное небо. Тот взлетел, сделал большой круг над крышей, как будто прощаясь, и устремился к месту своего назначения. В Евтракию. В Призрачный лес. К магу по имени Феган.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

– Не напрягай взгляд. Чем сильнее стараешься, тем меньше увидишь.

Тристан восседал на Озорнике под жаркими лучами полуденного солнца, среди мягко покачивающихся под ветром стеблей золотистой пшеницы. Вот уже два часа он послушно старался делать все, что велел ему старый маг, но ничего не получалось. Просто безумие какое-то. Все равно что «пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что». Принц напряженно вглядывался в указанное Вигом место, но не видел ни ущелья, ни моста через него, которые якобы находились прямо перед его глазами. Он видел все то же, что и с самого начала, когда они только углубились в это поле пшеницы – сосновый лес, уходящий, казалось, в бесконечность.

Покинув стоянку у реки, спутники все время двигались по бездорожью на северо-восток. О Наташе говорили мало, и еще меньше о той, которую Тристан воспринимал как Лилит. О чем тут было разговаривать? И все же… Принц понимал, что Наташа, госпожа Шабаша, она же дочь Фегана, мертва, и тем не менее не мог выкинуть из головы другую, прекрасную молодую женщину, которую, как он считал, спас от ужасной участи на придорожном постоялом Дворе. «Может, у меня ничего не получается, потому что я не в состоянии как следует сосредоточиться?» – мелькнула у него мысль.

Виг чувствовал, что воспоминания о Лилит не оставляют Тристана, и на протяжении последних дней старался как можно больше отвлекать его, в который раз подробно объясняя, что нужно делать, чтобы разглядеть ущелье и мост. Времени у него было в обрез – в обычных условиях требовались месяцы, чтобы человек с «одаренной» кровью овладел искусством видеть заколдованный вход в Призрачный лес, – но маг делал все возможное, чтобы принц освоил эту премудрую технику. Старик надеялся, что высокое качество крови Тристана ускорит процесс. Но проверить успешное освоение его уроков можно было только на опыте.

Сам Виг отчетливо видел и ущелье, и мост. Хорошо, что по крайней мере внешне они остались такими, какими запомнились ему. Но принцу в Призрачный лес не попасть, пока он сам не сможет увидеть ущелье и мост.

Маг слез с коня и подошел к Тристану. Может, если принц слегка отвлечется, это ему поможет?

– Что ты видишь? – спросил старик.

Тристан изо всех сил вглядывался в сосновый лес, пытаясь, как учил Виг, смотреть не глазами, а «кровью». «Предоставь действовать своей крови, – говорил маг. – Не тщись увидеть образ, просто дай ему возможность показаться тебе. Вглядывайся не глазами, а сердцем. И прислушивайся к тому, что подсказывает тебе кровь».

Раз или два принц улавливал среди сосен легкое мерцание и понимал, что дело тут не в жаре, а в его даре. Однако за последний час не произошло вообще ничего, и его начала одолевать усталость.

«Нужно, чтобы он поверил, – думал между тем старик. – Воля у мальчика куда сильнее, чем у других моих учеников. Ему просто требуется убедиться в своих возможностях».

Не говоря больше ни слова, маг зашагал по полю пшеницы, как будто в поисках чего-то. В конце концов он наклонился, поднял с земли довольно увесистый камень, вернулся с ним обратно и положил у ног Озорника.

– Хватит терзать глаза, посмотри лучше сюда, – сказал Виг.

Он указал пальцем на камень, и тот, поворачиваясь, начал медленно подниматься в воздух, а потом, по-прежнему повинуясь движению длинного пальца мага, поплыл в направлении соснового леса. Старик опустил руку, и камень завис в воздухе, медленно вращаясь, хлопнул в ладони, и камень полетел к земле, но не упал, как можно было ожидать.

Земля просто поглотила его, и он исчез. Тристан понял, в чем дело, – камень провалился в ущелье, то самое, которое ему никак не удавалось увидеть.

– Закрой глаза, – приказал маг.

Принц повиновался. Теперь он не мог ничего видеть, зато ощущал тепло солнечных лучей, обдувающий лицо ветер и слышал мягкий шорох покачивающейся пшеницы.

– А теперь открой.

Тристан открыл глаза и замер, безмерно пораженный тем, что увидел.

Сосновый лес исчез. На его месте тянулось каменное ущелье шириной не менее семисот футов, уходящее в обе стороны, насколько хватало взгляда. Основания его отвесных стен терялись во мраке где-то далеко внизу. И через эту гигантскую расселину был перекинут мост – деревянный настил с веревочными поручнями. Он слегка покачивался под ветром, издавая негромкий скрип.

Лес вообще-то остался, но он был совсем не таким, как прежде, и, главное, находился не там, где ранее, а по другую сторону ущелья. Подступающие к провалу деревья с огромными искривленными стволами и выступающими из земли узловатыми корнями имели такие густые кроны, что сквозь них не пробивалось ни одного солнечного луча. Землю покрывал необыкновенно высокий, густой мох, и повсюду пестрели цветы триллиума, такие же большие, как те, что принц видел неподалеку от Пещеры Парагона. Представшая глазам Тристана картина настолько напоминала увиденную тогда, что ему пришлось напомнить себе, что сейчас он достаточно далеко от Пещеры, которую совершенно случайно обнаружил несколько недель назад. Или, может быть, несколько жизней назад, как сейчас казалось принцу.

Спешившись, он как завороженный смотрел на Призрачный лес, созданный в свое время в качестве убежища для мужчин с «одаренной» кровью и все эти годы служивший им для Фегана, того пропавшего мага, которого Виг назвал «отступником».

А потом принц увидел гнома, возникшего, казалось бы, ниоткуда неподалеку от входа на мост и с вызывающим видом преградившего им путь.

Ростом он был Тристану до пояса или даже чуть ниже, но во всем остальном ничем не отличался от человека. В рыжих волосах коротышки мелькала седина, лохматая, тоже рыжая борода почти полностью закрывала лицо. У него были темные глаза-бусинки и похожий на картошку нос. Одет гном был в ярко-красную рубашку и синие штаны с лямками и нагрудником, на ногах красовались сапоги до колен с загнутыми вверх носками, а голову прикрывала потертая черная шляпа.

Тоже словно бы из ниоткуда позади гнома возникло кресло, в которое он уселся и, отстегнув от пояса флягу, отхлебнул большой глоток и принялся разжигать трубку, сделанную из кочерыжки кукурузного початка. Он, казалось, устроился тут надолго.

Первым молчание нарушил маг.

– Я совершенно ясно вижу ущелье, и в моих жилах течет «одаренная» кровь, – произнес он. – Пропусти меня через мост.

Прежде чем ответить, гном сделал еще один внушительный глоток из фляги.

– Я Малютка Шеннон, сторожу этот мост. Ну, видел я твой фокус с камнем. Ничего особенного. Что у тебя за дело?

Он затянулся и медленно выдохнул струю дыма.

– Нам нужно повидаться с Феганом, – сказал старик. При упоминании этого имени гном расправил плечи.

– Для тебя он господин Феган, – рявкнул он. – Господин никого не принимает. И все же я передам ему, что сегодня двое безуспешно пытались пересечь ущелье. Кстати, кто вы?

– Я Виг, Верховный маг Синклита, а это Тристан из дома Голландов, принц Евтракии. И я настоятельно советую тебе пропустить нас.

Услышав имена путников, гном поджал губы и постучал трубкой о каблук, вытряхивая из нее угольки. Потом встал, подошел чуть ближе и некоторое время молча разглядывал их, переводя взгляд с мага на принца.

– Я поставлен здесь, чтобы не пропускать никого, – наконец отозвался он. – И не вижу причины, по которой должен был бы выполнить твою просьбу.

– А почему мы не можем просто пройти по мосту в Призрачный лес? – шепотом поинтересовался, обращаясь к Вигу, Тристан. – Я не для того проделал столь долгий путь, чтобы повернуть обратно, испугавшись какого-то недомерка.

Внезапно ему припомнилась Наташа и ее слова о Шайлихе: «Ты никогда ее больше не увидишь… Она – одна из нас… О ней хорошо позаботятся». Эти слова ныне мертвой волшебницы часто всплывали в сознании принца, иногда почти болезненно смешиваясь с нежными словами той, которую он принимал за Лилит. Ведь никакой Лилит не было, только Наташа… И эта мысль лишь усилила яростное желание принца найти сестру. Он сделает все, чтобы вернуть ее, и пусть только кто-нибудь попробует помешать ему… в особенности кто-то, напоминающий этого высокомерного маленького гнома.

– Нет, – тоже шепотом ответил маг. – Если мы пройдем по мосту без позволения гнома, Феган почувствует это и постарается спрятаться от нас, в особенности учитывая что произошло в последние дни. Призрачный лес велик, и затеряться в нем не составит труда. А без Фегана мы окажемся на том же месте, с которого начали. К сожалению, Тристан, мы должны добиться, чтобы гном разрешил нам пересечь ущелье.

Принц просто ушам своим не поверил. Значит, Верховному магу Синклита требуется позволение какого-то коротышки, чтобы продолжить свой путь? Он взглянул на Малютку Шеннона. Тот развалился в кресле, несомненно, видя их огорчение и явно весьма довольный этим зрелищем.

– Откуда тебе это известно? – спросил Тристан.

– Потому что я сам принимал участие в создании и леса, и ущелья. – Маг поджал губы и провел рукой по длинному морщинистому лицу.

Принц внезапно почувствовал, что его терпение иссякло. Если невозможно иначе, он добьется позволения гнома. Не успел Тристан, однако, сделать и шагу, как почувствовал на своем плече руку старика.

– Если ты задумал отогнать сторожевого пса левой рукой, не забудь взять камень в правую, – прошептал маг ему на ухо. – В жилах гномов течет обычная кровь, но они чрезвычайно сильны и проворны, в особенности если кто-то сильно их рассердит. И не забывай, нам нужно его разрешение, чтобы пройти по мосту.

Не глядя на Вига, принц вытащил из ножен дрегган; как обычно, послышался долгий мелодичный звон. Мысль использовать мощное оружие против столь мелкого существа претила натуре Тристана, но что поделаешь? Ничто не остановит его на пути к сестре. Он шагнул вперед.

Неожиданно гном бросился ему навстречу. Принц, который на самом деле не хотел использовать дрегган, на мгновение заколебался, что было серьезной ошибкой. Молниеносно покрыв расстояние между ними, Малютка Шеннон прыгнул в ноги Тристана. Мост закачался под ними. Бедро принца пронзила жгучая боль. Гном с рычанием вцепился в него зубами, и впрямь напоминая бешеного пса.

Инстинктивно Тристан протянул вниз руку, чтобы схватить его за шиворот и оторвать от себя, но заколебался. Если ему удастся задуманное, то как бы Шеннон не отхватил зубами приличный кусок его ноги. Гном, между тем, всей тяжестью повис на нем, кровь из раны бежала ручьем.

В отчаянии принц бросил взгляд на меч, который сжимал в руке. Однако что-то подсказывало ему – убивать того коротышку нельзя, каким бы привлекательным ни казался этот способ решить проблему. Тристан решил действовать иначе, он хорошенько стукнул гнома рукоятью меча по голове. Но тот лишь с новой силой вгрызся в его ногу. Принц размахнулся и ударил гораздо сильнее. На этом раз гном потерял сознание и навзничь рухнул на настил моста.

Тристан в изумлении взирал на Малютку Шеннона, рот и лицо которого были испачканы его кровью. На ноге принца сквозь прореху в штанах виднелась рваная рана шириной около четырех дюймов. «Да, сторожевого пса так просто не отгонишь», – подумал он.

Виг между тем подвел коней к мосту.

– Советую привести его в чувство, – с кривой улыбкой произнес он. – Сколько раз нужно напоминать, что гном должен разрешить нам пройти по мосту. Интересно будет взглянуть, как ты сумеешь получить это разрешение после того, как вы познакомились столь близко. – Старик неодобрительно нахмурился, сложил на груди руки и замер в ожидании.

Тристан ухмыльнулся.

– Хватит насмехаться, не тебе же прокусили ногу, – возразил он.

Рана на ноге принца кровоточила, но на губах уже заиграла улыбка. Он вынужден был признать, что Малютка Шеннон проявил редкостное упорство.

– Брось мне меньшую из двух бутылок с водой, – попросил он мага.

Тот выполнил просьбу Тристана, тщательно следя за тем, чтобы ненароком не ступить на мост.

Принц вернул меч в ножны и подцепил ими за лямки штанов Малютки, а затем, покрепче упершись, вывесил гнома над пропастью. Потом он брызнул водой из бутылки в лицо Шеннона.

Открыв глаза и осознав ситуацию, в которой оказался Малютка отчаянно завопил и замолотил по воздуху руками. Поначалу он попытался освободиться, извиваясь всем телом, но быстро понял, что подобные действия крайне опасны. В конце концов он просто закрыл глаза маленькими ладошками и постарался висеть над бездонным ущельем как можно спокойнее – насколько это было возможно, учитывая, что он трясся от страха.

– Отпусти меня, – злобно прошипел он. – Я хранитель моста, и если со мной что-нибудь случится, вам придется держать ответ перед господином Феганом!

– Ну, тогда мне тем более следует тебя уронить. Ведь мы пришли сюда именно для того, чтобы увидеться с твоим господином, – хладнокровно заявил Тристан и слегка опустил ножны, отчего гном закачался над пропастью еще сильнее. – Позволь нам пройти по мосту, и я сохраню тебе жизнь.

– Нет! – В вопле Шеннона явственно слышалась смесь упрямства и страха.

Принц еще чуть-чуть опустил ножны.

– Ты, однако, тяжелый для такого мелкого создания. Прямо даже не знаю, надолго ли у меня хватит сил удерживать тебя.

Внезапно он дал дреггану опуститься на добрых полфута и надавил на вделанный в рукоятку рычаг. С громким металлическим лязгом лезвие выдвинулось вперед, вместе с ним переместился и гном, покачиваясь над бездной еще дальше от моста. Этого бедолага выдержать уже не смог.

– Можете пройти, – едва слышно выдавил он.

– Что? Не слышу, – насмешливо сказал Тристан.

– Можете пройти! – завопил гном. – Только сначала опусти меня на мост!

Принц уронил гнома на настил моста. Малютка Шеннон поднялся на трясущихся ногах и посмотрел в лицу принцу.

– Ты что, и вправду мог меня убить? – кротко поинтересовался он.

– Это уж как получилось бы, – ответил Тристан. В душе он конечно же не сомневался, что никогда не стал бы убивать такого кроху, и все же счел нужным показать, кто владеет ситуацией. – У нас к твоему господину важное дело, и никто не в силах нам помешать, даже ты. Пошли, – он повесил меч за спину.

Первым на мост ступил Малютка Шеннон, принц и маг, ведущий на поводу коней, последовали за ним. Глубина ущелья, похоже, не страшила животных, и только гораздо позже Тристан понял, в чем тут дело: они не испугались, потому что не видели ни моста, ни зияющей пропасти ущелья.

Когда вся процессия перебралась на другую сторону, принц упал на мягкую траву и Виг занялся его раной. Промыв ее, он замер, закрыв глаза и сложив перед собой руки. Тристан почувствовал, как жжение в ране уменьшается, и она стала затягиваться прямо у него на глазах. Боль постепенно сменилась покалыванием и легким зудом.

– Я ускорил процесс исцеления, – объяснил маг. – Потребуется еще какое-то время, но рана заживет без следа. А сейчас нужно идти. Времени у нас в обрез.

Принц встал, осторожно распрямляя раненую ногу, и подошел к Озорнику, но, прежде чем успел сесть в седло, почувствовал, как кто-то тянет его сзади за штанину. Обернувшись, он увидел гнома, тот стоял перед ним, повесив голову.

– Ну, что еще? – нетерпеливо спросил Тристан.

– Не надо мне было тебя кусать, – смущенно проговорил Малютка Шеннон. – Да ничего лучше в голову не пришло. Возьмите меня с собой, – внезапно выпалил он. – Пожалуйста!

– С какой стати? – отозвался принц. – Ты едва не помешал нам пересечь ущелье, да еще и вцепился мне в ногу. Не верю я тебе. Я никогда до сих пор не встречал представителей твоей расы, и первый из них произвел на меня не слишком хорошее впечатление.

Постаравшись придать лицу как можно более строгое выражение, он посмотрел вниз, в маленькие глазки гнома, с мольбой устремленные на него. И все же в глубине души Тристан чувствовал, что выполнит его просьбу. Он уже начал проникаться симпатией к Малютке Шеннону.

– Я могу отвести вас к господину Фегану, – сказал гном.

– Что это тебе вдруг вздумалось отводить нас к нему, когда ты только и делал, что пытался помешать нашей встрече? – спросил Виг, уже взгромоздившийся на коня.

Принц почувствовал, что старик на самом деле не доверяет гному.

– Потому что с тех пор, как он здесь, вы первые, кто прошел по этому мосту, – ответил Шеннон. – И если я не просто отпущу вас самостоятельно искать его, а отведу…

– То будешь лучше выглядеть в глазах своего господина, – закончил за него Тристан, вскинув бровь, копируя движение мага. И, в первый раз улыбнувшись гному, посмотрел на старика. – Что, мы и в самом деле доберемся быстрее, если он нас поведет?

– Скорее всего, – нехотя признал Виг. – Ты ведь знаешь, я могу чувствовать людей с «одаренной» кровью. Так мы и стали бы искать Фегана. Но если он не захочет, чтобы его нашли, вряд ли даже я смогу чего-либо добиться. Только учти – на тебя возлагается обязанность приглядывать за этим типом. Я не доверяю – и никогда не доверял гномам. – Он насмешливо покачал головой.

На лице Малютки Шеннона засияла широкая улыбка.

– Хватит торчать тут, – с нарочитой грубостью сказал принц, хотя и понимал – гном чувствует, что это напускное. – Давай залезай ко мне. – Услышав эти слова, Малютка протянул Тристану руку, и тот усадил его в седло перед собой.

Сияя от радости, гном указал в направлении чащи, и всадники вступили под своды деревьев Призрачного леса.

Целый день принц, маг и гном пробирались в полумраке и холоде Призрачного леса – солнце не могло проникнуть сквозь могучие кроны огромных деревьев. Как и тогда, когда он провел день в Оленьем лесу, Тристана не покидало странное ощущение, будто он внезапно оказался в каком-то другом мире и они чужие в этом загадочном и даже грозном, но таком прекрасному лесу.

Виг не разговаривал с Шенноном, и у принца создалось впечатление, что гнома это вполне устраивало. «Интересно было бы узнать, на чем основано их взаимное недоверие, – думал Тристан. – Наверняка корни его уходят в далекое прошлое».

Внезапно сидящий перед ним Малютка словно окаменел. Глянув вперед, принц понял, в чем дело. Они оказались перед небольшой поляной, залитой, в отличие от лесной чащи, ярким солнечным светом. От нее исходил тяжелый, тошнотворный запах, безошибочно указывающий на то, что здесь находятся чьи-то останки.

– Нужно объехать это место, – торопливо сказал гном. – Ни к чему смотреть на такие вещи. К тому же господин Феган ждет нас.

Именно прозвучавшая в его голосе настойчивость заставила принца остановиться и подхлестнула его решимость выяснить, в чем дело. Он слишком давно и хорошо знал Вига, и если у того были основания не доверять Шеннону, возможно, и ему следовало придерживаться той же позиции.