Текст книги "Пятая волшебница"

Автор книги: Роберт Ньюкомб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 39 страниц)

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

Услышав голос Вига, принц понял, что не в состоянии оценить, сколько времени находится в кромешном мраке. Он даже не отдавал себя отчета, спал до сих пор или бодрствовал. Время, жизнь, разум – все, казалось, унес бесконечный поток отчаяния и боли. Память не сохранила ничего. Хорошо уже и то, что он узнал голос мага.

Тристан, – прошептал старик. – Ты слышишь меня? Поначалу принц даже не смог подобрать нужные слова, чтобы ответить Вигу. Потом хрипло выдавил:

– Слышу.

Попытайся сосредоточиться, сказал маг. Невероятно важно, чтобы ты запомнил то, что я скажу тебе сейчас, – ответа не последовало, и Вигу оставалось лишь надеяться, что Тристан не погрузился снова в пучину отчаяния. Того, что случилось, уже не изменишь. На всем свете нет человека, включая и Фегана, кто смог бы воспротивиться Сакку, насильно пожелавшей получить твое семя. Твоей вины в том нет.

Послышался чей-то слабый голос замутненное сознание принца не позволило ему сразу узнать, кому он принадлежит.

– Это правда, Тристан, – вступил в разговор Гелдон. – Соберись с духом. Она терзает меня на протяжении столетий, но я, как видишь, все еще жив.

– Я не смог помешать этому, – с трудом произнес принц. – Прилагал к этому все силы, но у меня ничего не вышло. И теперь она носит мое дитя. Я не мог противостоять ей…

– Знаю, – мягко произнес Виг. – Однако постарайся понять, что твое бессилие было временным, сейчас ты такой же, как прежде. Волшебницам ты нужен живой и здоровый. Ну, а теперь сосредоточься. До «причастия» осталось со всем мало времени.

Тристан прижался лбом к решетке медленно покачивающейся в воздухе клетки, по его щекам текли слезы. Он никак не мог успокоиться и начать рассуждать здраво, как хотел того маг. «О чем твердит старик? – мелькнула у него вялая мысль. – Почему он не может оставить меня в покое?»

– Тристан, – терпеливо сказал Виг. – Вспомни о шрамах на своих запястьях.

«Что еще требуется от меня старому зануде?» – недоумевал принц. Но все же попытался выполнить просьбу мага – и в тот же самый миг словно открылись шлюзы затопившей его ненависти.

«Моя клятва! Мои родные. Шайлиха. Я пришел сюда за Шайлихой! И еще затем, чтобы остановить „причастие“».

– Слушаю тебя, Верховный маг, – выдавил он.

– Хорошо. Нам снова придется говорить обиняками. Слушай меня очень внимательно. Иногда даже незначительное усилие может сдвинуть гору. И иногда легче сделать так, чтобы вещь сама пришла к тебе, чем пытаться дотянуться до нее.

Тристан покачал головой, пытаясь разогнать окутывающий сознание туман. «Не понимаю, что он хочет этим сказать. Его слова не имеют никакого смысла…»

– Иногда ученик не способен уловить мысль наставника и ему требуется какая-то подсказка, – сказал он.

– А иногда, даже понимая это, наставник не может сказать больше, и ученику самому приходится искать ответ, – ответил Виг.

«Значит, такой ответ существует! – пронеслось в голове принца. – Есть какой-то способ помешать „причастию“, старик знает о нем и пытается мне подсказать».

Тристан снова принялся ломать голову над словами мага. «Незначительное усилие… Пусть вещь сама придет к тебе…»

– Похоже, твой ученик не делает тебе чести, – мрачно заявил он наконец.

– У нас очень мало времени, – отозвался Виг, – но я не могу сказать тебе больше. И потому умолкаю, а ты внимательно обдумай мои слова.

«Нам конец, – обреченно размышлял принц. – Я не в состоянии разгадать его загадку. И если в самое ближайшее время я не найду ответа, все, что мы знаем и любим, исчезнет навсегда…»

Привалившись головой к холодным прутьям клетки, он повторял слова старика так и эдак, но попытки додуматься до истины ни к чему не привели, и постепенно Тристана начало клонить в сон.

«Иногда требуется только незначительное усилие… незначительное усилие… иногда…»

Больше принц подумать ни о чем не смог – сон окончательно овладел им.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Тристан очнулся, когда в Святилище начал разгораться свет. Он почему-то казался ярче, чем прежде, да и в голове принца рассеялся туман: большой зал в форме ротонды с пятью стоящими в нем тронами и алтарем был теперь прекрасно ему виден. На белом мраморном полу зловеще выделялся выложенный черным знак Пентангля. И снова принц не мог понять, сколько прошло времени. Медленно подняв веки, он первым делом взглянул в сторону мага и Гелдона. Карлик усиленно моргал от яркого света.

У Вига был такой вид, словно он уже давно бодрствует. Без своих косичек старик выглядел очень непривычно. Заметив, что Тристан смотрит на него, Виг вопросительно вскинул бровь, надеясь, вопреки доводам разума, что тот сумел понять его последние слова. Однако принц покачал головой, и старый маг ободряюще улыбнулся ему, словно советуя не падать духом.

Времени на дальнейшие разговоры уже не осталось. Со стороны винтовой лестницы послышались шаги, и Тристан знал, кого сейчас увидит.

Первой вошла Фейли, с Парагоном, свисающим на цепи с ее шеи, и золотым сосудом в руке. За ней появились Сакку, Вона, Забарра и Шайлиха. «Шайлиха, – подумал принц. – Пятая волшебница. Моя сестра…»

На всех женщинах были роскошные черные платья, украшенные вышитым на груди золотым знаком Пентангля. Взгляд Тристана обратился к Шайлихе; он смотрел на нее со смешанным чувством любви и ненависти. Любви к той, какой она была раньше; ненависти к женщине – нет, чудовищу! – которым она стала. Потом принц посмотрел на Сакку, и дыхание у него перехватило.

Зажатый в своей клетке, Тристан не мог оторвать взгляда от волшебницы, зачавшей от него ребенка всего несколько часов назад. Черное платье свободного покроя, такого же, как у Шайлихи, обтягивало ее сильно выступающий живот. Будь Сакку обычной женщиной, можно было бы предположить, что она на седьмом или восьмом месяце беременности. Но ведь на самом деле прошло совсем мало времени! Это состояние было чрезвычайно к лицу волшебнице. Мысль о том, что она родит его дитя, причиняла принцу неизмеримые страдания. «Мой первенец, зачатый в результате надругательства надо мной», – пронеслось в его сознании.

– Твоя кровь, Избранный, продолжает преподносить нам сюрпризы, – с торжеством в голосе произнесла вторая госпожа Шабаша. – Дитя растет в моей утробе даже быстрее, чем я предполагала. Самое позднее – завтра утром у нас родится сын. Только представь – первенец Избранного появится на свет в день «расплаты». Весьма своевременно, не правда ли? Правда, ты никогда не увидишь его, как и всех остальных своих детей, которых мы будем рожать от тебя.

«Мой сын, мое дитя, выношенное этой тварью… – Тристан с трудом сдерживал подступающие к горлу слезы. – А я все еще не понимаю, о чем пытался сказать мне Виг. Иногда даже незначительное усилие может сдвинуть гору… И иногда легче сделать так, чтобы вещь сама пришла к тебе, чем пытаться дотянуться до нее. Что это означает? – Он вспомнил об оловянной ладанке, которую маг носил на груди под серым одеянием. – Для чего она нужна? Как мне узнать это?»

Фейли поднялась и плавно заскользила над полом к клетке Вига, край ее платья слегка волновался от движения встречного воздуха. Глаза первой госпожи Шабаша более чем когда-либо сверкали безумием.

«Триста лет, – подумал принц. – Триста лет она дожидалась этого дня!»

– Ну, старик, вот и замыкается круг, – произнесла она, вплотную приблизившись к магу. – Среди нас есть те, кто считал, что тебя следует убить до наступления этого знаменательного дня, поскольку ты все еще представляешь опасность. Я одна знаю, что от твоего могущества не осталось и следа. Отрадное зрелище! Именно такими я хотела видеть всех мужчин с «одаренной» кровью еще тогда, во время Войны с волшебницами, как вы ее называете. – Фейли помолчала, пристально вглядываясь в его глаза. Я оставила тебя в живых, чтобы ты собственными глазами убедился, что все твои попытки помешать моему великому свершению пошли прахом. А потом, когда все будет закончено, мы сделаем так, как посоветовала пятая волшебница – превратим тебя в охотника за кровью и вы пустим в Евтракии.

Виг прижал лицо к прутьям клетки.

– В последний раз обращаюсь к тебе, Фейли, – с силой произнес он. – Остановись! Твое знание магии в лучшем случае отрывочно, и закончатся твои безумные деяния тем, что прахом пойдет весь мир. Мы знакомы целую вечность, и я никогда не лгал тебе. Не лгу и сейчас. Это мое последнее предупреждение! Останови это безумие, или все мы погибнем.

– Ну конечно! – с издевкой воскликнула первая госпожа Шабаша. – Маг делает последнее предупреждение. Глупая традиция, введенная этими жалкими невеждами, членами Синклита. Подумать только, какое благородство – все эти ваши клятвы! Как там у вас говорится? «Клянусь поднимать руку на человеческую жизнь только в целях самозащиты и лишь после того, как предупрежу противника». Пока принц валялся без сознания, он не раз бормотал себе под нос эту ерунду. Неужели ты всерьез рассчитываешь, что я приму во внимание твои слова?

– Нет, Виг, ты этого не дождешься. Я ждала и страдала так долго, что подобными фокусами меня не остановить. Помнишь? Триста двадцать семь лет назад, на палубе галеона, я сказала, что ваши клятвы доведут вас до погибели. Так оно и случилось. – Волшебница перевела взгляд на Тристана. – Все эти ваши разговоры обиняками – пустая трата времени, потому что надежды старого глупца не имеют под собой никаких оснований. Он глубоко заблуждается, ничего изменить уже нельзя. Вскоре твой лишенный магической силы приятель будет превращен в охотника за кровью, а ты, как и твоя сестра, станешь одним из нас.

«Они все время подслушивали, о чем мы говорим», – понял принц. Его разум по-прежнему напряженно бился над разрешением загадки мага, и Тристан пытался понять, имеет ли какое-то значение тот факт, что волшебницы слышали их. «Но решение есть – должно быть! – и Виг знает его. Сколько уже раз я не относился с должным доверием к его словам и поплатился за это! Нет, теперь я не совершу такой ошибки».

Из раздумий его вывел голос первой госпожи Шабаша.

– Чтобы успокоить остальных сестер, я решила сделать старику маленький подарок.

Она повела рукой в сторону Вига, и маг тут же схватился за горло и открыл рот, но… не смог издать ни звука. Мгновение – и прутья клетки охватили его со всех сторон, сдавливая не только туловище, но и голову так, что старик оказался лишен возможности сделать какое-либо движение. Тем не менее его взгляд сверлил принца с выражением еще большей настойчивости, а губы безмолвно двигались, но того, что он хотел сказать, Тристан не понимал. Гелдон, трепеща от ужаса, переводил взгляд с мага на принца, и в его глазах стыла обреченность.

– Теперь твой приятель не может ни говорить, ни подать тебе знака хотя бы жестом, – высокомерно заявила Фейли. – Мне всегда нравились маги в таком состоянии. Дабы успокоить тебя, скажу, что сейчас он не испытывает боли и не утратил способности наблюдать за всем, что происходит вокруг. Если он надеялся тем или иным способом дать тебе указания во время «причастия», то теперь это исключено. – Она посмотрела на волшебниц, замерших у алтаря. – Ну что же, приступим.

Первая госпожа Шабаша скользнула к алтарю и точно в его центре поставила золотой бокал.

Тристан посмотрел на Вига, но тот ответил ему лишь тем же настойчивым, требовательным взглядом. «Думай же, думай, нерадивый глупец! – мысленно приказал себе принц. – Что старик пытался сказать мне?»

Он мысленно вернулся к той ночи, которую они провели у Фегана. Когда разговор зашел о «причастии», он объяснил, что каждая из пяти волшебниц прольет в бокал немного своей крови, его поставят в центре алтаря, точно под отверстием в потолке, и Фейли начнет ритуал. Снимет Камень с шеи и положит его в бокал…

Тристан бросил взгляд на старика, словно надеясь, что один вид Верховного мага поможет ему вспомнить слова Фегана. Волшебницы займут свои места на тронах, установленных на остриях Пентангля. Парагон, опущенный в их кровь, призовет свет с небес. Луч, ударив в Камень, многократно преломится, отражаясь от стенок бокала, и придаст дополнительную мощь находящейся в нем крови, и без того усиленной присутствием чистейшей крови Шайлихи.

Потом каждая волшебница по очереди отопьет из бокала, и «причастие кровью» свершится. За ним неизбежно последует «расплата».

Принц опустил голову, представив себе, что принесет с собой «расплата». «Порабощение мира. Превращение Вига в охотника за кровью. Шайлиха и ее дочь навсегда останутся с волшебницами. Я стану рабом Фейли. Используя мое семя, она создаст сверхсущество, полностью послушное ее воле. И все эти события вот-вот начнутся!»

Волшебницы встали перед алтарем, образовав тесный круг. Первая госпожа Шабаша произнесла что-то низким, гортанным голосом, на языке, которого Тристан не понимал.

Каждая из волшебниц протянула к ней правую руку ладонью вверх. Фейли прищурилась, устремив взгляд на руку Воны, и принц увидел, как на запястье рыжеволосой волшебницы появился небольшой надрез. Как только выступила кровь, Фейли подставила бокал. После чего повторила те же действия, но уже с Забаррой.

«Она собирает кровь, – подумал Тристан. – Пройдет всего несколько мгновений, и Фейли призовет свет с небес. Думай! Что имел в виду Виг? – Уже в тысячный раз в сознании принца всплыли его слова. – Иногда даже не значительное усилие может сдвинуть гору… И иногда легче сделать так, чтобы вещь сама пришла к тебе, чем пытаться добраться до нее… Что это означает? Вечность, как найти правильный ответ?»

Переведя взгляд на первую госпожу Шабаша, принц увидел, что она уже собрала кровь у остальных волшебниц и теперь добавляет к ней свою. Беспомощно томясь в своей клетке, истекая потом и тяжело, с хрипом дыша, Тристан смотрел, как ее кровь медленно стекает в бокал.

Покончив с этим, Фейли знаком приказала остальным волшебницам занять свои места на тронах. Ни одна даже не глянула в сторону пленников; по-видимому, в этот момент для них не существовало ничего, кроме самого ритуала.

Первая госпожа Шабаша осторожно поставила бокал с кровью в центре алтаря и сняла с шеи Камень. Держа его над бокалом, она выпустила Парагон из рук. Однако тот не упал, а остался парить в воздухе. Как только Камень лишился владельца, его глубокий, кроваво-красный цвет начал тускнеть – точно так же, как это происходило той памятной ночью, когда Николас снял Парагон со своей шеи и вручил его Вигу.

В полной неподвижности все пять волшебниц застыли на своих тронах, не обращая внимания на кровь, продолжавшую стекать из ранок на их запястьях. На глаза принца навернулись слезы, когда он посмотрел на свою сестру, показавшуюся ему сейчас такой прекрасной и величественной. «Пятая волшебница», – с горечью подумал он.

В Святилище было тихо, как в склепе.

И вдруг как будто кто-то невидимый стал медленно опускать из отверстия в своде светящуюся нить, которая, постепенно снижаясь к парящему над алтарем Парагону, превращалась в луч ослепительно яркого света.

На мгновение оторвав взгляд от подбирающегося к Камню светящегося потока, Тристан посмотрел на волшебниц.

Они, словно оцепенев, закатили глаза вверх так, что остались видны одни белки.

«Сейчас они беззащитны, – внезапно понял принц. – Парагон остался без владельца. „Это единственный момент, когда можно попытаться одолеть их“, – вспомнил он слова Фегана. И почти сразу же в сознании Тристана мелькнула еще одна мысль.

«Что бы я ни сделал сейчас, никто из них ничего не заметит».

«Думай!» – в который уже раз приказал он себе. Световой поток достиг Камня и становился все более насыщенным и ослепительным. – «Думай, прежде чем сам ослепнешь. Для волшебниц не составляет разницы, будешь ты слеп или нет, им от тебя нужно только семя».

Парагон, почти полностью потеряв окраску, напоминал сейчас огромный сверкающий бриллиант, Пройдя сквозь Камень, поток света распался на тысячи отдельных разноцветных лучей неописуемой красоты, они медленно тянулись вниз, к краю бокала с кровью. «Как только они коснутся крови, ее сила возрастет неимоверно. Волшебницам останется лишь выпить ее, чтобы достигнуть совершенно невероятного могущества».

Еще несколько мгновений, и щупальца светоносных стрел проникнут в кровь.

«Где же разгадка? – продолжал терзать себя принц. Он не осмеливался оторвать взгляда от Камня, боясь, что пропустит что-нибудь существенное. У него уже начало жечь глаза и нестерпимо заломило в затылке. – Где разгадка? Почему я никак не могу найти ее?»

Тристан закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться и вспомнить все, что ему было известно о Камне и «причастии». «Если Парагон не находится на шее человека с „одаренной“ кровью и при этом не погружен в воду из Пещеры, жизнь начинает покидать его».

Принц заставил себе взглянуть на Камень – и не поверил собственным глазам. Парагон вновь обрел свой кроваво-красный цвет. «Но ведь это невозможно! Получается, он ожил!»

И тут в сознании Тристана словно распахнулась дверь, и все стало ясно и понятно. Это знание, казалось, исходило не от разума; его несла в себе его «одаренная» кровь.

«Сейчас Камень очищается светом, – понял принц. – Луч света не просто проходит через Парагон, чтобы, разделившись на тонкие лучики, напоить силой кровь в сосуде, как думал Феган. Свет подпитывает и сам Камень. Раньше маги полагали, что жизнь в Парагоне может поддерживать только его владелец или вода Пещеры. Оказывается, существует и третий, прежде совершенно неизвестный им способ. Поток света, вызванный с небес. Наверное, об этом имеется упоминание в разделе, посвященном Капризу, вот почему магам о нем не известно. Другое дело первая госпожа Шабаша, которая под шутками вырвала у Фегана большую часть того, что было изложено в Манускрипте. А теперь она пытается сделать то, что совершенно недопустимо, – воссоединить Каприз и Закон, даже не подозревая, чем это грозит. Да, что касается этой части ритуала, маг-отступник был абсолютно прав».

Словно издалека голос Вига повторил свою подсказку, которую прежде Тристан никак не мог понять. Однако теперь он знал ответ.

Иногда даже незначительное усилие может сдвинуть гору. И иногда легче сделать так, чтобы вещь сама пришла к тебе, чем пытаться добраться до нее. Маг хочет, чтобы я, используя свой дар, сдвинул Камень и убрал его из-под потока света. Если это удастся сделать, «причастие» не состоится, Парагон опять утратит свою силу, и вместе с ним потеряют магическую мощь волшебницы.

Внезапно принца охватил страх. Что, если, лишившись всякой поддержки, Парагон погибнет? Можно было бы опустить Камень в воду Пещеры, давая ему время и возможность освободиться от «воспоминаний» о предыдущем владельце и подготовить себя к новому. Однако у них такой воды нет. И что? Из опасения, что Парагон может умереть, позволить свершиться «причастию кровью»? Не остановить это недозволенное слияние Каприза и Закона, несущее в себе гибель всего живого? Нет, у него нет выбора!

Разноцветные лучи уже добрались до ободка бокала, и кровь в нем забурлила, словно предчувствуя момент соединения с ними. Парагон начал вибрировать, как будто с каждым мгновением ему было все труднее выносить насильственное слияние двух направлений магии и он молил кого-нибудь остановить этот процесс. «Время действовать», – понял Тристан и попытался вспомнить наставления Вига, как использовать свой изначальный магический дар.

«Не тщись увидеть мост, просто дай ему возможность самому прийти к тебе, – говорил маг. – Самому прийти к тебе… Вторая часть загадки… Услышав стук своего сердца, ты должен сосредоточиться на том, чего хочешь добиться… Возможно, это потребует всех твоих сил…»

Яркость светового потока стала нестерпимой, Парагон, казалось, вот-вот разлетится на мелкие осколки. Принц закрыл глаза. Он понимал, что нужно каким-то образом отключить разум, отгородиться от всего происходящего – и слиться воедино со своей кровью. Стараясь дышать медленно и размеренно, он вслушивался в стук своего сердца.

Но ничего не услышал.

Тристан еще больше сосредоточился пытаясь отрешиться от всего сущего, обрести то состояние внутреннего покоя, при котором стал бы слышен стук сердца. Однако усилия его по-прежнему оставались тщетными.

Открыв глаза, он взглянул на Парагон. Камень, казалось, увеличился в размерах, еще мгновение, и его разорвет на куски. Принц снова опустил веки. У него будет только один шанс.

И, полностью отключившись от происходящего вовне, он почувствовал ритмичный стук своего сердца.

Тристан открыл глаза и с немалым удивлением обнаружил, что ослепительный свет не мешает ему отчетливо видеть Камень. Не спуская с него взгляда, он пожелал, чтобы Парагон приблизился к нему.

Ничего не произошло.

Еще одна, более напряженная попытка. И по-прежнему – без результата.

Внезапно он услышал, как кровь взывает к нему.

«Нет, Избранный. Не используй свой разум. Используй меня», – казалось, шептала она.

Принц постарался выкинуть из головы все мысли, расслабился и пристально посмотрел на Парагон.

Тот сдвинулся с места! Сначала медленно, еле-еле, потом чуть быстрее. Вскоре Камень вынырнул из-под потока света и тут же упал на мраморный пол.

Результат действий Тристана был ошеломляющим.

Буйство мятущихся красок заполнило все помещение. Разноцветные лучи как будто разорвались на множество лучиков-лент и заметались по Святилищу. Их движения, казавшиеся поначалу хаотичными, постепенно приобретали некую направленность; словно хищники, они стали сбиваться в подобие стаи, рыщущей в поисках добычи. Пестрая стая двигалась все быстрее и быстрее – и наконец нашла то, что искала, – лучи набросились на волшебниц и сбросили их с тронов на пол. Сколько принц ни старался, он не мог разглядеть, что происходит с ними. Однако он слышал отчаянные крики лишенных магической силы волшебниц; цветные ленты били, хлестали и резали их тела. Наконец разноцветная стая устремилась вверх и скрылась в отверстии на своде Святилища. Вместе с ней исчезли и яркий свет, безжалостно заливавший все вокруг, и клетки. Пленники рухнули на мраморный пол.

Тристан инстинктивно выхватил дрегган и застыл, точно загнанный зверь, готовый в любой момент броситься на врага.

Постепенно его глаза привыкли к тому освещению, которое было в Святилище до того, как с небес ударил яркий пучок света, и взору принца предстало поистине ужасное зрелище. Фейли, Вона, Забарра и Сакку неподвижно лежали на полу. Забарра была обезглавлена, Вона лишилась руки, у Фейли были отрезаны обе ноги. Сакку, с ног до головы залитая кровью, невидящими глазами уставилась в потолок. При виде ее выпяченного живота сердце Тристана зашлось от боли. «Мой первенец!» – подумал он.

Виг и Гелдон, между тем, уже сумели подняться на ноги; судя по всему, они не пострадали. «Как получилось, – недоумевал принц, – что мы трое живы, а волшебницы погибли? И где моя сестра?» Приглядевшись, он заметил сидящую у стены Шайлиху. Скорчившись и покачиваясь из стороны в сторону, она почти беззвучно плакала, обхватив живот и уставившись перед собой невидящим взором. «В таком же состоянии она была, когда убили Фредерика», – подумал Тристан. Убрав дрегган в ножны, он подбежал к сестре, опустился на колени и обнял ее. Она не сопротивлялась, но совершенно не узнавала его. «Ты снова со мной, Шайлиха. И больше я не отпущу тебя!»

Принц хотел было заговорить с ней, но внезапно стены и пол Святилища задрожали, воздух наполнился каменной пылью. Образовавшиеся в полу трещины становились все шире. Тристан прикрыл сестру своим телом. Поток воздуха с воем врывался в отверстие в своде Святилища, сверху сыпались осколки камней. Внезапно принц понял, в чем причина этого явления.

«Так бывает всегда, когда умирает волшебница или призванная ею на погибель людей тварь, а здесь были уничтожены сразу четыре госпожи Шабаша».

Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем стих грохот, пол под ногами перестал ходить ходуном, и пыль стала оседать. Оглянувшись в поисках мага и карлика, Тристан увидел, что Виг склонился над телом мертвой Фейли, обхватив голову руками, не замечая того, что творится вокруг. Принц был так ошеломлен этим зрелищем, что на время утратил дар речи. Точно прочтя его мысли, старый маг обратил на Тристана взгляд глубоких аквамариновых глаз.

– Мне понятно твое удивление. – Тело Вига сотрясала дрожь, по щекам струились слезы. – Видишь ли, давным-давно, еще до Войны с волшебницами, Фейли была моей женой. Я любил ее и, в каком-то смысле, продолжаю любить до сих пор.

Принц, не в силах произнести ни слова, попытался осознать то, что услышал.

Потом он начал кое-что припоминать, и все более или менее встало на свои места. Какую сумрачную реакцию у Вига всегда вызывало упоминание имени первой госпожи Шабаша, с какой явной неохотой он говорил о ней! Как он отошел к окну той ночью, когда Феган рассказывал им о преступных деяниях Фейли, и долго стоял там, глядя в сторону моря. Еще Тристану припомнилось, каким почти нежным движением она погладила по лицу сидящего в клетке старика. И наконец, недаром столетия назад Синклит принял решение изгнать, а не убить уцелевших волшебниц и поручил именно Вигу оставить их на волю волн в море Шорохов, проявив таким образом дань уважения к чувствам Верховного мага и женщине, которую он когда-то любил.

– Да, – произнес старик, уже в который раз словно прочтя мысли принца. – Догадаться можно было, хотя я и старался скрывать свои чувства. Сердцу не прикажешь, даже если ты маг, – он снова перевел взгляд на лежащее перед ним неподвижное тело. – Безумие начало овладевать Фейли, еще когда мы были вместе, и все мои усилия помочь ей снова обрести себя оказались тщетными. Покинув меня, она начала обучать других женщин с «одаренной» кровью, но только тех, кто слепо следовал за ней. – Сердце Тристана заныло от жалости к старому магу. – Это моя жена ответственна за развязывание Войны, – добавил Виг еле слышно.

Оглянувшись, он увидел подошедшего к ним на подгибающихся ногах карлика.

– Я ни о чем не догадывался, – сочувственно сказал Гелдон.

Как она? – спросил старый маг, глядя на Шайлиху.

– Похоже, она не пострадала, но не узнает меня, – грустно ответил принц.

Он перевел взгляд на сестру. Обхватив руками живот, та, казалось, полностью погрузилась в свой собственный мир.

Неужели ему придется убить Шайлиху? Все волшебницы мертвы, но, скорее всего, Виг не решится рисковать, увозя ее в Евтракию в таком состоянии. Она может представлять собой угрозу, и Тристан отдавал себе в этом отчет. «Вернись ко мне, сестра моя, или я буду вынужден погасить свет твоих очей и оставить тебя здесь, в чужой стороне…»

– По крайней мере, она вне опасности, – сказал маг; в нем снова начал чувствоваться привычный неукротимый дух. – Я займусь ею немного погодя, сейчас есть дела поважнее.

– Твоя сила вернулась? – с надеждой спросил принц, заметив в глазах старика прежний блеск.

– Нет, – Виг встал, – но со смертью Фейли большинство ее заклинаний потеряли силу. Однако прежде всего нужно найти Парагон. Как можно быстрее. И так уже по теряно слишком много времени.

Тристан, предоставив Шайлиху заботам карлика, отправился на поиски Камня и вскоре нашел его – Парагон, холодный на ощупь, лежал под обломками алтаря. Принц поднял его и отдал магу, удивляясь тяжести Камня.

Тот осторожно принял из его рук Парагон, очистил его от пыли и принялся внимательно разглядывать Камень в свете одной уцелевшей из пяти масляных ламп Святилища. В глазах Вига появилось выражение тревоги.

– Вечность! Только бы мы не опоздали, – сказал он и распахнул ворот своего одеяния.

– Что ты делаешь? – удивился Тристан. – Ты не можешь носить Парагон. Он ведь еще не успел подготовиться для того, чтобы перейти к новому владельцу.

Кто говорит о том, чтобы носить Камень? – Легкая улыбка скользнула по лицу мага.

«Ладанка, – пронеслось в сознании принца. – А я и думать забыл о ней!»

Виг открыл оловянную ладанку, снял Парагон с золотой цепи и спрятал его внутрь, после чего повесил себе на шею и посмотрел на Тристана с таким видом, словно хотел, чтобы тот сам разгадал эту загадку.

Принц понял – и широко улыбнулся магу.

– Вода из Пещеры. От Фегана.

– Правильно, – ответил Виг. – Ты же знаешь, этому увечному обитателю древесного дома ума не занимать.

Судя по тону старый маг уже давно простил Фегана за все случившееся много лет назад.

– Но разве сейчас ты не являешься владельцем Камня? – спросил Тристан. – Как бы то ни было, он на шее человека с «одаренной» кровью.

– Разве я не объяснил тебе? – усмехнулся Виг. – Ладанка ограждает Парагон от воздействия моей крови. Только изделие из олова способно на такое – еще одно открытие нашего великого мудреца из Призрачного леса. Вскоре мы будем знать, какова судьба Камня и, следовательно, моей магической силы… Так или иначе, я рад, что ты сумел додуматься до правильного решения и использовать свой дар, чтобы сдвинуть Парагон, – добавил он уже более серьезным тоном.

– Но как ты сам-то догадался, что нужно сдвинуть Камень? – спросил принц.

Полной уверенности у меня не было. Однако я знал, что волшебницы будут уязвимы только в то время, когда Фейли снимет Парагон со своей шеи. И еще мне было ясно, что Камень необходим им не только для того, чтобы начать процесс «причастия», но и чтобы довести его до конца. Связав одно с другим, я пришел к выводу, что единственное решение – изменить положение Парагона во время «причастия». Мне и в голову не приходило, что пролившийся свет способен поддерживать жизнь в Камне, пока я не увидел, что он вновь обрел свой цвет.

– Но почему Фейли не надела его снова?

– Волшебницы в тот момент ничего не видели. А может быть, она и пыталась это сделать. Думаю, мы так никогда не узнаем, что же произошло на самом деле. Как бы то ни было, волшебницы Шабаша погибли потому, что Фейли владела лишь отрывочными магическими знаниями, но не хотела поверить в это.

Тристан тут же вспомнил вопрос, возникший у него при виде их неподвижных тел.

– Почему они погибли, а мы остались в живых?

Старый маг задумался, оттопырив щеку кончиком языка.

– Сейчас у меня нет времени досконально разбираться во всем случившемся, поэтому я могу высказать только самые общие предположения. Смертоносные лучи, убившие волшебниц, были порождением магии. Когда ты передвинул Камень и тот вышел из-под основного потока света, эти лучи, похоже, лишились силы и заметались в поисках «одаренной» крови, которая могла бы поддержать их жизнь. Я для них не представлял интереса, поскольку утратил свою силу. Гелдон, по понятным причинам, тоже. Что касается тебя и Шайлихи, то здесь разгадка, судя по всему, заключается в том, что ваша кровь оказалась для них слишком хороша, слишком могущественна. Смертоносные лучи, попросту говоря, «опасались» подобраться к ней. По крайней мере, мне кажется, именно это спасло вас обоих. Однако думаю, что подлинную картину того, что происходило в Святилище, нам вряд ли когда-нибудь удастся восстановить.