Текст книги "Истории мееханского пограничья. Том I. Север"

Автор книги: Роберт Вегнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

Колонна мгновенно разделилась на две части, огибая опасное место, и позабыв о новом залпе. Этого хватило. По команде вторая часть роты арбалетчиков заняла позицию, сто арбалетов выстрелили одновременно.

На этот раз солдаты послали болты вдоль всего отряда. Визг и ржание раненых и умирающих лошадей, прерывистые человеческие крики, всадники, вылетающие с седел, переворачивающиеся животные, падающие на землю тела. Для тех, кто бессильно наблюдал вчерашнее убийство беженцев, не могло быть более прекрасного вида.

Но это было не все, чем пехота могла ответить. С тыла, из–за третьей линии обороны, раздался металлический лязг и четыре онагра выпрямили свои плечи. Это не были большие, осадные машины, всего лишь полевая артиллерия, поэтому кувшины,  загруженные на ложки, были объемом не более полутора галлонов. Наполнены они были  смесью смолы, серы, селитры и горного масла. Оставив за собой огненный след, снаряды пролетели над баррикадами и ударили точно в центр вражеского отряда. Теперь стало ясно, для чего всю ночь артиллеристы измеряли расстояния, устанавливали свои игрушки и проводили пробные выстрелы. Благодаря этому могли держать оборону, даже не видя врага.

Кувшины взорвались огнем, и через мгновение клубы черного дыма закрыли весь вид. Крики и вопли внизу на какой–то момент перестали напоминать звуки живых существ. Когда дым рассеялся, на выжженном, окровавленном поле боя лежали тела нескольких десятков людей и лошадей. Остальной отряд удирал сломя голову, только бы выскочить из зоны обстрела.

Начало дня принадлежало Семнадцатому полку.

***

– Самое странное… нет, дьявол задери, не странное. Самое необычное было в том, что проклятая пехтура стояла молча. – Велергорф оперся плечами о ствол кривого дуба и прикрыл глаза, будто еще раз видел все, о чем только что рассказывал. – Не стучали мечами о щиты, не издавали воинственных криков, не подбадривали себя  оскорблениями врага. Стояли на баррикаде из связанных купеческих повозок, настолько маленькой, что если бы кто–то хорошо размахнулся, то брошенный камень легко перелетел бы из одного конца на другой. Напротив были десятки тысяч диких воинов, и куда не глянь, они видели непреодолимые ряды противника. Но молчали. Я бы на их месте верещал во всю глотку, чтобы не обосраться от страха.

Татуированное лицо скривилось в горькой улыбке:

– А мы всю первую половину дня сидели наверху и смотрели как они воюют. Атаки шли одна за другой, почти без перерыва, находясь напротив входа, кочевники видели подъем на Лысицу и дорогу, заполненную людьми. Они видели как уходит их добыча. Потому так торопились…

***

Пробные атаки продолжались все утро. Отдельные a'keery отрывались от монолитной стены всадников в нескольких местах одновременно, и неслись в сторону баррикады, забрасывая ее стрелами. Командующий армией Сын Войны проверял стойкость защитников, охват ловушек и искал слабые места в укреплениях. Сначала, когда атакующие приближались на двести ярдов к линии связанных повозок, их засыпал град болтов. Трупы людей и лошадей постепенно окружали баррикаду кровавым полукругом. Позже защитники сменили тактику, увеличивая радиус обстрела, сначала на двести пятьдесят, потом на триста и триста пятьдесят ярдов.

– Пристреливаются – пробормотал Черный Капитан.

Они сидели рядом у искривленного ствола горной сосны, каким–то чудом укоренившейся на скале. Кавер Монель использовал минуту затишья и присоединился к роте, желая взглянуть на поле боя. Его лицо было серьезно. Пока Стража не выдавала своего присутствия, и се–кохландцы не планировали  обойти баррикады со стороны. Удивляться тут было нечему. Кочевники были уверены, что прорвутся первым же серьезным штурмом.

А он начался через два часа после рассвета. Под звуки пищалок и барабанов в нескольких местах началось движение. Стоящие до той поры смешанные шеренги выровнялись, разделились на отдельные отряды. Если у кого и были до сих пор сомнения, что атакующую армию составляют отличные, хорошо обученные и дисциплинированные бойцы, то они сразу же развеялись бы при взгляде на происходящее. Не случайно третий год подряд Империя проигрывала битву за битвой.

Они начали одновременно, пять широких и длинных колонн, по тысяче лошадей каждая. Одна по центру, две по ее сторонам, последние две на флангах, почти вдоль каменной стены. Сначала ехали медленно, шагом, ровными рядами, словно проходящая перед Императором гвардия. Потом ускорились, пошли рысью, затем галопом. Даже притаившиеся на сто футов выше стражники чувствовали дрожь скал, передающих удары тысяч копыт. Атакующие на флангах отряды первыми перешли в карьер, осыпая баррикаду градом стрел. Теперь не было пауз между залпами, дождь стрел равномерно, без устали бил в повозки, наконечники впивались в доски, в защитные навесы, в щиты стоящего в тылу плотного строя тяжелой пехоты.

Баррикада молчала. Нападающие приближались с пяти направлений как серо–бурая лавина, а линия баррикады казалось брошенной. Сверху можно было увидеть, как пехота невозмутимо принимает на щиты стрелы, как стоят с заряженным оружием арбалетчики, как дрожат напряженные до предела плечи онагров и скорпионов. И все ждут.

А чего ждут, стало понятно, когда всадники пересекли магическую до той поры линию в сто ярдов. Первые четыре лошади в атакующей колонне с левой стороны рухнули с диким ржанием, попав в замаскированные ямы, пробитые солдатами. Было слишком поздно останавливаться, и, по правде говоря, вряд ли у кочевников были такие намерения. Сто ярдов, отделяющие их от баррикад, обошлись отряду десятками лошадей, но нападавшие ожидали таких сюрпризов и были готовы к потерям. Не в первый раз они сражались с мееханской пехотой.

Огибая падающих лошадей, затаптывая собственных товарищей, конница налетела на баррикаду.

И та ожила. Арбалетчики заняли позиции и дали аккуратный залп. За ним второй, прореживая нападающих. Но это был конец, одна рота арбалетчиков – это около двухсот человек, двести болтов, которые могут даже пробить латную броню, но перезарядка у обученного бойца занимает порядка половины минуты.

Два залпа в упор собрали кровавый урожай, но за то время, когда арбалетчики горбились, перезаряжая оружие, всадники были уже возле баррикады. Засвистели веревки, на заостренные бревна, вбитые перед возами, были наброшены петли, и их попытались выдернуть. Не всегда удачно. Мееханцы умели вкапывать колья, не одна лошадь присела на задние ноги, не один всадник вылетел из седла. Некоторые из поспешно приспособленных оглоблей и кое–как отесанных стволов подались. В защищающих баррикаду укреплениях появились первые бреши.

Все это произошло за несколько мгновений, которые потребовались арбалетчикам на уход с повозок, уступив место пехоте. Тяжелые дротики полетели в сторону всадников, сбивали их с седел и ранили лошадей. В это же время выстрелили машины, и несколько зажигательных снарядов упало перед линией обороны. Обе атакующие с флангов колонны оторвались от баррикады, расходясь в стороны и освобождая место для основных сил.

***

– Они были готовы к потерям, говорю вам, это было видно по тому, как шли в атаку. Напряженные, согнувшиеся в седлах, со щитами над головой. Уже не пели, шли на бой не на жизнь, а на смерть. Дьявол, сверху это казалось глупым – конница, штурмующая окопавшиеся повозки. Ничего дурнее и придумать нельзя. Но тогда мы еще не знали, что се–кохландцы научились атаковать такие укрепления во время войн с Верданно в восточных степях. Прекрасно знали слабые стороны таких баррикад, особенно, когда ставят не специально подготовленные боевые машины, а простые купеческие фургоны.

 Лейтенант посмотрел на собравшихся солдат. Почти весь отряд сидел рядом. Даже Хавен нашел, наконец, в реке камень для кургана, и присоединился к слушателям. Шпиона посадили рядом и привязали к дереву. Кеннет подумал было, не пора ли давать знак на подъем, но это был не самый лучший момент. Кроме того они шли с хорошей скоростью, можно было еще немного послушать.

Велергорф продолжил:

– Эти сукины дети научились штурмовать укрепленные возы, и как…

***

Атакующие колонны разделились, окружая укрепления со всех сторон. Всадники выдержали град дротиков, приняли на себя очередной арбалетный залп, но не отступили. Сами не остались в долгу, стреляя из луков и забрасывая с близкого расстояния  короткими копьями. Прижали пехоту, переключили внимание на себя. И тогда появилась новая группа нападавших.

Эти были на тяжелых, массивных животных, напоминающих верховых лошадей тяжелой кавалерии. Они стремительно подъехали к повозкам и забросили на борта веревки с крюками. По три–четыре на каждый. Развернулись и пустили коней в галоп. Все произошло очень быстро, только несколько всадников удалось зацепить дротиками и болтами. Баррикада затряслась. Колеса повозок, пусть и закопанные в землю, поднялись в воздух и беспомощно закрутились. Трещали выламываемые доски, лопалось дерево. Когда большинство веревок оборвалось или сломалась часть бортов, возы тяжело упали на свои места. Но не все. Два, зацепленные слишком крепко, наклонились наружу, и так и остались. Наклонившись, они зависли, опираясь только на внешние колеса.

Молодой гонец видел, как на одной из повозок трое солдат отчаянно рубили веревку мечами, пока тот медленно и неуверенно не упал на четыре колеса, занимая свое место в ряду. На втором был только один пехотинец. Воз так сильно накренился, что борт не защищал его от стрел. Он обрубил ближайшую веревку, бросился к другой, и тогда стрела ударила его в плечо, сразу же над низко опущенным щитом. Он присел, потряс  головой как раненый зверь, и широкий ударом отрубил второй крюк. Получил еще одну стрелу в бок, зашатался, сделал три неуверенных шага вперед, одним движением отбросил щит и, ухватив меч обеими руками, бросился к двум последним веревкам. Рубанул первую, когда брошенное копье звякнуло о его шлем, удар был так силен, что лезвие меча застряло в доске, рядом с крюком. Он выпустил меч из рук и вытянул кинжал.

Три стрелы ударили его в грудь, одна за другой, пробивая кольчугу и кожаный панцирь под ней. Солдат упал на колени, вцепился окровавленными пальцами за доску борта, подтянулся, и полоснул кинжалом последнюю веревку. Казалось лезвие едва коснулось веревки, когда она лопнула со звуком, пробившимся даже сквозь шум боя. Воз упал на свое место. Тут же на него взобрались другие солдаты, в кочевников полетели дротики и болты, машины послали над головами очередную порцию горшков с зажигательной смесью.

Еще некоторое время длился обмен выстрелами, после чего всадники повернулись и помчались назад. Пространство перед заграждением было усыпано телами людей и лошадей, древками стрел, болтов и дротиками, пятнами догорающего масла. Защитники тоже понесли потери, по крайней мере десять солдат были убиты или умирали в мучениях. Раненых было вдвое больше. Вархенн видел, как уносили со злополучной повозки утыканное стрелами тело, и руки, сжатые на ручке топора, болели как никогда.

Капитан внимательно посмотрел на него:

– Ты хотел бы там оказаться, да? Хотел бы умыть свое железо кровью. Не волнуйся, парень, у тебя еще будет такая возможность. Поверь мне. – Он холодно нахмурился. – А сейчас сбегай к подполковнику и скажи этой долбаной пехтуре, что ему пора отказаться от защиты первой баррикады. Это глупо. Она слишком растянута. Еще один фокус с крюками и они перевернут все повозки.

– Так точно!

Дарвена–лав–Гласдерна он нашел возле машин. Подполковник приглушенным голосом спорил о чем–то с командиром артиллеристов, но при виде гонца замолчал и вопросительно поднял брови.

– Капитан попросил меня передать, что по его мнению удержать первую линию больше не удастся.

– Понял. А что сказал на самом деле? – Выслушав, офицер улыбнулся и сказал – передай командиру, что какой–то горолаз не будет учить меня обороне. Да, нам придется отойти. Пусть лучше начнет подгонять беженцев, а то тащатся как пьяные улитки. И при следующей атаке пусть не стесняется. Может поучаствовать, если хватит отваги.

– Слушаюсь!

Черный Капитан все так же торчал у кривой сосны:

– Что он сказал?

– Господин подполковник благодарит за предложение. Он и так собирался отойти. Просит Вас попытаться ускорить темп эвакуации и поддержать в следующей атаке.

– А дословно?

Вархенн стиснул зубы, и не глядя в глаза командира, повторил.

На напоминающем ледник лице капитана, появилась широкая трещина:

– А у него есть яйца. Клянусь ледяными сиськами Андай'и, у него есть яйца. Подъемом людей командует Девен Кавацр, а я ему доверяю, как самому себе. Если придется подгонять людей кнутами, он это сделает. Дай знать остальным, пусть все с арбалетами будут на горе. Сделаем нашим гостям сюрприз.

***

Десятник прервался, уставился куда–то в пространство, и почесал пробивавшуюся на татуированных щеках седую щетину.

– Во второй серьезной атаке нам можно было стрелять. У нас было чуть больше двухсот арбалетов, и каждый был на горе. Следующую атаку баррикада не выдержит, это было ясно, трюку с веревками они должно быть научились у демонов с самого дна Мрака. Но я видел, как солдаты готовятся к отражению следующей атаки. Спешно ремонтировали сломанные укрепления между повозками, прибивали доски к сломанным бортам. Приносили и расставляли на возах первой линии какие–то кувшины и бурдюки. Возле них складывали вязанки дров и фашины.

Он улыбнулся собственным воспоминаниям:

– Я был тогда молодым и глупым. Так и не понял, для чего это было…

***

Вторая атака началась через час после первой. Это не означало, что се–кохландцы дали защитникам целый час передышки. Небольшие, от нескольких человек до нескольких десятков кочевников, отряды неистовствовали перед линией обороны, осыпали стрелами и изображали атаки. Самые смелые даже подбирались на расстояние броска копья, но им редко это сходило с рук. Арбалеты имперской пехоты не бездействовали.

В основной армии продолжались перестановки. Отряды разделялись, разъезжались в разные стороны, маневрировали. Две огромные, в десятки тысяч, группы заводных лошадей отправили в тыл, значительно истощая главные силы. Но и оставшиеся выглядели угрожающе. Вархенн почти завидовал пехоте, которая находясь на баррикаде, не имела полного представления о вражеской армии. Там было намного больше, чем тридцать тысяч всадников. Тридцать пять, может быть сорок, как оценивал капитан. Только на самом деле не имело значения, тридцать их или триста тысяч. Следующая атака наверняка пробьет оборону.

– Я не буду командовать стрельбой, – сказал Черный Капитан перед штурмом. – Просто заряжайте оружие как можно быстрее и стреляйте. Вам нужно только попасть во всю эту долбаную орду.

Вся эта долбаная орда как раз выдвигалась в атаку.

На этот раз там было всего три колонны. Две по краям и одна в центре, приблизительно шесть–семь тысяч лошадей и двигающиеся в три ряда. В первом легкая кавалерия, во главе второго было несколько сотен оснащенных крюками и веревками всадников на массивных лошадях, а третий потрясал лесом копий, блестел кольчугами и стальными шлемами.

– Всадники Бури… – Капитан нахмурил брови, явно удивленный. – Они бросают лучшие войска уже на второй штурм. Лети к подполковнику и скажи об этом.

Вархенн, обжигая себе ладони, съехал по канату и помчался к артиллеристам:

– Где подполковник?!

– На первой баррикаде – черная маска приглушала и искажала голос. – Иди отсюда, парень. Зажигай!

Подожгли горлышки кувшинов, установленных на ложки машин. Пропитанные смолой тряпки задымили и зашипели, разбрасывая искры. Артиллерист посмотрел вверх, на возвышающуюся над проходом скалу, где маленькая фигурка размахивала двумя разноцветными флажками.

– Триста ярдов! Прямо! Выстрел!!!

Удар ложки об упор задрал заднюю часть платформы онагра, вся конструкция затряслась и подскочила. Горящий снаряд пролетел над баррикадой, набирая высоту.

– Опускай! Выравнивай! Натягивай!

Заскрипели тросы механизмов.

Вархенн уже несся в сторону укреплений. В средней баррикаде был оставлен проход шириной в одну повозку, который можно было в любой момент перекрыть. Где–то перед ним зажигательные снаряды ударили в стену надвигающейся конницы. Ржание, нет,  не ржание – вой раненых лошадей был слышен по всей долине.

Перед средней линией обороны заостренные колья вкапывали в землю на ширину сорок футов. И все еще добавляли новые. Между ними оставили только узкую в несколько футов тропинку, которая дважды заворачивала в разные стороны. К бортам возов прибивали новые доски, а спереди подпирали десятками балок. Мееханцы умели учиться на собственных ошибках. Теперь пара всадников вряд ли сможет их перевернуть.

Подполковник стоял на первой баррикаде и наблюдал за приближающейся колонной:

– Медленно движутся, будто ждут чего–то, – сказал он стоящему рядом лейтенанту.

– Капитан просил передать, что в конце идут Всадники Бури – выдал на одном дыхании гонец и замер. Оба офицера повернулись и внимательно посмотрели на него.

Дарвен–лав–Гласдерн улыбнулся:

– Тихо ходят эти горцы, да?

– Вы правы, господин подполковник.

– Хорошо, посмотрим. Я и так собираюсь отдать им эту баррикаду. – Подполковник пнул ногой один из подвешенных к борту бурдюков. – Точнее то, что от нее останется.

В тылу вновь грохнули онагры и четыре пылающих снаряда пролетели над головами солдат. Они попали в середину колонны, живописно разбрызгивая искры. Визг лошадей прорвался сквозь топот тысяч копыт, но на несколько мгновений дым милосердно закрыл видимость. Когда он осел, колонна была на месте, разделившись на две части. В созданном между ними проходе крутилось несколько пеших. К ним подвели пять лошадей. Неоседланных и без уздечек.

– Жеребники… – лейтенант сглотнул и проревел – быстрее! Шевелитесь! Больше дров!!!

– Далековато, шестьсот ярдов… Надеюсь, что Главеб хорошо вымерял расстояние. У него будет не больше двух выстрелов. – Подполковник уже не улыбался. – Ну, парень, беги к капитану. Скажи ему…

– Приближаются…

С обоих флангов нарастал топот копыт. Основной отряд медленно сдвинулся с места, но Вархенн не отрывал взгляда от одетых в серые одежды восьмерых мужчин в центре. Самый высокий из них подошел к одному из коней, прижался лицом к его шее, поглаживая ноздри. Потом резко ударил животное по заду, и оно сорвалось с места. С каждым мгновением конь ускорялся: ход, рысь, галоп. Обогнал авангард отряда и распластался над землей в дикой скачке. Еще мгновение – и это уже был не галоп, а что–то большее – конь несся, словно у него за спиной была орда демонов. Он задрал хвост, вытаращил глаза, издал неземное, дерзкое ржание. Грохот копыт одного животного заглушил всех остальных, казалось весь мир замолчал, а медленно приближающиеся отряды исчезли.

Человек, пославший его вперед, застыл в странной позе, с вытянутыми перед собой  руками и полураскрытыми ладонями, будто пропускал сквозь пальцы длинную веревку. Потом он резко сжал кулаки и потянул. Шея коня изогнулась под прямым углом, хрустнули позвонки, животное зарылось головой в землю, переворачиваясь на спину, мертвое уже в тот момент, когда шаман выполнил свой жест. Конь рухнул в двухстах ярдах перед баррикадой.

Только топот не умолк. Наоборот – он нарастал, креп, рос. Вархенн вытаращил глаза, видя облако пыли, поднимающейся от земли в тех местах, где ударяли призрачные копыта. Душа, дух коня, убитого шаманскими чарами, мчалась вперед, прямо на баррикаду. Прямо на фургон стоящий рядом с…

– Вниманиеее!!!

Несколько солдат в последний момент отскочило в стороны. Колья, вбитые перед укреплением, полетели во все стороны, и в следующее мгновение что–то ударило в преграду. С оглушительным грохотом тяжелый купеческий фургон, построенный для перевозки по любой дороге тысяч фунтов товара, взлетел в воздух, вырванный из линии. Связывавшие его с остальной баррикадой веревки и цепи лопнули как льняные нити, а доски, гвозди, куски дерева полетели во все стороны. Фургон перевернулся несколько раз и хлопнулся на землю, беспомощно закрутившись. Остановился только перед линией частокола, защищавшего вторую баррикаду.

Сто футов, промелькнуло в голове гонца. Он пролетел более ста футов… Великая и Милосердная Госпожа!

В проделанном проломе могло поместиться шестеро едущих стремя в стремя всадников.

– Следующий!

Второй конь только что обогнал наступающий отряд, и вырвался вперед в сумасшедшем галопе. В ста ярдах позади него другой шаман пропускал сквозь ладони невидимую веревку. Конь мчался прямо к возу, на котором стояли Вархенн и два офицера.

За его спиной брякнуло, и прямо над баррикадой просвистел болт размером с короткое копье. Благодаря ярко окрашенному оперению он был четко виден на фоне неба. Где–то на полпути между баррикадой и собравшимся войском достиг своей высоты и начал снижаться. Один из тяжелых всадников, проезжающий рядом с Жеребниками, исчез, словно его сдуло из седла.

– Пусть сделают поправку. И не промахиваются.

Через пару ударов сердца одиннадцать скорпионов дали залп, и пятифутовые стрелы полетели в сторону шаманов. Державший на невидимом поводке несущегося коня шаман вдруг согнулся пополам, прижал руки к животу, перевернулся, задергался. Стоящий рядом шаман схватился за бедро, пробитое тяжелой стрелой. Попали и в два из пяти приготовленных к жертвоприношению коней. Один встал на дыбы, затанцевал на задних ногах и упал на землю, другой упал между всадниками, творя хаос и неразбериху. Самый высокий из Жеребников, первым принесший в жертву коня, замахал руками, отдавая приказы. Ряды тяжелой кавалерии встали перед шаманами, защищая их собственными телами. Щиты пошли вверх.

– Ну, с Жеребниками пока разобрались. – Подполковник стряхнул какие–то щепки со своего плаща, поправил щит на руке. – Теперь с остальными.

Остальные как раз пошли в атаку. Сначала с флангов вылетела легкая конница, засыпая всех стрелами. Вархенн присел за бортом, прислушиваясь к бьющему в дерево граду стрел. Некоторые из них летели почти вертикально, а затем падали на солдат. Две стрелы, одна за другой, вонзились рядом с парнем. Еще одна отрикошетила от  шлема и скользнула по кольчуге. Если бы Вархенн мог, то залез бы под воз.

Вдруг что–то оказалось над его головой. Подполковник опер кромку щита о борт, создав импровизированный навес. Второй офицер присоединился к нему и втроем они укрылись от стрел. По возам затопали тяжелые ботинки, вскоре вся баррикада была заполнена солдатами. Они укрылись за своими щитами так же, как и их командир, арбалетчики присели рядом или прятались под навесами. Град стрел начал утихать.

– Арбалетчики! Выстрел!

Двести стрелков появилось из укрытий в то время, когда к баррикаде приближались переворачиватели повозок. Прицелившись, солдаты дали залп в упор по лошадям. Десятки конских глоток заржали в один голос и упали, болты тяжелых арбалетов, предназначенные для пробивания латных доспехов, в большинстве случаев полностью исчезали в телах лошадей. После залпа арбалетчики повесили оружие за спину и бросились ко второй баррикаде. В бой вступила пехота.

Одновременно на возах могло разместиться не больше роты. Вторая стояла сзади и метала дротики, убивая или раня людей и животных. Солдатам не удалось остановить всех нападающих, десятки крюков застучало по бортам, десятки веревок натянулись и рывком потянули. Несколько повозок, ослабленных предыдущей атакой, перевернулось наружу, пехотинцев, не успевших соскочить, моментально уничтожили. В баррикаде появилось  несколько проломов.

Вархенн уже отступал вместе с подполковником ко второй баррикаде и имел возможность вблизи подивиться эффективности имперской пехоты. По знаку командира заиграла труба и примерно половина солдат покинула баррикады, бросаясь бегом к проходу в частоколе. Рота, стоящая за ними, сомкнулась и закрылась щитами. Труба сыграла снова, и оставшиеся солдаты спрыгнули с баррикады и бросились назад. Стоящий отряд пропустил их и снова занял свое место. Гонец стоял рядом с подполковником, сразу же за тремя рядами пехоты. Второй отряд был за ними. Почему они не отходят? – успел он подумать в тот момент, когда в проломах появились первые всадники. Длинные копья были подняты вверх, по несколько всадников за раз въезжали внутрь. У них были кольчуги и шлемы, щиты с нарисованным символом тройной молнии, а их лошади носили тяжелые, стеганые доспехи. Императорская армия уже знала – знак молнии носила элита кочевников, Всадники Бури, личная гвардия Отца Войны всех се–кохландских племен. Единственные отряды всадников, которые могли атаковать мееханскую пехоту и разбивать их в лобовых атаках.

Без каких–либо колебаний всадники бросились к стене щитов. Залп дротиков смел нескольких из седел, ранил пару лошадей, а в следующий момент копья ударили в павезы. Их древки ломались, почти всегда ломались, но сила удара переворачивала солдат, отталкивала, ломала строй. В образовавшиеся бреши врывались лошади, оттесняя пехоту своим весом, а тяжелые сабли и топоры с длинными рукоятями гремели по шлемам и щитам. Солдатам не хватало пик, копий, рогатин и гвизарм, которыми можно было сражаться с конницей на расстоянии. Коротких мечей, хороших для близкого боя, когда противников разделяли дюймы, было недостаточно. Казалось, пехоту прижмут к заостренным кольям и уничтожат. В тот момент уже было около двух сотен конных, а через проломы спешили новые подкрепления.

Полковник оставался спокоен. Несколькими скупыми жестами он послал вперед десяток солдат для укрепления дрогнувшего строя. Дал знак в сторону второй баррикады. Брякнули арбалеты. Сто горящих болтов ударило в брошенную первую линию обороны, туда, где перед нападением разложили кувшины и бурдюки. Все они уже были разбиты или разрезаны отступающей пехотой, потому сложенные перед ними груды дерева и сухих веток тут же вспыхнули. Въезжающие в проломы лошади заржали, встали на дыбы и попятились от жара.

Арбалеты выстрелили еще раз, и десятки всадников, оказавшихся в ловушке внутри горящего полукруга, бессильно вылетели из седел.

– Щиты! Крыша!

Щиты пехотинцев в первом ряду поднялись над головой. Неожиданно  нападавшие, которым уже казалось, что они пробились сквозь строй пехоты, очутились в непростой ситуации. Их лошади словно попали в зыбучие пески. Щиты пехоты создали ровную поверхность без зазоров, в которые можно было бы вогнать наконечник копья, а удары саблей и топором не имели видимых результатов. Несколько мгновений Всадники Бури отчаянно колотили в возникшую преграду, но вдруг один, второй, третий конь заржали и упали на землю. На глазах Вархенна под щиты проскользнули два солдата, державшие дротики обеими руками, как тяжелые копья. Быстро прошли между своими товарищами, добрались до лошади и нанесли двойной удар, чуть ниже стеганых доспехов. Животное захрипело, зафыркало, потоки яркой крови пошли из ноздрей и рта, и оно повалилось на землю. Его наездник был убит прежде, чем успел встать на ноги. Менее чем за полминуты все кочевники, попавшие вглубь строя, были мертвы. Так же, как и их лошади.

– Стена!

Линия выровнялась. Солдаты сомкнули ряды, между щитами не прошел бы даже кончик ножа. Мечи плашмя ударили по прочно окованным верхним краям павез и  из трех сотен глоток раздался яростный, вызывающий рев. Семнадцатый Полк имел двухсотлетние традиции, был гордостью Восьмого Пехотного Соединения, потому никакие кривоногие конюхи не будут считать их мясом для затупления мечей.

Всадники Бури оказались в ловушке, с баррикады их без перерыва осыпали болтами, выцеливая фигуры с расстояния в пятьдесят футов прямо на фоне пожара. Сверху, со скал над проходом, также сыпался град болтов. Кочевники падали на землю сами или вместе с лошадью. Охваченные полукольцом горящих возов силы врага таяли на глазах. Последние несколько десятков всадников метались во все стороны, пытаясь выбраться из ловушки. Проломы в баррикаде были несколько ярдов в ширину, но перед большинством из них были сложены дополнительные кучи дров и ветвей, которые горели сейчас не хуже тех же повозок. Только в месте магической атаки дров не было, их сдуло вместе с фургоном. Именно там уцелевшие наездники искали выход.

Дарвен–лав–Гласдерн не мог им этого позволить.

– Рота! Вперед! Беглым градом!

Стоящие в первой линии разошлись, пропуская вторую роту. Солдаты умело сформировали свободный строй и начали атаку. Первая шеренга метнула свои дротики и остановилась. Вторая прошла сквозь них, дала залп, и также встала, третья, четвертая и пятая повторили атаку. В то время, когда последняя шеренга метала дротики, солдаты первой взяли щиты и вытащили мечи…

***

Велергорф прикрыл глаза и тяжело вздохнул:

– Клянусь яйцами Дикого Быка! Лучше описать я не смогу. Первая шеренга бросает дротики и останавливается, ее обходит вторая, бросает и встает, идет третья, бросает и встает… И так до последнего солдата. Беглый град, так они это называют, и только раз я видел такую атаку собственными глазами. У входа в долину Варес. Если хорошо выполнить этот прием, то последний дротик выбрасывается в тот момент, когда первый еще летит, и прежде чем противник очнется, рота смыкает строй и бьет его в полную силу. Так было и там. В тот день, когда показали се–кохландцам, что мы можем быть такими же жестокими и безжалостными, как они…

– А ты принимал участие в этой атаке? – спросил Кеннет.

Десятник усмехнулся.

– А как же. Я шел вперед вместе с подполковником, который командовал второй, вспомогательной ротой. Ничто не могло меня тогда остановить…

***

Солдаты прижали Молний к пролому. На этот раз ситуация изменилась, кочевникам некуда было деваться, дорогу им преградила стена огня с одним только узким проходом, через который они могли проходить поодиночке, ведь жар, исходящий от горящих фургонов сужал путь до нескольких футов. Град дротиков дал ошеломляющий результат –  всадники и лошади падали, создавая клубок тел, метущийся в крови и грязи. Из двухсот Всадников Бури осталось меньше шести десятков, остальные  были уже мертвы или умирали. Зажатые между горящими повозками, стеной щитов и мечей имперской пехоты, они перестали пытаться выбраться наружу, и развернули  лошадей в сторону нападающих мееханцев. Длинные копья наклонились в сторону противника. Солдаты укрылись от них щитами и добрались до лошадей.

– Щиты! Крыша!

Щиты пошли вверх. Обученные сражаться лошади пробовали кусаться, вставали на дыбы, били копытами, но безрезультатно. Пехотинцы первой линии сосредоточились на удержании щитов на нужной высоте, в то время как вторая линия пошла в атаку. Солдаты проходили под щитами товарищей и добирались до лошадей, вбивая дротики и мечи в грудь или резали бабки. Стеганая броня не защищала от  сильных ударов в упор, а обернутые вокруг ног кожаные ремешки не мешали лезвиям. Ржание и визг раненых лошадей слышали, наверное, и на вершине Лысицы.