355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Роберт Вегнер » Истории мееханского пограничья. Том I. Север » Текст книги (страница 15)
Истории мееханского пограничья. Том I. Север
  • Текст добавлен: 21 марта 2017, 08:00

Текст книги "Истории мееханского пограничья. Том I. Север"


Автор книги: Роберт Вегнер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

Кеннет обошел зал по кругу и встал перед священником. Тот взглянул ему в глаза и улыбнулся. Улыбнулся!

– Хорошо, лейтенант. Это объясняет наше маленькое недоразумение. – Он махнул рукой, и двое приспешников Навера подошли и забрали у Кеннета мальчика. – До сих пор не знаю, что с ним делать, все–таки он перешел границу и крутился вокруг замка. Такое даже дурачку не должно сойти с рук.

– Лейтенант – графиня позвала его из– за стола. – Подойдите ко мне.

Что–то в ее голосе заставило Кеннета вернуться на место. Напряженный взгляд, лицо неподвижно как маска. Кокетливая, разговорчивая женщина полностью исчезла. Она прошептала:

– Лейтенант, здешние люди не признают – она запнулась на мгновение – таких людей, как этот мальчик, за отмеченных Госпожой Судьбы. Не верят, что они приносят удачу. В некоторых, наиболее старых видах культа Сетрена считают их отмеченными Тьмой. Есть места, где после рождения такого ребенка его вместе с  матерью живьем закапывают в землю. Вы меня понимаете?

Он непонимающе покачал головой.

– Никто и ничто его здесь не защитит. Если кто–нибудь из Ваших солдат обнажит оружие – мы не выйдем отсюда живыми. Я видела вооруженных людей у двери, и это не люди Аэрисса.

 Кеннет посмотрел на десятников и едва заметно указал на стоявших в строю солдат. Те поняли. Поднявшись, подошли к стражникам и заняли свои места в строю.

– И что теперь? – Лейтенант задал этот вопрос непосредственно графине.

– Теперь, – она ​​опустила глаза и тут же их подняла. – Теперь они его убьют.

Он был поражен, но она говорила серьезно.

– Нет… Tahg

– Нет, стражник, не могу. – Правитель Винде'канна не смотрел на него, сжав кулаки. – Он пленник Навера, даже у меня нет прав забрать его. Это не вопрос между мной и племянником, только между вами.

– Он примет вызов?

Слова вырвались прежде, чем он успел задуматься.

– Я запрещаю! – Шепот графини зазвенел железом. – Офицер Империи не скрестит  меч с племянником правителя! Если Вы проиграете, он все равно убьет его. Если Вы победите, прольете кровь семьи Сына Топора, у нас будет война. Вы не можете ничего делать. Ничего!

Кеннет отвернулся к залу, где продолжались приготовления к представлению.

Мальчика держали за руки два бандита Навера. Его голова упала на грудь, грязный плащ стелился по полу, скрывая ноги. Та'Клав посмотрел на лейтенанта и улыбнулся. Махнул рукой, и кто–то плеснул водой в лицо пленника. Рывок, сдавленный крик, руки в металлических рукавицах крепче сжимаются на плечах. Кеннет не видел лицо мальчишки, но движение плеч, внезапное напряжение всей фигуры, панические взгляды во все стороны говорили сами за себя. Боль, шок, растерянность. Непонимание.

– Ты понимаешь где находишься?

Голос Навера был тихим и участливым. Мальчик не ответил, его голова все еще двигалась во все стороны, будто он искал что–то. Неохотно, наотмашь, бандит ударил его в лицо. Голова бедняги дернулась назад, вернулась на место и замерла.

– Я задал тебе вопрос. Знаешь ли ты, где находишься?

Тишина. И через некоторое время:

– Нет, господин. Не знаю.

– Хорошо, говорить ты умеешь. А слушать?

– Не… не знаю, господин.

– Что ж, я скажу тебе, где ты находишься, и ты скажешь мне, кто ты есть. – Навер улыбнулся еще шире и посмотрел на Кеннета. Пояс с мечом вдруг стал очень тяжелым для лейтенанта, его руки начали зудеть.

– Ты в замке Лав–Дерен, в столице вольного королевства Винде'канн. Ты прятался у ворот, где мы тебя и схватили. Ты шпион?

Вновь тишина, как будто мальчик должен был обдумать даже такой простой вопрос.

– Не знаю, господин.

– Не знаешь? –  Навер схватил мальчика за волосы. – Как это, не знаешь?

– Я не знаю… Я не знаю, что такое шпион, господин.

Кто–то в зале прыснул смехом, коротким, нервным, тут же придушенным.

– Это тот, у кого нет чести и достоинства. Ты знаешь, что такое честь, мальчик?

Навер спокойно ждал ответа.

– Не врать, господин… И быть хорошим для других…

– Хорошо. Не врать. Скажи мне тогда, что ты тут делал?

Ответ занял у пленного несколько ударов сердца. Сначала показалось, он пытается вырваться из рук бандитов, но потом только кивнул головой в сторону вышитых на плаще двух шестерок:

– Я теперь солдат, господин… Мой отряд шел к вам, ну и я пошел.

Шум и тут же тишина, несколько солдат Горной Стражи пошевелилось. Кеннет только глянул на десятников, и рота снова замерла.

– Солдат? – Та'Клав ободряюще улыбнулся. – И тебе приказали придти сюда?

– Нет, господин. Я сам пришел.

– А ты знаешь, что за шатания возле замка, за осмотр стен, наказанием является смерть?

Мальчик дернулся, застыл.

– Нет, господин… я…

– Тихо! Если ты носишь плащ Имперской армии и прячешься ночью у крепости в другой стране, то тебе не помогут такие оправдания. За такое тебя нужно бросить в подземелье и оставить там, пока не помрешь от голода. Это суровая кара, но справедливая. Шпион  – это худший из злодеев. Тот, кто крадется ночью, чтобы воткнуть тебе нож в спину. Понимаешь, мальчик?

Парень кивнул задумчиво:

– Это как бандит?

В этот раз смех раздался в нескольких местах зала.

Кеннет смотрел и не понимал. Мальчик, даже не защищенный местными обычаями, с каждым ответом все больше нравился собравшимся. Вызывал больше жалости, чем гнева. Лейтенант посмотрел на стоящего сбоку священника, тот, довольный, кивал головой, словно все шло по его плану. Что все это значило?

Он понял это, когда вновь заговорил Навер.

– Я верю тебе. – Он похлопал мальчика по щеке, будто потрепал по голове расторопного пса. – Верю, и поэтому постараюсь, чтобы тебя не наказали, и даже отправили домой. Но ты должен доказать мне правдивость своих слов, доказать, что пришел сам, а этот плащ просто одежда. Сними и плюнь на него, помочись, тогда я увижу – ты не шпион.

Стоящие в строю стражники задергались, сломали линию, кто–то из них потянулся за оружием.

– Рота!!! Внимание!!! – Кеннет успел рявкнуть прежде, чем началось непоправимое. – Равняйсь!

Они послушались, некоторые с сомнением, но вернулись на места и выровнялись. Кеннет посмотрел сначала на Навера, потом на уже широко ухмыляющегося священника и с огромным трудом взглянул на графиню. Не было никаких сомнений, кто тут сейчас командует. Он сглотнул, почти умоляющим жестом коснулся рукояти меча. На мгновение ему показалось, что в ее глазах появилось сочувствие. Потом она покачала головой. Нет.

Нет. Он повернулся к ней спиной.

Двадцать лет назад Восьмая Рота Четвертого Полка Горной Стражи потеряла два своих плаща в стычке с бандой веклавских разбойников. Два солдата просто потеряли свои вещмешки. Кто–то из бандитов их нашел. Когда банду все же уничтожили, то нашли плащи в яме нужника. Они им были не нужны. Роту сначала отдали под суд, потом расформировали, а солдат перевели в другие отряды, где к ним долгое время относились как к изгоям. С того времени у Четвертого Полка не было роты с номером восемь. К некоторым вещам в Горной Страже относятся очень серьезно. Кеннет понимал, если мальчик сделает то, о чем говорит Навер, его отряд тоже перестанет существовать. В таких делах не было смягчающих обстоятельств.

Когда он записался в Стражу, командующий ротой офицер набросил ему на плечи тогда еще белую ткань и сказал: «Носи его с гордостью, заботься о нем, вовремя штопай и следи за тем, что бы никто никогда его не опозорил. Он делает тебя стражником». Он до сих пор помнил эти слова. Солдаты могли не носить плащей, иногда умышленно, иногда для удобства, но правда в том, что для Горной Стражи этот кусок грубой белой ткани был символом статуса, признаком принадлежности к доблестным, яростным отрядам горной пехоты, которые, как говорили, не уступают в битве самой императорской гвардии. Это была единственная уставная часть обмундирования, знак и символ опознавания. Вместо знамен и штандартов, вместо lardoss, деревянного древка с символом полка наверху, Горная Стража носила свои плащи. Кеннет никогда не слышал о случаях продажи плащей или оставления их на поле боя в виде добычи для врага. Право ношения получали с момента вступления в Стражу и до смерти, когда в нем же и хоронили. И не имело значения, подарен ли он кому–то вне отряда. На нем все еще был номер роты, две, вышитые черной нитью шестерки. Нельзя позволить его обесчестить. И в то же время они не могут ничего сделать.

Священник смотрел в его глаза и улыбался. Навер продолжал убеждать:

– Ну же, парень. Я твой друг и хочу помочь тебе. Покажи мне, что это обычная тряпка, которую ты надел для защиты от холода. Не волнуйся, получишь новый плащ, еще лучше и теплее. Только сними этот, плюнь и помочись на него, я должен увидеть, что ты не шпион.

Пленник дернулся, плаксиво скривившись. Помолчал. Потом медленно покачал головой.

Удар прозвучал так, словно кто–то бросил кусок мяса на разделочную доску. В этот раз бандит нанес удар открытой ладонью, болезненный и унизительный.

– Я не буду ждать до утра! – Прорычал он. – Докажи мне, или ты умрешь. Ну же! Пустите его.

Бандиты отошли, мальчик зашатался, казалось, он вот–вот упадет. Кеннет сделал шаг в его сторону.

– Лейтенант… – шепот, нет, шипение графини было как лезвие, вонзающееся в основание черепа.

Он знал, к чему это приведет, к горящей границе, разрушенным городам, стертым с лица земли селам, к крови, трупам, слезам. Об этом шла речь. Если они не сдержатся, если обнажат оружие, то бандиты Навера ворвутся в зал и начнется резня. Переговоры будут сорваны. Возможно сам tahg заплатит за это жизнью, а его племянник усядется на троне. А потом боевой культ Сетрена Быка сожмет всех в железном кулаке и отправит на восток. Поэтому священник не спускал с него глаз. Речь шла о намного большем, чем судьба одной роты. И от понимания этого ему легче не становилось.

Он посмотрел на своих солдат. Они стояли в глубине зала, вокруг них было пусто. Почти сорок стражников в неполном вооружении, бледные лица, стиснутые кулаки, ладони лежат на рукоятках сабель, мечей и топоров. И взгляды, брошенные на него, были гневными, ожидающими приказа. Всего шаг от нарушения дисциплины.

Он пошел вперед, вниз по лестнице, в их сторону. Когда он сделал первый шаг, лицо священника осветилось радостью, а рот открылся для крика. Графиня вскочила на ноги, опрокинув кресло. Не обратил на это внимания. Прошел мимо удивленного Навера, и, не глядя на мальчика, подошел к солдатам. Занял свое место в первой десятке.

– Господин лейтенант… – солдат справа даже не дрогнул, но его голос был таким, будто кто–то сжал руки на его горле. – Что делаем?

– Стоим, Варв. Приказ посольства.

– Но…

– Стоять, – процедил он сквозь зубы. – Не дергаться.

Еще один удар отшвырнул пленника назад. Навер подошел и схватил его за волосы, не дав упасть, опустил голову вниз, и мощным ударом колена в лицо отправил  на пол. Кровь хлынула изо рта и носа парня, пачкая посеревшую белизну плаща. Он вскрикнул и подавился рыданиями. Удар в грудь выбил из него дух.

– У меня нет времени, вонючка. Я не хочу торчать здесь и заставлять тебя говорить правду. Я должен быть уверен. – Навер наклонился вперед и придавил ногой запястье лежащего. В тишине зала послышался хруст костей. – А ты не оказываешь мне уважение. Это плохо. Придется тебя ему научить.

Он кивнул одному из охранников, и тот сразу же подал ему тяжелые боевые кольчужные перчатки, усиленные на внешней стороне и пальцах стальными пластинками. Мальчик словно завороженный смотрел, как Навер их надевает, затягивает ремешки, шевелит пальцами. Он закрыл глаза на мгновение, а когда открыл, его взгляд в первый раз прошелся по стоящим в ровных шеренгах солдатам. Открыл рот…

– Нет. – Молодой бандит схватил его за грудки и одним рывком поставил на ноги. – Они тебе не помогут. Они не твои друзья. Они не считают тебя солдатом, только дурачком, которому из жалости подарили старый плащ. Смотри на меня! Понимаешь? Ты для них никто! Сними эту тряпку, плюнь на нее, и я поверю, что ты просто дурак, который оказался в неподходящем месте. Ну же!

И подсунул мальчику под нос сжатый кулак. Кеннет уже видал раньше, что может сделать с лицом такая ​​перчатка. Отвел глаза.

Удар прозвучал отвратительно, мясисто и влажно. И сразу же после этого слышен звук падающего тела, глухой, животный, не то всхлип, не то стон. Звук шагов, удар ногой, возня, звук разрываемой ткани, и два, нет, три быстрых удара, ломающих ребра. Рыдание, прерванное очередным ударом, вроде как пренебрежительной пощечиной, но пощечиной нанесенной рукой в кольчужной перчатке, которая срывает кожу с лица, превращая ее в кровавое месиво. Крик, короткий крик и страшный булькающий звук, который может издавать только тот, чье горло давит стальная ладонь. Рывок. Удар. Падение. Плач. Удар.

Кеннет закрыл глаза, его мир сжался, свернулся в точку, где слух становится самым важным из органов чувств. Он жалел, что не может закрыть и уши, заткнуть их пальцами, отсечь себя от зала и всего в нем творившегося.

Он был солдатом. Он сражался и убивал. Он видел казни, сам не раз хватал и доставлял в суд грабителей, которых позже обезглавливали, четвертовали или подвешивали на крюках. Происходящее здесь, он запнулся в поисках нужного слова, было просто зверством.

– Ну… – отозвался Навер после долгой паузы, тяжело дыша. – Давай, мальчик… сделай это… сними его и плюнь… это ничего, что с кровью. Просто плюнь и пойдешь домой… Давай…

Кеннет открыл глаза. Обвел взглядом зал, все сидели как парализованные, глядя на кровавое действо. Одна из женщин прижалась к плечу мужа, кто–то побледнел, словно его сейчас стошнит. На большинстве лиц было отвращение и брезгливость. Даже если все они знали, что поставлено на карту, и не любили мееханцев, бандит, издевающийся над беззащитным ребенком не вызывал у них симпатий. Раздался еще один удар.

Он почувствовал движение с боку и сзади. Еще мгновение, и его люди бросятся вперед.

– Рота! – прижавшаяся к мужу женщина подпрыгнула. – Внимание!!! – Не смотрел на них, но чувствовал волнение, неуверенность, первый шаг к неповиновению. – Рота! Смирно! Для отдания чести! Товсь!

Шеренга напряглась и выровнялась.

– Рота! Равнение на лево!

Ударил правым кулаком в грудь и посмотрел на мальчика. Хотел взглянуть ему в глаза, хотел… извиниться, но кровавое месиво, в которое превратилось лицо парня, уже не было похоже на человеческое.

Однако тот должен был его услышать. Он вдруг резким рывком вырвался из рук Навера и встал почти прямо. Его правая рука, сжатая в кулак, коснулась окровавленного плаща.

Он отдал честь. Есть вещи, которые ломают даже самых крепких солдат.

В следующий момент послышался звук вытягиваемого лезвия, и мальчик согнулся пополам, с вбитым в брюхо кинжалом. Он вскрикнул, коротко и страшно, медленно опустился на колени, его тело сползло с лезвия. Навер Та'Клав вызывающе осмотрелся и неторопливым, нарочито показным движением вытер оружие о рубашку парня. Наклонившись вперед, сплюнул на вышитые шестерки, а затем одним движением сорвал с мальчика плащ и презрительно закинул себе на плечо.

– У моей лошади будет хорошая попона для холодных ночей. – Он выпрямился с деланной улыбкой, глядя на лейтенанта. – А он считал себя солдатом. Я ведь просил…

Его прервал звук отодвигаемого кресла.

– Навер Та'Клав – голос Аэрисса Клависса разнесся по всему залу, хотя, казалось, правитель говорил шепотом. –  Ты обнажил оружие в моем присутствии, без какой–либо причины. Заберешь своих людей и уйдешь из замка до восхода солнца. Не возьмете ничего больше, чем вы принесли с собой, и не вернетесь сюда в течение года, не смотря на то, какую судьбу встретите на своем пути. Под страхом смерти. Немедленно.

Молодой бандит насмешливо поклонился:

– Конечно, дядя. Я и так здесь задержался. Через три дня в Гавен'ле будет ежегодная ярмарка, праздники, танцы, забавы. Там будет веселее чем здесь, где немного крови на плаще вызывает у кого–то тошноту – он скривился на этот раз без притворства, противной, жестокой улыбкой. – Надеюсь, некоторых из вас еще встречу когда–нибудь… В горах.

Навер направился к выходу, плащ волочился за ним по земле, он не отрывал глаз от солдат. Его свита последовала за ним в полной тишине. Священник уже исчез. Кеннет первым подошел к мальчику. За его спиной встали стражники. Сразу было видно – рана смертельна. Лезвие вошло ниже пупка и разрезало живот почти до грудины. Но он еще был жив, короткими, хрипящими вздохами всасывая воздух. Лейтенант присел рядом, боги, простите меня, подумал он, я даже не знаю, как его зовут.

– Ты хорошо держался, – прошептал он наконец.

Вокруг него стояли его солдаты, но он их почти не замечал. Осторожно коснулся лица умирающего, кто–то снял плащ и протянул ему. Кеннет подложил свернутую ткань мальчику под голову.

– Ты настоящий солдат, малыш. Настоящий стражник.

Он встал, протиснулся через солдат и поднялся на возвышение. Встал у стола:

– Скажите мне, графиня, у нас будет мир?

– Да, лейтенант. Мы подпишем нужные договора – он смогла посмотреть ему в лицо и удивить. Он не ожидал слез.

– Это хорошо. Tahg, получит ли посольство надлежащее сопровождение на обратный путь?

– Конечно. Вы уже возвращаетесь?

– У меня был приказ доставить делегацию сюда. Я его выполнил. Один из моих людей… один из моих солдат должен быть как можно скорее похоронен дома. По крайней мере я должен это сделать. По крайней мере столько ему должна Империя.

Он поворачивался, когда графиня неожиданно заговорила:

– Лейтенант, я… Я напишу отчет, в котором точно представлю все произошедшее – прошептала она, сглотнула и добавила уже громче – все… обстоятельства. Это не должно плохо закончиться. Ваша рота…

– Моя рота – это мое дело, графиня. Он казнил ребенка, потом плюнул на наш плащ и вышел отсюда живым, забрав его с собой. Как бы Вы поступили, tahg, если бы это не был Ваш племянник?

– Оторвал бы ему голову, стражник. За позор, который навлек на мой дом – они смотрели друг другу в глаза. Кеннет не ожидал увидеть на лице правителя Винде'канна  мрачного, первобытного по своей глубине чувства справедливости. – Я обещал его матери… – прошептал он.

– Останется ли его кровь между нами?

Удивление. Глаза Аэрисса стали очень холодными:

– Я обещал не идти против него, нет, что буду защищать на каждом шагу. Особенно, когда попытается вырвать трон из–под моей задницы… У него триста человек, – добавил он.

– Я знаю. – Лейтенант кивнул и пошел к своим солдатам. Им нужно было спешить.


***

Они собрались в отведенном им крыле замка. Тело мальчика взяли с собой, и никто не пытался их остановить. Когда выходили из главного зала, их сопровождала тишина. И стыд. Знак роты был опозорен, а человек, который это сделал, был жив и хорошо себя чувствовал. После возвращения в казармы, их осудят и скорее всего расформируют. Шестая Рота перестанет существовать.

Кеннет стоял посреди большой комнаты и наблюдал, как суетятся его люди. Они собирали оружие, надевали броню, упаковывали запасы в дорогу. Никто не смотрел ему в глаза. Никто вообще на него не смотрел. Трус. Это слово повисло в воздухе, приклеилось к стенам, заполнило все пространство. Никто не сказал этого вслух, но… Он сжал кулаки и почувствовал движение. Андан. Коренастый десятник медленно подходил к нему, не хватался за оружие, но это было и не нужно. Достаточно сказать то, о чем думало большинство.

– Господин лейтенант… – Вархенн подошел к нему первым. – Мы знаем.

– Что знаете, десятник? – Прохрипел он.

– Что по–другому бы не вышло. Тот бандит хотел нас… Вас задеть, и если бы мы достали оружие, пролилась бы кровь. Они ждали этого, все, кто стоял за дверями. И была бы из–за этого война, а никто не хочет войны на западной границе. Не сейчас. Мы знаем, что именно Вы заплатите больше всех за произошедшее. Не нужно нас недооценивать, господин лейтенант. Но нам от этого не легче – закончил он тихо.

Когда десятник начал говорить, большинство солдат застыло. Через мгновение они засуетились еще быстрее, и Кеннет поймал несколько случайных взглядов. Дьявол тебя дери, Велергорф, все знали, да? Десятник стоил своего веса в золоте.

– Хорошо! – Прорычал он. – А теперь стойте и слушайте, что ваш лейтенант хочет сказать!

Когда он закончил и задал вопрос, тридцать девять человек, все как один, выпрямились и отдали честь.


***

Они бежали цепочкой, тропа была узкой и два человека на ней не разминулись бы. Старая тропа контрабандистов и разбойников сокращала им путь на один  день. Прошлогодний снег хрустел под ногами, вцепившиеся в скалы деревья склонились над двигающейся будто горстка духов ротой. Кроме ритмичного дыхания и позвякивания снаряжения не было слышно никаких звуков. Если кто и увидел бы их издали, то не знал бы, видел ли он людей или мираж.

Горная Стража старалась знать все дороги в горах, не только на территории Империи, но и лежащих по другую сторону границы. Это всегда было полезным. Им нужно было добраться до долины Гевенах раньше банды Навера, ведь именно туда он и направился. Сам сказал, как через три дня прибудет на ярмарку в Гавен'ле, городе к югу от Рога. По прямой от замка до Гавен'ле расстояние около сорока миль, но в горах, даже для обученного, отдохнувшего отряда, это два дня быстрого марша.

Банда должна пройти через долину, скорее всего направляясь прямо к  ведущему на юг Скорбному Проходу. Это была единственная дорога для такой большой группы. Другие пути были похожими на тот, по которому сейчас бежали –узкие тропки в скалах, по ним банда шла бы несколько дней. Особенно если учесть лошадей и десять  возов, о которых Кеннет узнал, бросив несколько монет конюху. Имея три сотни человек, и зная, что в долине нет достаточного количества солдат, Навер Та'Клав мог не опасаться вооруженного сопротивления. Пересек бы Рог за пару часов, поджег по пути несколько домов, или, если повезет, то и ограбил бы кого–нибудь из купцов. Так он выстраивал свою легенду, располагая к себе и привлекая охочих в банду. Вот, молодой, изгнанный аристократ бросает в замке правителя вызов Горной Страже, а когда трусливые прислужники Империи не отвечают, он переходит границу, грабит, пускает красного петуха и тут же веселится на ярмарке. Такую историю принесут люди Навера в Гавен'ле, и такой она пойдет по миру. Не будет там и слова о бедном мальчике, замученном до смерти, и обещании дяди, защищающем голову бандита.

Кеннет оглянулся на носилки, где лежало, завернутое в военный плащ, тело. Они забрали его с собой. Есть дела, которые нельзя оставить без внимания.


***

Бургомистра Арбердена разбудил стук в двери,  и он сразу же вскочил с постели. В такое время это был недобрый знак. Если слуга разбудил его за два часа до рассвета, значит, что–то случилось.

– Входи.

Слуга на цыпочках проскользнул в спальню:

– Господин, там офицер прибыл.

– Какой офицер?

– Стражник. Из той роты, что ушла в Винде'канн…

Он почувствовал слабость в ногах. Посольство. Неудачные переговоры. Война.

– Веди его, не медли! И пошли кого–нибудь к советникам. Пусть их разбудят и отправят ко мне.

Слуга исчез за дверью, почти столкнувшись с входящим офицером. Он вспомнил его, рыжий, с короткой бородой. Немногословный.

– Что с послами? – Спросил бургомистр, прежде чем стражник пересек порог.

– В целости и сохранности – в голосе незнакомца можно было услышать безграничную усталость. – Будет мир и торговля. Не война. По крайней мере, об этом шла речь, когда мы покинули замок после полуночи.

Ему потребовалось время, чтобы понять последнюю фразу. После полуночи? Четыре часа назад? Они прошли двадцать миль ночью, по горам, за четыре часа? Что это за солдаты? И что их так гнало?

Он открыл рот, чтобы спросить.

– Навер Та'Клав идет сюда. Со всей своей бандой – опередил его офицер.

Пока он говорил, в его голосе появилась странная тональность. Что–то вроде мрачного равнодушия. Бургомистр посмотрел ему в глаза. Милостивая Госпожа! Сегодня кто–то умрет.

– Скажи мне, – лейтенант обошелся без вежливого обращения, но бургомистр ни за что на свете не обратил бы на это внимания. – Старый Вол уже взревел?

– На Скорбном Проходе? Да где там. Дорога до сих пор еще слишком опасна, потому я послал за чародеем, что бы его очистил, хоть и придется заплатить золотом. Без торговцев с юга мы только теряем…

– Где ваши трембиты?

– В подвале. Думаете, мы сами не пытались? Там снега столько, что и не дрогнет.

– А пробовали делать это на рассвете? – Офицер скривил губы в странной гримасе. – И еще, где живет малыш, которого коснулась Госпожа Судьбы? Светлые волосы, на глаз лет тринадцать.

– Глупый Носах? С ним одни проблемы, он исчез вчера и…

Скрежет лезвия и неожиданное прикосновение под шеей. Навершие меча под таким углом, казалось, находится в невообразимой дали. Взгляд бургомистра, пройдя по лезвию, столкнулся с глазами офицера. На горле сжался ледяной ошейник.

– Я не спрашивал твоего мнения, только где живет его мать. И как только мне это скажешь, объявишь тревогу, и удвоишь охрану на стенах. И отдашь мне все трембиты, кроме одной. Потом сделаешь то, что я тебе говорю. Поспеши.

Бургомистр проглотил слюну и кивнул.


***

Они увидели их перед рассветом. Солнце окрасило горизонт розовым, на востоке горные пики вгрызались черными зубами в светлеющее небо. Было холодно, от дыхания людей и животных поднимался пар. Отряд ждал, укрывшись на западном конце прохода, перед ними открывался прекрасный вид на Скорбный Проход.

Кеннет знал, откуда взялось это название. Никакой другой проход в горах не взял столько жертв. В трехстах ярдах перед ними была имперская дорога шириною в двадцать футов, из гладких, равномерно уложенных камней. Она была очищена от снега, значит, купцы уже какое–то время рискуют проезжать под притаившейся опасностью. Что ж, тот, кто имел мужество путешествовать в таких условиях, мог поставить любую цену на свой товар. Хотя нужно быть отчаянным или сумасшедшим, чтобы выезжать сейчас на такую дорогу.

С восточной стороны прохода широкие и высокие склоны были просто созданы для схода лавин. Поднимающиеся поначалу полого, они потом резко задирались вверх и заканчивались высокой стеной, напоминающей формой бычью холку. Потому и назвали место Старым Волом. Местные говорили, что когда Старый Вол заревет, то есть огромная лавина сбросит снег, то дорога на юг открыта. Бывало Вол опаздывал с ревом, и тогда купцы, перевозившие скоропортящиеся товары, такие как масло или рыбу, шли на определенный риск. Многих из них потом находили только после таяния снега.

Лавину иногда пытались сбросить с помощью трембит, деревянных труб длинною  в пятнадцать–двадцать футов, и используемых в горах для передачи простых сообщений на большие расстояния. Когда это не помогало, купцам оставалось только нанять мага, владеющего Тропой Земли, Воды или Льда, чтобы заставил Вола рыкнуть. Открытие торговых путей стоило тех денег. Хотя порою и казалось, будто природа умышленно насмехается над людьми, создавая невозможные условия. Сейчас тоже было не ясно, каким чудом слой снега в десятки локтей, собравшийся за зиму, еще держится на скале.

Лейтенант смотрел на приближающуюся колонну. Триста человек, может даже больше, не меньше тридцати конных, оседлавших сильных и выносливых невысоких горных лошадок, и с ними десять легких возов. Они не могли его увидеть, завернувшегося в серый плащ, скрытого в тени, ничем не выделяющегося на фоне скал и снега, как и всю остальную Шестую Роту. Он посмотрел на север, в то место, откуда шла банда – там предрассветную темноту расцвечивало пламя двух пожаров. Не очень больших. Может это догорал пастуший шалаш или стоявший наособицу хутор. Навер не мог удержаться от обозначения своего присутствия.

Кеннет посмотрел направо, туда, где замаскированные ветками, лежали трембиты. Он долго советовался с десятниками, куда какую направить и когда начать играть. От этого зависела их жизнь. И еще от того, сойдет ли лавина так, как они рассчитывали – немного наискось, впадая в проход, по центру которого проходила  дорога, а не направляя всю массу по прямой. Другого такого места, где они могли бы успешно использовать трембиты не было, так что им пришлось положиться на удачу.

Он посмотрел на восток, где в любой момент солнце должно было показаться над горами. Это был подходящий момент, то время суток, когда вершины чаще всего сбрасывали лежащий на их склонах снег. Время грома, как иногда называли первый час после рассвета, хотя мало кто теперь связывал это название с лавинами. Это был час, когда температура воздуха повышалась с минуты на минуту, когда мороз, часто сопровождающий весенние ночи, за несколько мгновений уступал теплым лучам солнца. Слой льда таял на глазах, замерзшая земля превращалась в грязь. Так же таял и снег, покрывавший склоны, и слежавшийся слоями на многие футы толщиной. Кеннету это показал один из капитанов, с которым он вместе служил. Привел его как–то на крутой склон и приказал смотреть. Слой снега обрывался там как ножом срезанный, и в том месте, где недавно часть покрова сошла, он видел замерзшую голую землю, покрытую пожухлой травой и инеем. И вдруг, через четверть часа после восхода солнца, земля начала таять, изморозь исчезла, а из–под плотного снега потекли ручейки воды.

– Вес снега вызывает таянье снизу, – шепотом говорил капитан. – Только ночью вода не может вытечь из–за мороза. Теперь течет, и весь склон сейчас скользкий, будто его маслом намазали. Хватит пердануть и все рухнет. Через час солнце высушит землю, большая часть воды под снегом уйдет, и тогда будет безопаснее. По крайней мере до следующего рассвета. Запомни: никогда не веди своих людей в такие места, когда солнце встает после холодной ночи. А если не уверен, то смотри на собак. Они всегда знают.

Лейтенант улыбнулся, услышав тихое повизгивание. Собаки знали. Чувствовали, насколько опасно это место. Это было хорошее время для засады.

Лошади бандитов тоже что–то чуяли. Когда отряд подошел к проходу, шедшие впереди застригли ушами, начали фыркать и нервничать. Банда остановилась. Кеннет ждал, и тут над долиной разнесся глубокий, громкий звук трембиты. Сигнал тревоги. Бургомистр сделал то, что от него требовалось. Лейтенант, как и большинство людей Навера, посмотрел в сторону города. Солнце только взошло, и Арберден, несмотря на расстояние в четыре мили, был виден как на ладони. Кеннет заметил движение на стенах, открывающиеся ворота и выходящих из них людей. Бургомистр должен был поднять всех городских стражников и половину жителей, но выходящая из ворот колонна выглядела впечатляюще. Офицер смотрел, ожидая последней части представления. Как он и приказал, во главе выходящего из города фальшивого отряда вдруг появился длинный шест с красным кругом. Он невесело улыбнулся. Весь расчет строился на расстоянии и убеждении Навера в собственной важности.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю