Текст книги "Истории мееханского пограничья. Том I. Север"

Автор книги: Роберт Вегнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

Lardoss с красным медведем, стоящим на задних лапах, был символом Пятого Пехотного Полка, и молодой бандит должен считать, будто Империя устроила ему ловушку, которую он избежал, обходя город. Но теперь марширующая быстрым шагом тяжелая пехота за час перехватит его в проходе. С такого расстояния он не мог увидеть, что армия – это всего лишь испуганные купцы и ремесленники, а lardoss – кусок дерева, окрашенный в красный цвет.

Внизу заволновались, колонна пришла в движение, несколько человек пытались прорваться вперед. Порядок был наведен быстро и жестко, паникеров ударами загоняли на свои места. Лейтенант подивился умелости главаря бандитов. Людей успокоили, лошадям завязали глаза, с возов стали сбрасывать груз, чтобы они могли быстрее двигаться. Через несколько минут вся группа была готова начать движение. Это был пример хорошей организации, которой не постыдился бы любой отряд Горной Стражи. Неудивительно, почему Навер Та'Клав так долго водил всех за нос. Из обычной банды он создал дисциплинированный и обученный отряд.

И этот отряд сейчас двинулся навстречу смерти.

Бандиты въехали в проход в полной тишине. Неестественной тишине, убедился чуть позже Кеннет. На таком расстоянии стражники должны были, по крайней мере, услышать звук конских копыт на камнях, бряцанье железа, скрип осей повозок. Он нашел глазами десятников. Берг первым поднял правую руку вверх и выразительно пошевелил пальцами. Магия. Видимо с бандой был священник, в замке он уже показал свою любовь к фокусам со звуком. Но сейчас это ему уже ничем помочь не сможет.

Стражники собирались ждать до того момента, пока колонна не окажется на середине прохода, но, прежде чем она прошла треть пути, собаки впали в неистовство. Скулили, пищали и с поджатыми хвостами пытались вырваться из рук и сбежать. Еще миг, и шевеление на западном склоне привлекло бы внимание находившихся на дороге. Кеннет встал и поднял руку, тут же шестнадцать человек поднялись с земли и схватили инструменты. По два на каждую трембиту, один спереди и один сзади. Стоявшие сзади набрали в грудь воздуха и над проходом разнесся мощный, глубокий звук, напоминающий рев быка. Это и требовалось, звук должен был быть громовой силы, способный сдвинуть с места снег со всего склона горы. Псы прекратили скулить и сначала громко залаяли, а затем, один за другим, начали выть. Маленький подарок судьбы.

Колонна на дороге тут же остановилась. На несколько ударов сердца все замерло, словно бандиты не верили собственным глазам и ушам. Потом до всех дошло, что происходит, всадники пришпорили лошадей и помчались в сторону стражников. Кеннет спокойно поднял к глазам арбалет и прицелился. Их разделяло триста ярдов неровного и каменистого склона. Пытались ли они быстрее добраться до врага, или хотели удрать из опасного места – неизвестно. Оставшиеся на дороге не стали мешкать. Пешие бросились в сторону долины, возницы, после нескольких неудачных попыток развернуться, спрыгнули с козел и побежали за ними.

Дующие в трембиты сделали еще один вдох, и в хребет Старого Вола ударила  новая волна звука. Лейтенант сильнее прижался щекой к ложу. Ну, давай. Двигай, сукин сын. И нажал на спуск. Болт попал ближайшей лошади в грудь, животное заржало, споткнулось и упало, словно кто–то подрезал ему передние ноги. Кувыркнулось через спину, придавив всадника, и, что было почти невозможно, сразу же  встало. Бандит, выброшенный из седла, лежал неподвижно, а лошадь подняла голову и издала самое пронзительное, полное боли ржание, какое Кеннет слышал в своей жизни. И, быть может, этот звук наконец сдвинул Старого Вола.

В землю словно ударила нога великана. Так все это почувствовали, мощный толчок, и сразу же мгновение тишины, до звона в ушах. Скачущие лошади остановились, закрутились на месте, дрыгая ногами и пытаясь укусить своих хозяев. Собаки попадали на землю, поджав хвосты. Звук трембит прервался. Он больше был не нужен.

Вол затрясся.

Высоко, почти под самой вершиной, по белой глади пробежала темная линия, трещина, расширяющаяся с каждым ударом сердца. Звук был таким, словно рвался огромный кусок полотна. В одно мгновение, вся большая, гладкая до этого времени масса снега сморщилась, пошла волнами и двинула вниз. Наверху и по бокам брызгали фонтаны  снега и льда, лавина вздувалась, перекатывалась и бугрилась, замелькал валун, сорванный со своего места невообразимой мощью. Проголодавшийся снежный монстр двигался вниз, навстречу своим жертвам.

У оставшихся на дороге не было никаких шансов. Даже если бы все они были верхом, даже если бы в момент обрушения лавины уже галопом неслись к спасительному выходу, на самых быстрых лошадях из конюшни самого императора. В момент достижения дороги, лавинный вал был высотой около пятнадцати футов и несся со скоростью выпущенной стрелы. Дорога была узким желобом между двумя восходящими склонами, и этот желоб, как узкое место на реке, придал двигающейся снежной массе направление и увеличил скорость. Брошенные повозки, словно детские игрушки, были сорваны с мест, и все еще набирающая скорость снежная масса обрушилась на убегающих. Под звуки рева разгневанного божества. Крошечные фигурки, отчаянно бегущие вперед или пытающиеся в последнюю минуту уйти в сторону, были погребены под снегом, на мгновение показавшись среди снежной купели, а затем исчезнув навсегда. Словно кто–то из Бессмертных, сама Андай'я, Ледяная Госпожа, протянула руку и очистила себе путь. Три сотни человек, меньше чем за тридцать ударов сердца. Вырвавшись из прохода, лавина сыто отрыгнула снежным туманом и на этом все закончилось. Никто не выжил.

Тишина наступила внезапно, и Кеннету показалось, что он оглох. Работал на рефлексах, на многолетней муштре. Опер арбалет о землю, натянул, вложил болт. Его люди делали то же самое. Никто не забыл о всадниках, которым удалось сбежать с пути белой смерти. Первый залп положил десять паникующих лошадей. Последняя дюжина беглецов приходила в себя, одолевая парализующий тело ужас, и возвращая себе способность мыслить. Лейтенант посмотрел на ближайшего из них и знал – пленных не будет. Это хорошо. Он нашел взглядом фигуру в зеленом плаще. У Навера все еще было то, что ему не принадлежало.

***

Полковник Акерес Геванр откинулся на спинку кресла и забарабанил пальцами по столу. Перед ним было два документа: рапорт командира Шестой Роты, и просьба этого же офицера к нему, как непосредственному начальнику. Рапорт… Дьявол. «Попытка провокации…», «приказ выданный дипломатом первой степени…», «плащ с номером роты…». Это еще было ничего, ведь дальше было хуже «…Быстрым, ночным маршем добрались до перевала под названием Скорбный Проход…», «…через четверть часа после восхода солнца, играя на трембитах…», «…остатки банды пытались сбежать…», «…все погибли…», «…без потерь личного состава». И подпись. Все на одном листке, заполненным ровным, аккуратным почерком. Геванр поднял взгляд на вытянувшегося как струна лейтенанта, по–уставному пытающегося просверлить взглядом отверстие в стене, где–то левее его головы.

– Навер Та'Клав? – спросил он тихо.

– Подстрелен из арбалета и добит мечом.

– Племянник Сына Топора? Правителя Винде'канна?

– Он самый.

Полковник глубоко вздохнул, задержал воздух и медленно выдохнул:

– Лейтенант лив–Даравит, новости об этом дошли сюда вчера вечером, от вернувшихся из Рога купцов. Банда Навера уничтожена. Не разбита и не обескровлена, только уничтожена, стерта с лица земли, выбита до единого одной ротой Горной Стражи. Или, точнее, всего четырьмя десятками. А бандитов было пять сотен?

– Не больше трех с половиной, господин полковник.

– Не важно. Новость уже пошла дальше. Прежде чем купцы доберутся до соседних провинций, бандитов будет тысяча, а вас дюжина. И ты лично отсек голову Наверу Та'Клаву за плевок на плащ Стражи. Знаешь, что я теперь должен сделать? – Полковник Акерес Геванр был очень расстроен и не заботился о хороших манерах.

– Не могу знать, господин полковник – взгляд офицера не сдвинулся ни на дюйм.

– За уничтожение банды, бывшей в течение двух лет нашей головной болью, тебе положено повышение и медаль. Но за убийство члена правящей семьи, даже с не очень дружественного государства… Наши дипломаты и большинство старших офицеров аристократы. Там существует такое понятие как – полковник задумался – осознание принадлежности к одной касте. Они не посмотрят благодарно на простых солдат, убивающих представителя княжеской крови. Скорее пожелают увидеть тебя разжалованным до простого стражника и отправленным в самую холодную дыру. Понимаешь?

– Так точно, господин полковник.

– С другой стороны, через месяц весь север будет рассказывать легенду об этом бое… – полковник, собравшись с духом, успокоился. Если бы этот сукин сын показал хотя бы тень эмоций, поморщился или сглотнул. – Поэтому я не могу Вас понизить, даже на ползвания, это понизит мораль всей Горной Стражи. К тому же, вместе с купцами пришло письмо адресованное лично мне. Автор его – графиня Исава–кан–Лаверр, и печать на письме такова, что даже император не мог бы его проигнорировать. Вы приобрели сильного друга, лейтенант, ибо она считает себя обязанной перед Вами, раз просит повысить Вас до капитана. О чем, конечно, не может быть и речи, но тогда это может навлечь на меня гнев Императорского Дипломатического Корпуса. Так как мне поступить?

Лейтенант наконец–то пошевелился, опустил взгляд и посмотрел ему прямо в глаза.

Командир Шестого Полка Горной Стражи удивленно заморгал. Он ожидал чего угодно, только не спокойствия и полного самоконтроля.

– Прошу Вас одобрить просьбу Шестой Роты. Мои солдаты хотят таким образом отдать положенные почести.

– Это был бы первый случай в истории, когда так недолго существующая рота получает право на такое отличие. Собственный знак…

– Вместо повышения – лейтенант перебил его с виноватой улыбкой – или понижения, только эта мелочь. Это будет наградой для роты, не для меня, не будет никаких проблем с аристократами – он произнес это слово медленно, будто прожевывал. – И никто не скажет, что роту не отметили. Все будут довольны, господин полковник…

Все? И ты тоже? Так подумал Акерес Геванр. Но не сказал этого вслух.

Кивнул головой, приложил печать и подписал документ.

Как только молодой офицер вышел, его командир встал у окна и посмотрел на собравшихся во дворе солдат. Шестая Рота, четыре десятка стражников, дюжина собак. Его люди… Размышления были прерваны скрипом дверей спальни.

– Он действительно сбросил на них лавину?

– Я думал, Крысы все узнают в первую очередь. – Полковник не повернулся, слишком хорошо он знал высокого, щуплого мужчину, долгое время отравлявшему ему жизнь.

– Мы знаем, но всегда стараемся подтвердить информацию из различных источников. Эх, этот лейтенант не совсем обычный молодой человек. Если бы он только захотел, то был бы сейчас капитаном.

– Он выбрал лучший выход для всех. И не выглядит огорченным.

Тихое фырканье за спиной было ему единственным ответом:

– Подумать только, они всего лишь должны были убраться из провинции.

– Нашли, что искали?

– Нет. Но найдем, если где–то поблизости.

Полковник Акерес Геванр пожал плечами. Это было не его дело. Он наблюдал, как Кеннет–лив–Даравит выходит из здания и идет к своей роте. Дьявол, он видел, как они встают при виде Кеннета, теперь это действительно были «его люди». Лейтенант кивнул и солдаты, все как один, надели плащи. На каждом был номер роты – две шестерки, одна чуть повыше другой, вышитые кроваво–красной нитью.

Горная Стража не забывает о своих.

Кровь наших отцов

Темный силуэт, похожий на огромную ящерицу, змеиными движениями скользил над землей, почти задевая брюхом снег. При взгляде сверху так и казалось: огромная рептилия, обитатель сожженного солнцем Юга, по капризу судьбы или шутке божества попавшая в заснеженные горы. Правда шея была коротковата и не хватало хвоста. Широко расставленные по бокам лапы бойко несли ее вперед по выпавшему вчера снегу.

Создание было ранено. На безукоризненной чистоте снежной поляны путь отмечали не только странные следы, но и алые пятна, почти черные в свете заходящего солнца. Присмотревшись, можно было заметить, что движения не такие плавные и точные, как казалось на первый взгляд. Левая сторона веретенообразного тела не слушалась, спотыкалась и двигалась медленнее правой. Каждые несколько шагов приходилось делать поправку движения, каждые несколько десятков создание переворачивалось, зарываясь головой в мягкий снег. Зигзаги на снегу напоминали следы пьяного, обозначенные историей жалких падений. Если бы не кровь, то это выглядело бы забавным.

Цель пути, наконец, была достигнута. Вертикальная стена льда высотой в сто футов тянулась с востока на запад. Свернувшись калачиком и немного отдохнув, создание уцепилось за невидимые трещины, прижалось к леднику и медленно двинулось вверх. На месте отдыха осталась красная, исходящая паром лужа.

Подъем на вершину занял несколько десятков ударов сердца, перевалившись через край, ящерица остановилась. Паника, гнавшая вперед вторую половину дня, постепенно уходила, преследователи не смогут быстро подняться на ледяную стену, теперь есть достаточно времени. Можно не торопиться.

Ледник в этом месте был неровным, вздымаясь неистовством замерзшей реки. Холмы, подъемы, полупрозрачные, окрашенные красным неподвижные волны, замороженные водовороты и трещины. Недавно здесь закончилась битва, в которой использовалась мощная магия, вспахавшая скалы наравне со льдом и изрезавшая пространство и время. Во время боя замерзшая вода на несколько мгновений вернула свою пластичность, превратившись в бушующий поток и разделив воюющие армии, а потом, в мгновение ока, вновь застыла неподвижно. Не успевшие убежать были поглощены ледником. На глубине нескольких десятков футов можно было увидеть застывшие в различных позах тела. Большинство жертв были местными, но создание узнало и собственных воинов. Смерть сравняла всех.

То был полный отчаяния шаг местного бога, для его народа, оставшегося на северной стороне вспаханного магией ледника, не оставалось никаких шансов. Погибли все до одного. Скорее всего туземцы не смогли остановить гнев Kaha'leeh, дитя их отчаяния и боли. Покинув ледник, они отступили на юг, Ga'ruulee последовал за ними, желая догнать и отомстить, и не подозревая, что победа была ловушкой. Его хозяева до сих пор не могли понять – как можно жертвовать Верными, как можно отправлять их на смерть для достижения собственных целей? Из посланного на ледник ga'ruulee уцелел только он – единственный ga'naaeh. Только при его возвращении в leeh была надежда на сохранение единства. Туземцы уже знали, кого нужно убивать, чтобы разбить общность. Они хорошо сегодня постарались, горы за его спиной все еще дымились и текли потоками лавы, три из семи частей местного бога участвовали в бою. Если бы их было больше, если бы Сетрен появился во всей своей силе… А ведь разведка сообщала о его битве на востоке, и тут не могло быть больше одного awenderi. Сильного мужчины с черными волосами.

Создание встало на две ноги. Медленно снимало с себя слои kalhh, инстинкты уступали место интеллекту. Сейчас вместо скорости нужны осторожность и рассудительность. Поверхность ледника напоминала полосу препятствий для самоубийцы, в его внутренностях по–прежнему бушевала плененная река. Один неверный шаг и его ждет смерть.

Полностью выпрямившись, он выровнял дыхание. Существо исчезло – теперь это была Личность. Внешне напоминающая щуплого, темноволосого человека, с чуть более длинными руками и суставами, размещенными в необычных местах. Прикрывая конечности, он опустил вниз рукава и подол свободной одежды. Толстые, белые перчатки хорошо скрывали необычную форму рук. Если бы не странное, слишком плоское лицо, то его теперь можно было спутать с человеком. Глаза и рот были великоваты, а нос меньше обычного. Мелочь. Даже не верится, но это существо еще несколько минут назад скользило по леднику как ящерица–переросток.

Достав из–под одежды маленький узелок, он быстро превязал рану на боку. Крови было потеряно слишком много. Глубокий вздох, и можно двигаться вперед, осторожно выбирая дорогу. Ледник все еще потрескивал от разлитой вокруг Силы. Чужак не осмелился сейчас потянуться за своими умениями, лед под ногами все еще дрожал от внутренних напряжений. Открытие guon было бы безумием. Ничего, словно первый цветок, робко пробивающийся под снегом, появилась надежда. Стоит ему спуститься с ледника, и он будет в безопасности. Придумает новые тактики и стратегии. Победит в этой войне.

Чужак мягко переступал ногами, рассматривая поверхность перед собой. В большинстве ям уже лежал слой снега, и он не знал, стоит ли на толстом льду или над воздушным пузырем, затянутым сверху парой дюймов замерзшей воды. Приходилось внимательно осматриваться, стараясь по форме ледяных волн угадать, что кроется в глубине. Сейчас он не мог позволить себе ошибку.

Небо, начав с розового и пройдя красное, теперь потемнело до цвета темного кармина, цвета старого вина. Через несколько мгновений наступит ночь.

В последних лучах заходящего солнца что–то блеснуло и с глухим звуком вонзилось в лед, в футе перед его ногами. Копье с железным наконечником, украшенное перьями и кусочками кости, к которым были прикованы духи. Оружие Ag'heeri.

Он бросился вперед, за миг до того, как в место, где он стоял, ударило еще два копья. Чужак сжал руки в перчатках, а затем широко раскрыл ладони. Первый kalhh, наружный слой, лег на него как вторая кожа. Личность уступила немного места Созданию.

Чувства обострились, контуры ледяных скал вокруг показали острые края, сквозь шум ветра пробился звук шагов. Четверо. Нашел их без проблем, они больше не пытались скрываться. Невысокие, темнокожие, с длинными, до плеч, черными, как ночь, волосами. Выступающие на верхние губы клыки были окрашены в красный цвет, в знак войны. Сила, которую они использовали, окутывала их бордово–красными лентами, среди которых танцевали духи. Их оружие, короткие копья, метательные топоры с бронзовыми лезвиями и тяжелые ножи выглядели в некоторых местах разогретым добела металлом. Следы магии. Шаманы.

Вперед, на север, еще не как ящерица, но уже передвигаясь огромными прыжками. Теперь была нужна только скорость. Еще оставался шанс, что они не смогут так же быстро передвигаться по льду. Еще был шанс, был…

Он затормозил на месте, увидев, как из–за огромной, словно дом, ледяной глыбы, выходит несколько фигур. Впереди шел крепко сложенный, темноволосый мужчина средних лет. Выхода нет, поняла та его часть, которая могла логически мыслить. С самого начала, с момента его появления на леднике, шансов уже не было. Копье было брошено только для того, чтобы он бежал в нужном направлении. Его ждали.

Создание, укрытое одним слоем kalhh, начало бешено метаться, безмолвно желая убить пришедших. Убить, убить, убить, выло оно беззвучно. Чужак успокоил его с большим трудом, и гордо выпрямился, став выше, чем стоящий в центре группы мужчина. Скрестил руки на груди, спрятал ладони в рукава.

Шум сзади подсказал ему, что четыре шамана замкнули ловушку. Будь здесь только они, оставалась бы надежда на удачный бой, но этот человек, бог, скрывающийся в нем… Он почтительно поклонился:

– Слава победителям.

При этом не отрывал взгляда от оружия в руках черноволосого. Мощный обоюдоострый топор в глазах большинства смертных выглядел как обычное оружие. Он же видел его как алмаз, подсвеченный блеском взорвавшейся звезды. Темноволосый притягивал взгляд, высасывал все внимание, заполнял собой все пространство, хотя в его отряде было несколько более высоких и сильных воинов, чем он. Они были только его фоном. Его волосы были почти так же черны, как у шаманов Ag'heeri, а кожа была белой как снег. В нем будто горел какой–то свет. Украшающие тело татуировки едва удерживали мощь бога в теле смертного. Сетрен был силен, а его awenderi считались наиболее опасными на свете.

Услышав поздравление от попавшего в ловушку врага, мужчина лишь усмехнулся:

– Ga'naaeh, все, что осталось. Ga'ruulee распался, хотя сражался хорошо. Теперь мы закончим войну в этих горах. Я прав?

Под слоем Создания чужак впервые посмотрел темноволосому в глаза. Человек, обычный человек, бог, если и был, не соизволил показаться. Создание взвыло, требуя больше слоев kalhh и сражения. Но топор awenderi все еще горел в руках воина. Призывал к осторожности.

– Ты не представляешь себе, что будет, если Kaha'leeh распадется.

Произнеся это, с трудом подобранными чужими словами, он почувствовал стыд. Торг за жизнь. Мужчина мог понять это так, потому что покачал головой:

– Я не подарю тебе существования. Три тысячи моих людей погибли за ледником, втягивая ga'ruulee в ловушку. Пять тысяч полегло в бою. И столько же у Ag'heeri. Вы, ахеры, должны уйти. Если для этого будет необходимо уничтожить вашего хозяина…

Чужак прервал его сердитым фырканьем, злой на себя за минутную слабость:

– Ахеры? Ты даже не знаешь, как мы на самом деле называемся, дикарь. Kaha'leeh – не хозяин и его нельзя уничтожить. Что бы ты со мной не сделал, он возродится.

– Мы убедимся в этом позже. Прежде чем он возродится, мы изгоним вас из этого уголка Вселенной. А теперь… –  Он дал знак рукой.

Слои kalhh обернулись вокруг чужака, прежде чем awenderi закончил жест. Личность тут же исчезла, появилось Создание, отскочившее назад, и развернувшееся в воздухе к шаманам. С этим человеком у него не было никаких шансов, с ними – небольшой. Без колебаний потянулось к guon, открылось ему, превратилось в оружие. Если Сила, плененная в леднике, взорвется, тем лучше.

С обеих рук, уже лап, вытянулись гранатовые, почти черные по краям острия. Удар был горизонтальным, способным разорвать ближайшего Ag'heeri напополам. Чернь схлестнулась с раскаленным добела лезвием ножа, находящиеся в нем духи взвыли.

Его Сила столкнулась с чем–то, чего guon не смог разрубить. Другие шаманы освободили своих духов, и те бросились на него словно снежная буря. Посыпались удары, его дергали и царапали, пытались сбить с ног. Личность уже упала бы, Создание только отскочило, избегая атак и потянувшись за Силой.

И в этот момент по нему ударил бог.

Ударил так, словно ветер задул свечу. Миг, и уже нет ничего, контакт с guon потерян, не хватает дыхания, тело охватила беспомощная усталость. Создание упало на лед и с огромным усилием посмотрело на мужчину. Темноволосый выглядел вроде так же, но абсолютно по–другому. Теперь он был настоящим awenderi – в нем был Бессмертный. Его спутников почти не было видно из–за неожиданно явленной Силы. Ga'naaeh, даже такой опытный как он, не мог ничего поделать.

Человек подошел к нему, поднимая топор. Бог не мог отказать себе в удовольствии лично закончить эту битву.

И тогда ледник, все еще пульсирующий Силой, все еще шипящий и булькающий в своих глубинах, показал, что есть в мире силы, которые могут помешать даже планам богов. Раздался треск и все задрожало. Лежащее на льду Создание почувствовало, как поверхность под ним лопается на мелкие кусочки. На мгновение появилась удивительная легкость, а затем тело упало вниз.

Ледяная вода сомкнулась над головой, выдавливая воздух из легких. Создание, все еще контролирующее тело, пришло в ярость. Оно снова потянулось к guon, готовое все разнести на куски – и наступила темнота.

Наверху возникла суматоха. Шаманы Ag'heeri, жившие в горах дольше, чем люди, первыми догадались, что лед начал трескаться. Духи бросились к своим владельцам, окружили их, подняли вверх. Соратникам awenderi повезло меньше, крошащийся на куски ледник поглотил нескольких из них прежде, чем вмешался Сетрен. Бог объял всех своей Силой, вырвал из пасти смерти провалившихся и притянул к себе. Успокоил ледник, остановил танцующие ледяные глыбы. Вода, заполнившая промытую ледником пещеру, еще не сомкнулась над чужим, а он уже стоял на краю пролома и смотрел вниз. В тот момент, когда ga'naaeh потянулся к guon, бог протянул руку и все замерло. Пространство пещеры затянуло льдом.

На несколько мгновений воцарилась тишина.

– Этого будет достаточно?

Вопрос прозвучал из уст самого высокого из шаманов, одетого в шкуры серебряных лисиц. Рисунки на его голове превращали лицо в череп.

– А что говорят духи? – Ответил вопросом на вопрос awenderi. Теперь он вновь был человеком, но по–прежнему привлекал к себе внимание. Тень присутствия бога все еще танцевала в глубине его глаз.

Ag'heeri мрачно улыбнулся:

– Этот ледник сам наполовину дух. Ты разбудил его, высвободив Силу, он отгоняет моих слуг, не пускает их вглубь. Ga'naaeh умер?

– А ты не слышишь? Поверни уши на север, шаман. Послушай, что несет ветер.

Некоторое время все Ag'heeri прислушивались.

– Плач – сказал наконец–то татуированный.

– Плач – согласился awenderi. – Kaha'leeh распадается. Гибнет единство. Теперь они не смогут удержаться на этой стороне. Мы только что закончили войну на севере.

Четыре шамана улыбнулись, сверкая красными клыками. Одетый в лисьи шкуры первым вернулся к серьезному разговору:

– И что теперь, Сетрен? Пойдешь на юг? Поможешь Сероволосой?

– Лааль была среди тех, кто развязал войну, так пусть сама и заканчивает. У меня хватит работы и здесь. А вы?

– Мы? Как ты говоришь, работы хватит. Поселения нужно отстроить, проклятые места очистить, много лет пройдет, прежде чем мы приведем горы в порядок.

Awenderi кивнул, затем глубоко поклонился. Его товарищи тоже.

– Мы не забудем, – заверил он. – Никогда не забудем битвы плечом к плечу и пролитой вместе крови. Если бы Народ Гор поддержал другую сторону, мы не победили бы захватчиков.

Самый высокий из шаманов насмешливо ухмыльнулся:

– Моя мать говорила, что единственная вещь короче члена ее мужа – это человеческая память. А у него на самом деле маленький член. Так говорят все мои тётки по материнской линии, ха–ха. Поэтому пусть будет просто мир между нами. И пусть наши духи всегда помнят: один день мира стоит сотен лет войны.

– Так и будет, шаман, пока нас объединяет общая память.

***

– Лейтенант лив–Даравит, можете войти.

Кеннет встал, поправил пояс с мечом, оправил стеганую куртку и вошел внутрь.

– Здравствуйте, лейтенант. – Полковник стоял у окна и смотрел во двор. – Вольно.

Старший офицер повернулся и подошел к своему столу. Невысокий, худой и темноволосый, он не выглядел военным, командиром полка Горной Стражи. Он выглядел как… лейтенант каждый раз искал подходящее слово. Лесоруб, ремесленник, арендатор, пытающийся содержать жену и шестерых детей на клочке каменистой земли. Определить, что именно вызывает такое впечатление, было нелегко, но Кеннету уже некоторое время казалось, будто он знает ответ. Дело не в том, почему полковник Геванр не ходил как военный и не вел себя как военный. В глаза скорее бросалось отсутствие определенной, хм… ауры. В каждом человеке, привыкшем проливать свою или чужую кровь, через некоторое время появляется некая твердость, внутренний стальной стержень, предупреждающий других – не стоит меня задевать. У полковника его не было – или он спрятал его очень глубоко, как самое драгоценное сокровище.

– У Шестой Роты был хороший год, лейтенант.

– Если командование так считает…

– Я так считаю. Во–первых, облава на Шадори, переход через ледник и уничтожение всей банды. Потом захват шпиона. Не говоря уже о посольстве в Винде'канн и ликвидации Навера Та'Клава с его людьми два месяца назад. Госпожа Судьбы благословила эту роту, так говорят люди. Умеете оказаться в нужном месте в нужное время.

– Такая у нас служба, господин полковник.

Командир впервые с начала разговора посмотрела ему в глаза. Он не улыбался:

– Служба, да? Я могу отличить способного офицера от обычного карьериста, который ищет только тепленького местечка и стабильного жалованья.

– Я не думаю, что такие попадают в Стражу, господин полковник – вырвалось у Кеннета прежде, чем он смог прикусить язык. Это была одна из основных проблем, связанных с командиром Шестого Полка. Его невоенные манеры и отношение к подчиненным приводили к ситуациям, когда многие, особенно молодые офицеры, забывались и говорили то, чего никогда бы не осмелились сказать в присутствии другого полковника. А так же капитана и старшего лейтенанта.

– Нет, не попадают – Акерес Геванр даже не поморщился, хотя должен был отругать его за дерзость. – А если такое случается, то очень быстро просят о переводе. Два дня назад две Ваших десятки должны были выйти на патрулирование. Я их задержал. Вы, наверное, задумывались почему.

Конечно же задумывался. И волновался. Изменения в ежедневной рутине всегда обещают неприятности.

– Да, господин полковник.

– Вы слышали о Бирте?

– Нет, господин полковник. А должен был?

Он опять забылся, и задал на один вопрос больше. Даже в Горной Страже лейтенанты не задают вопросов полковникам. В этот раз командир немного подождал, глядя в глаза Кеннета:

– Это поселок на озере Дорант. Том самом, в которое впадает Старый Гвихрен. Около трех сотен человек, одни рыбаки. Бирт спокойное место, поэтому патрули редко заходят в ту сторону. Озеро слишком большое и глубокое для переправы, оно является естественным продолжением ледника.

– Но лодки там ходят?

– Только рыбацкие. Этот тихий район.

Командир замолчал. Он ждал.

– И… – Кеннет понял, что сейчас самое время задать вопрос – почему я должен слышать об этом Бирте?

– Восемь дней назад там погибло шесть человек. Вроде бы разорваны просто на части. Новость дошла до нас позавчера, прежде чем Вы вернулись с людьми из патруля. Известно только, что это, вероятно, не было бандитским налетом, счетами между соседями или несчастным случаем. Один из торговцев, который в то время находился в поселке и скупал сушеную рыбу или что–то вроде этого, вернулся в Ленхер и рассказал об этом. Он не видел произошедшее собственными глазами, но видел тела. По его словам они были разорваны на куски. Шесть взрослых мужчин.

Кеннет кивнул:

– Понятно, господин полковник.

– Сначала я хотел послать туда только два десятка Вашей роты, которые отдыхали последние несколько дней. Но офицер, как мне кажется, будет предпочтительнее простого десятника. Разузнайте, что там произошло, найдите виновных и доставьте в суд. Патрулирование только закончилось, солдатам требуется отдых, но, как Вы сами выразились, такова служба. После возвращения с этого задания вся рота получит десять дней отдыха.

Лейтенант вытянулся:

– Так точно!

Задание как задание, сказал Велергорф, когда Кеннет передал приказ десятникам. Люди Андана и Берга были готовы к выходу, а если с ними пойдут остальные две роты, то так даже лучше.