Текст книги "Истории мееханского пограничья. Том I. Север"

Автор книги: Роберт Вегнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

Офицер отвел глаза.

– Неприятное зрелище, да? У них было три таких пещеры, но только в одной мы нашли кого–то живого, если это можно так назвать. – Шаман дал знак, и девушку заволокли обратно в пещеру.

Кеннет медленно и глубоко вздохнул:

– Почему не избавите ее от страданий?

Борехед развернулся на пятках, огонь горел в его глазах:

– Ты спрашиваешь, почему я не размозжил ей голову камнем, как мы поступаем с нашими ранеными? Или почему не натаскиваем на нее для забавы одного из наших боевых псов? Воинам бы понравилось. Я знаю большинство ваших рассказов о наших обычаях и развлечениях. Тех, что разжигают в сердцах ненависть и презрение. Ахеры, создания тьмы, Отродья Неугодных. Убить их, уничтожить, очистить от них нашу прекрасную землю. Ахеры. – Он выплюнул это слово, словно оно жгло ему губы. – Помнишь начало вашей Книги Темных Веков? «И пришли с севера Легионы Демонов, Неугодных, Повелителей Боли, Виртов, Гриэллов, Ахеров и прочей нечисти. И настали Века Темные, когда даже солнце скрыло свое лицо, не в силах смотреть на бедность и нищету, что опустилась на людей мира». Да, я знаю это. Научился читать по–вашему, чтобы понять… Узнай своего врага, так вы говорите. Мудро.

Шаман подошел к лейтенанту:

– Если бы ты увидел настоящего ахера собственными глазами, человек, то обмочился бы от страха, а потом орал до тех пор, пока не лопнули бы твои легкие и сердце. Мы Ag’heeri, Народ Гор. Много лет мы жили бок о бок с вами в мире. Торговали, работали и веселились вместе. Были и споры, лилась кровь. Но нам всегда удавалось договориться. Наши поселения были в ста милях южнее Отца Льда. А потом пришла сюда Империя. Мееханцы, со своими законами, религией, суевериями, чувством превосходства и жадностью. Вдруг оказалось, что долины, где мы жили, должны принадлежать людям, ведь там очень плодородные земли. Что горы, которые к нашему несчастью скрывали в своих недрах богатые залежи серебра, золота, меди и железа, прежде всего железа, слишком хорошее место для нашей расы. Поэтому извратили наше самоназвание, которое было похоже на название одного из племен Неугодных. И поняли, что у нас можно отобрать все. Нашу магию, Танцы с Духами. Песни Камня и Воды вдруг стали дикой формой поклонения Тьме, хотя существовали раньше, чем появились Неугодные и начались Войны Богов. Согнали нас сюда, на конец света, между Большим Хребтом, за которым уже нет ничего кроме ледяной пустыни, и стеной вашей ненависти. С одной стороны непроходимые горы – с другой мечи и топоры. А посередине голод и бедность.

Шаман замолчал. Наступила зловещая тишина.

– Оказалось, раз уж мы самый далеко живущий на севере народ, то должны быть ахерами, – он гордо выставил свои клыки, – потомками выводка Тьмы. Еще тридцать лет назад священники Ригвира платили золотом за мумии наших детей и развешивали их в храмах, а губернаторы провинций назначали награду за каждого убитого Ag’heeri. Хотя уже никто не использовал этого названия. Это так просто, правда? Дать кому–то другое имя и отобрать все, включая право на жизнь. А знаешь что хуже всего? Не погромы, не побоища и убийства. Хуже всего то, что и мы понемногу начинаем называть себя ахерами. Наша молодежь называет себя Ag’ahher, забывает… забывает, кто они есть, кем должны быть. В жестокости видят добродетель, жажду крови считают поводом для гордости. Может за это я ненавижу вас больше всего, человек. Вы нас почти истребили, еще одно–два поколения, и не будет уже народа Ag’heeri. Останутся только ахеры.

– Я не… – кашлянул Кеннет.

– А ее, – Борехед прервал его и показал на пещеру, – ее зовут Инлах. Она была… она дочь моего лучшего друга. Я знаю ее с рождения. Я носил ее на руках. Она из рода вождей, и только другая женщина этого рода может открыть ей двери в Дом Сна. Но на расстоянии нескольких дней пути нет никого. Поэтому мы не будем давать ей воды, чтобы быстрее умерла, но вот только… она не хочет умирать. Цепляется за жизнь и кричит. Практически без остановки, –  закончил он тихо.

Словно в подтверждение его слов из пещеры донесся вой, от которого волосы на голове встали дыбом.

Кеннет посмотрел на шамана и быстро отвел глаза. Он не хотел запоминать выражение его лица. Он прекрасно понимал, что если они вновь встретятся, то уже не будут разговаривать, точно не будут.

Этот миг пролетел быстро, очень быстро, и Кеннет не был уверен, не ошибся ли он – потому что снова видел перед собой Борехеда, Мясника из Рвита. Сам того не желая он задрожал под тяжестью его взгляда.

– Я не буду умолять тебя о помощи. Не разорву Узы Воды. Если вы сейчас развернетесь и пойдете к леднику, ни один из моих воинов не обнажит против вас оружия. Вода высохнет, когда последний из вас сделает свой шаг на той стороне.

Это был достаточно вежливый способ закончить хрупкий союз. Кеннет поверх головы ахера взглянул на пещеру. Вновь раздался жалобный вой.

– Не кричи, – сказал он, хотя шаман не повышал голоса, – мы пойдем с вами.

Вот так он и оказался здесь со своими людьми. Ложбина, каменистая и негостеприимная, была почти лишена снега. Не было видно никаких следов жизни в округе, даже мох не хотел тут расти. Плохое место чтобы умирать, подумалось ему. Очень плохое место.

Двое ахеров–проводников лежали в нескольких шагах от него, в своих серо–коричневых одеждах сливаясь с камнями. За последний час ни один не пошевелился, только глаза блестели под капюшонами. Такой маскировке его солдаты могли бы у них только поучиться.

Небольшой камешек перелетел над ложбиной и упал в низ. Все замерли. Это был сигнал от разведчиков второй группы. Шадори приближались.

Первым шел высокий мужчина в темной одежде и натянутом на глаза капюшоне. За ним две женщины и молодой парень. Борехед говорил – обладающие Силой будут держаться вместе – значит, это были они. Затем появились остальные. Олицетворение нищеты и отчаяния. Большинство полуодетые, убегали в том, в чем их застала атака ахеров. Половина была босой, еле двигаясь и шатаясь, они обозначали каждый свой шаг ржавыми пятнами. Они были на пределе своих сил, а вперед их гнал только страх. При виде этого Кеннет не почувствовал ничего, ни гнева, ни ненависти, ни мстительного удовлетворения, ничего. Он только хотел чтобы все это закончилось.

Беженцы прошли уже половину пути. Лейтенант потянулся за лежащим рядом арбалетом и мягким движением поднялся, прицеливаясь. Это был сигнал. Над краем встало двадцать стрелков.

– Выстрел!

Они не требовали сдаться. Не за этим пришли.

Залп собрал богатую жатву, но не такую, как он себе представлял. По его приказу большинство арбалетов было нацелено на идущую впереди четверку. Обе женщины и парень упали, пробитые несколькими болтами. Умирали плохо, корчась на земле как рыбы, пробитые острогой. Умирали как и остальные. Но не мужчина в накидке. В тот момент, когда Кеннет вставал, он поднял голову, осматривая края ложбины. Яростно крикнув, мгновенно окружил себя мерцающей завесой. Все выстрелы отрикошетили и улетели в небо. Взгляды солдата и Шадори пересеклись. Офицер замер. Из–под капюшона на него смотрел Аманделларт, погибший на леднике маг.

Чародей выбросил вперед ладонь, и воздух расколол яркий как молния луч света. Поздно. Кеннет был уже на полпути к дну ложбины, съезжая в небольшой лавине камней и грязи, отчаянно размахивая для равновесия руками. Он не беспокоился, пойдут ли за ним солдаты. Не волновало его, что он может свернуть себе шею. И что по плану после залпа из арбалетов они должны были засыпать дол ложбины градом дротиков. Что, наконец, наверху быть лучше, чем внизу. Где–то на полпути вниз до него дошло, что он, собственно, подтверждает людскую молву о рыжих. Плевать. Именно теперь ему стало понятно произошедшее с кланом Шадори, и кто в ответе за весь этот кошмар. Хотел только добраться до мага. И убить.

Послышался громкий рев, и отряд бросился за ним. Но он был первым. Опустившись на дно, вытянул меч и бросился к Аманделларту. Тот скривился и выставил перед собой ладонь с растопыренными пальцами, однако в этот момент за его спиной появились двое стражников. Ему пришлось развернуться, с ладони сорвался свет, ударивший в солдат и превративший их в живые факелы. Кеннет заорал не своим голосом и кинулся вперед. Маг не выдержал, и погнал вниз, перепрыгивая через мертвых и расталкивая живых. Как и на леднике, казалось он двигается не касаясь земли. Лейтенант бежал за ним. Рефлекторно отбил неудачный тычок топором, ударил атакующего снизу, разрезая челюсть, щеку и глазную впадину. Нападавший, заросший мужик с шальными глазами, бросил секиру и заныл, схватившись за лицо. Кеннет бежал дальше, оставив его своим людям. Видел только удаляющуюся спину чародея. На волос разминулся с копьем, ударом щита отбросил в сторону последнего преграждающего ему дорогу Шадори. Маг добрался до выхода из ложбины, повернулся и закричал.

Перед ним появилось завихрение, небольшая воздушная воронка. Затанцевали поднятые в воздух камни, земля и комки грязи. Кеннет бросился в сторону и еле разминулся с летящим в него куском льда размером с голову. Тут же поднялся и с бешеным ревом набросился на мага. Увернувшись, тот побежал к гладкой как стол скале, что обрывалась, словно срезанная ножом, шагов через двести. Оттуда не было выхода. Если только кто–то не был магом.

Кеннет оглянулся. Последнее заклинание ударило в бок ложбины, осыпав лавину камней и грязи. Пройдет много времени, прежде чем его люди оттуда выберутся. Он догонял мага в одиночку.

Расстояние между ними постепенно уменьшалось. Двадцать шагов, восемнадцать, пятнадцать. До обрыва было все ближе, и Кеннет видел уже, что не успевает. Чувствовал пульсацию крови в висках, воздух был густым как смола, а маг все так же, словно по льду катился, двигался вперед.

Брошу в него меч, подумал. Если не схвачу, брошу.

Аманделларт остановился на краю пропасти и развернулся с искаженным от ярости лицом;

– Ты! Все из–за тебя! Грязный, отвратительный щенок! Если кто мне за все и заплатит, то это будешь ты!

Воздух подернулся дымкой, снег вокруг них начал испаряться. Он концентрировал Силу.

Кеннет ссутулился и выше поднял щит. Двинул на Аманделларта, не спуская глаз с его рук. В одном он был уверен – тот всегда плел заклинания руками. На губах мага появилась кривая улыбка:

– Значит, правда, то, что говорят о Горной Страже. У вас нет ни капли ума. Слишком глупы, чтобы видеть, когда нужно уступить. – Он щелкнул пальцами и вокруг ладони затанцевали язычки пламени. – Ты ведь знаешь, что сейчас будет, так ведь? Убью тебя, а потом перенесусь в безопасное место, как и на леднике. Затем я позабочусь, чтобы ни один из вас не вернулся на ту сторону. Никто никогда не узнает правды, твоя карьера закончится, а честное имя будет запятнано. Ты ведь, не смотря ни на что, не хочешь остановиться. Если бы это не было так безнадежно убого, я почувствовал бы нечто в виде удивления.

Кеннет приблизился шагов на десять. Несмотря на похвальбу, маг устал, и только ждал момента для использования надежного заклинания. За плечами Аманделларта скала обрывалась и уходила вниз, из пропасти был слышен шум воды. Единственным шансом уйти было использование одной из Троп Силы.

Делая вид, что поправляет щит, офицер расстегнул ремень, придерживающий его на предплечье:

– Зачем, маг? Зачем?

Аманделларт опустил руку и посмотрел на него как на неожиданно заговорившее животное:

– Ну–ну, теперь мы начинаем задавать вопросы. Откуда взялись такие манеры? Не будем больше слепо выполнять приказы и попробуем понять, что вокруг нас происходит? Проявляем зачатки ума, который до этой поры был занят жратвой, пьянством и поиском дыры, в которую можно было бы засадить свой член? И что же ты надумал?

Кеннет остановился в десятке шагов от мага, опустил руки и глубоко вздохнул, пытаясь успокоить бешено стучащее сердце.

– Силу можно унаследовать, – начал он, делая полшага вперед. – Это знают даже дети. Но у магов серьезные проблемы с рождением здорового потомства. В большинстве случаев появляются изуродованные Силой чудовища. Талант передается не по прямой, чаще через потомство братьев и сестер родителей, и других родственников. Сотни лет обнаружение способа, контролирующего передачу такой наследственности, было мечтой всех магических гильдий. Это дало бы преимущество над другими – вместо месяцев, а иногда и лет, поисков одаренных детей, можно было бы заняться просто разведением. Династии магов, из поколения в поколение увеличивающих свою силу. Никто, в итоге, не смог бы им противостоять.

С лица мага исчезло презрительное выражение:

– Я тебя недооценил, стражник. Что еще мне расскажешь?

– Шадори были экспериментом. За последние триста лет в их роду появилось несколько магов, поэтому вы решили проследить – что будет, если не разбавлять их кровь. Говоря «вы» я имел в виду твою гильдию, Братство из Вергенна. Не знаю, в курсе ли были другие гильдии, но так не думаю. Слишком вы цените секреты и тайны, чтобы ими делиться даже между собой. Сами придумали или случайно вышло?

Аманделларт едва улыбнулся:

– Назовем это случайностью, к которой добавили немного нашей помощи.

– А эксперимент вышел из–под контроля. Закончился неудачно. Вы не смогли проконтролировать Шадори, не смогли их выследить. Ведь необученные одаренные имеют отличную защиту – они хаотически используют Силу. Это не дает возможности отличить их действия от естественных изменений в Источниках или колебаниях Урочищ. Поэтому когда ими занялась Горная Стража, вы присоединились к нам.

 – Неудачей? – Маг поднял брови. – Неудачей? Ты не знаешь, о чем говоришь, червь. Каждый двенадцатый из них был способен черпать Силу из Источников. Один на дюжину, слышишь, человечек? Обычные маги среди людей попадались один на тысячу, достаточно одаренные для того, чтобы стать членами лучшей гильдии, появлялись один на десять тысяч, а архимаги – один на миллион. Дети тех, кого вы убили там, внизу, могли бы потрясти мир!

– В этом я не сомневаюсь. – Кеннет сделал еще шажок вперед. – В последнее время у мира достаточно потрясений. Как вы собирались их кормить? И что бы с ними делали когда они подросли?

– Каннибализм был приобретенной чертой, не врожденной, как и несколько других неприятностей…

– Нечеловеческая жестокость? Склонность к причинению боли, убийства и радость от чужих страданий? Это по–твоему некоторые неприятности? Я видел, что они сделали в Коори–Аменесц и здесь, в пещерах ахеров. Они не питались телами людей, только их страданиями. Обезумели слишком сильно, чтобы можно было их от этого избавить.

– Продолжай. – Чародей ухмыльнулся. – Жду, когда дойдем до выводов доморощенного борца со злом. Какие еще открытия меня ждут?

Снег вокруг ног мага окрасился глубоким пурпуром, и Кеннет понял, почему так долго длится их разговор. Чародей был ранен, какой– то из болтов пробил магический барьер, и требовалось время для остановки кровотечения и залечивания раны.

– Никакие. Скажи мне только, происшествие на леднике было случайностью или ты планировал все с самого начала?

– Мне необходимо было оказаться на месте раньше вас. Борехед крутился рядом, и нетрудно было догадаться, что его сюда привело. Я собирался перевести клан в безопасное место, найти им укрытие на зиму. Опоздал, эти звери атаковали в тот момент, когда я до них добрался. Признаю, я их недооценил. А вы? Добрались бы до места, наткнулись на этих дикарей, при удачном стечении обстоятельств отступили бы, и доложили, что Шадори перестали существовать, вырезанные ахерами. А я погиб на леднике. Это было бы лучшим выходом. Для всех.

– Для тех, кто погиб, тоже? – Еще один шажок. От чародея его отделяло всего несколько ярдов.

– Им уже ничто не могло помочь. Однако мы тут дискутируем, а мне уже пора. – Для мага разделяющее их расстояние стало достаточным. – Позволь, я горячо с тобой попрощаюсь.

Кеннет отскочил вправо в тот момент, когда ладонь мага метнулась в его сторону. Затормозил на полушаге, крутанулся на пятках, широко вытягивая руку с мечом в сторону, для равновесия, и бросил в чародея щит. Тот помчался словно диск, и взорвался при столкновении с брошенным потоком Силы. Лейтенант, согнувшись, в два прыжка достиг мага и ударил. Так, как мог в таком положении – головой в лицо, добавил коленом в пах, и, чувствуя, что теряет равновесие, плашмя мечом по щеке. Аманделларт взвизгнул, захрипел, залился кровью и… провалился под землю. Офицер зашатался, едва избегая падения в бездну, неожиданно появившуюся под его ногами. Он не представлял, что маг стоял настолько близко к пропасти. Отшатнувшись от края в последнее мгновение, стал прислушиваться, ожидая звуков падения тела, отлетающего от скальных стен и падающего в воду.

А если бы свалился? Тело прошила холодная дрожь. Имея достаточно времени, маг сделал бы все, чтобы ни один солдат не вернулся живым на другую сторону ледника.

Сжимая зубы, он нагнулся и глянул вниз.

Аманделларт висел в каких–то шести футах ниже, вцепившись обеими руками в торчащую из скалы ледовую глыбу и в отчаянии молотил в воздухе ногами. Когда он задрал голову, их взгляды на миг встретились. Несмотря на кровь из разбитого носа и вспухающий на щеке синяк, чародей продолжал смотреть надменно и высокомерно. Еще мгновением позже его взгляд опустился вниз, к бушующей в сотне локтей ниже белой купели и торчащим из нее черным камням.

– Знаю, о чем думаешь, чародей. – Лейтенант подивился тому, что его голос не дрожит. – Если бы тут было локтей двести, а еще лучше триста, то мог бы рискнуть. С твоими возможностями мог бы заплести Силу и выбраться из пропасти без царапины.

– Веревку, – Аманделларт тяжело дышал, сцепленные вокруг сосульки руки дрожали от усилия. – Брось мне веревку.

– Нет. За всех, кто из–за тебя и твоих дружков был убит и съеден. За жителей Коори–Аменесц и за семью шорника из Хандеркеха, за моих парней, сложивших тут головы, и за ахеров, да, ты не ослышался, за ахеров, которые погибли вместе с ними. И даже за тех несчастных, которых заставили размножаться между собой как зверей, и что стали хуже зверей.

– Не играй со мной, ублюдок, в суд, – зарычал чародей. Его дыхание становилось все быстрее. – Слишком низко ты стоишь, чтобы судить меня. Брось мне веревку, и я обещаю, что обо всем забуду, и ты не пожалеешь. Гильдия умеет заботиться о верных людях…

– Ты так и не понял? – Кеннет посмотрел прямо в глаза мага. – Я мог бы целый месяц рассказывать тебе о вежливости, ответственности, правоте и чести, а ты бы только смеялся и называл меня сентиментальным глупцом без, как ты выразился, капли ума. Тебе не известна присяга Стражи, а именно слова о защите и охране всех жителей гор от любого врага. Всех от любого.

Взгляд чародея закипел ненавистью:

– Честь, оборванец? Честь и ты? Офицер, братающийся с ахерами и убивающий вместе с ними женщин и детей. Неформально я выше тебя по званию и ты присягал охранять мою жизнь любой ценой. Тебе конец лив–Даравит. Клянусь всеми богами – будешь еще скулить, выпрашивая у меня смерть.

Кеннет разогнулся:

– Мастер Аманделларт, которого я обещал защищать, погиб вчера геройской смертью на леднике. И так я скажу на любом суде. Я не знаю тебя, человек. Не знаю, кто ты, кроме того, что бился против моих людей в стычке с Шадори. Пусть горы тебя судят, незнакомец.

Отвернулся и стал уходить. Несколько мгновений его сопровождала полная удивления тишина.

– Вернись, ты! Слышишь! – Впервые в голосе мага зазвучал страх. – Вернись, проклятый ублюдок! Я вытащил твоих людей! На леднике! Вытащил их!!! Помни об этом!!!

Офицер притормозил:

– Если бы ты их не вытащил, чародей, –  сказал он громко. – Если бы ты их не вытащил, то я вытащил бы тебя из этой дыры и отдал в руки Борехеда.

Потом медленно нагнулся и аккуратно вычистил о снег меч и вытер его краем плаща. Вложил в ножны и пошел назад, чувствуя, как с каждым шагом уходят из него ярость и усталость. Когда прошел половину пути, проклятия и мольбы резко оборвались, закончившись протяжным криком. Кеннет–лив–Даравит остановился, но за шумом потока не услышал больше ничего.

Улыбаясь впервые за последние два дня, он пошел искать своих солдат.

Мы –  мееханцы

Если бы не та попойка, сильное  похмелье, неуклюжесть Велергорфа и нервный мул, то никогда бы не поймали шпионов, и все закончилось только неприятными подозрениями. Прошлым вечером Кеннет позволил людям немного больше, чем должен был. До казарм был день пути, завтра они будут ночевать в собственных койках и начнется краткодневный отдых, заполненный ремонтом оружия и брони, боевой подготовкой, чисткой обмундирования и другими скучными солдатскими занятиями. К тому же в Беленден вела прямая, как стрела, имперская дорога. Можно было проснуться позже рассвета и добраться как раз к ужину.

Половина роты, двадцать человек и несколько собак, возвращалась из патруля. Остальные находились в казармах. Десятидневный, спокойный поход по безопасной провинции был лучшим поводом, чтобы в начале весны напомнить людям о бдительности Горной Стражи. В мирное время в полках так и было: половина стражников в дозоре, половина в казарме, под рукой начальства. Хотя патруль из двадцати солдат выглядел как издевательство. С прошлой осени ему обещали два новых десятка – тогда именование Шестой Роты ротой не выглядело бы глупой шуткой.

В корчме, в дне пути от Белендена, до одного из его солдат дошла новость. Хавен Рицв, самый молодой в роте, стал отцом. На радостях он спустил половину месячного  жалованья, угощая всех пивом, вином и водкой. Кеннет позволил людям выпить и развлечься, патруль проходил спокойно, до казарм было недалеко. Что могло случиться?

Выходя утром во двор, он столкнулся с высоким черноволосым мужчиной, закутанным в поношенный фиолетовый плащ. Бренькнуло и на землю упала лира.

– Простите. – У незнакомца был глубокий, мелодичный голос. – Это моя вина.

Он взял инструмент левой рукой, правая была забинтована и висела на перевязи.

– Несчастный случай?

Незнакомец насмешливо фыркнул:

– Нет. Смельчак, господин лейтенант, мой конь в смысле, хотя Вы правы, я должен назвать его Несчастным Случаем. Из–за этой зверюги, я вынужден вернуться за Малый  Хребет без заработка. Что я за музыкант, если играть не могу?

Кеннет улыбнулся, почувствовав приступ беспокойства. Плащ, шлем и кольчуга остались в комнате, на нем были только рубашка и стеганая куртка. На поясе висел простой кинжал. Они вряд ли виделись вчера, так откуда же чужак знал его звание?

– И где это случилось?

– На дороге между Лорстом и Чавером. Медведь спустился с гор, и мой конь решил, что всадник мешает ему убежать, сбросил меня, хотя до зверя было больше ста шагов. С него такой Смельчак, как из меня священник Госпожи. Пришлось вернуться назад.

Кеннет вспомнил вчерашний разговор с корчмарем. Хозяин что–то говорил о странствующем музыканте в компании молодого парня.

– А ученик?

– Учеником он станет через год или два. А пока таскает вещи, помогает лагерь разбить, ну и компания какая никакая, ведь в горах если ногу на дороге сломаешь, то и  помрешь от голода.

Они пошли в сторону конюшни. Офицер, все еще улыбаясь, вежливо занял место с правой стороны чужака.

– Вы правы, господин…

– Прошу прощения. Мастер Энвар из Вереха.

– Идете за горы? Через Беленден? А потом? На вершину Прохода Двоих, через Лысицу и вниз? Не успеете до темноты.

– Я и не собирался. – Музыкант улыбнулся. – Хорошо если дойдем до вершины, а  там переночуем у стражников. И так поздно встали. Если бы не спешил, то напросился бы к вам в компанию, но хочу спуститься с гор завтра к полудню, потому вынужден выезжать  сейчас.

Они зашли в конюшню. Шесть лошадей стояло в стойлах, а два верховых и мул были приготовлены в дорогу. Наверху, на заполненном сеном чердаке, храпели солдаты. Кеннет как раз шел их разбудить. Они слегка проспали, их ждал быстрый завтрак и еще более быстрый переход, если хотели добраться до наступления темноты. С завистью он посмотрел на коней музыканта, уже оседланных и готовых к дороге. Коренастый подросток, спутник Энвара, как раз привязывал вьюки к спине мула. При виде мастера он съежился и засуетился быстрее.

Из входа на чердак выглянул десятник:

– Уже на ногах, господин лейтенант?

– Да, Вархенн, такова офицерская доля – последним ложиться, первым вставать и так далее. Слезай.

– Уже иду, господин лейтенант. Как же башка трещит…

– Насколько я помню, Вархенн, вы договорились, что угощать будет каждый. Хорошо хоть собаки в этом не участвовали.

Десятник болезненно улыбнулся, сел на край, съехал, на мгновение повис на руках и тяжело спрыгнул вниз. Выругавшись, он пошатнулся, сделал два быстрых шага вперед и, чтобы не упасть, оперся о зад мула.

– Осторож…

Музыкант не успел договорить. Животное издало дикий рев, словно почуяло на своей шкуре медвежьи когти, и встало на дыбы. Парень, что пытался нацепить ему на спину дорожный мешок, получил удар копытом в грудь. Мешок развязался, и во все стороны полетели какие–то свертки, карты и бумаги. Кеннет пригляделся. Рисунки гор, городов, сел, дорог.

– Вы не говорили, что художник, мастер. – Лейтенант подошел к рассыпанным бумагам, одновременно подавая Велергорфу знак рукой.

Внимание. Опасность.

– Это не я, а Маллен, господин лейтенант. Мальчик. Я разрешаю ему рисовать все, что он хочет, иначе он не дал бы мне покоя. Придется, наверное, отдать его в ученики  художнику.

Музыкант, который позволяет ученику тратить время на рисование, вместо того, чтобы учить его бренчать на лютне. Интересно. Офицер присел, поднял один из свертков и развернул.

– Карты тоже рисует? Откуда ты знал, что я лейтенант, если на мне нет знаков различия?

Скрежетнуло, и в тот момент, когда он поворачивался, Энвар набросился на него. В правой руке, чудом освобожденной от повязки, держал стилет с тонким лезвием. Кеннет бросил ему в лицо карту, схватил за руку и, чувствуя, что нападающий переносит вес тела на другую ногу, быстро развернулся, так что колено, целившее в пах, ударило в бедро. Это было больно.

Толкнув фальшивого музыканта, он отогнулся назад и ударил головой в лицо соперника. Мужчина легко уклонился, и удар не расквасил ему нос, а попал по щеке.

– Вархенн!

Свистнуло. Деревянная поилка для животных по короткой дуге ударила шпиона в затылок. И все закончилось.

***

Отряд собрался по тревоге. Через неполных три минуты все были в броне и с оружием. Похмелье похмельем, но они были Горной Стражей.

Пленного раздели до набедренной повязки и связали. Как Кеннет и догадывался, его правая рука была здоровой, а в одежде было скрыто много неожиданностей. Нашли четыре метательных кинжала, стальную гарроту, шестидюймовую заточку с полым лезвием и несколько малых бутыльков, наполненных жидкостями без цвета и запаха. Восемь отмычек и маленький ножик с бронзовым лезвием и медной рукояткой, полностью покрытый какими–то значками. Когда Кеннет взял его в руки, казалось, он вибрирует. Магия.

Вышли во двор. Шпион, почти нагой, так и лежал, не подавая признаков жизни.

Вежливо поклонившись, к офицеру подошел корчмарь:

– Парень выживет, господин лейтенант. У него сломаны ребра и дня два он будет без сознания, но, если боги позволят, то выкарабкается.

– Это хорошо.

Больше всего досталось слуге. Местные мулы, славились тем, что могли копытом убить горного льва. Парню повезло. Кеннет решил не рисковать, и не нести его в таком состоянии в Беленден. Пусть остается в корчме с несколькими стражниками, а утром за ним пришлют телегу. А вот этого пленного они заберут с собой.

Он дал знак двум стражникам, что держали наготове ведра с водой.

– Не нужно. –  Энвар вдруг открыл глаза. – Зачем мне идти мокрым.

Солдаты посмотрели на командира – и он спокойно кивнул головой.

Две струи ледяной воды ударили мужчине в грудь. Он грязно выругался и попробовал вскочить, но один из солдат прижал его ногой обратно в грязь.

– Это предупреждение. – Кеннет встал над шпионом, и посмотрел ему прямо в глаза. – Больше не будешь делать вид, что без сознания. Если сделаешь это снова, я прикажу сломать тебе руки, так, на всякий случай. Кроме того, если замерзнешь, то будешь шевелиться быстрее, а я хочу быть в казарме до вечера. Сейчас тебя развяжут, и ты оденешься.

Он показал на старые штаны, стоптанные лапти и грязную рубаху, которые им дал корчмарь.

– А моя одежда? – Даже лежа в грязи и дрожа от холода, пленник смог придать голосу нотку негодования.

– Слишком много там интересных мелочей, и я не уверен, что мы нашли все. Командир полка уведомит местных Крыс, и они внимательно все осмотрят.

Крысами себя называли агенты Имперской Внутренней Разведки. Кеннет не знал никого из них, но полковник Акерес Геванр, командир Шестого Полка, скорее всего, был с ними в контакте.

По его знаку солдат снял ногу с груди шпиона и поставил того на ноги. Когда его развязали, в руках нескольких солдат появились заряженные арбалеты, но они даже не  потрудились целиться в него. Он не выглядел дураком.

Пленный, морщась и дрожа от холода, надел принесенные лохмотья, и ему вновь связали руки за спиной.

– Выдвигаемся – Кеннет повысил голос, что бы все его услышали. – Пойдем быстрым маршем, поэтому оправиться и закончить все дела нужно сейчас. Следующий привал будет в полдень.

Никто не роптал, все почувствовали, что дело серьезное. Среди схем и свертков, найденных у шпиона, были точные карты не только всех известных дорог через горы, но на них были обозначены и неофициальные переходы, тропки и малопроходимые дорожки, которыми в основном пользовались бандиты и Горная Стража. Расположение некоторых из этих маршрутов было секретным, потому что во время войны быстрое и безопасное передвижение войск в горах имело решающее значение. Кроме этого в бумагах были рисунки горных вершин, сел, городов, отдельных сторожевых башен и аккуратно нарисованный с разных ракурсов Беленден. Подходы к стенам города, укрепленный гарнизон, въездные ворота. Мальчик, если это действительно рисовал он, имел золотые руки и глаза. Жаль, но по имперским законам эти руки отрубят, а глаза выколют.

Коней оставляли на месте, забрали только мула, груженного вещами шпиона. Кеннет подозвал Велергорфа:

– Сколько человек остается?

– Четыре. Приказы они получили.

– Хорошо.

Эти четверо должны были охранять мальчишку. Не столько от побега, сколько от желания, например, перерезать себе вены. К примеру.

– Строиться! – Лейтенант повысил голос. – Выходим через пять минут!

***

Они не жалели ни себя, ни его. Быстрый марш Горной Стражи – это пятнадцать минут бега и столько же ходьбы. Попеременно, много часов подряд. Для привыкших путешествовать верхом, это был бы убийственный опыт, и уже после первого часа движения шпиона шатало, он не мог держаться на ногах и хрипел, словно пытался выплюнуть легкие. Связанные за спиной руки только затрудняли бег.