Текст книги "Грязные танцы"
Автор книги: Роберт Крейг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)
Глава тридцать девятая
Она недвусмысленно высказала свою позицию: ей нужен мужчина с деньгами. Часть Джоффри восхищалась Наташей за эту стойкость. Но только очень маленькая часть его – возможно, такая же пустяковая и бесполезная часть, как мочка уха. Никто никогда не ждал от нее многого, и теперь Наташа готова была бросить вызов им всем. Если она не в состоянии была устроить свою жизнь сама, он вряд ли мог обвинять девушку в том, что она хочет найти кого-то, кто обеспечил бы ей желанный комфорт. Джоффри мечтал об искренности, о женщине, которая способна была увидеть его личность и характер независимо от обстоятельств, его денег, работы, образа жизни.
Погоня за такой женщиной, он вынужден был признать, закончилась катастрофой. Джоффри не мог достичь в этой жизни того, чего желал, беспечно плывя по течению.
Пытаясь противостоять судьбе, он снова начал печатать.
ДЖОФФРИ БАРКЕР
Все и немного больше
роман
Я посвятил всю свою взрослую жизнь карьере, к которой судьба подтолкнула меня двенадцати лет от роду: я получил хорошую отметку по химии, а мои родители как раз искали, что бы подарить мне на день рождения. Они купили мне набор юного химика, и с тех пор химия стала той областью, в которой я действительно преуспел. Я поступил в университет, легко справляясь с вопросами, которые ставили остальных в тупик. Я был счастлив, что есть в этой жизни такая область, где люди уважают мои знания и ищут моего совета. После университета любой карьерный шаг я совершал исходя из благоприятных возможностей. Я приобрел свои навыки, работая над непопулярными проектами, которые мне поручали, и так я оказался на заводе жидкого топлива. В результате я оказался в Америке, став работать на американскую химическую промышленность, а это, в свою очередь, привело к работе в НАСА, где я имел дело с жидкими кислородными и жидкими водородными топливными системами, которые устанавливались на космические шаттлы. Я с гордостью могу сказать: в следующий раз, когда вы увидите этого красавца стоимостью в миллиарды долларов на старте, в огне, в нем окажется частица и моей работы.
Ах, если бы те вещи, о которых я действительно мечтал стать писателем, встретить женщину, что заинтересовала бы меня и в то же время была увлечена мной, – происходили бы с такой же легкостью.
Я не могу быть писателем из-за недостатка таланта и не владея навыками ремесла. И, кроме того, я никогда не знаю, что же точно я хочу сказать. У меня нет терпения и дисциплины, выдержки, чтобы закончить произведение. Даже дописать вторую главу мне кажется непосильным занятием. Даже сейчас, когда я пишу это, впервые от первого лица, будучи прямым и честным, я уверен, что не преуспею. И звучит это скорее не как оригинальное признание, а как продолжительное нытье.
Но зато я могу сказать, что, по крайней мере, пытался. Я накопил достаточно денег на годичный отпуск. Это время вряд ли хоть наполовину вышло, а деньги уже почти истрачены. Этот эксперимент только продемонстрировал мне, что даже отпуска в десять лет окажется недостаточно.
Я приехал в Брэдфорд, чтобы писать здесь по двум причинам. Первая – здесь живет Стюарт, мой друг. Также я однажды видел Леса Доусона, который говорил, что у него в молодости имелось стремление поехать в Париж, чтобы написать роман. Однако у него ничего не получилось – слишком многое там его отвлекало от работы. Умнее, говорил он, было бы поехать в Брэдфорд.
Полагаю, я пишу это, чтобы попробовать сконцентрироваться на своих мыслях и посмотреть на себя со стороны, проанализировать поражения, чтобы понять, почему у меня не ладится с женщинами.
Я знаю, что Наташа не будет со мной встречаться. Это знание должно бы заставить меня забыть ее и уйти. Но я все никак не могу отделаться от ощущения, что мне просто не хватило удачи и времени. Я встретил ее в неподходящее время. В любое другое время я бы…
Джоффри добрался до конца страницы. Он пересчитал свои деньги. Если он вернется в Америку, в свой дом, работа поможет ему сосредоточиться на тех вещах, которые ему удаются. По крайней мере, он знал, что, если теперь ему встретится Джанетт, он расценит это просто как досадное недоразумение. «Как я вообще мог быть таким дураком?»
Теперь он принимал себя таким, какой он есть. Джоффри взял новый лист бумаги.
Когда я взрослел и начал сознавать, что мальчики отличаются от девочек, что в девчонках есть что-то, что вызывает не чувство вражды, а наоборот, мой подход к ним немедленно стал неправильным. Пока мои друзья дразнили и подначивали девочек, и это заканчивалось физическим контактом, – я доверял им и слушал их жалобы. Я всегда верил в то, что женщины лучше нас, что они ведут себя более порядочно. Что их мысли чище и они, вероятно, честнее.
Джоффри откинулся в кресле и стукнул себя ладонью по лбу, внезапно осознав, что сделал открытие: его вера в то, что женщины лучше мужчин, была в корне не верна.
Он перечитал последнее предложение. Он вернется домой – в Америку. Но сперва отправится к Наташе и скажет ей: «Я всегда верил в то, что женщины лучше нас, что они ведут себя более порядочно. Что их мысли чище и они, вероятно, честнее».
На следующее утро Джоффри перечитал то, что написал. Он начал гадать, как отреагировала бы Наташа, если бы он сказал ей правду.
«Что ты имеешь в виду? – могла бы она спросить. – У тебя на самом деле есть деньги?»
«Не такие, что мне не надо работать. Я просто взял год отпуска, чтобы написать роман, но не преуспел в этом. Зато у меня есть хорошо оплачиваемая работа и устоявшийся образ жизни. Так что все, что ты надеялась от меня получить, – это правда. В некотором роде. И я здесь, чтобы сказать, что, если ты хочешь попытаться, чтобы отношения между нами возобновились, я согласен».
Он пойдет и встретится с Наташей, ничего не планируя. Он пойдет сегодня, когда она вернется с работы.
После Джанетт и теперь Наташи я должен признать, что мое невезение – это еще не все. Женщины ничем не отличаются от мужчин. У нас одни секреты, одинаковые эгоистические, грязные мысли. Разница только в том, что сексуальный инстинкт проявляет себя по-разному.
Женщины не хуже и не лучше мужчин. Предлагая себя, я требовал от Наташи совершенства, но сам я от этого далек. Женщина, которая выглядит как Наташа, интеллигентная и сообразительная, приносит в отношения больше, чем я. Мне выпал этот шанс, и я буду идиотом, если упущу его только потому, что во мне сидит старая реакционная вера, будто меня должны хотеть независимо от обстоятельств. Я пойду и встречусь с ней, скажу ей честно, что я чувствую, и буду надеяться – и молиться! – что мне удастся ее убедить.
Джоффри размышлял о своих долгих ужасных отношениях с Джанетт и о непрекращающихся воспоминаниях о Наташе. Излив все на бумагу, он не пережил катарсиса. Он порвал вновь написанное в конфетти, разбросал по воздуху и вылетел из своей комнаты, а затем и из дома с намерением твердым, как у боксера, входящего в ринг. Беспрестанно твердя свою мысль, Джоффри выкрикнул ее громко: он обязательно скажет Наташе, что если она не хочет иметь с ним дела, то он покидает Британию навсегда.
«Ты меня больше не увидишь!»
Единственным, кто это услышал, был молодой паренек на остановке, и для него это была, конечно, чудесная новость.
Глава сороковая
При активном участии Анны Наташа готовилась к первому свиданию. Она начала сборы за полтора часа до появления Джейка.
– Я хочу выглядеть шикарно, – сказала Наташа.
– Мне позвонить ему и попросить приехать попозже? – поддразнила Анна. – Как насчет завтра?
Хотя Наташа рассчитывала повеселиться, она не могла не думать «похоронную думу» о том, какой могла бы быть ее жизнь, если бы она продолжала встречаться с Джоффри. Счастье, радость, любовный опыт с человеком, который не хочет никого, кроме тебя. Она даже не загадывала, будет ли зависеть их счастье от количества тех денег, что у них есть.
– Ты выглядишь миленько, – оценила Анна Наташу. – Только взбодрись немного.
Раздался звонок в дверь.
– Как он жаждет этого свидания! – удивилась Анна и добавила, чтобы досадить подруге: – У него, наверное, секса не было черт знает сколько времени!
Наташа оттолкнула Анну и бросила последний взгляд на себя в зеркало. Она улыбнулась вопреки своему настроению. Ее наряд должен был произвести наилучшее впечатление. Она сделала вдох, взбила волосы, подобрала подходящую улыбку и открыла дверь.
Джоффри. Улыбка исчезла с лица.
Он придумывал подходящее начало для разговора, скромную реплику, остроумную и обаятельную.
– Я… фу, – получилось у него.
По тому, как Наташа была одета и как изменилось выражение ее лица, когда она увидела его, Джоффри мгновенно понял, что она ждет кого-то другого. Что ж, к лучшему.
– Ты хорошо выглядишь, – бессильно вымолвил он.
Наташа поблагодарила его.
Джоффри теперь мог расслабиться – он проиграл – и с этим он знал, что делать. Теперь он уж точно мог отступить и не предпринимать очередных попыток с ней встретиться. Он не сказал бы ничего, что вернуло бы ее. Так что не имело теперь значения, если он скажет глупость. Он не ушел немедленно. Он скоро покинет эту страну и оставит свои мечты стать писателем. Как только он уйдет, то начнет этот путь. Так что он остался ненадолго. Ее естественная привлекательность была умножена одеждой и макияжем, чтобы произвести впечатление элегантности и интеллигентности, но не на него…
Джоффри протянул ей какие-то цветы. Наташа поколебалась, прежде чем взять их. Она сожалела об этой нерешительности.
– В прошлый раз цветы помогли, так что, – произнес он.
Она оторвала увядший лепесток и пробормотала:
– Ты не должен быть здесь, Джоффри.
– Правда? – спросил он. – А я не чувствую, что для меня есть смысл находиться где-то еще. Это отчаянная попытка убедить тебя, что нам хорошо будет вместе. Забавно, но все, что мы ни делаем, выглядит, как последняя отчаянная попытка.
Теперь Наташа посмотрела прямо на него. Она желала, чтобы Джоффри увидел упрямство в ее глазах и понял, что ее не переубедить. Она притворилась, что ее несчастный вид объясняется тем, что она разозлилась.
– Ничего не выйдет. Мы не будем встречаться снова.
– Было бы легко принять это, если бы ты не выглядела так чудесно, – улыбнулся Джоффри. – Кататься на коньках было весело. Правда? Я знаю, что моя комната, место, где я живу сейчас, было сырым…
– Это не важно.
– Очень даже важно! Послушай…
Наташа продолжала, будто не слушала его:
– Я иду на свидание.
Джоффри был шокирован не самой новостью, а тем, с каким рвением она пыталась его расстроить.
– На свидание?
– На свидание.
– В этом случае самое умное, что я могу сказать, – это: «О, черт!»
Он продолжал улыбаться. Она отступила назад.
– Ты мне нравишься. И в прошлый раз действительно было весело, ну и что? Думаешь трудно найти того, с кем будет весело?
Он сделал шаг вперед.
– Это правда. И надеюсь, что тебе будет весело на сегодняшнем свидании. Только дай мне сказать – ты права, найти, с кем повеселиться, легко. Но когда ты встречаешь того, с кем твои ритмы совпадают, будто вы оба читаете по одному сценарию, говорите на одном языке, – вы даже не думали, что такое возможно… Мы связаны с тобой, излишне мне это говорить – ты и так это знаешь. Я знал тебя всего один день – и уже забыл, каким я был до этого. Между нами, Наташа, – я просто напоминаю тебе – существует нечто такое… передачи переключаются автоматически, мы точно знаем, когда кто-то из нас несет околесицу или кто-то пытается чего-то избежать, или хочет поразить или развеселить другого. Ты чувствуешь, когда я разозлен, ироничен или нечестен. А я понимаю – неважно, как ты пытаешься доказать обратное, – что ты знаешь, что мы с тобой – одно. У нас абсолютно одинаковые взгляды и виды на будущее.
Наташа ухватилась за дверную ручку, стоя за порогом.
– Мне кажется, что было ошибкой думать, что мы можем быть друзьями. Будет лучше сказать, что я не хочу тебя больше видеть. Нет никакого смысла. Я не хочу ничего из того, на что ты мне намекаешь.
Она знала, он знал, они оба знали, что девушка говорит это только для того, чтобы проверить его.
Джоффри понимал, что он должен сказать что-то такое же важное.
– Я знаю, что я люблю тебя, Наташа.
– Нет, не любишь.
Девушка потянула дверь так, что та коснулась его ноги.
Джоффри произнес:
– Может быть, это пока не любовь. Но несомненно уже есть ранние сигналы: неравная смесь эйфории и страдания, кайфа и изнеможения. Настоящие чувства так редки, что они стоят того, чтобы за них бороться, и плевать на все остальное.
– Любовь – это глупость, – ответила Наташа.
Он увидел сейчас яснее, чем когда либо, что она идет против своей природы, оплевывает себя.
– Любовь – это радость. Откуда такой цинизм, Наташа?
– Цинизм – это самое эффективное предупреждение страдания.
– Нет, это причина страдания.
Последовала такая долгая тишина, что Анна, которая слушала разговор, предположила, что Джоффри ушел, и вышла к Наташе. Наташа улыбнулась ей, как бы извиняясь.
– Тебе лучше уйти, – сказала Анна Джоффри, деликатно, как вдове над гробом. Не говоря ни слова, он повернулся и пошел. Он не оглядывался, но даже если бы и сделал это, Наташа его не увидела бы, так как Анна закрыла дверь.
– Не стоит выглядеть такой несчастной, – сказала Анна подруге. – Это испортит весь эффект.
Наташа произнесла рассеянно:
– Что, если мы не побываем в «Аполлоне» до того, как он закроется? Ведь может так случиться. Сколько раз мы туда ходили, сколько всего там случилось, сколько мы там радовались, сколько всего видели. У нас был последний вечер, чтобы подвести черту, а мы даже этого не осознали. Наш вечер там оказался настолько дерьмовым, что мы навсегда можем запомнить «Аполлон» таким.
Анна была слишком смущена, чтобы ответить. Наташа ничего не объяснила. Она вернулась обратно в гостиную, чтобы взять пальто, готовая к встрече с Джейком.
Наташа опасалась, что лицо Джоффри, такое, каким он ей показался в этот прощальный вечер, отпечатается в ее сознании навсегда.
Еле волоча ноги, Джоффри прошел мимо элегантно одетого мужчины. Он понял, что тот пришел к Наташе, и инстинктивно его возненавидел. Этот мужчина не подозревал о существовании Джоффри в Наташиной жизни, и это чуть не заставило Джоффри столкнуть его с лестницы.
Джейк почувствовал на себе взгляд лунатика, но оказался достаточно мудрым, чтобы ничего не сказать. Он постучал в Наташину дверь. Когда девушка открыла, он был уверен, что ее улыбка спала с лица из-за него.
– Ты! – пробормотал Джоффри в футе от лестницы. Агрессию он никогда не умел проявлять.
По пути домой он пережил бурю из всех эмоций, которые только были известны человечеству. Он был одновременно счастлив, испытывал облегчение, бесился, был подавлен… Дважды Джоффри пропускал правильный поворот и вынужден был возвращаться обратно, несколько раз он останавливал себя, чтобы не закричать: «Я не должен так страдать! – И затем: – Я не могу представить, что я теперь смогу быть каким-то другим, только несчастным!»
Когда Джоффри увидел тюрягу, что была его домом, он смог войти, только внушив себе, что он больше здесь не живет.
После нескольких лет мечтаний, сомнений, отступлений он наконец написал прошение об этом отпуске (с семитысячной попытки), и все, казалось, встало на свои места…
Он парковался, словно куда-то спешил, бросая одежду и скудные пожитки в чемодан. Менее чем через три минуты он был готов уйти, хотя ему предстояло остаться здесь дольше. Ему следовало еще продать свою машину. А печатная машинка пусть стоит здесь, как подарок любой печальной душе, что наследует эту комнату.
Глава сорок первая
Внимательно оглядев Джейка, Наташа поймала себя на мысли, что, хотя этот мужчина и не был непривлекательным, лицо его было настолько обыденным, что забывалось, даже когда на него смотришь: это были просто какие-то неясные черты.
– Ты ведешь ее куда-нибудь в интересное место? – спросила Анна у Джейка.
– В ресторан.
– Шикарный? – обрадовалась Наташа. – Хочешь потратить много денег, чтобы произвести впечатление?
Чтобы уверить его в том, что она просто пошутила, девушка широко улыбнулась и приподняла брови.
– Ха, я смотрю с тобой надо осторожнее, – сказал Джейк.
Он тоже улыбнулся, демонстрируя, что у него беспечное настроение. Наташа положила пальто и извинилась. Она позвала Анну на кухню.
– Не думаю, что у нас что-то получится.
– Ты о чем? – спросила Анна. – Дай ему шанс, вы же едва «привет» друг другу сказали!
– Он… Он просто… это…
– Что? Что такое? Что с ним не так? – вопросила Анна, теряя терпение.
Застигнутая врасплох, Наташа не знала, что сказать, чтобы объяснить перемену в настроении.
– Тебе не кажется, что он чем-то похож на Кита?
– Какого Кита? Жениха твоей сестры? Чем он похож?
– Он… ну я не знаю.
– Слушай, просто сходи с ним куда-нибудь, черт тебя побери! – прошипела Анна. – Просто попробуй, проведи хорошо время…
Девушки коснулись друг друга, как бы оправдываясь.
Еще не дойдя до машины Джейка, Наташа уже заскучала. Она огляделась вокруг, нет ли поблизости Джоффри, чтобы еще раз попытать счастья.
– Вечер будет прохладный, я думаю, – отпустил замечание Джейк.
Она не замечала холода до тех пор, пока не села в машину. Тогда ее начал бить озноб.
Когда Ричард получил сообщение от Анны, он был на совещании и не мог ответить ей немедленно. Он использовал всю свою волю, чтобы сконцентрироваться на повестке дня и не отвлекаться на реалии жизни вроде Анны.
После Ричард перечитывал сообщение снова и снова, раздумывая, как лучше ответить. И затем решил, что не стоит отвечать слишком быстро, повинуясь импульсу. У него не было краткого объяснения. Он должен был подумать, как поговорить с Анной о своем обмане. Когда наконец он позвонил и она отказалась с ним общаться, Ричард испытал странное облегчение. В среду, продолжая думать о ней и о том, как он ее обидел, парень понял, что ему следует дать Анне возможность самой высказаться, напасть на него, так как он этого заслуживает. В идеале она бы дала ему пощечину.
Анне хотелось вернуться в тот вечер в «Бартоксе», когда она встретила Ричарда, и заявить ему, когда он сказал бы ей, что женат, что она знает правду. Тогда они могли бы начать сначала, и все происходило бы точно так же, но только без лжи.
Ричард не звонил, пока Наташа была на свидании, но телефон трещал не переставая. Сперва позвонила тетя Анны из Скарборо, затем Бренда. Целых три раза. На третий раз Анна – чтобы предотвратить новые звонки – сказала ей, чтобы она приходила. Голос у Бренды был печальный, Анна надеялась, что она чем-то расстроена, ей нужно было узреть чье-то страдание, чтобы отвлечься от собственного.
Пока она ждала приезда Бренды, ей захотелось, чтобы Наташа передумала проводить вечер с Джейком и вернулась домой. Анна ненавидела себя за то, что желала подруге, чтобы ее свидание провалилось и Наташа вновь осталась одна, как было раньше – только они двое и никого больше, прочная необыкновенная дружба, приводящая в недоумение весь остальной мир, но совершенно естественная для них самих. Если бы Наташа вернулась сейчас домой, они бы сели и обсудили откровенно те разногласия, что возникли меду ними, почему их совместное житье стало доставлять им меньше радости.
Когда телефон зазвонил снова, Анна решила, что это будет Бренда, которая передумала. Поэтому, несколько секунд не думая о Ричарде, Анна ответила обычным голосом, бесстрастно. И была рада этому. Она намеревалась поддерживать этот тон на протяжении всего разговора. На самом деле она произнесла всего одно предложение.
Ричард не терял времени даром:
– Ты думаешь, что я солгал тебе, Анна, но это не так. Я солгал кому-то, кого я не знал. Какой-то девушке в ночном клубе, которая мне приглянулась и которую я надеялся затащить в постель. С этой точки зрения – тем вечером – это была не ты. И знаешь что? Это был не я, кто тебе солгал. Ты изменила меня так сильно и за такое короткое время, что тот человек исчез. Я хочу быть с тобой, Анна. Я солгал, и я прошу прощения. Но думаю, что если ты скажешь, что не можешь меня простить и не хочешь, чтобы мы были вместе, – это тоже будет ложь. Гораздо большая ложь.
– Я не могу простить тебя и не хочу, чтобы мы были вместе, – молвила она.
Последовала пауза, после которой, если бы Ричард подождал еще чуть-чуть, Анна готова уже была выкрикнуть, что она прощает его, любит его так же сильно и хочет, чтобы его ошибка забылась, чтобы они снова были вместе и счастливы.
Но Ричард прервал тишину:
– Я понимаю. Я не могу тебя винить. Я… э… ну, хорошо. Прощай, Анна.
В трубке послышалось урчание.
– Я не могу поверить, что я это сказала! – заорала Анна, стуча кулаком по голове так, будто хотела добраться до мозга.
Анна села в кресло с мобильным телефоном, пытаясь составить сообщение, в котором она повторяла бы сказанное, но с расчетом, что Ричард ответит ей. Тогда между ними завязался бы диалог, и это привело бы к очередному звонку и более уместному разговору, за которым последует счастливое примирение.
Двадцатью минутами позже явилась Бренда – с красными и опухшими от слез глазами, а Анна так и не напечатала ни одной буквы.
Случилась очередная ссора, очередная размолвка. Она снова ушла от Кита. Чтобы подчеркнуть различие и произвести впечатление, что на этот раз все по-другому, что она настроена серьезно и решительно, Бренда позвонила вместо матери Наташе. Бренда понимала, что, раз Наташи нет дома, Анна пригласила ее лишь из вежливости, но тем не менее приглашение приняла. В дверях Анна объяснила Бренде, что Наташа все еще на свидании, а когда это не возымело на нее никакого действия, жалея о своей учтивости, пригласила гостью внутрь.
– Знаешь что? – спросила Бренда, когда ее провели в гостиную. – За все то время, пока вы здесь живете с Наташей, я здесь всего второй раз.
– Правда? – спросила Анна, чтобы что-нибудь сказать.
Она не могла вспомнить, когда случился первый раз. Если бы ее спросили, она с трудом назвала бы даже имя Бренды. Все о чем она могла думать, был Ричард. Она все еще держала в руке мобильный телефон, на случай если на нее вдруг снизойдет вдохновение.
– Я приходила сюда с Китом, – объяснила Бренда. – мы вам принесли стол, который собирались выбросить.
Надеясь, что Бренда откажется, Анна предложила ей кофе. Но Бренда согласилась и воспользовалась отсутствием Анны, чтобы снять пальто и усесться. Для поддержания беседы Анна рассказала Бренде о Джейке.
Бренда не отвечала, надеясь только на то, что Анна спросит ее, почему она здесь, чтобы получить возможность поговорить о Ките и высказать, как она его ненавидит и как твердо она настроена на сей раз бросить жениха.
Еда была единственной удачной частью свидания Наташи и Джейка. По крайней мере, когда перед ними была пища, у них была тема для разговора, а молчание оправдывалась наполненным ртом. Тишина установилась еще в машине. В ресторане, несмотря на то, что она выбрала почти сразу, как только официант протянул ей меню, Наташа расспрашивала Джейка о каждом блюде. Это, по крайней мере, напоминало разговор.
У Джейка не было шансов. Всякую его реплику, любую попытку поразить ее Наташа сравнивала с Джоффри.
Она пыталась веселиться. Наташа мучила его и выказывала интерес, когда кавалер отвечал, она отпускала комментарии, чтобы у него была возможность обернуть их в шутку, но он этого не делал, не понимая, что это были подачи.
– Ресторан такой дорогой. Я рада, что мне не придется платить.
Он должен был бы ответить что-то вроде: «А почему ты думаешь, что не придется?» Но на самом деле Джейк отвечал:
– Да, дорогой, но хороший. Еда того стоит.
– Я не буду брать десерт. Я слежу за своим весом.
Джейк должен был бы ответить: «Бери десерт, с твоей-то фигурой уже поздно волноваться».
Вместо этого он сказал:
– Я думаю, у тебя прекрасная фигура.
Наташа делала мягкие игривые выпады, надеясь, что он в ответ покритикует ее. Но вместо этого Джейк выглядел искренне обиженным, и ей пришлось объяснять, что на самом деле она шутила. О его костюме: «Очень консервативный, а твой папа знает, что ты его взял у него?» Джейк уверил девушку, что костюм его собственный. О его ботинках: «Как ты добился такого блеска? Должно быть, это очень высококачественный заменитель кожи». Джейк снял одну туфлю, чтобы продемонстрировать, что это настоящая кожа. О его прическе: «Волосок к волоску! Где ты купил такой парик?» Парень был так испуган, будто Наташа и вправду думала, что он носит парик. Когда девушка поинтересовалась его работой, Джейку потребовалось двенадцать минут, чтобы объяснить, чем он занимался, но Наташа так и не вникла в суть дела. Когда она спросила его о родителях, он говорил о них обоих по-настоящему гордо и нежно. Она спросила, откуда он знает Ричарда и поразилась, как Джейк мог вещать так долго без передышки или кровоизлияния в мозг от скуки.
Наташа больше не нападала, не задавала вопросов, ничего не комментировала и не выказывала интереса ни к чему, что он говорил. Все, что Джейк ей уже рассказал, тут же забылось. Она была уверена, что ей не следует это запоминать, ибо они никогда больше не встретятся. Ты же не будешь готовиться к экзамену, который не собираешься сдавать. Приняв это решение, девушка начала рассказывать Джейку разные истории про то, как они с Анной ходили в «Аполлон» и какие там случались приключения. О невоздержанном употреблении алкоголя, непристойном поведении, угрозах и актах насилия. Ей было наплевать, если его это оттолкнет.
