Текст книги "Грязные танцы"

Автор книги: Роберт Крейг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Глава тридцать четвертая

Как обычно, Наташа направилась в родительский дом. Воскресенье было ужасным.

Ричард вернулся за Анной, и они куда-то отправились вместе. Подруги увиделись лишь утром в понедельник. Завтрак проходил в полной тишине, и по пути на работу обе не проронили ни слова.

Они не заговаривали друг с другом до тех пор, пока Наташа не стала расставлять коробки с туфлями на полки уличной стойки перед магазином. В тот момент Анна вышла, чтобы принять посылку, уверенная, что это может быть только для нее. Женщина-курьер с трудом справлялась с огромным букетом цветов, сверяя написанное на карточке с адресом магазина. Наташа и Анна проводили ее внутрь.

– Спорим, что это от Ричарда, – объявила Анна.

Управляющий магазином Джерард Петере перехватил букет и прочитал карточку. Анна стояла рядом с вытянутыми руками.

Джерард передал цветы Наташе.

– От кого-то из посетителей?

– Разве такое возможно? – Он протянул ей сопроводительную карточку, на которой было написано просто «От Джоффри».

Анне не удалось скрыть выражение смятения, даже унижения.

В автобусе к дому Наташа обнимала цветы, как мать новорожденного. Анна наблюдала молча. Она заметила с недоверием, что Наташа даже поглаживает лепестки. Несмотря на то, что букет – это клише, все равно как получить в передаче виноград, лежа в больнице, Наташа наслаждалась. Цветы сбили с Анны спесь.

Дома у Анны началась аллергия. Наташа не обращала никакого внимания на слезящиеся глаза подруги и постоянный чих. А Анна не решилась указать на причину своего недуга, опасаясь, что Наташа примет ее нытье за симптомы ревности, а не аллергии. Двадцать минут Наташа потратила, расставляя цветы в пустые кофейные банки. (Ваз в доме не держали из-за Анниного недуга.) Наблюдая так долго, как только она смогла вынести, Анна – ее нос покраснел – не стала дальше сдерживать свое раздражение. Намечалась вечеринка у Ричарда, и она должна была выглядеть на все сто.

– Не могла бы ты поставить цветы в своей комнате, Нат?

– Мне нравится смотреть на них.

– Зачем тебе на них смотреть? Они не умеют показывать фокусы.

– Я же не прошу тебя, чтобы ты ставила подарки Ричарда в своей комнате?

Ричард купил Анне компакт-диск и часы – безобидные подарки, не требующие изоляции.

Анна боялась, что ее нос покраснеет, словно у алкоголички. Но она не решилась снова напомнить про вечеринку Наташе.

– Почему Джоффри послал тебе цветы, если ты сказала ему, что не хочешь больше его видеть? Почему он упорствует, если думает, что ты всего лишь меркантильная стерва, интересующаяся только толстым кошельком?

– Потому что я ему нравлюсь! И уж он точно не думает так! Джоффри достаточно умен, чтобы понять…

Наташу прервал звонок телефона. Она ждала этого звонка, но не была к нему готова. А ведь она должна быть уверена, что, какой ответ ни даст, это должно прозвучать искренне.

– Ты получила цветы? – спросил Джоффри.

– Зачем ты их мне послал? – настаивала Наташа. – И зачем ты звонишь мне?

– Я зайду к тебе сегодня. В семь. – Он помедлил, ожидая, что она запротестует.

Анна уставилась на Наташу, и это заставляло обеих молчать.

Джоффри продолжил:

– Я буду у тебя ровно в семь. Постучу один раз. Если ты не откроешь мне, тогда я пойму, что зря теряю время, и никогда больше тебя не побеспокою.

Он повесил трубку. «Я тебя больше не побеспокою». Несмотря на то что это было лишь эхом того, что она ему высказала, фраза звучала для Наташи шокирующее.

– Во сколько ты уходишь? – спросила она Анну.

– Ричард заедет за мной в полвосьмого.

Наташа рассказала ей о Джоффри и спросила, не сможет ли Анна поговорить с ним от ее имени.

– Только если ты согласишься перенести цветы в свою комнату.

– Хорошо… Скажешь ему… Скажешь… ты подумай, что сказать, – произнесла Наташа, не веря в то, что Анна сможет подобрать что-нибудь подходящее.

Девушки поужинали вместе – такое теперь редко случалось. После того как они закончили, Анна – к Наташиному изумлению – немедленно принялась мыть тарелки.

– Боже мой, любовь превратила тебя в женщину. Когда посуду мыла Наташа, она пускала обжигающе горячую воду и надевала резиновые перчатки.

Анна же совала под горячие струи голые руки, вытаскивала тарелку и терла до чистоты на более прохладном воздухе. Наташа обычно составляла тарелки вдумчиво и аккуратно, чтобы они высыхали как можно быстрее. Анна же наполняла сушилку суетливо, нагромоздив конструкцию, которая шаталась и скользила. Два стакана выпали, но, к счастью, упали в мойку. Анна выкрикнула ругательство. Наташа засмеялась. Анна присоединилась к ней.

– Уйди, – сказала Наташа. – Я сама помою.

– Ничего не изменилось, пойми. Кажется, что это не так – но ты для меня важнее кого бы то ни было на этом свете, включая Ричарда.

– Да, я вижу, что ничего не изменилось. В доме от тебя по-прежнему никакой пользы.

Помывка посуды была закончена, Анна отправилась в душ, а Наташа осталась в одиночестве, чтобы снова ласкать цветы, подаренные ей Джоффри. Она начала думать, слушая, как счастливая Анна поет, что она могла бы предложить Джоффри оставаться друзьями, только друзьями. Если бы он с этим согласился, то мог бы составить ей компанию на вечеринку. Наташа объяснила бы, что хочет встретить там кого-то из знакомых Ричарда, таких же, как он. С хорошо оплачиваемой работой. Она готова была рискнуть, потому что, даже на таких жестких условиях, Джоффри все равно согласился бы с ней пойти, в надежде напомнить ей, как хорошо они друг другу подходят.

Без трех минут семь Наташа услышала, что вода в душе перестала шуметь. Она выглянула из окна гостиной и увидела Джоффри. Он вышел из старенькой крохотной машинки и направился к дому.

Анна вышла из ванной. Волосы она завернула в одно полотенце, а в другое закуталась сама.

– Он уже здесь?

– Нет, – соврала Наташа, стыдясь нарушенного уговора. – Твой нос стал еще краснее – самое лучшее, что ты можешь сейчас сделать, это намазать его вазелином.

– Черт! – вскричала Анна.

Грохот в ванной совпал с одиноким стуком во входную дверь.

Наташа свистнула, зажмурила глаза и решительно направилась к двери, сильно удивив Джоффри поспешностью, с которой она ее распахнула. Он улыбался.

– Скажи мне, что это не твоя машина, – потребовала она.

– Эта малышка? Боюсь, что моя. Вроде того.

– В каком смысле «вроде того»?

Джоффри объяснил:

– «Вроде того» относится не к вопросу собственности, а к самой машине. В общем, она видела лучшие дни.

– Думаю, это было в шестидесятые. В субботу мы пойдем на вечеринку…

– Мы?

– Не прерывай пожалуйста, а то я передумаю. Вечеринку устраивает Ричард, бойфренд Анны. Мы пойдем туда как друзья, Джоффри. Это понятно, да? Только как друзья, и ничего более.

Он кивнул, стараясь не улыбаться.

– Заезжай за мной в восемь. Но только не на этой машине. Как ты думаешь, ты сможешь одолжить тот «ягуар» снова?

Джоффри утвердительно качнул головой, не задумываясь – как любой отвергнутый мужчина, которому даровали вторую попытку. Наташа попрощалась и закрыла дверь.

Когда Наташа вернулась от двери, Анна снимала полотенце с головы и расправляла волосы. Даже если бы она засунула полотенце себе в рот, ей трудно было бы удержаться от того, чтобы не заговорить.

– Я ему сказала, что мы могли бы пойти на вечернику Ричарда вместе, но уточнила, что мы пойдем туда только как друзья, чтобы не было никакого недопонимания.

– Друзья!

– У тебя когда-нибудь был мужчина-друг? – спросила Наташа у Анны.

Анна скрутила влажное полотенце в нечто подобное веревке и стегнула концом Наташу.

– Не будь такой дурой! – крикнула она.

– О чем ты?

– Мужчины ничего не понимают в дружбе. Для них женщина-друг – это потенциальная подружка.

Анна снова стегнула Наташу. Та ожидала этого и увернулась.

Анна продолжала:

– Джоффри купил тебе цветы. Он к тебе неравнодушен, он хочет пойти с тобой. А ты сама так уж уверена в том, что он для тебя только друг? Честно?

– Я настроена довести свой план до конца. Я хочу пойти на вечеринку Ричарда и познакомиться с кем-то, у кого хорошая работа. Если это означает, что мне для этого надо взять с собой Джоффри, обмануть его… но я его и не обманываю. Я же сказала ему. Мы будем только друзьями.

– Удачи, – сказала Анна с издевкой и засмеялась, отправляясь в комнату, чтобы подготовиться к предстоящему свиданию с Ричардом.

– Тем не менее я рада, что ты пойдешь, – крикнула Анна оттуда. – Без тебя было бы дерьмово.

На неделе Джоффри зашел к Мелани и Стюарту, чтобы рассказать им о грядущем свидании с Наташей и одолжить костюм. Про «ягуар» он не упомянул.

Субботним вечером Джоффри тянул до последней минуты, прежде чем постучать в их дверь. Он решил, что до их особняка он пробежится, чтобы выглядеть взмокшим, словно он в панике. На самом деле тугой воротничок рубашки заставил его вспотеть по-настоящему. Только когда Джоффри услышал звук открываемой двери, он почувствовал приближение катастрофы: «ягуара» рядом с домом не было. Беспокойство оказалось безосновательным, когда Мелани и Стюарт возникли на пороге.

– Джофф? – спросила Мелани. – Ты разве не встречаешься с Наташей? Ты же опоздаешь!

Он повторил хорошо отрепетированную ложь:

– Никогда не догадаетесь, что случилось. Чертова машина – она не заводится. Что бы я ни делал – все без толку. Не заводится, и все тут.

Стюарт подозрительно быстро упомянул про «ягуар».

– Мы бы с удовольствием дали тебе нашу машину, приятель.

– Здорово!

– Но мы отвезли ее в сервис нынче утром, до вторника.

– Сервис? Вторник? – Джоффри начал заикаться. Мелани произнесла:

– Если бы ты попросил пораньше, на неделе… Этот костюм чудесно на тебе сидит, Джофф.

– Замечательно. Мы будем самой элегантной парой в автобусе.

Джоффри вынужден был вернуться в свою квартиру. Даже если взять свою «мини», он теперь безнадежно опаздывал. Так что вряд ли Наташа его дождется.

Глава тридцать пятая

Наташа оккупировала зеркало в ванной, разглядывая свои зубы и макияж. Анна оттолкнула ее в сторону, чтобы освободить себе пространство. Девушки начали шутливую борьбу, соперничая за удобную позицию.

Они наряжались, как обычно, в Наташиной комнате. Наташа видела, хотя и не отпускала на сей счет комментариев, какое внимание теперь Анна уделяет одежде. Она хотела быть уверена, что нижнее белье не просвечивает сквозь ее наряд. Она несколько раз подправляла что-то, чтобы лямки бюстгальтера не выглядывали наружу. Ее брови были выщипаны и больше не торчали пучками, тушь была нанесена тщательно, осторожными движениями, а не размазана липкими комками, выбивающиеся из прически волосы воспринимались как личное оскорбление, и хозяйка жестоко принудила их к покорности.

– Ну, мы готовы? – спросила Наташа. – Будет славный вечер.

– Думаешь?

Пауза, а затем не очень убежденное «да».

– Я надеюсь, Джоффри постарается произвести впечатление. Мне бы не хотелось, чтобы он смотрелся не к месту. Правда, я не знаю, есть ли у меня право – чисто дружеское – критиковать его. Здесь столько новых правил, о которых я ничего не знаю.

– Так не пойдет. Нельзя так поступать с человеком.

– Нет, можно, – сказала Наташа. – Я слишком цинична, чтобы втюхаться в парня – особенно если я настроила себя против него.

– Ты слишком цинична? Да ты ведро наплакала во время просмотра «Ветеринарной клиники».

Наташа знала, что Анна не права. Джоффри не был глуп, и он не был юнцом. Если он твердо будет держаться в установленных рамках, есть шанс, что им действительно удастся подружиться. У Наташи будет друг, с которым ей очень комфортно. Учитывая, что с каждым днем вероятность того, что Анны не станет рядом, росла, Наташе понадобился бы новый друг.

Всего один раз у нее был друг-мужчина. Ей тогда было четырнадцать, и некоторое время она занималась разноской газет. В первый день ее работы один из парней, он был в штате, Марк, быстро закончил свою работу и подоспел ей на помощь. Он был осведомлен о таких препятствиях, как собаки, и знал все труднонаходимые адреса. Он нес Наташину сумку, пока она доставляла оставшиеся газеты.

На следующий день Марк снова вызвался ей помочь, а затем продолжал приходить на выручку. После работы они проделывали часть пути до дома вместе. Наташа не слишком разбиралась в понятии платонической дружбы, она только знала, что ей нравится Марк, но не в сексуальном плане. Она предположила, что парень чувствует то же самое, и поделилась с ним своими мыслями. В ответ Наташа получила совершенно иное признание; Марк поведал ей, что никогда не испытывал таких сильных чувств к девочке и что очень хотел бы пойти с ней на свидание.

Наташа объяснила, что он ей нравится, что он забавный и в меру циничный, и она не видит никакой проблемы в том, чтобы остаться друзьями, но не более.

Марк больше не доставил ни одной газеты, покинув работу без предупреждения и не потрудившись объяснить Наташе причину. Анна в шутку предположила, что он убил себя, так как не мог представить дальнейшую жизнь без Наташи.

Джоффри завел свою видавшую виды старушку. Темперамент у машины был как у кастрированного кота, но сегодня двигатель трясся так яростно, так что ржавчина ровным прямоугольником осталась лежать на том месте, где машина была припаркована. Пока Джоффри ехал по улице, за ним стелился голубой дым, а автомобильный гудок прощально трубил, когда ему вздумается.

Ричард сразу понял, что что-то не так, когда увидел Анну, стоящую на пороге дома в ожидании. Когда он вышел из машины и собрался ее поцеловать, девушки его остановила.

– Ты размажешь мне помаду.

В его животе бешено запорхали бабочки и успокоились только тогда, когда Анна рассказала, как Джоффри подвел Наташу. Сразу расслабившись, Ричард согласился, что Наташа может прийти и сама по себе. Он знал, как отчаянно Анна хочет иметь союзника против немногочисленной армии его друзей.

Несмотря на то что Наташа нарядилась для вечеринки, в конце концов она заявила Анне, что не хочет привлекать к себе лишнего внимания, будучи единственной персоной без сопровождения, так что Ричард и Анна отправились без нее.

Наташа сняла макияж и нацепила какую-то неряшливую одежду. Если Джоффри все-таки приедет, он поймет, как сильно он разрушил ее вечер. По ее мнению, отомстить тут мог бы только нож, вонзенный в спину обидчика. Тот самый Джоффри, который послал ей цветы и позже пришел в ее дом бороться за свою любовь, оставался тем Джоффри, который дал ей фальшивый номер телефона. Она забыла об этом и оказалась в дураках. Снова.

Пятнадцать минут спустя Анна позвонила Наташе из квартиры Ричарда. До того как прозвучал вопрос, Наташа ответила, что Джоффри так и не появился, но ей нет никакого дела.

– Мне плевать, я не беспокоюсь – правда, нет, – настаивала Наташа, несмотря на то, что Анна ей и не возражала. – Я только думаю, какой идиоткой я была, полагая, что мы можем быть друзьями. Он настоящий гребаный придурок!.. но мне все равно.

Наташа пожелала Анне хорошо провести время и повесила трубку. Меньше чем через час она перезвонила Анне снова. Ричард деликатно скрыл раздражение, протягивая своей подруге трубку.

Наташа опять опередила Анну, заговорив до того, как та могла вымолвить хоть слово:

– Знаешь что? Если бы он даже появился – я бы все равно не поехала.

Наташа пожалела, что сказала это. Если бы Джоффри появился сейчас с разумными объяснениями, она согласилась бы с ним куда-нибудь пойти.

– Наташа – тебе нужно приехать. Мне так необходима дружеская поддержка.

Наташа рада была услышать это от Анны.

– Хорошо, я приеду, но сперва я его немножко поколочу.

– Давай, – согласилась Анна. – Я сама ему с удовольствием наподдам.

Наташа отошла от телефона, выключила свет в гостиной и подошла к портьере. Она наблюдала, желая оставаться незамеченной в темноте комнаты.

Спустя несколько минут, которые показались ей часами, Наташа к стыду своему поняла, что она молится, чтобы Джоффри приехал. Если бы он сейчас появился, она не была бы зла, а только благодарна.

Звук машины Джоффри отвлек ее. Да что там, вся улица была растревожена шумом, который производила его развалюха. Всего через полторы минуты после того, как она догадалась: Джоффри все-таки приехал, Наташа" причесала волосы, обрызгала себя духами и накрасила губы. Она достаточно успешно изобразила изумление, когда открыла дверь. И не позволила Джоффри заговорить первым, сразу бросившись в атаку. Наташа вновь была настроена обругать его и прогнать.

– Неужто ты думаешь, что я куда-то поеду в этой старой развалюхе? И посмотри на время! Какого черта ты меня преследовал, если позволяешь себе так меня опускать? Ненавижу, когда я уже настроилась куда-то пойти и по какой-то причине не иду. Терпеть не могу!

– Прости меня, – сказал Джоффри. – Мы же можем еще пойти, разве нет?

– Нет, никаких шансов! Ни малейшей надежды.

Пока Наташа переодевалась, Джоффри воспользовался телефоном, чтобы позвонить Стюарту. Тот долго не брал трубку, а когда взял, то задыхался.

– Ты тренируешься? – спросил Джоффри, представив Стюарта в одежде для тенниса только что вернувшимся с корта.

Стюарт был в постели, Мелани почесывала ему спину.

– Вроде того, – ответил Стюарт. – Чего ты хочешь, Джофф?

– Я звоню от Наташи. Мы не поедем на вечеринку. Но все равно пойдем куда-нибудь.

– И! – вопросил Стюарт.

Джоффри был обескуражен сарказмом, с которым друг это произнес, и попросил к телефону Мелани, в надежде, что она будет более сочувственна. Мелани взяла у мужа трубку, прослушала, как Джоффри повторил ей ту же информацию, и ответила: «Ну и хорошо», после чего повесила трубку.

«Она тоже как-то тяжело дышала», – сказал Джоффри сам себе, и тут до него дошло.

Наташа вернулась в гостиную.

– Ты решила, куда хочешь пойти? – спросил он ее. Улыбка, детская и злая одновременно, скользнула по ее лицу.

Глава тридцать шестая

В последний раз Наташа ходила кататься на коньках, когда ей было шестнадцать, – это был единственный случай, когда она пошла на каток без Анны – на свидание с Симоном Джонсом. Скользя по льду, они держались за руки, а потом целовались посредине катка, а вокруг них романтично кружились остальные фигуристы.

Джоффри никогда не стоял на коньках.

По пути на каток он не признался в этом, а наоборот начал хвастать, что хорошо катается.

Но его секрет скоро открылся всему миру: Наташа выкатилась на лед, развернулась и попятилась назад, чтобы посмотреть, где же Джоффри. Джоффри проехал два фута и остановился. Он сел, обернулся, подтолкнул себя к бортику, что опоясывал каток, и схватился за него. Он сделал еще одну попытку сдвинуться с места – его коленки касались одна другой, а ноги были согнуты внутрь, так что коньки на льду стояли под острым углом.

– Я тоже слегка заржавела, не вставала на коньки много лет, – поддержала его Наташа, помогая парню вернуться обратно к бортику.

Тот чуть не свалился прямо на Наташу. Она поймала его, развернула и толкнула назад – Джоффри был уже близок к тому, чтобы сшибиться со стайкой двенадцатилетних девочек, которые, к счастью, оказались достаточно проворными и уклонились от него. Отъехав в сторону, девушки указали назад и засмеялись.

– Мне кажется, я слишком вычурно одет для катка, – пожаловался Джоффри Наташе.

– Я не думаю, что они смеялись над тем, как ты был одет, – сказала Наташа с ухмылкой.

Мимо проехали еще люди. Джоффри не хотел портить ей удовольствие.

– Поезжай вперед, я догоню.

Не колеблясь, она бросилась вперед, и каждый раз, проезжая мимо Джоффри, поддразнивала его:

– Ну давай, догони!

Или:

– Сколько кругов я уже нарезала вокруг тебя?

Наконец Наташа остановилась. Он не двигался уже пятнадцать минут, но чудесным образом сохранял вертикальное положение.

– У меня возникло подозрение, что ты не умеешь кататься!

– Я умею, – запротестовал Джоффри. – Я умею, только не могу делать повороты и резкие остановки.

Они решили отдохнуть. Джоффри, как настоящий взрослый, взял себе кофе; Наташа пила «пепси», выдувая сквозь соломинку пузыри, наблюдая за фигуристами, горя желанием вернуться обратно на лед. Они вернулись туда оба, хотя Джоффри предпочел бы остаться и просто наблюдать за Наташей. Она каталась с неотразимой грацией, а у Джоффри на льду проявлялись худшие его качества, которых он так стеснялся – неуклюжесть, неловкость и излишняя впечатлительность. Он продолжал свои попытки справиться с коньками только потому, что Наташа находила это забавным, и ее смех добавлял веселья. Он приносил в жертву чувство собственного достоинства, чтобы сделать девушку счастливой.

Когда наконец Наташе надоело кататься, они покинули каток, сравнивая свои впечатления. Один раз Джоффри упал и спровоцировал столкновение других катающихся, так что на льду образовалась куча мала из тел. Наташа смеялась так истерично, что ни одного звука не вылетело из ее рта, ей пришлось опереться на бортик, потому что она не могла двигаться, скрюченная, с закрытыми глазами и рукой, прижатой к губам.

– Я чуть шею себе не сломал, а тебе было смешно! – с обидой напомнил Джоффри.

Тут же воспоминание о том, как Джоффри лежал на спине, вернулось к Наташе, и она снова принялась хохотать. Джоффри обвинил в своем падении другого катающегося, который его подрезал.

– Ты как ребенок! – смеялась Наташа на его жалобы.

– Он меня толкнул. У меня есть мысль дождаться, пока он выйдет, и поколотить его!

– Ему было всего лет девять или около того!

Им не хотелось подводить черту под этим вечером. Наташа не чувствовала потребности пойти в какой-нибудь бар в центре города. Тогда Джоффри предложил купить чипсов и соленой рыбы и просто прогуляться. По пути в рыбный магазин Наташа взяла его под руку, поняв слишком поздно, какой она подала ему сигнал. Но убирать руку не стала. Они обсудили некоторых детей, которых им довелось увидеть на катке. Джоффри был уверен, что в том, как они одевались и как себя вели друг с другом, было слишком много взрослого – кажется, эти ребятишки узнали о сексе все гораздо раньше, чем они в свое время.

– Я в первый раз влюбился в пятнадцать, может быть, даже в шестнадцать лет. По нынешним стандартам, я полагаю, это слишком поздно.

– В кого ты влюбился? – поинтересовалась Наташа.

– В Анну Форд. Я все еще храню надежду.

Наташа призналась:

– А я столько раз влюблялась, что не помню каких-то особенных случаев, но зато я точно помню, что, когда мои подружки вздыхали по разным мальчиковым группам или актерам из мыльных опер, мне казался очень притягательным Харпо Маркс. Он был забавный и мог о себе позаботиться, казалось, что он контролирует абсолютно любую ситуацию, и при этом он был уязвим из-за того, что не мог говорить.

– Ого! Женщина, которой нравятся фильмы «Маркс Бразерс»! Тут я, пожалуй, должен был бы сделать тебе предложение.

– А ты помнишь свой первый поцелуй?

– Нет, уже не помню. Зато я помню наш первый поцелуй.

Она кинула горсть чипсов прямо ему в щеку. Забывшись в компании друг друга, они не заметили, что пошли по Сити-роуд; здесь обычно поджидали клиентов городские проститутки.

– На открытом воздухе чипсы и соленая рыба – самая вкусная еда, – сказала Наташа.

Капля дождя упала на газету, в которую была завернута рыба.

– Кажется, только моросит. Думаешь, дождь усилится?

Оба посмотрели на небо.

– Не-а, – уверил Джоффри.

В следующие несколько секунд дождь хлынул, словно вода из бачка в туалете. Наташу заинтересовал разговор: проститутка толковала с клиентом сквозь опущенное окно машины.

– Почему это из-за дождя должно быть дешевле? – спрашивала она мужчину.

Тот отвечал:

– Потому что я даю тебе возможность спрятаться от него. Так что это я оказываю тебе услугу.

Женщина крикнула, обходя машину, чтобы сесть на пассажирское сиденье:

– И почему мне достаются одни жадные ублюдки, лучше бы попался извращенец!

Джоффри и Наташа выбросили промокшие остатки еды, и Джоффри воспользовался моментом, чтобы просчитать самый короткий путь к припаркованной машине.

Находиться в этой машине всегда было суровым испытанием, но в мокрой одежде стало еще хуже.

Автомобиль не заводился. Двигатель не удосужился хотя бы из любезности подать голос.

– Что теперь делать? – спросила Наташа.

Его квартира была ближе, чем ее. Они побежали, Наташа держала свой плащ над ними, как накидку, а рука Джоффри лежала на ее талии, чтобы прижаться к ней как можно ближе. Но дождь был слишком сильным, чтобы плащ их защитил, так что к тому моменту, когда они достигли дома Джоффри, оба насквозь промокли. Их частое дыхание сливалось со смехом. Слипшиеся волосы, влажная кожа, улыбки – они еще не видели друг друга более сексуальными. Но поцелуй оказался чуть менее страстным, поскольку оба замерзли.

«Я так и знала!» – сказала бы Анна. И Наташа не нашлась бы, что ей ответить.

Счастливый Джоффри возился с ключами, слишком долго – из-за собственной неуклюжести и замерзших пальцев.

– Мне надо высушить одежду. Которая твоя комната?

Джоффри вспомнил, как выглядит его комната изнутри: голая лампочка, зеленовато-серые обои и разношерстная мебель. Контраст пустоты и беспорядка. Пожалуй, даже полицейские не стали бы помещать заключенного в такие условия. Наташа наверняка усомнится в его чувствах, когда он приведет ее туда.

Джоффри помедлил:

– Ты заметила, мы не говорили ни о деньгах, ни о работе на протяжении целого вечера, я знал, что это возможно.

В ответ Наташа улыбнулась, – но улыбка на самом деле не отражала ее мыслей. Потом Джоффри впустил ее в комнату.

Он сразу включил электрический камин на полную мощность. Наташа сняла плащ, пригладила волосы назад и огляделась в поисках места, куда сесть. Ей стало еще холоднее.

– Тут ты живешь? – вопрос был риторическим, и она не дала ему возможности ответить. – Но ведь ты не захочешь жить так всю жизнь. Деньги дают свободу, комфорт и отсутствие тревог.

Джоффри поставил чайник. У него оставалось два последних пакетика чая. Изнутри его кружку покрывал серый налет.

– Я этого и не отрицаю, – ответил он. – Но очень важно также душевное равновесие. Я всегда хотел найти такой способ существования, который сделает меня счастливым. – Он понаблюдал некоторое время за чайником, несмотря на то что тот еще не мог нагреться. Наташа смотрела на камин.

– Он включен, Джофф?

Наташа наклонилась вперед, протянула руки к огню, настолько близко, что почти коснулась его – едва теплый.

– Он должен прогреться, – сказал ей Джоффри.

Она встала за его спиной, близко. Он все еще смотрел на чайник, не решаясь встретиться с ней взглядом.

– Здесь промозгло. Ты же не можешь сказать, что обстановка не влияет на то, счастлив ты или нет.

Ответом Джоффри была дрожь. Не от холода. Он увидел, что Наташа делает шаг назад.

– Мне пора домой.

– Только не это! – Он зажмурил глаза.

Наташина рука легла на дверную ручку.

– Мне нельзя подхватить простуду. Я не могу себе позволить не работать. Спустись вниз и вызови такси.

Джоффри повернулся, чтобы взглянуть ей в лицо, его глаза слезились оттого, что Наташа была так близко, дождевые капли все еще стекали по его щекам.

Девушка сказала:

– Не надо быть таким несчастным. Если бы ты знал, что я о тебе думаю, ты был бы польщен.

– Ты ведь не захочешь встретиться со мной снова?

– Я не могу. Мы действительно хорошо провели время сегодня. В тебе есть все то, что я искала. До сих пор. Я думаю, что ты… на самом деле… Это бесполезно.

– Что бесполезно? Ты назвала причину, по которой мы должны быть вместе, но ты не хочешь, чтобы мы были вместе. Я не понимаю. Ты знаешь, как редко выпадает такой шанс?

Наташа заставила себя не отворачиваться от него.

– Клянусь, я все понимаю не хуже, а даже лучше тебя. Но романтика – это роскошь, и я готова принести ее в жертву ради более практичных вещей.

– Я не думаю, что романтика – это роскошь, – произнеся это, Джоффри понял, что проиграл.

Замерзший. Мокрый. Безнадежный. Жалкий.

Она открыла дверь.

– Вызови мне такси.

– Останься, ну пожалуйста.

Девушка вышла со словами:

– Я не могу. Я должна быть рассудительной хотя бы раз в жизни.

Как только Наташа приехала домой, она позвонила Анне, которая все еще была у Ричарда. Та взяла трубку. Наташа рассказала ей о комнате Джоффри.

– Я не могу там жить, мне не подходит человек, который с этим мирится.

– Ты меня удивляешь.

– Неужели? – спросила Наташа.

Потом подумала и сказала:

– Ты права. Как вечеринка?

– Как жаль, что ты не приехала, – произнесла Анна, и в ее тоне обнаружились отчаяние и паника.

Наташа приняла душ. Она переоделась и устроилась у обогревателя с чашкой кофе, благоразумно вспоминая лишь приятную часть свидания с Джоффри.

Она пошла спать, не чувствуя особого желания, но ей не хотелось и бодрствовать, когда вернется Анна.

Наташа знала, что услышит достаточно о вечеринке у Ричарда завтра утром. Она думала, что не сможет заснуть, но под пуховым одеялом оказалось так тепло и уютно. Она спала крепко.