Текст книги "Восхождение самозваного принца"

Автор книги: Роберт Энтони Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 36 страниц)

ГЛАВА 32
ДЕРЗКИЙ ШАГ ВПЕРЕД

Эйдриан не мешкая покинул Урсал. Он промчался по примыкавшим к городу полям, миновал снятую ими усадьбу и поскакал дальше. В дом он вернулся уже под покровом темноты.

Юноша по-прежнему испытывал чрезвычайное возбуждение, голова его кружилась. Эйдриан не представлял, что скажет Де'Уннеро о его победе над герцогом Каласом; точнее, о том, каким способом она была достигнута.

Де'Уннеро и Садья тоже вернулись только под ночь, однако, невзирая на чудовищное напряжение этого дня, Эйдриан даже и не думал ложиться. Когда они вошли, он взволнованно мерял шагами комнату.

– Ты проявил самовольство, – тихо заметил ему бывший монах.

– Герцог Калас тоже играл не по правилам, – ответил юноша.

– Догадываюсь, что он сражался настоящим боевым копьем, тогда как тебе подсунули обычную деревяшку, – не стал спорить Де'Уннеро. – Я уж думал, он тебя одолеет.

Эйдриан криво улыбнулся.

– Я тоже так думал, – признался он. – И дело здесь не в копьях. Я вылетел из седла, потому что Дар вдруг перестал подчиняться мне и отозвался на призыв королевы.

– Твой матери? – язвительно спросил Де'Уннеро, и на его лице расцвела злорадная улыбка. – Она действовала против тебя?

– А может, просто позвала коня, – не особо уверенно предположил рейнджер, однако намек Де'Уннеро больно его задел.

– Ты великолепно справился со всеми неожиданностями, – продолжал бывший монах. – Лучше, чем я мог ожидать от человека твоего возраста, пусть и имеющего прекрасные боевые навыки. Поражение герцога Каласа… такое и простонародье, и знать, и церковники, не говоря уже о самом герцоге, забудут нескоро.

Он похлопал Эйдриана по плечу, улыбаясь и одобрительно кивая.

– Правда, не знаю, стоило ли возвращать Каласа к жизни, – отозвалась стоящая у двери Садья. – Он может оказаться серьезной помехой на нашем пути.

Однако Де'Уннеро, не дослушав подругу, отрицательно мотнул головой.

– Он по-настоящему любит короля, – сказал он. – И яростно ненавидит королеву. Сейчас – особенно сильно, поскольку Констанция Пемблбери продолжает угасать. Она настолько в плохом состоянии, что даже не смогла посетить турнир.

– Ее отсутствие сразу бросилось в глаза, – согласилась певица. – Да и щенки ее выглядели чрезвычайно подавленными. Наверное, с одной стороны, переживают за мамочку, а с другой – хотелось бы посостязаться, да силенок еще маловато.

– Если мы не станем слишком открыто выступать против Дануба, герцог Калас не доставит нам хлопот, – заметил Де'Уннеро.

– Одним своим присутствием в Урсале мы уже выступаем против короля, – возразил юноша.

– Но об этом-то никто не догадывается, – сказал бывший монах. – Вот то, что мы выступаем против королевы, откроется достаточно скоро. Под личиной Брюса Оредальского я уже весьма недвусмысленно сообщил об этом нашему любезному герцогу. Причем таким образом, что мои слова можно было посчитать искренней заботой об интересах короля. Уверен, что многие присутствовавшие сегодня на турнире поняли: Тай'маквиллок отнюдь не друг Данубу. Однако Тай'маквиллоку придется на некоторое время исчезнуть из Урсала.

Эйдриан удивленно вскинул брови.

– Да-да. Снимай-ка свои несравненные доспехи да как следует испачкай грязью щеки, чтобы выглядеть обыкновенным деревенским увальнем, – велел ему бывший монах. – Выходить из дома ты можешь лишь в обличье слуги, и чем зауряднее будет твой вид, тем лучше.

– Можно, правда, одеть его в сутану монаха, – сказала Садья. – Раздобыть ее не составит особого труда.

Ни то ни другое не слишком вдохновляло Эйдриана. Давно ли он слышал восторженный рев толпы? Ему отчаянно хотелось прямо сейчас заявить о своих правах на престол, сделав первый шаг на пути к неувядаемой славе. Юноша недовольно скривил губы. Ущемленная гордость победителя и обида обманутого ребенка – все это разом отражалось на его помрачневшем лице.

Де'Уннеро и Садья беззлобно посмеивались, стремясь развеселить его.

– Терпение, – сказал бывший монах. – Семя, посаженное нами, дало замечательные всходы. Они будут расти чрезвычайно быстро. А теперь пора на покой. Завтра еще до рассвета я должен выехать на встречу с посланцами аббата Олина. Думаю, они получили истинное удовольствие от королевского турнира.

– А потом? – поинтересовалась певица.

– Не премину появиться при дворе короля Дануба, – ответил Де'Уннеро. – Теперь моей целью является ошеломленный герцог Вестер-Хонса, убитый и воскрешенный одним и тем же человеком. Интересно будет узнать, как подействовал на него столь неожиданный поворот событий.

Эйдриан не стал спорить, ибо прекрасно понимал, насколько важно привлечь Каласа на свою сторону. Когда настанет момент переворота, союз с герцогом Таргоном Бреем Каласом обезопасит и упрочит их положение в Урсале и гарантирует поддержку командного состава королевской армии. Как бы заговорщики ни надеялись на обратное, бескровного переворота не получится, даже если бы сам король Дануб встал на их сторону. Зато, имея в числе союзников Каласа, можно надеяться, что кровопролитие не начнется до тех пор, пока сторонники Эйдриана не добьются безусловного преимущества.

Лишь одно неприятно волновало юношу: похоже, его роль в первом действии уже сыграна, и теперь ему какое-то время придется оставаться за сценой. Несколько недель он должен будет скрываться от посторонних глаз; это еще в лучшем случае. Не исключено, что ожидание может растянуться на месяцы и даже на годы.

Нет, только не на годы! Эйдриан улыбнулся и дотронулся рукой до нагрудника доспехов, коснувшись вделанного в него камня души.

На следующий день Де'Уннеро не стал искать встречи с герцогом Каласом, как намеревался ранее. Появившись при дворе в обличье Брюса Оредальского, он узнал, что герцог разослал своих доверенных людей по всему Урсалу, стремясь разузнать что-либо о таинственном Тай'маквиллоке.

Бывший монах предпочел переключить внимание на других придворных, продолжая распространять нелицеприятные слухи о королеве, что не являлось таким уж сложным делом. Он предположил, что герцог Калас довольно скоро сам его разыщет.

Прогуливаясь, он натолкнулся на возможную союзницу, тихо сидевшую в укромном уголке сада.

– Брюс Оредальский к вашим услугам, госпожа Пемблбери, – представился Де'Уннеро, подходя ближе.

Придворная дама подняла на него глаза, и только теперь Де'Уннеро по-настоящему оценил, сколь разрушительно сказалось на этой женщине возвращение королевы. В недавнем прошлом Констанция была блондинкой; теперь же ее волосы стали почти седыми. Лицо женщины поблекло, а мешки, набрякшие под глазами, имели синеватый оттенок. Но наиболее красноречивыми были сами глаза. В них не только не ощущалось внутреннего огня – в глазах придворной дамы плескалась растерянность и безнадежность. Де'Уннеро уже доводилось видеть подобный мертвый взгляд; чаще всего – в глазах смертельно больных людей, смирившихся со своей участью.

– Мы с вами знакомы? – спросила Констанция.

– Нет, хотя я много наслышан о вас, госпожа Пемблбери, первая дама Урсала! – ответил Де'Уннеро, пытаясь льстивым титулом вдохнуть хоть немного огня в душу отчаявшейся женщины.

Констанция невесело усмехнулась.

– Теперь я – никому не нужная развалина, – прошептала она и отвернулась.

В ее тоне не было слышно игривых ноток и даже обычного женского стремления напроситься на комплимент.

«Если Констанция Пемблбери и станет его союзницей, то непреднамеренной. Просто они оба добиваются одной цели», – решил бывший монах.

– Кажется, вас не было на королевском турнире, – совершил он обходной маневр.

Придворная дама не ответила. Она даже не повернула головы в его сторону; возможно, Констанция вообще не слушала его.

Де'Уннеро подождал еще немного, повторил вопрос, однако вновь не дождался ответа.

– Желаю вам приятно провести время, госпожа Пемблбери, – произнес он и удалился.

Теперь его больше занимало, можно ли воспользоваться крахом Констанции как орудием для дальнейшего вовлечения герцога Каласа в их заговор. Бывший монах знал, что герцог является самым близким другом этой похожей ныне на живой труп женщины.

Остаток дня Де'Уннеро провел, прогуливаясь по саду и время от времени присоединяясь к кружкам знатных особ. Сегодня завершались празднества по случаю юбилея короля Дануба. На приеме в замке присутствовали лишь наиболее приближенные к королю придворные и представители городской знати. Де'Уннеро вежливо избегал любых разговоров, не отвечавших его интересам, зато сразу же горячо поддерживал обсуждение чрезвычайно впечатливших всех событий вчерашнего дня; особенно намеки, что Тай'маквиллок имеет какое-то отношение к королеве и, возможно, является ее любовником.

Бывший монах получал истинное наслаждение от этого клубка сплетен, слухов и грязных домыслов. Через какое-то время к гостям присоединились король и королева. Герцог Калас меж тем так и не появился. Это удивило и немало раздосадовало Де'Уннеро.

Возможно, командир Бригады Непобедимых все еще не оправился после первого в своей жизни поражения на турнире.

Де'Уннеро пробыл в замке до вечера, убедившись, что результаты вчерашнего турнира еще более подорвали позиции королевы и вскоре это станет очевидным. Но бывшему монаху хотелось ускорить события, ибо он, как и Эйдриан, начинал терять терпение.

У ворот замка его окликнули.

– Брюс Оредальский! Постойте!

Де'Уннеро медленно повернулся и увидел спешащего к нему рослого гвардейца из Бригады Непобедимых.

– Прошу вас следовать за мной. Герцог Таргон Брей Калас желает побеседовать с вами, – объявил тот.

Де'Уннеро кивнул и последовал за посланцем в кабинет герцога Каласа, находившийся в отдаленной части громадного замка. Книжные полки из темного дерева, тянущиеся по обеим сторонам от каменного очага, придавали помещению внушительный вид. Несмотря на теплую погоду, в очаге пылал огонь. Красноватое сияние оттеняло черты лица герцога, делая его взгляд более пристальным. Калас сидел, сцепив сильные руки и упершись в них подбородком. На столе перед ним лежал фолиант, в котором Де'Уннеро узнал историю битв прошлого. Бывший монах взглянул на Каласа с возросшим уважением. Если этот человек умеет извлекать уроки из прошлого, значит, у него достаточно ума, подумал он.

Калас велел гвардейцу оставить их одних.

– Я предполагал, что вам захочется поговорить со мной, – сказал Де'Уннеро, удобно усаживаясь на некотором отдалении от Каласа.

– Тай'маквиллок… – тихо произнес герцог.

– Ночной Ястреб, – сказал бывший монах.

Калас с любопытством вскинул брови, явно уловив какое-то сходство с другим известным ему именем.

– Так оно переводится с языка эльфов, – пояснил Де'Уннеро.

– Ночной Ястреб? – с недоверием переспросил герцог. – Не тот ли это юный воин, о котором вы говорили мне в день нашей охоты? Не его ли молва называет любовником королевы Джилсепони? Ради благополучия государства, я желаю знать о нем все!

Несмотря на явное нетерпение Каласа, Де'Уннеро позволил себе усмехнуться и ответить не сразу. Герцог, сам того не ведая, указал ему верный путь. Разумеется, здесь, в кабинете Каласа, он не станет принимать никаких решений и не даст герцогу никаких определенных сведений, особенно учитывая нынешнее его состояние. Де'Уннеро понимал, что гнев Каласа зародился не сегодня и даже не вчера и его источником, без сомнений, является королева Джилсепони.

Ситуация становилась очень забавной, и бывший монах все же решил раскрыть кое-какие карты.

– Будь Ночной Ястреб любовником королевы Джилсепони, это было бы еще полбеды. Все намного серьезнее, – с некоторой небрежностью произнес он.

Герцог вскочил на ноги.

– Говорите все, что знаете! – потребовал он.

– Прошу вас, ваша светлость, сядьте и успокойтесь. Во-первых, Тай'маквиллок не является любовником королевы Джилсепони, а во-вторых, его победа над вами не была честной: он использовал в поединке силы магии. Магические самоцветы вделаны в его доспехи и меч. Без этого… – Де'Уннеро умолк, предоставив Каласу делать те выводы, какие требовались его израненной гордости.

– Похоже, вы слишком осведомлены… – с нескрываемым подозрением произнес герцог.

– Больше, чем вы можете себе вообразить, ваша светлость, – ответил Де'Уннеро. – Я приложил руку к возвышению Ночного Ястреба.

С этими словами он поднял руку и вытащил из уха уже давно раздражавшую его серьгу.

– С тех пор как я узнал, кто он, для меня не было более важной заботы, чем должным образом направлять его дальнейшее развитие.

– Что вы всё ходите вокруг да около? – зарычал Кал ас. – Сколько вы еще будете испытывать мое терпение?

В ответ Де'Уннеро сорвал с глаза повязку, сел и пристально посмотрел на недоумевающего герцога.

– Неужели вы не узнаёте меня? – спросил он.

Калас покачал головой. Лицо его исказила гримаса.

Правда, Де'Уннеро не мог угадать ее причину; то ли герцог раздосадован провалом в памяти, то ли, наоборот, память Каласа оказалась весьма цепкой.

– Мы с вами участвовали в общем деле, сражаясь в Барбакане против мятежников, – подсказал бывший монах.

Ошеломленный герцог едва не свалился со стула. Он раскрыл рот и вытаращил глаза.

– Маркало Де'Уннеро! – выдохнул наконец Калас, узнав собеседника.

– Он самый, – подтвердил бывший монах. – И уверяю вас, любезный герцог, я не враг ни вам, ни нашему королю. Королева – вот кого я глубоко ненавижу, равно как и церковь, которой она благоволит. Церковь, обретшую постыдную мягкотелость в попытках узурпировать светскую власть, забрав ее из рук короля Дануба.

– Я должен был бы сейчас убить вас на месте! – вскричал герцог.

– Если вы попробуете это сделать, то я, в отличие от моего подопечного, не стану воскрешать вас из мертвых, – сказал Де'Уннеро.

Он вздохнул, покачал головой, затем подался вперед и произнес звенящим от возбуждения голосом:

– Хватит нам вести никчемные разговоры! Я пришел сюда как ваш союзник, а не как враг.

– О чем вы изволите говорить? – вскипел герцог. – Что вы называете никчемными разговорами? Кто этот странный Ночной Ястреб? Если он не является любовником королевы, тогда кто он?

– Ее сын, – тихо ответил Де'Уннеро. – Сын Джилсепони и Полуночника.

Он немного помолчал, давая сказанному проникнуть в мозг Каласа, затем, отчетливо выговаривая слова, добавил:

– Согласно указу вашего короля, оглашенному в день его бракосочетания, этот юноша является наследником престола Хонсе-Бира.

Бывшему монаху показалось, что Кал ас сейчас, подобно изнеженной девице, хлопнется в обморок. Де'Уннеро до сих пор сомневался, стоило ли ему делать этот шаг. Не являлась ли проявленная им дерзость слишком опасной, угрожавшей погубить все их замыслы? Но отступать было поздно. Он снял с пояса мешочек с самоцветами и бросил под ноги герцогу.

– Я обладаю богатством, в несколько тысяч раз превышающим содержимое этого мешочка, – сказал Де'Уннеро Каласу, уставившемуся на рассыпанные по ковру самоцветы. – В моих сундуках собраны драгоценные камни, превосходящие сокровища всей знати Хонсе-Бира.

– Что за чушь вы мелете? – сердито спросил Калас, заикаясь на каждом слове. – Уж не думаете ли вы, что я способен продать за ваши камешки свою верность и преданность королю?

– Ни в коем случае! – в тон ему ответил бывший монах. – Единственное светлое и доброе, что у нас осталось в Хонсе-Бире, – это наш король. Я не толкаю вас на предательство. Подобное мне бы и в голову не пришло.

– Тогда что же? – спросил герцог, в котором любопытство, похоже, начинало пересиливать гнев.

«Был ли мой приход сюда разумным шагом?» – вновь подумал Де'Уннеро.

– Я не собираюсь вербовать вас в союзники, герцог, – спокойно ответил он. – Это не входит в мои замыслы. Однако я считал, что должен рассказать вам правду о создавшемся положении. Как я только что сказал, по королевскому указу Эйдриан – так зовут этого молодого воина, – будучи сыном Джилсепони, является законным наследником престола Хонсе-Бира.

– Значит, эта ведьма скрыла от короля правду, – пробормотал Калас.

– Не совсем так, – возразил его собеседник. – Она сама ничего не знала об Эйдриане. У нее забрали ребенка, когда после битвы с отцом-настоятелем Марквортом она полумертвой валялась на поле близ Палмариса.

– Да будет проклято его имя! – вставил Калас, но Де'Уннеро пропустил это замечание мимо ушей.

– Джилсепони считала своего ребенка погибшим, – продолжал бывший монах. – Поверьте, она немало бы удивилась, узнав, что является королевой-матерью. Но еще более удивило бы ее то, что собственный сын ненавидит ее сильнее, чем мы с вами.

– Джилсепони никогда не быть королевой-матерью, – в бешенстве заявил герцог Калас. – Вы несете какую-то чушь…

Де'Уннеро сурово взглянул на герцога, оборвав его дальнейшие слова.

– Герцог, вы видели лишь ничтожную долю возможностей Эйдриана, – тихо, но весомо произнес он. – Он убил вас, а затем вернул ваш дух из мира теней.

Калас шумно, с хрипом вздохнул, и Де'Уннеро понял, что вчерашние события действительно до основания потрясли все существо герцога. Теперь нельзя мешкать. Каласа надо подтолкнуть именно сейчас, пока его сознание еще не пришло в норму.

– Когда настанет время и на трон должен будет взойти наследник короля Дануба, им станет не Мидалис и не эти жалкие щенята Мервик и Торренс, – сказал он. – Я искренне сочувствую вашей подруге Констанции, но она не более подходит на роль королевы-матери, чем ее хнычущие детишки – на роль короля Хонсе-Бира, и вы это прекрасно знаете.

Калас подавленно молчал, и его молчание было красноречивее всяких слов.

– Наследником престола будет Эйдриан, и это вытекает из слов самого Дануба, – завершил свою речь Де'Уннеро. – Если желаете освежить свою память, разыщите и перечитайте этот королевский указ. Его дословно изучали весьма образованные и сведущие в подобных вопросах люди. Эти люди принадлежат к той части абеликанской церкви, которая не желает видеть Джилсепони ни начальствующей сестрой, ни тем более королевой.

Калас едва верил своим ушам, и всякий раз, когда бывший монах намекал, что его замысел простирается гораздо дальше, герцог начинал дышать еще тяжелее.

Невероятно, – только и мог произнести он.

– Очень даже вероятно, – возразил Де'Уннеро. – Король сам поставил сына Джилсепони перед Мервиком и Торренсом и даже перед принцем Мидалисом.

– Это приведет к междоусобной войне! – воскликнул герцог.

Его собеседник усмехнулся и кивнул на рассыпавшиеся по ковру самоцветы.

– Я уже говорил, что обладаю богатством, во много раз превышающим стоимость этой горстки камней, – повторил он. – Неужели вы думаете, что я появился бы здесь и позволил Эйдриану даже близко подойти к Урсалу, не подготовившись должным образом к возможным последствиям? Неужели, любезный герцог, вы думаете, что за эти годы я потерял разум и стал более беспечным?

Герцог Калас вперился глазами в драгоценные камни, прекрасно понимая, что слова Де'Уннеро – не пустая бравада.

– Вижу, мои слова не очень обрадовали вас, – улыбнулся бывший монах, и снова Калас взглянул на него с недоверием.

– Или вас больше тревожит положение двора? – спросил Де'Уннеро. – Мы с вами оба понимаем: пока король Дануб жив, королевство останется незыблемым.

– Но у него есть младший брат, – напомнил герцог. – Весьма достойный человек.

– Да, только здесь существует один нюанс. Действительно, насколько я знаю принца, он и в самом деле достойный человек, – сказал Де'Уннеро. – Но он не женат. Известно также, что в прошлом он был довольно дружен с Джилсепони.

– К чему вы клоните? – подозрительно прищурился Калас.

– Достоверные сведения, не имеющие ничего общего с придворными сплетнями, говорят о том, что в прошлом Мидалис и Джилсепони находились в достаточно близких отношениях, – сказал Де'Уннеро. – Неужели вам так сложно поверить, что принц с готовностью возьмет в жены супругу своего умершего брата? Подобные случаи в истории не являются редкостью!

Герцог Калас принял тот же задумчивый вид, в каком его застал Де'Уннеро, войдя сюда в обличье Брюса Оредальского.

– Я позволю отнять у вас еще некоторое время разговором о своей персоне, – продолжал бывший монах. – Итак, я – известный вам Маркало Де'Уннеро. Маркало Де'Уннеро, уверенный, что существует глубочайшее различие между рожденными повелевать и рожденными подчиняться. Маркало Де'Уннеро, убежденный в необходимости всегда и при любых обстоятельствах защищать достоинства государства и церкви. Маркало Де'Уннеро, презрительно открещивающийся от глупейшего утверждения «королевы из народа» и нынешней церкви о том, что все люди равны и одинаково ценны.

– И одновременно – Маркало Де'Уннеро, готовый возвести на трон сына простолюдинов, – напомнил ему Калас.

– Эйдриана не учили воспринимать жизнь глазами простолюдина, – возразил Де'Уннеро. – Он прошел отличную выучку у эльфов тол'алфар, которым абсолютно чужды представления о равенстве. Уверяю вас, он понимает разницу между знатью и быдлом. И еще. Смею вас уверить, этот юноша понимает ценность надежных советников. Государству пойдет только во благо, если одним из таких советников станет герцог Таргон Брей Калас.

– Вы говорите так, словно король Дануб уже мертв, – с нескрываемым упреком произнес герцог.

– Я желаю ему пережить нас всех, – поспешно ответил бывший монах. – Но ни я, ни вы не можем быть в этом уверены. Посмотрите, какая чудовищная усталость отражается на его лице. Сколько морщин прибавляют королю тревожные мысли о допущенной им ошибке. Каждый день приносит ему новые удары. Насколько я слышал, с возвращением ненавистной всем королевы жизнь Дануба отнюдь не стала легче.

Герцог Калас откинулся на спинку кресла, задумавшись над словами Де'Уннеро.

– А если король все-таки переживет нас всех? – спросил он. – Что в таком случае будут делать Маркало Де'Уннеро и этот юный воин?

– Эйдриан займет подобающее ему место в жизни; если не как король, то как один из командиров Бригады Непобедимых. Возможно, как принц Хонсе-Бира.

Калас улыбнулся и покачал головой.

– Принц? Вы, наверное, не понимаете, что это может повлечь за собою, – воскликнул он, находя утверждение бывшего монаха достаточно забавным. – Королевская родословная – не армия, туда невозможно быть вписанным даже за особые заслуги. Случись такое, этот ваш Эйдриан наживет себе множество смертельных врагов.

– Думаете, что я… что мы так уж боимся врагов?

Улыбка мгновенно сбежала с лица герцога, и оно приняло прежнее мрачное выражение.

– Все выверено и учтено, ваша светлость, – сказал Де'Уннеро. – Я отнюдь не прожектер и понимаю размах замыслов, которые намерен осуществить.

– Каких именно? – спросил Калас.

– Как я уже сказал, если Эйдриан станет королем, ему понадобятся советники, – пояснил бывший монах. – Как только он окажется на троне, я и мои союзники… а если мне и кому-то из них будет суждено покинуть этот мир, то оставшиеся в живых единомышленники… они используют его влияние, чтобы произвести столь необходимые перемены внутри абеликанского ордена. Если вас страшат мои устремления по захвату светской власти, то смею заверить – у меня их нет. Говорю вам со всей искренностью: в целом мире не найдется человека, способного выправить курс нашего государства лучше, чем Эйдриан. Если ему суждено взойти на престол еще при вашей жизни, то и для Эйдриана, и для королевства будет только лучше, если рядом с молодым королем окажется верный ему герцог Таргон Брей Калас, который сумеет сплотить Бригаду Непобедимых и объяснить гвардейцам, какой путь изберет новое королевство, впрочем, точнее будет сказать, что произойдет возврат к славным дням прежнего королевства.

Калас не сразу переварил услышанное. А осознав, широко раскрыл глаза.

– Как вы сказали? Сплотить Бригаду Непобедимых…

В ответ Маркало Де'Уннеро, усмехнувшись, снова многозначительно глянул на рассыпанные самоцветы.

– Я обладаю богатством в тысячи, в десятки тысяч раз большим… – в третий раз повторил он, давая понять собеседнику, что у него уже есть свои люди среди подчиненных Каласа.

– Вашему другу королю Данубу ничего не угрожает, – заверил Де'Уннеро встревоженного герцога. – Во всяком случае, со стороны Эйдриана. А когда настанет время и на престол взойдет новый король, королевство Хонсе-Бир вновь станет сияющей звездой, каковой оно было до войны с демоном-драконом, до роковых ошибок отца-настоятеля Маркворта и до «вторжения» Джилсепони Виндон в Урсальский замок.

Герцог долго, очень долго пребывал в тягостном раздумье.

– И каких же действий вы ждете от меня? – наконец спросил он.

– Никаких, – ответил Де'Уннеро. – События уже развиваются должным образом, причем для этого не приходится прикладывать никаких усилий. Более того, никто, даже я, не может теперь особо на них повлиять. Но чтобы уцелеть в их грядущем водовороте, вы должны сделать правильный и мудрый выбор. Однако я бы не хотел, чтобы вы просто примкнули к победившей стороне. Я прошу вас, герцог Калас, выбирать искренне и осмысленно. Королевство, которым будет править Эйдриан, не станет благоволить дикарям из Альпинадора. Могли бы вы ожидать этого от восшедшего на престол Мидалиса? Королевство Эйдриана не станет потворствовать церкви в ее нынешнем состоянии, а заставит орден Абеля вернуться к прежним традициям, когда братья меньше обременяли себя заботами о нуждах простонародья и понимали, что в глазах Бога существует различие между королем и его подданными, равно как между герцогом и его слугами.

От внимания Де'Уннеро не ускользнуло, как вспыхнули при этих словах глаза Каласа.

– Можно было бы сказать подобное о принце Мидалисе, который восхищается взглядами Джилсепони? – с нажимом спросил Де'Уннеро.

Герцог слегка вздрогнул, однако его собеседник заметил и это.

– Я лишь частичка той силы, которая в надлежащее время приведет Эйдриана к власти, – продолжал бывший монах. – Хотя мы с вами и не являемся друзьями, я рассказываю вам об этом, ибо высоко ценю вас и уважаю как своего соратника.

– Но вы замышляете заговор против короля…

– Ни в коей мере, – солгал Де'Уннеро. – Я замышляю заговор против злокачественной опухоли, которая угрожает королевству, разрастаясь как внутри церкви, так и внутри государства.

– Я не стану давать вам никаких обещаний, – сказал герцог Калас.

У Де'Уннеро отлегло от сердца. Какие там обещания! Зная герцога, он опасался, что тот вообще не позволит ему выйти из этого кабинета, приказав арестовать. Однако сокрушительное поражение на турнире и чудодейственное возвращение с того света, по всей видимости, сильно ударили по самолюбию тщеславного Каласа.

Герцог кивнул в сторону самоцветов.

– Магические? – поинтересовался он.

– Нет, – ответил Де'Уннеро. – Но у нас достаточно и магических самоцветов, а также людей, искусных в обращении с ними. Даже королеве Джилсепони не выстоять против Эйдриана в битве с использованием сил магии. Могу без преувеличения заявить: он обладает непревзойденными способностями в этом деле.

Герцог Калас, которого магические способности юного воина буквально вытащили из могилы, возражать не стал.

– Но сила нашего оружия впечатляет еще больше, чем магия, – продолжал Де'Уннеро. – Мне достаточно было бы лишь шевельнуть пальцем, чтобы ввергнуть королевство в пучину междоусобного бунта, когда брат пошел бы на брата, а армия и Бригада Непобедимых стали бы воевать между собой. Злокачественная опухоль – это и королева Джилсепони, и церковь в ее нынешнем виде. Мы с вами оба это знаем. Когда король Дануб тоже будет готов признать очевидное либо когда для него настанет время отойти в мир иной, мы безжалостно удалим эту смертоносную опухоль.

Герцог Калас пристально взглянул на собеседника. Можно было представить, что сейчас творилось в душе командира Бригады Непобедимых и давнего друга короля Дануба.

Маркало Де'Уннеро встал и, не потрудившись собрать с ковра самоцветы (что лишь подкрепляло его заявления о несметных богатствах), поклонился и покинул кабинет.

Когда Де'Уннеро возвращался домой, шаги его были легки. Бывший монах не мог сдержать волнения, предвкушая стремительное нарастание предстоящих событий. Он знал, что обрел в лице герцога Кал аса ценнейшего союзника. Де'Уннеро был уверен в этом! Желанная цель неожиданно оказалась намного ближе.

Эйдриан, остававшийся в загородном доме, тоже знал об этом, причем задолго до возвращения Де'Уннеро. С помощью камня души он сегодня весь день незримо следовал по пятам за своим наставником. Юноша слышал разговор бывшего монаха с Констанцией Пемблбери. Он присутствовал при долгом разговоре Де'Уннеро с герцогом Каласом и еще некоторое время оставался в кабинете после ухода «Брюса Оредальского». Эйдриан видел: Калас был одновременно взбешен, обеспокоен и раздавлен услышанным.

Однако герцог не попытался помешать Де'Уннеро уйти и не бросился с ошеломляющей новостью к королю.

Время решающих действий быстро приближалось. Юноша понимал это отчетливее, чем Де'Уннеро. Нужно только найти какой-то способ, какое-то средство ускорить события, и королевская власть будет принадлежать ему.

Вспомнив разговор Де'Уннеро с Констанцией Пемблбери, Эйдриан вдруг понял, где именно он сможет найти это средство ускорения.