Текст книги "Восхождение самозваного принца"

Автор книги: Роберт Энтони Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 36 страниц)

Нет, понять, наверное, все-таки мог.

«Возможно, мы с нею очень похожи, – подумал он. – Возможно, будущей королеве ее слава была важнее забот о новорожденном младенце».

Эйдриан, который столько лет был одержим мыслями о завоевании власти и достижении бессмертия, вполне понимал эту своекорыстную и всепоглощающую потребность.

Состязания лучников завершились. Было названо имя победителя – охотника из Вестер-Хонса, весьма среднего, как показалось рейнджеру, стрелка. Ему вручили подарок королевы Джилсепони – великолепный тисовый лук.

Эйдриан вновь пожалел, что Де'Уннеро не позволил ему состязаться в стрельбе из лука. Тогда бы он, одержав в них победу, встал перед королевой и задал бы ей эти вопросы; если не вслух, то глазами. «Терпение», – в который уже раз напомнил он себе.

Оставшееся до полудня время было отдано музыке и танцам, угощению, выступлениям клоунов и представлению пьесок весьма фривольного содержания. Роскошные платья из разноцветного тонкого шелка, в которых щеголяли знатные дамы, соседствовали с поношенной одеждой простолюдинок, где преобладали всего два цвета – серый и зеленый. Де'Уннеро и Садья, не выпуская из поля зрения Эйдриана, пробирались сквозь толпу. Главные события ожидались впереди, а пока можно было насладиться теплым и спокойным утром.

Послеполуденное время тянулось столь же медленно, пока гром фанфар не возвестил о новом состязании, которое должно было начаться сразу же после необходимых приготовлений на поле. Народ повалил на невысокие холмы, окружавшие ристалище. Эйдриана толкали, пихали, наступали на ноги, но он этого словно не замечал. Сердце юного воина колотилось. Эйдриану вновь нестерпимо захотелось принять участие в состязаниях.

Рыцарские игры начинались с группового сражения, в котором, как объяснил своему подопечному Де'Уннеро, участниками правили азарт и злость и наблюдалось полное отсутствие тактики ведения поединка. Однако Эйдриан считал, что он без труда вышел бы из них победителем.

Однако Де'Уннеро не пустил его, в очередной раз напомнив, что пока еще не время.

В состязании участвовали преимущественно гвардейцы Бригады Непобедимых, несколько урсальских аристократов, а также пара воинов попроще. Все выступали при полных доспехах; лошадей также защищали особые конские латы. Участники состязания с разных сторон съезжались на овальное поле ристалища, сопровождаемые приветственными возгласами толпы. Герцога Каласа было нетрудно заметить по его шлему с яркими перьями, ослепительно сверкавшему на солнце. Турнирные бойцы выстроились перед королевским павильоном в три шеренги; в каждой находилось по семь всадников. Калас занял место в середине первой шеренги.

По сигналу герцога участники сняли шлемы и отдали воинское приветствие королевской чете. Правой рукой, сомкнутой в кулак, они ударили себя в грудь, затем вскинули ладони с разжатыми пальцами.

Толпа, насколько это было возможно, утихомирилась.

– Король Дануб, – начал Калас, громко выкрикивая слова, чтобы было слышно всем собравшимся. – По случаю вашего пятидесятилетия мы безгранично рады выпавшей нам чести засвидетельствовать свое уважение вашему величеству. Мы просим благословить это сражение и молим о том, чтобы никто из его участников не погиб. Если же подобное случится, пусть этот воин спокойно простится с жизнью, ибо он умрет во имя своего короля!

Запели трубы, неистово зашумела и загудела толпа.

– Заметьте, Калас ничего не сказал о смерти во имя королевы Джилсепони, – негромко произнес Де'Уннеро.

– Намеренное пренебрежение? – поинтересовалась Садья.

– Это надо спросить у Каласа. Насколько я знаю, такие события, как этот турнир, обязательно требуют упоминания имени королевы, – сказал бывший монах, который за годы пребывания в Санта-Мир-Абель основательно изучил этикет и традиции Хонсе-Бира.

Эйдриан не совсем понимал, о чем идет речь. В отличие от многих, он не знал о сложностях, которыми сопровождалась жизнь королевы при дворе. Не обратил он внимания и на то, что Де'Уннеро и Садья были явно довольны этим «упущением» Каласа.

Юноша внимательно следил за полем. Участники сражения заняли места вдоль невысокой ограды, окаймлявшей ристалище. К пению труб присоединился рокот барабанов. Их дробь звучала все громче и делалась все быстрее. Когда трубы замолчали, барабаны еще некоторое время продолжали грохотать; наконец смолкли и они.

Король Дануб встал и оглядел притихшую толпу. Затем он бросил на землю перед павильоном вымпел Урсальского замка.

Участники турнира пришпорили коней и помчались на середину поля, вступив в жестокую и яростную схватку. Все они были вооружены тяжелыми, обитыми войлоком для смягчения ударов дубинками. Такие дубинки специально предназначались для подобных состязаний и хотя не считались опасным оружием, легко могли сломать ребра или челюсть.

Эйдриан не сразу разобрался в том, что происходит на поле. Конские копыта поднимали облака пыли; слышались лишь удары дубинок по доспехам. Одному храброму, но скверно экипированному участнику сражения, доспехи которого напоминали лоскутное одеяло, то и дело доставалось, пока очередной удар и вовсе не выбил его из седла. Сейчас же к поверженному воину бросились оруженосцы. Они подхватили под уздцы его испуганную, становящуюся на дыбы лошадку и унесли беднягу с поля.

Потом другой участник, доспехи которого также оставляли желать лучшего, оказался жертвой нападения сразу нескольких рыцарей и вскоре был повержен на землю.

– Похоже, знать не желает, чтобы в их играх принимали участие те, кто попроще, – заметила Садья.

– В прошлом на таких турнирах гвардейцы Бригады Непобедимых, да и остальные королевские воины искали новичков, достойных пополнить их ряды, – пояснил Де'Уннеро. – Как видно, времена изменились. Теперь избранный круг аристократов не спешит допускать в свои ряды тех, кто не имеет знатного происхождения.

– Что же тогда они скажут, когда я расшвыряю их лучших воинов? – самоуверенно спросил Эйдриан.

Де'Уннеро, ничего не ответив, рассмеялся.

– Зря ты не пустил меня сегодня, – посетовал юноша, видя, как какой-то аристократ и гвардеец из Бригады Непобедимых с грохотом вылетели из седел.

– Завтра, – коротко, но весьма категорично отрезал бывший монах.

Эйдриан понял, что спорить с Де'Уннеро бесполезно.

Постепенно рейнджер начал замечать кое-какие любопытные подробности схватки. Так, двое гвардейцев отделились от общей свалки, сойдясь в поединке. Но их схватка выглядела не слишком естественно. Эйдриан видел, как каждый из них постоянно упускал благоприятные возможности для атаки и почему-то не замечал у противника явных брешей в обороне.

Юный воин быстро нашел разгадку. Эти двое, скорее всего, были друзьями и сейчас просто тянули время, наблюдая, как остальные участники один за другим выбывают из сражения.

Эйдриан подметил еще одну особенность. Герцог Калас разошелся не на шутку, одного за другим вышибая противников из седел, и большинство участников старались избегать столкновений с ним. Юноша так и не мог понять, чем это вызвано. Возможно, данью уважения командиру Бригады Непобедимых или личными боевыми качествами герцога. Может, правда, в этом крылся какой-то особый, неведомый рейнджеру расчет.

Когда очередной участник сражения, громыхая доспехами, вылетал из седла, толпа выла и ревела от восторга. Вскоре число бойцов уменьшилось до пяти. На поле оставались герцог Калас, пара рыцарей из местной знати да те самые гвардейцы, которые, как подметил Эйдриан, сражались больше для виду.

Калас не замедлил свалить на землю одного из гвардейцев. Юноша понимающе улыбнулся. Герцог прекрасно знал, что если он останется один против двоих друзей, они, скорее всего, уже не проявят к нему должного почтения и будут вести себя по законам состязания.

Другой гвардеец предпочел не вступать в столкновение с разгоряченным схваткой герцогом и напал на одного из аристократов.

Тот сражался, умело заслоняясь щитом от дубинки противника. Когда он нанес ответный удар, его дубина задела плечо гвардейца, и всадник едва не рухнул на землю.

Но в этот момент второй аристократ напал на гвардейца сзади, нанеся ему чувствительный удар по затылку. Тот сумел удержаться в седле, но, повернувшись в сторону нападавшего, упустил из виду своего первого противника, который не замедлил воспользоваться этим и нанес гвардейцу два сильных удара подряд.

– Последний из участвовавших в состязании рядовых представителей Бригады Непобедимых вылетел из седла.

Герцог Калас, оказавшись один против двоих аристократов, поднял на дыбы своего пони, и тот передними ногами ударил одного из них, выбив из седла.

С яростью истинного бойца Калас устремился в атаку на единственного оставшегося соперника. Толпа неистовствовала, предвкушая, что вскоре будет объявлен победитель.

Эйдриан не верил своим глазам: неужели за градом ударов герцога его противник не видел, как тот постоянно пренебрегает обороной?

Действительно, сражавшийся с Кал асом аристократ почему-то даже не пытался оказать ему достойное сопротивление.

Пони герцога теснил скакуна противника, и тот начал спотыкаться – аристократу стоило большого труда удерживать свою лошадь. Пользуясь этим, герцог сумел нанести ему сильнейший удар по голове, который и завершил поединок. Аристократ рухнул на землю, а Калас, не обращая внимания на поверженного противника, направил коня к королевскому павильону и, нагнувшись, подхватил вымпел и совершил круг почета, высоко держа над головой символ своей победы.

Толпа бесновалась и ликовала, выкрикивая имя герцога. Следует отметить, что Каласу заранее предрекали победу в этом турнире.

Маркало Де'Уннеро махнул рукой, показывая Садье и Эйдриану, что пора выбираться из толпы.

– Теперь герцог Калас будет ждать завтрашнего дня, – пояснил он.

– Я бы сегодня мог избавить его от этого ожидания, – упрямо заявил Эйдриан.

– Сделаешь это завтра, – коротко ответил Де'Уннеро.

Садья удивленно посмотрела на бывшего монаха.

– Но раз Эйдриан не участвовал в сегодняшнем состязании, завтра ему придется начинать с самого начала, – воскликнула она.

Де'Уннеро улыбнулся, показывая, что она верно разгадала его замысел.

– Все, кто не участвовал в сегодняшнем состязании, будут сражаться завтра утром, – объяснил он Эйдриану. – Начнется все опять с общей свалки, в которой придется участвовать и тебе. В мое время так не было; видно, в правилах что-то изменилось. Калас же будет дожидаться победителя. Остальным участникам придется пройти по несколько кругов. Всех разделят на три части, и победивший в каждой группе сразится потом с ее предводителем – гвардейцем из Бригады Непобедимых. Так выявятся трое претендентов; четвертым, как я уже сказал, будет Калас. И эти четверо будут сражаться, пока среди них не выявится победитель.

– Опять в групповом бою? – спросил юноша.

Де'Уннеро отрицательно покачал головой.

– Нет, в поединках. На копьях, а потом, если понадобится, на мечах.

Бывший монах улыбнулся и внимательно посмотрел на Эйдриана.

– Завтра будут сражаться настоящими мечами, а не этими дурацкими дубинками.

Обрадованный рейнджер тоже улыбнулся.

– Забыл добавить, – сказал Де'Уннеро, когда все трое, покинув поле состязаний, шагали к усадьбе, снятой ими в пригороде Урсала. – Поскольку герцог Калас сегодня победил, завтра он будет участвовать в состязании как «победивший во славу короля».

– А Эйдриан? – спросила Садья, хотя по ее улыбке юный воин понял, что она уже знает ответ.

– Эйдриан не заявит об этом вплоть до последнего круга состязаний, – ответил Де'Уннеро. – Тогда он вступит в сражение во славу королевы.

– Уж Когтю-то быть среди них в перваках, верно? – сказал какой-то оборванец с косматой седеющей бородой.

Его рука сосредоточенно скребла в не менее косматой голове, выискивая вшей.

– Он и вчера бы не сплоховал, – ответил его сосед, такой же оборванец, вытирая грязным рукавом нос и одновременно смачно сплевывая на землю.

Плевок упал у самых ног Де'Уннеро.

Бывший монах закрыл глаза и огромным усилием воли подавил закипавшую в нем злость. Не хватало только, чтобы какое-то быдло все испортило! Де'Уннеро заставил себя сосредоточить взгляд и мысли на поле, где собирались участники состязания. Ему не составило особого труда понять, кого эти оборванцы именовали Когтем. Среди дюжины сегодняшних участников только на одном были доспехи, приличествующие человеку благородного происхождения. Правда, возможно, его экипировал богатый покровитель. Остальные значительно уступали ему в снаряжении. В основном это были молодые парни, желавшие утвердиться в глазах своих «дам сердца» и наивно полагавшие, что их навыки верховой езды и кое-какое умение обращаться с оружием с лихвой восполнят столь серьезное упущение, как отсутствие настоящих доспехов.

Де'Уннеро усмехнулся, представив, что и Эйдриан, переполненный самоуверенностью, тоже мог бы оказаться среди этих парней, веря, что его эльфийская выучка заменит любые доспехи. Нет, не случайно судьба свела их с этим дерзким юнцом в глуши Вестер-Хонса. Будучи искусным воином, Де'Уннеро не сомневался, что Эйдриан сумел бы победить герцога Каласа в поединке.

Но только не верхом и не ведя бой так, как было принято на состязаниях. Стиль, который юноша привык использовать, как и манера ведения боя самим Де'Уннеро, строились на быстрых перемещениях и умении сохранять равновесие. Однако все это искусство оказывалось практически бесполезным, когда ноги зажаты в стременах! Да и копье – отнюдь не то оружие, от которого можно увернуться или легко парировать его удар.

Потому-то столь необходимы были самые лучшие доспехи. Де'Уннеро улыбнулся в предчувствии незабываемого зрелища. Он знал, что Садья и юный воин уже где-то неподалеку. Бывшему монаху просто не терпелось увидеть Эйдриана во всем его великолепии.

Его доспехи! Ни тот человек, которого прозвали Когтем, ни сам герцог Калас не могли сравниться с Эйдрианом в роскоши снаряжения. И едва ли кто-нибудь мог догадаться, что самоцветы, вделанные в металл доспехов юного воина, служат не только украшением.

На подступах к полю послышались приветственные крики. Улыбка Де'Уннеро стала еще шире. Он видел, как простой люд бросается врассыпную, освобождая дорогу Эйдриану, восседавшему на Даре. Его несравненные доспехи отливали золотом, лицо юноши скрывало опущенное забрало. Черная, отороченная красным попона ниспадала с боков скакуна, бирюза в груди Дара была тщательно скрыта под конскими латами. Такая маскировка была необходима: если толпа могла посчитать самоцвет простым украшением, то Джилсепони сразу бы поняла, что к чему.

«Наверное, она и так что-нибудь заподозрит», – размышлял Де'Уннеро. В мире немного нашлось бы столь величественных коней, как Дар; причем с годами его стать оставалась крепкой, а ведь коню было уже немало лет.

Оглянувшись на королевский павильон, Де'Уннеро увидел, что Джилсепони и Дануб уже заметили Эйдриана и не отрывают от него глаз. Король даже привстал со своего места, чтобы получше рассмотреть неизвестного и нежданного участника. Сидевший рядом с королем герцог Калас тоже встал с места, глядя на неведомого рыцаря. Каласу предстояло выйти на поле лишь во второй половине дня, и до этой минуты герцог оставался вполне спокойным и даже равнодушным. Но теперь… Де'Уннеро даже издали видел: Калас был охвачен неподдельным любопытством.

Эйдриан выехал на поле. Безупречный воин на безупречном коне. Следуя наставлениям Де'Уннеро, юноша перевел Дара на медленный шаг и объехал поле по кругу, позволяя толпе вдоволь налюбоваться на него. После этого он должен был занять место в цепочке претендентов, выстроившихся перед королевским павильоном, и заявить о своем желании принять участие в состязании.

Наконец Эйдриан примкнул к остальным, встав рядом с тем, кого называли Когтем. Тот во все глаза пялился на великолепного рыцаря, однако юный воин не удостоил его ответным взглядом.

– Пока все идет как надо, – прошептал Де'Уннеро.

Толпа никак не могла угомониться. Король Дануб не стал требовать, чтобы стихли крики и возгласы, а просто сел, откинулся на спинку кресла и устремил взгляд на Эйдриана.

Де'Уннеро более занимало то, что сейчас происходило в душе королевы Джилсепони. Выражение ее лица менялось ежесекундно и давало большой простор для различных истолкований. Бывший монах перевел взгляд на герцога Каласа. Герцог попеременно смотрел то на королеву, то на незнакомца. Можно себе представить, какие зловещие мысли роились сейчас во взбудораженном мозгу Каласа!

Наконец толпа затихла. Король Дануб встал, не сводя глаз с незнакомого рыцаря. Теперь, следуя правилам этикета, Эйдриан должен был снять шлем. Де'Уннеро, зная об этом, велел ни в коем случае этого не делать.

– Ваше величество, – произнес Эйдриан, поднимая в знак приветствия меч.

Де'Уннеро заметил, как округлились глаза Джилсепони. Рукоятку «Урагана» предусмотрительно обтянули голубой кожей, однако видом своим эльфийский меч все равно отличался от грубо сработанного оружия остальных участников. Его лезвие было уже и отливало ярким серебристым блеском. Вид этого меча должен был еще более усилить подозрения королевы.

– Ты желаешь принять участие в наших состязаниях? – спросил король Дануб, поняв, что незнакомец не собирается снимать шлем.

Эти слова являлись официальным приветствием. Де'Уннеро облегченно вздохнул: значит, король примирился с тем, что незнакомец не намерен показывать свое лицо.

– Желаю, ваше величество, – спокойно ответил Эйдриан.

– Каково твое имя и звание? – задал Дануб традиционный в таких случаях вопрос.

– Меня зовут Тай'маквиллок из Хонсе-Бира, – с дерзким задором ответил юноша.

Де'Уннеро был немало удивлен и рассержен нарушением их договоренности насчет имени. Но потом едва удержался от смеха, увидев, как королева Джилсепони непроизвольно вздрогнула. Несомненно, она узнала эльфийское имя. Одно это должно было сказать ей, что за этим что-то кроется. Конечно же, Джилсепони смогла перевести и значение этого имени – Ночной Ястреб, – столь близкого к имени ее незабвенного Полуночника!

Король Дануб, похоже, ничего не понял. Он лишь усмехнулся.

– Странное имя, – заметил король. – Или это звание? Хонсе-Бир, юный Тай'маквиллок, – громадное государство. Не мог бы ты сказать, из какой его части ты родом?

– Вы правы, ваше величество. Это мое имя и одновременно – мое звание, – ответил Эйдриан. Я не могу назвать ни одного уголка вашего государства в качестве своей родины. В дороге меня настигла весть об этом турнире, и потому я явился сюда, желая доказать, что чего-то стою.

– Желая доказать королю? – спросил герцог Калас, нарушая этикет, запрещавший вмешиваться в королевский диалог.

– Нет, самому себе, – ответил юноша, заставив Дануба вновь повернуться в его сторону. – Пока я не докажу себе, что чего-то стою, я не смогу убедить в этом других.

– Восхитительно, – пробормотал Де'Уннеро.

Король Дануб коротко рассмеялся, желая разрядить возникшее напряжение.

– Что ж, юный рыцарь, ты избрал подходящее место для пробы своих сил.

Сказав это, король махнул оруженосцам, и Эйдриану подали обитую войлоком дубинку. Потом Дануб подал знак трубачам. Запели трубы, знаменуя начало сегодняшних состязаний.

Как и вчера, все началось с шумной групповой схватки. Она должна была продолжаться до тех пор, пока на конях останутся последние трое участников, которые смогут претендовать на участие в дальнейших состязаниях.

Де'Уннеро спокойно наблюдал за происходящим; Эйдриану там ничего не грозило. Едва затихла дробь барабанов, юный воин устремился в самую гущу сражающихся. Несколько человек оказалось у него на пути, и Эйдриан расшвырял их, точно великан – тонконогих гоблинов. Дар опрокинул одного коня вместе с всадником, и в это время юноша успел ударить другого в грудь.

Третий заставил Эйдриана вспомнить уроки эльфов. Когда его конь поравнялся с конем противника, тот попытался ударить юного воина, но он, взмахнув дубинкой, словно мечом, легко отбил этот удар. Затем он ударил противника прямо в лицо, расквасив ему нос. Тот покачнулся и инстинктивно натянул поводья, замедлив бег лошади.

Рейнджер ударил его снова – теперь уже по затылку. Затем, повернув Дара вправо, догнал противника, который находился почти в бессознательном состоянии и только каким-то чудом держался в седле.

Эйдриан мог бы завершить схватку, не прикладывая к этому особых усилий, но в юном воине уже бушевал огонь сражения, и кипевшая в нем ярость заставила его забыть, что это состязание, а не война. Он жестоко ударил обессиленного противника, и тот с грохотом свалился на землю.

Толпа взвыла от восторга. Улыбка Де'Уннеро сияла торжеством.

Эйдриан осадил Дара и огляделся. Число остававшихся в седле участников значительно поредело. Коготь предпочитал держаться от юного воина как можно дальше. Он следовал обыкновению знати, основанному на нехитрой логике: зачем драться со своими, когда хватает более легкой добычи из числа простолюдинов?

Рейнджер имел на этот счет другое мнение, а потому, пришпорив Дара, устремился прямо к Когтю.

Тот немало удивился, увидев, что рыцарь несется навстречу, не дав ему должным образом подготовиться. Кое-как Когтю удалось развернуть лошадь и взмахнуть дубинкой, чтобы отвести удар противника.

Впрочем, это не имело особого значения, поскольку Эйдриан применил обманный маневр. Едва его дубинка коснулась дубинки Когтя, юный воин выпустил ее из рук. Как только их лошади поравнялись, Эйдриан с силой схватил противника за запястье и пришпорил Дара.

Конь рванулся вперед, затем резко повернулся и оказался позади лошади Когтя. Юноша продолжал крепко сжимать запястье противника. Тот неуклюже пытался высвободиться, но вылетел из седла и ничком рухнул на землю.

Трудно описать происходившее в это мгновение с толпой.

Эйдриан остался без оружия, однако это его не слишком заботило. Пять оставшихся всадников не отваживались вступить с ним в схватку. Поэтому он неспешно объехал поле, галантно отвечая на приветствия толпы. В это время сражающаяся пятерка неуклюже размахивала дубинками, и через некоторое время число претендентов сократилось до двух.

Все трое, включая Эйдриана, остановились перед павильоном, и король объявил их достойными участвовать в дальнейшем состязании.

Королева Джилсепони не спускала глаз с незнакомого рыцаря. Она находилась в состоянии неописуемого замешательства. Герцог Калас взирал на него с чувством сильнейшего и нескрываемого презрения.

С лица Де'Уннеро не сходила улыбка.

Начало превзошло все его ожидания.

– Прежде чем он доберется до предводителя своей группы, ему придется выиграть три поединка, – сказала Садья, когда они брели сквозь толпу в перерыве между состязаниями.

Согласно их замыслу, Эйдриан после своей внушительной победы немедленно покинул поле. Сообщники Де'Уннеро быстро окружили его и увели подальше от восторженного простонародья и любопытствующей знати.

Никто не стал бы отрицать, что сегодня утром юный воин произвел ошеломляющее впечатление, в особенности на Кал аса и других рыцарей. Более всего Де'Уннеро радовали обрывки разговоров, которые он ловил, пробираясь вместе с Садьей через толпу. Имя Тай'маквиллока звучало на каждом шагу и неизменно – в восторженных тонах. До появления Эйдриана эти состязания, по мнению простого люда и многих участников, все же больше смахивали на зрелище, чем на настоящие поединки. Герцог Калас всегда выходил в них победителем, хотя успевал сразиться едва ли не с каждым, причем не по одному разу. Все заранее склонялись к мнению, что победителем турнира объявят, конечно же, его. Вот почему появление Когтя вызвало столько возбуждения. Это был знатный воин родом с побережья Лапы Богомола; судя по слухам – не новичок в турнирах. Однако до сих пор ему ни разу не доводилось состязаться с Каласом.

И вдруг появляется этот Тай'маквиллок в великолепных доспехах, подобных которым не видели даже бывалые рыцари, на прекрасном коне. С какой легкостью он победил Когтя, не говоря уж о тех троих, кого он, можно сказать, играючи опрокинул наземь.

Турнир неожиданно превратился в совершенно непредсказуемое увлекательное зрелище.

Де'Уннеро внимательно прислушивался и, где мог, вставлял собственные восторженные замечания, дабы еще сильнее подогреть ликование толпы.

– Эйдриану, прежде чем он лицом к лицу окажется с герцогом Каласом, придется провести еще пять поединков, – заметила Садья.

– Нет, четыре, – возразил бывший монах. – Я уверен, что между тремя победителями в своих группах и Каласом будет брошен жребий, после чего их разделят на пары. Всем не терпится увидеть поединок Эйдриана с герцогом, но это сладкое блюдо непременно оставят на самый конец.

Певица улыбнулась. Она понимала, что величественное утреннее появление Эйдриана принесло неплохие плоды. Но до окончательной победы было пока что далеко.

– Все равно, даже четыре поединка утомят и его, и коня, – сказала она. – У герцога Каласа окажется серьезное преимущество.

Ее доводы, похоже, не смутили Де'Уннеро.

– Наш юный друг хочет быть королем, – напомнил он Садье. – По сравнению с его притязаниями, этот турнир – просто детская забава.

Вскоре после полудня Эйдриан занял место в числе участников первого круга основных состязаний. По краям поля были расставлены стойки с деревянными копьями, имевшими затупленные концы. Тут же наготове стояли оруженосцы, чтобы при необходимости заменить участнику сломанное копье на новое.

Первый круг состязаний нередко был самым жестоким, ибо большинство участников попросту не имели надлежащей экипировки. Один из них – крестьянский парень – ощутил это на себе, оказавшись в паре с Эйдрианом. Все его доспехи составляла обыкновенная тонкая кольчуга, изнутри подбитая несколькими слоями кожи. Правда, каждому участнику выдавали большой прочный щит. Только он позволил этому бедняге хоть как-то противостоять Эйдриану.

Рейнджер вскинул копье, стремясь почувствовать его вес и уравновесить в руке. Конечно, он понимал, что этот деревенский пентюх не является для него серьезным противником. И все же от волнения у юноши сводило мышцы живота. Ему еще не доводилось участвовать в подобных сражениях, а весь его опыт ведения боя в седле был печально мал!

«Вот где Бринн Дариель не знала бы себе равных», – вдруг подумал он.

Трубы подали сигнал к началу поединка. Эйдриан сжал ногами бока Дара и стремительно рванулся вперед.

Противник двинулся ему навстречу, заслоняясь щитом. Копье слегка подрагивало в его руке.

Юноша намеренно избрал такое направление, чтобы удар его копья пришелся по щиту противника, а тот ударил бы по его щиту. Юному воину хотелось ощутить, каким окажется этот удар. Таким образом он сможет подготовиться к сражению с более опытными и серьезными соперниками, с которыми ему придется столкнуться достаточно скоро.

Удар и впрямь оказался впечатляющим. Оба копья разлетелись в щепки, ибо от оружия для состязаний никто и не ждал особой прочности. Дар понесся дальше, и, только проскакав еще немного, Эйдриан понял, что одержал верх. От его удара противник вылетел из седла.

Когда он остановился у дальнего конца поля, толпа уже самозабвенно вопила:

– Тай'маквиллок! Тай'маквиллок!

Эйдриан оглянулся на упавшего противника. Тот лежал без движения, и к нему спешили оруженосцы.

Юный рейнджер разгадал секрет первого круга состязаний. Они в большей степени являлись испытанием силы и способности удержаться в седле, нежели умения сражаться. Недаром здесь позволялась замена сломанных копий. Но когда ему будут противостоять более зрелые и опытные соперники, этих качеств станет уже недостаточно. А пока – наноси удары, выдерживай чужие, оставайся в седле – и победа останется за тобой.

Эйдриан улыбнулся. Он радовался не только приветственному гулу толпы, но и собственной сообразительности. За несколько минут он сумел разобраться в хитростях таких состязаний. Юноша понял, что ударов, какой нанес ему незадачливый крестьянский парень, он может не опасаться. Они его из седла не выбьют.

Через час он участвовал во втором круге. И вновь – короткая атака, восторженные крики толпы и опрокинутый на землю противник. Чтобы сбросить с лошади своего третьего противника – аристократа в добротных доспехах, – Эйдриану понадобилось атаковать его дважды. В первый раз он сильно ударил его по левой руке, отчего она безвольно повисла. Во второй раз рейнджер занес свое копье над щитом рыцаря и поразил его в плечо. К счастью для Эйдриана (и, разумеется, к несчастью его противника), второе копье не сломалось. Юный воин выбил соперника из седла, и рыцарь, прежде чем рухнуть на землю, на какое-то время повис в стремени.

Впрочем, аристократ не желал признать себя побежденным. Он упрямо вскочил на ноги и выхватил тяжелый меч. Толпа завопила, требуя от Тай'маквиллока довершить начатое.

Эйдриан увидел, как оруженосец подает ему третье копье.

– Тебе положено еще одно, – объявил он, улыбаясь щербатым ртом.

– Но тогда и ему тоже, – напомнил юноша.

– Нет, он же не на коне!

Рейнджер засмеялся и взял копье.

– Мне нужно оставаться на своей стороне поля? – спросил он.

Оруженосец недоуменно уставился на юношу. Разве столь сильный и опытный боец не знает правил состязаний?

– Ты можешь перемещаться по всему полю, – ответил он. – Догони его и не давай продыху, всего и делов-то. Только помни: он сейчас пеший, а потому береги коня от удара.

Эйдриан повернулся в сторону поля, где его уже ждал противник. На ногах он держался нетвердо и стоял, неловко выставив вперед одно плечо. Юный воин намеревался было тоже спешиться и продолжить сражение в равных условиях, но быстро передумал. Незачем показывать свои приемы будущим соперникам.

– Он и близко не подойдет к моему коню, – бросил Эйдриан оруженосцу.

Пришпоренный Дар метнулся вперед.

Упорный аристократ попытался увернуться, но юноша оказался проворнее. Его копье ударило противнику прямо в грудь. Второй полет аристократа окончился болезненным приземлением на спину.

Достигнув конца поля, Эйдриан развернул Дара и увидел, что этот упрямец вновь пытается встать. И действительно, он почти поднялся на ноги, но вдруг повалился на бок и закашлялся, сплевывая кровью.

Оруженосцы унесли его с поля, а толпа вновь завопила, прославляя Тай'маквиллока.

Эйдриан подъехал туда, где стояли его собственные оруженосцы, в числе которых была и переодетая в мужское платье Садья.

– Следующим противником будет гвардеец из Бригады Непобедимых, – напомнила она.

Юноша только улыбнулся.

Его сражение с гвардейцем не было продолжительным. Эйдриану хватило одного захода, чтобы буквально в последнюю секунду удачно подставить щит и отбросить копье противника в сторону. Сам гвардеец пошатнулся в седле, теряя равновесие. Его щит сполз вниз. Тогда рейнджер изо всех сил ударил его копьем. Такого удара он сегодня еще не наносил. Древко копья треснуло от удара в нагрудник рыцаря, а сам Эйдриан тоже едва не потерял равновесие.