Текст книги "Ночь Охотника (ЛП)"

Автор книги: Роберт Энтони Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)

Глава 2. О человеке и монстрах

– Их решение тебя не интересует? – спросил Вульфгар Реджиса. Они сидели на крыльце домика Реджиса поздно днем на следующий день после их возвращения с Пирамиды Кельвина, и это действительно был замечательный весенний денек. Они смотрели на воды большого озера, известного как Мэр Дуалдон, сверкающая линия опускающегося солнца пронизывала воду. У каждого из них была трубка, полная прекрасного листа, который закупил Реджис в своей последней поездке через Мост Борескира.

Реджис пожал плечами и выпустил кольцо дыма, а затем наблюдал, как оно лениво дрейфует в воздухе на южном ветру. Любой курс Дзирта, Бренора и Кэтти-бри, будет приемлем для него, ибо он едва видел дорогу впереди. Его мысли оставались на дороге позади, в его днях с Ухмыляющимися Пони, и, особенно, в его прекрасных днях с Доннолой и другими из Морада Тополино.

– Почему ты передумал? – спросил он, опередив следующее замечание Вульфгара, как раз когда огромный варвар начал говорить. Он посмотрел на своего большого друга и понял, что затронул щекотливую тему, поэтому он не стал настаивать.

– Тебе правда это нравится? – спросил Вульфгар, недоверчиво глядя на трубку.

Хафлинг рассмеялся, затянулся и выпустил другое кольцо, а затем пустил еще одно поменьше, прямо через первое. – Это способ провести время в задумчивости. Это помогает мне найти место спокойствия, где я могу вспомнить все, что было прежде, или вообще ничего не вспоминать, как сейчас, и просто наслаждаться моментом. – Он указал через озеро, где тонкая линия облаков, спрятавшихся в западном небе, носила блестящий оранжевый килт выше лучей заходящего солнца.

– Прямо здесь, – пояснил Реджис. – Прямо сейчас.

Вульфгар кивнул и снова с отвращением посмотрел на трубку, хотя он попробовал еще раз, подсунув конец между губами и нерешительно затянувшись, только немного.

– Ты мог бы использовать свой прекрасный серебряный рожок, чтобы держать лист, – промолвил хафлинг. – Я могу сделать тебе пробку и крышку для отверстий.

Вульфгар криво усмехнулся в ответ и поднял предмет. – Нет, – сказал он торжественно. – Его я буду использовать как есть.

– Тебе нравится быть громкими, – заметил Реджис.

– Это больше чем рог.

– Расскажи.

– Три года назад я вновь отправился в логово Ледяной Смерти, – ответил Вульфгар, и Реджис резко втянул воздух и чуть не задохнулся от дыма.

– Там еще немало сокровищ, – добавил Вульфгар, – и еще я там обнаружил множество врагов.

– Дракон? – кашлянул Реджис. – Ты вернулся в логово дракона?

– Давно мертвого дракона, но да.

– И ты нашел его? – спросил хафлинг, указывая на рог.

Вульфгар поднял его и немного повернул, и только тогда Реджис заметил его истинную красоту. Это был простой рожок, по форме похожий на рог быка, но был сделан из серебра, сияющий в утреннем свете, и с тонкой серо-коричневой полосой, окружающей его посередине вдоль его длины. Эта полоса, думал Реджис, искрилась на свету еще сильнее, чем яркое серебро, ибо на ней было несколько белых алмазов. Очевидно, этот инструмент не был изготовлен руками только одного мастерового, и, конечно, это не было работой варваров тундры. Эльфов, возможно, или дворфов или обоих, подумал Реджис.

– Он меня нашел, – поправил Вульфгар. – И во время огромной нужды, когда на меня напали ледяные тролли.

– При помощи него ты позвал союзников?

– Я дунул рожок, надеясь остановить врагов, или просто потому, что это было громче, чем крик разочарования, ибо действительно, я думал, что мои поиски подошли к концу, и что я не увижу моих друзей на вершине Пирамиды Кельвина. Но да, союзники действительно пришли с Воинского Отдыха.

Реджис недоверчиво на него посмотрел. Он никогда не слышал ни о чем подобном. – Призраки?

– Воины, – промолвил Вульфгар. – Бесстрашные и дикие. Они появились из тумана и вернулись к небытию, когда были повержены. Все кроме одного, который пережил битву. Он не сказал мне ни слова, как и все остальные, а затем он, также, исчез.

– Ты дул в него с тех пор? – спросил Реджис затаив дыхание.

– Магия ограничена. Кажется, его можно использовать один раз в седмицу, а в остальное время это обычный рожок.

– И тогда он приводит твоих союзников?

Вульфгар кивнул и пробовал снова затянуться.

– Сколько?

Варвар пожал плечами. – Иногда лишь несколько; однажды было десять. Возможно, однажды я призову войско, но у меня будет только час, чтобы привести его в действие!

Реджис положил руку на свой кинжал, с живыми змеями, и понял.

– Так почему же ты передумал? – решил он спросить еще раз, меняя тему. – Ты был полон решимости войти в пруд в Ируладуне, когда я видел тебя в последний раз, отвергая мысль о том, чтобы снова прожить жизнь смертного человека.

– Ты помнишь время, когда я впервые случайно встретил Бренора? – спросил Вульфгар, делая паузу через каждое слово или два, чтобы откашляться из-за дыма.

Реджис кивнул, как он мог забыть Битву Пирамиды Кельвина, в конце концов?

– Я едва ли был мужчиной, на самом деле, я был немногим больше, чем мальчик, – пояснил Вульфгар. – Мой народ пошел войной на городки и на дворфов. Этого боя не хотел Бренор и его народ, но они были вынуждены его принять. Таким образом, когда я, гордый и жестокий, нес боевое знамя своего племени и увидел перед собой этого рыжебородого дворфа, я поступил как любой воин Лося, как любой истинный последователь Темпуса.

– Ты напал на него, – сказал Реджис, а потом засмеялся и добавил, прекрасно подражая дворфу, – Глупый мальчишка! Разве тебе не доводилось слышать, что дворфов бить по голове бесполезно?

– Тяжелый урок, – признал Вульфгар. – Если бы я замахнулся влажным одеялом, то мой удар не имел бы меньшего эффекта против толстого черепа Бренора Боевого Топора. Как легко он меня уложил. Он сбил меня с ног. Это должно было быть концом Вульфгара.

– Бренор, конечно, тебя не убивал. Именно поэтому ты принял решение оставить лесной край вместо пруда? – Реджис знал, что это звучит не убедительно, потому что он действительно не был убежден.

– Бренор меня не убивал, – повторил Вульфгар. – И более того, Бренор не позволял другим дворфам меня убить! Они были вправе сделать это, я сам навлек такую судьбу на себя. Ни один судья любого городка Фаэруна не обвинил бы Бренора или его род, если бы моя жизнь прервалась на том поле. И при этом им не было никакой выгоды оставлять меня в живых.

Реджис держал свою трубу в руке, не поднося ее к губам, когда он смотрел на своего огромного друга. Голос Вульфгара, полный почтения, теплоты и глубокий радости застал его здесь врасплох, понял он. Так же, как и безмятежное лицо Вульфгара. Большой человек сейчас смотрел на озеро, так спокойно, как только что смотрел Реджис, и у него во рту была трубка, и смотрелось это довольно красиво, подумал Реджис.

– Он не убил меня, – продолжал Вульфгар, и он, казалось, говорил больше для себя, чем для Реджиса, и, вероятно, озвучивал внутренний разговор, который нашел его в водах пруда в Ируладуне. – Он принял меня. Он дал мне жизнь, дом и семью, всех вас и дворфов Клана Боевого Топора. За то, кем я стал после того сражения, я обязан Бренору. Мое возвращение к своему народу и женщина, которую я полюбил и дети, я узнал… – Он замолчал и улыбнулся Реджису от уха до уха, его белые зубы блестели в обрамлении желтой бороды. – И внуки! – сказал он с большим энтузиазмом.

– Они все уже умерли? – мрачно спросил Реджис.

Вульфгар кивнул и взглянул на озеро, но на его лице не отражалась потеря, печаль, или даже смирение. – Они ушли в Воинский Отдых, я должен в это верить. И если исполнится это обещание, то они будут там, когда я опять умру и из могилы попаду прямо в залы. Что такое несколько десятилетий задержки против надежд на вечность божественного вознаграждения?

– Если? – сказал Реджис, имея в виду тот любопытный намек. Они все были мертвы, конечно, и с помощью силы богини возвратились к жизни. Могут ли бить какие-то сомнения у любого из них теперь относительно загробной жизни?

Он внимательно изучал Вульфгара, когда крупный человек пожал плечами и ответил, – Я не знаю, что лежит на другой стороне пещеры под водами пруда, больше, чем я знал действительность жизни после смерти до моего путешествия к тому странному лесу.

– Все же ты умер и попал туда силой богини.

– Возможно.

Реджис посмотрел на него подозрительно.

– Кто может знать правду об этом? – спросил Вульфгар. – Может быть, это все уловка волшебника, да? Магическое переплетение лжи, дабы обмануть нас и направить к его желаниям.

– Ты не можешь в это верить!

Вульфгар засмеялся и сделал глубокую затяжку, ему почти удалось выпустить кольцо дыма, сопровождаемое только незначительным приступом кашля.

– Это не имеет значения, – рассеянно сказал Вульфгар. – И лишь когда я осознал эту истину, что я не мог знать конец дороги через пещеру на дне пруда в Ируладуне… – Он снова замолчал, и, казалось, пытался подобрать верные слова. Реджису показалось, что его друг нашел прозрение за пределами его способностей объяснить это.

– Независимо от того, что запланировали боги для меня после того, как я по-настоящему и окончательно умру по их определению, – продолжал Вульфгар. – Только, когда я действительно понял, что я в состоянии прекратить спрашивать себя, что хотел от меня Темпус.

– Ты спросил, какой курс лучше для тебя, – закончил за него Реджис.

Вульфгар на него посмотрел и вновь улыбнулся. – Каким бы я был неблагодарным сыном, и, действительно, скверным другом, если бы пошел другим путем и нырнул в тот пруд.

– Никто из нас тебя бы не осудил.

Лицо Вульфгара было искренним, когда он кивнул в знак согласия. – Очередное подтверждение, что я правильно сделал, что вернулся, – сказал он, и его следующее кольцо дыма, в самом деле, было похоже на кольцо.

Реджис, не теряя времени, пустил меньшее кольцо прямо через него.

***

– Я не приходил, – признался Бренор Кэтти-бри и Дзирту. Кэтти-бри сидела у кровати дроу, а Дзирт откинулся назад полусидя, полулежа, все еще слабый из-за своих ран. Дворф качал лохматой головой, у него вновь отросла густая борода, и бродил по маленькой комнате, как будто это была клетка.

Признание на самом деле не потрясло Дзирта, но он заметил удивление на лице Кэтти-бри.

– Реджинальд Круглый Щит, Капитан Стражи самого короля Эмеруса, к вашим услугам! – сказал Бренор с почти изящным поклоном.

– Это невероятный рассказ, – ответил Дзирт, качая головой и обдумывая приключения, которыми четыре его друга поделились с ним в последнее время. Реджис занял центральное место в этих бардских играх, и если только часть того, что утверждал хафлинг правда, тогда он действительно жил захватывающей второй жизнью. – Вы, все вы, жили как дети других, но со всеми воспоминаниями о своей прошлой жизни. Я с трудом могу в это поверить, хотя я в вас не сомневаюсь.

– У меня голова идет кругом. Ага, надо выпить! – сказал Бренор с преувеличенным подмигиванием.

– Король Эмерус, – задумчиво сказал Дзирт. – Цитадель Фелбарр?

– Ага, она самая.

– И как поживает добрый король?

Бренор пожал плечами. – Все земли на краю. И все земли пахнут орками.

– Именно поэтому ты почти свернул со своего курса сюда и своего обета Миликки, – заключила Кэтти-бри, и Дзирт снова заметил немного удивления и даже раздражения, в ее реакции на заявление Бренора.

Бренор начал отвечать, но сдержался, и Дзирту показалось, что дворф обдумывает свои слова. Очень не типично.

– Ты только что сказал... – подсказала Кэтти-бри.

Бренор махнул рукой, призывая ее помолчать. – Я пришел сражаться за своего друга, так что давайте найдем битву и дело с концом. – Он посмотрел на Кэтти-бри, когда закончил, как будто ожидая, что она поведет их прямо на охоту.

– Какую битву? – спросил Дзирт.

– Кто может знать? – ответила Кэтти-бри, обращаясь к Бренору, а не к Дзирту. – Мы сделали, как велела богиня. И если бы мы не...

– Я бы умер там, на Пирамиде Кельвина той ночью, – перебил Дзирт. Он взял Кэтти-бри за руку, и она посмотрела ему в глаза и кивнула. Его раны оказались бы смертельными, она уже рассказала ему, объяснив, что Миликки привела ее и остальных именно в то место именно той ночью.

– Значит, мы здесь закончили, и я пойду своей дорогой! – заявил Бренор.

– Ты собираешься нас покинуть? – спросил Дзирт.

– О, вы пойдете со мной, можешь не сомневаться, – ответствовал дворф. – Мне нужно кое-что исправить, то, что вы должны исправить со мной.

– Много Стрел?

– Вот именно.

Дзирт беспомощно покачал головой. – Нет никакой войны, – сказал он спокойно. – И это, несомненно, хорошо.

– Война будет, – возразил Бренор. – Достаточно скоро, если уже не началась, не сомневаетесь! В мои дни в Фелбарре, а затем в Мифрил Халле...

– Ты возвращался в Мифрил Халл? – спросили в унисон Дзирт и Кэтти-бри.

Бренор, наконец, остановился и глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. – Да, но они знали меня как Реджинальда Круглого Щита, Малыша Арр Арра, как называли меня мальчики Эмеруса. Я провел там большую часть 79-го, и говорю вам правду. Война скоро придет в Серебряные Пустоши, если уже не пришла.

– Ты не можешь это знать, – настаивал Дзирт. – Ее удалось избежать прежде, и поэтому удастся снова.

– Нет! – закричал Бренор и топнул сапогом. – Только не теперь! Я поступил неправильно, когда подписал тот проклятый договор, который лишь дал отсрочку.

– У нас было мало выбора.

– У нас был любой выбор! – Бренор снова начал говорить громче, ибо он все больше волновался. – Я должен был раскроить череп этого зловонного Обальда и покончить с этим! И Мифрил Халл… да, но мы должны были выстоять.

– Другие королевства отказались помогать! – напомнил Дзирт.

– Выстоять!– закричал Бренор и опять топнул сапогом. – И они бы пришли, не сомневаетесь! И мы бы тут же покончили с Обальдом и его безобразными орками.

– С тысячами убитыми с обеих сторон.

– Нет стыда в смерти, когда ты убиваешь орков!

Дверь распахнулась, и ворвались Реджис с Вульфгаром, озираясь, как будто ожидая увидеть сражение.

– Ты рискнул, – сказал Дзирт, он пытался говорить спокойно, хотя, главным образом, неудачно. – Попытавшись изменить отношения рас к оркам во всех Королевствах, если держится мир.

– Возможно, я этого не желаю.

– Ты предпочел бы войну? – спросил Дзирт. Он посмотрел на Кэтти-бри в поиске поддержки и был удивлен ее суровым взглядом, направленным на него, а не на Бренора. – Король Обальд предложил нам другой путь, – так или иначе продолжил Дзирт. – Мы не могли победить его в одиночку, возможно, не смогли бы даже если бы все королевства Серебряных Пустошей присоединились бы к нашему делу, но они бы этого не сделали. Судя по всему, там сохранялся мир.

– Я был там, – пробормотал Бренор. – Не так уж мирно.

– Но и не война, – промолвил Дзирт. – Сколько родилось или спокойно прожило свои жизни, которые иначе знали бы только страдание и смерть под тяжелой поступью армий?

– И сколько теперь познают отпечатки их сапог, потому что мы не загнали Обальда в его нору сто лет назад? – выпалил Бренор в ответ.

– Путь к прочному миру никогда не был легким, – промолвил Дзирт. – Но это стоило риска.

– Нет! – крикнула Кэтти-бри. Оба, дроу и дворф, недоверчиво посмотрели на обычно мягкую девушку. – Нет, – повторила Кэтти-бри, тише, но не менее настойчиво. Она тряхнула головой, чтобы подчеркнуть момент и заявила, – Это было просто глупой игрой, ложной надеждой против жестокой реальности.

– Ты была там, – напомнил Дзирт. – На пьедестале в Ущелье Гарумна рядом со всеми нами, когда Бренор подписывал.

– Я хотела охотиться на Обальда с тобой, Бренором и Реджисом, – ответствовала Кэтти-бри, – хотела убить его, а не преломлять хлеб.

– Но, в конце концов, ты согласилась с целью и условиями соглашения.

– И я ошибалась, – честно призналась она. – Ты, моя любовь, был неправ больше всего.

После этого в комнате долго сохранялось молчание, ибо остальные размышляли над неожиданным поворотом и обвинением девушки. Дзирт тяжело на нее посмотрел, как будто она выпустила в стрелу в его сердце и душу, но она не отступила ни на дюйм.

– Кажется, я пропустил богатые событиями времена, – сказал Вульфгар, который покинул своих друзей и Мифрил Халл еще до Договора Ущелья Гарумна, чтобы никогда не вернуться. Он усмехнулся, явно пытаясь снять напряжение, и ему явно это не удалось.

– Я советовал Бренору, как я думал лучше всего, – спокойно сказал Дзирт.

– Это был хороший план, – сказал Реджис, но никто, казалось, не заметил.

– Ты не мог принести мне для подписания глупую бумажку, если мое сердце с тобой не соглашалось, – сказал Бренор.

– Плохие советы часто даются из добрых побуждений, – заметила Кэтти-бри.

– Ты вытащила нас в мир живых, чтобы ты смогла сорвать неожиданную злость из-за решения, принятого век назад? – потребовал ответа Реджис. На сей раз, он оказался в центре внимания, вышел перед Бренором, смело противостоя девушке.

Кэтти-бри на него взглянула, мгновение она выглядела удивленно, а затем на ее симпатичном лице расцвела улыбка.

– Это была ошибка и великая, – промолвила она. – Мы все должны знать, что теперь, я полагаю, перед нами будет выбор, который, вероятно, окажется не менее важным, чем те, мы сделали прежде.

– Ты имеешь в виду, то, что мы сделали неправильно, – сказал явно взволнованный Бренор.

– Да, – без малейшего колебания согласилась Кэтти-бри, и снова, без малейшей оговорки против ее утверждения, в ее тоне, выражении лица или позе.

– Ты кажешься ужасно уверенной в себе, девочка, – предупредил Бренор.

– Они орки, – ответила она, ее голос был роковым и даже неумолимым. – Мы должны убить их всех.

– Значит их женщин тоже? – спросил Дзирт.

– Где детская комната? – ответила Кэтти-бри своим лучшим голосом дворфа, повторив беспощадный боевой клич, обычно сберегаемый бородатым народом для прорыва обороны крепости гоблиноидов или злых великанов. Это была старая шутка дворфов, чаще всего произносимая, когда они стукаются кружками в непристойном тосте. Но когда это сказала Кэтти-бри, другим четверым показалось, что она была серьезна как сама смерть.

Дзирт заметно поморщился при этом заявлении. – И ты бы взяла клинок…? – начал он спрашивать.

– Да, – сказала она, и остальные четверо слегка вздрогнули, как будто на них подул холодный ветер чистого безразличия.

Дзирт не мог оторвать свой недоверчивый взгляд от девушки, стоящей перед ним, такой высокой и красивой и одновременно ужасной в своем белом платье и черном платке. Он чувствовал, что на него смотрит Реджис, но не мог оглянуться на хафлинга, дроу знал, что ему, так или иначе, нечего ответить на вероятно жалобное выражение лица Реджиса. Ибо никто в этой комнате не был более смущен в этот момент, чем сам Дзирт!

– Что это? – тихо спросил его Реджис.

– Бремя, которое ты несешь, затуманивает твой взгляд, – сказала Кэтти-бри Дзирту. – Ибо то, что ты видишь в себе, ты надеешься найти в других, в орках и даже гоблинах. – Она покачала головой. – Но этого не может быть, только за очень редким исключением.

– Ты становишься очень самоуверенной, девочка, – предостерег Бренор.

Позади него Вульфгар засмеялся, и все остальные посмотрели на него.

– Миликки сказала ей это, – пояснил он, кивнув на Кэтти-бри, и они все повернулись к девушке.

Она стояла не моргая, и в самом деле, даже кивнула, соглашаясь с суждением Вульфгара.

– Гоблиноиды не как другие расы мира, – объяснила Кэтти-бри. – Они не как люди, хафлинги, эльфы, дворфы, гномы… даже дроу. Это твоя ошибка, любовь моя. Это было ошибкой нас всех, которую мы совершили в тот давний день, когда согласились на Договор Ущелья Гарумна. Мы надеялись увидеть мир с наших собственных точек зрения и на здравый смысл в сердцах орков. Возможно потому, что мы так хотели в это верить, или потому, что у нас было мало выбора, но, в любом случае, мы ошибались. Миликки показала мне это.

Дзирт покачал головой, выражая скорее замешательство, чем несогласие.

– Они злые, – просто сказала Кэтти-бри.

– Ты встречала мою родню? – саркастически ответил Дзирт.

– Здесь большая разница, – незамедлительно ответила она, как будто ожидала этого вопроса. – Твой народ, большинство из твоего народа, воспитывается в сетях демонической богини, которая построила в твоей культуре структуру контроля, которая часто приводит к актам зла. Пути дроу часто злые, я согласна, остаются вопросом выбора, свободной воли, хотя институты дроу искажают этот выбор в сторону требований Паучьей Королевы. С гоблиноидами и, особенно, с великанами дело обстоит не так.

–Ты считаешь, что следопыт может это знать, – бесцеремонно сказал Бренор. И когда все повернулись к нему, дворф пожал плечами и рассмеялся. – Ну, это не весь смысл твоего обучения, эльф? – спросил он Дзирта.

Дзирт снова повернулся к Кэтти-бри. – Однажды я встретил гоблина, противоречащего твоей точке зрения.

– Нойхайма, я знаю, – ответствовала она. – Я помню твою историю.

– Я в нем ошибался?

Кэтти-бри пожала плечами. – Возможно, есть исключения, но если так, то они значительно отличаются от своей расы. Или, быть может, он не был чистокровным гоблином, есть примеры хороших полуорков, есть даже целые сообщества полуорков, которые сосуществуют в мире.

– Но не чистокровные гоблиноиды? – спросил Дзирт.

– Нет.

– Значит, мы должны предполагать, что они, все они, все орки, все гоблины, гноллы и кобольды просто такие? Просто злые? – спросил Дзирт, со скептицизмом и тревогой в голосе. – Мы должны относиться к ним без милосердия и бить без разбора?

– Да, – промолвила она.

– Сейчас ты очень похожа на верховных матерей Мензоберранзана, когда они говорят о других расах, – проворчал он.

Но Кэтти-бри опять не моргнула и не отступила ни на шаг. – Если бы Бренор говорил такое о… скажем, о Несме, то его заявления были бы совместимы с этими твоими верховными матерями, – пояснила она. – Но не мои заявления относительно гоблиноидов. Они созданы, чтобы уничтожать, и не более того. Их благочестивый замысел несет упадок на землю, бич и вызов тем, кто служил бы доброй цели. Это не король, которому они служат, или даже богиня, как с дроу. И при этом это не слова королей, которые будут завоевывать, или расы в поиске превосходства. Это простая истина, говорю я тебе, как сказала мне Миликки. Гоблиноиды не вынашивают зло. Зло их природа. Здесь очень большая разница, и горе любому, кто стирает сию грань.

– Король Обальд увидел иной путь, – промолвил Дзирт. – Лучший для его народа, и его силы… – Он замолчал, увидев мрачное лицо Кэтти-бри.

– Это было обманом для нас и для Обальда, – промолвила Кэтти-бри. – Он получил великие дары от магии шаманов Груумша Одноглазого, и, на самом деле, от самого Груумша. Физические дары, как его великая сила, больше, чем у любого орка. Но также, ему дали мудрость и видение лучшего пути для орков, и он в это поверил, и, благодаря его силе, они последовали этому курсу.

– Тогда твоя точка зрения не имеет смысла! – аргументировал Дзирт.

– Если это не было уловкой, – продолжала бестрепетная Кэтти-бри. – Через Обальда Груумш привел орков в общество, родственное государство в королевствах Серебряных Пустошей, но только потому, что он полагал, что они могут лучше уничтожить это общество изнутри. Даже с армией, которую он собрал, Обальд не мог завоевать Серебряные Пустоши. Десятки тысяч доброго народа погибли бы в той войне, но королевства Серебряных Пустошей, устояли бы. На сей раз, кажется, Груумш потребовал больше фуража от своих приспешников.

– И мы дали это ему, – сказал Бренор, очень сокрушаясь.

Дзирт посмотрел на него с тревогой, а затем повернулся к Кэтти-бри, глаза которой, наконец, показали немного сожаления, возможно даже сочувствие, но не несогласие с мрачной оценкой.

– Они не люди, – сказала она мягко. – Они монстры. Это неверно для других рас, даже для тифлингов, которые претендуют на демонических предков, ибо у них, в отличие от гоблиноидов, есть свободная воля, и разум в вопросах совести. Действительно, у них есть совесть! А у настоящих чистокровных гоблиноидов нет, говорю я; Миликки говорит. Если бы вы нашли львенка и вырастили его в своем доме, вы были бы в большей безопасности, чем, если бы вы нашли и воспитали ребенка-гоблина, поскольку ребенок-гоблин, конечно, убил бы вас ради собственной выгоды, или даже просто для удовольствия от такого поступка.

Дзирт почувствовал, что пол уходит у него из-под ног. Он не сомневался относительно слов Кэтти-бри, и не сомневался относительно ее утверждения, что они были навеяны песнью Миликки. Это всегда очень печалило дроу, бродягу-дроу который отважился уйти со злых путей города его семьи. Была ли она права в своем суждении? Прежде всего, в ее оценке него?

Ее слова громко раздавались в мыслях Дзирта. Бремя, которое ты несешь, затуманивает твой взгляд. Он не хотел в это верить, хотел найти какие-то логичные противоречия в ее рассуждениях. Он подумал о Монтолио, его первом наставнике на поверхности, но быстрое воспоминание о тех днях подтвердило слова Кэтти-бри, а не его собственного сердца, поскольку Монтолио никогда не давал ему совета об оценке сути характера гоблинов или орков. Дзирт полагал, что Монтолио Дебруши был одним из самых добрых людей, из всех, кого он когда-либо знал, Монтолио бы заключил Договор Ущелья Гарумна?

Монтолио когда-нибудь позволял гоблиноиду жить?

Дзирт не мог себе представить, что да.

Он жалобно посмотрел на Кэтти-бри, но девушка любила его слишком сильно, чтобы предложить ему легкий выход. Он должен был столкнуться с ее обвинением, ибо эти ее слова пришли от Миликки, из общего места в сердцах Дзирта и Кэтти-бри.

Он хотел верить, что действия Обальда были вызваны благородными намерениями. Он хотел верить, что орк или гоблин как Нойхайм, может подняться выше репутации своей расы, ибо, если они могли, тогда, мог и он, и таким образом, если он мог, то и они, также, могли.

– Гоблиноиды не люди, – промолвила Кэтти-бри. – Не люди, не дроу, ни любые другие расы. Ты не можешь их судить и не можешь рассматривать их с той перспективы.

– Ты права, – вставил Бренор. – Дворфы знают это уже многих веков!

– Но ты подписал договор, – сказал Реджис, и все взглянули на хафлинга, и, в первую очередь, хмурый Бренор.

Однако их взгляды были встречены широкой, дразнящей, и, в конечном счете, заразительной улыбкой.

– На сей раз ты немного храбрее, не так ли? – спросил Бренор.

Реджис подмигнул и улыбнулся. – Пошли убивать орков.

Весь гнев Бренора, который, возможно, накопился от того замечания, был сразу смыт этим приглашением. – Бухаха! – проревел он и хлопнул Реджиса по спине.

– Тропы скоро откроются, и мы, в любом случае, пойдем, – промолвила Кэтти-бри. – Значит в Мифрил Халл?

– Ага, – сказал Бренор, но когда он говорил, он глядел на Вульфгара. Варвар оставил Друзей Мифрил Халла во времена Обальда, в конце концов, возвратившись в свой первый дом и к своему народу в тундру Долины Ледяного Ветра.

– Ага, – сердечно ответил Вульфгар.

– Значит, у тебя не хватает ума остаться со своим народом, – прямо спросил Бренор.

– Я вернулся, чтобы сражаться рядом с Дзиртом и всеми вами, – сказал Вульфгар, совершенно непринужденно. – Ради приключений. Ради битв. Давайте поиграем.

Дзирт заметил, что на него пристально смотрит Кэтти-бри. Он разделял ее удивление, и для них обоих это было приятное удивление.

– Мифрил Халл, – согласился Дзирт.

– Не сразу, – заявил Бренор. – У нас есть другое дело, – объяснял он, кивая при каждом слове. – Наш друг в беде, эльф, тот, кого ты видел и оставил умирать.

Дзирт посмотрел на него с любопытством.

Бренор подошел к стене, нагнулся и достал из-под своей койки знакомый шлем, щит и топор. Другие не были удивлены, но Дзирт, который той ночью на Пирамиде Кельвина был слишком слаб и ошеломлен, чтобы в полной мере рассмотреть облачение Бренора, конечно был. Ибо в свете рассказов его спутников о возрождении, он понял, что они имели в виду: Бренор посетил свою собственную могилу!

– Вообще говоря, наш старый друг был уже мертв, – пояснил Бренор, – и не так сильно, как он сам думает.

– Пвент, – выдохнул Дзирт, и лишь тогда вспомнил бедного товарища. Он нашел Пвента за пределами Невервинтера, за пределами Гонтлгрима, зараженного вампиризмом, и оставил дворфа в пещере, ожидать восхода солнца, дабы положить конец его проклятью.

– Что с ним? – спросила Кэтти-бри.

– Он в Гонтлгриме, убивает дроу, – промолвил Бренор.

– Это бы его осчастливило, – заметил Реджис, а затем с удивлением, затаив дыхание добавил, – Гонтлгрим?

– Он стал вампиром, – объяснил Дзирт.

– Ага, и я его не брошу, – промолвил Бренор.

– Ты собираешься его убить? – спросил Вульфгар.

Бренор пожал плечами, но Дзирт повернулся к Кэтти-бри. – Есть другой способ?

Девушка так же, как и Бренор, беспомощно пожала плечами. Она была жрицей, но, разумеется, не экспертом в вопросах нежити, это чуждая сфера, и, действительно, противоречащая принципам Миликки.

– Гонтлгрим? – снова спросил Реджис.

– Ага, мы его нашли, – промолвил Бренор. – В Скалистых горах к северу от Невервинтера. Пвент там, потерянный и мертвый, и еще там какие-то дроу, и мне не нравится мысль о том, что их народ с Кузней моих предков!

– Тогда мы найдем свои ответы на дороге, – промолвила Кэтти-бри.

– Джарлакс в Лускане, – заметил Реджис, и остальные оживились при этом имени.

Но Кэтти-бри думала об ином, понял Дзирт, в данный момент она качала головой. Она произнесла одними губами – Длинная Седловина.

Дзирт не мог скрыть своего удивления, поскольку дом Гарпеллов не был местом, которое, как правило, внушало доверие!