Текст книги "Ночь Охотника (ЛП)"

Автор книги: Роберт Энтони Сальваторе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)

Только один клинок!

И одна рука Джерта безвольно висела!

Один клинок против орды дворфов, нападающих со всех сторон. Джерт развернулся и ударил, прыгнул в сторону и бросился вперед, затем назад, блестящий в каждом движении.

Но сеть дворфов смыкалась, безжалостно атакуя кирками и кулаками.

– Ко мне! – Тиаго позвал воинов на помощь Джерту.

Эта помощь не придет вовремя, понял он.

– Равель! – крикнул он магу позади него, ибо он увидел, что Джерт слабеет среди кишащей массы сильных дворфов.

Над ними пролетело заклинание мага в форме аморфного зеленого шарика. Он влетел в разгар отчаянной борьбы Джерта и взорвался облаком зеленоватого газа, зловоние заставило Тиаго отступить и от отвращения сморщить нос. Он едва мог видеть путаницу впереди сквозь неприятный туман, и даже звук борьбы, казалось, приглушила густая дымка.

И надо надеяться, думал он, сражение прекратилось, бойцов парализовало зловонное облако.

Но потом из тумана вышли некоторые из этих бойцов, шеренга сердитых дворфов плевалась и фыркала, но, казалось, едва ли замедлилась от тошнотворных паров.

– Джерт, – одними губами произнес потрясенный Тиаго, когда он вошел в их ряды.

Эти дворфы доблестно сражались, но, как и их товарищи у взорванной двери, они не смогли победить превосходящую силу, которая пришла в их тоннели. В том коридоре погибло несколько дроу, но в три раза больше бравых дворфов Боевого Топора встретило там свой конец, и примерно столько же было взято в плен.

Однако Тиаго Бэнр не мог считать это победой, ибо борьба за Пирамиду Кельвина только началась, ибо, по меньшей мере, один дворф убежал, дабы предупредить бородатых родичей.

Ибо Джерт, Оружейник Дома Ксорларрин, друг и спутник Тиаго, лежал окровавленным в коридоре перед ним.

Тиаго внимательно смотрел, когда жрица Сарибель кинулась к Джерту и начала лихорадочно взывать к Ллос, дабы исцелить павшего воина.

Но безрезультатно.

Джерт Ксорларрин, самый надежный спутник Тиаго среди рядов Дома-соперника, был мертв.

– Зря ты его отпустил бежать впереди в одиночку! – проворчал Равель, когда Сарибель поднялась от мертвого благородного Ксорларрина и покачала головой.

Угрожающий взгляд Тиаго напомнил волшебнику, что он ворчит на Бэнра и тот может разорвать его на куски.

– Какой глупец бросил бы такое облако вредных паров на стайку дворфов? – парировал Тиаго. – Их еда и питье противней, чем твое жалкое заклинание! Вероятно, ты навредил только Джерту, или это и было твоим намерением?

При этом возмутительном обвинении Равель попятился, не навлечет ли это на него гнев Матроны Зирит?

– В первом же сражении, – сказала Сарибель с большим раскаянием, привлекая внимание обоих. Жрица покачала головой. – Мы должны победить в этой борьбе, дабы искупить потери. Береллип будет не довольна. Матрона Зирит будет не довольна.

– Если мы не вернемся с толпой рабов для наших рудников, – сказал Тиаго, и он приказал драукам подойти с кандалами и заняться пленниками. – И с головой Дзирта До’Урдена. Пошли, – сказал он Сарибель, Равелю и остальным, – давайте отомстим за смерть Джерта.

– Со всей скоростью, – согласился Равель. – Пока не задействована основная защита. – Затем маг бросил заклинание, создав плавающий волшебный глаз, который он послал вниз по боковому проходу.

Другие волшебники сделали то же самое, их магические глаза распространились по коридорам, показывая им путь.

Глава 21. Груда ночных змеев

– Где твой питомец? – Квентл спросила Громфа, когда она нашла брата в его личных покоях в Доме Бэнр.

Архимаг засмеялся над характеристикой иллитида. – Метил остается в К'Ксорларрин.

Квентл села напротив него, и она казалась очень недовольной новостями. – Все еще? – кисло спросила она.

– Я могу призвать его в любое время, – пояснил Громф. – И он постоянно мысленно со мной общается. Физические расстояния не имеют большого значения для иллитида.

– Тсэбрэк ушел на восток, – промолвила верховная мать. – Матрона Зирит еще не уехала в К'Ксорларрин. Я не доверяю ее дочери Береллип...

– Береллип не представляет интереса. Для меня, для вас, или Метила, безусловно.

– Тогда почему ты оставил проницателя позади?

– Мы нашли... инструмент, – объяснил Громф, и на его лице появилась усмешка.

Верховная Мать Квентл посмотрела на него с любопытством, и, казалось, была не довольна его загадочным ответом. – Инструмент?

Громф кивнул. – Так может показаться.

– Инструмент для содействия достижения целей Паучьей Королевы?

– Или он уже использовался в этом качестве, – промолвил Громф.

– Расскажи, – заметила Квентл.

– Это еще одна из многих движущихся деталей, – ответствовал Громф. – Возможно. Или возможно нет. Это поразительно, не правда ли, так много вещей прошло полный круг, чтобы приземлиться перед нами в этот критический момент?

Вначале казалось, что верховная мать будет кричать в гневе по поводу продолжающейся увертливости архимага, но, вместо этого, Квентл промолчала и наклонила голову.

Она честно обдумывает слова, осознал Громф, он увидел еще одно доказательство прогресса его некогда незрелой и слабой сестры. Работа Метила по вживлению воспоминаний Ивоннель продолжала удивлять.

– Сын Баррисон Дель'Армго вернулся к нам именно в это время, – пояснил Громф, – и с мечом нашего убитого брата! Убитого от руки еретика, который когда-то убил вас.

Глаза Квентл сузились, но она не сердилась на него, Громф знал.

– Этот бродяга недавно вызвал крик Леди Ллос, на который вы теперь правильно и умно среагировали, восстановив его проклятый Дом.

– Бродягу знает Джарлакс, – согласилась Квентл. – Который, разумеется, уже попал в паутину Дзирта.

– Вы скрепили союз с Матроной Мез'Баррис при помощи Тос'уна, без сомнения, а Матрону Зирит вы связали через Тсэбрэка и Сарибель. И, действительно, что может быть проще войны, чтобы заставить все Дома подчиняться?

– А теперь еще один инструмент, как ты говоришь, – подтолкнула Квентл.

– Столько кажущихся совпадений! – театрально ответил Громф. – Что Джарлакс принес мне голову нашей покойной матери, что Метил Эль-Видденвельп обитает в пещерах недалеко от нашего дома, и что он и Ивоннель Вечная могут нам так помочь в это время великих потрясений. Это просто удачные случайности? Или это боги, или Леди Ллос, так умно запланировала это на время Раскола?

– Этого достаточно, чтобы заставить тебя жалеть, что ты не был более набожным, я полагаю, – хитро сказала Верховная Мать Квентл.

Громф рассмеялся. – Кажется, я достаточно набожен, учитывая мою нынешнюю роль в пряже паутины Паучьей Королевы.

Квентл кивнула, соглашаясь с этим. – А теперь еще один инструмент, как ты говоришь, – снова подтолкнула она, на сей раз более настойчиво.

– Возможно.

– Рассказывай.

Громф смотрел на нее несколько мгновений, затем покачал головой. – Я пока не уверен, – ответил он, и Квентл нахмурилась.

– В этом часовом механизме слишком много движущихся деталей, – объяснил архимаг. – Вам сейчас не нужно волноваться об этой другой потенциальной шестеренке.

– Не тебе решать, о чем мне волноваться, – предупредила верховная мать.

Но Громф лишь улыбнулся. – Моя игра идет параллельно вашей, – сообщил он, – как это было в туннелях за пределами города, когда я привел вас к Метилу. Идите и помолитесь, я прошу, и вы увидите, что мое решение лучше всего служит Леди Ллос. Вам нужно перетянуть на свою сторону опасную соперницу, восстановить Дом и подготовиться к войне, не так ли? Если инструмент, который я обнаружил, подойдет для ваших нужд, то я открою его вам, и, на самом деле, обеспокою вас им. В противном случае вам лучше не отвлекаться.

– Ты скрываешь это от меня ради моего же блага?

– Я ничего не скрываю. Я не отвлеку вас, пока я не буду уверен, что отвлечение заслуживает вашего времени и внимания.

Он внимательно следил за своей сестрой, пока говорил, думая о том, как Квентл отреагировала бы на отказ, по сравнению с ожидаемой реакцией, которую он бы получил от Ивоннель.

И, действительно, в Квентл, в тот момент, казалось, шла внутренняя борьба, однако ей удалось сохранить спокойствие. Ее длительное молчание говорило само за себя.

– Значит параллельная игра для общей цели, – сказала она, наконец, и встала, чтобы уйти. – Сообщи мне, когда вернется иллитид.

Громф кивнул и его сестра, нет, он не мог думать о ней как о сестре в этот момент, ибо, в самом деле, она ответила, как мудрая Ивоннель, и Верховная Мать Мензоберранзана покинула его палату.

***

Вторжение щупалец уже не внушало ей такое отвращение, ее отвращение уменьшалось с каждой сессией, эти сессии быстро стали обычным явлением, хотя у Далии, действительно, было слабое представление о течении времени.

Она знала это место, подумала она, и воспоминания о звуках водоворотов водных элементалей и неуловимом стуке огненного предтечи в яме перед ней вернули ее к временам Силоры Салм и разрушения Невервинтера.

Она не могла во всем разобраться.

Также, она знала, что камера была другой, и она заметила, что многие ремесленники-дроу и рабочие-гоблины мечутся вокруг с металлом. Лестница? Перила?

Прямо перед ней послышался скрежет камня о камень, когда множество рабочих-гоблинов установило мраморную вершину...

Чего? Саркофага? Алтаря? Быть может, жертвенного стола? Это был гладкий черный камень, отметила она, с красными прожилками, словно кровь.

Да, словно кровь.

Мимолетные картинки, многие воспоминания Далии, некоторые вещи, которые эльфийка не понимала, пришли ей в голову, когда комната перед ней исчезла, и она не могла честно сказать, что иллитид забрал у нее, или, что он дал ей.

Все это было как в тумане, и пульсирующую боль от работы Метила было невозможно отрицать.

Воительница слышала свой крик, но он тоже казался далеким, как будто она слышит крики какой-то другой девушки в какой-то другой комнате, и это нарушало саму сердцевину ее личности.

Она пыталась метаться, но пауки хорошо сделали свое дело и нити держал ее крепко, стоящую широко раскинув руки.

Беспомощно.

В какой-то момент, она потеряла сознание, подавленная вторжением, ужасом, смятением.

***

– Вот! – торжествующе сказал Реджис, показав маленькое керамическое изделие, которое он создал, вроде крошечной суповой тарелки.

В течение нескольких мгновений Вульфгар глядел на предмет, затем перевел глаза на сложную конструкцию дымящихся пузырьков и металлической трубки над небольшим костром. Потом он, озадаченно, посмотрел на Реджиса.

– Великолепно, не правда ли? – дразнился хафлинг.

– Нет, – промолвил Вульфгар. – Я видел, как старухи, со вдвое меньшими усилиями, делают из глины миски, которые действительно можно использовать.

– Ах, ты просто не понимаешь. Это не обычный горшок.

– Возможно, для бурундука.

Реджис вздохнул и вернул взгляд, а Вульфгар лишь пожал плечами. Сидя в стороне маленькой комнаты, Кэтти-бри слегка усмехнулась, наслаждаясь их подшучиванием.

– Иди, посмотри, – предложил ей Реджис.

– Что посмотри? – спросил его Вульфгар. – Все эти усилия ради миски для бурундука?

– На какой предмет ты наложила чары света? – спросил хафлинг, когда подошла Кэтти-бри. После сражения с гоблинами девушка озарила область большим заклинанием света, и держала его до сих пор, в этой комнате, позволяя Реджису легче практиковать свою алхимию.

– Мое кольцо, – объяснила она, подняв руку, дабы показать подаренное Дзиртом рубиновое кольцо.

– Положи его на стол, – велел Реджис, и Кэтти-бри сняла кольцо и положила его.

– Обратите внимание, что свет не блокируется столом, – пояснил Реджис. Остальные, конечно, это знали, но они рефлекторно взглянули вниз на пол под столом. Было что-то вроде теней, но не так уж много, ибо таков был двеомер магических заклинаний света, они на самом деле не исходили от заданного источника, а скорее, они охватывали область.

– Разумеется, – промолвила Кэтти-бри.

Реджис широко улыбнулся, перевернул небольшую миску и накрыл ею кольцо. В комнате было по-прежнему светло, но миска оставалась темной, четко блокируя волшебный свет.

– Как колпак фонаря! – объявил Реджис.

Кэтти-бри закивала, очевидно, пытаясь разобраться в последствиях и возможностях, однако Вульфгар пребывал в недоумении.

– Как ты это сделал? – спросила Кэтти-бри.

– Лишайник, – объяснил Реджис. – Собирая его, я заметил, что он, безусловно, испускает собственный свет, но не пропускает свет, любой свет, даже твой. Я читал об этом, – пояснил он и кивнул на книгу алхимии, – но я не думал, что могу правильно перегонять эссенцию.

– Для чего эта безделушка? – спросил Вульфгар.

Улыбаясь все шире, Реджис взял вторую крошечную керамическую миску, затем поднял первую и кольцо и сложил их вместе, сформировав шар. В комнате немного потемнело, но магия по-прежнему просачивалась в месте соединения чаш. Реджис двинулся к поддону его перегонного куба, и обмакнул палец в какой-то еще не затвердевший материал. Он поднял палец, дабы другие увидели темно-коричневый материал, а потом провел им по шву между половинками шара, измазывая его своим варевом.

В комнате сразу потемнело, и было бы черно как смоль, если бы не маленький костер и зеленовато-белый свет от лишайников вдоль края комнаты.

– Ты преградил свет, – отметил Вульфгар, его тон показывал, что он был совершенно не впечатлен.

– Нет, – поправила Кэтти-бри, ее голос наполнял трепет. – Ты блокировал магию.

– Да, – ответствовал Реджис.

– Что это значит? – спросил Вульфгар.

– Когда я носила это кольцо, если я прятала руку под складками мантии, свет вокруг нас не исчезал, – объяснила Кэтти-бри. – Чтобы действительно преградить волшебный свет, нужна толстая стена из плотного материала, но Реджис сделал это при помощи небольшой керамической штуки.

В тусклом свете, Реджис заметил, что Вульфгар примирительно пожал плечами, но варвар до сих пор не понял смысл могущественного инструмента, который только что смастерил Реджис, это стало очевидно, когда Вульфгар остро спросил, – Для чего?

– Керамика хрупкая, – пояснил Реджис. – Что, по-твоему, случится, если бросить шарик на каменный пол или в стену?

Несколько мгновений Вульфгар молчал, а затем засмеялся. – Я думаю, наши враги будут удивлены.

– Особенно враги-дроу, – отметил Реджис, – которые предпочитают темноту.

– Эй, что! – послышался крик, когда дверь распахнулась, и свет факела затопил комнату. Под оранжевым мерцанием смутно вырисовывалось хмурое лицо Бренора с боевым топором наизготовку.

– Бренор! – Реджис и Кэтти-бри крикнули вместе, дабы успокоить его.

– Мы думали, вы в беде, – шепотом объяснил Дзирт, который, почему-то, стоял прямо среди трио.

Все трое чуть не выпрыгнули из своих сапог.

– Отсутствие света, – пояснил Дзирт. – Я думал, что пришли дроу и подавили твое заклинание.

Реджис раздавил в руке керамический шарик, и в комнате тотчас посветлело.

– Наш друг хафлинг создал для нас ценные инструменты, ибо мы отправимся глубже, – объяснила Кэтти-бри, забрав у Реджиса кольцо и надев его на руку.

– Несколько, я надеюсь, – согласился Реджис. – Если ты сможешь творить заклинания.

– Завтра, – пообещала Кэтти-бри.

– И противоядие, – добавил Реджис, двигаясь к перегонному кубу. – Я стал весьма искусным в его изготовлении, ибо я варю яды для своего ручного арбалета и часто укалываю пальцы дротиками. Я не могу сказать вам, сколько раз я проваливался в глубокий сон, когда я должен был работать!

– Да, и он думает, что мы удивимся, – сухо ответил Бренор.

Реджис одарил его ухмылкой, затем поднял один из немногих стеклянных пузырьков, каждый из которых был заполнен жидкостью молочного цвета. – Специально для борьбы с ядом дроу, – объяснил он. – Если мы приблизимся к ним, выпейте один из них, и в течение половины дня вам не будет грозить коварный сон от стрел их ручных арбалетов.

– Хорошо, – поздравил Дзирт. – И мы приблизимся к ним, я полагаю. Мы с Бренором дошли до великой лестницы, она ведет вниз, но это не должно стать слишком большой проблемой. – Он посмотрел на Кэтти-бри, которая ответила ему уверенным кивком.

– Лучшая новость заключается в том, что комната внизу оказалась пустой, – продолжал Дзирт. – Казалось бы, в Гонтлгриме не так много дроу, как мы опасались.

– Но если это так, то, возможно, они ушли со своими пленниками, – заметил Вульфгар.

– Давайте скорее отдыхать, – промолвил Дзирт. И он не добавил, но все они знали и боялись, что предстоит путешествие вглубь Подземья в погоне за темными эльфами.

***

Далия пробудилась много часов спустя, обнаружив, что она опять лежит перед тремя висячими клетками в жаркой Кузне. Она бросила взгляд на мертвого Брата Афафренфера, и почувствовала только мимолетную жалость.

Она повернула голову к Артемису Энтрери, который безвольно висел в своей клетке, прижав лицо к решетке. Он тоже погиб? Она ощутила укол страха.

Да, страха, и эта инстинктивная реакция напомнила Далии, кто она такая, и она стала самой собой. С большим усилием, она заставила себя сесть, и она вздохнула с облегчением, когда Энтрери открыл глаза и посмотрел на нее.

Но, как и ее жалость к монаху, это был мимолетный всплеск сознания, ибо потом к ней пришли другие мысли, и она лукаво улыбнулась, когда подумала о том, как восхитительно было бы взять раскаленную кочергу и ударить ею Энтрери.

Этот образ ее потряс, и ее улыбка исчезла, сменившись сердитым взглядом, который относился не к Энтрери, а к ней самой. Эльфийка чувствовала себя потерянной и подавленной, словно ее истинные мысли были единственным червем в груде ночных змеев, и все они будто сгрудились, дабы получить превосходство в ее мыслях.

– Далия? – спросил Энтрери слишком твердым голосом, для того, кто так долго висел, но потрепанная Далия этого не заметила.

– Значит, они тебе доверяют? – спросил Энтрери, и указал на ноги Далии, ни одна из которых больше не была прикована к металлическому шару.

Но Далия не понимала, о чем он говорит.

– Сейчас их немного, – прошептал Энтрери.

– Ты считаешь, что сможешь убежать? – ответила ему Далия с ухмылкой.

– Мы, – поправил он.

– Нет, мы не можем, – просто сказала она.

– Стоит рискнуть, – подталкивал он. – Лучше уж они поймают нас и убьют, чем... – Он остановился и посмотрел вверх, потом наклонился вперед, мертвым грузом навалился на решетку.

Мифриловая дверь, ведущая к камере предтечи, открылась, и в Кузню вошла жрица Береллип, она сразу обратила внимание на Далию, а значит и на него. Она подошла ремесленнику-дроу у Великой Кузни Гонтлгрима и завязала разговор, но она продолжала смотреть на Энтрери и Далию.

– Мы должны попытаться, – Энтрери прошептал эльфийке, хотя он даже не изменил позу.

Но Далия пожала плечами, неспособная обдумать его предложение, неспособная даже постичь такую вещь как побег.

Она понимала, о чем он говорил, и единственный червь в груде ночных змеев в ее голове, считал его совет правильным. Однако этого червя становилось все труднее найти в кишащей массе, ибо вторжения иллитида вызывали другие воспоминания, рисовали другие картинки и предлагали другие искушения.

Далия рассмеялась и просто отвернулась в сторону.

***

Некоторое время спустя, Береллип Ксорларрин и Йеррининэ стояли возле жертвенного алтаря в камере предтечи, ставшей часовней, спинами к яме, глядя в стену перед ними, которая в настоящее время настолько покрылась паутиной, что камни уже было не видно.

По обе стороны от этой стены стояли большие нефритовые пауки, часовые у двух выходов, один рядом с коридором к Кузне, другой рядом с ныне закрытым тоннелем, который будет служить личными покоями Матроны Зирит.

Входа в этот второй туннель сейчас даже не было видно, ибо он был заблокирован толстой паутиной.

Береллип поглядела налево, мимо палаты Зирит, и на дорожку, которая была перестроена в переднюю через яму предтечи. Вода текла вниз вокруг нее от продолжающейся магии, удерживающей предтечу, и пар поднимался снизу вверх, так что она могла только мельком увидеть сверкающий металл.

Жрица повернулась, немного напрягая шею, дабы посмотреть сквозь эту переднюю, где медитировал Метил Эль-Видденвельп, и где большая водная элементаль охраняла рычаг, и, вероятно, также охраняла иллитида, ибо оба существа были в союзе с Громфом Бэнром.

– Равель скоро повернет к дому, – Береллип сказала драуку, мысленно сменив тему, ибо она не хотела слишком часто напоминать себе, что из-за попустительства Бэнров к этому святому месту такой свободный доступ.

– Он удачно поохотился?

Береллип промолчала, и сердитый драук угрожающе сузил глаза. – Одержимость Тиаго Бэнра бродягой очень дорого мне обошлась, – напомнил он.

– Речь не о тебе, ошибка, – ответил странный, водянистый, но, бесспорно, женский голос. Береллип и Йеррининэ быстро повернулись на неожиданный звук. И увидели, что паутина перед палатами Матроны Зирит поворачивается, как будто раскручиваясь, словно вращающийся щит Тиаго, за исключением того, что ее движение собирает круговые пряди вместе по периметру паутины, открывая портал, через который вышла очень красивая и совершенно голая дроу.

– Если заговоришь снова, я брошу тебя в пасть предтечи, – предупредила женщина.

И Йеррининэ повиновался, ибо он знал, как и Береллип, что это была не просто дроу, а служанка Ллос, йоклол пришла без приглашения в их домашнюю часовню.

Береллип упала на колени, опустила на ладони лицо и начала молиться. Огромный драук рядом с ней прижал к полу свое луковицеобразное тело паука и тоже опустил взгляд. Однако молиться он не стал. Драукам не разрешалось молиться.

– Встань, – служанка повелела Береллип, она быстро и неловко поднялась, и почувствовала себя довольно глупо, ибо она чуть не ударилась об край каменного алтаря перед собой.

Служанка ничего об этом не сказала, и даже не глядела на нее, она поняла, когда она заметила, что прекрасная дроу смотрит по сторонам, медленно, и, казалось, одобрительно кивая.

– Где посох? – спросила она, поворачиваясь лицом к жрице.

Береллип посмотрела на неё в замешательстве.

– Оружие дарсиёр, – нетерпеливо уточнила служанка.

– В м-моих покоях, – заикаясь, ответила Береллип, действительно в недоумении, ибо, как служанка могла знать об этом любопытном посохе?

Служанка кивнула и медленно повернулась, это движение напомнило Береллип, что истинная форма сего существа скорее напоминала наполовину расплавленную, безногую свечу, чем эту изящную женщину, стоящую перед ней. Служанка подняла одну руку в сторону вестибюля через пропасть, хотя его не было видно сквозь туман и льющуюся дождем воду.

– Пора, – сказала она, ее голос разносился вокруг, наполняя комнату, и она вернулась к подобной тоннелю комнате, через отверстие в паутине, которая сразу же начала снова вращаться, в другую сторону на сей раз, запечатывая вход позади нее.

«Принесите», послышалось в головах Береллип и драука, и оба, как ни странно, поняли, что это означает, и оба быстро двинулись, прежде чем проницатель даже пересек мост на главную часовню.

***

Далия билась во сне, стонала и разрывала свою все еще оставшуюся одежду. Ее рубашка висела лохмотьями, гладкая и белая кожа ног просвечивала во многих местах сквозь прорехи в ее штанах, и она потеряла свои сапоги, либо ее мучители отняли их у нее.

Энтрери наблюдал все это с истинным сочувствием, разделяя боль Далии, или пытаясь, ибо он не мог вообразить, что сделали с ней темные эльфы, чтобы вызвать такие глубокие крики.

Ему придется ее оставить, понял он.

Нет, ему придется ее убить, ради ее же блага. Его накормили лишь скудными отходами, и его сил надолго не хватит. Он не мог ждать, и он не мог надеяться взять Далию с собой. Он убежит в тот же день, когда погаснут горны.

Он глядел на Далию, понимая, как трудно будет забрать ее жизнь независимо от того оправдания, независимо от того, что это ради ее же блага.

Громкий стук отвлек его внимание от спящей эльфийки, к маленькой двери в середине комнаты, входу в камеру предтечи. Там работала группа дроу, гоблины сновали туда и назад по их поручениям, нанося последние штрихи на новую арку, которую они оформляли в целях дальнейшего укрепления мифриловой двери.

Одна ремесленница-дроу, жрица, полагал Энтрери, ваяла драукоподобное украшение, которое теперь прикладывалось к гладкой двери. Черный адамантин резко выделялся на сияющем серебристом мифриле.

Знак дроу в доме дворфов.

Через мгновение женщина и другие бросились в сторону, когда дверь распахнулась, и Энтрери смотрел с ненавистью, как из туннеля выходил Йеррининэ. Ему пришлось согнуться, ибо драук был таким высоким и неуместным в тоннеле, сделанном для дворфов, а когда он выпрямился в Кузне, Энтрери показалось, будто это демон из Бездны.

Большой, черный, мерзкий демон, одновременно красивый и безобразный.

С булавой Амбры на плече, Йеррининэ подошел прямо к клетке Энтрери, и убийца попытался притвориться бессознательным, но также напрягся, ожидая грубое приветствие. Приоткрыв один глаз, Энтрери также отметил, что из тоннеля выскочила Береллип, и пошла через Кузню к своим покоям.

– Просыпайся, маленькая дарсиёр, – сказал Йеррининэ, когда он навис над Далией, и он объявил о своем прибытии, позвонив в клетку Энтрери как колокол.

Сражаясь за дыхание, когда он развернулся, убийца был уверен, что удар сломал более одного ребра.

Он начал вращаться и увидел, что Йеррининэ нагнулся, чтобы поднять Далию за ее заплетенные волосы.

Он снова обернулся вокруг и увидел, что Далия наполовину стоит, неуклюже покачиваясь, и лишь благодаря тому, что драук держит ее за волосы.

Он обернулся вокруг в третий раз и увидел, что Далия сопротивляется, хватаясь за руку драука, пытаясь вырваться. Когда он опять отвернулся, Энтрери услышал, что девушка задыхается от боли, потом увидел, что она выпрямилась, когда Йеррининэ жестоко дернул ее за волосы.

Он вновь обернулся вокруг, когда Далия полетела на пол, ибо громадная тварь ударила ее по лицу.

– Нет! – невольно закричал Энтрери.

Булава ударила по клетке, останавливая вращение.

– Он жив! – сказал драук, с явным ликованием.

От сокрушительного удара тяжелой булавой у Энтрери перехватило дыхание, и, прежде чем он собрался с мыслями, Йеррининэ ударил его еще раз.

Гоблины развеселились, и драук совершил очередной сокрушительный удар.

Дроу в Кузне прекратили свою работу и начали подталкивать драука к продолжению.

Энтрери почувствовал, что металлическая клетка просела рядом с его ногой, которая также согнулась под тяжестью следующего мучительного удара.

Темные эльфы веселились, гоблины выли от садистского ликования.

– Драук! – раздался крик, голос казался таким далеким, что Энтрери не мог его осмыслить.

Веселье тотчас прекратилось, остался только звук огня печей и скрип цепи клетки Энтрери.

Но убийца ничего из этого не слышал, и он не услышал крик Далии, когда Йеррининэ снова рывком поставил ее на ноги и потащил через комнату.

Долгое время спустя, к Энтрери возвратилась чувствительность. Он ощутил привкус крови. Он почувствовал острую боль, когда он попытался вздохнуть, и понял, что одна из его ног не слушается.

Он пришел к выводу, что ему нечего надеяться сбежать сейчас.

И Далия пропала, и если они не вернут ее на пол перед ним, он не мог надеяться покончить с ее страданиями.

***

Далия выпрямилась с раскинутыми в стороны руками, и вокруг нее ползала тысяча пауков.

Она слишком хорошо все это знала.

Но, на сей раз, что-то было иначе, Далия чувствовала, хотя и не совсем понимала. Она чувствовала, что нити обматываются вокруг нее, связывают ее со стеной паутины позади нее, держа ее вытянутые руки.

Руки были прямее, чем раньше, идеально выпрямленные, и она вообще не могла их согнуть. Это было по-другому. Дроу положили шест на ее плечи.

Нет, не шест, с ужасом осознала Далия. Это была Игла Коза, ее посох.

Они вооружили ее!

На мгновение она подумала, что это серьезная ошибка ее похитителей, казалось, что она могла оторваться от паутины и атаковать стоящую перед ней жрицу Ксорларрин.

Но затем она поняла, что не может, ибо нити дернули ее, подняли ее на цыпочки, а потом вообще оторвали ее от земли.

Она повисла, раскачиваясь.

Пауки продолжали свою работу, покрывая ее паутиной.

К ней подошел иллитид, покачивая щупальцами.

Она опять начала кричать.

Долгое время спустя, она безвольно висела и больше ни о чем не знала.

«Теперь она ваша», Метил Эль-Видденвельп телепатически передал Береллип. Он методично повернулся и пошел в сторону, к проходу, который приведет его в переднюю через ущелье. «Подходящее украшение, чтобы закончить вашу часовню», водянистый голос Метила прозвучал в голове Береллип и всех остальных в комнате.

На лице Береллип появилась кривая усмешка, а пауки продолжали свою работу, оборачивая Далию в кокон. Они деловито ползли по ее лицу, оставляя свои нити.

Потрясенная Далия распахнула свои голубые глаза. Под маской, ее лицо исказилось в безнадежном, приглушенном крике.

Береллип, не мигая, глядела на нее. Не стоит смеяться вслух, поняла жрица, ибо торжественная церемония приблизилась к своему концу. Посмотрев на больших нефритовых пауков с каждой стороны, Береллип резко хлопнула в ладоши, и эти магические арахниды начали тянуть нити, которые образовали петли и были наброшены на невидимую перекладину посреди паутины, и кокон Далии начал подниматься выше.

Она поднималась под небольшим углом, наклонившись вперед, проходя сквозь стену паутины.

Воительницу затянуло внутрь, и на стене паутины остался только ее контур.

Просто украшение часовни К’Ксорларрин, плененная измученная дарсиёр, вечно глядящая вниз на жертвенный алтарь.

– В этом месте, вечно в смерти, ты сможешь увидеть жертвоприношения многих из твоего грязного рода, – молилась Береллип.

Далия этого не слышала.

Далия ничего не слышала.