Текст книги "Залив ангелов"

Автор книги: Риз Боуэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА 34

Когда я спускалась по лестнице, навстречу мне попался доктор Рид.

– Мисс Бартон, – сказал он, – мы вас искали. Пожалуйста, пройдите в гостиную сэра Артура. Нам нужно поговорить.

Я последовала за ним и обнаружила, что в гостиной уже сидят сэр Артур и лондонский инспектор. Тут было так сильно накурено, что у меня заслезились глаза. Это уже само по себе было необычно: королева курения не одобряла, и во дворце даже ее родственники выходили с трубками и сигарами во двор.

Сэр Артур, человек с безупречными манерами, поднялся на ноги, когда я вошла. Полицейский инспектор остался сидеть.

– Хорошо, что вы пришли, мисс Бартон, – сказал сэр Артур. – Пожалуйста, садитесь.

Я села, отметив для себя, что тон сэра Артура несколько изменился, как и манеры всех присутствующих.

– Мисс Бартон, – начал инспектор Роли, – почему вы заподозрили, что причиной смерти графа могли стать листья ядовитого олеандра?

– Граф пришел в кухню жаловаться, в том числе и на то, что на обед ему не подали красного мяса, – объяснила я. – А еще на то, что в буйабесе остались кусочки лаврового листа.

– В чем? – резко переспросил инспектор.

– Это местное рыбное блюдо, – объяснила я. – Очень вкусное.

– И вы добавляете в него лавровый лист?

– Да, но в муслиновом мешочке. Я вынула его перед тем, как подавать еду на стол.

– И вы немедленно пришли к выводу, что это не лавровый лист, а олеандр?

– Нет, сэр. Я начала видеть связь, только когда встретилась в парке с принцессой Софией. Она очень резко поговорила со мной, заявив, что торговца грибами, шеф-повара отеля и меня должны наказать за убийство ее жениха. Потом она неожиданно посмотрела мне за спину, и выражение ее лица изменилось. Я увидела у нее в глазах страх, а после она убежала. Я не могла понять, что вызвало такую реакцию, потому что вокруг никого не было. Мы стояли на газоне, обрамленном олеандровыми кустами. Потом мне вспомнился пикник, когда принцесса Беатриса сказала своим детям, что олеандры очень ядовиты. – Я замолчала, ожидая какой-то реакции.

– Принцесса София – это которая? – спросил инспектор.

– Немецкая принцесса, молодая родственница королевы, – объяснил сэр Артур. – Она была помолвлена с графом.

– Так что же, эта молодая особа предполагает, что принцесса убила своего жениха? – Инспектор посмотрел на доктора Рида, ожидая подтверждения.

– Да, сэр. Именно это я и предполагаю.

– И что же заставляет вас так считать?

– Я разговаривала с ней в день пикника. Она плакала. Я подошла ее утешить, и она сказала, что не хочет выходить за графа. Назвала его чудовищем. Я попыталась вмешаться и поговорить с королевой, но ее величество была непреклонна в том, что эта свадьба политически важна и потому состоится.

Инспектор положил свою трубку и подался вперед, вперившись в меня взглядом:

– Вы ведь повариха, так?

– Да, сэр.

– И при этом утешаете принцесс и болтаете с королевой? Это кажется мне невероятным.

– Если вы мне не верите, полагаю, можно обратиться за подтверждением к ее величеству, – сказала я.

– Но почему? Зачем людям высокого ранга откровенничать с такой, как вы?

– Нетрудно заметить, что мисс Бартон – юная леди, выросшая в хорошей семье, – сказал сэр Артур.

– Которая жила в домишке на йоркширских болотах? А потом с двенадцати лет пошла в услужение? Как это вяжется с хорошей семьей?

«О ужас! – подумала я. – Значит, та информация, которая имеется во дворце о якобы моей биографии, уже получена. Теперь мне остается лишь напропалую блефовать».

– Мой отец был образованным человеком, – начала я. – К несчастью, я очень рано осиротела, и мне не осталось ничего, кроме как найти себе место. – Тут я решила сменить тему. – Но мне хотелось узнать, доктор Рид, мог ли граф умереть от отравления олеандром?

– Это весьма вероятно, – ответил тот. – Олеандр вызывает спутанность сознания, головокружение и тошноту. Потом отказывает сердце. Граф умер именно так.

– Значит, он уже был отравлен, когда пришел ко мне на кухню, – сказала я. – Он спотыкался, не мог как следует сосредоточиться и говорил несколько сбивчиво. Я еще подумала, уж не пьян ли он.

– Вы приготовили рыбное блюдо, – вступил инспектор, – и что дальше? Была ли у кого-то возможность подсунуть туда эти листья?

– В кухне – нет. – Теперь у меня было больше надежды, и голос звучал увереннее. – Потом пришел лакей, и я сервировала для графа поднос с обедом. Лакей его унес.

– С этим лакеем побеседовали. – проговорил сэр Артур. – Он заявляет, что как раз нес еду графу, когда появилась принцесса София. Она сказала, что хочет побыть несколько минуток со своим суженым, и велела лакею оставить поднос на столе перед дверью в комнату.

– Значит, у нее была прекрасная возможность подложить олеандр в тарелку и дать ему время впитаться, – прошептала я.

Мужчины кивнули.

– Если все действительно указывает на вину принцессы, – медленно произнес сэр Артур, – а пока, похоже, так оно и получается, я понятия не имею ни как доказать это, ни как поступить. Следует ли сообщить ее величеству? Или такую тревожную новость лучше утаить?

– А что с принцессой Софией? – не понял инспектор. – Вы что, собираетесь дать ей уйти от правосудия?

– Это нужно как следует обдумать, – сказал сэр Артур. – Рассмотреть все последствия. Возможен международный инцидент. Отец принцессы – могущественный человек. У него союзники по всей Европе. Император Священной Римской империи, кайзер…

– Вы правильно сказали, что мы не сможем ничего доказать, – согласился доктор Рид. – Не думаю, что мы добьемся у принцессы признания.

– Вы должны знать еще кое-что, – проговорила я. – Думаю, она и раньше пыталась его убить.

– Правда? И когда же? – Инспектор сидел теперь очень прямо и не сводил с меня глаз.

– Я считаю, что на карнавале стреляла именно она. И не в королеву, а в графа Вильгельма. Но, будучи не слишком хорошим стрелком, только задела ему плечо.

– Как, ради всего святого, вы пришли к этой идее?! – вскричал инспектор.

– Принцесса не пошла на шествие. Она заявила, что у нее болит голова, и осталась. И помните, сэр Артур, я нашла револьвер в кустах и отнесла его вам. Если стрелял анархист, посторонний человек, то у него была возможность выбросить оружие куда угодно – да хоть в море зашвырнуть. Я думаю, принцессе пришлось в спешке возвращаться в отель, и возможности избавиться от револьвера у нее не было.

– Силы небесные! – Сэр Артур выглядел теперь весьма обеспокоенным.

А вот инспектор – нет.

– А знаете, что я нахожу интересным? – протянул он. – Роль этой молодой особы во всем, что случилось. Она печет пирог, но уверяет, что ничего не знает о грибах. Она узнает об олеандре, но твердит, что сама никуда его не клала. А теперь говорит нам, что нашла оружие и приходит к выводу, что из него стреляла принцесса София, потому что оно оказалось в кустах у отеля. Как-то весьма удачно для нее, не считаете?

– На что конкретно вы намекаете, старший инспектор? – спросил сэр Артур.

– На то, что она по каким-то причинам очень хочет впутать принцессу Софию.

– И какой же мотив у нее может быть?

– Конечно же, спастись самой. – Казалось, инспектор очень собой доволен.

С меня было достаточно.

– Старший инспектор, – сказала я, – не знаю, откуда у вас взялась мысль, что я каким-то образом недолюбливаю августейшую семью. Для меня величайшая честь работать у королевы. И если бы я действительно совершила эти преступления, то неужели бы сказала кому-то об олеандре? Разве отнесла бы припрятанное оружие сэру Артуру?

– Тут она права, – согласился доктор Рид. Я понимала, что он на моей стороне.

– Может быть, – усмехнулся инспектор. А может, и нет. Просто что-то во всем этом не так. Я так долго служу в полиции и имел дело с таким количеством расследований и преступлений, что у меня появилось чутье. И я чую: что-то во всем этом выглядит странным. В вас, мисс Бартон, есть нечто, что меня тревожит. И я намерен выяснить, что именно.

– Думаю, вы незаслуженно суровы к ней, старший инспектор, – проговорил сэр Артур. – Эта барышня оказалась настолько нам полезна и проявила такую выдающуюся интуицию, что лучшего и желать нельзя. И вообще: думаю, вас вызвали из Лондона совершенно напрасно и с этим делом придется покончить. Во всяком случае, мне кажется, что мы докопались до истины благодаря острой наблюдательности мисс Бартон.

– Как вам будет угодно, сэр Артур. – Инспектор посмотрел на него с вызовом.

Он знал, что обязан подчиниться: обычный полицейский куда ниже по рангу рыцаря королевства. Но в его взгляде, который переместился на меня, можно было прочесть: «Будьте уверены, я выясню всю правду».

Выйдя из гостиной, я не сразу смогла взять себя в руки. Инспектор намеревался все обо мне разузнать. На самом деле это будет не слишком сложно. Но что произойдет после этого? Если он выйдет на Ронни Бартона, не станет ли тот убеждать, что это я толкнула его сестру под омнибус с целью занять ее место? Инспектору явно хочется обнаружить, что я в чем-то провинилась, и убийство вполне его удовлетворит.

Я понимала, что должна как-то доказать свою невиновность в деле графа Вильгельма, пусть даже сэр Артур и доктор Рид склонны принять мою теорию относительно принцессы Софии. Если бы я могла заставить ее признаться! Я вспомнила о коробке с одной недостающей шоколадкой и о том, как принцесса Елена кричала, что у нее что-то пропало. Я задумалась. Раньше мне казалось, что она могла иметь в виду револьвер, но более вероятно, что дело было связано с ее зависимостью от наркотиков. У меня перехватило дыхание. Возможно ли это?

Я дождалась, когда сэр Артур и доктор Рид наконец выйдут из гостиной, и последовала за врачом до самой его двери.

– Простите, доктор, могу я поговорить с вами наедине? – спросила я, догнав его.

Он остановился и обернулся ко мне:

– Конечно же, мисс Бартон. Должно быть, вся эта история очень для вас тяжела.

Я кивнула:

– Безмерно тяжела, доктор. Но, думаю, мы можем найти способ наконец-то окончательно и бесповоротно выяснить всю правду.

Доктор Рид нахмурился:

– Продолжайте.

– В организме графа нашли какие-нибудь наркотики?

Теперь его взгляд стал подозрительным:

– Нашли. Опиоиды. Возможно, это новый препарат, героин. Считается, что он чище и безопаснее, чем его предшественник – опиум. Немецкая компания «Байер» выпустила его недавно на рынок в качестве средства от кашля.

– И это вещество было в крови графа?

– Было. Это не удивило меня и не насторожило. Оказывается, аристократы часто злоупотребляют такими вещами. Иногда даже доходит до зависимости.

– Принцесса Елена, – сказала я. – Мне о ней известно.

– Но помилуйте, откуда же?!

– Она пыталась послать меня в городскую аптеку со списком покупок. Некоторые лекарства из этого списка я знаю.

– Кто бы мог подумать! – покачал головой он. – Вы полагаете, у графа тоже была страсть к таким вещам?

– Нет, – ответила я. – Мне кажется, ему дали наркотик. Объясните, пожалуйста, вот что: если кто-то сделал так, чтобы он принял героин, одновременно накормив его олеандром, – и все это сразу после огнестрельного ранения, такая комбинация могла ускорить его кончину?

– Определенно, – сказал доктор Рид. – Такая комбинация замедляет сердцебиение и угнетает дыхание. Но что вы имеете в виду?

– Если вы согласитесь, думаю, мы могли бы кое-что доказать.

Я подошла к нему поближе и зашептала. Вид у доктора стал удивленным, потом он кивнул:

– Очень хорошо. В таком случае мы ничего не потеряем. Я попытаюсь.

ГЛАВА 35

Когда принцесса София вошла в малую гостиную, она выглядела собранной и спокойной.

– Вы хотели меня видеть, доктор? – спросила она. – Я слышала, появились новости относительно смерти моего возлюбленного Вильгельма?

– Пожалуйста, садитесь, принцесса, – сказал доктор Рид. – Скоро все выяснится, обещаю.

Усаживаясь в кресло с высокой спинкой, обитое ярко-синим шелком, она заметила меня, стоящую в сторонке за диваном.

– Что она здесь делает? А-а, я догадалась: вы привели ее сделать признание. Замечательно! Значит, она знала, что гриб ядовитый. – И принцесса удовлетворенно кивнула.

– Да, думаю, мы сможем доказать, что убийство было преднамеренным, – подтвердил доктор. – Позвонить, чтобы принесли чаю? Или каких-нибудь других напитков?

– Нет, благодарю вас. Давайте приступим к делу. Я желаю услышать признание этой девицы и увидеть, как ее передадут в руки французской полиции.

Она сидела очень прямо, а в черном платье выглядела особенно бледной, похожей на призрак. Голубые глаза казались неестественно большими.

– Или, возможно, вы не откажетесь от шоколада? – поинтересовался доктор. Он взял с приставного столика коробку и положил ее перед ней. – Должен сказать, он выглядит весьма соблазнительно.

Принцесса побледнела еще сильнее, если такое вообще возможно, и я услышала, как она тихонько ахнула.

– Где вы его взяли?

– В комнате графа. – объяснил доктор Рид. – И раз уж ему шоколад больше не понадобится, я решил, что грех пропадать добру. Видите ли, я рос в Шотландии, и во мне воспитали бережливость. Возьмите шоколадку. – Он открыл крышку и протянул коробку принцессе.

– Нет, спасибо! Я слишком расстроена, чтобы есть, в особенности что-то из того, что принадлежало моему дорогому Вильгельму.

– Тогда, надеюсь, вы не будете возражать, если я угощусь, – беззаботно проговорил доктор. – Должен признаться, я ужасный сластена. – Он взял большую шоколадку, лежавшую в середине коробки, и поднес ко рту.

Я замерла как зачарованная. Едва доктор собрался надкусить шоколадку, как принцесса София воскликнула:

– Нет, не надо!

Доктор поднял глаза, держа шоколад в паре дюймов ото рта:

– Почему же не надо?

– Потому что… – начала принцесса.

– Потому что шоколад начинен героином? – спросила я.

Теперь ее взгляд так и сочился ядом:

– Вам-то откуда знать? Вы прислуга! Какое право вы имеете совать свой нос в дела господ?

– Итак, ваше высочество, – сказал доктор, – вы признаете, что в этом шоколаде может быть героин? Вы украли у своей кузины Елены шприц и пузырёк, а потом впрыснули героин в шоколадки?

– Только в некоторые. В эту большую, в центре. Граф был прожорливым и жадным. Он всегда выбирал самое большое и лучшее. Я знала, что он возьмет эту шоколадку первой.

– Вы боялись, что одних олеандровых листьев окажется недостаточно, – проговорила я.

– Он мог съесть их слишком мало. Я понятия не имею, сколько нужно олеандра, чтобы кого-нибудь убить.

– Вы явно пришли в отчаяние, когда ваш выстрел не достиг цели, – спокойным, ровным голосом сказал доктор Рад.

– Я… – В глазах принцессы появились изумление и тревога. А потом она с вызовом воззрилась на нас: – Какое это имеет значение? Вы ничего не сможете сделать. Моя кузина Виктория скорее поверит мне, а не девчонке из прислуги, которая убила Вильгельма и теперь пытается переложить вину на меня. Вот увидите! Вам это даром не пройдет! – Последние слова, сказанные с большой злобой, были адресованы мне.

– Но моему слову королева поверит, – проговорил доктор Рид. – Она абсолютно мне доверяет. А я согласен со всем, что утверждает мисс Бартон. А потом, мы оба видели, как вы остановили меня, когда я собрался съесть шоколадку.

– Дурацкое жульничество! – возмутилась принцесса, но потом пожала плечами и даже улыбнулась. – В любом случае мне ничего не грозит. Королева не допустит скандала. Она не станет рисковать репутацией монаршей семьи и найдет мне другого мужа. Я выйду замуж и буду жить долго и счастливо!

«Да кто захочет на тебе жениться, если ты уже отравила одного жениха?» – подумала я. Но, конечно, я была не в том положении, чтобы произносить такое вслух.

Принцесса с высоко поднятой головой вышла из комнаты.

– Отлично! – сказал доктор Рид. – У вас, мисс Бартон, на плечах светлая голова.

– Хотелось бы знать, что теперь будет с принцессой, – начала я. – Вы расскажете обо всем королеве.

– Боюсь, ей придется сообщить, – ответил доктор. – К счастью, это должен будет сделать сэр Артур, а не я. Но, думаю, принцесса София права. Ей ничего не грозит. Репутация королевской семьи должна оставаться незапятнанной. Честно говоря, мне жаль эту девушку. Она так отчаянно не хотела брака, что прибегла к самому жестокому средству. Мы с вами даже представить себе не можем, каково это – быть пешкой в игре, которую ведут государства.

– Да, вы правы, – согласилась я.

Доктор пристально посмотрел на меня:

– Что ж, по крайней мере, это означает, что отныне вы не на крючке. Теперь вас не смогут обвинить ни в каких преступлениях. Вы абсолютно чисты.

– Боюсь, что инспектор из Лондона так не думает, – возразила я. – У меня такое чувство, что он будет копаться в моем прошлом, пока чего-нибудь не нароет.

– И какова вероятность, что он что-нибудь найдет? – спросил доктор Рид.

Я заколебалась. У меня не было сомнений в том, что доктор – человек добрый. Ему можно обо всем рассказать. Но я все-таки не могла этого сделать.

– Я ни разу в жизни не сделала ничего преступного или противозаконного, – сказала я.

– Я так и думал. Не беспокойтесь, мы уж постараемся, чтобы его поскорее отправили обратно в Лондон. – Доктор усмехнулся, как будто его все это забавляло.

А мне, в отличие от него, было совсем не весело.

Я вернулась к себе в комнату и стала ждать. От леди Мэри по-прежнему не было известий. Возможно, Уэверли не любят чаепитий или не хотят чаевничать со мной. А может, они чем-то заняты или уехали. Но в крайнем случае я смогу воспользоваться предложением леди Мэри поселиться у нее, представляясь молодой родственницей. Так что в случае побега мне будет где укрыться.

По правде говоря, я была довольна своим нынешним положением и не хотела уходить с королевской кухни. Здесь я училась новому. Однако мне следовало спросить себя, хочу ли я на всю жизнь остаться поварихой. Как и Жан-Поль, я не смогу и создать семью и продолжить работу. Ни один мужчина не позволит жене проводить весь день на чужой кухне и готовить где-нибудь, кроме собственного дома. Хочу ли я со временем повторить судьбу миссис Симмс и называться «миссис» исключительно в знак уважения, но при этом не иметь ни мужа, ни своего дома? Правда заключалась в том, что я и сама этого не знала. Я была молода, и мне предстояло еще многое пережить и многое узнать.

Ну а теперь, когда преступница найдена и признала свою вину, мне оставалось лишь молиться, чтобы главный инспектор Роли оставил меня в покое. Вероятно, в Лондоне для него найдется рыба покрупнее, которую ему захочется поймать. На это можно было только надеяться.

Следующий день прошел без новостей, разве что в кухню вернулись мои коллеги, слабые и бледные, словно тени. Даже мистер Фелпс, обычно грубоватый и требовательный, был предельно вежлив и благодарил меня за каждую мелочь. Меня хвалили за то, что я так храбро держала оборону в их отсутствие. Об истории с грибами я решила помалкивать. Коллегам незачем было знать, что мне пришлось пережить.

Но, когда я пекла любимое немецкое печенье королевы, у меня внезапно возникла сумасшедшая идея: нужно рассказать королеве всю правду. Если она решит меня уволить – так тому и быть. Но если нет – она станет моей защитницей, которой инспектор из Скотланд-Ярда не сможет ничего противопоставить. Я красиво разложила печенье на узорчатой салфетке, поставила на поднос веточку фрезии и смело поднялась по лестнице в королевскую гостиную.

Перед дверью я ожидала увидеть, как обычно, мунши, но в коридоре было пусто. Возможно, он находится в комнате с ее величеством. Хватит ли у меня дерзости постучать и войти? Я занесла руку и замерла. Прошло несколько секунд, прежде чем я шепнула себе: «Ну что ты теряешь, Белла?» и постучала. Дверь открылась, но за ней стоял не индус, а одна из фрейлин.

– Да? – произнесла она.

– Я испекла ее величеству ее любимое печенье и подумала, что ей, может быть, не помешает взбодриться в это печальное время, – сказала я.

Фрейлина нахмурилась:

– Вы повариха?

– Да, миледи. Ее величество меня знает, несколько раз беседовала со мной на разные темы. Могу я отнести ей печенье?

– Вы, должно быть, та самая…

– Кого несправедливо обвиняли в приготовлении пирога с ядовитыми грибами? Да, это я. – Я посмотрела ей прямо в глаза.

Фрейлина казалась растерянной.

– Давайте я возьму поднос, хоть и не думаю, что ее величество захочет сейчас есть. Она очень расстроена новостями.

– Кто там, леди Литтон? – раздался голос королевы.

– Молодая повариха с печеньем, – ответила фрейлина. – Судя по всему, вашим любимым.

– А-а, та милая повариха. Пусть принесет печенье, – сказала королева.

Леди Литтон посторонилась и впустила меня в комнату. Королева сидела в кресле-качалке у открытого окна, хоть сегодня и дул довольно холодный ветер. Наверное, она недавно дремала, потому что очки и лист бумаги лежали у нее на коленях. Пройдя через комнату, я присела в реверансе и сказала:

– Я испекла для вас противень lebkuchen[45]45
  Имбирный пряник, коврижка (нем.). – Примеч. пер.


[Закрыть], мэм. Я знаю, как вы их любите, и подумала, может, вам захочется попробовать несколько штучек, пока они еще теплые.

Королева подняла глаза и улыбнулась:

– Как вы заботливы! Да, пожалуй, одно я попробую. – Потом она перевела взгляд на фрейлину. – Пожалуй, к печенью не помешает и чай. Вы не попросите, чтобы его прислали сюда, леди Литтон?

Фрейлина сделала реверанс и удалилась. Королева с улыбкой потянулась за печеньем. Ела она медленно, с явным наслаждением.

– В точности такие, как, помнится, были в детстве, – сказала она. – Ну а вам пришлось пройти через тяжелое испытание, не так ли? Сэр Артур посвятил меня во всю эту печальную историю. Вас ложно обвинили в том, что вы пытались отравить меня ядовитыми грибами.

Я кивнула:

– Да, ваше величество. Я говорила, что никогда не причинила бы вам никакого вреда, но меня и слушать не хотели.

Королева вздохнула:

– Грустно все это. Бедная София! Насколько же надо отчаяться, чтобы прибегнуть к подобному средству! Я во всем виню себя, знаете ли. Она же умоляла меня не выдавать ее замуж за графа, а я не слушала. Меня куда больше интересовала политическая выгода. Я хотела, чтобы империя была сильна, когда я передам ее своему беспутному сыну. Я видела, что идеального мужа из Вильгельма не выйдет. Довольно-таки надутый был молодой человек, тщеславный и, вероятно, тиран.

– Хуже того, мэм, – сказала я. – Он заигрывал с одним молодым человеком из прислуги. И сказал принцессе Софии, что никогда больше не потревожит ее после того, как она подарит ему наследника.

– Силы небесные! – Королева явно была ошеломлена. – Это для меня новость. Понимаю, почему бедная девочка так стремилась от него избавиться. Эту сторону брака я всегда находила особенно приятной, не стану отрицать… – Она вздохнула и взяла еще одно печенье.

– Ваше величество, есть еще кое-что, – заторопилась я, чувствуя, что меня вот-вот могут отослать. – Я поступила к вам на службу под чужим именем и с тех пор живу в страхе, что меня разоблачат.

– Что вы имеете в виду? – Теперь королева хмурилась, глядя на меня. – Вы хотите сказать, что на самом деле вы русская шпионка?

Я не могла не засмеяться:

– Нет, мэм!

И я рассказала всю свою историю.

Королева терпеливо выслушала меня.

– Мне кажется, – сказала она наконец, – что вы просто в полной мере воспользовались подвернувшейся возможностью. Мне нужен был повар, и я его получила, причем, как выяснилось, отличного. И никто от этого не пострадал. Какое же ваше настоящее имя?

– Изабелла Уэверли, мэм.

– Вы в родстве с графом Олтрингемом?

– Он мой двоюродный дядя, мэм. Я уже говорила вам, что мои родители умерли. Отец ясно дал мне понять, что обращался к родне за помощью и получил отказ, поэтому у меня не было другого выхода, кроме как пойти в услужение, чтобы прокормить младшую сестру.

– Это достойно уважения. Ваше чувство долга сродни моему. Но я удивлена, что Уэверли вам отказали.

– Лично я к ним не обращалась, мэм. Я была слишком юна в то время, чтобы знать что-то о семье отца.

– Если не ошибаюсь, они сейчас тоже на Ривьере. Вы не думаете, что теперь вам стоит их навестить?

– Леди Мэри Крозье хочет устроить чаепитие, чтобы представить меня им, но пока они не проявили интереса к ее приглашению.

– Вы должны вернуться в лоно семьи, – сказала королева. – Не годится, чтобы барышня с хорошей родословной работала прислугой. Мне дали понять, что вы очень помогли в расследовании смерти графа. Сэр Артур высоко оценил вашу наблюдательность и способность к дедукции. Мне пришло в голову, что я могла бы использовать вас в качестве своей шпионки. – Она улыбнулась мне озорной улыбкой. – Что вы на это скажете?

– В качестве шпионки, мэм?

– Да. Я возьму вас к себе в свиту, а вы станете держать ушки на макушке для всего, что мне следует знать.

– Я польщена, мэм, но мне нравится готовить.

Кажется, королева обиделась:

– Я предлагаю вам шанс вернуться на свой социальный уровень, глупая девочка. Вы станете одной из придворных дам, и это даст вам возможность встретить мужчину вашего круга. И при этом вы будете оказывать мне неоценимые услуги. – Она помолчала. – Я ведь и приказать вам могу.

– Я понимаю, мэм, – ответила я, – и вовсе не хочу вас расстроить. Я понимаю, что вы очень ко мне добры и предлагаете чудесное место.

– Но, – она погрозила мне пальцем, – вы предпочитаете потеть под лестницей у плиты, вместо того чтобы стать моей придворной дамой?

– Как бы странно это ни прозвучало для вас – да, думаю, так оно и есть. Если станет известно, что я ваша шпионка, все начнут избегать меня, и никто не станет мне доверять. К тому же ваши придворные дамы проводят много времени, ничего не делая. Я привыкла постоянно трудиться, и теперь мне кажется странным ничем не заниматься.

Королева похлопала меня по руке.

– Мы с вами родственные души. С тех пор как я в восемнадцать лет стала королевой, я работала каждый день. Я добросовестно читала кипы официальных бумаг, чтобы точно знать, что делается в моем правительстве и в мире, и давать моим министрам правильные советы. Конечно, не все и не всегда были мне за это благодарны. – Потом она снова улыбнулась: – Что ж, я приму ваш отказ, хоть и неохотно. Мне тоже нужно, чтобы кто-то был на моей стороне, пусть это и может показаться странным. Теперь, когда нет моего дорогого Абдула…

– Ваш индийский слуга приболел?

– Он уехал, – ровным голосом проговорила она. – Это одна из причин, по которой я так тосковала. Я по нему скучаю. Понимаете, меня вынудили его отослать. Господа при моем дворе уже некоторое время давили на меня, уверяя, что мне не следует держать его при себе. Я думала, что с их стороны это зависть и предубеждение по отношению к иной расе… Но выяснилось, что они, вероятно, правы. Похоже, Абдул встречался с человеком, который добивается отделения Индии от Британии, активно работает против нас! Абдул утверждал, что они просто дружат, однако у него был доступ к моим бумагам, в которых содержалась секретная информация, касающаяся королевства. Я поняла, что не могу больше так рисковать, ведь это касается блага империи. Поэтому мне пришлось его отослать. – Она помолчала, глядя в окно.

Ветер усилился, надувая тюлевые занавески. Я подошла и поспешно закрыла окно.

– Это причиняет мне боль, – сказала королева. – Он стал для меня особенным другом. У королевы очень мало друзей.

– Но, мэм, у вас есть семья. И все ваши придворные очень тепло к вам относятся.

– Быть может, так оно и есть, но он был другим. Он не придерживался протоколов. Вступал в перепалку, когда мне хотелось побраниться. Поддразнивал. Смешил. Заставлял меня почувствовать себя женщиной, так же, как до него мой дорогой Джон Браун. А до него – мой возлюбленный Альберт. – Она подняла на меня взгляд. – Мне нравится общество красивых молодых людей. Неужели в моем возрасте это так глупо?

Я улыбнулась:

– Вовсе нет, мэм. Всю свою жизнь вы подчиняетесь велению долга. Вы заслуживаете счастья, которым дарит вас судьба.

Она несколько мгновений разглядывала меня, а потом сказала:

– Вы милое дитя. Заходите поболтать со мной, когда будете приносить свое особое печенье.

– Почту за честь, мэм, – ответила я. – Я вынуждена покинуть вас и вернуться к себе на кухню. Может быть, вам хочется сегодня к ужину чего-нибудь особенного?

– У меня не слишком хороший аппетит, – ответила королева, – что для меня нехарактерно. Думаю, приготовьте рыбы. И птицы какой-нибудь. Только, пожалуй, без грибов. – Она посмотрела на мое озабоченное лицо и улыбнулась.