Текст книги "Залив ангелов"

Автор книги: Риз Боуэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

Посреди ночи началась буря, ветер выл в коридорах отеля и ломился в мое окно.

К утру ничуть не распогодилось, и я порадовалась, что могу остаться в отеле, а не мокнуть под дождем.

Когда я спустилась к завтраку, французские повара, оторвавшись от своего кофе с булочками, посмотрели в мою сторону. В их взглядах чувствовалось какое-то напряжение.

– Вас искал английский врач, – сказал один из них.

– Как неприятно! Плохие новости?

– Скорее всего, да. Лицо у него было мрачное.

Я испугалась: должно быть, одному из моих коллег стало хуже. Или анализы, которые взял доктор Рид, все-таки показали тиф. Я обнаружила, что практически не могу есть. Отправиться на поиски доктора я тоже не могла, а входить в комнаты больных мне было запрещено. Но что, если кто-то из них умер? Не то чтобы я питала к кому-то из наших поваров особую привязанность, хотя мистер Анджело всегда поступал со мной по справедливости, а Джимми был веселым компанейским парнем (правда, двое других даже не замечали меня до нашего совместного путешествия), но теперь все они казались мне почти что родственниками, и я даже подумать боялась о том, чтобы потерять одного из них. Заставив себя съесть немного хлеба и выпить чашку кофе с молоком, я отправилась готовить завтрак. Отель предоставил мне ягнячьи почки, и я сделала столь любимое королевой блюдо из почек и бекона. Лакей уже унес его, когда наконец пришел доктор Рид. Выражение его лица было наимрачнейшим.

Я поднялась:

– Плохие новости, доктор?

– Очень плохие. Боюсь, граф Вильгельм в критическом состоянии.

– Не может быть! Неужели его рана вызвала заражение крови?

– Нет, я думаю, у него что-то кишечное. Боюсь, он съел что-то не то.

– Съел что-то не то?!

– Да. Можете рассказать, что он вчера ел?

– Могу. Первый и второй завтрак я посылала ему в комнату, там было то же самое, что подавали королеве. На обед был омлет с грибами и куриное фрикасе. Потом граф пришел в кухню жаловаться, что его не кормят хорошим красным мясом, поэтому я налила ему чашку мясного бульона, который варю для других больных. А ужинал он в столовой вместе с королевой. Подавали фасолевый суп, пирог с говядиной и грибами, снетки, салат с уткой и мороженое от кондитера отеля.

– То есть никаких отдельных блюд вы для него не готовили?

– Нет. Он ел то же, что и королевское окружение, за исключением бульона. – Я помолчала. – Выдумаете, это пищевое отравление? Или он подхватил что-то от моих коллег? – В голове мелькнуло, что граф мог попытаться навестить Джимми, ведь он не из тех, кто легко отказывается от своих желаний.

Врач покачал головой:

– Нет, я не думаю, что это простое пищевое отравление.

– Тогда, возможно, дело в снетках. Он приходил ко мне на кухню и жаловался, что вырос далеко от океанов и поэтому его желудок не переносит рыбы.

– Но рыба была свежей?

– Свежее не бывает, – сообщила я. – Ее с утра купили на рынке. Вместе с грибами.

Доктор снова нахмурился:

– Ах да, грибы. Я опасаюсь, что он съел ядовитый гриб. Вы же брали их не у поставщиков отеля?

– Нет, они с городского рынка, – сказала я. – Но их выбирал для меня шеф Лепин.

– Возможно, это было неразумно, – проговорил доктор. – Эти крестьяне иногда толком не знают, что собирают в лесу, а ядовитый гриб порой практически не отличить от съедобного.

– Я уверена, так и есть, – согласилась я. – Но ведь шеф Лепин в любом случае в них разбирается. Он использует их в своих собственных блюдах.

– Как бы там ни было, мог произойти несчастный случай, а то, что мы имеем, действительно похоже на какое-то серьезное отравление.

– Мне очень-очень жаль, – сказала я. – Я могу чем-то ему помочь?

– Нет. Обычно в такой ситуации делается промывание желудка, но в данном случае уже прошло слишком много времени. Яд проник глубоко, и органы начинают отказывать.

– Значит, он может умереть? – прошептала я едва слышно.

– Боюсь, это вероятно. Я не знаю противоядия от отравления грибами. И, как уже было сказано, прошло слишком много времени. Если бы мы вовремя промыли желудок и вызвали рвоту, у нас был бы шанс избавить организм от яда. Но теперь можно только наблюдать и ждать, давать ему больше жидкости и надеяться, что он достаточно силен, чтобы справиться с токсинами.

Доктор ушел, унеся с собой говяжий бульон и оставив меня в ужасном состоянии. Что я наделала! Да, граф мне не нравился, но я вовсе не хотела причинять ему страдания. А потом я поняла, что в жизни не отличу одного гриба от другого. Я понадеялась на Жан-Поля, но что, если он меня подвел? А потом в сознании всплыла еще одна мысль: что станется со мной, если выяснится, что я отравила одного из членов королевской семьи?

ГЛАВА 30

Поздно вечером того же дня пришла весть о том, что граф Вильгельм скончался: у него не выдержало сердце. Домашняя прислуга королевы получила распоряжение надеть траур. Большинство из нас не привезли с собой черной одежды, поэтому нам выдали траурные нарукавные повязки. На ужин я пожарила каплуна и приготовила простой рисовый пудинг, полагая, что эти блюда соответствуют общему настроению, однако так терзалась тревогой и чувством вины, что едва могла сосредоточиться на том, что делаю. Граф умер! Я убила его! Французские повара не могли понять, что произошло, и я рассказала обо всем Жан-Полю. Услышав мои соображения, он нахмурился:

– Ядовитые грибы? Невозможно! Я уже много лет покупаю у этого торговца. Он абсолютно надежен и не совершил бы такой ошибки. Кроме того, грибы для вас выбрал я сам, а я в состоянии отличить плохой гриб от хорошего.

– Врач практически уверен, что граф отравился, а больше он ничего сомнительного не ел.

– Мне очень жаль. – Жан-Поль озабоченно посмотрел на меня сверху вниз. – Не знаю даже, что и сказать. Этот случай поставит вас в незавидное положение.

– Я знаю и чувствую себя просто ужасно! Что со мной теперь будет? Меня обвинят в его смерти!

– Не вижу, как можно возложить на вас ответственность за случившееся, – сказал он. – Если кого и винить, то меня: это я выбирал грибы. Но я готов поклясться своей репутацией шеф-повара, что ядовитых среди них не было.

Я кивнула, стараясь приободриться:

– Я все время думаю о том, что произошло бы, если бы этот гриб съела королева.

По виду Жан-Поля мне стало ясно, что эта мысль раньше не приходила ему в голову.

– Нам остается лишь возблагодарить Бога за то, что этого не случилось. Ваша королева – счастливица. Похоже, ее защищают высшие силы, ведь она дважды за одну неделю избежала смерти.

– Не будет ли слишком обременительно, если я попрошу ваших поваров готовить для королевы и ее окружения, пока с этой ситуацией не разберутся? – спросила я. – На меня явно пало подозрение, а мне бы очень не хотелось, чтобы кто-то боялся есть и вообще переживал на эту тему. Раз уж мы в трауре, блюда должны быть только самые простые.

– Конечно же, – сказал Жан-Поль. – И не переживайте. Я не сомневаюсь, что, когда возьмут анализы, выяснится, что вы ни в чем не виноваты. Может, этот человек вообще покончил с собой при помощи каких-нибудь лекарств.

Мне не казалось, что граф Вильгельм был из тех, кто склонен сводить счеты с жизнью, при его-то самодовольстве. День прошел отвратительно. Четверо моих коллег не спешили выздоравливать: они миновали критическую стадию болезни, но были пока что очень слабы. Сама я почти не могла есть и при первой же возможности отправилась в постель.

Наутро, едва я осилила чашку кофе, меня позвали в гостиную на втором этаже отеля. Там были доктор Рид, сэр Артур Бигг и какой-то незнакомый мужчина.

– Входите, мисс Бартон, – сказал доктор Рид. – Это старший инспектор Роли, ответственный за безопасность королевы. Его вызвали из Лондона сразу после покушения на жизнь ее величества. Он хотел бы задать вам несколько вопросов.

Я кивнула, не сводя глаз с инспектора. Казалось, он расслабленно сидел в кресле, но его маленькие темные глазки проницательно смотрели на меня. Со склоненной набок головой и похожим на клюв носом он напоминал мне какую-то хищную птицу.

– Так это вы та юная особа, что приготовила грибы, убившие немецкого графа? – спросил он.

– Я приготовила два блюда с грибами, – сказала я, встретившись с ним взглядом. Надеюсь, он прочел в моих глазах уверенность и готовность отстаивать правоту. – Я не знаю, установлено ли уже, от чего именно скончался граф.

– Очень похоже, что причиной его смерти было отравление, а то, как отказывали внутренние органы, говорит, что это не просто расстройство пищеварительной системы, поэтому винить приходится грибы, – заявил доктор Рид.

Они втроем уставились на меня. Все это напоминало судебный процесс.

Я старалась сохранять спокойствие.

Инспектор прочистил горло:

– Мне сказали, что эти грибы не от поставщиков отеля, а из другого источника.

– Да, сэр, это так. Они с рыночного прилавка, из города.

– И почему вы их там приобрели?

– Хозяин этого прилавка специализируется именно на грибах и трюфелях. У него множество разных видов грибов, и шеф-повар нашего отеля всегда покупает грибы именно там. В тот раз он выбрал для меня несколько штук, потому что я недавно готовила грибы для королевы и она попросила их снова.

– Ясно.

Последовала долгая пауза.

– Значит, вы никак не могли узнать, съедобные это грибы или ядовитые?

– Нет, сэр. Я полагалась на мнение местного шефа – весьма уважаемого шеф-повара.

– Я счел бы все это трагическим инцидентом, несчастным недоразумением, – сказал старший инспектор Роли, – если бы не недавнее покушение на жизнь ее величества. И я спрашиваю себя: а не из анархистов ли этот французский шеф-повар? Или, быть может, он антироялист? Вероятно, это именно он спустил курок во время неудавшегося покушения, а потом решил прибегнуть к более изощренному методу?

– Конечно же нет! – выпалила я.

– Насколько хорошо вы знаете этого человека?

В его голосе мне послышался сарказм. Я подумала, что, возможно, кто-то видел, как мы целовались в городе, и эти слова – намек на несуществующие отношения.

– Только по работе – мы ведь трудимся в кухне бок о бок. Шеф Лепин всегда очень помогал мне, учил, как готовить новые блюда. Я не могу поверить, что он желает зла нашей королеве. На самом деле он даже однажды сказал, как рад, что ее величество выбрала для отдыха Ниццу, благодаря этому открылся новый отель, а у него самого появилась возможность готовить для иностранных гостей.

– И тем не менее мы не можем исключить, что кто-то использует невинную девушку, чтобы воплотить свои планы, – сказал сэр Артур, но его взгляд при этом не выражал сочувствия.

– Или не невинную, – проговорил инспектор Роли, и в его голосе снова послышалась насмешка. – Как давно вы служите у ее величества?

– С сентября, сэр.

– Так, значит, вы новенькая. И откуда же вы прибыли?

Я неожиданно осознала, что оказалась в ужасной ловушке. Если я солгу, они вполне могут докопаться до правды и станут подозревать меня еще сильнее А если во всем признаюсь, во мне увидят самозванку, задумавшую что-то недоброе. Все трое мужчин не сводили с меня глаз.

– Из Йоркшира, сэр, – невнятно пробормотала я. – Я служила у леди Сауэрби.

– А почему вы оставили это место?

– Леди Сауэрби состарилась и решила перебраться жить к сыну.

– Но от Йоркшира до Лондона путь неблизкий, не так ли? Что заставило вас его проделать?

– Я увидела объявление, сэр. Кто же откажется от шанса готовить для самой королевы и ее домашних?

Похоже, такой ответ их устроил.

– Думаю, пока все, мисс Бартон, – сказал полицейский. – Мы ничего больше не узнаем, пока не получим результатов токсикологических анализов графа Вильгельма.

Я успела сделать всего пару шагов, когда он добавил:

– И нам, юная леди, понадобятся все подробные сведения о вас: где родились, где служили, рекомендации.

– Все это есть во дворце, старший инспектор. – Мой голос слегка дрожал. – Я приложила все сведения к письму с прошением о месте.

– Вот именно, – отрезал он. – Тут их нет, и проверить их я не могу. Так что напишите все и передайте мне.

Я решила, что, возможно, пришла пора дать им отпор.

– Не знаю, почему вы решили, что я могла нарочно положить в пирог ядовитый гриб, – сказала я сердито. – Если вы действительно считаете, что я хотела убить ее величество, то не кажется ли вам, что это довольно глупый способ покушения? Потому что результат абсолютно непредсказуем. Шансы, что ядовитый гриб попадется королеве, весьма малы, и какой мне смысл пытаться навредить кому-то еще из ее семьи?

– Мы вовсе не подозреваем вас в нехороших намерениях, – поспешно заявил сэр Артур. – Пожалуйста, мисс Бартон, не расстраивайтесь.

– Если бы я хотела причинить вред королеве, у меня были для этого прекрасные возможности, – продолжила я. – После покушения ее величество оставалась в постели, я приносила ей еду на подносе и стояла рядом, пока она ела.

– Будьте так любезны, мисс Бартон, составьте список блюд, которыми вы кормили в тот день королевское окружение, – сказал инспектор. – И, может быть, вам известны случаи, когда граф ел что-то еще, помимо того, что подавалось на стол королевы?

– Только не в тот день, – сказала я, забыв добавить «сэр», потому что к тому времени очень разволновалась. – Но на следующий день после ранения он оставался у себя в комнате, и еду ему тоже относили туда. Однако это были в точности те же блюда, что я готовила для королевской столовой. – Тут я заколебалась, сообразив кое-что. – У графа Вильгельма была привычка приходить на кухню.

– Приходить на кухню? – с удивлением переспросил сэр Артур.

– Да, сэр. Он постоянно жаловался на еду и не стеснялся пробовать все, что, по его мнению, выглядело особенно аппетитно.

– Это совершенно неприлично! – сказал доктор Рид. – Вы об этом докладывали?

– Насколько я понимаю, мистер Анджело, наш главный повар, жаловался на него, но безрезультатно.

– Да, теперь, когда вы об этом упомянули, я припоминаю, что слышал что-то такое, – сказал сэр Артур. – Но я счел, что у графа, безусловно, есть право приходить к шеф-повару и выражать недовольство, если ему не нравится еда.

– И что же, в тот день, о котором идет речь, граф был на кухне? В день, когда он заболел.

– Да, он приходил. Его расстроило, что в обед не было красного мяса. И ему не понравился рыбный суп, который я подавала накануне вечером.

– А он, случайно, не пробовал что-нибудь на кухне?

Я нахмурилась, вспоминая.

– Нет. На самом деле он казался еще слабым после ранения, нетвердо держался на ногах. – После паузы я добавила: – Ой, я налила ему говяжьего бульона, которым пою остальных больных. Кажется, ему понравилось.

– Должно быть, мисс Бартон, – сказал старший инспектор, – вас раздражали эти его постоянные хождения на кухню?

– Очень раздражали, сэр.

Он слегка кивнул. Вид у него при этом был удовлетворенный.

Я возмущенно уставилась на него:

– Если вы считаете, что я отравила его, чтобы он перестал наведываться на кухню, то это просто нелепо!

– Никто не считает, что вы умышленно отравили графа, – быстро сказал доктор Рид, но я видела, что главный инспектор Роли именно так и считает.

– А кто-нибудь еще приходил к вам в кухню? – спросил он.

– Только доктор Рид, рассказать о состоянии своих пациентов.

– Надо побеседовать со слугой, который относил графу поднос с едой, – сказал инспектор, обращаясь к двум джентльменам.

– Но это было за день до того, как мисс Бартон приобрела грибы, – с озадаченным видом сообщил сэр Артур. – А в тот день, о котором идет речь, граф, как нам сказали, питался со всеми остальными.

– Но заходил в кухню. – Инспектор никак не желал оставить эту тему. – Можем ли мы предположить, что у кого-то были причины недолюбливать графа? Возможно, в отеле работает кто-нибудь из его земляков, который решил воспользоваться случаем и избавиться от непопулярного правителя?

– Если так, то вся эта печальная история может не иметь никакого отношения к мисс Бартон. Думаю, нам незачем ее задерживать.

– Может, и незачем, – согласился инспектор. – Но, мисс Бартон, детали вашей биографии нам все-таки понадобятся. Просто на всякий случай.

– Очень хорошо, сэр, – сухо ответила я ему.

Когда я уже собралась уходить, он добавил:

– Вы ведь понимаете, что мы хотим сохранить все это в строжайшей тайне только между нами. Считайте, вам повезло, что дело не передали французской полиции. Уверяю, их методы расследования вовсе не такие мягкие, как мои.

– Тут нечего расследовать, сэр, – сказала я. – Если грибы в моем пироге действительно оказались ядовитыми, то это трагическая случайность, о которой я искренне сожалею. – И, прежде чем выйти из комнаты, слегка кивнула.

Я не упомянула о принцессе Софии, которая сейчас наверняка радовалась смерти графа.

ГЛАВА 31

Сама не знаю, как я добралась до своей комнаты. Там я встала у открытого окна, жадно хватая ртом свежий воздух. Я всегда презирала женщин, которые на каждом шагу падают в обморок, но сейчас в голове у меня звенело, и я чувствовала, что легко могу потерять сознание. Было ясно, что приехавшему из Лондона инспектору не терпится поскорее закрыть дело. Он станет изучать мое прошлое и, связавшись с Сауэрби-холлом, немедленно узнает, что Хелен Бартон умерла, а значит, я самозванка, которая пробралась на королевскую службу с какими-то подозрительными целями и от которой добра не жди. Мне было ясно, как легко состряпать против меня обвинение, где будет фигурировать лишившийся наследства и работы обиженный аристократ, который воспитал дочь в духе ненависти ко всем представителям высшего сословия.

Но если бы я сейчас пошла к доктору Риду или сэру Артуру, который, похоже, очень ко мне расположен, и рассказала всю правду, мое положение не улучшилось бы. По меньшей мере, меня бы немедленно уволили. Мне грозила беда – и если бы я открылась, и если бы промолчала. И я не могла сообразить, кто мог бы за меня вступиться. Если обо мне спросят мистера Анджело, он, конечно, скажет, что я хорошо работаю, но что с того? Мне отчаянно нужен был совет, женское участие. Я вдруг поняла, как ужасно одинока с тех самых пор, как умерла моя мать, а меня отдали в услужение к Тилли. Там я не сблизилась ни с кем из слуг, считая, что они недостойны моей дружбы.

Перебравшись во дворец, я получала удовольствие от болтовни с миссис Симмс, но и ей я не открылась, и мне по-прежнему приходилось одной нести бремя своей тайны. А что до младшей сестры Луизы, то я, конечно, любила ее, но мы были такими разными, к тому же я старше, и поэтому вся ответственность лежала на мне. Никогда в жизни я не говорила ей о своих чувствах. Так что я рухнула на постель, тоскуя по матушке, по женским рукам, которые обняли бы меня, по голосу, который сказал бы, что все будет хорошо. Впервые в жизни я была по-настоящему испугана.

Пока я так лежала, в голову пришла одна мысль: леди Мэри Крозье показалась мне доброй и здравомыслящей женщиной. Если пойти к ней и рассказать всю правду, она, возможно, посоветует, что мне делать. Попросить ее поручиться за свою добропорядочность я не посмею, потому что она меня практически не знает, но, возможно, мне удастся получить женский совет и открыться кому-то, на чье сочувствие можно рассчитывать.

Я умылась, подобрала волосы, надела новое платье и посмотрела на часы. Принимают ли аристократы гостей в такую рань? Скорее всего, нет, но, по крайней мере, леди Мэри должна быть дома. Придется пойти на риск.

Будто в насмешку, день был удивительно хорош. В высоких соснах щебетали птицы, на дорожке плясали солнечные блики. Легкий ветерок доносил сладкий запах весенних цветов. Это был день для пикника, для прогулки по парку, для поездки в коляске Джайлса. Я остановилась и задумалась. Был ли он тем человеком, к которому можно прийти со своей бедой? Но ведь я обманула его! Если правда выплывет наружу, он может оказаться посмешищем из-за поварихи, которая вела себя, словно придворная дама. Я глубоко вздохнула и зашагала к вилле леди Мэри.

Открывшая дверь горничная, казалось, очень удивилась, увидев посетительницу в столь ранний час.

– Маркиза еще не принимает гостей, – с французской чопорностью сообщила она. – Если вы оставите на подносе свою визитную карточку, я передам ее в надлежащее время.

– Мадемуазель, у меня очень срочное дело, – сказала я. – Я не стала бы беспокоить миледи в такую рань, но мне очень важно с ней поговорить. Не могли бы вы передать, что мисс Бартон умоляет уделить ей несколько минут?

– Я передам, – ответила горничная, всем своим видом намекая, что не надеется на положительный ответ. – Побудьте пока здесь.

Я ждала в мраморном холле, разглядывая статуи и пальмы в горшках. Все тут было таким безупречным, таким элегантным, но леди Мэри и подобные ей люди принимали все это как должное. Наконец я услышала доносящиеся из глубины дома звуки, а потом голос с балкона над лестницей произнес:

– Я не знаю, в чем дело, и горничная еще не закончила с моим туалетом, но мне не совладать с любопытством.

Это была леди Мэри. Она спустилась по лестнице в холл. На ней до сих пор был отделанный перьями шелковый персиковый пеньюар, а на ногах – шелковые домашние туфли, которые стучали по мраморному полу, когда она шла.

– Нам лучше пройти в музыкальную комнату. Думаю, утренняя гостиная сейчас занята: обычно мой муж читает там газеты. И принесите нам кофе, Иветт.

– Конечно, маркиза, – отозвалась горничная и поспешила прочь.

Я последовала за леди Мэри в комнату, большую часть которой занимал рояль. Ковер тут был темно-синий, обои – голубые, шелковые, а из окна открывался вид на сад и пруд с золотыми рыбками.

– Садитесь. – В ее голосе не было сердечности, а дружелюбная улыбка, которая играла у нее на губах в нашу последнюю встречу, исчезла. – А теперь, – сказала она, – что вы можете сказать в свое оправдание, мисс?

Это было сказано так воинственно, что я опешила. Неужели она уже прослышала об отравлении графа Вильгельма и во всем винит меня?

– Ну? – продолжила она. – Я согласилась встретиться с вами только потому, что до смерти хочу узнать, кто вы такая на самом деле и почему сочли возможным обмануть меня, сказав, что служите у ее величества.

Я снова не совсем поняла, что она имеет в виду, и ответила:

– Но я действительно приехала сюда, потому что служу у ее величества.

– Не думаю. Я разговаривала с леди Литтон и упомянула, какой успех вы имели во время нашей живой картины. А она сказала, что среди приближенных ее величества нет никого по имени Хелен. – Тут она подняла глаза на горничную, которая принесла поднос с кофе. Воцарилось молчание, которое продолжалось, пока кофе не был разлит по чашкам. – Так что за шутку вы себе позволили? И кто вы на самом деле?

– Уверяю вас, это не было шуткой, – сказала я. – Помните, леди Мэри, как вы со мной заговорили? Вы не спрашивали ни о каких подробностях, только сказали, что для живой картины нужна рыжеволосая девушка. У меня просто не было времени сказать, что я, конечно, служу во дворце у королевы, но вовсе не фрейлиной, а поварихой.

Глаза леди Мэри широко раскрылись, и она неожиданно разразилась смехом:

– Поварихой?

Я кивнула:

– Да. Я согласилась участвовать в вашей живой картине только потому, что не хотела вас подвести.

Она явно смутилась:

– Но ведь вы барышня из хорошей семьи. Даже, можно сказать, из аристократической. Это видно и по речи, и по манерам. Вы не можете быть просто поварихой.

– Тем не менее это так, – сказала я. – Вы правы: я из хорошей семьи, но нас постигло несколько несчастий, завершившихся смертью моих родителей. Я оказалась с младшей сестрой на руках и без средств к существованию. Пришлось пойти в услужение, и, поверьте, это было в высшей степени тяжело и неловко. А потом я открыла в себе склонность к кулинарии, можно даже сказать, страсть.

– Как необычно! – проговорила леди Мэри. – Совершенно уникальная история. А потом ваши кулинарные таланты были замечены при дворе?

– Не совсем так, – призналась я. – Во дворце не знают моей настоящей истории. До сих пор я ни с кем ею не делилась и именно поэтому пришла к вам. Мне нужно рассказать кому-то всю правду, а вы кажетесь умной и доброй.

– Моя дорогая, продолжайте. Я вся внимание. – Она подалась вперед в своем кресле.

Тогда я рассказала ей все как есть: про отказ миссис Тилли дать мне рекомендацию, гибель Хелен Бартон, ее письмо, которое я прочла, и тот риск, на который я решилась пойти, заняв ее место.

– Понимаете, это был мой единственный шанс. Тогда я не видела во всем этом никакого греха. Хелен погибла, во дворце нужен был повар, а я знала, что хорошо готовлю.

– Но зачем же вам сейчас понадобилось открыться? – удивленно спросила она. – Если вас принимают и уважают на кухне у королевы, что плохого в чужом имени?

– Просто совсем недавно кое-что случилось, – сообщила я и рассказала о смерти графа от отравления. – И теперь я не знаю, что мне делать, – закончила я. – Мне не хотелось вас тревожить, но я в отчаянии, а друзей, чтобы к ним обратиться, у меня нет.

– Дайте мне во всем разобраться, – сказала она, глядя мимо меня в окно. – Вы купили грибы на рынке. Один из грибов, вероятно, оказался ядовитым, и в результате немецкий граф скончался.

Я кивнула.

– Я согласна, это трагическое стечение обстоятельств, – проговорила леди Мэри. – Но я не понимаю, как вас можно в чем-то винить. Вы купили грибы у лоточника, который специализируется именно на них, то есть как раз в таком месте, куда идешь, если тебе захочется грибов. Я уверена, что и мои слуги покупают их там. Никаких преступных умыслов у вас не было.

– Вот в чем проблема, – сказала я. – Из Лондона приехал полицейский инспектор, и он пытается подать все дело так, что грибы якобы предназначались королеве, а я – участница какого-то анархистского заговора.

– Что за невозможная чушь! – воскликнула она. – Если ваши намерения были именно таковы, то где гарантия, что ядовитый гриб съест именно королева, а не кто-то еще за ее столом?

– В точности это я и сказала. А еще добавила, что после покушения королева оставалась у себя в спальне, я относила ей туда еду, и, конечно, тогда у меня были все шансы ее отравить.

– Разве что грибов у вас тогда не было, – заметила она.

– Это верно.

– Но что вообще может заставить предположить, что вы причастны к заговору анархистов?

– Инспектор потребовал, чтобы я написала ему всю свою биографию – где родилась, где работала, рекомендации… Вы же понимаете: как только выяснится, что настоящая Хелен Бартон мертва, станет ясно, что я самозванка. Тогда можно будет заявить, будто я хитростью проникла на королевскую кухню.

Леди Мэри по-прежнему смотрела в окно.

– Да, вижу, как все у вас запуталось…

– Даже если я пойду к сэру Артуру или доктору Риду и расскажу им всю правду, меня немедленно рассчитают – в этом я уверена. А еще этот инспектор просто жаждет состряпать дело и выставить меня главной виновницей. Я знаю, как он это подаст: якобы меня вырастил недовольный своей судьбой аристократ, и теперь я жажду мести.

– И как же вас на самом деле зовут? – спросила леди Мэри.

– Изабелла Уэверли, – ответила я.

– Уэверли?! Так вы в родстве с графом? И молодым виконтом Февершемом?

– Это мои двоюродный дядя и кузен.

– Они об этом знают?

– Понятия не имеют, – ответила я.

– Мне помнится, что молодой Февершем, кажется, весьма вами увлекся.

– Да. Мы потом виделись с ним пару раз. Ездили на прогулку в коляске. Мне было очень неловко его обманывать, и я все время пыталась ему сказать, что мы не можем больше встречаться.

– Он будет очень разочарован, обнаружив, что вы…

– …всего лишь повариха? Я понимаю.

– Нет, моя дорогая. Что вы – его кузина и потому для него недоступны! – засмеялась она.

– Я его троюродная сестра, – отметила я. – Двоюродными были нынешний граф и мой отец. У той ветви семьи, из которой происходит отец, не было ни денег, ни наследства. Отец родился в Индии и стал там военным.

– Такое частенько случается у аристократов, правда? Наследник получает все, а остальных сыновей посылают служить в армию, в суд или в церковь. Можно сказать, что это несправедливо. Но, милая моя, почему вы не обратились за помощью к графу, когда ваши родители умерли?

– Отец как-то раз просил семью о помощи. Ему отказали. Он дал нам понять, что оттуда ничего хорошего ждать не приходится.

– Но, Изабелла, – она накрыла мою руку своей, – может быть, нет худа без добра. Джайлс уже к вам привязался. Если вы сейчас обратитесь к его родне и расскажете о своем затруднительном положении, то обретете могущественных союзников. Уверена, вас с радостью примут в лоно семьи, и этому лондонскому полицейскому станет ясно, что вы барышня благородного происхождения, не имеющая причин желать зла монаршему семейству.

– Вы на самом деле так считаете? – осторожно спросила я.

– Голубушка, да посмотрите же вы на себя! У вас самое милое личико на свете! Кто сможет против вас устоять? Я даже удивлена, что Джайлс не сделал вам предложение сразу после знакомства.

Ой-ой-ой… Я почувствовала, как вспыхнули мои щеки.

– Но тот факт, что я была служанкой… Разве он не вызовет у моих родственников неловкости и не навлечет на них позора?

– До сих пор красивое личико искупало очень многие грехи, – сказала леди Мэри. – Нелл Гвин, вашему персонажу, очень неплохо жилось после того, как ее обнаружил король Карл.

– Но ведь он так на ней и не женился, – заметила я. – А предложение стать любовницей одного могущественного человека я уже получила.

– Правда? И кто он? – Она чуть пожала плечами от волнения.

– Если честно, это принц Уэльский.

– И вы ему отказали?! Милая моя, я потрясена! Вы определенно очень порядочная барышня.

– Я просто не могу… Ну вы понимаете… С мужчиной, которого не люблю.

– И вы совершенно правы!

– Так вы действительно считаете, что мне нужно встретиться с Уэверли и рассказать им все как есть?

– Да, действительно.

– А если они не поверят или не захотят меня принять?

– И что вы в таком случае потеряете? Мне кажется, вам придется рассказать всю правду кому-то из приближенных королевы.

– И лишиться места. Что мне тогда делать? Рекомендаций у меня нет, и идти мне тоже некуда.

Она взяла мою руку и сжала ее.

– Глупышка! Тогда вы остановитесь у меня. Я представлю вас всем в качестве своей молодой родственницы из колоний, и мы быстренько найдем вам подходящего мужа.

Я подняла на нее взгляд:

– Вы очень добры, но я уверена, что ваш муж этого не одобрит.

– Муж меня обожает и всегда принимает тех, кого я приглашаю к нам пожить. Возможно, мы сможем найти вам подходящего и симпатичного французского аристократа. Они во многих отношениях забавнее английских, несмотря на их до смешного строгий этикет. – Она помолчала, раздумывая, а потом добавила: – Но я по-прежнему считаю, что Джайлс Уэверли будет для вас хорошей партией. Он недостаточно основательный, и ему нужна здравомыслящая девушка вроде вас, которая удержит его на праведной стезе.