Текст книги "Залив ангелов"

Автор книги: Риз Боуэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

– Да, мэм, – сказала я, взяла поднос, сделала реверанс и стала пятиться к дверям, но врезалась в угол большого комода.

За дверью спальни все еще маячил мунши.

– Вы долго там пробыли, – пробубнил он.

– Да, мы мило поболтали, – кивнула я. – На второй завтрак королева останется у себя, но потом, возможно, захочет прогуляться по парку. – И я, торжествующе улыбаясь, удалилась восвояси.

ГЛАВА 28

Только оказавшись в привычной обстановке кухни, я сообразила, что натворила. Если королеве захочется еще раз поболтать со мной, она может начать расспрашивать о моей семье, о детстве. И мне, вероятно, придется лгать. Все свои знания о Йоркшире я почерпнула из книг «Джейн Эйр» и «Грозовой перевал»: унылые вересковые пустоши, где в печных трубах завывает ветер. Мне придется объяснять, почему моя семья решила там поселиться и почему у меня отсутствует йоркширский акцент. Либо врать, либо во всем признаться. Поймет ли королева, почему я уцепились за возможность поступить на работу во дворец, или сочтет это обманом и отошлет меня обратно в Англию? Я не могла пойти на такой риск.

Приготовив филе камбалы с петрушечным соусом, я добавила к нему тарелку грибного супа, кисть винограда и блюдце с трайфлом. Когда я подала все это королеве, она несколько мгновений смотрела на поднос, а потом проговорила:

– Вы явно решили, будто я вернулась в детскую. В следующий раз подадите мне хлеб с молоком или кашу-размазню.

– О нет, мэм! – ответила я, вспыхнув от смущения. – Я всего лишь предположила, что, когда не хочется есть, нужна пища, которую легко проглотить.

– Вы барышня заботливая, – сказала королева. – И может статься, что вы правы. А теперь можете меня оставить. Не хочу, чтобы кто-то видел, как я буду хлебать суп. Позвоню слуге, когда поем.

– А что приготовить на вечер, мэм? Баранью котлету? Курочку?

Она подняла на меня невероятно юные, сияющие глаза:

– Нет, думаю, что я уже достаточно натосковалась. Будьте добры, приготовьте утку, а ужинать я желаю вместе с семьей.

Я улыбнулась:

– Хорошая новость! Я обо всем позабочусь, мэм.

Она тоже улыбнулась в ответ:

– Вы же не забудете купить завтра грибы, правда?

– Конечно нет, мэм. С утра первым делом пойду на рынок.

Когда я пятилась к двери, королева сказала:

– И не перетрудитесь. Мы поймем, если блюда будут не такими замысловатыми, как обычно. Благодаря яйцу, которые вы подали мне с утра, я поняла, что иногда приятно ощутить чистый вкус простой еды, а не смешения множества ингредиентов, приправленных сотней соусов.

– Совершенно верно, мэм. Высококачественные продукты говорят сами за себя.

Я сделала реверанс, открыла дверь и увидела мунши, который опять сторожил за порогом спальни.

– Ее величество поправляется? Она не желает, чтобы я помог с документами? – спросил он.

– Тут ваш индийский слуга, мэм, – сказала я. – Желаете, чтобы он вошел?

– Категорически нет! – ответила королева. – Я уже сказала ему это. Ни одному мужчине не подобает видеть королеву в ночной одежде, и уж тем более мужчине, религия которого требует держать женщин в гаремах и не позволять им показывать лица. Передайте, что я позову его позже, когда буду готова выйти.

Как же мне хотелось намекнуть королеве, насколько сильно ее окружение беспокоит тесная связь мунши с опасными индийскими возмутителями спокойствия! Но повариха не дает советов королеве. Я закрыла дверь и обернулась к индусу:

– Ее величество говорит, что вам не подобает ее лицезреть, пока она в постели. А ваше желание видеть государственные документы абсолютно недопустимо! – добавила я уже от себя.

Я вернулась в кухню и стала обдумывать меню ужина. Мне никогда в жизни не доводилось делать утку и поэтому пришлось листать поваренные книги. Там были сотни рецептов, но содержались также и предупреждения, что это очень жирная птица, которую непременно нужно запечь до хрустящей корочки, иначе она не будет аппетитной, а мясо важно не пересушить. В конце концов мне пришлось проглотить свою гордость и обратиться к Жан-Полю.

– Прошу простить меня за беспокойство, шеф, – сказала я, – но королева заказала на вечер утку. Боюсь, у себя в Англии мы не так часто их едим. Может, вы порекомендуете мне, что лучше из нее приготовить?

Темные глаза Жан-Поля мгновение изучали меня. «Он откажет, – подумала я. – Просто чтобы я потерпела фиаско». Но тут он произнес:

– У меня тоже есть утка в сегодняшнем вечернем меню. Принесите из мясной кладовой две тушки, будем готовить вместе.

– Даже не знаю, как вас благодарить!

– Мой долг – помогать неопытным поварам, – сухо ответил он. – Особенно если они приехали из-за границы.

Я принесла уток, к счастью, уже ощипанных и выпотрошенных – у меня пока не очень получалось отрезать лапки и головы.

– Простая запеченная утка в апельсиновом соусе отлично подойдет для начала, – заявил Жан-Поль. – Секрет в том, чтобы сделать на кожице множество мелких проколов и сунуть тушку в духовку на средний огонь, а через час вытащить, дать стечь жиру, потом полить им утку и снова поставить в духовку, но уже на сильный огонь, чтобы кажа зарумянилась.

– Так вы ее сегодня и приготовите?

– Нет, – ответил он. – Это было бы недостойно моего таланта. Я сделаю традиционную magret de canard. Утиная грудка готовится в собственном жире, пока кожица не зарумянится, а потом я приправлю ее инжиром, бальзамическим уксусом и местным медом.

– И что же, вы считаете, что я не способна приготовить такое блюдо? – сердито спросила я.

– Я просто пытаюсь уберечь вас от слишком долгой возни, – ответил он. – Не так-то просто в первый раз в одиночку управляться со всей кухней.

– Вы правы, – признала я. – Сегодня я ее просто запеку, а потом, возможно, вы поделитесь со мной секретом приготовления утиной грудки.

– Может быть, – ответил он.

Я задумалась о том, что бы еще приготовить. Требовалось что-то несложное и не вычурное, поэтому я решила накормить королевское окружение буйабесом – этим пряным местным супом из морепродуктов. Я даже рискнула положить туда чеснок. Жан-Поль учуял запах моей стряпни.

– Ага, так вы решили, что наши местные блюда можно есть, – прокомментировал он мои действия.

– Я стараюсь упростить меню, чтобы не пришлось слишком много делать в последнюю минуту, – пояснила я. – А на десерт я сделала pot de crème[43]43
  Крем в горшочках (фр.). – Примеч. пер.


[Закрыть].

Несмотря на то что блюда были несложными, я довольно сильно устала и решила выйти передохнуть на воздух – ведь мне пришлось трудиться с самого рассвета. Сняв колпак и фартук, я отправилась в парк. Стоял райский теплый денек, предвещавший скорую весну. Я задержалась под пинией, вдыхая запах ее хвои, и тут услышали голоса: ее величество со свитой! До чего же глупо было с моей стороны забыть, что она говорила о своем намерении прогуляться!

Голоса приближались, а нам, слугам, накрепко вбивали в головы, что мы никогда не должны попадаться на глаза господам. К тому же мне меньше всего на свете хотелось, чтобы королева завела со мной разговор в присутствии своей родни. Она могла спросить меня о детстве. Когда показалась вся компания, я быстро шмыгнула за пинию. Мунши вез ее величество в кресле-каталке, по обе стороны от которой шли королевские внуки, а за ним послушно следовала принцесса Беатриса с доктором Ридом и одной из фрейлин.

Ствол пинии был не настолько толстым, чтобы надежно спрятать меня, если они подойдут ближе. Я попыталась ретироваться в заросли цветущих кустарников: олеандров, гардений и камелий. Аромат цветов кружил голову. Протискиваясь сквозь кусты, я вдруг услышала лязг металла, а потом что-то упало на землю. Я отвела ветку в сторону и посмотрела под ноги – там лежал револьвер.

Аккуратно, чтобы не поцарапаться и не выколоть себе глаз, я наклонилась и подняла его со всеми предосторожностями, на тот случай, если он заряжен. Кто мог забросить револьвер в кусты, удивилась я, а потом меня осенило: не исключено, что анархист последовал за королевой, надеясь закончить начатое на площади. Но, видимо, вокруг оказалось слишком много народу. Может, кто-то заметил его, вынудив выбросить оружие подальше в кусты и сбежать. Мне же теперь следовало отнести револьвер секретарю королевы, чтобы тот решил, нужно ли передать его французской полиции. Интересно, нашли ли пулю, ранившую графа, и если да, возможно ли сличить ее с пулями этого револьвера и узнать, из него ли она выпущена. Но, наверное, способа определить, кому именно он принадлежал, все равно не существует.

В гостиной сэра Артура не оказалось, и один из придворных сказал, что не видел его после обеда.

– Не исключено, что он решил вздремнуть, – добавил придворный.

Тут я сообразила, что держу в руках револьвер, и постаралась незаметно спрятать его в складках юбки. Потом, поколебавшись, решила, что ради такого важного дела вполне можно разбудить королевского секретаря. Мне пришлось постучать несколько раз, прежде чем в дверной проем просунулась растрепанная голова сэра Артура и сердито уставилась на меня.

– Что вам надо?! – свирепо спросил он.

– Ужасно жаль беспокоить вас, сэр Артур, – сказала я, – но я гуляла в саду и нашла там оружие. Кто-то выбросил его в кусты. Может быть, это из него вчера стреляли в ее величество?

Сэр Артур принялся изучать револьвер, который я ему вручила и который лежал теперь в его большой ладони. Выражение его лица изменилось.

– Очень даже может быть… Этот тип пришел сюда, чтобы сделать еще один выстрел, но ему не представилось такой возможности. Или кто-то понял его намерения, и ему пришлось сбежать. Спасибо, милочка. С вашей стороны было очень разумно мне его принести. Сюда едет человек из Скотланд-Ярда, которому отныне будет поручена охрана ее величества. Он разберется, что с этим делать.

– А вы не думаете, что пистолет нужно отдать французской полиции? – спросила я осторожно. – В конце концов, именно там могут знать, кто из местных анархистов мог покушаться на английскую королеву.

– Посмотрим, что решит инспектор Роли. Лично я боюсь, что здешняя полиции окажется сворой некомпетентных идиотов, хотя, может, это просто мои предубеждения. – И он, коротко хохотнув, закрыл дверь.

Я уже спускалась по лестнице, когда раздался женский крик, срывающийся на визг:

– Где он?! Вы должны знать! Он исчез! Пропал! Это вы взяли?! Наверняка вы! Вас давно прибрал к рукам этот доктор!

Мне не следовало больше здесь задерживаться: слугам не положено подслушивать разговоры тех, на кого они работают. Но, спеша по узкому коридору к себе в кухню, я просто умирала от любопытства. Какая-то дама из окружения королевы потеряла нечто важное. И это не может быть ни принцесса Беатриса, ни леди Литтон, потому что они обе прогуливаются с ее величеством в парке. Тогда принцесса Елена? Неуравновешенная принцесса, которая хотела, чтобы я купила ей наркотиков. Может, они и пропали? Весь ее запас. Но было использовано слово «он». Я замерла посреди коридора. Не мог ли пропажей случайно оказаться револьвер? Вдруг кто-то из постояльцев отеля стащил револьвер принцессы, чтобы попытаться убить королеву?

Я прекрасно знала, что все это не мое дело. Я просто повариха, а не ответственная за охрану ее величества, но во мне определенно жила отчаянная преданность королеве. Да, конечно, она – королева, но ведь она еще и старая женщина, а потому очень уязвимая. Может быть, именно поэтому ей хотелось находиться на Ривьере инкогнито: вряд ли кто-то захочет убивать обычную леди Балморал. Если бы она приехала с небольшой свитой и сняла виллу, ее план мог бы сработать. Но обычная женщина не путешествует в сопровождении полка волынщиков и индийского слуги.

Я вернулась к работе и, следуя указаниям Жан-Поля, занялась уткой. К тому времени, когда она была готова, ее кожица стала румяной и хрустящей. Апельсиновый соус, который я к ней приготовила, был острым и вкусным. А буйабес! Я немножко попробовала – и он оказался восхитительным! Еще я нажарила картошки, сделала пюре из брюссельской капусты и миндальный пудинг. По-видимому, ужин был встречен одобрительно: лакей, который принес обратно тарелки, сказал, что у королевы хороший аппетит и она отметила рыбный суп.

Недовольным остался лишь граф Вильгельм, который до сих пор отлеживался у себя в спальне. Он послал лакея с жалобой на то, что ему не подали настоящего сытного мяса, полезного для его здоровья. Почему ужин такой скудный и почему его не принес тот пригожий паренек, Джимми? Мне было любопытно, сколько еще времени он проведет в своей комнате, если поймет, что ему не хватает полного меню, подаваемого в столовой.

Сэр Джеймс Рид пришел на кухню, когда я заканчивала с уборкой.

– Я был у наших больных, – сказал он, – и принес хорошую новость. Думаю, тиф и холеру мы можем исключить. Видимо, это дизентерия. Тоже не та болезнь, на которую можно махнуть рукой, но она хотя бы не слишком заразна. Если ночью не случится ничего особенного, думаю, утром можно будет попробовать дать им немного крепкого бульона.

– Конечно, доктор, – сказала я. – Говяжьи кости весь день томились у меня на медленном огне. Я процежу бульон и с утра пошлю им немного.

– Могу вас поздравить, – проговорил доктор Рид, – вы весьма компетентная барышня. Большинство женщин запаниковало бы от мысли о том, чтобы в одиночку кормить королеву и ее семейный круг, но вы справились!

– Спасибо, доктор, – сильно покраснев, ответила я.

Я шла к себе и ликовала, вспоминая слова врача: мне пришлось одной готовить для королевы и ее близких, но, по-видимому, все остались довольны. Может быть, вскоре я стану достаточно опытным шеф-поваром, чтобы руководить целой кухней или даже открыть собственный ресторан? «Гордыня предшествует падению», – не уставала напоминать нам матушка. Нужно быть благодарной за то, что у меня есть здесь и сейчас.

ГЛАВА 29

Помня о просьбе королевы, я встала очень рано и отправилась на рынок. С моря дул сильный ветер: он то и дело налетал на меня, пока я спускалась по крутой улице. На западе, у горизонта, громоздились тучи, грозя вскоре пролиться сильным дождем. Мне нужно было поспешить с покупками, чтобы успеть вернуться в гостиницу, пока он не начался.

Спускаясь с холма, я услышала позади чьи-то шаги: человек явно спешил, и я посторонилась, чтобы дать ему пройти. Это оказался Жан-Поль Лепин. Увидев меня, он воскликнул:

– Значит, вы отважились выбраться на рынок в такое ветреное утро?! Вы поистине преданы своему делу, мадемуазель! Отдаю вам должное.

– Королева велела приготовить грибы, те, что я недавно ей подавала. Не могли бы вы мне помочь с их выбором?

– Конечно, – кивнул он. – А если вы решите снова сделать буйабес, я порекомендовал бы вам начать с покупки самой свежей рыбы, не полагаясь на поставщиков отеля. Я не начинаю готовить рыбное блюдо, если перед этим лично не выбрал лучшее из сегодняшнего улова.

– Не думаю, что осмелюсь кормить их рыбой два дня подряд, – ответила я. – Немецкий граф уже жаловался вчера вечером, что я не приготовила ничего из говядины.

– Это тот, которого подстрелили?

– Да.

– Смелый человек. Я слышал, он принял на себя пулю, предназначенную королеве.

– По этому поводу есть два противоположных мнения, – сказала я. – Королева считает, что он просто пытался убраться в безопасное место, врезался в нее по пути и тем самым спас ей жизнь.

Жан-Поль усмехнулся:

– Давайте остановимся на первой версии. Может, для графа это единственный в жизни шанс прослыть героем.

Какое-то время мы шли в молчании, потом он прокашлялся и произнес:

– Мадемуазель, я должен принести вам извинения за тот вечер. Я быстро понял, что у такой благовоспитанной английской барышни, как вы, есть определенные нравственные нормы. Вы, англичане, не разделяете нашей французской страстности. И, возможно, вы были правы и ответили на мой поцелуй от страха, под влиянием момента.

Я не знала, что на это сказать, и наконец проговорила:

– У меня очень мало опыта с мужчинами. Но меня воспитали в убеждении, что девушка должна дождаться замужества, прежде чем… – закончить предложение я не смогла, так велико было мое смущение. – Я была шокирована, когда вы предложили мне пойти в гостиницу.

Жан-Поль нахмурился:

– Но, мадемуазель, боюсь, вы неправильно поняли мои намерения. Я хотел отвести вас к своему кузену, потому что видел, как вы были потрясены. Мне казалось, что у вас не хватит сил для долгого пути наверх, и я подумал, что коньяк и отдых пойдут вам на пользу.

Я подняла на него взгляд, не понимая, верить ему или нет, а потом заметила:

– Вы сказали, что хотите узнать меня получше. В устах мужчин это значит только одно.

На его лице промелькнула улыбка:

– Возможно, относительно некоторых мужчин вы и правы. Но из-за моей профессии опыт общения с женщинами у меня весьма ограниченный, в особенности с женщинами из хороших семей. Я не всегда нахожу подходящие слова, чтобы верно выразить свою мысль. В нашем с вами случае я действительно намеревался ограничиться всего лишь разговором – ну и, возможно, парочкой поцелуев. – Он испытующе посмотрел на меня и продолжил: – Просто я ошибочно предположил, что вы испытываете ко мне те же чувства, что и я к вам. И, должен признаться, немного перебрал вина во время праздника. Мы можем забыть об этом происшествии и начать с чистого листа?

– Можем.

Во мне боролись противоречивые чувства. Хотелось верить, что намерения Жан-Поля были вполне благородными, но так ли это? К тому же я собиралась дать ему понять, что у меня тоже есть к нему чувства, однако в памяти еще были слишком свежи эпизоды с принцем Уэльским и отвратительными пьянчугами на улице.

Жан-Поль отвесил мне короткий вежливый поклон:

– Вот и хорошо. Отныне наши отношения будут только профессиональными.

– Только профессиональными, – согласилась я.

Мы пришли на рынок, и Жан-Поль объяснил мне, какие грибы лучше всего выбирать для тех или иных блюд. Я купила всех понемножку и осмелилась даже приобрести крохотный кусочек трюфеля, «чтобы натереть в рыбу или дичь», как пояснил мой спутник. Сам он тоже купил такой же крохотный кусочек, а потом поинтересовался:

– Вам нужно сделать еще какие-то покупки?

– Я думала купить снетков, раз уж ее величество так их любит, – ответила я.

– И я тоже должен посетить рыбные ряды, – сказал Жан-Поль. – А потом буду рад проводить вас обратно на холм. Однако вначале мне нужно будет выполнить обещание и отнести трюфель одной даме. Она очень любит этот деликатес. – Он помолчал и добавил: – Не хотите сходить к ней со мной? Она живет неподалеку, а потом мы можем шикануть и взять извозчика до отеля.

Я все еще нервничала и смущалась, поэтому сухо ответила:

– Не думаю, что вас обрадует мое присутствие, когда вы будете наносить визит своей подруге.

В его глазах вспыхнули озорные огоньки.

– Видите ли, этой подруге уже за девяносто, – объяснил он. – Это моя бабушка, она живет тут, неподалеку.

– Ах ваша бабушка… – проговорила я.

– Так вы составите мне компанию?

Я снова заколебалась и сказала:

– Мне нужно возвращаться и начинать готовить. На мне целиком весь завтрак, как и все остальные трапезы.

– Конечно. С моей стороны было безответственно предлагать такое! Но не забывайте, мои повара, если нужно, в вашем распоряжении.

Видно было, что он разочарован.

– Мне бы очень хотелось пойти к вашей бабушке, – заверила я, – но у меня очень развито чувство ответственности. Когда кормишь королеву, нельзя допускать промахов.

– Целиком и полностью понимаю. Но должен сказать, что на меня произвели очень сильное впечатление ваши кулинарные навыки и то, как вы все организовали. Для такой молодой женщины вы кажетесь очень спокойной.

– Если не считать того вечера, – добавила я.

Он посмотрел на меня и засмеялся:

– Тогда почему бы вам не зайти со мной к бабушке на одну минутку? Извозчик мигом домчит нас до отеля – это куда быстрее, чем пешком.

Как я могла сказать нет?

– Ладно, раз уж вам действительно хочется пойти туда вместе со мной, – ответила я.

Вид у Жан-Поля стал очень довольный. Мы дошли до рыбных прилавков, и он проследил, чтобы я выбрала свежайшую рыбу. Сам он взял крылья ската и большой пакет мидий.

– Что ж, расскажите мне, как готовить эту рыбу, – попросила я, когда мы закончили с покупками. Я не знала, как сказать «скат» по-французски.

– La raie? – переспросил он и принялся объяснять, что нужно делать со скатом.

Я думала, что его бабушка живет в старом городе, как мать Клодетт, но мы оказались в другом районе и остановились у красивого белого здания, окруженного садом. Бабушка жила на цокольном этаже. Это было крошечное, хрупкое создание в белом кружевном чепце. Она расцеловала внука, называя его своим ангелом, а потом захотела поцеловать и меня, но Жан-Поль поспешно сказал, что я просто коллега из отеля, повариха. Бабушку, похоже, очень это заинтересовало: женщина – и вдруг шеф-повар? Я увидела, как она бросила на внука испытующий взгляд. Он отказался от кофе с пирожными, объяснив, что я должна готовить завтрак английской королеве. Это произвело на нее сильное впечатление. Когда мы собрались уходить, она взяла мою руку и проговорила:

– Приходите меня навестить в любое время, когда вам захочется. У старушек жизнь одинокая, хотя внучек приходит всегда, когда может. Он мальчик хороший, заботится о своей семье. Она очень важна, согласны?

Конечно, я с ней согласилась. Когда бабушка узнала, что мои родители умерли, а единственная сестра, кроме которой у меня никого не осталось, живет, с мужем, она с улыбкой произнесла:

– Тогда я стану вашей новой семьей. Не возражаете?

– У вас замечательная бабушка, – сказала я Жан-Полю, когда он вел меня к стоянке экипажей.

– Как и вся моя родня. Целая семья замечательных людей, – с улыбкой произнес он.

– И вы все живете в Ницце?

– Все до единого. Отец держит здесь несколько заведений, в том числе кондитерскую. Три моих сестры замужем, и у меня двенадцать племянников и племянниц. Я самый младший и главный источник огорчения в семье.

Мы шли в отель, и я чувствовала, что между нами что-то изменилось. Разделявший нас барьер рухнул, и я стала гадать, не преследовал ли Жан-Поль именно эту цель, когда заманивал меня к своей бабушке. Возможно, ему хотелось показать мне, что он хороший парень, на которого можно положиться? Приятно было думать, что он старается вернуть мое доверие.

Я приготовила завтрак королеве и ее родне, не забыв яйцо всмятку лично для ее величества, раз уж предыдущее было так хорошо принято, потом отослала больным коллегам рисовый отвар с теплым говяжьим бульоном и только после этого взялась за приготовление обеда. Часть грибов я решила пустить в омлет, а те, что покрепче, оставила, чтобы добавить в мясное блюдо – возможно, это будет бифштекс или пирог. Скорее все-таки пирог: мне всегда удается выпечка, и можно будет лишний раз это продемонстрировать.

Обед прошел гладко, однако когда я сама сидела за трапезой, в кухню явился этот кошмарный граф Вильгельм. Должна сказать, что он действительно был бледен и нетвердо держался на ногах. Я тут же ощутила укол вины за то, что считала, будто он преувеличивает свои страдания.

– Эй, девушка, где шеф-повар? – напористо спросил он. – Я желаю немедленно с ним поговорить.

– Я и есть шеф-повар, ваше высочество, – ответила я. – Моим коллегам нездоровится. Я могу что-то для вас сделать?

– Ваша еда мне не подходит! – заявил он. – Вчера вечером мне прислали этот рыбный суп. Мой родной дом далеко от океанов, и желудок к рыбе не приспособлен. И еще эти ваши листья лавровые. Их нужно убирать.

– Прошу прощения, сэр, но мне казалось, что я все вынула.

– Там остались части лаврового листа, совершенно несъедобные. Чтоб больше такого не повторялось! – потребовал граф. – А сегодняшний обед? Я собрал все свои силы, чтобы спуститься и пообедать с семьей, – и что я получил? Я получил омлет и курицу. Снова никакого fleisch! Никакого настоящего мяса. Я потерял много крови. От кровопотери у меня головокружение и слабость. Мне нужно есть вдоволь мяса.

– Я готовлю к ужину мясной пирог, ваше высочество, – ответила я. – Надеюсь, он вас удовлетворит. – Тут меня осенила блестящая идея. – А еще у меня есть крепкий говяжий бульон, может быть, он подойдет, чтобы подкрепить ваши силы?

– Вот это разумный разговор! – Вид у него стал довольным.

Я разогрела бульон на плите и налила графу полную чашку. Причмокивая от удовольствия, он выпил ее до дна, поставил на стол и произнес:

– Ist gut![44]44
  Хорошо! (нем.) – Примеч. пер.


[Закрыть] Пусть мне регулярно подают этот бульон. Проследите, чтобы он был у вас постоянно.

– Непременно прослежу, ваше высочество. Надеюсь, ваши раны хорошо заживают? – поинтересовалась я.

– Постепенно они заживут, – ответил граф. – Я буду терпеливо сносить страдания.

Повернувшись, чтобы идти, он слегка покачнулся и врезался в стол. «Как-то слишком театрально», – подумала я.

– Вот видите, меня шатает от потери крови, – сказал он. – Мне опять необходим отдых.

В голове мелькнуло подозрение: «А не пьян ли он?»

Я вернулась к своему обеду, который успел остыть, и как раз накладывала себе трайфл, когда в кухню зашел один из посыльных отеля.

– Это вы мадемуазель Бартон? – спросил он.

– Да, я.

– Вас спрашивает мужчина.

– Мужчина?

– Англичанин. Приехал в красивом экипаже.

Силы небесные, это, должно быть, Джайлс Уэверли! А я разгоряченная, потная и в поварском фартуке! Я уже собиралась сказать, что не могу сейчас с ним встретиться, но тут посыльный добавил:

– Он говорит, что очень тревожится о вас с тех пор, как узнал о происшествии с королевой, и не может больше ждать весточки. Он умоляет уделить ему две минуты вашего времени, просто чтобы он смог убедиться, что вы живы-здоровы.

Я глубоко вздохнула:

– Пожалуйста, передайте, что я выйду к нему, как только сумею. И будьте добры, не упоминайте, что нашли меня в кухне. Он не знает, что я повариха.

– Да я уж догадался, – ухмыльнулся посыльный. – Он сказал, что вы юная леди, которая служит у королевы.

– Так и есть, это все про меня. Просто немного иначе, чем он считает, – ответила я. – А теперь надо поскорее переодеться.

Я бегом взлетела по лестнице к себе наверх, надела чистую блузку, плеснула в лицо водой, воткнула в прическу шпильки и так же, бегом, преодолела весь путь вниз. Джайлс стоял у своей коляски, недалеко от входа в отель, под одной из больших пальм. Когда я подошла к нему, его лицо просветлело.

– Благодарение небесам, вы целы! Мы прочли ужасную новость в английской газете, и там было сказано только, что ранен кто-то из сопровождающих королевы. И, конечно, я сразу заподозрил худшее.

– Ранили графа Вильгельма, но, к счастью, пуля лишь задела его плечо. А я, как вы можете убедиться, цела и невредима.

– Вы можете уделить мне несколько минут? Мы могли бы прогуляться по парку.

Я покосилась в сторону отеля:

– Может быть, я найду несколько минут, но по парку гулять мы не будем, чтобы нас не увидели из окон.

– Королева так строга со всеми своими дамами? – спросил он, привязывая лошадь к перилам и направляясь со мной за территорию отеля, в другой парк. – Она не разрешает никому из вас встречаться с молодыми людьми или, возможно, лично выбирает вам кавалеров?

Я заколебалась. Мне очень не хотелось врать. «Расскажи ему все – и покончи с этой ложью». Но, посмотрев в его полное надежд лицо, я не смогла выдавить из себя нужных слов и вместо этого произнесла:

– Ее величество не одобряет наших знакомств с мужчинами, пока мы находимся у нее на службе.

– А если я приду с кем-нибудь поговорить, например с ее личным секретарем, это поможет делу? Я бы заверил его, что у меня самые благородные намерения.

– Не думаю, что это сыграет какую-то роль, – сказала я и посмотрела ему в глаза. – Пожалуйста, Джайлс, дайте мне немного времени. Я должна продумать, как лучше всего вести себя в такой ситуации.

– Так значит, вы хотите снова со мной встретиться? Я могу надеяться?

– Мне по-настоящему приятно проводить с вами время, – взвешивая каждое слово, проговорила я. – Но я не могу рисковать своим теперешним положением.

– Знаете, я ведь рассказал о вас отцу, и он страшно хочет с вами познакомиться, – сообщил Джайлс. – Не возражаете, если мы пригласим вас к ужину с одной из придворных дам в качестве компаньонки?

Ситуация стала совсем уж неловкой.

– Обычно время ужина требует моего обязательного присутствия, – весьма дипломатично отказала я.

– Но я найду способ обойти ваши строгие правила, – заявил Джайлс. – Вот смотрите: перед вами здоровый юноша из хорошей семьи, который желает проводить время с девушкой из столь же хорошей семьи. Кто станет возражать против подобного? – Потом он вдруг замолчал, и его взгляд стал тревожным: – Если только… Ох, я понял. Если только у королевы нет для вас на примете кого-то другого. Я знаю, она устраивает браки. Вероятно, вас пообещали какому-нибудь жуткому немецкому графу. Может, даже тому, которого ранили.

Я не могла не рассмеяться:

– Джайлс, уверяю вас, что не выйду ни за какого немецкого графа, а уж за этого – в особенности. Послушайте, все, о чем я сейчас вас прошу: дать мне немного времени. Позвольте мне подумать, как лучше все устроить. Я напишу вам.

Он вздохнул:

– Что ж, полагаю, это лучше, чем ничего. Это дает хоть каплю надежды.

– Мне пора возвращаться, – сказала я, – пока не заметили моего отсутствия.

– Такое впечатление, что вы ученица одной из хваленых закрытых школ, – заметил он.

– Вот именно!

– Я вам не завидую, – признался Джайлс и взял меня за руку. – Белла, пожалуйста, берегите себя. Кто-то стрелял в королеву. Я не хочу, чтобы с вами что-нибудь случилось.

– Не тревожьтесь, я буду очень осторожна, – ответила я. – А теперь мне пора идти. – И я поспешила вернуться в отель.

Все мои чувства пребывали в смятении. «Нужно немедленно сказать Джайлсу правду, – думала я. – Он может навлечь позор на свою семью, ухаживая за поварихой». Интересно, что произойдет, если я все расскажу ему? Захотят ли его родственники вызволить меня из того жалкого положения, в котором я сейчас оказалась? Если я выйду за него, то стану леди Февершем. Но вдруг они сочтут мое нынешнее состояние слишком уж постыдным? И самый главный вопрос: а хочу ли я оставить поприще поварихи? Буду ли я счастлива, посиживая в гостиной с чашкой чая и предаваясь праздности, пока кто-то другой готовит мне еду и растит моих детей? Ответить на этот вопрос я пока не могла.

Я вернулась к работе и испекла для королевского ужина замечательный пирог с говядиной и грибами, украсив его вылепленными из теста листьями и виноградными гроздьями. Получилось настоящее произведение искусства, и я испытала чувство гордости. В качестве первого блюда я пожарила выбранные Жан-Полем снетки, сделала салат с остатками утки, добавила фасолевый суп и заказала мороженое на десерт. У меня совсем не осталось сил, когда я рухнула на кровать в одиннадцать часов вечера, но в то же время я была весьма довольна собой. Завтра утром, решила я, мне не нужно идти на рынок, поэтому можно как следует выспаться.