Текст книги "Залив ангелов"

Автор книги: Риз Боуэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

– Я хотела бы, чтобы вы мне еще что-нибудь сшили, – сказала я. – Как вы думаете, что именно, и где бы мне купить ткань получше? Я тут ничего не знаю…

Она погладила мою руку:

– Дайте мне посмотреть, что я могу для вас сделать. Приходите где-нибудь через недельку, сошью что-нибудь для примерки.

Как я ее ни благодарила, мне все казалось мало. Обратно на холм я прямо-таки взлетела как на крыльях, во всяком случае, ощущение у меня было именно такое.

К полудню тучи расступились, и сквозь них проглянуло солнце. Мистер Анджело, как выяснилось, уже имел дело с лисичками во время предыдущих поездок на континент. Он приготовил их в масле и подал в качестве гарнира, а потом от королевы передали, что она очень рада этим рыжим грибочкам, которые наконец-то снова удалось где-то раздобыть.

– У вас верный глаз, моя девочка, – похвалил меня мистер Анджело.

– И шеф Лепин обещал вечером показать мне, как он готовит трюфели.

– Не слишком ли этот французский хлыщ с вами сблизился? – спросил он. – На вашем месте я бы поостерегся.

– Шеф, ему просто льстит, что я проявляю интерес к его работе.

– Ах вот что он вам говорит? – Мистер Анджело помолчал, а потом добавил: – Он мужчина видный. Иностранец. А вы за всю свою жизнь никогда не имели дела с такими типами. Так что ограничьте свое общение с ним кулинарией, хорошо?

– Конечно, – согласилась я.

Похоже, мой мир был теперь полон мужчин, которые искренне пеклись о моей добродетели.

ГЛАВА 23

Сразу после обеда я бросилась к себе в комнату, старательно вымылась, чтобы избавиться от кухонных запахов, брызнула на себя розовой водой и надела новое платье. Благодарение небесам, что мадам Дюбуа сделала застежки спереди! Должно быть, догадалась, что у меня нет горничной, чтобы застегивать крючки на спине. Потом я расчесала волосы и тщательно подколола их. Собралась было взять шаль, но решила, что она выглядит старой и поношенной, так что лучше в случае чего немного померзнуть.

Я спустилась по лестнице, прокралась вдоль той стороны здания, где размещались обычные постояльцы гостиницы (или, скорее, постояльцы, не имеющие отношения к королевской свите, потому что для обычных людей цены тут были неподъемные), благополучно миновала парк и вышла в главные ворота.

Мне не пришлось долго ждать: вскоре по склону холма ко мне поднялась щеголеватая коляска. Она была открытой, как большинство здешних экипажей, – легкая двуколка, запряженная красивой гнедой лошадью. Джайлс сам держал поводья, и его светло-рыжими волосами играл ветер. Вид у него был очень лихой. Он остановил лошадь передо мной и соскочил на землю.

– До чего ж я рад! – воскликнул он. – Здравствуйте, Белла. Как мило с вашей стороны согласиться съездить со мной на прогулку! И выглядите вы просто прелестно. – Он помог мне подняться и сесть на мягкое кожаное сиденье. – Похоже, денек для прогулки хоть куда! С утра я расстроился, когда увидел все эти тучи, но теперь распогодилось.

Он делал то, что мы, англичане, делаем всегда, если слегка смущены и затрудняемся с подбором слов: говорил о погоде.

– Похоже, вторая половина дня будет хорошей, – согласилась я.

– Да, похоже! – с энтузиазмом подхватил Джайлс, и я поняла, что теперь он говорит вовсе не о погоде.

Мы медленно спустились по самому крутому склону Холмса, обогнули старую часть города и оказались у маленького порта, где у причалов подпрыгивали на волнах небольшие суденышки и чинили сети рыбаки. Потом дорога опять пошла вверх, на этот раз карабкаясь на утес у моря. Под нами скала красиво нависала над синей водой, а слева поднимался склон крутого холма, на котором то тут, то там виднелись сады и виллы. Мы свернули за выступ, и я ахнула. Джайлс самодовольно улыбнулся, как будто сам создал этот вид специально для меня. Под нами расстилался узкий залив, где у причала стояли уже не рыбачьи лодки, а большие красивые яхты. На крутых зеленых холмах виднелись редкие виллы пастельных оттенков, окруженные рядами темных кипарисов или высоких пальм. У воды, на одном из склонов, прилепился маленький городок с оживленным портом.

По дороге мы обменивались обычными фразами: он спрашивал, как я нашла Ниццу, была ли на других вечеринках и что думаю о французской еде. Но в основном Джайлс показывал мне достойные внимания места. Так он поступил и сейчас.

– Этот городок называется Вильфранш-сюр-Мер, – пояснил он. – Это свободный порт. Когда-то его жители помогли королю справиться не то с пиратами, не то с кем-то еще, и теперь им не нужно платить никаких налогов.

– Как удобно, – сказала я, заставив его засмеяться.

– Должен сказать, такая идея по душе моему отцу, да и мне тоже. Когда отца не станет, налог на наследство будет запредельным. Остается надеяться, что мне удастся сохранить наше поместье. – Джайлс слегка пожал плечами. – Как и большинство людей моего положения, ни к какой иной деятельности я не способен.

Я подумала о своем отце, которого отослали служить в Индию – хотя военный из него был никакой – и который потом стал чуть ли не мальчиком на побегушках в «Савойе». Должно быть, отец страдал, зная, что мог бы провести жизнь в праздности, если бы его отец родился первым, точно так же, как страдала я, когда стала прислугой у нуворишей. Как бы мне хотелось сказать Джайлсу правду! Ему наверняка интересно было бы узнать ее. Но я не могла рисковать. Достаточно одного слова, сказанного не в тех обстоятельствах, не тому человеку и дошедшего до «Эксельсиор Регина», – и меня бы уволили. Поэтому я просто вежливо поддерживала беседу, пока мы ехали вдоль берега залива.

– Эта дорога ведет в Сен-Жан-Кап-Ферра, – сообщил Джайлс. – Там много прекрасных вилл и больших денег – Ротшильды и им подобные. А этот старый дьявол, король Леопольд, скупил все, на что только смог наложить лапу. Полагаю, вы с ним уже встречались?

– Нет, – ответила я. – Но королева ужинает с ним нынче вечером.

– Поговаривают, что он омерзительный, – сказал Джайлс. – И к тому же донельзя развращенный. Хорошо, что вам до сих пор удавалось избегать встречи с ним. Но, полагаю, с принцем Уэльским вы встречались?

– О да! – сказала я более выразительно, чем собиралась. – Я встречалась с принцем Уэльским.

– Сочувствую я этому малому, – продолжал Джайлс. – В том смысле, что ему приходится ждать смерти матери и не играть в жизни страны настоящей роли. Но на самом деле, полагаю, со мной та же история. Я не играю вообще никакой роли в жизни. Отец не позволяет мне взять на себя управление поместьем. Думает, что, когда умрет, от поместья ничего не останется. Боюсь, он невысокого мнения обо мне. Похоже, я стал его разочарованием.

– Почему?

– Даже и не знаю толком. Охоте я предпочитаю искусство, ненавидел свою закрытую школу и в регби играл не слишком хорошо. Отец считает меня слабаком. Но это не так. Просто я не такой, как он, вот и все. Он происходит из древнего рода, где все мужчины были довольно агрессивны. На самом деле старший сын и должен быть агрессивным.

– А вы – старший сын?

– Единственный сын и единственный наследник, и я поклялся себе, что никогда не буду никого третировать, даже собственную собаку. Особенно собственную собаку.

Наши глаза встретились, и он улыбнулся. «Он мне нравится, – подумала я. – Он добрый. Мягкий. – А потом напомнила себе: – Это ни к чему не приведет. Просто приятная поездка в коляске погожим днем. И ничего более».

Вместо того чтобы свернуть на дорогу к мысу, мы поехали прямо и спустились к очаровательному заливчику, обрамленному пальмами. Там Джайлс остановил коляску и помахал какому-то околачивающемуся поблизости мальчишке.

– Если присмотришь за лошадью, хорошо заплачу. – Его французский был вовсе не так плох, как он считал.

– Конечно, мсье, – охотно отозвался мальчишка и подошел к лошади.

Джайлс помог мне выйти из коляски, и мы направились в сторону небольшого парка. Вскоре мы вышли к пляжу. Сбоку виднелись еще одна маленькая гавань, каменный причал и безупречный изгиб бледно-желтой.

– Вот видите! – Он показал на все это, потом взял меня за руку и повел вниз по каменным ступеням. – Ничего общего с Ниццей. Там-то пляж ужасный: камни, о которые того и гляди покалечишься, и дно обрывается, стоит только войти в воду. А тут можно стоять или плавать, как душа просит. Вы умеете плавать?

– К сожалению, у меня не было возможности этому научиться, – призналась я.

– Жалко.

Мы пошли по пляжу. Для меня было совершенно внове ощущать, как проваливается под ногами мягкий песок.

– Насколько я понимаю, королева любит купаться при каждой возможности, – проговорил Джайлс. – Удивительно, что она не велит своей свите к ней присоединяться. Согласен, сейчас рановато для купаний, но через месяц или около того вы непременно должны попробовать. Если хотите, я вас научу.

– У меня даже купального костюма нет, – призналась я.

– Уверен, какая-нибудь местная портниха сошьет вам его до апреля. Вам понравится плавать. Весной еще довольно холодно, но хорошо бодрит, а когда погружаешься в соленую воду, начинаешь чувствовать себя куда лучше.

– Вы уже бывали тут, правда? – спросила я.

– Пару раз. Один раз мы снимали виллу в Ментоне, и один раз – в Каннах, но тут, конечно, лучше всего. Отец подумывает купить здесь виллу, и я, естественно, поддерживаю его в этом.

Мы шли вдоль кромки воды. Мелкие волны подкатывали к нашим ногам и тут же снова отступали, но вода в заливе оставалась на удивление спокойной.

– Ваша матушка приехала с вами? – поинтересовалась я.

Его лицо помрачнело.

– Она умерла, когда мне было всего шесть, – ответил он. – Она ждала еще одного ребенка, но не смогла благополучно разрешиться. Мама была нежным, кротким созданием. Ей нравилось сажать меня на колени и читать вслух книжки. Я до сих пор скучаю по ней, разве это не странно?

– Ничего странного в этом нет. Моя мать умерла, когда я была еще ребенком, и я тоже до сих пор по ней скучаю.

– А ваш отец жив?

– Нет, он тоже умер. У меня есть замужняя сестра – и больше никого.

– Ага, значит, вас отдали под покровительство королевы. Очень умно.

Работать в кухне ее величества вряд ли то же самое, что находиться под ее покровительством, поэтому я сочла необходимым сообщить:

– Я, знаете ли, зарабатываю себе на жизнь.

– Конечно же, зарабатываете. Всем известно, что королева – настоящий рабовладелец. Вы же не из тех фрейлин, которых она держит при себе до рассвета?

– Нет, ничего подобного. Это было бы катастрофой, – усмехнулась я. – К десяти часам мне уже хочется спать.

– Не правда ли, наша королева – дама весьма незаурядная? – спросил Джайлс. – Почти восемьдесят лет – а она все так же бодрствует за полночь, распоряжается премьер-министром и крепко держит в руках бразды правления империей. – Тут он поднял взгляд. – Кстати, о браздах: сомневаюсь, что стоит оставлять лошадь на этого мальчишку так надолго.

Когда мы уходили с пляжа, я с тоской оглянулась назад. Наверное, у Джайлса возникли схожие чувства, потому что он сказал:

– Можно попробовать в следующий раз устроить пикник. То есть, конечно, если вы согласитесь на следующий раз.

Я снова заколебалась, а потом вдруг услышала собственный голос:

– Конечно. Я с удовольствием поеду с вами на пикник.

Его лицо вспыхнуло от радости:

– Просто замечательно! Я ужасно рад! Боюсь, большинство моих знакомых барышень находят меня слишком скучным. Я не такой лихой удалец, как остальные молодые люди.

– Ну, я думаю, если говорить о долгосрочной перспективе, лихость может быть утомительной, – заметила я, и он рассмеялся.

– Кстати говоря, в Больё есть дивная маленькая кондитерская. Не желаете перед возвращением попробовать тамошнее пирожное и выпить чашечку кофе – конечно, если вы настаиваете на возвращении?

– Я действительно должна возвращаться. Меня отпустили до вечера, но не дольше.

– Даже несмотря на то, что королева ужинает в гостях?

– Боюсь, что так. С незамужних барышень на королевской службе спрос особый.

– Конечно же. Я понимаю. Но как насчет пирожного?

– От пирожного я бы не отказалась. Морской воздух способствует аппетиту.

Он снова улыбнулся так, словно я сделала ему подарок. Мы вернулись к коляске и поехали в маленький городок. Там Джайлс снова нашел кого-то, чтобы приглядеть за лошадью, и мы свернули на взбирающуюся по холму улочку, которая привела нас к кондитерской. Выбор пирожных и другой выпечки просто ошеломил меня, причем все тут выглядело ужасно замысловатым. Я выбрала продолговатое пирожное в шоколадной глазури, на которой красовались орешки в карамели и шоколадные завитушки.

Джайлс остановился на ромовой бабе.

– А что это? – спросила я.

– Это вроде пончика, только пропитанного ромом. Ужасно вкусно! Вы точно не хотите попробовать?

– Спасибо, я не буду ром средь бела дня, – отказалась я.

– О нет, конечно же! Вы не можете вернуться с запахом алкоголя, не так ли?

– Пожалуй, это была бы не лучшая идея.

Мы смеялись, пока несли наши пирожные к маленькому столику. Потом хозяин кондитерской подал нам по чашке кофе с молоком. Пирожное оказалось восхитительным. Я хотела было попросить рецепт, но потом решила, что это будет невежливо. Глядя на застекленный прилавок, я понимала, как многому мне еще нужно научиться. Приготовить приемлемый десерт я могла, но пока была неспособна как следует его украсить и подать.

«Решено, – подумала я, – тут, во Франции, нужно изучить тонкости кондитерского дела». Пришлось подумать и о том, насколько страстно я предана идее стать настоящим шеф-поваром, действительно ли мне этого хочется. А если, например, у меня появится возможность выйти замуж? Я посмотрела на сидящего напротив Джайлса, который смаковал свою ром-бабу. «Виконтесса Февершем», – мысленно произнесла я, словно пробуя на вкус свое новое имя.

– Вам стоит как-нибудь сходить в казино, – посоветовал Джайлс, когда мы покинули кафе.

– А где именно оно находится?

– Вы должны были его заметить. Это такое здание на пирсе, под большим стеклянным куполом. Там ужасно весело и одновременно до смешного официально. Например, если вы как-то не так одеты, вас туда просто не пустят. Я слышал, оттуда развернули лорда Солсбери, потому что тот был недостаточно хорошо одет.

Он усмехнулся. – Можете себе представить, взяли и выгнали премьер-министра!

– Думаю, там не знали, что он премьер-министр, – предположила я. – Он не выглядит слишком величественно, ведь правда?

– Правда. Вы видели, как он разгуливает по Больё в бесформенной старой шляпе? Его можно по ошибке принять за бродягу! Странно, что королева до сих пор не велела ему привести себя в порядок. Обычно она требует, чтобы люди выглядели соответственно своему положению. Послушайте, а все эти разговоры насчет индуса, которого она держит при себе, правда?

– Что вы имеете в виду под правдой?

– Что он, так сказать… больше чем слуга.

– Вы намекаете, что у него с королевой неподобающие отношения? – спросила я. – Ее величеству семьдесят семь, знаете ли. Мне говорили, что она любит окружать себя молодыми людьми.

– Но поговаривают всякое. Я слышал на soiree у леди Мэри, что вроде бы этот тип возомнил себя одним из придворных джентльменов, хотя на самом деле его отправили из Индии прислуживать за столом.

– Вот тут вы совершенно правы, – согласилась я. – Недовольных этим очень много. Близкие к королеве господа даже пригрозили уйти со службы, если она возьмет его с собой. Но, боюсь, они пошли на попятную – и вот он здесь и пытается всеми командовать.

– И королева это допускает?

– Она не желает слышать о нем ничего плохого. За это время они слишком сблизились. А со всеми остальными он ведет себя просто отвратительно: требует, чтобы ему готовили особую еду, и ездит в отдельной коляске, когда настоящие аристократы теснятся все вместе в одной.

– Интересно, к чему приведет такое положение вещей? – проговорил Джайлс. – С этим определенно надо что-то делать.

– Думаю, что-то уже пытаются сделать, – сказала я и про себя добавила: «Тем или иным способом». Вслух я этого, конечно, произнести не могла.

– Хочу вам признаться, что первоклассно провел день, – улыбнулся Джайлс, когда мы, проехав по горной дороге вдоль моря, спустились в Ниццу. – Надеюсь, вскоре мы сможем это повторить или, возможно, вы сможете освободиться вечером, и мы где-нибудь поужинаем. Я знаю отличный ресторанчик, он стоит на скале, а вокруг море. До смерти хочу там побывать!

В моей голове тревожным набатом зазвучал колокольный звон. Это безумие! Если станет известно, что Джайлс ухаживает за простой поварихой, меня, вероятно, уволят, а у него возникнут неприятности с отцом. В мужчинах я разбиралась плохо. Наверное, я понадобилась ему просто для приятного времяпровождения. Джайлс мог вывозить на прогулки сколько угодно молодых барышней и при этом иметь нареченную дома, в Англии. Нельзя рисковать своим будущим из-за чего-то, что, возможно, никуда не приведет. Но тут я задалась вопросом: а хочу ли я, чтобы наши встречи куда-нибудь привели? Я покосилась на Джайлса: лицо у него довольно приятное, и сам он милый и веселый. И, должна признать, перспектива стать леди Февершем, исправив тем самым несправедливость, допущенную по отношению к моему отцу, казалась довольно соблазнительной. Но тут я, конечно, сильно забегала вперед.

Джайлс высадил меня перед отелем. Я поблагодарила его за чудесный день. Он сказал, что это ему следует благодарить и что он предвкушает новую встречу, когда ее величество сможет отпустить меня.

– Просто пришлите записку, – попросил он. – Буду с нетерпением ждать.

– Не уверена, что смогу снова с вами встретиться, – заколебалась я. – Нам не положено ходить на свидания с молодыми людьми.

Он засмеялся:

– Выпить по чашке кофе в Больё и свидание – это ведь далеко не одно и то же. Вы согласны? Мы вели себя до ужаса пристойно. К тому же я вполне респектабельный парень, поверьте. Меня можно найти в «Книге пэров» Берка. Я из хорошей семьи с солидным положением. – Потом его улыбка увяла, и на лице появилось озабоченное выражение. – Хотя, конечно, вы, быть может, больше не захотите со мной встречаться, потому что вам было ужасно скучно. Мне не раз говорили, что собеседник из меня не блестящий.

– О нет, ничего подобного! Я на самом деле прекрасно провела время, – возразила я. – Просто в моем нынешнем положении довольно сложно вырваться.

– Тогда мы вступим в тайную переписку, – озорно улыбнулся мне Джайлс. – Вы станете писать мне, когда, возможно, сумеете освободиться, а я буду слать ответы в отель, а не на королевскую половину. Так никто ни о чем не узнает, да им и незачем.

Он спрыгнул на землю, обошел коляску и подал мне руку, помогая спуститься. Его рука слишком долго не выпускала мою, и я подумала, что он хочет что-то еще сказать или даже попытаться поцеловать меня. Чтобы избежать этого, я лучезарна ему улыбнулась:

– Еще раз спасибо. А теперь я должна идти, пока меня не заметили и не отчитали.

Я вернулась в отель, чувствуя себя ужасно неловко: получается, что я поощряла Джайлса, вводила его в заблуждение. Он спрашивает, когда королева сможет меня отпустить. Да королева даже не знает, что я сейчас нахожусь в Ницце! Так что ничего у нас не выйдет, даже если мне хотелось бы этого. Но, должна признаться, мне нравилось, когда со мной обращались как с леди, нравилось сидеть рядом с молодым человеком в коляске. «А мои родители в молодости воспринимали все это как должное», – подумала я и ощутила, как во мне поднимаются гнев и обида, которые преследовали меня с тех самых пор, как я оказалась в услужении.

ГЛАВА 24

В «Эксельсиор Регина» царило всеобщее возбуждение: туда приехала знаменитая французская актриса Сара Бернар, но, следует заметить, она остановилась не на половине королевы, а в отеле. На самом деле ходили слухи, что королева недолюбливает актрису из-за ее излишне вольного поведения. Поэтому мы все удивились, когда было объявлено, что ее величество попросила Сару выступить в отеле перед ней и ее двором. Более того, все мы тоже были приглашены. Огромную столовую с колоннами превратили на вечер в театр, возвышение в торце окружали пальмы в горшках. Нам, слугам, пришлось дожидаться, пока рассядутся высокопоставленные дамы и господа, а потом нас тоже провели внутрь и разрешили встать сзади.

Прима вышла на сцену и исполнила несколько монологов, все – по-французски. Аудитория зачарованно наблюдала за ней. Когда она закончила, раздался гром аплодисментов. Кто-то поднялся, чтобы проводить ее со сцены. Это был принц Уэльский! Конечно, я тут же вспомнила слухи о том, что она некогда была его любовницей. Принц подвел актрису к королеве, чтобы представить. Я решила, что самое время исчезнуть, пока он меня не заметил. «Белла, ты себе льстишь, – думала я, проскальзывая через заднюю дверь столовой в узкий коридор, который вел на кухню. – Да, принц как-то раз с тобой флиртовал, но неужели ты действительно считаешь, что он заметит тебя в присутствии великой Сары Бернар?» Я посмеялась над собственным тщеславием. Уже почти добравшись до кухни, я услышала мужской голос, окликнувший меня по имени – вернее, по тому имени, под которым я была известна в последнее время. Я остановилась и обернулась, полагая, что это Джимми с какой-нибудь очередной сплетней об актрисе. Но я ошиблась: это был Ронни Бартон.

– Ну-ну, – с ухмылкой проговорил он, направляясь ко мне, – вот мы и встретились снова, мисс Хелен Бартон. – Последние два слова он произнес с излишним нажимом.

– Что вы тут делаете? – требовательно спросила я.

– Наверное, то же, что и вы. Когда у меня появляется какой-то шанс, я сразу за него цепляюсь.

– Вы здесь с принцем Уэльским? – Я едва смогла выговорить эти слова.

– С ним. На самом деле я вообще неплохо устроился, и все благодаря вам, – сказал он. – Может, пойдем куда-нибудь потолкуем? Вспомним старые добрые времена в Йоркшире, когда мы были еще детишками?

– Не думаю, что нам есть о чем разговаривать, – резко ответила я.

– Ну как же, есть! Люблю как следует поболтать с кем-нибудь из земляков, – заявил он. – Вернуться в былые деньки на вересковых пустошах.

Я думала лишь о том, что мне очень не хочется наткнуться сейчас на кого-то из королевского окружения или на французских поваров: Ронни запросто мог ляпнуть что-нибудь не то и выдать меня. Он явно наслаждался ситуацией.

– Давайте выйдем, – предложила я. – Черный ход ведет на задворки отеля, там нас никто не потревожит.

– Вы стыдитесь своего бедного братишки? – поддразнил меня он.

– Мистер Бартон, – сказала я, как только мы вышли в вечернюю прохладу, – Ронни, я сделала все, чего ты хотел. Судя по всему, ты отлично устроился у принца, так что тебе нечего больше у меня просить.

– Может, нечего, а может, и есть кое-что, – ответил он. – Моя бедная многострадальная мамаша всегда говорила, что я жадничаю. А еще, что я больно высоко целюсь, а потому стану когда-нибудь жуликом. Но жульничает-то Хелен, наша пай-девочка, верно? А я твердо стою на ногах.

– Ты теперь служишь лакеем у принца Уэльского? – спросила я.

Он ухмыльнулся.

– Бери выше. Куда выше. Я его шофер.

Вряд ли он мог бы удивить меня сильнее.

– Я же тебе сказал, что никогда не упускаю своего шанса. В общем, я услышал, что принц собрался купить один из этих новомодных автомобилей, ясно? Ну, я пришел к нему и сказал, что хочу быть шофером и разбираюсь в двигателях.

– А где ты этому научился?

– Я тогда и не умел ничего такого, но прикинул, что, пока автомобиль доставят из Германии, двадцать раз все разузнаю. В общем, нашел в Лондоне одного парня, и он научил меня кой-чему, рассказал про автомобильные моторы. Со всякой техникой я всегда хорошо ладил, меня к ней тянет как утку к воде. Ну и по шоферской части тоже нормально пошло: там главное разобраться, как мотор запустить, а дальше уже все просто, передачи, всякое такое. К тому же особо все равно не разгонишься, а то лошади пугаются, так что я до сих пор никого не задавил. – Он улыбнулся было, но, похоже, вспомнил, что случилось с его сестрой, и улыбка превратилась в гримасу.

– Я рада, что ты нашел дело по душе и хорошее положение, – вежливо проговорила я. – А теперь извини, я должна вернуться к своим коллегам.

– Нет, вы только ее послушайте: «Вернуться к своим коллегам»! Воображаешь теперь много о себе, да? Раз королеве служишь…

Я почувствовала, как во мне поднимается возмущение:

– Я ничего о себе, как ты выразился, не воображаю. Я воспитывалась в приличной семье и всегда так разговариваю. Вспомни, я говорила тебе об этом. А потом меня отдали в услужение, хоть я была еще ребенком, и мне пришлось потрудиться, чтобы добиться своего нынешнего положения.

– Может, так, а может, кто-то из господ тебя приметил. – Теперь его глаза изучающе смотрели на меня. – Ты девчонка хоть куда, даже жаль, что моя сестричка, а то, может, я бы и сам за тобой приударил. Так вот, про приударить… принц тобой недоволен.

– Недоволен? – с трудом выдавила я.

– Когда он сказал, что возьмет меня на работу, ты пообещала навещать дорогого любимого братца, да так ни разу и не пришла.

Я постаралась говорить непринужденно:

– Мистер Бартон, я думаю, что принц, вокруг которого столько женщин, едва ли интересуется простой поварихой.

– Тут ты ошибаешься. Ты ж ему отказала, а ему нравится принимать вызов. Он несколько раз меня спрашивал: «Ну, и где твоя сестра? Почему не приходит тебя навестить?», и мне приходилось врать: мол, тебе не вырваться. Ну да ничего, теперь я могу ему сказать, что ты тут, поблизости.

Я схватила его за руку:

– Пожалуйста, не делай этого!

Теперь он начал ухмыляться:

– Что ж ты выгоды своей не видишь? Побудешь у принца в любовницах, войдешь в высшее общество, потом он от тебя устанет и подкинет деньжат, чтобы на жизнь хватало. Мужа хорошего найдешь. Тебе больше никогда не придется надрываться на кухне.

Я высокомерно посмотрела на него:

– Мистер Бартон, мое тело не продается. Пока я не полюблю кого-то, ни один мужчина меня не коснется.

– Нет, ну вы посмотрите на нее! Ты чопорная маленькая мисс, верно?

– Ты же не скажешь ему, правда? Пожалуйста, не говори! – Я немедленно пожалела о своих словах. Ронни был из тех, кто кормится чужими страхами. – В любом случае, сейчас здесь великая Сара Бернар. Он с нее глаз не сводит.

– Она для принца вчерашний день, – сказал Ронни. – Ему нравятся молоденькие и свеженькие. Бедный старина принц! У него так мало радостей в жизни, правда? Работать не нужно, вообще ничего не нужно, знай себе развлекайся. Мать его к своим делам не допускает, ни к иностранным, ни к правительственным. Думает, он слабак и будет плохим королем, и поэтому собирается прожить так долго, как только сумеет.

– А ты думаешь иначе? – спросила я.

– Мне сдается, он будет вовсе даже неплохим королем, – сказал Ронни. – Он, знаешь ли, неглуп. И с людьми хорошо ладит. Мне-то только на пользу, чтобы он королем стал, ведь так? – Тут он шагнул ко мне ближе, хоть мы и были совсем одни в темном дворе. – Только между нами: он заподозрил, что его старая мамаша выживает из ума. Дряхлеет помаленьку.

– Ну, не думаю… – начала было я.

Но он продолжил:

– А этот индийский малый, мунши. Она ведь от него голову потеряла, разве нет? И знаешь, что мы слышали? Она показывает мунши важные бумаги – секретные документы, которые даже ее сын в глаза не видел. Принц говорил с докторами о том, чтобы признать ее невменяемой. Мол, она не способна принимать решения, которые касаются безопасности нашей страны.

– Похоже, тебе немало известно о том, что говорит или делает принц, – сказала я. – Вряд ли он обсуждает свои дела с простым шофером.

Ронни почесал нос:

– Ты удивишься, сколько всего можно услышать, когда ведешь автомобиль. В это время ты вроде как невидимка: все разговаривают, будто тебя и нет вовсе. В машине хорошо начинать по-настоящему тайные разговоры, там ведь никто не подслушает. Поверь, я там такого наслушался, что у тебя волосы на голове дыбом встали бы. Так что я знаю, что он сыт по горло тем, как ведет себя его мамаша, и готов начать кое-какие действия.

Я знала, что мунши мешает не только принцу Уэльскому, но не склонна была делиться тем, что нечаянно услышала, с человеком вроде Ронни Бартона.

– Я должна идти, – сказала я, поворачиваясь к дверям.

Теперь уже он схватил меня за рукав.

– Знаешь, я тут думал, – сказал он, – ты можешь помочь в этом деле.

– Я тебе уже помогла и больше ничего не должна.

– Я не про себя. Ты можешь помочь принцу. И всей стране.

– Каким же образом?

Он придвинулся ближе:

– Ты ведь повариха. Можешь чего-нибудь подсыпать в еду ее величества.

– Ты хочешь сказать, что я должна отравить королеву? Ты в своем уме?! – Я произнесла все это громче, чем собиралась, настолько меня потрясли его слова.

– Да не отравить совсем уж, – возразил он. – Я больше думал о чем-то таком, от чего начнется расстройство желудка и понос проберет. Она ослабнет и подхватит какую-нибудь болезнь, их же тут полно. И тогда ее прикончит простая инфлюэнца. Обещаю, тебя хорошо наградят.

– Мне бы и в голову не пришло сделать что-то подобное, – сказала я. – И, к твоему сведению, желудок у королевы, похоже, луженый. Она ест и пьет столько, сколько нам с тобой не переварить.

– Есть всякие патентованные лекарства… – Он замолчал.

– Неужели принц говорит такие вещи? Он действительно хочет убить собственную мать?

– Нет, это я только что придумал, пока мы с тобой болтали. Но я знаю, что его нынешнее положение ему поперек горла. Я знаю, что принц думает про этого индийца, которого его мамаша таскает за собой, так что, если она вдруг сыграет в ящик, он особо убиваться не станет. Вот мне и пришло в голову, что, может, ты окажешь ему такую услугу.

Пришла моя очередь улыбаться:

– Ты только что оступился, мистер Бартон. Теперь у меня есть против тебя оружие. Если ты хотя бы заикнешься обо мне принцу или кому-нибудь еще, я буду только рада рассказать о том, что ты просил меня отравить королеву. Полагаю, за такое и повесить могут, ты согласен?

– Я вовсе не говорил… – Теперь испуганным выглядел он. – Я только подумал…

– Давай просто в будущем станем держаться друг от друга подальше, – предложила я. – Если я вдруг увижу тебя возле нашей кухни, то расскажу главному повару о том, что ты замышляешь.

– Ты этого не сделаешь. – Он злобно уставился на меня. – Потому что тогда я расскажу всем правду о тебе и о том, что ты сделала с моей бедной сестрой.

– Ты хочешь сказать, что тогда повесят нас обоих? Думаю, что и у тебя, и у меня есть причины хранить молчание, мистер Бартон. А теперь я ухожу и надеюсь больше никогда тебя не увидеть.

Я развернулась и вошла в отель, оставив его стоять во дворе.