Текст книги "Том 2. Запах безумия (СИ)"

Автор книги: Рина Оникс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Я промолчала, сверля его взглядом.

– И покорности подобное положение тебе не прибавило, Ари, – виконт подошел и сел рядом на кровать.

– Развяжи меня! – мой голос прозвучал глухо.

– Не раньше, чем ты признаешь, что принадлежишь мне, – Рейфорд скользнул рукой по моей груди. – Когда еще ты будешь столь очаровательно беспомощна и вся в моей власти.

– Ты можешь владеть мои телом, Рейфорд, – я скривила искусанные губы, – но я сама, моя суть принадлежит лишь мне и никому больше.

– Придется с тобой поспорить, Ариан, – виконт играючи разорвал лиф платья и поцеловал меня в подбородок.

Я презрительно усмехнулась, а Рейфорд, будто не замечая этого, взобрался на постель и устроился сверху. Сейчас его занимала моя шея и грудь. От подступивших слез и веса мужа дышать было тяжело, а горечь скользила по горлу. Я отвернулась, чтобы не видеть темноволосую голову и не смотреть ему в глаза и тут сквозь пелену заметила, что узел на правой кисти почти развязан. Одно скользящее движение рукой, стиснутые, чтобы не закричать, зубы, и я свободна. Мысли заметались, если он сейчас это заметит, то свяжет меня куда тщательнее, а в прямой борьбе у меня не было шанса победить. Я вновь забилась, изгибаясь так, чтобы оказаться ближе к краю постели. Рейфорд рыкнул и придавил меня обратно, больно укусив за шею, но этого мне хватило, чтобы дотянуться до прикроватной тумбочки, где стояла небольшая ваза с цветами. Если бы виконт не был так сосредоточен на том, что он делал, он бы заметил мой маневр, но удача, видимо, улыбнулась мне. Еще одно усилие и я ухватилась за вазу, приподнимая ее. Наверное, чутье моего мужа все же сработало, он начал приподниматься, чтобы сменить положение, но не успел даже ничего сказать, я ударила его по затылку. Рейфорд застонал и, не удержавшись, скатился с меня, упав на пол.

Мне некогда было думать о том, что я натворила, я нашла один из самых больших осколков, которые валялись по всей постели вперемешку с обрывками моей одежды и лепестками цветов и начала разрезать им пояс от халата, которым была стянута моя вторая рука. Хвала Господу, но дело пошло быстро, хоть я и порезалась несколько раз. С ногами все было проще, несмотря на то, что руки дрожали, и я постоянно с ужасом косилась на тот край кровати, с которого скатился муж.

Когда я поднялась, то первым делом обошла постель и осмотрела Рейфорда. Я заметила кровь на его затылке, и он не двигался. Боже, я убила его! Эта мысль забилась в моей голове. Я лихорадочно заметалась по комнате, а потом взяла себя в руки и переоделась в теплую сорочку и халат, перетянув каким-то платком порезанную кисть. Я разобрала волосы, придавая им приличный вид, и вышла в коридор через спальню мужа. Отдав приказание срочно вызвать мистера Роджерса, я вернулась в гостиную, которая прилегала к моей спальне. Господи, я не хотела его убивать. Я хотела лишь того, чтобы он остановился. Не знаю, как я пережила те полчаса, которые врач до нас добирался. Я металась по комнате, и единственное на что меня хватало это обдумать где я смогу скрыться. Мистер Роджерс постучался и, не дожидаясь ответа, вошел в комнату:

– Миледи, что произошло? Вам стало... – он осекся, не задав последний вопрос, и быстро обежал мой внешний вид взглядом: растрепанные волосы, заплаканное лицо, синяки, виднеющиеся на шее, стертые до крови кисти и самодельная повязка на руке.

Я знала, что выгляжу жалко, но это лишь заставило меня расправить плечи и, наконец, успокоится.

– Рейфорд, – Роджерс не спрашивал, он утверждал. – Позвольте, я осмотрю вас.

Врач медленно двинулся в мою сторону, стараясь не делать резких движений. Он что решил, что я сошла с ума или дикое животное. Я мотнула головой и ответила:

– Кажется, я убила его... – мой голос напоминал карканье, а мистер Роджерс тут же остановился и цепко обежал комнату глазами.

– Где?

– Там, в спальне, – я пошла первой, распахивая дверь перед врачом.

Доктор тут же обнаружил тело Рейфорда и подбежал к нему, осматривая, а затем облегченно выдохнул:

– Он жив, миледи, – и тихо закончил себе под нос так, что я с трудом услышала, – хотя сейчас мне этого жаль.

– Вы уверены? – я почувствовала облегчение и ухватилась за стену, чтобы не упасть.

– Уверен, – Роджерс деловито оглядывался, видимо прикидывая, как лучше перетащить моего супруга. – Он без сознания, на затылке шишка, а падение с постели усугубило ситуацию.

– И когда он придет в себя? – я осторожно приблизилась к доктору.

– Полагаю через несколько часов, – Роджерс подозвал меня жестом и сказал. – Помогите мне. Нужно перетащить его на кровать.

– Сюда нельзя, – я подошла еще ближе.

– Почему? – врач недоуменно посмотрел на меня.

– На постели осколки. Я... – мне удалось подать плечами, – я ударила его вазой.

– Надо было бить сильнее, – мистер Роджерс вздохнул. – Что ж, тогда придется перенести его в соседнюю спальню.

– Может быть, позвать слуг, – мне не хотелось прикасаться к мужу.

– Вам, действительно, хочется, чтобы они это видели? – врач дождался моего отрицательно кивка и добавил. – Ну же, леди Рейфорд, вы сильная женщина, возьмите его за руки, я за ноги.

Как ни странно, но перенесли мы его без происшествий. Роджерс ругался на то, что мой супруг немерено весит, особенно, когда устраивал его на постели и более внимательно осматривал рану на затылке.

– Миледи, велите принести горячей воды и повязки, – врач обратился ко мне.

– Вы собираетесь его бинтовать? – я даже хихикнула, представив Рейфорда с повязкой на голове.

– Вашему супругу это и не нужно. На голове всего лишь царапина, которая уже не кровоточит, а вот вам, леди Рейфорд, понадобятся.

Я пожала плечами и вышла отдать приказание.

Мы с Роджерсом сидели в моей гостиной, и он осторожно обрабатывал мои порезы. Горничная приводила в порядок мою спальню, а Рейфорд все еще не пришел в себя. В голове вновь появились мысли о том, что же все-таки произошло?

– Скажите, мистер Роджерс, – я посмотрела на врача, – вы знаете, куда отлучался мой супруг сегодня утром?

– Я не должен был бы вам говорить, но в такой ситуации не вижу смысла хранить тайну, – доктор затянул последний узелок на повязке. – Милорд был на дуэли с бароном Белвойром.

– Дуэль? – я судорожно вспомнила Россию. – Но из-за чего? И когда состоялся вызов?

– Вчера ночью. Как сказал виконт, Белвойр распространялся об интимных подробностях вашей с ним связи, – Роджерс посмотрел мне в глаза, а я дернулась и побледнела.

– Связи? Рейфорд решил, что у меня любовник? – я обняла себя за плечи и незаметно для себя начала раскачиваться. – Какой бред. Боже, вот за что он мне мстил. За мнимого любовника.

Я всхлипнула и расхохоталась, замолкнув от обжигающей пощечины.

– Простите, леди, – врач осторожно заставил меня разжать сведённые судорогой пальцы. – Истерика вам не поможет.

– Вы правы, – я поднялась и отвернулась к окну. – Только мне уже ничего не поможет.

Роджерс, видимо, хотел возразить, но передумал и поднялся, пробормотав:

– Пойду, проведаю вашего супруга.

Того, кто спустя час вошел в комнату я узнала бы где угодно, любым органом чувств. Виконт закрыл за собой дверь и, сделав несколько шагов в мою сторону, остановился. Он выглядел неважно, та же одежда, влажные волосы, будто он долго держал голову в холодной воде, потерянный взгляд. Я смотрела на него и не знала, что могу сказать или сделать. Прогнать прочь? Он не уйдет. Бежать самой? Поймает. Так был ли выход из той ситуации, куда он играючи нас загнал?

– Зачем ты пришел? – я устало потерла висок. – Закончить начатое?

Виконт не ответил, лишь мотнул влажными волосами. Я понимала, что Рейфорд не совсем контролирует свои жестокие порывы, но становится жертвой снова и снова? Каждый раз, когда это взбредет ему в голову? На это я не была способна. А он вновь найдет повод, чтобы сорваться.

– Ты обвинил меня в измене, даже не выслушав, – я заговорила, уже ни на что не надеясь. – Теперь я понимаю. Дело было в родинке. Что, Белвойр сказал, где она находится? Тебе не приходило в голову, что он решил, что ты вряд ли знаешь такие подробности. Для всех наш брак все еще остается выгодной сделкой, не более того.

Рейфорд снова промолчал, но сделал еще шаг ко мне, продолжая смотреть на меня своим упрямым и таким потерянным взглядом одновременно. Виконт явно не знал, что ему теперь стоит делать, а я, чувствуя подступающие слезы, хрипло прошептала:

– Как? Как, Натаниэль? Как ты мог такое подумать, после того, что со мной произошло? Как? Ведь даже тебе пришлось вырывать у меня ответы в самом начале. Как ты мог решить, что я завела любовника? И как ты мог со мной такое сотворить?

Я опустила голову, скрывая слезы. Нельзя было плакать, а моего мужа уже ничего не изменит, мне только нужно будет научиться с этим жить. Виконт не извинится, хотя бы потому, что даже сейчас я чувствовала в нем вины. Сожаление, что все так получилось. Боязнь отбросить наши взаимоотношения назад. Решимость вернуть, если я попробую сбежать. Темная страсть, которая сейчас пряталась в глубине его глаз. В нем было все это, но не вина.

Я расправила плечи и, вздернув подбородок, наконец, прямо посмотрела на Рейфорда. Виконт сделал последний шаг ко мне и встал почти вплотную, не отводя взор. Не знаю, что именно он увидел в моих глазах, но резко зажмурился, а потом медленно опустился передо мной на колени, обхватывая руками за бедра и утыкаясь лбом в живот.

– Моя... – шепот, казалось, выжигал клеймо. – Ты моя...

Мне ничего не оставалось, как поднять голову вверх, туда, где за облаками скрывалось синее небо, и положить руку ему на волосы, осторожно перебирая пряди.

Глава XII.

Смерть подкрадывается неожиданно. Совсем не тогда, когда ее зовешь.

Из писем Ариан к Рейфорду

Декабрь, 1816 год.

В самом начале декабря, незадолго перед днем рождения Джонатана, который в этот раз намеревался покинуть школу раньше обычного и провести этот день с нами, пришли тревожные новости. Маркиза Апревилль занемогла и, не слушая возражения врачей, покинула столицу, чтобы отправиться в то поместье, где прошло мое детство. Что заставило мою маман, рьяно пекущуюся о своем здоровье и комфорте предпринять подобное путешествие оставалось загадкой. Ситуацию усугубляло то, что в середине ноября, как раз после дня рождения Рейфорда, я сама подхватила простуду и теперь все никак не могла окончательно поправиться, что заставляло моего супруга изводить Роджерса, почти переехавшего в мое поместье вместе с нами.

Тем не менее, в последние дни я чувствовала себя лучше, поэтому приняла решение ехать, что вызвало возражения моего супруга. Рейфорд ярился, ругался, отказывался потакать женским глупостям, грозящим осложнениями, но отдавал приказы для сбора вещей. Он также подозревал что-то неладное и разрывался между двумя желаниями. Уберечь меня от простуды и оставить дома, чтобы поехать одному. Или взять с собой, чтобы успокоить собственных демонов. Безусловно, демоны побеждали, чему в этот раз я была только рада. Пусть маркиза и не была мне близким человеком, но она все же приходилась мне матерью. Кроме того, было забавно наблюдать, как виконт поменялся местами с врачом. Теперь Роджерс ходил за ним по пятам и занудно вычитывал, как подобная поездка может сказаться на здоровье его пациентки. А также напирал на то, что нам придется часто останавливаться, обязательно поить меня горячим, запрячь еще одну карету, ибо он не собирается бросать своего ученика и все, что ему понадобится для лечения маркизы. Ведь неизвестно, чем заболела маман. А если это заразно? При этом все участники понимали, что мистер Роджерс лишь мстит Рейфорду, который успел ему надоесть до невозможности, о чем говорили лукавые искорки в его глазах. Виконт фыркал, рычал и лично проверял упакованные для меня вещи, но не осаживал приятеля. То, что они дружат, я поняла не сразу, но сейчас их зачастую неформальное общение подтверждало мои подозрения. Почти перед самым отъездом я забеспокоилась о пасынке, но муж отбросил мои сомнения, сказав, что он вполне поживет здесь пару недель без нас. И вот настал назначенный час, а я ощущала себя, как маленький ребенок, на которого натянули все теплые вещи. Рейфорд вновь проверил все и лично вынес меня на руках, под скептическим взглядом доктора. Мы с Роджресом прекрасно понимали, что я в состоянии идти сама, но переубедить в этом моего супруга оказалось невозможно. Что ж, если такова была цена того, что я еду к маман, я не возражала.

К поместью мы подъезжали уже глубокой ночью. Непогода задержала нас на постоялом дворе, а вечером Рейфорд отказался останавливаться, надеясь добраться до дома. Мне стало хуже, знобило и, видимо, поднялась температура, к тому же клонило в сон, с которым я упорно боролась, хотелось знать все новости и прогнозы сразу же по прибытию, а не утром. Чем дольше мы ехали, тем большее беспокойство меня снедало, поэтому я старалась не показывать свою слабость. В очередной раз я зевнула, прикрывшись ладошкой, и откинула голову на сиденье, подтягивая плед. Рейфорд посмотрел на меня и коснулся рукой колена, привлекая внимание. Я открыла слипающиеся глаза и мутно взглянула на мужа.

– Подвинься, – шепотом приказал он.

Возражать я не видела смысла и молча сдвинулась в угол кареты, освобождая ему место рядом. Рейфорд мгновенно оказался подле меня и ловко перетянул мое тело к себе на колени, сильнее укутывая в мой плед и накрывая нас обоих своим. Я завозилась, пытаясь выбраться из объятий, но была притиснута к нему крепче. Виконт хмыкнул и прижал мою голову к своему плечу.

– Спи, Ариан. У тебя жар. Ни к чему геройствовать.

– Разбуди меня, как приедем, – я понимала, что спорить бесполезно, но все же приподняла голову. – Слышишь, Грэм, разбуди меня.

– Посмотрим, – Рейфорд легко поцеловал меня в кончик носа и вновь прижал мою голову к своему плечу. – Спи, неугомонная.

Я провалилась в тяжелый сон, мутный сон. Я не почувствовала, что карета остановилась, поняв это лишь по тому, как осторожно Рейфорд перекладывал меня и попыталась открыть глаза и проснуться. Виконт, видимо, понял это, потому что его широкая ладонь скользнула на мой лоб, проверяя температуру, и он пробормотал ругательство. Потом, послышались голоса, и потянуло холодным воздухом из-за открытой дверцы. Высовываться из кокона одеял не хотелось, и я лишь подтянула их на себя, понимая, что снова уплываю. Потом, все через ту же мутную пелену, я чувствовала, как муж вытащил меня из кареты и куда-то несет, отдавая непонятные мне сейчас приказания. Понимала, что надо, надо сделать над собой усилие и открыть глаза, но лишь изможденно прижалась к Рейфорду. Он всегда напоминал мне скалу. Хотя скорее вулкан. Внешне спокойный, недвижимый, монументальный и такой же опасный, как сорвавшаяся стихия.

Следующие, что я почувствовала, было то, как меня сгрузили на постель, поверх покрывала. Стянув с меня одеяла, Рейфорд отдал их прибежавшей служанке и что-то говорил про грелку. Я приподняла голову и все же открыла глаза, оглядывая спальню. Виконт нахмурился и, жестом поторопив горничную, наклонился ко мне, чтобы начать расстегивать пуговки на дорожном платье. Сквозь зубы он ругался на того, кто напялил на меня столько одежды, забывая о том, что сам же строго следил за этим. К тому времени, как он закончил, служанка принесла две грелки и разбирала постель, а муж перенес меня на кресло к камину, избавляя от чулок. Он посадил меня и сунул в руки доверху наполненный бокал, тихо приказав пить. Я поморщилась, но послушалась, глотая обжигающее горло бренди. Рейфорд же уже не обращая внимания на служанку, устроился на ковре и, взяв мои босые ступни, принялся их растирать. Увидев, что я все выпила, он отвлекся и отобрал у меня бокал, небрежно поставив его прямо на пол. После чего вновь поднялся и понес меня к кровати.

Постель еще не до конца прогрелась, когда он устроил меня под одеялом, и я свернулась клубочком. Глаза все равно слипались, а о том, чтобы куда-то идти и что-то спрашивать не могло быть и речи. Я уже почти вновь заснула, когда кровать прогнулась под весом моего мужа, и он опять перетащил меня поверх себя, заставляя полностью растянуться. Рейфорд был горячим, как печка, и я с удовольствием прижала к нему озябшие ноги, муж даже не вздрогнул, теснее прижимая к себе и задувая единственную свечу. Уже засыпая, я высвободила руку и неосознанно вцепилась в его волосы так, чтобы он повернул голову. Добившись желаемого, я ткнулась холодным кончиком носа в его шею и уснула, уже не услышав тихий смех мужа.

Проснулась я от того, что мне было ужасно жарко. И совсем не так, как бывает при простуде. Открыв глаза, я обнаружила причину подобного – кажется, Рейфорд притащил сюда одеяла со всего дома. Чувствовала я себя неожиданно хорошо, поэтому отбросила лишнее и села, подложив под себя подушку. Виновник произошедшего обнаружился тут же. Рейфорд отложил книгу, которую читал до этого и легко подошел ко мне, устроившись рядом на постели.

– Который час? – голос со сна прозвучал хрипло.

– Уже почти два, – виконт прижал ладонь к моему лбу и удовлетворенно улыбнулся, обнаружив, что жара нет.

– А...– я не успела продолжить.

– Сначала ты поешь и умоешься, потом все остальное. Роджерс встал на рассвете, чтобы осмотреть маркизу.

– Но... – я вновь открыла рот, так что ладонь мужа просто переместилась вниз, закрывая его.

– Нет, Ариан. Умывание. Еда. Прием лекарств. Потом, если я решу, что тебе можно вставать, ты встанешь с постели.

Я укусила мужа за руку, вынуждая ее отдернуть и фыркнула. Рейфорд же усмехнулся и позвонил в колокольчик, чтобы приказать подать горячей воды для умывания и завтрак для меня. Подъем с постели лишь доказал насколько я все еще слаба. Когда я закончила приводить себя в порядок и направлялась к небольшому столику, где ожидал меня муж, у меня резко закружилась голова так, что виконт едва успел поймать меня.

– Ты почем не позвала меня?! – он резко отчитал меня, пока нес обратно в постель.

Поднос с завтраком в конечном итоге супруг также водрузил на ту же постель и принялся едва ли не кормить меня самостоятельно, несмотря на протесты. После того, как я поела, он подал мне щетку для волос и начал наблюдать, как я привожу в порядок свои волосы. В конечном итоге, Рейфорд не выдержал и сам занялся ими, ловко распутывая пряди и заплетая пышную косу. Однажды он попросил научить его и теперь справлялся с этим нехитрым занятием куда лучше меня. Закончив, виконт обхватил меня руками, заставив прижаться к нему спиной, и зарылся лицом в мои волосы, вдохнул мой запах и сильнее сжал меня, откидываясь на подушки и увлекая меня за собой. Под его ровное дыхание, я неожиданно снова уснула, забыв задать все свои вопросы.

Видимо, Рейфорд тоже задремал, потому что, когда в дверь постучали, он резко дернулся, вырывая из сна меня и сонным голосом сказал:

– Войдите!

Мистер Роджерс вошел в спальню и покосился на нашу композицию на постели. Рейфорд заворчал и подтянул одеяло выше, закрывая меня под подбородок, после чего посмотрел на врача и спросил:

– Что?

Роджерс покачал головой и, найдя взглядом, вчерашний графин с бренди щедро плеснул его себе в бокал, чтобы тут же пригубить и сесть в кресло, устало потерев висок. Я насторожилась и попыталась выбраться из объятий мужа. Конечно, гораздо легче было сдвинуть скалу. Рейфорд рыкнул и прижал меня обратно.

– Что-то с маман? – я беспокойно дернулась, а Роджерс поднял на меня печальный взгляд.

– Мне очень жаль, миледи. Маркиза оставила этот мир.

– Что? Как? – я шокировано подняла лицо на мужа, не веря услышанному. – Но как же... Она ведь всего лишь простыла.

– Болезнь осложнилась тем, что она отправилась из столицы сюда. Сильное воспаление, уже ничего нельзя было сделать. Когда я осматривал ее впервые, она уже бредила. Мне жаль, – врач печально вздохнул.

– Почему меня не позвали? – я все же вывернулась из рук мужа, чтобы посмотреть на него. – Почему?

Рейфорд твердо выдержал мой взгляд:

– Я запретил. Ты больна, Ариан. Тяжело перенесла дорогу. Тащить тебя к умирающей от чего-то женщине. Нет.

– Она же моя мать, – я потерянно посмотрела на него и закончила, всхлипнув. – Была.

Пусть глупо было плакать о женщине, которая не сделала мне ничего хорошего, за исключением того, что дала жизнь. Но мне вдруг стало так горько и жалко ее. Ведь маркиза была молода и единственным близким ей человеком оставалась я, которая даже не попрощалась с ней. Я снова всхлипнула и закрыла лицо ладонями. Рейфорд же притянул меня к себе и приказал Роджерсу:

– Разведи успокоительное! Быстрее!

А я неожиданно окончательно разревелась, как порой плачут маленькие дети. Надрывно и душераздирающе. Вот только непонятно, кому я ее пыталась разорвать – себе или ему?

Похороны состоялись на третий день. Рейфорд категорически отказался выпускать меня из спальни на улицу, поскольку у меня вновь поднялась температура, и начался кашель. Истерик я больше не закатывала, понимая их бесполезность, только разбирала принесенный мне вещи маман – незаконченный вышивки и старые, потрепанные дневники. Быть может, хоть так, я смогу с ней попрощаться.

Глава XIII.

Наша борьба когда-нибудь закончится?

Из писем Ариан к Рейфорду

Январь, 1817 год.

Рождество и новый год мы встречали, все еще находясь в поместье, где прошло мое детство. Спустя неделю после похорон маркизы приехал Джонатан, который немного расшевелил серую громаду этого дома. Я уже успела отвыкнуть от того, как местная атмосфера давит на плечи. Пусть и здесь и в каждом из домов Рейфорда слуги были вышколены и молчаливы, но в этот месте будто умирало что-то живое. Порой, еще в детстве мне казалось, что это место проклято, хотя ощущение отступало, стоило весне вступить в свои права. Но до весны еще было далеко, а виконт отказался покидать это место, пока я окончательно не поправлюсь. По-видимому его не оставляли мрачные мысли о том, что окончательную точку в жизни маркизы Апревилль поставило именно путешествие в зимнюю пору.

Я не тосковала по маман. Горечь и жалость отступили также внезапно, как и нахлынули, а, может, всему виной ее дневники. Я сочувствовала той романтичной девушке, выданной против ее воли за моего отца. Жалела о том, как он с ней обращался и о той боли, которую она вытерпела. Но я не могла сочувствовать той женщине, которой она в конечном итоге стала: ненавидящей собственного ребенка. С моим взрослением, чувство разъедающее душу маркизы немного ослабло или она научилась с ним жить, но в моем детстве. Я читала строки, где она описывала горячее желание избавится от выродка рода Апревилль, о том, как приходила ночью в детскую и, глядя на уродливое дитя, представляла мою смерть. Нет, мне больше не было жаль, что она умерла. Я сожалела лишь о том, что никогда не знала ни матери, ни отца. Тех, кто по нелепой случайности дал мне жизнь, вряд ли можно было так назвать.

Особенно остро я чувствовала свою подобную неполноценность, рассматривая мужа с пасынком. Джонатану исполнилось четырнадцать лет, и он активно изучал новые просторы, таская за собой отца. Рейфорд, впрочем, и не сопротивлялся. Мой муж давно не проводил столько времени с сыном и получал от этого явное удовольствие. Они, несмотря на холод и непогоду часто вдвоем ездили на длительные прогулки, играли в шахматы перед камином или обсуждали учебу и дела поместий. В такие моменты я уходила прочь и вновь и вновь бродила по многочисленным комнатам старого дома. Мне было жаль, безумно жаль, что я не могла иметь то же самое, обнять своего ребенка, провести рукой по его волосам, услышать смех. Становилось тоскливо и порой это приводило меня в старую детскую. Быть может, когда-нибудь я избавлюсь от тоски?

Утро нового дня встретило меня серым небом и холодным воздухом. Я отбросила одеяло и зябко повела плечами, спуская ноги с постели. Нужно было встать или хотя бы набросить халат, но больше мне не хотелось шевелиться. К тому же было не так уж и холодно, как показалось поначалу. Я опустила голову и посмотрела на лежащие на коленях руки. На правой кисти снова наливался синяк. Скорее всего, это означает очередной приближающийся срыв у моего мужа. Я все еще не решила, как мне относится к подобному и заталкивала все мысли глубоко внутрь, предпочитая делать вид, что ничего не произошло. Если насилие можно было назвать, словом ничего. Спасая себя от этого, я делила мужа на двоих человек: Рейфорда, за которого я вышла замуж, и дикого безумного незнакомца. Я понимала, что мне придется решать этот вопрос, но так просто казалось спрятаться от этого знания, забыть, забыть все, что случилось, забыть и попытаться быть нормальной. Синяк упорно напоминал об обратном, и я накрыла его ладонью другой руки удовлетворенно вздохнув. Вот так, ничего нет.

Задумавшись, я даже пропустила появление супруга, вздрогнув, когда его палец прочертил линию моего обнаженного позвоночника. Отличное напоминание о том, что пора что-то решать.

– Не сиди так, – губы Рейфорда осторожно коснулись моей лопатки. – Снова станет хуже.

Я дернула плечом, отбрасывая мужа и поднялась, успев увернуться от его рук. Халат предсказуемо обнаружился на спинке кресла, и мне пришлось идти обнаженной пристальным взглядом Рейфорда. Плевать. Стесняться я давно разучилась. Небрежно завязав пояс, я устроилась в кресле, подобрав под себя ноги, и выжидающе приподняла бровь.

– Мне нельзя разделить чашечку утреннего кофе с женой? – виконт соскользнул с постели с хищной грацией и указал рукой на стоящий на столике кофейник и булочки.

Я пожала плечами и выставила руку, сложенную лодочкой. Рейфорд рассмеялся, но покорно налил мне кофе и вложил чашку в мою руку, придерживая своей ладонью, чтобы я не обожглась, пока буду ее удобнее перехватывать. Первый глоток почти ожог мне горло, но я лишь с наслаждение втянула аромат. Как ни странно в пристрастии к этому напитку наши вкусы с Рейфордом полностью совпадали, а я так и поняла, как все вокруг столь часто пьют чай с молоком. Мне с детства был ненавистен этот вкус.

– Джем? – Рейфорд разломил булочку и выжидающе смотрел на меня.

– Да, пожалуйста, – я улыбнулась и принялась за завтрак, решив, что с разговором стоит немного повременить.

В довольно дружелюбной атмосфере мы поговорили о погоде и незначительных планах на сегодня. Это меня всегда поражало. То, как легко мы находили общий язык во всем, что не касалось наших отношений. Но стоило речи зайти о нас, как мы превращались в противоборствующие стороны, одна из которых мечтала полностью подчинить себе другую. Я сделала последний глоток черного напитка и поставила чашку на столик.

– Может, вернешься в постель? – муж приподнял бровь, кивком головы, указывая на разошедшийся вырез халата.

– Не думаю, – я поправила одежду и вздохнула, готовясь к неизбежному. – Пришло время поговорить.

Рейфорд не стал делать вид, что не понимает о чем речь. Он не выглядел довольным, скорее человеком, которому предстоит нечто неприятное, но то, к чему он давно готовился. Виконт встал и протянул мне руку, предлагая подняться.

– Спорить с почти раздетой женщиной всегда было сложно, – он довел меня до постели и усадил на нее, отходя обратно к креслам. – Думаю, мне стоит сказать, что я не желал причинять тебе боли.

– Но причинил, – я залезла на постель с ногами и хмуро посмотрела в спину мужу, взглядом понукая его повернуться.

– Причинил, – снова не стал спорить Рейфорд и закончил. – Вероятно, сделаю это снова.

– Почему? – я задала этот вопрос. – Ты всегда был таким? С первой женой?

Виконт рассмеялся:

– Ты все еще не понимаешь очевидных вещей, – Рейфорд все-таки повернулся и прошелся по комнате. – Я женился на Мэри потому, что она не вызывала у меня таких ярких чувств. Вообще почти никаких чувств. Мила, приветлива и только. Тогда, я еще пытался сдерживать свои наклонности. Только я сбежал от этой пресной жизни еще в первые полгода своего брака. Мне нужно было то, чего я никогда не смог бы получить от нее, да и не хотел.

– И что же это? – я подобралась, внимательно следя за мужем.

– Контроль. Жажду обладания. Безграничную власть. Я всегда стремился контролировать все сферы своей жизни, особенно те, которые вызывают у меня эмоции. А чаще всего это люди. Поэтому я стремлюсь знать все. Кто может нанести по мне удар, как мой сын проводит каникулы, что предпочитает на завтрак моя любимая женщина, – он усмехнулся.

– Любовницы? – я не конкретизировала, стремясь поймать момент столь редкой для моего мужа откровенности.

– Жена спрашивает мужа о любовницах, – Рейфорд прицыкнул языком. – Какое неприличие.

– Ты тоже столь... – я щелкнула пальцами, подбирая слово, – безумно выражал свою страсть с ними?

– Порой. Но не столь бесконтрольно, – виконт повернулся и твердо посмотрел мне в глаза. – Что бы ты ни думала, Ариан, я не чудовище. Я не получаю удовольствие от боли, хотя мне нравятся смотреть на некоторые следы на твоем теле, доказывающие что ты, принадлежишь мне. Я не хочу, чтобы ты сравнивала меня с теми, кто изнасиловал тебя в Шарлеруа.

– Странно слышать такое заявление от человека, который один раз изнасиловал меня сам, а второй раз почти сделал это. Ты не находишь? – я не отвела взгляд.

– Ты сопротивляешься мне. Отталкиваешь меня, – с каждой фразой Рейфорд делал шаг ко мне. – Не признаешь мою власть над собой. Не отдаешься. Споришь и противоречишь.

Виконт обхватил меня за шею и наклонился к моему лицу.

– Значит, – я продолжила смотреть ему в глаза, – если я признаю, что принадлежу тебе, ты перестанешь выкидывать подобное?

Рейфорд усмехнулся и отпустил мою голову, снова отходя назад:

– Что мне дадут твои слова, Ариан? Убедительная ложь, не более. Тебя невозможно подчинить, да мне это на самом деле и не нужно. Все женщины, которые привлекали меня, были красивы, сильны, самодостаточны. Они попадались мне на глаза, и я желал ими владеть. И я владел. В конце концов, они превращались в подобие себя – я узнавал о них все, подчинял своей воле и уходил. Но ты, моя прекрасная жена. Ты другая. Ты борешься. Всегда и со всеми. Со мной, с миром, с собой. Даже сломать себя ты не позволила. Долгое время я не понимал последствий того, что произошло с тобой после Шарлеруа. Думал, что ты сломалась от произошедшего. Но нет. Ты, – он резко развернулся и почти обвиняюще ткнул в меня пальцем. – Ты, Ариан Александрит, сломала себя сама! Своей собственной волей. Ты не позволила кому-то другому это сделать. И как только ты взяла себя в руки, вновь начала бороться, вернулась к своей сути, все встало на свои места. Пусть, тебе сняться кошмары, теперь это ведь не более, чем сны, когда ты поняла, что на самом деле произошло. Будешь отрицать?