Текст книги "Я не для тебя (ЛП)"

Автор книги: Рина Каримова

Соавторы: Валерия Ангелос
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

64

Что я здесь делаю?

Невольно оглядываюсь по сторонам. Трибуны стремительно заполняются людьми. Места у нас, вероятно, хорошие, потому что отсюда все видно.

Стоит гул. Холод сковывает тело. Плотнее запахиваю теплую кофту, которую решила прихватить в последний момент.

Растерянно смотрю на лед. Там пока пусто. Но скоро должна начаться игра. Буквально с минуты на минуту.

Значит, нам отсюда все видно. А нас, получается тоже? Выходит, Ахмедов вполне способен заметить, где я сижу.

– Идеальный обзор, да? – говорит Лёва, словно читая мои мысли.

– Угу, – рассеянно киваю.

Наверное, еще не поздно уйти.

Почему-то сейчас моя, казалось бы, безупречная логика насчет того, где будет безопаснее всего выглядит совсем неубедительно.

Думаю, плевать, где именно Ахмедов находится. Рядом с ним я всегда в опасности. И не важно – на льду он или отстранен от матча.

– Эй, Лев! – бросает кто-то неподалеку. – Все, что ты просил.

На автомате оборачиваюсь, вижу, как незнакомый парень передает что-то моему другу. Вроде распечатки, сложенные в несколько раз.

– Спасибо, – кивает Лёва, засовывая их в карман.

Рядом резко вздрагивает Маша. Отвлекаюсь на нее.

– Что случилось? – спрашиваю.

– Ничего, – она мотает головой, убирает телефон в карман. – Просто… сообщение пришло.

Моя соседка заметно побледнела.

Это точно «просто сообщение»?

– Может я могу чем-то помочь? – спрашиваю.

Дурацкий вопрос, но слова вырываются механически.

– Нет, Ась, – она смотрит куда-то в сторону. – Все в норме.

Маша совсем не умеет лгать. Верить ей не получается. Особенно когда замечаю Хазарова.

Он на другом ряду. Ближе ко льду. В той самой стороне, куда направлено все ее внимание.

Машу от Хазарова разделяет довольно серьезное расстояние, но я не могу не заметить, как она подается ближе ко мне. Будто изо всех сил старается от него отгородиться. Любым путем.

– Девчонки, хотите чего-нибудь? – спрашивает Лёва, потому что неподалеку как раз предлагают купить напитки.

– Облепиховый чай, – выдаем мы с Машей одновременно, не сговариваясь.

И теперь у нас вырывается смех, немного разряжая накаленную обстановку.

– Сейчас возьму, – кивает Лёва.

Он достает портмоне из кармана, не замечая, как распечатки выпадают. Потому что уже поворачивается, делает заказ.

Наклоняюсь, чтобы подобрать листки и вернуть ему. Беру их, выпрямляюсь, уже готовая передать обратно Лёве. Однако застываю, увидев там фото своего дяди.

Точнее фото того человека, которого я своим дядей считала. До недавнего времени.

Что это?

Смахивает на скан старой газетной статьи. Виден текст, часть заголовка. Но я не успеваю прочесть больше, чем самое начало, выбитое крупным шрифтом.

«Наш чемпион…»

– Оу, спасибо, Ася, – выдает Лёва, забирая у меня листы, торопливо складывая их так, чтобы было видно только обратную сторону. – Давай. Прикинь, даже не заметил, как выпало.

Он протягивает чай для Маши, который передаю не глядя, а потом уже и стаканчик для меня.

– Что это? – спрашиваю.

– Ерунда, – отмахивается Лёва. – Для моего проекта.

Вырезка из газеты? Статья про моего «дядю»?

Слышится протяжный звук сирены.

– Вот! – оживленно замечает друг, кивая на лед. – Начинается.

А у меня теперь и мысли об Ахмедове отходят на второй план.

Возможно, разыгрывается паранойя. Но… почему мой друг использует для проекта такой странный материал? И есть ли проект?

Лёва краснеет. У него вспыхивают даже кончики ушей. И нельзя игнорировать то, как он суетливо заталкивает листки в карман, комкая их еще сильнее. И как нервно подрагивают его пальцы.

Он лжет мне. Что-то скрывает. Но почему?

Перед глазами стоит то фото дяди. Там он… как будто совсем молодой.

У тетки был похожий снимок. Хорошо помню. Это уже позже она все фотографии убрала.

Хочу расспросить Лёву прямо.

Возможно, это и правда случайность? Что если в той статье есть важная информация? Настоящее имя, например?

Тогда, если выяснить хоть что-то, можно и на след моей настоящей семьи попасть.

Пробую задать другу вопрос, слегка толкая его в бок, но понимаю, что все вокруг так дико орут, что я сама свой голос не слышу.

Лёва оборачивается. Тоже пытается мне что-то сказать, а потом взмахивает рукой, и уже жестами поясняет насколько крутое шоу мы видим на льду.

Световые огни разного цвета мелькают перед глазами. Прожекторы крутятся вовсю. Грохочет музыка.

Ребята на трибунах будто с ума сходят. Так кричат. Почти все вскакивают. Что-то скандируют. И я даже не сразу понимаю, что это названия наших универов. А еще команд, и отдельных игроков.

По возгласам лидируют фамилии Астахова и Ахмедова. Под конец только их и орут. А потом вовсе визжат.

Наконец, до меня доходят, что в этот самый момент обострения всеобщего безумия на лед выезжает Астахов. И Ахмедов.

Обе команды собираются здесь.

Начинается разминка.

От Лёвы знаю, что это продлится недолго. Потом будет кульминация светового шоу, а дальше проверят сетки на воротах, прозвучит сигнал к началу и начнется первый период.

Пока что игроки кружат по льду, делают броски, короткие ускорения.

И надо признать, что меня затягивает эффектная картинка перед глазами. Все парни крупные, но движутся по льду легко, словно играючи.

Не могу не вспомнить, что сама катаюсь на коньках, только крепко держась за бортик. По кругу.

А потом мой взгляд цепляется за массивную фигуру, которая вдруг оказывается в самом центре.

Ахмедов смотрит на меня.

И я сжимаю стаканчик с чаем настолько крепко, что горячая жидкость выплескивается через край.

– Ася, осторожно. Твой чай! – восклицает Маша.

Кажется, дальше не слышу уже ничего. Ни рева на трибунах, ни музыки. Лишь удары собственного нервно грохочущего сердца.

65

На один момент мне кажется, что Ахмедов сейчас бросится в мою сторону. Так уже было недавно. Перед игрой. В коридоре. Тогда его отвлекли, а теперь…

Нет, глупости. Он же не станет нарушать правила хоккейного матча. Еще и в самом начале.

Да с чего я взяла, будто Ахмедов на меня смотрит? Расстояние все равно приличное. Мелькают вспышки света. Трибуны по большей части пока в тени. Лед освещен гораздо лучше.

И все равно, сколько бы я не старалась себя убедить, что пока нахожусь в безопасности, по спине ползет предательский холодок.

Его взгляд слишком явно чувствуется.

Меня всю буквально потряхивает от ощущения угрозы.

Однако тут свет перестает мигать. Слышится очередной звуковой сигнал. Ахмедов резко перемещается в сторону. Наш зрительный контакт вмиг разрывается.

Судья берет шайбу. Игроки становятся друг напротив друга. Повисает напряженная тишина.

Еще секунда – начинается первый период.

По рассказам Лёвы уже знаю, что будет всего три периода. Каждый по двадцать минут. И перерывы по пятнадцать.

Не особо этим интересуюсь, но друг уже столько раз повторял мне про это на разные лады, что информация невольно отпечаталась в памяти.

Команда академии в темно-синей форме. Противники – в красной. Практически сразу игроки смешиваются так, что ни за одним из них не уследить. Движутся молниеносно.

– Астахов, конечно, профи, – замечает Лёва. – Сразу шайбу перехватил. И ведет к воротам.

Однако преимущество длится недолго.

Ахмедов устраивает жесткую атаку. И то, что Астахов ловко маневрирует на льду, тоже не спасает. Он набирает скорость, пробивается к воротам, когда Ахмедов резко пресекает его уверенный проход вперед, буквально врубаясь в него плечом. Прижимает к борту.

Их клюшки цепляются. Грубая сила сходится с отточенной техникой. Оба парня выглядят будто глыбы. Тяжелые. Мощные. Несокрушимые. Видно, что никто из них не готов уступить.

Хоккей совсем не волнует меня. Вообще, равнодушна к любым спортивным играм. Но тут либо атмосфера сказывается, либо я уже просто на автомате стараюсь держать Ахмедова в поле зрения. Однако никак не могу отвести взгляд от схлестнувшихся возле борта игроков. Один напирает на другого. Заметно, как нарастает их напряжение. Как обостряется противостояние.

Не вполне понимаю, что именно происходит.

На трибунах снова поднимается оживленный рев.

– Шайба застряла, – говорит Лёва.

Оба упираются корпусами. Наваливаются друг на друга. Толчки плечами. Прижимы к борту. Удары клюшками по крюкам.

Рев затихает. Но напряжение не идет на спад. Скорее наоборот.

Раздается скрежет и треск. Все отчетливее слышатся звуки ударов.

– Это тест на выносливость, – поясняет мне Лёва. – Кто кого. Чувствую, сейчас они оба не выдержат и сбросят перчатки.

– Сбросят? В смысле… что это значит?

– Ну завяжется файт.

– А?

– Драка.

– Разве это не запрещено?

– Ася, в этом смысл хоккея, – терпеливо поясняет мне друг. – Выпустить пар. Обычно судьи разнимают игроков только когда они переходят черту. Ну или если драка затягивается.

– Угу.

– Чего? Классная игра. Зрелищно. А нам повезло наблюдать пиковый момент. Еще и считай, на старте.

– В реальной жизни за это могут дать несколько суток административного наказания.

– Здесь только штраф. На пять или на десять минут. Хотя смотря что там будет. Могут, конечно, и до конца матча удалить.

Для меня то, как Ахмедов и Астахов напирают друг на друга, уже выглядит как драка.

Шайба вылетает в сторону.

Один из «красных» форвардов перехватывает ее, стремительно ведет к нашим воротам. Но преимущество быстро обрывает «синий» игрок. И вскоре шайба мчит уже в противоположную сторону.

Это занимает считанные секунды.

Кажется, даже внимание до сих пор остается приковано к Астахову и Ахмедову, хотя никто из них больше не владеет шайбой. Они даже не борются. Резко разъезжаясь.

Не успеваю понять, что именно происходит.

Лёва, ругнувшись так, как я никогда раньше от него не слышала, подскакивает на ноги. Накрывает ладонями затылок.

По залу проносится осуждающий гул.

А я просто вижу, как «синий» игрок лежит на льду, схватившись за голову. Стонет. Его лицо заливает кровь.

От этого зрелища меня начинает мутить.

Отвожу взгляд и наталкиваюсь глазами на большой экран, где, похоже идет повтор этого момента.

Первый раз ясности не дает. Похоже на столкновение? Будто «красный» врезается в «синего». Или наоборот? Понять нереально. Во всяком случае, для меня. Видимо, другие зрители оценивают происшедшее сходу. Судя по тому, как все чаще звучат резкие возгласы отовсюду.

Второй раз повтор идет с замедлением. Теперь мне становится ясно, почему у Лёвы такая реакция и почему отовсюду слышатся настолько разъяренные возгласы.

«Красный» намеренно врезается в «синего», когда тот подается за шайбой. Он врезается корпусом в корпус. Так, что тот отлетает.

При третьем повторе видно, как «красный» еще и в голову «синему» врезает, чтобы выбить наверняка.

– Жесткая проверка, – говорит Лёва. – Это запрещено. Голову нельзя трогать. А этот урод… ну он совсем оборзел!

Вот тебе и «классная игра».

Снова смотрю на лежащего на льду игрока. Теперь в глаза бросается нашивка на его форме.

Это же наш капитан.

На льду появляется команда «скорой помощи». Его забирают на носилках. Похоже, парень без сознания. Он не двигается.

Поворачиваюсь и вижу, как Астахов хватает за плечо своего приятеля по команде. Того самого «красного», который врезался в нашего капитана и отыграл грязно. Похоже, он говорит ему что-то. Вид такой, будто отчитывает. Однако тот парень лишь вскидывается и отмахивается.

Еще некоторое время судьи совещаются.

– Его должны убрать до конца игры, – заявляет Лёва.

А потом слышится официальный вердикт.

Отстранение на десять минут.

– Что? – взвывает мой друг.

И ему вторит большая часть стадиона.

– Этот ублюдок и в прошлых матчах отличился. Играл очень грязно. Но сегодня совсем дно пробил. Так никто не делает, – говорит Лёва.

Он продолжает возмущаться, пока «красный» с видом победителя скользит по льду в сторону штрафного бокса.

Путь ему перерезает Ахмедов. Выезжая так резко, что тот даже заметно отшатывается.

– О нет, надеюсь, Марат сейчас не сорвется, – бормочет Лёва. – Если он прямо тут ему врежет, то его вышвырнут со льда до конца матча. Без него мы точно продуем. Будь это любая другая команда. Но с Астаховым… против такого капитана вся надежда только на Ахмедова. Если его уберут, нам точно ничего не светит.

– Лучше будет, если он врежет ему позже? – сама не верю, что спрашиваю это.

Но тот «красный» действует как настоящий отморозок. Вот потому вопрос вырывается сам собой.

– Ну конечно, – кивает Лёва. – Когда тот будет шайбу вести. Иначе нельзя.

66

Ахмедов говорит что-то «красному». Всего несколько слов. Рвано, холодно.

Конечно, сюда ничего не слышно, но заметно, как угрожающе двигаются его губы, как жестко сходятся челюсти. А взгляд у него такой, что пробирает.

Еще секунда – Марат резко отъезжает в сторону. Так же, как и прежде подъехал практически врезаясь в противника.

Лица «красного» не видно. Однако что-то в его позе словно меняется. Или мне просто кажется?

Он будто старается как можно быстрее оказаться в штрафном боксе. Действует суетливо, скорее заезжая туда.

Игра продолжается.

Рассеянно наблюдаю за фигурами хоккеистов, стремительно курсирующими по льду. С удивлением осознаю, что мое внимание приковано туда. Причем сама не замечаю, когда и как втягиваюсь.

Наверное, есть что-то в самой атмосфере. И еще я начинаю «болеть» за нашу команду. Хочется, чтобы «синие» победили.

На лед выходит замена нашего капитана. Едва ли разбираюсь в тонкостях хоккея, но кажется, парень движется мощно и уверенно.

– Видишь, как Ахмедов страхует его? – спрашивает Лёва, склоняясь ниже, чтобы я могла различить вопрос через гул голосов. – Прикрывает. Неизвестно, кто еще из «красных» может оказаться гнидой. Врезаться исподтишка.

Ахмедов держится увереннее всех. Он несется по льду так, будто занимался этим с рождения. Легко. Свободно. Чувствуется, это его стихия. Он весь будто пронизан ею. Сила. Агрессия. Подавляющая власть. От его массивной фигуры буквально исходит темная энергия.

Трудно представить, кто способен бросить ему вызов.

До момента пока взгляд не падает на Астахова. Тот достойный противник. И не выглядит так, будто ведет грязную игру.

Вообще, без того подлого парня все спокойно.

Ну это мне Лёва объясняет.

Для меня-то ничего «спокойным» не выглядит. Многие маневры смахивают на конкретный перебор, грязную игру, а потом оказывается это все разрешено.

Вскрикиваю, когда от одного движения Ахмедова соперник, который пытается его обойти, отлетает к борту.

– Нормально, – бросает Лёва уверенным тоном. – Это проверка бедром. Он его считай, слегка задел.

Да как же слегка? Того беднягу будто размазало. Он даже не сразу собирается с силами, чтобы возобновить игру.

– А это как? – вырывается у меня удивленный вопрос. – Тоже считается нормой?

Ахмедов делает серию жестких наездов на разных игроков. Один за другим. Будто разряды молнии. Его движения нельзя ни предугадать, ни отследить. Подобные маневры создают полный хаос.

Теперь даже Астахов не может с Маратом справиться. Ему же еще надо как-то играть, забивать, а не просто бороться с нашим тафгаем.

– Да, норм, – подтверждает друг. – Круто он их всех натягивает. Согласись, Ася. Красота!

– Лёва! – выпаливаю с возмущением и перевожу взгляд на него.

– Нет, ты смотри, иначе самый сок пропустишь, – мигом старается развернуть меня обратно. – Это форчекинг. Он держит «красных» в их зоне. Так, чтобы они не могли начать атаку.

За оставшиеся минуты первого периода успеваю узнать еще кучу терминов, которые практически сразу вылетают у меня из головы.

Но вскоре наступает время второго периода и там мне Лёва все это закрепляет, опять начиная пояснять подробности.

Хотя половина информации так и пролетает мимо из-за сумасшедшего гула на трибунах.

Такое чувство, будто глохну. Уши закладывает.

Ахмедов сцепляется с Астаховым. Коротким приемом выбивает шайбу у капитана «красных». Но тот вскоре отыгрывается. Поддевает клюшку Марата снизу, приподнимает ее. Тот теряет контроль над шайбой на считанные секунды, и этого хватает для реванша. Астахов перехватывает инициативу. Шайба будто зависает в воздухе. А дальше капитан «красных» опять ведет. Однако Ахмедов тоже не намерен сдаваться скользящее движение клюшкой. Едва заметное, неуловимое, но режущее. Раз – и шайба залетает в ворота наших противников.

Зрители восторженно ревут.

Счет примерно одинаковый. Впереди еще один период, и все может еще поменяться.

– Молодец Марат, – заключает Лёва. – Чисто сделал. Вообще, тафгаи не забивают. Ну это не их главная работа. На других матчах он больше давил, соперников запугивал. А сегодня еще и так себя показал. Три шайбы. Когда бывает, что тафгай за весь сезон столько не забьет.

– Три? – невольно переспрашиваю.

– Ну этот гол самый зрелищный. Два прошлых не такие яркие. Но как ты могла пропустить? Я же тебе говорил. Показывал. Ну Ася! – он как будто даже обижается.

А у меня в голове уже все перемешалось.

– Лишь бы только он с этой гнидой «красной» не связался, – добавляет Лёва, выдыхая. – Я смотрю, Ахмедов за ним наблюдает. А тот от него улепетывает. Крыса. Понимает, что если в Марата так врежется, то костей не соберет.

После гола Ахмедов и правда будто преследует того типа, который как раз снова вышел на лёд во втором периоде. А «красный» старается держать подальше от него. Он даже шайбу долго не ведет, сразу передает, если она прилетает к нему.

– Отстранение на десять минут – это бред, – хмыкает друг. – Вообще ни о чем. Судьи уроды. Если бы здесь был ректор, он бы такого не допустил.

– А ректора нет?

Почему-то на этих словах вспыхивает тревога.

– Ну обычно он бывает на трибунах, вон там, – Лёва кивает в сторону, где сейчас сидит несколько преподов. – А сейчас его не видно.

Внутри нарастает напряжение.

Не то чтобы я раньше чувствовала себя расслабленно, однако сейчас это все усугубляется.

Ректор единственный, кто может обеспечить безопасность.

– Ну Ахмедов адекватный, понимает, что нельзя ввязываться в драку сейчас, когда мы и так капитана заменили, – продолжает Лёва.

Насчет адекватности я бы поспорила.

Второй период проходит нервно. Сама замечаю, как Ахмедов загоняет «красного», преследует его. Но тот умудряется уходить раз за разом.

Наверное, ему просто везет. И свою подлую натуру он под конец тоже успевает снова показать. Когда слишком сильно врезает по клюшке противника, сбивая шайбу.

Лёва опять ругается крепкими словечками.

– Сука! Так не делают!

А я вижу, как Астахов задерживает приятеля по команде за руку. Выговаривает ему что-то. Очень внушительно.

Период заканчивается. Наступает новый перерыв.

– Ася, отойду, – говорит мне Маша.

А я бы тоже вышла, но тут такие толпы людей курсируют то в одну сторону, то в другую. Все хотят успеть купить напитки и что-то перекусить. Столько народу еще не видела.

В прошлый раз такого потока ребят не было.

– Может выйдем, когда третий период начнется? Будет меньше…

– Нет, мне позвонить надо. Срочно.

– Ты одна пойдешь?

– Все хорошо, не волнуйся, – говорит Маша, но тон у нее такой, что никаким «хорошо» тут и не пахнет.

– Ась, ну чего ты? – подключается Лёва. – Человеку выйти надо. Не грузи так.

– Это чем же я гружу?

– Ну душнишь немного.

Так и тянет ввернуть ему что-то про его любимый хоккей, но я снова поворачиваюсь, а Маши уже нет. Перевожу взгляд на другую трибуну. Кровь моментально приливает к затылку. Хазарова тоже не видно. Еще тревожнее становится от такого осознания.

Лёва продолжает говорить, а я не слушаю. Растерянно смотрю по сторонам.

Ну может Хазаров раньше ушел. Я же не следила за ним. Может он еще в начале матча пропал.

– Давай найдем Машу, – говорю.

– Ася…

– Идем.

Только найти подругу нереально. Только не в этой толпе. Быстро понимаю, что это было плохое решение. В таком потоке людей нам не встретиться.

Лёва покупает мне чай и какую-то булку, но я ничего не хочу. Продолжаю крутить головой в поисках Маши. Только ее словно и след простыл.

Тут начинается третий период. Решающий.

Астахов показывает эффектную игру. Ахмедов тоже опять включается в противостояние с капитаном «красным». Видимо, понимает, что пока преследует того мерзкого парня, теряет время и нам забивают голы.

На табло между командами минимальный разрыв.

Кажется, даже гул затихает. Все напряженно наблюдают за перемещением ключевых игроков. Астахов забивает, несмотря на жесткий прессинг Марата. Потом наш капитан загоняет шайбу в «красные» ворота.

Преимущество переходит от одной команды к другой. Зрители следят за происходящим, затаив дыхание.

А мне это уже не особо интересно.

Маши до сих пор нет. Хазарова тоже не видно.

Что происходит? Что если он… нападет на нее? Снова зажмет?

Так глупо. Мне стоило просто пойти с ней. Не отпускать одну. А я из-за этого хоккея какая-то рассеянная. Непривычная обстановка. Шумно. Тревожно.

Близится финал третьего периода, и я решаю, что пора выйти. Лучше пойти на поиски подруги, пока все на трибунах. В ожидании результата. Пока нет такого столпотворения.

Собираюсь подняться, когда вдруг мой взгляд падает вперед. На лед. И я вижу, что Ахмедов снова сходится с Астаховым в борьбе за шайбу.

Но тут к Марату подъезжает тот «красный», который до этого от него удирал. Он делает это как-то… по-тихому. А после пробует схватить его сзади одной рукой. А другую заносит уже для удара.

Пока Ахмедов занят. Пока увлечен другим противником.

Только Марат уклоняется.

Все происходит очень быстро. Точно за миг. Один кадр сменяет другой.

Вот Ахмедов еще головой не ведет, полностью увлечен противостоянием с Астаховым.

А вот он уже резко оборачивается перехватывая тихо подкравшегося «красного» за глотку.

На большом экране показывают повтор.

– Вот урод! – ревет Лёва.

Там видно, что удар все же был. Просто Ахмедов так резко повернулся, что кулак прошелся по касательной, а иначе бы…

– Да он бы ему башку мог пробить. Ты видела, куда он метил? Видела?! – друг ожесточенно возмущается.

Марат же сбрасывает перчатки. Отшвыривает «красного» к борту, подъезжает к нему и врезает ему в челюсть. Так заезжает кулаком, что у него изо рта брызги крови летят. И еще что-то…

Это же не…

Желудок скручивает в узел.

– Да! – одобрительно вопит Лёва. – Надо еще врезать. Мало ты ему зубов выбил. Давай, Марат!

Значит, то и правда были зубы.

Ужас какой.

Зажимаю рот ладонью.

Мне дурно.

И я не знаю почему не могу отвести взгляд от того, как Ахмедов дубасит того «красного». На колени его ставит. Потом заваливает на лёд. Впечатывает физиономией вниз, буквально размазывая.

Другие игроки тоже устремляются туда. Но судьи их останавливают. А вот Ахмедова остановить нельзя.

Он будто в ярость впадает. В какое-то жуткое состояние. И кажется, готов разорвать «красного» голыми руками.

Вроде и за дело. Тот не раз себя проявил.

Но выглядит эта картина чудовищно. Ему нужно прекратить. Все. Это уже слишком. Он же его убьет!

– Да не убьет, не волнуйся, – говорит Лёва.

И я понимаю, что последнее выпалила вслух. И сама уже на ноги подскочила. В каком-то неясном порыве.

Марата все же оттаскивают от «красного», который лежит неподвижно. Отправляют в штрафной бокс до конца игры.

Матч продолжается, хотя уже второго игрока забирает «скорая» на носилках.

Ну просто дурдом.

Не помню, как матч заканчивается, и как мы с Лёвой наконец выходим. Друг видит мое состояние и даже перестает жаловаться на проигрыш.

Вот.

Команда академии проигрывает.

Это тоже отпечатывается в голове.

Но куда сильнее бьет другое. Перед моими глазами Ахмедов. Его горящий взгляд. Его мрачное лицо. Его большие кулаки… в деле.

Тот парень жив. Когда его поднимали на носилки, он уже дергался и стонал. Но чувствуется, Ахмедов был в шаге от убийства.

Он что… он совсем ненормальный? Не контролирует себя?

Мы с Лёвой уже в коридоре. И тут доносятся голоса парней.

– Найди Ахмедову девку. И побыстрее. Он после игры. Если сейчас напряг не сбросит, то разнесет все к чертям. Помнишь, что в прошлый раз было?

– Помню.

– Тогда чего ждешь?

Поворачиваюсь к Лёве, тогда как эти двое игроков из нашей команды проходят мимо.

– Запасные, – выдает друг. – На льду их сегодня не было.

Молча смотрю на него.

– Ахмедов такой, – говорит он. – Ему надо выпустить пар. После игры парни всегда на взводе. Агрессия шкалит. Адреналин. Короче, это все… природная реакция.

– Угу, – киваю и чувствую, как усиливается тошнота. – Мне в уборную надо.

– Хорошо, – отвечает Лёва. – Я тебя тут подожду.

Прохожу в туалет, тщательно умываюсь холодной водой. Муторное чувство не отпускает. Но я напоминаю себе, что надо собраться и найти Машу.

Ахмедов пусть дальше сходит с ума. Надеюсь, он не навредит какой-нибудь девушке. У него здесь полно фанаток, однако все же…

Ладно. Маша точно в опасности. Этот Хазаров ничем не лучше Ахмедова. Такое у меня впечатление.

Закрываю воду. И поворачиваюсь, краем глаза уловив какое-то странное движение рядом.

А дальше – укол в плечо. С другой стороны. И я не успеваю ни обернуться, ни даже в зеркало глянуть. Сознание затуманивается. Ныряю в темноту.

+++

Меня опять вырубили? Очередное снотворное?

Мысли путаются. И я с трудом могу открыть глаза. Не понимаю, где нахожусь, лежу на чем-то твердом. Вверху каменная кладка. И сбоку.

Смахивает на подвал.

Еще и запах такой. Сырой, затхлый.

Стараюсь подняться. И неожиданно понимаю, что моя рука не двигается так, как хочу. Что-то тянет.

Оборачиваюсь. Вижу обруч наручника на запястье.

Холод сковывает. И я пытаюсь на автомате себя успокоить. Это же одна рука. Вторая свободна. А значит, есть шанс…

И тут меня окатывает жаром, когда вижу, что второй обруч наручника не пустует. Он впивается в мощную кисть чужой руки.

Ахмедов.

Именно к нему я сейчас прикована.