Текст книги "Я не для тебя (ЛП)"

Автор книги: Рина Каримова

Соавторы: Валерия Ангелос
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

5

– Ася, ты в порядке? – спрашивает меня соседка по комнате.

Рассеянно веду головой, встречаюсь с ее взволнованным взглядом.

И только в этот момент осознаю, что едва прикрыв за собой дверь, застываю без движения. Слишком глубоко ныряю в собственные мысли. Просто думаю, что меня ждет, если и правда буду на одном факультете с Ахмедовым.

Нет, он, конечно, и так может достать где угодно. Без разницы, куда меня в итоге определят. Но жить с ним в одном корпусе, постоянно сталкиваться в коридорах и гостиных… это ужасно.

Хотя может быть, мне повезет? Ахмедов переключится, отвлечется. Вообще, знаю, что многие девчонки тут по нему с ума сходят. Возможно, кто-то другой привлечет его внимание, и он забудет про меня.

Очень хочется в это верить.

– Ася? – зовет соседка.

– Извини, Маш, мне надо в душ, – выпаливаю и, уже не глядя в ее сторону, бросаюсь к ванной комнате.

Наверное, получается не слишком вежливо. Пожалуй, даже грубовато. Но сейчас мне совсем не до разговоров. Мне не до чего, если честно.

Скорее бы смыть этот кошмар. Его лапы, которыми он хватал меня.

Поскорее забираюсь в душевую кабину. Долго стою под горячими струями. Никак не могу согреться. Меня колотит ледяной озноб.

Знаю, нужно успокоиться. Собраться. Взять себя в руки.

И…

Ну какая вероятность того, что Ахмедов будет меня преследовать? Когда у него столько поклонниц. И еще декан сейчас с ним поговорит, сделает внушение.

Однако не похоже, будто Марата заботит кто и что ему говорит. Не похоже, будто он вообще способен остановиться, если входит в раж. Вот как сейчас. Глаза горят. Взгляд бешеный. Хищник на охоте за добычей. Такое от него ощущение исходит. Давящее, жуткое.

Новая волна ледяной дрожи сотрясает тело.

Просто надо продержаться первое время. Неделю. Может быть, две. Пока Марат про меня не забудет.

А он забудет. Должен забыть.

Надеюсь…

Пока что главное – не попадаться ему на глаза, держаться подальше.

Здесь проблем быть не должно.

Универ огромный. До распределения на факультеты почти все время первокурсники проводят в центральном корпусе.

Опять думаю про тестирование. Если до этого момента мне было все равно, куда именно попаду по результатам, то теперь понимаю – только бы не Северный факультет. Только бы не тот корпус, где Ахмедов чувствует себя полноправным хозяином.

В универе действует необычная система.

Есть стандартное разделение на разные факультеты вроде экономического, гуманитарного, информационных технологий и так далее. Как везде.

Если поступаешь сюда, то можешь выбрать практически любое направление.

«Практически» – потому что тут тоже не без исключений. Есть специальности куда допускают только элиту.

Например, кафедра международных отношений. Дипломаты. Политики. Хотя даже без таких закрытых позиций выбора для простых ребят хватает.

Однако есть еще распределение студентов. Ключевое. На четыре основные группы.

Это решается по результатам разных психологических и логических тестов. За первый месяц учебы. Сначала мы все первокурсники, живем в центральном корпусе, а потом новичков разделяют на четыре факультета.

Северный. Южный. Восточный. Западный.

У каждого факультета свой корпус. Выстроены они по сторонам света вокруг центрального.

Пусть большая часть лекций проходит в центре, все равно многое зависит от факультета, в который попадешь. От того, в каком корпусе будешь. Там ты живешь, проводишь выходные. Там будут идти твои факультативы.

И когда я думаю, что есть шанс «попасть» вот так – вместе с Ахмедовым – мне сразу становится еще холоднее.

Бесполезно делать воду горячее. Не поможет.

Закрываю кран. Тянусь за полотенцем. Нервно растираю тело, вытираясь насухо. Одеваюсь, набрасываю поверх халат.

Если бы можно было как-то заранее угадать, куда попадешь…

Или еще лучше – написать тесты так, чтобы попасть куда угодно кроме «Севера».

– Ребята пытались вычислить, по какому принципу делят на факультеты, – вспоминаются мне слова друга. – Но это нереально. Тесты меняются каждый год. Принцип отбора вообще непонятен. Бывало, кто-то уверен, что пройдет на западный факультет, а его отправляют на восточный.

Знать бы, как надо написать тест, чтобы не попасть к «северным».

– Говорили, что это зависит от темперамента, – замечал друг. – Ну вроде как более агрессивных отправляют на «Север». Тех, кто поспокойнее, на «Восток». Но если глянуть на ребят, то там же полный микс. Все разные. Логики как будто и нет.

Но логика должна быть.

Иначе зачем это все?

– Я знаю парня, который в прошлом году поступил. Ему предложили два факультета на выбор, – продолжает дальше всплывать в памяти недавний разговор. – Слышал, кому-то выпало даже три. Круто, да? Но знаешь, это редкость. Обычно результат четкий. Без вариантов.

Мне бы хватило одного результата.

Просто…

Пусть это будет не Север.

Чем дальше от Ахмедова, тем лучше.

Ночью не получается заснуть. Осторожно ворочаюсь, стараясь не разбудить соседку по комнате.

А утром меня ждет сюрприз.

Вызывают к ректору.

Неужели из-за вчерашнего?

Пока не вижу других причин.

Еще проблем с учебой не хватало. Переживаю.

На негнущихся ногах иду к ректору. Думаю, что скажу. Один коридор сменяется другим. Наконец, попадаю в приемную, которая больше смахивает на музей или на старинный замок.

В принципе так и есть. Это историческая часть корпуса.

– Ректор занят, – сообщает мне секретарь. – Присаживайтесь.

Растерянно киваю. Опускаюсь на тот диван, в сторону которого женщина указывает легким кивком.

Голова гудит от напряжения.

Когда слышится звук открываемой двери, невольно поворачиваюсь и мои глаза сами собой округляются.

Обмираю.

Ахмедов.

Он выходит из кабинета ректора. Останавливается и смотрит прямо на меня. Вбивает в мое лицо тяжелый немигающий взгляд. Замечаю, как его пальцы сжимаются в кулаки.

Нервно вжимаюсь в сиденье.

Что я там думала?

Ахмедов ощущает себя хозяином в северном корпусе. Будто ему никто другой не указ.

Нет. Сильно ошибалась.

Он везде себя так ощущает. И кажется, способен наброситься на меня хоть прямо здесь. Через стену от кабинета ректора.

Потому что Марат такой.

Ему плевать.

В его глазах сейчас полыхает такой жгучий огонь, что у меня от страха душа уходит в пятки.

6

Теперь понимаю, как наивно было верить в то, что все еще как-нибудь обойдется. Что мне просто повезет.

Ахмедов ничего не забудет.

Ну точно не в ближайшее время. И к сожалению, парой недель тут тоже не закончится. Очень четко осознаю это по его взгляду.

Ледяные мурашки расползаются под кожей. Напрасно стараюсь слиться с диваном, вжимаясь в него все сильнее.

Ахмедов шагает вперед.

А я даже закричать не могу. Меня буквально парализует от одного его вида, от приближения. Не верится, что я могла быть такой дурой, по доброй воле к нему подойти, поцеловать.

Нужно быть совсем ненормальной, чтобы вот так привлечь внимание этого зверюги.

Но уже поздно. Для всего – поздно.

Хватает сил лишь взгляд перевести. Беспомощно смотрю на секретаря ректора. Но женщина похоже, ничего не замечает, она полностью погружена в работу, изучает что-то на экране компьютера.

Моя сердце колотится, разгоняя кровь сокрушительными толчками. Бьется часто-часто, заставляет задохнуться.

Ахмедов уже совсем близко. Направляется к дивану, к которому я практически примерзаю, не в силах ни двинуться, ни просто моргнуть.

Его мрачная тень накрывает меня.

Мой пульс сходит с ума. Холодный пот пробивает тело. Мелкая дрожь разливается по рукам и ногам.

Желудок скручивает от волнения.

Ахмедов оскаливается. Мрачно, криво, угрожающе. Его рот застывает в животной гримасе.

Все.

Это… все.

Мне теперь точно конец.

Кажется, не дышу. Не чувствую даже боя собственного сердца, не замечаю толчков пульса. Замерзаю изнутри. Будто проваливаюсь под лед.

И вот, когда у меня окончательно сдают нервы и складывается полное чувство того, что еще миг – Ахмедов опять сгребет меня в железный захват и утащит прочь. Куда-то в свою берлогу. И на этот раз никто ему не помешает, не сможет его остановить.

Но он вдруг проходит мимо.

Ахмедов отворачивается, спокойно направляется дальше. На выход из приемной.

Будто и не было ни прожигающего насквозь взгляда, ни его подавляющего внимания. Будто он вообще теряет ко мне всякий интерес. Резко.

Тут как на горках.

Рывком вверх. До предельной паники. А после – вниз.

Думать некогда.

– Ректор ожидает вас, – доносится до меня голос секретаря, словно сквозь густую пелену.

Всю волю прикладываю, чтобы подняться.

Ладно. Сейчас я просто не буду думать про Ахмедова. Нужно выдохнуть и подавить панику.

Почти получается.

Наверное, надо поблагодарить тетку. Благодаря ее «школе» и домашней закалке у меня есть опыт того, что многое можно преодолеть. Если я как-то умудрялась заниматься учебой под ее постоянные вопли, то и теперь должна справиться.

Выбора у меня все равно нет.

Захожу в кабинет ректора. Осторожно прикрываю за собой дверь.

Ректор сидит за массивным деревянным столом. Изучает документы, пролистывает что-то.

Он ничего не говорит, не смотрит на меня.

Застываю в нерешительности. Невольно засовывают ладони в передние карманы джинсов, чтобы унять нервную дрожь в руках.

– Проходите, – раздается ровный голос. – Присаживайтесь.

Шагаю вперед. Немного помедлив, занимаю высокое кресло прямо перед столом. Чувствую себя неловко.

Ректор продолжает заниматься своими делами.

И я стараюсь изучить кабинет, просто чтобы хоть немного сбросить напряжение. Мой взгляд рассеянно скользит по кабинету.

Картины на стенах. Старинный глобус. Высокие резные шкафы с книгами. Подвисаю, изучая то, сколько тут интересных изданий.

Так увлекаюсь, что…

Когда, будто почувствовав чужой взгляд, поворачиваюсь, понимаю, что ректор внимательно смотрит на меня.

В голове эхом отбивается голос Виолы:

– Наш ректор такой красавчик. Уверена, нигде больше нет настолько горячего мужика. Жаль, он не мутит со студентками.

Староста тогда печально вздохнула, будто сама не возражала бы против романа.

– Мне кажется, это его вообще не интересует, – добавила она. – У него только одна любовница – наука. И лучше бы вам никогда не попадать на тот курс, который он будет вести. Строгий. Жесткий. Хуже препода не найти. Он кого угодно до слез доведет. От него бывает, даже наша элита плачет.

Сейчас, когда я смотрю на ректора, мне трудно назвать его «красавчиком» или «горячим». Нет, внешность у него впечатляющая. Однако вторая часть рассказа Виолы намного больше ему подходит.

Встречая его острый взгляд словно на лезвие ножа наталкиваешься. И по спине ползет холод.

– Извините, – вырывается у меня невольно.

Он слегка приподнимает бровь.

– За что вы извиняетесь? – спрашивает.

Не знаю. Когда он так смотрит, невольно хочется извиниться. Поэтому теперь я неопределенно дергаю плечами.

– Ася Миронова, – ровно произносит ректор мое имя. – У вас довольно высокие показатели.

Он переводит взгляд вниз. На документы, которые изучал, и я понимаю, что это же… мое личное дело. Аттестат. Результаты экзаменов.

Ректор переворачивает одну бумагу за другой. Вижу свою последнюю заявку. Именно ее он берет, просматривает.

– Вы подали заявление на подработку, – и снова его взгляд направлен прямо на меня. – Вы уверены, что сможете совмещать учебу и дополнительные занятия? Обычно студенты занимаются подобным со второго курса.

Знаю. Будет тяжело.

Но как я могу отказаться от такого шанса?

Универ сам предоставляет возможность подработки. Ты подаешь заявку, а дальше тебя могут выбрать для какой-то работы на кафедре.

Мало кто подается на подработку с первого курса. Нагрузка же серьезная. Надо время, чтобы войти в ритм, привыкнуть. Учебу и работу сразу совместить очень сложно.

Только у меня времени нет.

Нужны деньги. Срочно. А вариант такой подработки нравится мне куда больше, чем предложение тетки спать с кем-то из богатых парней ради подарков.

7

Ректор смотрит на меня, ожидая ответа.

Пауза затягивается.

– Я бы хотела попробовать, – отвечаю наконец.

Он молчит, так и не убирая взгляд от меня. Ощущение такое, будто сканирует. Холод нарастает с каждой прошедшей секундой.

– Думаю, я справлюсь, – добавляю.

– Что же, – без эмоций замечает ректор. – Если вы хотите, то попробуйте. Однако не забывайте, к чему может привести низкая успеваемость по вашим профильным предметам.

Знаю. К отчислению.

Нет, вылететь отсюда я точно не могу. Стипендия нужна. Пусть для моей тетки это просто копейки, даже их нельзя потерять.

Учеба здесь вообще мой единственный шанс куда-то пробиться.

Диплом академии открывает многие двери. Не без причины многие ребята мечтают сюда попасть.

Огромная библиотека. Множество учебного материала. Самые передовые технологии обучения.

Все это трамплин к настоящему прорыву.

Я должна справиться.

Так себя настраиваю.

– Вы понимаете, какие последствия могут быть? – интересуется ректор.

– Да.

– Хорошо, – говорит он, отправляет мое заявление обратно к остальным документам, закрывает папку, откладывая в сторону, поверх еще нескольких похожих. – Вашу заявку примут.

– Спасибо.

– Теперь расскажите мне, как вы оказались в Северном корпусе вчера вечером.

Вопрос будто кипятком обдает.

Но этого стоило ожидать.

Отвожу взгляд. Изучаю носки своих кроссовок. Лихорадочно стараюсь хоть что-то осмысленное придумать, чтобы сейчас из себя выдавить.

– Я вас слушаю очень внимательно, Миронова.

– Так… вышло, – говорю и снова смотрю на него. – Случайно.

Звучит по-идиотски, но что еще я могу сказать?

– Ахмедова вы тоже поцеловали «случайно»? – его тон становится все прохладнее, жестче.

Киваю.

Чувствую себя полной дурой.

– Тогда вам лучше не допускать новых «случайностей», – он выделяет последнее слово особенно мрачно. – Если хотите получить наш диплом.

– Я… понимаю, – отвечаю тихо.

– Ахмедов получил запрет, – продолжает ректор. – Две недели он не сможет покидать свой корпус. Исключение – тренировки.

Не верится.

Сначала мне кажется, что я ослышалась или как-то не так поняла ректора, ведь элита получает наказания и запреты в исключительных случаях. Считай, что никогда.

– Держитесь подальше от Северного корпуса, – заключает ректор. – И от закрытого стадиона.

Согласно киваю.

Задание для посвящения выполнено. И теперь меня даже силой к Северному корпусу не загнать. И к тому стадиону, где проходят тренировки Ахмедова, тоже. Значит есть две спокойные недели.

А дальше?..

Подумаю потом.

– Без случайностей, Миронова, – чеканит ректор.

– Д-да, – голос слегка срывается.

– Можете идти.

Прощаюсь и выхожу из кабинета.

Взгляд падает на большие настенные часы в приемной. Надо поторопиться, если не хочу опоздать на лекцию.

Однако в коридоре меня перехватывает староста.

– Ты что здесь устроила? – шипит Виола, угрожающе сузив глаза. – Ректору нас сдала?

– Что? – выдаю с недоумением. – Нет, конечно. Я не…

– Тогда зачем он тебя вызывал?

– Хотел обсудить мое заявление.

– Какое еще заявление? – хмурится.

– Насчет подработки.

Стоит лишь начать пояснять, как Виола заметно теряет интерес к моим словам и отмахивается.

– Все, стоп. Он только это с тобой обсуждал? – спрашивает староста. – Больше ничего?

– Ну да.

Это не вполне правда. Но с другой стороны я и слова ректору не сказала про задание.

– Ладно, мне пора, – бросает Виола, отворачиваясь. – Увидимся позже.

А у меня в заднем кармане джинсов вибрирует телефон. Достаю мобильный, смотрю на экран.

Похоже, придется мне опоздать на лекцию.

На этот звонок не могу не ответить.

+++

– Да, – принимаю вызов, найдя уединенное место за одной из колонн.

Пара уже начинается. В коридоре пусто.

– Ну что там? – протягивает Милана. – Когда скинешь фотки?

– Какие фотки?

– Аська, не тупи так, – фыркает. – Фотки твоего универа. Интересно же, что там и как. Можешь еще парней пофоткать. Надеюсь, ты уже нашла какого-то мажора? У него есть приятели?

Двоюродная сестра продолжает расспрашивать меня про академию.

– Как дядя? – выдаю, когда повисает короткая пауза между ее очередными вопросами. – Есть новости из больницы?

– Никак, – бросает Милана. – Что за новости могут быть? Так, ты тему-то не переводи. Когда фотки отправишь?

– Ты же знаешь, тут нельзя снимать.

– И что?

– Нам выдали такие телефоны, что на них фото не сделать.

В академии запрещены продвинутые смартфоны. Ты сдаешь свой мобильный и получаешь самый обычный кнопочный телефон. Как из прошлого века.

В принципе там есть камера. Фото можно сделать. Однако я не буду нарушать правила ради того, чтобы Милане было о чем посплетничать с подружками.

Съемки здесь запрещены не без причины.

Тут учатся самые разные студенты. Из таких семей, которые не хотят слива компромата.

Например, будь здесь полная свобода с телефонами, вчера кто-то бы наверняка заснял и мой поцелуй с Ахмедовым. И то, как он меня потащил в свою комнату.

А так – конфиденциальность. Все остается за кадром.

– Ась, ты что, меня совсем за дуру держишь? – раздраженно спрашивает Милана. – Хочешь, чтобы я поверила, будто мажоры без нормальных телефонов там торчат?

Для элиты свои правила. Они не рискуют вылететь за малейший проступок. Конечно, у кого-то есть мобильные.

У Ахмедова – так точно.

Вчера я пыталась от него отбиться именно беспроводной зарядкой. Вот что тогда с тумбы схватила. Только сейчас доходит.

Стоп. Почему этот псих постоянно в моей голове?

Морщусь, отгоняя непрошенные мысли.

– Аська, ты чего на морозе? – шипит Милана.

И говорит еще что-то, однако ее слова тонут в диких воплях моей тетки, которые сливаются с криками второй моей сестры – Ярины.

– Что там такое? – спрашиваю.

– Да ничего, – нехотя отвечает Милана.

Но вообще, это странно.

На своих дочек тетка не орет. Только на меня. Или из-за того, что меня больше нет под боком, ей приходится это иначе выплескивать?

– В общем, что по мажорам? – деловито интересуется Милана. – Когда ты меня с кем-то познакомишь?

Морщусь из-за очередной порции резких возгласов на фоне.

– Нет, Ярина, отвали… ай, ты чего? – слышится голос Миланы. – Нет, нет! Дай мне договорить.

Судя по звукам, Ярина отбирает у нее телефон.

– Ася, – цедит она так, что кровь толчком ударяет мне в затылок. – Это ты во всем виновата. Это все… из-за тебя. Поняла?

– Ты про что?

– Слушай сюда, сучка, – продолжает Ярина. – Ты должна достать деньги. Срочно. Для нового платежа. Мне плевать, как ты это сделаешь, но… ты должна оплатить лечение отца. Мать больше не собирается ничего платить в клинику. Значит, теперь твоя очередь. Смотри. Если что-то случится с отцом, если его отключат от аппаратов. Я тебя никогда не прощу. Поняла?! Будь ты проклята, дрянь. Это все… все из-за тебя!

8

Сердце обрывается от слов Ярины.

Она обращается ко мне так, будто это я была за рулем того грузовика, который влетел в автомобиль моего дяди.

Лихорадочно соображаю.

Тетка обещала, что подождет с платежами. Еще квартал. Да, она постоянно грозилась, что перестанет платить. Но…

Этот месяц? Так быстро?

– Дай, пожалуйста, трубку матери, – говорю. – Мне надо с ней все обсудить. Мы же иначе договаривались.

– Ты меня слышала! – визжит Ярина. – Слышала!

Больше ничего добиться от нее не выходит.

Вскоре Милана забирает телефон у сестры, а дальше раздается грохот закрываемой двери.

– Колись, – говорит. – С кем ты успела познакомится?

– Милан, насчет дяди…

– Даже говорить про это не хочу.

– Милана.

– Нет, Ася, ты мое мнение знаешь. Его надо было отключить еще несколько лет назад. Нет смысла втупую сливать деньги.

– Это же, – сглатываю с трудом. – Твой отец.

– И что? Врачи не давали хороших прогнозов. Не знаю, почему мать так долго с этим тянула. Он же… ну он же и так считай мертв.

Голос у нее прохладный, равнодушный. И когда Милана привычным образом переводит разговор обратно к «мажорам», мне кажется, меня накрывает тихая истерика.

Пусть Ярина обвиняет во всех смертных грехах, но она хотя бы не рассуждает вот так, цинично, прохладно.

– Как ты можешь? – вырывается у меня невольно.

– Что?

– Если есть шанс, даже незначительный…

– Нет никаких шансов! – взрывается Милана. – Врачи только деньги из матери тянули. И знаешь, я правда не понимаю, почему мне вдруг должно быть не наплевать. Отец класть на меня хотел. Это с тобой он носился. Все твои прихоти выполнял.

– Что за бред ты несешь?

– Как есть! Я все отлично помню. Вы с Яринкой младше были, вот и забыли. Но у меня проблем с памятью нет. Иногда вообще казалось, это ты ему родная дочка. А мы так… ни о чем.

– Глупости, – вылетает.

– Да ладно, – хмыкает. – А кто знает? Может он тебя с любовницей нагулял. Потом притянул домой. Вот мамка и бесилась. Каждый день видеть память про то, как муженек рога наставил. Ты никогда не задумывалась о том, почему она тебя настолько ненавидит?

Повисает напряженная пауза.

И я не могу не думать о том, что в словах Миланы есть доля истины. Тетка меня не выносит. Только я и правда не помню, чтобы дядя хоть как-то выделял меня в прошлом. Особенно на фоне родных дочерей. Но после того, как он оказался в коме, моя жизнь резко перевернулась.

– Короче, не парься, – бросает Милана. – Отключат – значит судьба такая. И не советую тебе тратить деньги на бесполезное лечение. Он же все равно уже не очнется. Давай лучше решим, когда ты познакомишь меня с крутым мажором.

– Я тебе перезвоню.

Отключаю вызов.

Просто не выдерживаю.

Нет, я не готова так легко отказаться от того, чтобы помочь дяде. Когда я потеряла родителей, он забрал меня в свою семью. До тринадцати лет моя жизнь в его доме была идеальной. И если бы с ним ничего не случилось, если бы не та авария, наверное, и теперь многое было бы иначе.

Качаю головой. Глупо об этом думать.

Сейчас мне важно что-то сделать. И похоже, деньги потребуются гораздо раньше, чем я думала.

Только бы идея с заявкой сработала. Только бы у меня появилась подработка.

Но пока стоит подумать и о другом. Нужен запасной вариант. Например, поехать в клинику, когда у меня будут выходные, договориться с врачами, чтобы они немного подождали с оплатой.

Еще ни разу не была в больнице. Тетка не пускала туда ни меня, ни сестер. Только сама ездила.

Однажды я пыталась сама туда попасть. Но меня не пустили. Документы об опеке надо мной оформлены на тетку. Как-то так вышло еще в самом начале. Официально я для моего дяди – никто.

+++

– Ась, ты как? – спрашивает друг, когда мы встречаемся в центральной столовой на большом перерыве.

– Нормально, – выдаю на автомате.

Голова идет кругом от того вихря мыслей, который проносится. Страх мешает трезво соображать. Слишком сильно переживаю за дядю.

Вдруг не успею? Или в клинике откажутся ждать оплату?

Нет, должна успеть и… как-нибудь с врачами договорюсь. Можно прямо на ближайших выходных поехать туда, чтобы уже наверняка разобраться.

– Ты уверена? – продолжает Лёва. – Знаю, вчера была твоя очередь выполнять задание. Как все прошло?

– Прошло, – выдыхаю сдавленно. – И хорошо.

– Так и не скажешь мне, что тебе выпало?

Отрицательно мотаю головой.

Об этом особо не распространяются. Первокурсников собирают небольшими группами. Парней и девушек отдельно. В принципе, когда задание уже позади, рассказать можно. Ну а некоторые задания вроде пробежки в чем мать родила сразу становятся очевидны.

Только прокручивать вчерашнее заново. Еще и рассказывать Льву мне совсем не хочется. Пусть даже и общаемся мы давно. Вместе учились в одной школе. Вместе сюда поступили. Нам обоим повезло пройти строгий отбор в академию. Теперь стараемся поддерживать друг друга.

– Ладно, надеюсь, тебя не заставили есть какую-то мерзость, – замечает Лёва, ободряюще трогая меня за плечо. – А то сегодня в столовой твои любимые булочки с корицей. Точно как в той кофейне возле школы.

– Ну нет, – качаю головой. – Таких здесь точно быть не может.

– Спорим?

– Если так хочешь проиграть пари, – пожимаю плечами.

– Сейчас принесу тебе, – обещает Лёва и прищуривается с притворной угрозой, выразительно прибавляет: – Извини, Ась, но ты уже продула, когда согласилась.

Мы смеемся. Даже мое напряжение немного спадает, разряжается.

Друг отходит, а я присаживаюсь за свободный столик возле стены. В этой части столовой поменьше ребят. Оживление в противоположной стороне. Ближе к буфету.

Тут мне спокойнее.

Надеюсь, больше не встречу Ахмедова. Вообще, не должна. В Северном корпусе своя столовая. Раз ректор выдал Марату запрет, он не может здесь появиться. Но внутри меня все равно раздрай. Какое-то тревожное чувство.

Взгляд Ахмедова так и стоит перед глазами. Тяжелый, подавляющий, пронизанный опасными искрами.

Мотаю головой, стараюсь отогнать мрачный образ. Высматриваю Лёву в гудящей толпе. Не замечаю его.

Да где же…

Вдруг кто-то усаживается рядом со мной. Резко.

И я рефлекторно вздрагиваю, отшатываюсь, вжимаясь в стенку. Вижу перед собой незнакомого парня. Высокий, светловолосый. Он широко ухмыляется, разглядывая меня.

Кто это?

На первокурсника он точно не похож. Через пару секунд замечаю на его куртке эмблему Южного факультета.

– Ты чего так дернулась? – интересуется парень. – Напугал что ли?

Молча смотрю на него.

Да здесь уже от всего дергаться начнешь.

– Извини, – говорю. – Здесь занято.

– Чего? – кривится он.

– Я друга жду, – стараюсь пояснить ровно, показываю на место, где светловолосый бесцеремонно развалился. – Он сейчас придет.

– Да? – протягивает, изогнув бровь, а после небрежно хмыкает: – Ну как придет, так и уйдет. Тебя – как?

Недоумевающе смотрю на него.

– Зовут тебя как? – произносит он с расстановкой.

– Ася, – отвечаю механически, а после опять пробую все спокойно пояснить, ведь конфликты мне совсем не нужны. – Извини, но кажется, ты не понял. Сейчас мой друг…

– Да что ты заладила «друг и друг», – обрывает, а после обращается ко мне по имени, причем таким тоном, от которого холод идет по коже: – Это ты не поняла, Ася. Тоже дружить с тобой хочу. По-взрослому.

Во рту пересыхает.

Парень подается вперед, заставляя меня сильнее вжаться в стенку. После бросает:

– Догадываешься, как это?