Текст книги "Я не для тебя (ЛП)"

Автор книги: Рина Каримова

Соавторы: Валерия Ангелос
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

20

– Ась, ты чего так побледнела? – хмурится Лёва.

А я слова вымолвить не могу, потому что в голове уже четкая картинка складывается.

Ректор хочет спрятать какой-то труп. Теперь вдруг выясняется, что пропал один из студентов.

Нет, конечно, я не могу быть уверена наверняка. Но разве бывают такие совпадения?

– Ася? – снова зовет друг.

– Голова разболелась, извини, – выдаю, наконец. – Мне, наверное, лучше пойти в комнату. Прилечь.

– Давай проведу.

– Ничего, я сама.

– Нет, Ась, не могу тебя сейчас оставить. Такой. Ну ты чего?

Рассеянно киваю. Вообще, рядом с Лёвой мне спокойнее. Особенно теперь, когда узнаю об исчезнувшем парне.

Мы проходим вместе по просторному залу, выходим в коридор и через него попадаем в еще один зал, поменьше.

Друг пытается меня развлечь, рассказывая забавную историю, а я даже слушаю его с трудом. Мысли постоянно уносит не туда.

Мы поднимаемся по лестнице. Направляемся в другой блок центрального корпуса. Проход идет через стеклянный переход. Здесь все прозрачное. Стены, пол, потолок. Его называют «стекляшка». Обычно я всегда смотрю по сторонам. Отсюда открывается красивый вид на лес, на горы вдалеке. Но теперь мне совсем не до эффектного пейзажа.

– Ого, ничего себе, – вдруг произносит Лёва, резко останавливается возле перил.

Поворачиваюсь, замечаю, что все внимание друга направлено куда-то вперед. Вниз. Невольно задерживаюсь рядом, перехватывая его взгляд.

Ахмедов.

В этот самый момент Марат поднимает голову, смотрит наверх. И мое горло перехватывает от напряжения. Умом понимаю, что видеть он меня не может. Это изнутри легко наблюдать. А снаружи «стекляшка» выглядит зеркальной, отражает все вокруг. Однако возникает стойкое чувство, будто Ахмедов смотрит прямо на меня.

– Медведь здесь, – говорит Лёва.

– Что? – вырывается у меня. – Ты про Ахмедова?

– Нет, причем тут Ахмедов, – отмахивается друг, кивая в сторону. – Я про того типа, с которым он сейчас говорит. Видишь, рядом здоровенный мужик?

Только теперь замечаю, что Марат и правда общается с кем-то. Он отводит взгляд от «стекляшки», поворачиваясь к своему собеседнику.

Высокий мужчина в темном костюме. Мрачный. Массивный. Он закуривает, и мой взгляд автоматически цепляется за его пальцы. Все забито темными татуировками.

Дядя говорил, это может быть одним из знаков мафии. Зависит от рисунка. Но отсюда ничего не разглядеть.

Хотя и без этого от одного лишь вида Медведя становится не по себе. От него будто волнами исходит нечто опасное, угрожающее. Как и от Ахмедова.

Он подает пачку сигарет Марату. Тот тоже закуривает. А я в оцепенении не могу отвести взгляда от его ленивых, небрежных жестов.

– Я думала, тут никому нельзя курить, – вырывается у меня.

– Да кто рискнет сделать замечание Медведю? – качает головой Лёва. – Или Ахмедову?

– Ты что, знаешь этого человека?

– Ну не лично. Много про него слышал. Странно, что Медведь здесь. Он сам на себя работает. Не под кланами. И вообще, на другом краю страны живет.

Лёва поправляет очки.

– Медведь решает такие вопросы, которые больше никто не может решить. У него везде связи. И на самом верху. Среди олигархов, политиков. И внизу, с такими жуткими отморозками, с которыми другие бояться связываться.

Слова друга вызывают тревогу.

– Лёв, – толкаю его локтем. – Ты говоришь про него так, будто ты его фанат.

– Нет, почему, – дергает плечом и наконец отворачивается, на меня смотрит. – Просто если бы я решил стать бандитом, то брал бы пример с него. Никому не прислуживает. Сам по себе. Одно дело на кланы работать, и совсем другое вот так…

– Плохая шутка, – обрываю его. – Что за глупости ты говоришь? Хочешь в криминал ввязаться?

– Ой да я так сказал, – кривится он, махнув рукой, однако я замечаю тень, мелькнувшую в его глазах.

Реакция Лёвы лишь сильнее напрягает.

Как и появление этого… Медведя.

Студентам старших курсов разрешено встречаться с родственниками прямо в универе. Но редко, в порядке исключения.

Судя по словам Лёвы, не похоже, будто Медведь какой-то родственник Ахмедовых.

Вот только элите можно все. Особенно – мафии.

– Ася! – слышится голос старосты. – Ты куда подевалась? Везде ищу…

Поворачиваюсь к Виоле и холодею, когда слышу:

– Тебя к ректору вызывают.

21

Ректор все знает.

Ну конечно. В коридоре же была камера. Хотя… с чего бы ему проверять? Наверное, кто-то из помощников заметил. Или из охранников.

Вообще, какая теперь разница?

Пока на ватных ногах иду в сторону кабинета, самые разные мысли проносятся в голове.

Мне конец. Вот единственное, что я четко понимаю.

Тот исчезнувший парень, Антон, был из элиты. Так я поняла со слов Лёвы. Если студента из влиятельной семьи убрать не проблема, то что тогда говорить обо мне?

Ладно. Хватит. Сейчас мне нужно успокоиться и… сделать вид, будто я ничего не знаю. Не показывать волнение. Ничего лишнего не показывать.

Перед массивной дверью делаю несколько глубоких вдохов. Бросаю взгляд по сторонам. Секретаря не видно.

Уже ушла? Вечер. Возможно, у нее конец рабочего дня.

Или ректор хочет пообщаться без свидетелей? Но что ему какой-то секретарь? Тут наверное, все связаны, все в курсе.

Когда я сюда поступала, то понимала, что это «универ мафии». Однако не ждала, что мафия тут еще не самое страшное.

Ладно бы здесь просто учились наследники мафиозных кланов. Но тут же полный беспредел творится.

«Почему беспредел? – будто издевается внутренний голос. – Наоборот. Все под контролем. Свидетелей сразу убирают».

Застываю напротив кабинета. Тянет развернуться и уйти, хотя понимаю, что это меня не спасет.

Дверь открывается, и я невольно вздрагиваю шагая назад.

На пороге показывается ректор. Хмуро сводит брови, увидев меня. После переводит взгляд в сторону, на пустующее место секретаря. Хмурится еще сильнее.

А у меня в горле пересыхает от одного его вида.

Надо же какой он…

Внешне вполне нормальный. Наверное, даже привлекательный. Не только наша староста от него без ума. У ректора здесь фанаток не меньше, чем у Ахмедова. Хотя не знаю, как молоденьким девчонкам может нравится такой взрослый мужик.

Ему же лет сорок. Наверное. Но выглядит хорошо. Подтянутый. Высокий. И глядя на него, тяжело представить, что он способен хладнокровно отдать приказ избавиться от тела.

– Проходите, – произносит ректор.

И мне не остается ничего другого, кроме как проследовать за ним.

Он кивает в сторону кресла. Сам проходит дальше. Останавливается возле окна. Будто наблюдает за отблесками заката.

Прижимаю ладони к бедрам. Стараюсь не думать ни о чем. Оборвать все панические мысли.

– Готовы начать подработку завтра? – вдруг спрашивает ректор.

От волнения даже не сразу понимаю, о чем он сейчас.

– Ася? – оборачивается ко мне, смотрит в упор и слегка приподнимает бровь, продолжая пристально меня изучать. – Вы меня слышите?

– Да, – киваю. – Конечно, готова.

– В лаборатории есть место, – продолжает он. – Завтра утром куратор вам все объяснит. Попробуете и примите решение. Дам вам, скажем, неделю. За это время вы сможете понять, мешает это учебе или нет.

– Благодарю вас, – отвечаю, помедлив.

Стараюсь, чтобы на моем лице ничего не отразилось, но я в полном недоумении от такого поворота.

Стоп. А чего я ждала? Угроз? Возможно, он просто проверяет меня. И вот эта подработка в лаборатории… тоже подозрительно.

Так, ну хватит. Может это все вообще никак не связано.

– Я знаю, что Марат Ахмедов был сегодня в женской раздевалке, – говорит ректор.

Шагает к своему креслу, присаживается напротив меня.

Нервно сглатываю.

– Он уже получил продление запрета, – продолжает ректор. – А на замену вашего тренера назначат другого старшекурсника. В любом случае, это все временно. Ваш преподаватель по физкультуре скоро вернется.

Даже не знаю, как реагировать.

Ректор будто… хочет меня успокоить?

Это все совсем не сочетается с образом коварного убийцы. Или он и правда пока не знает, что я подслушала разговор в медпункте? Пусть так, но все равно странный разговор у нас получается.

– У вас есть какие-нибудь вопросы? – интересуется он ровно.

– Нет, – выдаю и отрицательно мотаю головой.

– Тогда можете идти.

Ректор расслабленно откидывается на спинку сиденья, подхватив какие-то документы, листает их.

Теперь сосредоточен на этом. А меня словно не замечает.

Вот и хорошо.

Поднимаюсь. Иду на выход.

И застываю, когда в спину летит спокойное и прохладное:

– Вам не стоит переживать по поводу медпункта.

Сердце рывком ухает вниз.

– Все не так, как вам кажется, – добавляет ректор.

Оборачиваюсь, смотрю на него и, с трудом отлепив язык от нёба, выдаю:

– Понятия не имею о чем вы.

– Хорошо, – следует ответ.

Он… улыбается? Едва заметно. И снова переводит взгляд на документы.

Выхожу из кабинета, не чувствуя пола под ногами.

Что это все значит?

22

Неделя проходит спокойно.

Мне даже начинает казаться, все и правда может быть в порядке. И у меня почти получается уговорить себя не думать о том исчезнувшем парне, о страшном разговоре ректора, который я подслушала.

Ахмедов не появляется. В последующие дни нас тренирует его друг. Булат Хазаров. И на него реакция девчонок не менее бурная.

Боец. Главный чемпион академии.

Если честно, с этим Булатом как-то спокойнее. Гоняет он нас не меньше, чем Ахмедов, но не пристает. Даже не смотрит ни на кого. Держится холодно, собрано. И наверное, я бы решила, что он отлично себя контролирует, но перед глазами до сих пор стоит та сцена из столовой. Когда он впечатал Данила лицом в стол.

Но вообще… когда Хазаров это сделал, то было видно, что действовал четко. Без эмоций. Так что он и правда себя контролирует. Как бы жутко это не звучало на фоне его действий.

Мои одногруппницы стараются привлечь внимание Булата. А он будто и не замечает. Это все вызывает еще более бурные обсуждения.

– Зря вы на него слюни пускаете, – говорит одна из девчонок. – Мне сказали, Хазаров никогда не мутит с малолетками.

– В смысле? Мы же не школьницы, – обиженно бросает другая. – Ахмедов тоже не мутит. Но иногда… я слышала, он…

– Т-с-с, – шикает кто-то.

Хазаров проходит мимо, отдает новые команды. И через время разговор продолжается.

– Да вы не поняли, – поясняет та девчонка. – Хазаров вообще ни с кем в универе не мутит. Мы все для него пустое место. Он очень жесткий. И любит жестко.

Выразительно приподнимает брови.

– Обычной девчонке такое тяжело выдержать. Вот Хазаров и не связывается ни с кем здесь. Булат не настолько отбитый как Ахмедов. У него тормоза есть. Но я бы никому из вас не советовала оказаться рядом с мужской раздевалкой. Ни после боя, ни после игры.

– Ой, а ты откуда знаешь?

– Точно. Не видела, чтобы ты хоть раз с кем-то из этих парней говорила.

– Ага. Напугать нас хочешь? Булат классный.

– Знаю и все, – твердо говорит она. – Хазаров опасен. Была какая-то темная история в академии. Еще когда он учился на первом курсе. Пропала одна из студенток. Никто ее больше не видел.

Гулкий звук позади заставляет меня обернуться.

Замечаю Машу. Она выпускает мяч из рук, но кажется, даже не замечает этого. Смотрит будто в пустоту.

Сама подхватываю мяч.

– Маш, ты в порядке? – спрашиваю и возвращаю ей.

– А? Д-да, – заторможенно кивает, растерянно ведет ладонью по затылку. – Да просто голова разболелась.

Угу.

Я так обычно отвечаю Лёве. И в такие моменты со мной все далеко не в порядке.

Вообще, с моей соседкой что-то происходит уже пару дней. Мы не особо близко общаемся. Но все равно – перемена заметна. А вчера она вышла из ванны вся заплаканная.

Сейчас не тот момент, чтобы ее расспрашивать. Однако тревожно становится от одного ее вида.

Стоит только подумать, будто академия не так плоха. И вот пожалуйста, как по заказу. Пропавшая студентка.

Занятие физрой продолжается. Стараюсь не думать про те сплетни, которые распускают насчет Хазарова.

Но судя по тому, что девчонки продолжают оживленно обсуждать предстоящие соревнования в универе, те пугающие слова про мужскую раздевалку никого тут не отрезвляют и не тормозят.

– Это идеальный момент, – шепчет кто-то. – Ну сами прикиньте, бойцы же воздерживаются перед выходом на ринг. От всего. И от ЭТОГО тоже. Вот и все. Думайте теперь. Хазаров выйдет на взводе. Вряд ли он решит куда-то ехать из универа, когда можно прямо тут свое получить.

Я и не собиралась идти на бой. Теперь же точно не пойду. Мысленно делаю себе пометку держаться подальше от любых соревнований.

– Отошел от нее! – слышится резкий голос Булата.

Вздрагиваю. А парень, который еще секунду назад страховал меня при выполнении упражнения, мигом отшатывается в сторону. Так и застывает, опасается хоть слово вымолвить под тяжелым взглядом Булата.

– Ты, – говорит Хазаров, обращаясь к Маше.

Девушка ощутимо напрягается. Бледнеет. Но это обычный эффект от этого старшекурсника. Меня саму в его присутствии потряхивает. Повадками он не особенно отличается от Ахмедова.

Даже тяжело сказать, кто из них более отбитый, жуткий.

Хазаров кивает в мою сторону, будто распоряжается, чтобы Маша меня страховала.

Вообще, никого больше он так не ставит. Намеренно. Все ребята разделились на пары произвольно.

А тут…

Ну ладно.

Стараюсь не задумываться. Мало ли что Хазарову на ум взбрело.

Но потом, выполняя упражнение вместе с Машей, поворачиваюсь в какой-то момент и застываю будто вкопанная.

Ахмедов. Опять здесь. В стороне. Стоит, небрежно опираясь об один из железных тренажеров на площадке. Вдалеке находится, однако меня ошпаривает, будто он к нам вплотную оказывается.

А как же запрет от ректора?

23

– Ася? – раздается голос рядом.

Поворачиваюсь, вижу, что Маша смотрит на меня с беспокойством.

– Тебе плохо? – спрашивает она. – Я… что-то не так сделала?

– Нет-нет, – качаю головой. – Все супер. Ты классно страхуешь. Просто я немного отвлеклась. Думала про контрольную.

И зачем я все это на нее сейчас вываливаю?

Наверное, от растерянности. А еще нервы окончательно сдают от нового столкновения с Ахмедовым. Хотя мы пока не столкнулись. Но меня уже окатывает холодом.

Чувствую, его взгляд буравит мой затылок. Понимаю, Марату ничего не стоит прямо сейчас ко мне подойти.

И плевать ему на запреты.

– Понимаю, – кивает Маша. – Говорят, это будет один из самых важных тестов. Перед распределением. Ну вроде именно по нему и решают, на какой факультет отправить того или другого студента.

– Да? – спрашиваю. – Мне казалось, все тесты влияют.

На самом деле, я уже и забыла про очередное тестирование. А ведь оно уже совсем скоро. Вот время летит.

Мы продолжаем по очереди страховать друг друга. И чтобы хоть немного сбросить напряжение, продолжаю разговор.

Только бы не молчать. Так отвлекаюсь.

– А ты на какой факультет хочешь? – спрашиваю первое, что приходит в голову.

– На любой, – бросает Маша как-то растерянно. – Кроме Южного. А ты куда бы хотела?

– Куда угодно, – выдаю. – Кроме Северного.

– Могли бы поменяться, если что, – на ее губах появляется невесомая усмешка.

– Точно, – киваю. – Жаль, не разрешат.

А вообще, стоит попробовать.

Может… поговорить с ректором?

Шальная мысль. С чего бы ему мне помогать?

Мы опять меняемся, выполняя упражнение. Теперь я страхую Машу. И встаю так, что взгляд невольно перемещается туда, где так и стоит Ахмедов.

Хазаров рядом. Они о чем-то говорят.

Снова думаю про ректора. Если кто и может помочь, только он.

С лабораторией помог. На меня там все смотрели с удивлением, в первый приход туда решили, я что-то перепутала.

– Мы не берем первокурсников, – так мне сказали с порога. – Вы, наверное, ошиблись.

– Извините, может это и правда ошибка, но у меня есть направление.

Протянула им бланк, который мне передал куратор – и все. Вопрос был моментально решен.

Я уже отработала первую смену.

Но похоже, что это исключение из правил.

И как такое понимать?

Разум подсказывал единственный вариант. Это нечто вроде… взятки? За мое молчание? Получила подработку – вот и не высовывайся.

Но такое предположение все равно кажется бредом.

Не похож ректор на того, кто будет чем-то таким заниматься. Он разберется и без всяких «взяток». От одного его пристального взгляда ледяные мурашки под кожей разбегаются.

Он понимает, что я и так буду молчать. Если у меня есть хоть капля мозгов. А если нет, то это тоже не проблема.

Одним пропавшим студентом больше. Одним меньше. Какая разница?

– Ась, теперь ты, – говорит Маша.

И я понимаю, что опять подвисла.

Ахмедов продолжает пристально за мной наблюдать. Горит затылок. И шея. И спина. Ощущение будто каждый позвонок жжет от его внимания. От того, что он ни на секунду не выпускает меня из-под прицела.

Изо всех сил стараюсь сосредоточиться на упражнении. Но…

– Оу! – выпаливает Маша с беспокойством, чудом поддерживая меня. – Ася, ты… все нормально?

– Да, хорошо, – киваю. – Немного сбилась.

Мы в очередной раз меняемся.

И… Хазарова впереди нет.

Ахмедов один. Так и буравит меня глазами. А я зависаю, глядя на него. И тут этот урод подмигивает.

Может, мне кажется?

Нет, к сожалению. Расстояние между нами не настолько большое, чтобы это пропустить.

Марат криво усмехается и подмигивает мне.

А после резко разворачивается. Перемахивает через поручень, лишь слегка опираясь о стальную перекладину одной рукой. Легко и просто, единственным движением, будто ему это ничего не стоит.

Вздрагиваю, услышав вскрик.

Поворачиваюсь и понимаю, что опять выпала из реальности. Далеко не в самый подходящий момент. Отвлеклась и не заметила, как Маша начала выполнять упражнение.

Но рядом Хазаров. Держит мою соседку. Крепко. А она вся бледная.

– Маш, прости я…

Хазаров даже не смотрит на меня. Никакого замечания не делает. И Машу из своих рук не выпускает.

– Тренер? – вырывается у меня.

Только тут он и ставит Машу на ноги, разжимает захват. Но так и продолжает смотреть на нее.

Она шагает назад.

А я к ней.

– Маш, я…

– Мне отойти надо, – выпаливает и бросается прочь.

Хочу пойти за ней, но дорогу перекрывает Виола. Староста не занимается с нами сегодня. У нее освобождение на эту неделю.

– Извините, тренер, – обращается она к Булату. – Мне нужно забрать у вас одну студентку. Асю.

Хазаров вообще никак не реагирует.

Проходит мимо, будто нас нет. Смотрит в другую сторону. Похоже, ему наплевать, кого тут и куда заберут.

– Ну раз тренер не возражает, – замечает Виола, пожав плечами. – Идем со мной, Ася.

– Куда? – не понимаю. – Что случилось?

– Есть разговор. Срочный.

24

– Подожди, мне надо забрать разрешение для поездки на выходных, – говорит Виола, когда мы заходим в центральный корпус. – Но это быстро. Должны были уже подписать.

– А разве нас отпускают? – вырывается у меня вопрос. – Думала, только после распределения по факультетам.

Студентам запрещено покидать территорию академии. Особенно строго это касается первокурсников. До разделения.

Поездки разрешают только на праздники. Иногда на выходные, но всякий раз надо запрашивать отдельный бланк, собирать кучу подписей.

И главное – тут требуется серьезная причина. Каждый случай рассматривают отдельно.

Я собиралась поехать к дяде в больницу, как только подвернется первая возможность. Сердце не на месте после всех этих разговоров с теткой. Понимаю, что выдохну, только когда сама поговорю с врачами.

– Хм, ну вообще, нет, – помедлив, отвечает староста. – Ты права. Это все после тестов. Но Камилла помогла. Ты же знаешь, для элиты всегда найдутся особенные варианты.

Мы подходим к стойке в приемной. Виола едва успевает задать вопрос про свое разрешение, как мигом следует:

– Нет, никаких поездок.

– Почему? – пораженно выдыхает она.

– А вам что, еще кураторы не сообщили?

– Нет, не понимаю, о чем вы…

– Тогда держите.

Нам с Виолой протягивают несколько листовок.

– И можете у себя в группах раздать, – прибавляет администратор. – На эти выходные всем студентам запрещено покидать академию. Охрана усилена.

– Но я, – староста запинается, а после, понизив голос, прибавляет: – Я должна была выехать вместе с Камиллой. Она договаривалась.

– Вы что, не слышали? Все выезды под запретом. Приказ ректора. Никто никуда не поедет, – строго замечает администратор. – И вместо того, чтобы задавать глупые вопросы, внимательно изучите объявление. Сегодня утром сбежал опасный заключенный. Его перевозили из одной тюрьмы в другую. Но этот подонок вырвался из-под стражи. Вырезал всех охранников. Никого не пожалел.

Перевожу взгляд на листовку, которую держу в руках.

Ну и тип. Такого раз встретишь – никогда не забудешь.

Даже на его снимки смотреть тяжело. Два кадра. Анфас и профиль.

Глаза у него черные, горящие, жуткие. Лицо рассмотреть тяжело. Густая борода закрывает практически все.

Ниже имя – Осман.

Еще ниже – список преступлений, за которые он был отправлен в тюрьму. Внушительный список. От короткого описания мороз пробегает по коже.

Опять смотрю на фото.

Не лучше ли было бы подобрать кадр, где он без бороды? Разве в тюрьме разрешается такое?

Не то чтобы я разбиралась в принятых там порядках. Но если этот сбежавший зэк приведет себя в порядок, да если он просто сбреет бороду, то способен легко затеряться в толпе.

Хотя… нет. Вряд ли. Не с таким взглядом.

Наверное, именно так должен смотреть на своих жертв хладнокровный убийца. И я стараюсь не думать о том, как это похоже на вид Марата Ахмедова.

Ну все. Стоп. Он мне видится везде.

Нервно качаю головой.

– Вы думаете, он, – начинает Виола.

Это отвлекает меня от листовки. Смотрю на старосту, вижу как она заметно бледнеет.

– Этот псих может ворваться в универ? – спрашивает.

– Нет, конечно, – хмыкает администратор. – У нас очень высокий уровень охраны. Этот тип жестокий и циничный отморозок. Но далеко не тупой. Сюда он не сунется. Однако есть нормы, есть порядки академии. Дополнительные меры предосторожности, в данном случае, необходимы.

– Ясно, – роняет Виола. – Спасибо.

А я снова смотрю на этого… Османа.

Почему-то не получается отвести взгляд от снимка.

Такое странное чувство накатывает, будто я уже где-то видела его раньше. И этот рваный шрам на виске. Подношу листовку ближе. Изучаю. Там, где он в профиль, можно хорошо рассмотреть ломанную белесую линию.

– Ты что, знаешь его? – слышится голос Виолы.

– Что? – убираю листовку. – Хм, нет. Откуда?

– Ну ты так смотришь на него, будто уже встречала.

– Наверное, его показывали по новостям, – отвечаю, пожав плечами.

Говорю это и будто сама себя стараюсь успокоить.

Если я и правда видела его по телевизору, даже мельком. Могла запомнить. Автоматом в память врезалось.

Но этот шрам…

Прямо покоя не дает. Такое чувство, будто видела его вживую. Очень похожий. Но у кого? Когда дядя был здоров, к нему часто приезжали разные гости. Вот только мой дядя не имел никаких дел с преступниками.

Сую пачку листовок, которую мне дали, в сумку. Виола делает то же самое, а после берет меня за руку и утягивает в сторону арки, где пустует массивная мраморная лавка.

Занятия еще идут. Никого из ребят вокруг нет.

– Есть новое задание, Ася, – говорит она. – Камилла мне сегодня утром все про это сказала. Выполнишь – считай, прошла посвящение.

В следующий момент понимаю: хорошо, что я сижу.

– Надо кое-что забрать, – продолжает Виола. – Из кабинета ректора.

Застываю от этих слов.

– Но ты не волнуйся, – добавляет староста. – У меня есть план. Ты не думай, пожалуйста, что я какая-то беспринципная сука. Жаль, что так складывается, но поверь, я знаю, как это сделать. Тихо. У меня есть план.