Текст книги "Я не для тебя (ЛП)"

Автор книги: Рина Каримова

Соавторы: Валерия Ангелос
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

41

– Пойдешь со мной на матч? – спрашивает Лёва.

– Какой матч?

– На хоккей, – поясняет друг.

– Ой, нет, в прошлый раз мы уже сходили, – отрицательно качаю головой, а перед глазами всплывают те самые жуткие кадры, когда Ахмедов буквально вбивал в лед каких-то парней. – Мне тогда хоккея хватило. Больше не хочу.

– Ася, да это было… ну не совсем как обычно бывает. Слишком жестко. Те двое первыми нарушили правила. Поэтому им и влетело от Марата.

Он что, оправдывает его сейчас? Ладно, не важно.

– Нет, Лёв, извини, но я с тобой туда не пойду.

– А если Марата не будет на игре? – вдруг спрашивает он. – Ну остальные ребята там поспокойнее. Просто ходят слухи, будто Ахмедову дали запрет. И в команде волнуются, примет он участие в игре или нет. Кто-то считает, что без него наша академия продует. Противники у нас очень сильные. А тафгай у них просто зверь. Только Ахмедов и мог бы с ним совладать.

– Тафгай? – механически переспрашиваю.

– Ну вышибала, – поясняет друг.

Только понятнее не становится.

– Жесткий парень. – добавляет он. – Крутой.

– Нет, я знаю, как это переводится с английского, но, – пожимаю плечами.

– Это как Марат в нашей команде. Так их называют. Ну еще бывает «полицейский» или «телохранитель», но проще именно «тафгай». Такой игрок действует силовыми методами. Работает на устрашение противника. Его задача – выбить самых опасных форвардов команды-соперника. Черт, ты уже жалеешь, что спросила, да? Нудно?

– Лёв, я вижу, что тебе нравится хоккей. Но лучше сходи на матч с кем-то из своих приятелей. Это игра не для девчонок.

– Уверена? – усмехается. – Ты помнишь, сколько девчонок было на трибунах? Полно, Ась.

Ну тут он прав.

Хотя с учетом того, сколько здесь у Ахмедова поклонниц, они могли бы прийти куда угодно, только бы увидеть его. Хоккей уже не так важен.

– Лёва, мне там скучно.

– Ты просто еще не подсела.

– И не хочу.

– Ну ты подумай.

– Ладно, мне сейчас на пару надо, – замечаю, глянув на часы. – Слушай, я тоже хотела кое-что у тебя спросить.

– Давай.

– Насчет тестов. Для распределения по факультетам. Ты не слышал, есть вариант… хм, заранее узнать, куда попадешь? Или подстроить так, чтобы кто-то определенный попал на твой факультет?

– Нет, – друг хмурится. – Нереально. Я же тебе говорил.

– Ну может новое что-то выяснилось.

– Там без вариантов, Ася. Тем более, процесс контролирует ректор. Подтасовки исключены.

Хорошо, если так.

Но с другой стороны Ахмедов так странно выразился. Будто дело вовсе не в тесте. А в чем же тогда?

Ладно. В любом случае этим заправляет ректор. А значит, надеюсь, он понимает, что мне точно нельзя попадать на Северный факультет.

– Но все решается по тестам, да? – уточняю.

– Конечно, – Лёва смотрит с недоумением. – Ася, у тебя все в порядке? Ты какая-то дерганная сегодня. Напряженная.

– Нормально, переживаю за пропуск пары, – отмахиваюсь.

– Тогда идем быстрее.

Лёва провожает меня до аудитории. Однако стоит пройти внутрь после осторожного стука в дверь, как звенит звонок.

Подхожу к преподавателю.

– Извините за опоздание, – начинаю.

– Ничего, – качает головой он. – Знаю, вы были у ректора. Возьмите задание у кого-то из одногруппников. И желательно конспект. Большинство материалов, которые я сегодня давал, в обычном учебнике не найти.

– Хорошо, спасибо.

Препод уходит, а я обращаюсь к одной из девчонок:

– Таня, можно у тебя конспект взять? – спрашиваю. – После пар тебе отдам. Перепишу все на переменах.

– Нет, – неожиданно резко отвечает она. – Еще чего!

Застываю.

Я давала ей свой конспект на прошлой неделе. Но сейчас одногруппница демонстративно поворачивается ко мне спиной, продолжая собирать свои вещи.

– Думала, стукачке будет кто-то помогать? – хмыкает другая девчонка, проходя мимо.

– Что? – спрашиваю, поворачиваясь к ней.

Она лишь дергает плечом. Зато рядом вдруг показывается Виола, окидывает меня неприязненным взглядом и цедит:

– Не стоило тебе выделываться. Ясно? Теперь никто не поможет. И никто тебе скоро и слова не скажет. Будешь прокаженной. И это только начало!

– Ася, – раздается с другой стороны.

Оборачиваюсь и вижу, что Маша протягивает мне свою тетрадь.

– Держи, – говорит она. – Я все записала.

– Ты что сдурела? – бросается на нее староста. – Хочешь, чтобы у нас в группе было две прокаженных сразу?

– Ну во-первых, нас скоро все равно разделят на факультеты, – ровно отвечает ей Маша. – А во-вторых, я не собираюсь выполнять ваши дурацкие правила. Ася не сделала ничего такого, чтобы…

– Тогда удачи вам, – мстительно произносит Виола. – Обеим. Уж поверьте, она вам понадобится.

42

Мне объявляют бойкот.

Никто не здоровается со мной в коридоре. Все замолкают, как только захожу в аудиторию. Одногруппники ведут себя так, будто меня нет. Кто-то делает это с неохотой, пряча глаза, стараясь просто ни во что не ввязываться. А кто-то как будто удовольствие получает. Вроде нашей старосты.

Подозреваю, Виоле сильно досталось от ее «элитарных» подружек, вот она и пытается отыграться.

На самом деле, пока все идет не так уж плохо. Меньше пустых разговоров, никто не отвлекает.

Ну я стараюсь находить плюсы даже в такой ситуации.

Однако это все равно действует. Чисто морально давит. И правда чувствуешь себя какой-то не такой.

Еще меня беспокоит ситуация с Машей.

Она единственная общается со мной. Остальным это не нравится. Потому ей тоже начинает доставаться. И с ней никто не молчит. Отпускают вслед разные дебильные подколы.

– Слушай, может не стоит, – в очередной раз пытаюсь завести с ней разговор на эту тему. – Ну то есть если ты будешь делать вид, будто тоже не общаешься со мной, тебе же будет здесь проще.

– Нет, – выдает твердо. – Опять ты за старое?

– Мы живем в одной комнате, – пожимаю плечами. – Наговоримся за закрытой дверью. А так… мне кажется, у тебя будут проблемы, если все продолжится как сейчас.

– Ася, вчера Виола уже пыталась со мной договориться, – замечает соседка. – Она сказала, что меня «простят».

Маша невольно морщится.

– Если ночью подброшу в твою постель червей.

Тут она морщится еще сильнее. И я тоже.

– Да как такое, – начинаю и даже не знаю, что сказать дальше.

– В голову кому-то пришло? Ну ты же знаешь, на посвящение может выпасть любая мерзость.

– Откуда у них черви?

– Не знаю, наверное, из класса по биологии. Из лаборатории. А тебя только это волнует?

– Меня волнует, как бы они и тебе чего-нибудь мерзкого не подбросили.

Во взгляде Маши читается напряжение.

– Не думаю, что мне подбросят, – замечает она наконец, выглядит словно бы отстраненной, точно мысли уносятся куда-то в другую сторону, но через пару секунд соседка уже снова смотрит на меня. – Но вот за тебя очень волнуюсь. Когда я отказалась, то Виола стала кидать всякие мутные намеки. Ну чтобы я тебе передала, раз мы такие близкие подруги.

– Что там?

– Сплетни, – отвечает тихо, и снова в ее глазах вспыхивает нечто непонятное, тревожное. – Про ту девочку.

– Которую чем-то подпоили, а потом она проснулась и…

Мне тяжело закончить фразу.

Виола раньше говорила про ту вечеринку, которую устраивала элита. Одну из студенток напоили, а потом она ничего не смогла доказать. Те парни, которые были с ней, заявили, что все происходило по согласию. Слова нескольких мажоров против слов обычной студентки. Понятно, кому в итоге поверили. Все представили так, будто девочка намеренно пыталась оговорить этих ублюдков и развести их на деньги через ложные обвинения.

Маша кивает, давая понять, что можно не продолжать. Виола повторила ту самую историю. Когда это произошло Камилла и Юлиана были только на первом курсе. Ходили слухи, без них не обошлось. Они с самого начала старались построить свой порядок и всех неугодных поставить на место.

Ну по своим больным понятиям.

– Тебе надо быть очень осторожной, Ася, – говорит Маша. – Смотри, что ешь и пьешь. Тут и правда могут какую-нибудь дрянь подмешать. Снотворное. И ты тогда просто отключишься.

– Понимаю.

Лучше бы черви.

Хотя при мысли о таком тоже передергивает.

Ладно, ем я в столовой, вместе со всеми. Тут главное, не отвлекаться и не оставлять еду без присмотра. Ну и если мне кто-то предложит стаканчик кофе, стоит сразу же отказаться.

Похоже, молчаливым бойкотом все не ограничится.

Они уже просчитывают новый шаг.

Долго ждать не приходится.

Благодаря рассказу Маши о предложении Виолы, я почти не удивляюсь, когда открываю свой шкафчик на физре и вижу там полчище муравьев.

Ладно. Конечно, я реагирую. Отшатываюсь. Невольно отряхиваюсь, поскольку их внутри шкафа настолько много копошится, что кажется, будто уже и по мне ползут.

Терпимо.

Справлюсь.

Пытаюсь себя настроить, но получается плохо.

– Фу, посмотрите, что у нее в шкафчике, – выпаливает девчонка рядом.

Другая вовсе визжит.

– Ну и помойка! – брезгливо бросает другая.

– Мерзость…

Поворачиваюсь и смотрю на них.

– И кто из вас это устроил? – спрашиваю.

– Что? Ты это нам? – кривится одна.

– Мы не общаемся с такими как ты, – добавляет вторая.

Забавно, что обе они переписывали у меня задания на прошлой контрольной. Неделю назад.

– С какими? – выдаю. – С теми у кого есть свое мнение? С теми, кто не готов выполнять дурацкие приказы мажоров?

Ну не могут же они не понимать, что роль изгоя может здесь каждого ждать, если все на это ведутся.

– Пора тебе понять, – говорит Виола, появляясь в проеме раздевалки, проходясь по мне мрачным взглядом. – Тут свои правила. И лучше их принять.

Бесполезно.

Ничего не добьюсь.

Понимаю, что самое разумное в моем положении найти способ избавиться от муравьев, которые уже расползаются повсюду.

Ладно.

Не критично.

Однако атаки становятся серьезнее.

Когда на следующий день мы пишем тест, а мне подбрасывают «шпоры». Девчонка просто швыряет их мне на парту.

– Что это? – тут же спрашиваю, нарушив тишину.

– Ну видимо, твои шпаргалки, – резко заявляет она.

Но заметно, что тушуется. Нервничает.

Тут мне везет. Препод замечает все. Еще до нашего диалога. Обращается к студентке по фамилии.

– Вы что делаете? – спрашивает. – Решили, что это смешно?

– Нет, я… – вяло пытается оправдаться. – Извините.

– Выйдите.

– Но я же просто…

– Вон из аудитории.

– Но контрольная…

– Придете на пересдачу.

Прежде чем подхватить свои вещи, выбежать из аудитории, эта девчонка бросает мстительный взгляд на меня. Будто я еще и виновата.

– Забери, – говорю спокойно.

На ее «шпоры» смотрю.

Подхватывает их с ожесточением. Уносится прочь.

– Ты как? – спрашивает Маша, дотрагиваясь до моего плеча.

– Нормально, – отвечаю, с трудом проглатывая ком в горле.

Это все проходит тяжелее, чем я думала.

Мы идем по коридору в нашу комнату. И я как могу стараюсь отвлечься, думать о чем-то другом. Но внутри все буквально вопит от чувства несправедливости.

Почему они просто не могут от меня отстать?

Хочется разрыдаться. Пусть и понимаю, что это глупо. Только неделя выдалась трудной, бесконечно долгой. И вряд ли на выходных станет лучше.

Единственная радость – Ахмедов не появляется рядом.

Либо запрет ректора сработал. Либо Осман вмешался, как обещал.

Но если так посудить, то запрет от ректора и раньше был. Может быть, не настолько жесткий, но был.

Значит, Осман помог?

Как бы там ни происходило, а я стараюсь хотя бы за эту соломинку держаться. Иначе точно с ума сойду в этом дурдоме.

Если буду плакать и жалеть себя, легче не станет. Если сдамся, они только порадуются, что одержали верх.

Нет. Я просто продолжу учиться и…

Маша открывает дверь, и мы обе застываем на пороге. Холод прокатывается по спине липкой тягучей волной.

Что за…

Мой взгляд упирается в стену. Прямо над изголовьем моей кровати крупными буквами написано:

«Проваливай отсюда, пока жива!»

И цвет такой, что мелькает еще больше тревожных мыслей. Ну точно будто в кино. В каком-нибудь трешевом ужастике.

Это же не может быть кровь?

43

– Хочу кофе сделать, – говорит мне лаборант, которой я сегодня помогаю в архиве. – Будешь?

– Да, – киваю. – Спасибо.

– Ты как вообще? – спрашивает она, поднимаясь со стула и отходя в сторону кофе-машины. – Слышала про ту жуткую историю с твоей комнатой.

Про какую именно? Когда все перевернули вверх дном? Или когда написали на стене угрозы?

– Это была просто краска, – говорю вслух.

Как будто нечто такое делает саму ситуацию лучше. Нет, ну разумеется, краска звучит не до такой степени жутко и пугающе как реальная кровь, но все равно становится не по себе.

– Ничего, ты не волнуйся, ректор прижмет этих мажоров, – замечает женщина дальше.

И я невольно поворачиваюсь на звук гудения кофейного аппарата.

– Тебя еще достают? – спрашивает она, тоже оборачиваясь ко мне.

– Нормально, – дергаю плечом и снова смотрю на папки, которые мы разбираем.

Кажется, ректор уже прижал кого-то.

Игнор не настолько подчеркнутый. Несколько человек из группы даже коротко выразили мне поддержку. Хотя понятно, что близко ко мне приближаться никто не рискует. Ну кроме Маши, которой я очень благодарна за все.

Не расслабляюсь. Но это и нереально. Особенно после такого чудовищного «послания».

Мне пока не пытаются подбросить новую дрянь. Никто не бросает грубости. Даже Виола молчит и не пробует оторваться на мне.

Только впечатление, будто это все лишь затишье перед бурей.

И кто-то же написал ту проклятую надпись.

Кто? И зачем?

Стену в нашей комнате отмыли, после покрыли свежей краской. Все было сделано очень быстро. Однако даже поглядывая на светлую поверхность без единого красного пятнышка, я все равно видела перед глазами совсем другую картинку. Кровавые буквы сильно врезались в память. А еще нарастало дурное предчувствие. Все внутри живота неприятно сжималось, лишь стоило подумать про слова на стене.

Почему-то складывалось такое впечатление, будто это не касалось травли от Камиллы и Юлианы. Нет, они бы могли что-то написать. Но наверное, совсем иначе. Какие-нибудь оскорбления, насмешки. А здесь угроза жизни. Как-то это не складывалось в одну картину.

Хотя что я могу понимать в логике мажоров? Может для них это тоже прикол? Издевка?

В любом случае моя паранойя обостряется. Вот и сейчас наблюдаю, как в мою чашку льется кофе из автомата. Нет, я не думаю, что лаборант может мне что-то подмешать. Но… а кто знает?

Напряжение немного спадает, когда чашка кофе уже оказывается передо мной. И больше не надо следить.

Вдыхаю аромат дымящегося напитка. Успокаивает.

Стараюсь подумать о чем-то хорошем. Например, о том, что в это воскресенье, если ничего не сорвется, наконец, смогу навестить своего дядю в больнице. Поговорить с врачами.

Мне уже несколько раз на этой неделе звонили сестры. Милана интересуется только мажорами. Собирается ко мне в гости. Бесполезно объяснять ей какие правила действуют в академии. Но это ладно. Гораздо сильнее всколыхнул разговор с Яриной.

– Ася, ты должна что-то сделать, – ее слова до сих пор звучат в моих ушах и заставляют сердце судорожно колотиться. – На этой неделе нам приходило несколько счетов из клиники. Мать ничего не оплатила и не собирается. Ты знаешь, если что-то случится с отцом я… никогда не прощу тебя. Ясно?

Напрасно я пыталась с ней спокойно поговорить.

– Клянусь, я найду способ тебе отомстить! – истерично вопит Ярина, не желая воспринимать хоть какие-то аргументы.

Как со стеной общаться.

Только стена не орет и не угрожает.

Хотя… память мигом подбрасывает ту самую надпись над моей кроватью. Морщусь и качаю головой, отгоняя тревожное воспоминание.

В общем, если все сложится, то увижу дядю. Совсем скоро. А до этого надо написать очередной тест. И продержаться, совмещая учебу с подработкой.

– Хочешь? – предлагает мне лаборант, протягивая упаковку кексов.

Она уже достает один, вскрывает прозрачную пластиковую упаковку, кусает и с аппетитом жует.

– Очень вкусные, – замечает, потом переводит взгляд на часы: – Ладно, я уже пойду. А ты как? Сама справишься?

– Да, – отвечаю тихо.

– Ну ладно, если что можешь прямо до конца не доделывать, если немного останется, то завтра закончишь.

Угу. А завтра прибавится новая работа. Ну уж нет. Лучше бы сейчас все сразу добить, чем дробить по частям.

Одной в лаборатории неуютно. Однако сейчас я в центральном корпусе. До студенческого крыла отсюда недалеко. К тому же, Маша обещала за мной зайти. Примерно через час.

Должна все успеть.

Делаю несколько глотков кофе. Смотрю на печенье. Меня тошнит от напряжения, но при этом есть хочется. Чего-то сладкого.

Достаю один из кексов. Тут каждый завернут в отдельную упаковку. Верчу его в руках.

Интересно, если я думаю о том, что можно проткнуть обертку шприцом и чем-то накачать кекс, это уже безумие или еще нет?

Невесело усмехаюсь.

Немного помедлив, все же открываю кекс. В столовой сегодня поужинать не вышло. Не успела.

Точнее мне начала звонить Ярина. Пришлось отойти. Маши рядом не было. И когда я вернулась после разговора, посмотрела на свою тарелку, испытав смешанные ощущения.

А если туда успели что-то подсыпать?

Пусть я самой себе кажусь сумасшедшей, но рисковать не хочу. Без того приключений хватает.

Кусаю кекс. Запиваю кофе. Вкусно.

Покончив с легким перекусом, возвращаюсь к работе. Сначала все идет неплохо. Даже чувствую себя как-то бодрее.

А потом… глаза слипаются. Тру веки. Не помогает. Даже наоборот… меня буквально начинает валить.

Такое странное чувство.

Допиваю остывший кофе залпом. Но это не спасает. Сильно хочется спать. Тело словно тяжелеет, становится свинцовым. И голова клонится вниз, мысли вдруг спутываются.

Стоп. Надо собраться. Набрать Маше.

Достаю телефон. Набираю. Слушаю протяжные гудки. А потом вдруг растягиваюсь на зеленой поляне. Ярко светит солнце, щебечут птицы.

Меня накрывает ощущение беззаботности. Почти.

Что-то важное я хотела сделать. Что-то срочное.

Но что?..

Сама не замечаю, как проваливаюсь в сон. Опустившись головой на сложенные на поверхности стола руки.

44

Распахиваю глаза и не понимаю, где нахожусь.

Пока ясно одно – это точно не моя комната.

Что происходит?

Пробую осмотреться, но вокруг настолько темно, что ничего нельзя разобрать. Не вижу даже очертаний мебели.

Хотя откуда мне знать, есть ли здесь мебель? Ничего же видно.

Ворочаюсь. Ощупываю ладонями поверхность, на которой лежу. Похоже на лавку. Подо мной будто деревянная скамья, сбитая из широких перекладин. Осторожно приподнимаюсь.

Напрягаю память.

Я была в лаборатории. Работала над документами. Разбирала папки. А потом вдруг резко отключилась. На ровном месте меня попросту вырубило в сон.

Голова не гудит. Никакого ощущения тяжести.

Прохожусь пальцами по затылку.

Наверное, даже чувствую себя отдохнувшей чисто физически. Будто проспала несколько часов. Очень крепко.

Мне что, дали снотворное?

Ощупываю себя.

Я в той же одежде, что и была. Никакой боли не чувствую. Но теперь тревоги только больше становится.

Где я?

Запах сырости. Плесени. Какой-то болотный. И еще прохладно.

Сердце пропускает удар, потому что кажется, меня затянули в какой-то подвал и дальше неизвестно что может ждать.

Поднимаюсь с той скамьи, на которой очнулась. Ощупываю стенку рядом с ней. Так и двигаюсь дальше. Медленно. Мелкими шагами.

Пока моя ладонь не наталкивается на какую-то тряпку. Дергаю ее. И вокруг будто становится светлее.

Это же окно. Без стекол. Мой взгляд падает в сторону. Отсюда хорошо видно полную луну. И небо ясное. Ярко сияют звезды.

Еще тяну тряпку. Сильнее. Вероятно, это нечто вроде шторы.

Отлично. Я хотя бы не в подвале. Правда такое осознание тоже надолго не успокаивает, ведь я по-прежнему в полной растерянности.

Оглядываю пространство вокруг.

Освещение совсем слабое. Но я уже могу более или менее все вокруг рассмотреть.

Высокий стол посреди комнаты. Несколько перекошенных стульев. Несколько скамей под разными стенами.

А там… кажется, печка?

Подхожу ближе. Замечаю на ней что-то. Керосиновая лампа. Видела такие прежде. Еще давно. Когда дядя был здоров. Мы ездили в деревню.

Наверное, можно попробовать ее зажечь. Да, вот тут все, что мне надо.

Уже тянусь, но в последний момент останавливаю себя.

Холод сковывает желудок.

Если я зажгу свет, это будет заметно. И привлечет ко мне внимание. Лучше пока этого не делать.

Глаза понемногу привыкают к скупому освещению.

Снова осматриваюсь.

Это похоже на хижину. Или на заброшенный дом. Но это точно не выглядит как часть академии.

Меня увезли куда-то?

Растираю лоб. Стараюсь лихорадочно сообразить, что делать дальше. Однако сейчас в памяти мелькают только кадры последнего разговора с лаборантом.

Она предложила мне кофе. Потом дала кексы. Она сама все это ела, но после практически сразу ушла.

Значит, в тех кексах было снотворное? Или в кофе?

Ладно, сейчас не важно.

Надо выбираться отсюда. Кто бы не притащил меня сюда, сделано это явно не ради какой-то доброй цели.

Медленно продвигаюсь к выходу, стараюсь не шуметь. Прихватываю кочергу, которую нахожу возле печки. Больше ничего подходящего для самообороны под руку не попадается. Но я понимаю, что и кочерга не слишком защитит.

Не представляю, чего ждать.

Приоткрываю дверь.

Черт, такая скрипучая. Если за этим местом сейчас кто-то наблюдает, то все услышат, что я вышла на порог.

Мелькает мысль вернуться. Запереться.

Но разве тут есть замки? И все такое хлипкое. Нет, тут лучше бы не задерживаться.

Вот только…

Нервно сглатывая, понимая, что вокруг лес.

Далеко меня не увезли. Вытянули за пределы академии. А в этом лесу полно диких зверей.

В сознании сразу всплывают предупреждения насчет лис и волков. Тут и медведя можно встретить. Нам говорили кураторы.

Лес разрешено посещать только в определенные периоды. И точно не по одиночке. В компании преподавателей или охраны.

Ну что же… мне просто надо вернуться в академию.

Да. Очень «просто».

Леденею, услышав звук неподалеку.

Что это? Шорох. Чьи-то шаги. Вдалеке. Но я слышу мужские голоса. Они все ближе и ближе.

Сердце заходится.

И в следующий момент кто-то хватает за плечи сзади.

– Тихо, Ася, – выдает хриплым шепотом.

А я даже закричать не могу. Меня всю будто парализует. От шока, от неожиданного движения. От того, как горячие руки смыкаются на моем дрожащем от холода теле.