Текст книги "Я не для тебя (ЛП)"

Автор книги: Рина Каримова

Соавторы: Валерия Ангелос
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

78

Лёва обычно очень спокойный.

Чтобы он вдруг «распсиховался», как выразился Марат, даже не представляю, что надо сделать. Еще и вдруг решил активно тренироваться.

– Ты мне что-то не договариваешь, – замечаю. – Что вы Лёве такого сказали? Что он так…

– Да ничего я ему не говорил, – бросает с долей раздражения.

– Хорошо, – киваю. – Что сказали другие?

– Ася, – кривится.

– Что, Марат?

– Ничего такого, – жмет плечами. – Как обычно говорят с такими дохляками? Ну по делу сказали. Не светит ему на катке. Нет резона пробовать.

– Угу, понятно.

– Что тебе понятно? – хмурится.

– Как будто хоккей только для избранных, да? – не выдерживаю. – Это очень много ума надо, чтобы за шайбой гоняться по льду. Особенный вид спорта. Так получается?

– Конечно, особенный. Пацан должен быть крепкий. Иначе его тупо размажут по льду. На первой же игре. Ну и нахера нам это? Твой этот… у него только кожа да кости. Рост нормальный. Но в остальном.

Ахмедов замолкает под моим взглядом.

– Ладно тебе, – добавляет.

Молчу. Просто смотрю на него.

– Нет, – говорит Марат.

Слегка приподнимаю бровь.

– Ты серьезно?

Выразительно изучаю его.

– Блять, ну ты реально издеваешься, – выдает Ахмедов.

– Если ты даже моему другу помочь не можешь, то…

Договорить он мне не дает.

– Ладно, хорошо, – перебивает Марат. – Возьмусь за него. Раз тебе реально так надо.

– Мне ничего не надо, – качаю головой. – Я у тебя ничего не просила, если ты не заметил.

– Заметил, – бросает. – Взгляд твой заметил. И голос. Ты все ясно дала понять.

– Нет, ты сам решай, – говорю, понимая плечами. – Я же ни на чем не настаиваю.

– Пройдет твой уебок отбор. Пройдет. Сказал же, – быстро отвечает Марат и спрашивает: – Довольна?

– Прекрати выражаться, пожалуйста. Тем более, сейчас вообще непонятно, что с ним происходит.

– Да понятно все. Идем, найдем придурка вместе.

– Марат!

– Что? Это не мат.

– А без оскорблений ты не можешь?

– Так придурок всех здесь довел. И тебя, и меня. А уж каких пиздю… ладно, я его потренирую. Так потренирую, что его в любую команду возьмут. Вот увидишь.

Не уверена, что Лёва будет рад тому тренеру, которого я для него случайно сейчас нашла.

Но он же сам хотел попасть в команду?

Впрочем, теперь главное его найти. Пока непонятно, получится или нет. Марат может ошибаться.

До последнего сомневаюсь, что он прав насчет исчезновения моего друга. Тревожные мысли не отпускают.

И с каким же облегчением я выдыхаю, когда мы действительно находим Лёву на старом катке.

В полной экипировке. На льду.

Он что, действительно все это время тут проторчал? Настолько сильно увлекся, что даже про занятия забыл?

– Видишь, – усмехается Ахмедов, глянув на меня.

И мрачнеет, когда я направляюсь к Лёве. Но мне уже все равно. Главное, что друг нашелся.

– Лёва! – зову.

Он заметно вздрагивает. Отбрасывает клюшку. После снимает шлем. И стремительно направляется к бортику, возле которого я останавливаюсь.

– Ася? – изумленно. – Ты что здесь делаешь?

– А ты сам ничего мне сказать не хочешь? – спрашиваю в ответ. – Тебя уже все ребята ищут.

– Да ладно, – кривится. – Всем наплевать.

– Ну конечно, – киваю. – Особенно тем, кому ты обещал контрольную сделать.

Он застывает. Хмурится. А потом как стукнет себя по лбу.

– Точно, – выдает. – Совсем из головы вылетело.

– Я бы сама тебя сейчас стукнула, – признаюсь.

– А как ты… – начинает он и смотрит куда-то в сторону, резко замолкает.

Даже поворачиваться не надо, чтобы ощутить присутствие Марата рядом. И вскоре вижу тень, которая меня накрывает.

Ахмедов нависает позади. Будто скала.

– Я тобой займусь, – говорит Марат. – Еще хоть раз моя Ася будет из-за тебя переживать. Хоть немного дергаться.

Повисает тяжелая тишина.

– Ты понял? – рявкает Ахмедов.

Лёва напряженно кивает.

Оборачиваюсь к Марату. Тот хмурится еще сильнее, перехватив мой осуждающий взгляд.

– Иначе результата не будет, – говорит наконец. – Это ты не слышала, как мой тренер ко мне обращается.

– Лёв, тут такое дело, – смотрю на друга. – Ты правда хочешь в команду?

– Хочу, – бросает тот.

– Ну тогда хорошо, что я договорилась с Маратом.

– Что? – в его голосе звучит недоумение.

– Он теперь типа твой тренер.

Глаза Лёвы заметно расширяются.

– Да, – замечает Ахмедов и во взгляде его теперь сквозит нечто откровенно недоброе, даже угрожающее. – Натренирую тебя. По полной.

Снова смотрю на Ахмедова.

– Марат, – начинаю.

– А как еще? – выдает он. – В команду отбор строгий. Так что нам предстоит много работы. Сегодня и начнем.

Ахмедов переводит взгляд на Лёву.

– Ты херней-то не занимайся, – говорит. – Не с того начал. Рано тебе трюки отрабатывать. Сначала физическую подготовку подтянуть надо.

Критически оглядывает Лёву.

– Что у тебя с дыханием? А с выносливостью? Ладно, не отвечай. Вижу, что хуе… паршиво, в общем. Поэтому слушай сюда. Каждое утро начинаешь с пробежки. Вечер ею же заканчиваешь. На большом перерыве плавание. А дальше я тебе план набросаю. Сразу нельзя. А то сдохнешь. Давай, хоть немного подготовься.

Кажется, Лёва не рад такому повороту. Но уже поздно.

Мы все вместе возвращаемся в универ. И я надеюсь, улизнуть от Ахмедова по-тихому, пока он увлечен тем, что объясняет Лёве как правильно бегать. Как перед этим разминаться.

Однако Марат не отпускает. Перехватывает за талию.

– Стой, – говорит, а после склоняется и добавляет мне на ухо: – Сюрприз еще. Забыла?

79

– Мне нужно на пары, – возражаю.

– Успеешь, – невозмутимо произносит Марат и поворачивается в другую сторону.

В захвате его сильных рук я словно под гипнозом, потому что разум плавится и нормально соображать у меня не получается.

Даже не сразу понимаю, что теперь Ахмедов смотрит на Лёву.

– А тебе на пары не надо? – спрашивает он, нахмурившись.

– Надо, – хмурится друг.

– Ну так иди, – бросает Марат с раздражением. – Ты там еще кому-то контрольные должен. Вперед. Разбирайся. И вечером у тебя еще пробежка.

– Нам же нельзя сейчас выходить из центрального корпуса. Если поздно.

– В зале круги наматывай.

Лёва еще немного медлит, но вид у Ахмедова достаточно выразительный, чтобы с ним не спорить. Поэтому друг все же уходит. Правда прежде успевает обратиться ко мне на прощание:

– Ася, напишу тебе.

Кажется, у Ахмедова зубы поскрипывают в этот момент. И он немного порывается в сторону удаляющегося Лёвы.

– Ты про сюрприз забыл? – спрашиваю тут же.

– Напишет он, – хмуро. – Деловой, блять.

– Ты обещал не выражаться, – напоминаю.

Марат снова поворачивается ко мне. Прекрасно помнит, что ничего такого он не обещал, но не спорит. Заводит за арку, где мы оказываемся в уединенном проеме между стенами.

Тут стоит небольшая скамья, куда мы и присаживаемся.

Ахмедов отпускает меня, и я стараюсь игнорировать укол внутри, пока рассеянно наблюдаю за тем, как он лезет в карман своей куртки.

Мне словно чего-то резко не хватает…

Его прикосновений?

Нет, ну что за глупости в голову лезут. Нарочно не придумаешь. Гораздо спокойнее, когда он меня совсем не трогает.

Осталось только убедить себя в этом.

Он подает мне темно-синий бархатную коробку. С золотой гравировкой. На поверхности выбиты какие-то символы, вензели.

Выглядит как небольшая шкатулка. В стиле «под старину».

– Что это? – вырывается у меня.

– Посмотри.

– Но…

– Это тебе, – твердо произносит Ахмедов. – Открой.

Беру коробку. Действую на автомате, как заторможенная. Он слегка постукивает указательным пальцем по небольшому позолоченному выступу.

– Надо нажать сюда, – говорит Марат.

И я жму.

На первые несколько мгновений подвисаю. Просто смотрю на массивный сверкающий камень.

Мои пальцы слегка подрагивают от напряжения. Коробочка перемещается. И даже в довольно скупом освещении можно любоваться игрой света. Тем, как преломляются лучи, подчеркивая острые грани.

Это не бриллиант. Кажется, они не бывают такого цвета. Глубокий синий, очень насыщенный оттенок. Ромбовидная форма. Вокруг главного камня россыпь уже более мелких. Светлых. Сияющих. Все сверкает и переливается от малейшего движения.

Наверное, вот эти, помельче, и есть бриллианты. А центральный камень что-то другое. Но искрит он не меньше остальных. Буквально пылает. Особенно сильно это видно за счет темной бархатной подложки под ним.

– Ну как? Нравится? – хриплый голос Ахмедова заставляет меня наконец оторвать взгляд от украшения.

Совсем как завороженная себя чувствую.

– Очень красиво, – говорю тихо.

– Тогда примерь, – спокойно произносит он.

– Что? – невольно хлопаю глазами.

Это, вероятно, шутка. Не может же он всерьез…

– Давай помогу, – предлагает Марат в следующий момент, а после невозмутимо достает драгоценность из коробки, действительно собирается надеть на меня.

– Нет, не надо, – мотаю головой. – Ты, вообще, где это взял?

– В смысле – где? – хмыкает. – Купил.

– Нет, ты…

– Для тебя купил, – заявляет с абсолютно невозмутимым видом.

– Зачем такой подарок? – спрашиваю растерянно.

– Затем, что у моей девушки должно быть все самое лучшее, – словно чеканит.

На меня такой ступор накатывает, что нет сил возразить насчет определение, которое Ахмедов дает нашим отношениям.

А вообще, о чем я? Нет у нас никаких отношений.

– Тебе не стоило, – выдаю, с трудом переводя дыхания.

Страшно представить, сколько это стоит. В драгоценностях не разбираюсь, но тут по одному виду понятно.

– А ты что думала? – вдруг интересуется он, прищуриваясь. – Что я ограбил ювелирный?

– Нет, просто… ну зачем? Это слишком, – пробую вернуть ему коробочку обратно. – Я не могу принять настолько дорогой подарок.

– Конечно, можешь, – отвечает так, будто это вообще не обсуждается. – И примешь. Я тебе еще много чего собираюсь подарить. Или как ты хотела? Быть девушкой Марата Ахмедова, значит, получать ВСЕ.

– Извини, но я правда не могу взять такой дорогой подарок.

– Да прекрати, – будто отмахивается.

А у меня и слов нет.

– Почему дорогой? – приподнимает бровь Марат. – Для меня – не дорого. Нормально.

Может быть и так. Только я другая. Но не похоже, что получится ему все быстро объяснить.

– Мне на пары нужно, – повторяю нервно. – Давай мы тогда это потом обсудим. А ты пока оставь у себя. Ну… вдруг потеряю.

Звучит по-идиотски.

Ахмедов лишь усмехается. Берет у меня коробку, но в следующий же момент укладывает ее в мое сумку. Застегивает молнию.

– Потеряешь – новый купим, – замечает он небрежно.

Будто это не кулон, который, вероятно, стоит целое состояние, а какая-нибудь стеклянная безделушка.

– Я… спешу, – голос предательски срывается, но я уже поднимаюсь на ноги и собираюсь уйти.

Марат тоже поднимается, притягивает меня к себе рывком.

– Задержись, – произносит он хрипло.

Миг – запечатывает губы жарким поцелуем. И не отпускает до того момента, пока не забываюсь, пока не начинаю ему отвечать, окончательно запутываясь в собственных смешанных ощущениях.

Заигралась я.

Как это прекратить?

80

Ахмедов целует меня так, что очень скоро в голове не остается никаких мыслей. Забываю обо всем. Будто отключаюсь и в темноту проваливаюсь. Только эта темнота сладкая, тягучая, призывно мерцающая. В нет ни капли пугающего. Наоборот затягивает словно в омут.

Дыхание предательски сбивается. Бешено стучит сердце. Биение пульса по вискам оглушает. Тело сотрясает мелкая дрожь. Раскаленная, знобящая. И ощущение такое, что пол уходит из-под ног.

Марат удерживает меня за талию. Притягивает к себе сильнее. Могу прочувствовать всю мощь его тела.

Так неожиданно хорошо. Так спокойно.

Кажется, в этот момент дышу по-настоящему.

Никаких расследований. Никаких угроз и убийств. Никаких тайн прошлого. Только мы вдвоем. А все вокруг меркнет.

Пусть это только иллюзия. Пусть…

Мне так хочется задержать мгновение до бесконечности. Лишь бы магия этого момента не развеялась. Лишь бы еще покружила голову.

Мне нравится, как ощущается его поцелуй. Вкусно. Жарко. Он будоражит, обостряя чувства. Заражает прежде неизведанными эмоциями.

Наверное, с каждым новым разом все хуже. Поцелуи Марата вызывают у меня привыкание. На них подсаживаешься. И потом я уже сама не замечаю, как мне хочется все больше и больше. А предела словно бы и нет вовсе.

Когда-то я боролась. Сопротивлялась. Отталкивала его. Теперь же меня точно магнитом прибивает. Ближе к нему. На огонь.

Надо остановить это. Надо избавиться от темного морока.

Но я не делаю ничего. Ни единого движения, ни единого жеста. Чтобы отстраниться. Мои ладони скользят вверх по мускулистым рукам. Обвиваю мощные плечи. Подаюсь ближе.

Мы так тесно друг к другу, что кажется, дышать нечем. А прекращать или разрывать этот контакт все равно не хочется.

Отвлекает протяжный звонок.

Сознание настолько сильно затуманено, что до меня даже не сразу доходит, что это сигнал об окончании пары. Но теперь хотя бы получается очнуться.

Отклоняюсь от Марата. Судорожно втягиваю воздух, который сейчас кажется раскаленным. Слишком много напряжения зенит между нами. Слишком много острых эмоций.

– Все, мне надо, – выдаю и осекаюсь, потому что мысли опять спутываются под его пристальным взглядом. – Надо идти.

– Сейчас пойдешь, – спокойно произносит Ахмедов.

Он достает кулон, а я растерянно наблюдаю за его движениями. Соображать тяжело. После его поцелуя ноги словно ватные, не чувствую опоры. И если бы не стена за спиной, то удержаться было бы тяжело.

Одна секунда – Марат застегивает цепочку на моей шее. Кулон касается груди. Сначала холодит кожу, но стремительно нагревается, будто заряжаясь теплом.

– Не нужно, – мотаю головой. – Это же…

– Что?

Он удерживает меня за руки, когда пытаюсь расстегнуть застежку. Мягко перехватывает мои запястья, убирает в сторону, больше не выпуская.

– Такие вещи не носят просто так, – говорю. – Без повода.

Вообще, мне тяжело представить, какой должен быть повод, чтобы надеть на себя нечто подобное.

Какой-нибудь прием среди высшего общества? Званый ужин в посольстве? Ну как-то даже в театр это кажется перебором. У меня никогда не было такой вещи.

– Так повод есть, – замечает Ахмедов, слегка прищуриваясь.

– Какой?

– Теперь ты моя девушка, – невозмутимо заключает Марат и его хриплый голос словно под кожу заходит. – Официально.

Тут я бы поспорила, но кажется, пока не стоит. Иначе до пар сегодня не получится дойти.

Выяснить мы это еще успеем.

– Я пойду, – вырывается у меня гораздо тише, чем хочу.

– Иди, – соглашается Ахмедов.

И прямо видно, как он доволен тем, что его подарок уже надет.

Высвобождаюсь из его объятий, ведь он до последнего продолжает придерживать меня за талию. Стараюсь не замечать свою реакцию.

А то меня будто обратно тянет.

Да что же такое творится?

Марат усмехается, словно мысли мои считывает. Или все настолько очевидно и ярко отражается на моем лице?

Разворачиваюсь, решительно направляюсь на лекцию. По пути застегиваю молнию на кофте до горла. Не хочу, чтобы кто-то видел кулон на моей шее. Не хочу никаких вопросов. Хочу это сохранить. Слишком личное. Дальше себе думать запрещаю.

Не готова еще. Как-то все быстро и бурно закрутилось. В голове полный раздрай. И это я еще ничего не решила насчет выбора факультета.

Раньше было просто и понятно – любой вариант подойдет, кроме Северного. Теперь же все больше сомнений.

Может, ректор прав? Мне и правда стоит учиться там, где Марат? Но тогда наши отношения еще больше продвинуться.

Стоп.

Пока рано думать о таком. Боюсь.

Ну да. Осталось только ему это объяснить.

В размышлениях обо всем дохожу до нужной мне аудитории. Вся в своих мыслях, потому сталкиваюсь с кем-то, не заметив.

Уже позже вижу Виолу. Понимаю, что часть содержимого моей сумки вывалилась на пол, как и кое-что из сумки старосты.

Мы обе присаживаемся. Начинаем собирать. И тут Виола застывает. Невольно перехватываю ее взгляд. Девушка смотрит на коробку из-под кулона.

– Откуда это у тебя? – спрашивает, вскинувшись. – Это же…

Произносит название. Вероятно, иностранное. Впервые такое слышу.

– Элитный ювелирный бренд, – продолжает Виола. – Итальянский. С многовековой историей.

Забираю коробочку. Прячу обратно в сумку. И решаю ничего ей не отвечать. Но чувствуется, Виола недовольна.

– Тебя к ректору вызывают, – вдруг бросает она.

– Я уже у него была.

– Когда успела? Куратор только что тебя искала, – хмыкает староста. – Давай, иди. На твоем месте я бы поспешила. Надеюсь, ты завалила отбор и тебя отсюда наконец вышвырнут.

Ну спасибо.

Вообще, не уверена, что Виола говорит мне правду. Но вскоре куратор находит меня, и становится ясно, староста ничего не придумала от себя. Действительно вызывают.

Опять?

– Что-то срочное, – добавляет куратор. – И знаешь, осторожнее. Если честно, еще никогда не видела нашего ректора в таком настроении. Он сильно не в духе.

Странно. Еще недавно мне казалось, что все было в порядке. Ректор вел себя как обычно.

Что могло настолько сильно поменяться? Кажется, и часа не прошло с нашей прошлой встречи.

81

Я прохожу в приемную ректора и останавливаюсь в нерешительности. Секретаря нет. Как мне быть? Самой постучать? Или…

Тут дверь кабинета распахивается. На пороге показывается ректор. И я замечаю, что он без галстука. Ворот рубашки расстегнут. Непривычно.

Одежда нашего ректора всегда в безупречном виде. Небрежность для него будто недопустима. До этого момента было бы тяжело представить его так.

Наверное, именно поэтому перемена сразу бросается мне в глаза.

Ректор проходится хмурым взглядом по мне, а потом смотрит на пустующий стол своего секретаря. Заметно мрачнеет. Недобро оскаливается.

– Проходи, Ася, – произносит хрипло, больше не глядя в мою сторону, направляется обратно в кабинет, толкая дверь сильнее.

Что-то не то.

Теперь понимаю, о чем говорила куратор.

Обычно ректор спокоен, полностью уравновешен. А сейчас, как бы бредово это не звучало, в нем вдруг словно проявляется что-то от… Ахмедова. Темное, угрожающее, страшное. Словами не объяснить. Все на уровне ощущений.

Тяжелый взгляд. Кривой оскал.

Ректор будто сам на себя не похож. Взвинченный. Раздраженный. И… злой? Вся его обычная отстраненность, аристократичность и размеренность будто испаряется за секунду, выпуская нечто пугающее на свободу.

Ладно. Кто бы его не довел до такого состояния, но я здесь точно не причем. Помедлив, прохожу в кабинет.

Дверь захлопывается за моей спиной.

Застываю, глядя перед собой. Даже рефлекторно моргаю, будто надеюсь, что то, что вижу сейчас перед глазами каким-то образом развеется.

– Здравствуй, Ася, – усмехается Осман.

Он здесь. В кабинете ректора. Спокойно расположился в кресле. Гладко выбрит. Одет в джинсы и футболку. На беглого зэка совсем не похож. Слишком уж… спокоен. Хотя он раньше тоже не особенно волновался.

– Ну как ты? – спрашивает Осман.

– Не могла до тебя дозвониться, – вырывается у меня.

В голове хаотично крутятся вопросы про дядю. Про пятый клан. Все то, о чем я собиралась узнать у него.

– Прости, – хмуро сдвигает брови, слегка качнув головой. – Форс-мажор. Пришлось мне от телефона избавиться. А потом было слишком опасно выходить на прямую связь с тобой. Лучше так. При встрече.

Оторопело перевожу взгляд на ректора.

Тот словно и не слышит наш короткий разговор. Разваливается в своем кресле, глядя в пустоту. Напряженный. Сосредоточенный.

– Слышал, ты тест написала, – продолжает Осман, и я снова переключаюсь, поворачивая голову. – Лучше всех в универе.

– Угу, – выдаю растерянно.

– Поздравляю, – говорит он. – Умница.

Позади слышится звук открываемой двери. И вскоре могу видеть, как в кабинет заходит секретарь с подносом.

А ничего, что тут… преступник?

Секретарь проходит мимо, будто ничего не замечая. А я смотрю то на ее бледное лицо, то на поднос, где позвякивают чашки.

– Ваш кофе, – заявляет она сдержанно, прохладным тоном и как-то странно поджимает нубы.

Только теперь замечаю, как реагирует на секретаря ректор.

Он больше не в своих мыслях. Не отстранен. Смотрит только на нее. А она берет чашку с кофе и ставит на стол. Слышится звон. Кофе расплескивается, заливая какие-то документы. Но похоже, ректору на это плевать.

– Спасибо, – бросает Осман.

Секретарь на него не смотрит. У них с ректором дуэль взглядов. Однако из всего, что могу наблюдать, складывается только одно впечатление.

Она в курсе всего? Видимо, так. Иначе нельзя объяснить то, что ее ни капли не волнует присутствие в кабинете опасного зэка.

Ладно. Не важно. Что бы здесь не происходило, до сих пор не могу понять, почему в кабинет вызвали меня.

Не хочу вникать в их дела. Как бы события не разворачивались, а лучше бы держаться от всего этого подальше.

Секретарь выходит. Ректор провожает ее взглядом.

Дверь кабинета захлопывается. Невольно вздрагиваю и обнимаю себя руками, начиная нервно дергать застежку на кофте.

– Твой друг тебе все рассказал, верно? – вдруг произносит Осман, и у меня холод проносится по спине.

– Что?

– Ну это твой, как там его, – морщится. – Лев? Короче, он целое расследование развернул. Много информации собрал.

Вероятно, не стоит удивляться, что расследование Лёвы не стало тайной для ректора.

– Не уверена, что, – начинаю осторожно.

– Да, он много бреда от себя навертел, – обрывает Осман. – А кое-что попросту не смог бы раскопать. Не зря же мы столько лет путали следы и скрывали тебя.

Медленно мотаю головой.

Нет, нет. Не хочу этого слышать.

– Валид не убивал твоих родителей, Ася, – продолжает Осман. – Он любил твою мать. Порвал бы за нее на куски. Даже предательство ей простил. Жаль, не успел ее спасти. Но тогда все сложилось так, что никто из нас уже не смог бы ничего сделать.

– Мы могли спасти только тебя, – неожиданно включается в разговор ректор.

– Валид сделал все, чтобы скрыть правду, – добавляет Осман. – И сколько мог, столько и оставался рядом с тобой.

– Где сейчас мой дядя? – вырывается у меня. – То есть… где сейчас Валид? Он жив?

Кажется, все мои эмоции слишком явно отражаются на лице, ведь ректор вдруг произносит:

– Тебе лучше присесть, Ася.

В этот момент я и правда оседаю, потому что ноги словно становятся ватными. Не держат. Опускаюсь в кресло за спиной.

– Об этом мы еще поговорим, – произносит Осман. – Потом. А сейчас есть другая проблема.

Да неужели…

Я узнаю, что являюсь единственной наследницей самого влиятельного мафиозного клана. Моих родителей зверски убили. Как и всю родню.

Ну хотя бы мой лже-дядя не убийца.

Но…

Проблема? Серьезно? Тихая истерика зарождается внутри.

– Подходит момент, когда ты должна вступить в права наследства, – замечает Осман. – Мы думали, что это произойдет не раньше, чем тебе исполнится двадцать пять. Будет достаточно времени, чтобы тебя подготовить, чтобы создать все необходимые условия, но… кое-кто решил ускорить процесс. На эти деньги слишком много желающих. Каждый из четырех кланов желал бы сорвать такой жирный куш. Кто первым возьмет твое наследство, тот и получит власть над остальными.

– Хорошо, пускай берут, – выдаю.

– Девочка, ты не вполне понимаешь, о чем идет речь, – криво усмехается Осман. – Это закрытый счет в швейцарском банке. Там не только деньги. Золото. Драгоценности. Ценные бумаги. Скрытые активы, до которых долгое время никто не мог добраться.

– Не важно, – качаю головой. – Мне ничего этого не нужно. Пусть забирают. Пусть делают с этим все, что захотят.

Смотрю то на Османа, то на ректора.

А чего они от меня ждали? Что захочу мстить? Начать войну против кланов? Да у меня вообще в голове не укладывается все, что узнаю. Но понимаю, что я… просто девушка. Самая обычная студентка. И бороться против четырех семей, связываться с криминальными разборками не собираюсь.

Хватит с меня.

– Ну или вы забирайте это наследство, – добавляю. – Давайте получу это и перепишу на вас. Или лучше сразу перепишу.

– Ася… – снова обращается ко мне Осман.

– Мы так долго скрывали тебя не для того, чтобы кто-то из этих ублюдков с тобой расправился, – ледяным тоном произносит ректор. – Я дал слово твоему отцу. Когда он истекал кровью. Я буду защищать тебя до последнего. И мне плевать, что ты об этом думаешь. Хочешь ты этого или нет. Но я не позволю тебе умереть.

Замираю.

Внутри все сворачивается в тугой узел.

– А я не хочу умирать, – выпаливаю. – Но если вы втянете меня во все эти ваши разборки, то…

– Выбора нет, – отрезает ректор. – Процесс пошел. В ближайшие несколько недель ты должна появиться в том самом банке, пройти проверку и получить наследство. Ты не можешь отказаться. Не можешь никому это наследство передать.

– Почему? – вырывается в отчаянии. – Ну они хотят эти проклятые деньги, так пускай забирают.

– Заберут, – мрачно говорит ректор. – И тебя убьют. Просто потому что ты будешь мешать любому, кто станет главным. Сейчас действует перемирие между кланами. Но как только один получит перевес, остальные захотят использовать тебя в своих целях, чтобы урвать себя хоть кусок.

– Значит, самое логичное для лидера уничтожить последнюю из Демидовых, – прибавляет Осман. – Мы этого не допустим.

– Я… я не готова, – вылетает глухо.

Хочется расплакаться, но из горла вылетает нервный смешок. Это все кажется бесконечным кошмаром, от которого никак не могу проснуться.

– Я знаю, что ты не готова, – говорит ректор. – Слишком рано. Слишком мало времени. Но выход есть.

– Какой? – спрашиваю едва слышно.

– Тебе нужна защита, – отвечает ректор. – И на данный момент, вижу один способ. Ты должна выйти замуж.

– Что?..

– Разумеется, это будет фиктивный брак. Формальность, которая не накладывает на тебя никаких обязательств.

– Муж тебе нужен сильный, надежный, – произносит Осман. – И такой человек есть.

Он переводит взгляд на ректора.

Тоже смотрю на него.

Наследство. Муж. В моих мыслях сейчас творится полный раздрай. Ничего этого не хочу. Но настоящий шок накрывает дальше.

– Ты выйдешь замуж за меня, – заявляет ректор. – Только так я смогу дать тебе свою полную защиту.

– Но я, – задыхаюсь. – Не хочу замуж. Ни за вас. Ни…

– Мы не всегда делаем то, что хотим, – жестко обрывает ректор.

И его взгляд падает на чашку. На потеки кофе, застывшие на бумагах уродливыми кляксами.

– Есть долг, – заключает ректор.

Мое сердце обрывается.